Програмерзость

11

— Мы приехали в поисках двух севамериканок, матери и дочери. У нас есть основания считать, что они могли бежать в Ла-Амистад. Мы знаем, что они не так давно прибыли в Сан-Хосе. Власти сообщили нам, что допуск в заповедник дают только администраторы и советники Сьюдад-Симиано. Нам бы очень помогло, если б вы смогли проверить свои архивы и посмотреть, не появлялись ли у вас в последние несколько недель какие-либо лица, соответствующие описаниям, которые мы предоставим. Если да, то где они могут находится сейчас?

— Понимаю, — кивнул горилла-директор. — Вы употребили слово «бежать». Это очень сильное слово, мистер Карденас.

— Возможно, оно недостаточно сильное. Мы считаем, что мать и дочь явились сюда, ища убежища от тех, кто намерен причинить им вред. Если б вы могли проверить свои записи въезжающих, мы, возможно, сумели бы выделить их, даже если не доступны визуальные данные. Они могут периодически менять не только свои имена, но и внешность.

Слегка подавшись вперед, директор оперся массивным подбородком о кулак.

— Те нехорошие личности, о которых вы говорите: вы действительно думаете, что они могут попытаться последовать за этими самками в такую даль, как ЦАФ?

— Раньше или позже они выследят их, — энергично кивнул Хаяки. — Даже до столь отдаленного места, как Амистад. СФП пока не знает всех подробностей, но, похоже, на кон поставлено что-то важное. Но что бы там ни стояло, люди были готовы умереть ради контроля над этим, чем бы то ни было. Мы с напарником действуем от имени СФП, и нам очень бы хотелось знать его природу. И мы хотим помочь этим женщинам уцелеть. У нас есть высокоразвитая программа защиты свидетелей, которая может оказаться очень выгодной для них.

Соронг откинулся назад и положил массивные ладони на колени.

— Если они попытались проникнуть сюда, то Амистад велик. Здесь есть уйма мест, где можно спрятаться, масса тропинок в горах. Если они заручились чьей-то помощью в Прогрессо или в другой из человеческих общин, то есть вероятность, что их будет невозможно выследить.

— В нынешние времена нет тех, кого нельзя было бы выследить, — кратко ответствовал Карденас. — Люди, идущие по их следу, народ искушенный и располагающий средствами. Это вам не средние уличные локо. Нам с напарником представилась возможность лично познакомиться с их способностями. Эту женщину, Сурци Моккеркин, и ее дочь Катлу, обязательно найдут. Возможно, у тех, кто охотится на них, на это уйдет какое-то время, но когда денег не жалеют, результаты обязательно последуют. Я видел слишком много трупов, чтобы думать, будто такое положение дел приведет к чему-то иному. Если, конечно, мы не сможем первыми взять их под защитную опеку.

— Это при условии, — вставил Хаяки, — что их уже не выследили и не забрали отсюда.

Горилла-директор с тяжким вздохом поправил очки.

— Не забрали.

Хотя Карденас и не сумел сынтуитить реакцию директора, он не замедлил откликнуться на нее.

— Вы их видели? Они точно в заповеднике? — Он постарался, чтобы его голос оставался ровным. — Вы случайно не знаете, где они находятся?

— Знаю.

— Ну так скажите нам! — выпалил Хаяки, прежде чем Карденас смог удержать его.

— Наверное. — Ничуть не тронутый волнением сержанта, директор повернулся и стал созерцать раскинувшиеся за крыльцом волнистые девственные джунгли. — А если я вас заверю, что принудительное удаление из заповедника обеим самкам не грозит?

— Вы не сможете этого добиться, — напрямик ответил ему Карденас. — И никак не сможете доказать мне, что это вам по силам.

Соронг полузакрыл глаза, словно размышляя о более весомых вещах, прежде чем снова посмотрел на гостей.

— Давайте-ка прогуляемся. — Поднявшись, он провел их обратно через здание и спустился по парадной лестнице на центральный двор. Хотя там присутствовало много приматов, разговорчивого Джо среди них не было. Хаяки изнывал от нетерпения, но Карденас видел, что излишней настойчивостью тут ничего не добьешься. Попытка надавить на существо вроде Соронга могла привести к результатам, обратным желаемым. Их хозяин поможет им когда будет готов — или вообще не поможет.

