Проект Садовник. НАЧАЛО

Глава 17 Дела семейные

Эту ночь, вместе с Гаврошем, я провёл у Миринды. После нашего пиршества в трактире, дядюшка Мишлен предложил мне забрать с собой то, что осталось на столе, видя, как жалеет мой паж, что у него живот такой маленький, и разнообразных вкусностей в него больше никак не влезает, а вокруг еще всего полно на столе. Я сказал, пускай всё собирают в корзинку. Мы её заберём с собой. Только вина не кладут. Там, куда мы направляемся, пить некому. По дороге, увидев лоточника, купил у него разных сладостей, для девочек. Знаю по своей дочери. Они всегда готовы после сытного обеда немного подсластиться.

Накрытый в комнате стол, в хибаре Меринды, с тех пор как его поставили, ещё никогда не держал на своей поверхности столько мясных блюд. Хозяйка с дочками держалась сначала застенчиво, но затем, наконец, поддавшись на наши с Гаврошем уговоры, начали пробовать принесённые местные деликатесы, а потом голод взял своё, и они начали нормально есть. Алиса только им порекомендовал не переедать, а остатки сохранить в подполе, до завтра. И вообще, заявила она: "Считайте, что черная полоса для вас для всех, уже закончилась. Я беру Тука в свои пажи, а значит, по праву госпожи позабочусь, о нем и его семье".

Настоящую радость у сводных сестер моего пажа вызвали местные сладкие лакомства, что мне напоминали наши самодельные конфеты. Это для них было недоступное по жизни наслаждение, которое они готовы были, есть сколько угодно, и когда угодно. Все эти сладости, запивалось травяным настоем, чем то напоминавшей мне чай со зверобоем, который был в части у моих родственников, в прежней моей жизни. Мне же он некогда не нравился. Я, если не было выбора, то предпочитал уж лучше чай с мятой.

Долго хозяйка не могла решить, где положить на ночь, благородную гостью. Но Алиса, в ответ, заявила, что это не проблема. Она человек не притязательный. В разъездах бывает разное. Поэтому сегодня уляжется спать вместе с Туком, так как теперь, это её доверенный человек.

В последний раз с ребёнком в одной постели я спал очень давно. В ту ночь жена осталась дежурить на работе, а дочь, которой тогда было столько же, сколько сейчас Гаврошу, прибежала вся всклокоченная. Ей приснился жуткий кошмара и теперь она не могла одна уснуть. Поэтому попросилась ко мне, под бочёк, куда я её тут же и пристроил. Гаврош принципиально в кровати, сначала соблюдал со мной дистанцию, отвернувшись от меня, а потом, быстро заснув, так же, как и моя дочь, обнял меня во сне. Так и проспал, улыбаясь, до самого утра.

Утром умывшись, Гаврош категорически был против этого издевательства над человеком, но показывать недовольство, не рискнул, стал собираться сопровождать меня в город. Мы, с моим пажом, отказавшись от завтрака, и сказав чтобы ели без нас, так как мы в городе чего нибудь перехватим, пошли смотреть нашу новую базу, которую подарил мне граф Легран на улице Королевских Гвардейцев. Пока шли неспешно пешком к нашей цели, меня вдруг стало одолевать легкое беспокойство. Я и в прошлой жизни старался не пропускать такие подсказки судьбы: когда вроде бы все прекрасно, а пятая точка начинает нервничать, опасаясь непредвиденных приключений. Поэтому в голове, стал прорабатывать планы нашего экстренного отступления, не обращая внимание на лёгкую болтовню Гавроша.

Вилла, к которой мы подошли, сразу вызывала уважение своим видом, показывая, что её жильцы высоко стоят на олигархической лестнице. Двухэтажная, сложенная из белого камня, она виднелась в окружении вековых деревьев, из за каменного высокого забора, за которым, можно было приличное время, держать оборону, как в крепости. Подойдя к двухстворчатым воротам, я стукнул по ним кольцом, вызывая местного сторожа. Никакого ответа. И это называется моя собственность: хозяйку держат на полном игноре.

