“Что случилось?” спросила она. - Что это значит?”


- Это вода. Астрофаг-это в основном вода.”


У нее отвисла челюсть. “Как? Как может то, что существует на поверхности солнца, иметь воду?”


Я пожал плечами. “Вероятно, потому, что он поддерживает свою внутреннюю температуру на уровне 96,415 градуса по Цельсию, независимо от того, что происходит снаружи.”


“Что все это значит?” спросила она.


Я обхватил голову руками. “Это означает, что каждая научная статья, которую я когда-либо писал, ошибочна.”

—


Хорошо. Это удар в штаны.


Но я все равно не был счастлив в этой лаборатории. И они, должно быть, привлекли более умных людей, чем я, потому что я здесь: у другой звезды на корабле, приводимом в действие Астрофагом.


Так почему же я здесь один? Все, что я сделал, это доказал, что моя вера на протяжении всей жизни была неправильной.


Думаю, я вспомню эту часть позже. А пока я хочу знать, что это за звезда. И почему мы построили корабль, чтобы доставить сюда людей.


Конечно, все важные вещи. Но сейчас на корабле есть целая область, которую я еще не исследовал.


Место хранения.


Может быть, я смогу найти что-нибудь другое, кроме самодельной тоги, чтобы носить.


Я спускаюсь по лестнице в лабораторию, а затем дальше вниз, в общежитие.


Мои друзья все еще там. Все еще мертв. Я стараюсь не смотреть на них.


Я осматриваю пол в поисках любого намека на панель доступа. Ничего. Поэтому я опускаюсь на четвереньки и ползаю вокруг. Наконец, я замечаю это—очень тонкий шов, отмечающий квадрат прямо под койкой моего товарища по команде. Я даже не могу вонзить ноготь в шов, он такой тонкий.


В лаборатории были всевозможные инструменты. Я уверен, что есть плоская отвертка, которую я мог бы использовать, чтобы открыть это. Или…


“Эй, компьютер! Откройте эту панель доступа.”


“Укажите диафрагму для открытия.”


Я указываю на панель. “Это. Эта штука. Открой его.”


“Укажите диафрагму для открытия.”


- Э-э...открой проем в подсобное помещение.”


“Вскрытие склада", - говорит компьютер.


Раздается щелчок, и панель приподнимается на пару дюймов. Резиновая прокладка вокруг шва разрывается в процессе. Я не мог видеть его, когда панель была закрыта, все было так плотно. Я рад, что не пытался ее открыть. Это было бы занозой в заднице.


Я снимаю остатки уплотнения с панели, и панель ослабевает в отверстии. Я немного покачиваю его, прежде чем понять, что мне нужно повернуть его. Как только я поворачиваю его на 90 градусов, он отсоединяется, и я откладываю его в сторону. Я заглядываю в комнату внизу и вижу кучу белых кубиков с мягкими гранями. Думаю, в этом есть смысл. Упаковка вещей в мягкие контейнеры позволяет втиснуть в комнату больше вещей.


Как и было показано на схеме в диспетчерской, складское помещение имеет высоту около метра. И полностью заполнен этими мягкими контейнерами. Мне пришлось бы убрать кучу, чтобы попасть туда—если бы я хотел попасть туда. Думаю, в конце концов мне придется это сделать. Честно говоря, это выглядит немного клаустрофобно. Как пространство под домом.


Я хватаю ближайший пакет и вытаскиваю его через отверстие.


Пакет удерживается вместе ремнями на липучках. Я раздвигаю их, и контейнер разворачивается, как китайская коробка для еды на вынос. Внутри куча униформ.


Джекпот! Хотя на самом деле это не совпадение. Тот, кто упаковал это, вероятно, сделал это с тщательным планированием. И они знали, что экипажу понадобится униформа, как только они проснутся. Так что они в первой сумке. В пакете по меньшей мере дюжина униформ. Каждый из них в герметичных пластиковых пакетах. Я открываю одну наугад.


Это светло-голубой цельный комбинезон. Одежда астронавта. Ткань тонкая, но чувствует себя комфортно. На левом плече-нашивка миссии "Аве Мария". Такой же дизайн я видел в рубке управления. Под ним-китайский флаг. На правом плече есть белая нашивка с синим треугольником шеврона, окруженным венком и буквами “CNSA". Я сразу узнаю его, ботаник, которым я являюсь. Это логотип Китайского национального космического агентства.


На левом нагрудном кармане есть бирка с именем. На нем написано 姚— тот же самый символ, который я видел на гербе миссии "Радуйся, Мария". Произносится "Яо".