— Мы не просили данного нам повышения интеллекта, — объяснил Соронг, когда они пересекали эту прибранную, содержавшуюся в порядке площадку, — но теперь, когда оно нам дано, мы не намерены отдавать его. Ответственные за повышение гены, похоже, являются доминантными и передаются потомкам в соотношении четыре к одному. Те, кто не столь одарен, с рождения окружены здесь такой же нежной любовью и заботой, как и всякие ущербные человеческие дети. А за теми приматами, которые способны лишь к низшим формам интеллекта, от макак до верветок, присматривают остальные члены нашей общины. Здесь меньше интеллектуального предубеждения, чем в вашей типично человеческой общине. — Поднявшись с четверенек, он показал на здания поселения и на нетронутый тропический лес, раскинувшийся по горным склонам разными оттенками первозданно-зеленого.

— Для тех из нас, кто ныне живет здесь, Амистад — приматский рай. Согласно учредившим Сьюдад-Симиано договорам, никакие люди не допускаются в заповедник без нашего разрешения. Даже ученые, желающие проводить исследования. Мы сами управляем своими делами. В обмен на такое дозволение мы охраняем заповедник лучше, чем могли бы любые лесничие-люди. С того момента, как мы взяли Резерву под свою опеку, в нем не исчезло ни одного вида растений или животных. Ни один другой заповедник в обеих Америках не может этим похвастаться. — Глубоко посаженные глаза под густыми бровями не мигая глядели на Карденаса. — Прошедшие здесь обучение шимпы и гориллы работают лесничими в Африке, Южной Америке и Азии, охраняя заповедники, которые людям трудно уберечь. Они выискивают браконьеров, снимают для ученых показания с приборов. Такие отношения выгодны для всех заинтересованных сторон. В то же время, как я сказал, более интеллектуально развитые приматы присматривают за менее развитыми. Такая организация функционирует очень хорошо. Единственные люди, которых сюда допускают, те, кто предварительно аккредитован и принят нами. И больше никто.

Хаяки наблюдал за тем, как дорожку перед ними перебегает вприпрыжку компания сифак.

— Но вы же нам говорили, что для людей есть много способов прошмыгнуть в Резерву.

— Незаконно проникнуть трудно, но отнюдь не невозможно, — кивнул Соронг. — Но остаться незамеченным в границах Резервы сколь-нибудь продолжительное время крайне трудно. И мало кто пытается. Одна из причин в том, что из-за нашего присутствия заповедник приобрел определенную… репутацию. В основном незаслуженную, но мы не прилагаем активных усилий развеять ее. Подчиненные Джо арестовывают любого обнаруженного без санкции в границах Резервы. Вида десятка-другого приматов, безотносительно к размерам, агрессивно держащих ножи или другое оружие, обычно вполне достаточно для усмирения даже самых дерзких непрошеных гостей.

— Это означает, — мудро заметил Карденас, — что если обе Моккеркин находятся, как вы утверждаете, в заповеднике, и вам известно их текущее местонахождение, то они находятся здесь с вашего разрешения.

Над противоположным краем двора доминировала большая статуя. У ее цоколя лежали цветочные венки. Глаза прекрасно изваянной фигуры, казалось, глядели куда-то вдаль, за пределы поселения, за пределы джунглей. Обе руки воздеты, а толстые пальцы разведены в сложном жесте. Статуя представляла пожилую морщинистую горную гориллу. В цоколь была вделана бронзовая табличка, на которой стояли многочисленные даты и единственное имя.

КОКО

Хаяки поднял взгляд на увековеченную в бронзе серьезную, грустную физиономию.

— Какой-то ваш друг?

Их хозяин взирал на статую с почтением, если не сказать с благоговением.

— Нет, не друг. Боюсь, давно покойный родственник. Самый замечательный индивид в анналах развития приматов. Можно сказать, предшественник. Коко был проектом. Тем, кто в очень значительной мере освоил человеческий язык жестов и таким образом помог вымостить дорогу нынешнему интеллектуальному положению обитателей этого поселения. У нас Коко почитают, как у вашего вида чтут Эйнштейна или да Винчи.

Карденас не желал показаться невежливым, но сколь бы ни была ему лично приятна эта экскурсия, профессионально он испытывал столь же острое желание продолжить розыски, как и его напарник. О чем он и сказал Соронгу.

Горилла вздохнул и порылся в шерсти под мышкой.