Примерно через десять минут, постоянных ударов, заменяющих здесь дверной звонок, когда терпение моё окончательно лопнуло, и я уже без всяких затей собирался аннигилировать ворота, в них отварилась калитка. Появился в проеме откормленный кирасир, полностью затыкавший своим телом проход, важно через губу заявил, что здесь милостыню некому не подают. Закрыть резную дверь перед нежданными посетителями, он не успел, так как, получил сокрушительный удар со всей дури моей пяткой в свою металлическую грудь. Невезучий привратник, после ответа Её Высочества за свою дерзость, пролетел метра два, по направлению к парадной лестнице, а затем покатился по дорожке, имитируя звуком металлическое ведро заполненное гайками.

— Пойдём мой верный оруженосец, — сказал я Гаврошу — вижу здесь нам с тобой не рады. По всей видимости нам сейчас предстоит предстоит восстанавливать статус-кво.

Подойдя к дому, я готовился продолжить штурмовую операцию, как все сразу на этом и закончилось. К нам навстречу, из дома вышла богато одетая женщина, которая низко поклонившись мне, сказала, что дом в полном распоряжении госпожи Алисы. И что она лично, а так же все слуги в доме, готовы выполнить мои любые распоряжения.

Мы вошли в гостиную, где собрался весь обслуживающий персонал, который тоже согнув спину и не решаясь посмотреть мне в глаза, дружно приветствовал свою хозяйку. Но была одна большая странность в их, вроде бы обычном поведении. Им всем было абсолютно наплевать на меня. Ни радости, ни ненависти, ни, наконец, просто любопытства. Всё безразлично. Кажется, умри я здесь перед ними, они просто разойдутся, и будут продолжать заниматься своими делами дальше, как будто меня здесь не было, и нет.

— Лиса, срочное сканирование окружающего пространства, и обслуживающего персонала всеми доступными методами.- Через пять минут пришел ответ. — Сканирование завершено. Никаких аномалий в пространстве и людях не замечено. Всё, как обычно. Сестрёнка, что тебя беспокоит? Ведь здесь всё нормально!

— В том то и дело что не нормально. Я остро чувствую это своей пятой точкой, но конкретизировать пока нечего не могу.

Моя чуйка меня опять не подвела! Ощущение было такое, как будто с уличной жары, зашел в прохладный погреб. Сначала чувствуется облегчение и радость что теперь можно расслабиться и отдохнуть от зноя. А потом, спустя какое то время, в ноздри начинает пробиваться гнилостный запах. Тело начинает содрогать непонятный озноб, будто бы ты подхватил простуду. При этом, самое главное заключается в том, что эта угроза была направлена конкретно против Алисы, так как Лиса её не замечала. В это время Гаврош взялся за меня своей дрожащей рукою и тихо попросился:

— Госпожа Алиса, давайте поскорей уйдём отсюда.

— А что случилось?

— Мне в этом красивом доме очень страшно. Я так сильно не боялся даже тогда, когда на базаре меня схватил стражник. Не заставляйте меня здесь больше находиться.

Мне всё стало ясно, как белый день: отсюда надо срочно сваливать. И чем скорее, тем лучше. Поэтому, не говоря больше ни слова, я схватил своего пажа за руку, и больше ни на минуту не задерживаясь в этом негостеприимном здании, выскочил обратно на улицу. События стали развиваться, как в сказке: чем дальше — тем страшнее. Личность местного резидента графа Леграна, вызывала у меня всё больше вопросов, на которые, даже на один, я так и не смог найти ответ.

На улице немного придя в себя, я решил, что в эту явную ловушку для Алисы, дорогая мне моя тушка, больше ни шагу ногой. При случае, аннигилирую, к чёртовой матери, всё строение вместе с пристройками и забором, а потом скажу, что так и было! Плевать на все последующие слухи. Королю, при личной встрече, если докопаться, объясню свою версию событий, когда придумаю приличную отмазку.

— Госпожа Алиса: — проговорил Гаврош мне прямо в глаза. — Не заставляйте, пожалуйста, меня сюда возвратиться. Мне здесь было страшно, как никогда раньше в жизни. Только мы вошли в этот дом, то мне почему-то стало мгновенно очень холодно, аж, до озноба и пупырышек. А затем в голове стали раздеваться разные голоса, то женские, то детские, которые что то меня спрашивали на тарабарском языке. После этого внутри у меня осталось только одно желание: бежать отсюда со всех ног, как будто за мной гоняться все рыночные стражники разом.