Откуда мне знать? .. Конечно, я знаю. Командир Яо. Он был нашим лидером. Теперь я вижу его лицо. Молодая и яркая, с глазами, полными решимости. Он понимал всю серьезность миссии и тяжесть, лежащую на его плечах. Он был готов к этой задаче. Он был суров, но рассудителен. И вы знали—вы просто знали,—что он в любую секунду отдаст свою жизнь за миссию или свою команду.


Я достаю другую форму. Гораздо меньше, чем у командира. Нашивка миссии такая же, но под ней российский флаг. А на правом плече-наклонный красный шеврон, окруженный кольцом. Это символ Роскосмоса—российского космического агентства. На нашивке с именем написано ИЛЮХИНА, еще одно имя с герба. Это была форма Илюхиной.


Олеся Илюхина. Она была веселой. Она могла бы заставить тебя смеяться до упаду в течение тридцати секунд после встречи с тобой. У нее просто была одна из тех заразительных и жизнерадостных личностей. Как ни серьезен был Яо, Илюхина держалась небрежно. Время от времени они спорили об этом, но даже Яо не мог устоять перед ее чарами. Я помню, как он наконец не выдержал и рассмеялся одной из ее шуток. Ты не можешь быть на сто процентов серьезным вечно.


Я встаю и смотрю на тела. Больше не суровый командир, больше не веселый друг. Просто две пустые оболочки, которые когда-то содержали души, но теперь едва выглядели человеческими. Они заслуживают большего. Они заслуживают погребения.


Контейнер содержит несколько нарядов для каждого члена экипажа. В конце концов я нахожу те, что для меня. Они в точности такие, какими я их себе представлял. Нашивка миссии "Радуйся, Мария" с флагом США внизу, логотипом НАСА на правом плече и бейджиком с надписью "ГРЕЙС".


Я надел комбинезон. Покопавшись еще немного в кладовке, я нахожу обувь. На самом деле это не туфли. Только толстые носки на резиновой подошве—пинетки с некоторым сцеплением. Я думаю, это все, что нам нужно для миссии. Я тоже их надела.


Затем я приступаю к мрачной задаче-одевать моих ушедших товарищей. Комбинезоны даже отдаленно не выглядят подходящего размера на их худых, иссохших телах. Я даже надела пинетки. Почему нет? Это наша униформа. А путешественник заслуживает того, чтобы его похоронили в военной форме.


Начну с Илюхиной. Она почти ничего не весит. Я несу ее на плече, поднимаясь по лестнице в рубку управления. Оказавшись там, я поставил ее на пол и открыл шлюз. Скафандр внутри громоздкий и мешает. Я перемещаю его, кусок за куском, в рубку управления и кладу на кресло пилота. Потом я посадил Олесю в шлюз.


Управление воздушным шлюзом не требует объяснений. Давление воздуха внутри шлюза и даже наружная дверь контролируются панелью в диспетчерской. Там даже есть кнопка сброса. Я закрываю дверь и активирую процесс выброса.


Он начинается с жужжащего сигнала тревоги, мигающих огней внутри шлюза и словесного обратного отсчета. Внутри шлюза есть три разных мигающих выключателя прерывания. Любой, кто окажется там во время выброски за борт, может легко отменить ее.


Как только обратный отсчет закончится, шлюз разрежется до 10 процентов атмосферы (согласно показаниям). Затем он отпирает наружную дверь. Со свистом Олеся исчезла. И с постоянно ускоряющимся кораблем тело просто отпадает.


“Олеся Илюхина,” говорю я. Я не помню ни ее религии, ни того, была ли она вообще. Я не знаю, что бы она хотела сказать. Но, по крайней мере, я запомню ее имя. - Я вверяю твое тело звездам.” Это кажется уместным. Может быть, банально, но это заставляет меня чувствовать себя лучше.


Затем я несу командира Яо к воздушному шлюзу. Я помещаю его внутрь, запечатываю его и таким же образом выбрасываю его останки.


-Яо Ли-Цзе,” говорю я. Не знаю, как я запомнил его имя. Это просто пришло мне в голову в тот момент. - Я вверяю твое тело звездам.”


Шлюз вращается, и я остаюсь один. Все это время я был один, но теперь я по-настоящему одинок. Единственный живой человек в радиусе нескольких световых лет, по крайней мере.


Что мне теперь делать?


—


“С возвращением, мистер Грейс!” сказала Тереза.


Все дети сидели за партами, готовясь к уроку естествознания.

“Спасибо, Тереза,” сказал я.


- вмешался Майкл. “Заместитель учителя освистывал.”


“Ну, а я нет, - сказал я. Я взял из угла четыре пластиковых контейнера. “Сегодня мы будем смотреть на скалы! Ладно, может быть, это немного скучно.”