— Я как раз и боялся, что дело может дойти до чего-то подобного, когда мы подписали первоначальную договоренность.

Его гости переглянулись.

— Какую договоренность? — без колебаний спросил Карденас.

— Между нами и самками, которых вы разыскиваете. Они назвались не той фамилией, о которой вы упоминали, но, учитывая их обстоятельства, пожалуй, следовало ожидать, что они воспользуются различными чужими фамилиями.

— Просто чтоб вы знали, — уведомил его Карденас, — Моккеркин их настоящая фамилия. Сурци и Катла Моккеркин. Они сказали вам, от кого убегают?

— Только что им грозит опасность и нужно убежище.

Инспектор понимающе кивнул.

— Они убегают от мужа женщины и отца девочки, который по всем данным и свидетельствам особенно скверный преступник. Охотятся за ними и другие. По причинам, которые мы не можем определить, и с целями, насчет которых мы все еще не уверены. Это дело уже привело к смерти нескольких человек, в число которых чуть было не попали и мы с напарником. — Подавшись вперед, он попытался пустить в ход присущую ему силу убеждения. — Основываясь на всем известном нам и уже проверенном в ходе расследования, присутствие этих женщин представляет опасность для любого и каждого, кто окажется поблизости от них.

Вид у Соронга был определенно подавленным.

— Если это так, то тем, кто согласился на нынешнюю договоренность, включая меня, не сообщили истинной степени риска. Понятное дело, — спокойно объяснил он, поправляя очки. — Мы, жители Симиано, не боимся никого, кто может выслеживать этих двух самок. Джунгли не город, и те, кто прибывает сюда причинить неприятности, обычно огребает их в полной мере. Мы умеем позаботиться о себе.

Глядя на двухсоткилограммового сереброспинника, Карденас не видел никаких причин сомневаться в утверждениях директора. Одно дело напасть из-за угла на кого-то, прогуливающегося по улицам Полосы; и совсем иное — пытаться вытащить кого-то из потайного убежища в джунглях, защищаемого интеллектуально развитыми вооруженными обезьянами. Инзини, озерники из Оз и их собратья-антиобы, скорей всего, окажутся в этих зеленых каньонах столь же не в своей стихии, как и Карденас с напарником. На Полосе-то они могли без труда слиться с окружением. А вот в Ла-Амистаде они будут выделяться, как тофу[53] в шаверме. Сурци Моккеркин и Уэйн Бруммель хорошо выбрали себе убежище на черный день.

— Вы говорили о «нынешней договоренности», — подтолкнул умолкшего директора инспектор.

— Убежище необезьянам мы предоставляем не по доброте душевной. Наши здешние ресурсы ограничены и должны по необходимости распределяться в пользу тех, кто больше всего в них нуждается. Благотворительные пожертвования, стипендии для поддержания девственности заповедника и выплаты добровольцам, которые помогают в медицинских исследованиях, покрывают большую часть наших расходов. Еще есть существенные ежегодные гонорары, получаемые Сьюдад-Симиано за помощь в исследованиях для разработки вакцины против СПИДа. Но тем не менее, всегда есть нужда в средствах. — Он окинул Карденаса спокойным взглядом. — У нас есть финансовая договоренность с этими самками. Они платят — мы заботимся об их безопасности. И меня тревожит мысль о нарушении этого соглашения, пусть даже и в пользу закона, действующего за пределами Резервы.

— Это будет сделано для их же блага. Они не могут вечно убегать и прятаться. Даже здесь. — Лишь миг спустя Карденас сообразил, что Соронг ожидал еще кое-чего. — У СФП имеется фонд для компенсации тем, кто помогает в работе полиции. Если вы озабочены потерей источника дохода, то уверен, мы сможем выработать нечто, удовлетворяющее все стороны.

Огромная обезьяна медленно кивнула.

— Знаете, федерал, для многих людей Сьюдад-Симиано по-прежнему спорный проект. Они ощущают угрозу себе. — Как и все остальное, улыбка Соронга представляла собой еще то зрелище. — Как будто месть — это трансвидовое чувство! Как будто те, кто здесь живет, денно и нощно размышляют о правосудии за всех наших родственников, которых мучили в примитивных медицинских лабораториях или томили в крошечных клетках в том, что с натяжкой сходило за зоопарки, или забивали на мясо в буше, или похищали детенышами, чтобы затем продать.