— Принцесса Алиса обещает своему любимому пажу, что он никогда больше не переступит порог этого негостеприимного дома! А вообще, Гаврош, наплюй на сегодняшнее происшествие. Просто выкинь его из головы, и забудь, как о плохом сне. Не заморачивайся пустяками, Ведь ты же веришь обещаниям своей госпожи?

— Конечно, а как же может быть по-другому?

— Ну вот и отлично! Тогда пойдем, прямо сейчас, к дядюшке Мишлену. Он нам другую жилплощадь в городе обещал подыскать, а заодно и заморим червячка в трактире? Ты же, конечно, не против?

— А когда я был вообще против пожрать, особенно когда угощают?

— Пошли уж, гроза халявной жратвы.

Но радужным мечтам моего пажа, поесть вкусняшек, до пуза, которые он уже представлял, непроизвольно глотая слюни, не суждено было сбыться. Когда мы уже вышли на площадь перед трактиром, и до вожделенного порога осталось, от силы, шагов, так примерно, пятьдесят, дорогу нам преградила карета, из которой вышел немолодой уже человек, в неброском, но добротном гражданском костюме, при шпаге, но от которого за версту несло военной выправкой. Сняв шляпу и отвесив мне изысканный поклон, незнакомый мне господин произнёс:

— Госпожа Алиса. Одна знакомая вам особа хочет сейчас с вами пообщаться, поэтому прошу сесть в эту карету, и поехать со мной. Никакие отговорки не приниматься. Прошу вас.

Карета была обыкновенной, которые, часто можно встретить в городе, а вот лошади: эта пара, как определила Лиса, стоила целого конского табуна. Это, как в моё время, когда в неказистом запорожце стоял движок от волги, что с головой выдавало принадлежность к спецслужбам, да и здесь, наверное, работают по тому же принципу: конспираторы доморощенные.

— Гаврош, слушай меня внимательно: — как можно более строже проговорил я. — Сейчас ноги в руки и бегом к тёте Меринде. От туда носа на улицу не показываешь до моего прихода. Если я завтра к вечеру не вернусь, — после этих слов я внимательно осмотрел господина со шпагой, который от моего взгляда потупил взор — пойдёшь к дяде Мишлену и всё ему подробно расскажешь о том, что сегодня произошло.

Дождавшись, когда паж благополучно затеряется в столичном лабиринте улиц, Алиса повернулась к своему сопровождающему, поправила на перевязи шпагу, и как можно более доброжелательно улыбнувшись, произнесла: — Я готова следовать за вами.

Спецназовец, правда, не знаю из какого ведомства, еще раз мне низко поклонился, открыл дверцу кареты и, подав галантно руку, помог усесться на мягкое сидение по ходу движения. Затем сам усевшись напротив меня, закрыл за собой дверцу местного транспортного средства, тем самым дав команду вознице на начало движения. Судя по обхождению и то, что у меня не отобрали оружие, арестовывать меня, явно, не собираться, или знали что всё равно бесполезно. Только один вопрос, который не даёт покоя моему женскому любопытству: кто та особа, которой нельзя отказать принцессе?

Ехали мы недолго. Карета остановилась в престижном квартале, застроенным домами состоятельных горожан столицы. Выйдя из экипажа, который сразу же уехал, мы зашли внутрь, и поднялись на второй этаж, нечем не привлекательного дома по улице Певчих птиц. После единичного стука моего сопровождающего, входная дверь тут же растворилась, пропуская нас внутрь. Видно нас здесь ждали. Дверь нам открывал уже человек в форме Королевского гвардейца. Пройдя через прихожую, мы оказались в богато обставленной гостиной, где мой провожатый попросил меня немного подождать и исчез в одной из дверей, выходивших в эту комнату. Не успел я соскучиться, как открылась другая дверь, и в неё вошла, примерно тридцатипятилетняя красивая женщина. Она была в неброском, но элегантном платье, которое, видимо, стоило кучу денег, не смотря на кажущеюся простоту. Подойдя ко мне, незнакомка прижала меня к своей красиво очерченной груди, и целуя в щёки приговаривала, утирая вышитым королевскими вензелями, батистовым платочком: — Ты жива, девочка моя! Как я счастлива, что ты осталась жива!