Дети хихикают.


“Вы разделитесь на четыре команды, и каждая команда получит мусорное ведро. Вы должны разделить породы на магматические, осадочные и метаморфические. Первая команда, которая финиширует—и правильно классифицирует каждый камень—получает погремушки.”


“Можем ли мы выбрать свои собственные команды?” - взволнованно спросил Транг.


"Нет. Это просто приводит к куче драм. Потому что дети-это животные. Ужасные, ужасные животные.”


Все засмеялись.


- Команды будут располагаться в алфавитном порядке. Итак, первая команда—”


Эбби подняла руку. Грейс, могу я задать вопрос?”


“Конечно.”


- Что происходит с солнцем?”


Весь класс вдруг стал гораздо внимательнее.


“Мой папа говорит, что это не имеет большого значения”, - сказал Майкл.


- Мой папа говорит, что это правительственный заговор, - сказала Тамора.


“Хорошо…” Я поставил урны и сел на край стола. “Итак...в основном, вы знаете, как водоросли в океане, верно? Ну, на солнце растет что-то вроде космической водоросли.”


“Астрофаг?” переспросил Гаррисон.


Я чуть не соскользнула со стола. - Ч-где ты слышал это слово?”


- Теперь это так называется, - сказал Харрисон. - Президент назвал это так в своей речи вчера вечером.”


Я был так изолирован в этой лаборатории, что даже не знал, что президент произнес речь. И святая корова. Я придумал это слово для Стратта за день до этого. За это время он дошел от нее до президента и до средств массовой информации.


Вау.


“Хорошо, да. Астрофаг. И он растет на солнце. Или рядом с ним. Люди не уверены.”


- Так в чем же проблема?” - спросил Майкл. - Водоросли в океане нам не вредят. Зачем водоросли на солнце?”


Я указал на него. - Хороший вопрос. Дело в том, что Астрофаг начинает поглощать много солнечной энергии. Ну, не очень много. Всего лишь крошечный процент. Но это означает, что Земля получает немного меньше солнечного света. И это может вызвать реальные проблемы.”


- Значит, будет немного холоднее? Например, степень или две?” - спросила Эбби. “Что в этом такого?”


“Вы, ребята, знаете об изменении климата, верно? Как наши выбросы CO2 вызвали множество проблем в окружающей среде?”


“Мой папа говорит, что это не по-настоящему, - сказала Тамора.


“Ну, это так, - сказал я. - В любом случае. Все экологические проблемы, с которыми мы сталкиваемся из-за изменения климата? Они произошли потому, что средняя температура в мире поднялась на полтора градуса. Вот и все. Всего полтора градуса.”


- Насколько эта штука с астрофагами изменит температуру Земли?” спросил Лютер.


Я встал и медленно прошелся перед классом. - Мы не знаем. Но если он размножается, как водоросли, примерно с той же скоростью, климатологи говорят, что температура Земли может упасть на десять - пятнадцать градусов.”


“Что будет?” - спросил Лютер.


- Это будет плохо. Очень плохо. Многие животные—целые виды—вымрут, потому что их места обитания слишком холодные. Океанская вода тоже остынет, и это может привести к коллапсу всей пищевой цепи. Таким образом, даже те, кто мог бы пережить более низкую температуру, умрут от голода, потому что все, что они едят, вымирает.”


Дети с благоговением уставились на меня. Почему родители не объяснили им этого? Вероятно, потому, что они сами этого не понимали.


Кроме того, если бы у меня был пятицентовик за каждый раз, когда я хотел ударить родителей ребенка за то, что они не учили их даже самым элементарным вещам...ну что ж…У меня было бы достаточно пятаков, чтобы положить их в носок и ударить ими этих родителей.


- Животные тоже умрут?!” - в ужасе спросила Эбби.


Эбби соревновалась в верховой езде и большую часть времени проводила на молочной ферме своего деда. Человеческие страдания часто являются для детей абстрактным понятием. Но страдания животных-это совсем другое.


- Да, мне очень жаль, но много скота погибнет. И это еще хуже. На суше посевы будут падать. Пища, которую мы едим, станет дефицитной. Когда это происходит, социальный порядок часто рушится, и ... — Я остановил себя на этом. Это были дети. Почему я зашел так далеко?


— Как ... ” начала Эбби. Я никогда не видел, чтобы она теряла дар речи. - Как скоро это произойдет?”


- Климатологи считают, что это произойдет в течение следующих тридцати лет, - сказал я.


Вот так все дети расслабились.


“Тридцать лет?” Транг рассмеялся. - Это навсегда!”