— Рад слышать, — мягко отозвался Карденас, — что вы не мстительны.

Директор развел огромные руки в беспомощном жесте.

— Да какой был бы смысл? И жертвы, и преступники давно мертвы. В то же время люди убивали других людей куда чаще и куда более рьяно, чем нас. Здесь, в Сьюдад-Симиано мы надеемся выйти за пределы всего этого. Но есть люди, которых и генетически усиленные травы приводят в ужас. Я даже приблизительно не могу описать, как такие луддиты реагируют на существование моих друзей и меня. — Он слегка наклонился вперед. — Вы когда-нибудь просматривали древний вит-сериал с общим названием «Планета обезьян»?

— Нет, кажется, такого я не видел, — сообщил ему Карденас.

Директор снова уселся.

— Тактика запугивания. Всего лишь тактика запугивания. Однако невежд всегда хватает, и они готовы проглотить любой вздор, какой преподнесут им на блюдечке иные близорукие организации. Поэтому тем из нас, кто живет здесь, подобает избегать неприятностей и неблагоприятной огласки. Мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое, предоставили самим себе. Чтобы мы смогли в меру возможностей вычислить конечные последствия своего повышенного интеллекта.

Хаяки некоторое время помалкивал. Теперь же он счел нужным вступить в разговор.

— Возможно, местная война между вами и антиобами со всего северного полушария — не самый лучший способ достичь покоя.

— Я вижу, мы придерживаемся одного мнения. — Глухо крякнув, Соронг стукнул себя в грудь сжатым кулаком. Это действие вызвало гулкий звук. — Если можно будет утрясти финансовые детали — а я не вижу к тому никаких препятствий, — то в интересах сохранения мира и гарантирования безопасности двух самок мы можем согласиться выпустить их под вашу опеку. В конце концов — они же люди. Другое дело, будь они бонобо. — Он сузил глаза. — Но мы это сделаем, только если они согласятся отправиться с вами по собственной воле. Сьюдад-Симиано должен поддерживать свою репутацию.

Карденас отвернулся от внушительного изображения Коко.

— Также, как и СФП. Мне бы не хотелось, чтобы пострадала ни та, ни другая.

— Полагаю, вы хотели бы встретиться с этими двумя самками и убедиться, что они и в самом деле та пара, которую вы разыскиваете.

Хаяки сдержал волнение. Все начинало выглядеть, словно долгое путешествие на юг в конце концов все-таки окажется продуктивным.

— Да, это было бы удачным следующим шагом.

Карденас кивнул, соглашаясь с напарником.

— Сколько пройдет времени, прежде чем вы сможете разыскать их и привезти сюда или отвести нас к ним?

Соронг усмехнулся, словно ребенок-переросток.

— Примерно пять минут. — Подняв массивную серую руку, он указал на одну из многих дорожек, ведущих в окружающие джунгли. — Они поселены в гостевом доме номер три. Он отмечен табличкой, пропустить его невозможно. Я б пошел с вами, но у меня много дел. После того, как вы представитесь, мы сможем продолжить. Обязательно объявите о своем прибытии, прежде чем войдете в здание.

Любезно распрощавшись, они разошлись в разные стороны, и двое федералов направились к указанной дорожке. Вокруг них сразу сомкнулась густая зелень. Близость экзотической растительности тропического леса, дающего пристанище множеству насекомых и пауков, вероятно, ничуть не беспокоила приматов. А вот привыкшие к урбанизированным ландшафтам и открытым пространствам двое приезжих горожан с севера чувствовали себя в густых джунглях куда менее непринужденно. Карденас порадовался, что идти в указанном направлении им недалеко, о чем и сказал.

— Да не так уж это и страшно. — Хаяки низко пригнулся, проходя под нависшей над дорожкой ветвью, отягощенной листвой и мелкими растительными эктопаразитами. — Нужно всего лишь представить себе, будто проходишь через ботанический сад в Северном Тусоне. Запах точно такой же.

Оглянувшись на напарника, Карденас чуть расширил глаза. На сей раз интуитить было предоставлено сержанту.

— Что-то случилось?

— Зависит от точки зрения. — Инспектор продолжал пристально глядеть в его сторону. — От того, сможешь ли ты представить, что разгуливающий у тебя на плече паук подобен тем, каких можно обнаружить в ботаническом саду в Северном Тусоне.