Хоть её Лиса и не помнила, но это, и к гадалке не ходи, сама королева Маневра, которая тайно сбежала из дворца, чтобы встретиться со своей любимой приемной дочкой Алисой. Что не говори, а прежняя Алиса была приличным человеком, если это слово применительно к искину. Ведь столько разных знакомых ей людей, независимо от статуса, печалились о её гибели, и искренне радовались её возрождению. Этот неоспоримый факт ещё больше запутывает общую картину прошедших событий. Видя, как плачет, прижав к себе меня Маневра, пришлось и мне, так же обняв её, пролить, конечно, при помощи Лисы, слёзы, чтобы поддержать в женской солидарности мою здешнюю приёмную маму. Когда, наконец все слёзы иссякли, и мы уселись, прижавшись, друг к другу, на небольшом витиеватом диванчике, изготовленным местным Гамбеъ (мастер изготовивший 12 стульев), началась задушевная беседа, между матерью и дочерью.

Моя приёмная мама уговаривала Алису вернуться во дворец, где мы так славно, все вместе жили, три года тому назад. Принцы, два моих сводных брата, стали уже совсем взрослыми, и не будут больше на до мной подшучивать. Хотя, даже тогда, они это делали не со зла, а просто любя. До сих пор, во дворце сохраняют в неприкосновенности, мои личные покои: с моими шикарными бальными платьями и любимыми куклами. При слове кукла, мне чуть не стало плохо, когда я вспомнил свою любимую Барби. Но невероятным напряжением всех своих мужских сил, всё таки сумел сдержаться. Самое главное, что со мной хочет пообщаться Его Величество, который, как она не может покидать дворец, не привлекая всеобщее внимание. Неужели принцесса Алиса за это время так очерствела сердцем, что не выполнит просьбу любящего её человека?

Затем наш разговор незаметно перешёл на темы, которые в основном интересны женщинам. В них, говоря откровенно, я не особенно шарю, хотя сам сейчас девушка, зато получая мгновенную консультацию от Лисы в режиме on-line, смог поддержать беседу на должном уровне. Мы договорились о том, что я подойду к дворцу через два дня, предъявив гвардейцам, охраняющим ворота, своё именное кольцо. Затем преданные Её Величеству люди тайно проведут принцессу Алису в её личные апартаменты, где я смогу переодеться в соответствующую дворцу одежду, для встречи с монархом. Сердечно распрощались и, одарив меня поцелуем любящей матери в лоб, королева Маневра покинула комнату, оставив меня одного сидеть на диванчике.

После её слов о его величестве, я понял, что на этот раз мне точно не отвертеться. Просьба Короля — приказ для его подданных. Придётся подчиниться, и пожить некоторое время во дворце, при дворе. В связи с этим передо мной вставал ряд проблем, которые мне предстоит решить в оставшееся на свободе время, прежде чем я, добровольно — принудительно, нырну с головой в этот семпертариум. Во-первых, необходимо, чтобы в Её Высочестве, во дворце, не опознали простую девушку Алису, или того похлеще: шевалье Максима. Во-вторых, как наладить отношение с двумя местными великовозрастными оболтусами: семнадцатилетним принцем Алексом, и пятнадцатилетним принцем Гаем, которые, как правильно заметила королева Маневра, повзрослели, и уже простыми шутками, в мой адрес, теперь точно не отделаются. А самое главное, как же мне носить те красивые, но жутко неудобные фасоны платьев, которые без помощи двух служанок, не одеть, да и не снять. Эти помпезные наряды являются сейчас последним писком здешней моды, а значит, в них обязательно должна щеголять Её Королевское Высочество принцесса Алиса.

Тяжело вздохнув от внезапно навалившихся проблем, я поднялся с диванчика и направился к выходу, сопровождаемый всё тем же королевским гвардейцем, встречавшим меня на этой тайной квартире. На улице меня ожидал приятный сюрприз, в виде той же самой кареты, на которой меня сюда привезли. Любезный кучер, отвесив вежливый поклон заявил, что имеет прямое указание вышестоящего начальства, которое приказало доставить леди Алису в любое место, куда я укажу. Хоть это будет соседний город.

Потребовав, чтобы меня положили туда, откуда взяли, я самостоятельно открыл дверцу местного заказного такси, и забрался внутрь. Сопровождающего в гражданском моё высочество, рядом не наблюдалось, и через пятнадцать минут я вновь стоял перед фасадом здания, на котором было начертано: "Три Поросёнка".

На этот раз меня дядюшка Мишлен, явно не ждал, потому что в его заведении сейчас было много народу. Но его заместитель видно имел относительно меня недвусмысленные приказания, так как, меня с почётом, под взглядом удивлённых посетителей, посадили за лучший столик в углу, выгнав оттуда двух горемык, в богатой одежде. Затем представительный сотрудник трактира, перед которым робели даже завсегдатые этого заведения, заявил, что мой дядюшка скоро освободиться, и с удовольствием после пообщается со мной. Чтобы ожидание не было так томительно, не желает ли прекрасная госпожа Алиса, что ни будь для себя заказать, естественно за счет заведения?

Меня позвали на верх, примерно через два часа. Всё это время я провел в общем зале, не спеша потягивая легкое молодое вино, которое великолепно освежало и утоляло жажду. Когда, поднявшись по знакомой лестнице проходил по коридору второго этажа, то обратил внимание на свежие пятна крови, которых раньше здесь не было. Видно, что Питон, только что закончил производственное совещание со своим руководящими сотрудниками. А его недовольство службой одного из своих подчинённых, заканчивается, как в нормальной Коза ностра, смертью последнего. Как будто в нашу Италию попал. Комиссара Каттани на них нет.

Алиса с сопровождающим, прошли по коридору немного дальше, чем в предыдущий раз, и зашли в комнату, в которой она раньше ни разу не был. Это скорее и был кабинет местного начальника, где проходила правилка, потому что по обстановке он напоминал кабинет моего шефа на фирме, где я работал: тот же огромный стол, и куча стульев вокруг. В торце его сидел сам дядюшка Мишлен, опустив голову на руки, лежавшие перед ним. Стулья вокруг стояли в беспорядке, а часть стола и пола, была залита свежей кровью, как будто здесь разделывали свинью. Услышав покашливание моего сопровождающего, он поднял необыкновенно бледное лицо, с горящими глазами, взглядом которых, выгнал своего сотрудника вон. Последний, словно увидев перед собой жуткое чудовище, мгновенно изменился в лице и, пятясь задом, вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Таким трактирщика я ещё не видел

С трудом поднявшись из за стола и вперив в меня взгляд безумца, господин Мишлен заговорил, забыв сделать мне традиционный поклон:

— Ваше Высочество. Вы не раз говорили, что готовы выкупить жизнь, так понравившегося вам малолетнего воришки Тука за любые деньги. Сейчас вам предоставляется такая возможность. О вас, среди жителей столицы, идет молва, как о непревзойдённой целительнице, которая смогла, в последний момент, спасти от верной смерти королеву Маневру, от которой отказались лучшие врачи и магические целители государства. Совершите ещё одно чудо, и этот мальчик ваш. О нём навсегда забудут в организации, как будто его здесь никогда не было. Сейчас подадут карету и Вас, Ваше Высочество отвезут в один особняк, где лежит один очень больной человек. Если Вы сможете его спасти, он выздоровеет, то ваш долг, за жизнь Тука будет считаться уплачен.

— Постараюсь сделать всё, что в моих силах, господин Мишлен: проговорил я в ответ с легким поклоном.

Когда мы вместе с Питоном вышли на улицу, то у дверей трактира уже стояла закрытая богатая карета. Судя по вензелям, нанесённых на дверце, она принадлежала царедворцу, стоящему очень высоко в табеле о рангах, как говорили у нас: особа, приближенная к государю. На задке транспортного средства, стояли два настоящих лакея, которых я впервые, здесь увидел. Как только мы подошли, один из них ловко соскочил со своего места. Открыв дверцу кареты, слуга отточенным движением подал Алисе, не знающего тяжёлого труда, ухоженную руку. При этом грациозно выгнув спину, что видно достигается многолетними тренировками он, помогая мне устроиться с комфортом в карете, будто бы на мне было надето дорогое бальное платье, а не наряд мечницы, заявил зычным, хорошо поставленным голосом, что карета графа Ружен, в моем распоряжении.