Повернув голову налево, Хаяки оказался носом к носу с типичным огромным представителем арахнид, известных как пауки-кругопряды. С ножками подлиннее пальцев федерала и черно-желтым брюшком величиной с его кулак, гигантский паук-кругопряд на плече сержанта являл собой внушительное зрелище. Подстегнутый изяществом наряда своего гостя Хаяки заорал и бешено замолотил себя обеими руками, пока не сшиб огромного арахнида в кусты. Для несчастного сержанта не имело ни малейшего значения, что данный паук не был ядовитым. Знай Хаяки об этом, едва ли он прореагировал бы более спокойно.

Карденас не мог его обвинять. Он знал по собственному опыту, что пауков мало кто любит. Он не стыдился признаться, что и сам не принадлежит к числу любителей. Приведя себя в порядок среди листьев и прочего лесного мусора, куда его забросило резкое движение сержанта, кругопряд живо шмыгнул прочь и пропал из виду.

Хаяки еще несколько минут продолжал нервно дергаться и отряхиваться.

— Б-р-р-р! Я предпочел бы столкнуться с бандой нинлокос. — Он поднял указательный и большой пальцы. — Эта проклятая тварь была вот настолько от моего лица!

— Мне говорили, что в подобных местах тебя достает не то, что удается разглядеть. — Карденас осторожно отогнул в сторону молодое деревце, росшее прямо в центре тропы. — А достают те, кого не разглядишь. Например, пиявки. Клещи и блохи. Разносящие лейшманию мухи. Жуки, которые…

— Суть уловил, — оборвал его напарник. — Я лично был готов вернуться на улицы Ногалеса, как только наш челнок приземлился в Сан-Хосе. Всегда предпочитаю толстые стены и твердую мостовую.

— И кофе с круассанами в кафе «У Росы». — В голосе Карденаса явственно засквозила тоска. — Блинчики с опунциевым джемом и взбитыми сливками. Сопапиллы[54] с брусникой.

— Я же тебе сказал, — заворчал на друга Хаяки. — Суть я уловил.

— Вот, должно быть, и оно. — Узкая тропа вывела их на небольшую поляну, и Карденас увеличил шаг, радуясь возможности убраться из-под кустов. Перед ними на фоне внушительной листвы высилось здание, не похожее ни на одно из встретившихся им в поселении Сьюдада. Сооруженное большей частью из местных материалов, оно выглядело архитектурным напоминанием о давних временах. Покоящееся на вогнанных в землю сваях, одноэтажное строение было достаточно просторным, чтобы содержать под крытой пальмовыми листьями крышей три-четыре комнаты приличных размеров. Двадцать сработанных из расколотых бревен ступенек составляли широкую лестницу, ведшую к крытому переднему настилу, с которого обитателям открывался отличный вид на окружающие джунгли. Не было видно никаких проводов, характерных для современных построек.

Карденас первым поднялся по лестнице. Никаких стекол не было; и окна и двери закрывали только сетчатые ширмы. Периодическое шипение невидимого электронного фумигатора указывало, что сооружение оборудовано по меньшей мере одним образчиком современной технологии. Очевидно, склонность жильцов податься назад к природе не обязательно включала и стремление ее кормить.

Карденас немного удивился, найдя дверь-ширму незапертой. Переглянувшись, они вошли. В помещении было удивительно прохладно и сухо, явно благодаря бесшумным стараниям скрытых приборов для кондиционирования воздуха и поглощения влаги. Медленно двигаясь по коридору и глядя направо, он воззрился на уютную гостиную. Сработанные из ротанга и других местных материалов кушетки и кресла с завезенными из внешнего мира подушками скучились вокруг вездесущего вита. На полу сплетенные из кокосового волокна циновки перемежались с декоративными подушечками, сработанными из пальмовых волокон. Что же касалось украшавших стены и покоящихся на деревянных столиках картин, барельефов и цветоползов, то он поймал себя на попытках догадаться, сработаны ли они человеческими руками — или руками, принадлежавшими ближайшим родственникам человека.