Это средство передвижения, оказалось самым комфортным из того, чем мне здесь приходилось пользоваться. Просторный салон и широкие двери, предоставляли максимум удобств, для дам в широких бальных платьях. Чур, меня, чур. Как только меня усадили на шикарный, неимоверно мягкий диван внутри, мы тронулись в путь. Впервые от поездки здесь я получал настоящее удовольствие: вот что значит фирменная тачка. Примерно через двадцать минут, мы уже въехали в ворота графского особняка. Расположенное недалеко от королевского дворца, это великолепное строение, у парадной лестницы которого сейчас стояла карета, дополнительно подтверждало высокий статус хозяина этого особняка. Покинув транспортное средство, при помощи второго лакея, они что, всю работу делят поровну, или каждый мечтает подержать меня за ручку, я оказался в окружении графских гвардейцев, которые потребовали от меня, прежде чем я поднимусь по лестнице, сдать им всё оружие. Хорошо они врачей скорой помощи встречают. Но делать нечего, сдал шпагу, как и просили.

Только после этого ко мне рискнул подойти местный, обладающий большим пузом и завышенным самомнением управляющий. С трудом неохотно чуть поклонившись он, будто бы делая мне великое одолжение, предложил следовать за ним. Пройдя через анфиладу комнат, уставленных великолепной резной мебелью, видно не уступающей дворцовой, мы на конец вошли в полутёмную спальню, с занавешенными окнами. У стены стояла большая кровать с тяжёлым тёмным балдахином. Возле неё расположился изящный чёрный деревянный столик, уставленный разнообразными чашками и флаконами, а рядом на стуле сидела молодая горничная с заплаканным лицом. Увидев входящего со мой управляющего, она встала, молча поклонилась ему и печально покачала головой. Я, не слово не говоря, подошёл к кровати, и сел на освободившейся стул. Передо мной, закрытая по пояс одеялом, лежала черноволосая измождённая девушка, лет пятнадцати, с закрытыми глазами и горящими пунцовыми щеками. Периодически раздавался кашель, который не давал облегчение тяжелому дыханию. Мне фактически было уже почти всё ясно, но я мысленно спросил, взяв её за прозрачную, от болезни, руку:

— Лиса, оценка состояния больной.

— Последняя стадия туберкулёза. Смерть наступит через восемь часов, плюс, минус два часа.

— Наши лекарства?

— Бесполезно! Организм ослаблен болезнью. У него нет внутренних ресурсов для выздоровления.

Я с жалостью смотрел на умирающую молодую девушку, и мне хотелось плакать. Так ведь бывает в жизни: когда вы в первый раз смотрите на незнакомого человека, и вдруг по непонятной вам самому причине, начинаете испытывать к нему огромную симпатию, неведомыми путями опознав в нём свою родственную душу.

— Тест по контрольным точкам лица.

— Совпадение девяносто процентов. Они родственники.

Поднявшись со стула и подойдя к управляющему, я проговорил:

— Что хотите, делайте, но господин Мишлен, хозяин трактира "Три поросёнка" в кратчайшее время должен быть в этой комнате!

— Что вы себе позволяете? — взвился на дыбы толстяк, почувствовав, что им помыкают. — Кто тебе вообще позволил, дрянной девчонке, командовать в доме самого графа Ружен. Тебя пригласили только осмотреть больную и всё. Я, лично был против этого, но мне приказали, и поэтому моим ушам придётся выслушать ту ересь, которую ты тут сейчас наговоришь, а затем, заплатив тебе пару серебрушек, больше ты не стоишь, выставить тебя взашей.

И как этот придурок, умудрился дослужиться до чина управляющего, при полном отсутствии классового чутья, без которого в этом мире выжить очень проблематично? Ведь неизвестно на кого нарвёшься. Понятно, что сейчас он распустил свой павлиний хвост, перед симпатичной горничной, показывая какой он крутой заместитель хозяина в этом доме. Но и о своей шее надо иногда думать. Не обращая на его дальнейшие разглагольствования, я залез в свой карман и достав оттуда моё именное кольцо. После чего надел его на свою левую руку, которую и продемонстрировал заткнувшемуся на полуслове придурку.

— Мне надо повторять приказание? — спросил я.

— Нет: — только и смог прохрипеть в ответ управляющий, забыв с испугу добавить: Ваше Высочество, понимая, что уже успел наговорить мне, как минимум, на свое четвертование. И только быстрое и безошибочное исполнение приказа принцессы, сможет облегчить его незавидную участь. Собрав все свои силы и забыв о своём статусе в этом доме, он пулей вылетел из комнаты. Сняв кольцо с пальца, и положив его обратно в карман, чтобы не смущать, так ничего и не понявшей, из моего разговора с управляющим, служанку, я сев на стул рядом с кроватью, и стал расспрашивать о больной девушке. Оказывается, что её зовут Милена. Её удочерил граф Ружен десять лет назад, и с того времени она и находиться в этом доме, в отличие от родных его детей. Две уже взрослые родные дочери графа, живут самостоятельно в своих поместьях, подаренных королём, в десяти днях пути от столицы, и приезжают в этот дом только на королевские балы, которые проходят четыре раза в год. Милена была любимицей всего дома, так как обладала мягким застенчивым характером, никого стараясь не обидеть без причины. Весной девушка на конной прогулке за городом попала под дождь, и с тех пор болеет. С каждым днём ей становиться всё хуже, и хуже. Самые лучшие врачи, приглашенные графом, нечего не могут с этим поделать, а последние два дня она совсем не приходит в себя.

Через пол часа, в комнате, в сопровождении управляющего, появился бледный и осунувшейся, видно понимая, что всё очень плохо, господин Мишлен

— Выйдите все из комнаты, и оставите нас с господином Мишленом наедине: — властно произнёс я. После этих моих слов управляющий схватил, так нечего и не понявшую, за это время девушку за руку и вытянул её, вслед за собой из спальни, плотно закрыв за собой дверь.

— Дядюшка, почему вы мне всё это не рассказали месяц назад, что ваша родная дочь Милена, очень тяжело больна. Неужели вы думали, что я к вам так плохо отношусь, что не помогу вам в таком пустяке. Своим прошлым словоблудием об обмене жизнями, вы фактически убили её, так как сегодняшнюю ночь она не переживёт, а я сейчас ничем не могу ей помочь.

После этих слов у Питона, потекли слёзы из глаз. Человек, который, не задумываясь мог убить любого. Упоминание только клички которого, вызывало ужас у обывателей, сломался от одной мысли, что его единственная любимая девочка сегодня умрёт. И он, который железной рукой держал весь преступный мир, являясь некоронованным королём, нечего не мог с этим поделать. Он упал передо мной на колени, и обещал обменять свою жизнь, на жизнь Милены.

— Вы отец, выбор за вами: — произнес я. — Мне не по силам спасти её здесь и сейчас. Но отправить её туда, где её обязательно вылечат, я могу. О том, что вы сейчас увидите, никто не должен знать. Вы немедленно приносите мне клятву верности, нарушение которой приведёт к ужасной смерти Милены, у вас на глазах. Вы согласны на это?

— Я на всё согласен: — сказал стоящий передо мной на коленях плачущий Питон. — Богиня, умоляю вас, спасите мою дочь!

— Тогда вставайте с колен, мой любимый дядюшка Мишлен, садитесь на стул, поставив его у стенки, и не отрывайте от него свою задницу, пока я вам не разрешу.

Первым делом закрыл изнутри дверь в спальню, чтобы всякие здесь не шатались.

— Лиса, открывай портал на базу.

— Канал установлен, сестрёнка.

Недалеко от кровати образовался прямоугольник с мутью, такой же, как и на базе, только без металлической окантовки. Постепенно муть рассеялась и стала видна комната в бункере Марии, где был установлен стационарный портал.

— Сколько сможешь удерживать канал открытым?