— Кто это? — спросил с противоположной стороны коридора сильный женский голос. — Надеюсь, вам удалось найти какой-то…

Обернувшись на голос, Карденас оказался лицом к лицу с немного приземистой и безусловно привлекательной женщиной лет тридцати с небольшим. Белокурые волосы длиной до плеч были стянуты на затылке в конский хвост, в высшей степени разумную прическу для горных тропиков. Какой-либо макияж или косметика на ее лице отсутствовали. Вся одежда состояла из просторного халата, на котором преобладали изображения бугенвиллий, уместные скорее в южной части Тихоокеанского бассейна, чем в Центральной Америке. Ногти на пальцах маленьких босых ног оставались некрашеными. Единственной уступкой современным обычаям был изящно вписанный в ее правое ухо аудио муз-плейер.

— Сурци Моккеркин? — Карденас сунул было руку во внутренний карман рубашки с короткими рукавами, собираясь показать свой идент-браслет. — Я…

Кровь, казалось, так и отхлынула от ее лица.

— Роджер! — завопила она.

Прежде чем инспектор и его спутник смогли объясниться подробней, в комнату ворвался, чуть задев испуганную женщину, красно-оранжевый комок мускулов и бросился к паре визитеров. Крепко сжатое в одной руке тяжелое мачете, запачканное древесным соком, ударило сперва по Хаяки, обрушившись с достаточной силой, чтобы отсечь руку от плеча. Удивительно гибкий для столь рослого человека, привыкший иметь дело со всякими противниками, сержант метнулся в сторону и ударил нападающего, когда тот проносился мимо. Достаточно мощный, чтобы свалить едва ли не любого человека, удар не остановил фигуру с большим ножом.

Но впрочем, та и не была человеком.

Круто развернувшись, разъяренный орангутан еще раз с размаху ударил по сержанту, который метнулся за ротанговую кушетку и схватил для защиты кресло. Оранг, куда более сильный, чем любой человек такого же веса, одной рукой поднял кушетку и отшвырнул ее прочь. Покуда красновато-оранжевая обезьяна скрадывала Хаяки, Карденасу удалось броситься к женщине. Поскольку вся ее поза отражала ужас, он поспешил успокоить ее. И, сунув руку за пазуху, все ж таки достал свой идент.

— Сурци Моккеркин? Инспектор Анхель Карденас и сержант Фредозо Хаяки, Севамериканская Федеральная Полиция. Я говорил с вами в Ногалесе. Мы здесь с целью помочь вам. — Он показал на двух бойцов с мрачными физиономиями. — Отзовите своего охранника.

Напряжение в какой-то мере покинуло ее, но выражение лица оставалось настороженным. Не сводя глаз с Карденаса, она, не оборачиваясь, приказала:

— Роджер! Все в порядке, это полиция, а не матарос.

Державший мачете над головой, оранг медленно опустил длинные мощные руки. И только когда лезвие приблизилось к полу, Хаяки начал ставить на место кресло, которое держал перед собой для защиты. Орангутанг моргнул большими обманчиво детскими глазами.

— Сурци уверен?

— Пока да, — уведомила она его. — Подожди снаружи, на крыльце. — Тон нес в себе угрозу, когда она продолжила, адресуя слова стоящему рядом с ней человеку: — Я позову, если ты мне понадобишься. И прежде чем уйдешь, поставь на место кушетку.

Снова пустив в ход лишь одну руку, оранг послушно перевернул небрежно отброшенную мебель обратно на ножки, поставил ее на прежнее место и бросил подушки туда, где им надлежало быть. Одарив Хаяки и Карденаса предупреждающим взглядом, он просеменил вон из комнаты, по-прежнему стискивая зловещий длинный клинок.

— Ваш друг? — Карденас жестом указал на выходящего примата.

— Мой телохранитель. Его дала мне ассоциация Симиано. Я расплачиваюсь за защиту и убежище. — Выражение ее лица чуть смягчилось. — Телохранителей сменяют по очереди. Им всем не особенно нравится находиться в человеческом обществе. Но дело свое они знают.

Поставив плетеное из прутьев и ротанга кресло на прежнее место, Хаяки опустился на него. При высокой влажности короткое физическое упражнение вызвало водопады пота на лице и верхней части тела.

— Не стану спорить.

Она поколебалась еще с миг, прежде чем наконец сделала жест в сторону мебели.

— Итак, вы здесь. Я ничего не могу с этим поделать. Так что вполне можете присесть.

Заняв кресло около кушетки, Карденас сложил руки на груди и с серьезным видом подался вперед.

— Вы сказали, что платите здешним, гм, жителям, за убежище для вас. А где Катла?