— Не более двадцати минут.

— Тогда поехали.

Подойдя к переходу, закрыв глаза, шагнул внутрь. Опять, нехило, приехало по мозгам, но тут рядом с выходом стоял диванчик, видно для таких вот именно случаев, так что на этот раз расположился с комфортом.

— Срочно, пока я прихожу в себя, вызывай сюда Марию, а если её нет, то наших девчонок.

Мне повезло, Мария, как раз, оказалась дома, и появилась в комнате через три минуты.

— Привет сестрёнка, ты что тут, с утра, чуть свет, панику наводишь?

— Привет Мария, мне срочно необходима твоя консультация: нужно своего подданного срочно доставить сюда в реанимационную камеру. Как проще это сделать?

— Сестрёнка, ты, что тут вообще раскомандовалась? Постой свою базу, там и командуй!

— Не выводи меня из себя, Мария. Христом богом прошу! У меня и так с утра поганое настроение, в свете ближайшего переезда моей тушки во дворец к приёмным родителям, со всеми вытекающими отсюда для меня последствиями. А ещё ты тут мне мозги, почём зря, пудришь. Давно прямых приказов от Алисы не получала? За мной дело не станет: а ну колись интриганка!

— Ладно, не буянь. Сейчас принесу браслет аварийной телепортации. Это вроде, тоже самое, что и у тебя, только телепортировать можно любого, а финиш внутри регенерационной камеры.

Через пять минут браслет был у меня, и я опять полез в портал. Мария опять оказалась права: проработав всего десять минут, канал заметно стабилизировался, и переход дался мне легче. В спальне за эти десять минут нечего не поменялось, только у стены сидел дядюшка Мишлен, широко открыв глаза и рот, как будто в трансе. И я тоже бы впал, как и он, в ступор, если всё это происходило у меня на глазах, без соответствующей подготовки.

Надев на руку Милены девайс, я через Лису его активизировал, и в первый раз увидел, как это выглядит со стороны: тело на мгновенье окутал чёрный кокон, когда же он исчез, то на кровати лежала только одежда девушки, а она сама исчезла.

Проклиная всё на свете, а особенно отсутствие нормальной информационной связи между мирами, я снова полез в портал, откуда вынырнул обратно через минуту, после чего дал Лисе команду его сворачивать.

Подойдя к дядюшке, я похлопал его по плечу и сказал, когда он немного пришёл в себя, что теперь с его дочерью будет, всё в порядке. Врачи из другого мира меня заверили, что лечение проходит успешно, и завтра она будет здорова. После чего я верну её сюда обратно спящую, и о том что с ней произошло она не будет нечего помнить. Пока её нет, в эту комнату не надо никого пускать, чтобы не было лишних разговоров. Сейчас идите домой, а завтра вечером возвращайтесь. Здесь я и буду вас ждать с вашей здоровой дочерью. Выпроводив ошалевшего трактирщика за дверь, и закрывшись изнутри, я попросил Лису опять открыть портал на базу, но со смещением во времени, равное процедуре реанимации, а затем, достав девушку из камеры, находящуюся без сознания, и одев на неё современную ночную рубашку, перенёс её при помощи Рыжика, на её постель, за два часа до назначенного срока.

Вошедший в комнату, вместе с графом Ружен дядюшка Мишлен, которые, общались между собой просто, словно два приятеля, не мог сдержать слёз радости. Он увидел свою дочь, которую в мыслях видимо уже похоронил, совершенно здоровой. Словно не было и в помине этой тяжёлой болезни, девушка сладко улыбалась в своём счастливом, за долгое время, сне. Зато моё состояние, после стольких портальных переходов, было таким, что мне самому неплохо было бы посетить эту камеру. Поэтому я попросил двух счастливых мужчин, которые никак не могли наглядеться на своё сокровище, дать мне карету, которая отвезла бы меня в ближайшую гостиницу, что бы я наконец мог бы выспаться. На мою просьбу мне категорично заявили, что Моему Высочеству невместно шляться по гостиницам, пусть и даже самым лучшим. С этого момента этот дом в моём полном распоряжении, и двери в нём отныне открыты для меня, и моих друзей круглосуточно.