Сурци Моккеркин, казалось, съежилась. В другое время, в другом месте, она была бы исключительно привлекательной и, вероятно, жизнерадостной женщиной, подумал Карденас. Тропики низводили внешность всех людей к одному низкому потному общему знаменателю.

— Раз вы нашли меня, то явно знаете о ней. — Она выглянула в забранное ширмой окно. — Когда она не сидит перед ящиком, дразня моллисферы, то любит прогуливаться по лесу. Говорит, увиденное вдохновляет ее. — Моккеркин покачала головой. — Я рада за нее. Это было самое безопасное место для бегства, какое я смогла придумать, и у меня были здесь контакты.

— У вас, — надавил на нее Хаяки, — или у Уэйна Бруммеля?

Она посмотрела на рослого сержанта, но без удивления.

— Так вы и об Уэйне знаете?

— Именно с этого для нас и началось дело, — сочувственно кивнул Карденас. — Вы не явились на назначенную мне встречу в морге Ногалеса.

Повернувшись налево, она провела ладонью по большой псевдодеревянной скульптуре тапира. Спина у него отодвинулась в сторону. Сунув руку внутрь, она достала бутылку местного пива и отщелкнула пробку, активируя встроенный охладитель. Она подождала, пока пиво не станет холодным, но не предложила гостям налить по стаканчику.

— Бедный Уэйн. Вы знаете, он и правда любил меня. — Будучи вынужденным лишь смотреть, как она опрокидывает глоток ледяного пива, Хаяки ощутил настоящую боль. — Проблема Уэйна была общей для всех мужчин: они всегда мнят себя более умными, чем на самом деле. Мне не хватает его, но не так сильно, как мне думалось. — Она показала на свое окружение. — Именно он проделал всю нудную работу, подыскивая безопасное прибежище на случай, если оно нам понадобится. Жаль, он так и не смог насладиться им. — Сделав приличный глоток золотистой жидкости, она оценивающе посмотрела на Карденаса. — Я говорю вам правду.

— Знаю, — успокаивающе ответил инспектор, не трудясь объяснить, откуда он и в самом деле это знал.

Она скрестила весьма привлекательные ножки, большая часть которых оставалась на виду ниже края халата.

— Первое, о чем я подумала, увидев вас здесь, что все кончено, а вы матарос, подосланные моим мужем. — Ее лицо скривилось в выражении явственного отвращения. — «Никто не насмехается над Насмешником», — бывало, говаривал он. Пинче каброн, этот ублюдок! — Тон ее сделался умоляющим. — Он заворожил меня сперва. Я была очень молода. В конечном итоге, все дошло до того, что я не смогла больше выносить. Я полдюжины раз от него сбегала. И каждый раз его люди находили меня и приводили обратно. — Она отвела взгляд. — И каждый раз, когда меня привозили обратно, дела становились еще хуже.

А потом появилась Катла. Я перестала убегать. Чтобы вырастить ее, а также побудить его смягчиться. Почувствовав, что она уже достаточно большая, достаточно сильная, я начала искать выход. Потерпев столько неудач, пытаясь сбежать в одиночку, я сообразила наконец, что мне нужна помощь. И искала ее, но без толку, пока не повстречала Уэйна. — Она глотнула еще пива. — Дело заключалось даже не в том, что Уэйн был хорошим парнем. В конце концов, он ведь работал на Клеата. Просто он был не таким скверным, как большинство других мужчин, которых я встречала. И он любил меня и был терпимым с Катлой.

Для меня этого было достаточно. Я рассказала ему о задуманном, и он поддержал меня. Вместе мы совершили побег, попытались затеряться на Полосе. — Она покачала головой. — Четыре новых личины за два года, и все равно этого оказалось недостаточно. Все это время Уэйн не переставал искать безопасное место, на случай, если нам придется покинуть Севамерику. Не знаю, как он наткнулся на мысль отправиться сюда, но он на нее набрел. Он рассудил, что это место, куда не смогут проникнуть даже присные Мока. — Она невесело улыбнулась. — О федералах мы не говорили.

— Ваш дом чуть не убил нас, — почувствовал неодолимую тягу сказать Хаяки.

— Это тоже дело рук Уэйна, — покосилась она на него. — Он предназначал эту ловушку не для вас. Она задумывалась для встречи хомберов Мока, на случай, если те когда-нибудь появятся. Но как вам-то удалось вывернуться?

Хаяки показал на молчаливо-внимательного Карденаса.

— Мой напарник очень хорошо чувствует аномалии в ситуациях. — И обвиняюще добавил: — Ваш дом чуть не снес мне задницу при взрыве.

— Я б извинилась, если бы считала, что с этого будет какой-то толк, — пожала плечами она. — Теперь ничто не имеет значения. Больше ничего не имеет значения. — Когда она глядела на Карденаса, в ее глазах проглядывала искренняя жажда покончить со всем. — Если вы смогли найти меня здесь, то, значит, Клеат тоже сможет это сделать.

— Не обязательно, — поправил ее инспектор. — Не все официальные каналы информации поставлены под угрозу, знаете ли. Факты вашего дела известны лишь очень немногим. — Он указал на Хаяки. — Формально мы с Фредозо в отпуске и не находимся здесь по официальному делу.

Она смотрела так, словно не видела разницы.

— Не имеет значения. Я не могу отсюда уехать. Сьюдад-Симиано моя последняя, самая большая надежда. И у Катлы тоже.

— У СФП есть очень успешная программа защиты свидетелей.

Смех ее был резким и нервным. Она недоверчиво уставилась на него.

— Вы, должно быть, шутите! Покинуть этот поселок, куда никому не проникнуть без разрешения, чтобы вернуться на Полосу и дать показания против Мока? Я, может, и не такая умная, как Катла, но у нас в какой-то мере одни гены. Поэтому я останусь здесь, даже если присные Клеата смогут-таки найти меня. — Она резко выбросила руку в сторону коридора. — Пусть приходят. Посмотрим, как им понравится иметь дело с Роджером и его сородичами! Но вернуться? Ни в коем случае, федоко. Если только вам не удастся убедить меня, что вы сможете продать на Шпицбергене нарезанный тонкими ломтиками лед.

— Ладно, — ответил Карденас. — Раз вы так настроены, то ладно. Но если вы расскажете нам, что же все это значит, то, возможно, СФП сможет оказать вам некоторую дополнительную помощь. Вы ведь не будете против, не так ли? Если вам известно нечто такое, что мы можем использовать против Клеатора Моккеркина, при этом не связанное для вас с непосредственным появлением в суде. Всегда есть шанс, что мы сможем сделать ход против него, покуда вы остаетесь здесь, вне поля зрения. Это устранило бы угрозу вам и вашей дочери, не вынуждая вас вернуться на Полосу. Разве вам бы не хотелось увидеть, как это произойдет?

Она снова засомневалась.

— Вы не собираетесь заставлять нас возвращаться с вами?

Инспектор покачал головой.

— Просто не могу. Это же Центрально-Американская Федерация, а не Севамерика. Вас не обвиняют ни в каком преступлении, так что закон об экстрадиции тут неприменим. Можете говорить, не стесняясь. — Он встретился с ней взглядом, не моргнув глазом. — Да я в любом случае не стал бы пытался забрать вас и вашу дочь против вашей воли.

Сурци поразмыслила над его предложением. Внезапно она стала выглядеть моложе своих лет, походя скорей на испуганного подростка, чем на закаленную женщину, сумевшую выжить на Полосе.

— Все дело в деньгах. Деньгах Мока. Наличных Клеата. Мы с Уэйном смогли присвоить изрядную долю кредита. Никто не делал такого с Моком, думая, будто ему это сойдет с рук. А то, что в этом участвовала я, еще больше усугубляло дело. Мок из-за этого выглядит не только полным козлом, но и полным кретином. Он хочет вернуть свои деньги. Хочет вернуть меня.

Инспектор понимающе кивнул, не улыбаясь, наклонился к ней и заявил мягко, но решительно:

— Если вы намерены мне лгать, миз Моккеркин, то я ничем не смогу вам помочь. Деньги, которые вы с Уэйном Бруммелем или Джорджем Андерсоном похитили, лишь малая часть этого дела.

Лицо ее раскраснелось от возмущения, и она приподнялась с кушетки.

— Я не лгу, проклятый ты федоко! Зачем еще, по-твоему, такой, как Мок захотел бы вернуть меня?

Ни в малейшей степени не отреагировав на ее вспышку, Карденас попытался остаться столь же чутким и сочувствующим.

— Я не так уж уверен, что он хочет вернуть вас, миз Моккеркин. Но мы знаем, что он хочет вернуть вашу дочь.