“Это не так долго…” Я сказал. Но для группы двенадцатилетних и тринадцатилетних тридцать лет могут с таким же успехом быть миллионом.


-Могу я быть в команде Трейси на задании по сортировке камней?” спросил Майкл.


Тридцать лет. Я посмотрел на их маленькие лица. Через тридцать лет им всем будет чуть за сорок. Они понесут на себе основную тяжесть всего этого. И это будет нелегко. Эти дети вырастут в идиллическом мире и будут брошены в апокалиптический кошмар.


Они были поколением, которому предстояло пережить Шестое Событие Вымирания.


Я почувствовал спазм в животе. Я смотрел на комнату, полную детей. Счастливые дети. И был хороший шанс, что некоторые из них буквально умрут от голода.


- Я... - пробормотала я. - Мне нужно кое-что сделать. Забудь о задании на рок.”


“Что?” спросил Лютер.


“Сделай...учебный зал. Это учебный зал на оставшуюся часть часа. Просто выполняйте домашние задания из других классов. Оставайтесь на своих местах и спокойно работайте, пока не прозвенит звонок.”


Я вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Я чуть не рухнул в коридоре от тряски. Я подошел к ближайшему питьевому фонтанчику и плеснул водой в лицо. Затем я глубоко вздохнула, вернула себе немного самообладания и побежала к стоянке.


Я ехал быстро. Слишком быстро. Я проехал на красный свет. Я отрезал людей. Я никогда не делаю ничего подобного, но в тот день все было по-другому. Тот день был…Я даже не знаю.


Я с визгом въехала на парковку лаборатории и оставила свою машину припаркованной под странным углом.


У дверей комплекса стояли два солдата армии США. Так же, как и в предыдущие два дня, когда я там работал. Я пронесся мимо них.


- Мы должны были остановить его?” Я слышал, как один спросил другого. Мне было все равно, каков будет ответ.


Я протопал в комнату наблюдения. Стрэтт, конечно, был там и читал ее планшет. Она подняла глаза, и я заметил на ее лице искреннее удивление.


“Доктор Грейс? Что ты здесь делаешь?”


Мимо нее, через окна, я заметил четырех человек в защитных костюмах, работающих в лаборатории.


- Кто они такие?” - сказал я, указывая на окно. - И что они делают в моей лаборатории?”


— Не могу сказать, что мне нравится твой тон, - сказала она.


- Мне все равно.”


- И это не твоя лаборатория. Это моя лаборатория. Эти техники собирают Астрофагов.”


- Что ты собираешься с ним делать?”


Она держала планшет под мышкой. - Твоя мечта сбывается. Я разделяю Астрофаг и отправляю его в тридцать разных лабораторий по всему миру. Все, от ЦЕРНА до центра по производству биологического оружия ЦРУ.”


- У ЦРУ есть биовея...?” - начал я. - Не бери в голову. Я хочу еще поработать над этим.”


Она покачала головой. - Вы сделали свое дело. Мы думали, что это безводная жизнь. Оказалось, что это не так. Вы это доказали. И поскольку ни один инопланетянин не вырвался из вашей груди, мы можем считать, что фаза морской свинки тоже закончилась. Итак, вы закончили.”


- Нет, я еще не закончил. Нам еще многому предстоит научиться.”


“Конечно, есть, - сказала она. “И у меня есть тридцать лабораторий, которые с нетерпением ждут, чтобы начать работу над этим.”


Я шагнул вперед. - Оставьте здесь немного Астрофага. Позвольте мне поработать над этим еще немного.”


Она тоже шагнула вперед. "Нет.”


“Почему бы и нет?!”


- Согласно вашим записям, в образце было сто семьдесят четыре живых клетки астрофагов. А вчера ты убил одного, так что у нас осталось сто семьдесят три.”


Она указала на свой планшет. “Каждая из этих лабораторий—огромных национальных лабораторий—получит по пять или шесть клеток в каждой. Вот и все. Мы опустились до такого уровня дефицита. Эти клетки-сто семьдесят три самые важные вещи на Земле прямо сейчас. Наш анализ их определит, выживет ли человечество.”


Она помолчала и заговорила чуть тише: - Я понял. Вы потратили всю свою жизнь, пытаясь доказать, что жизнь не требует воды. Затем, невероятно, вы получаете настоящую внеземную жизнь, и оказывается, что ей нужна вода. Это грубо. Стряхни это и возвращайся к своей жизни. Я получил его отсюда.”


“Я все еще микробиолог, который провел свою карьеру, разрабатывая теоретические модели инопланетной жизни. Я полезный ресурс с набором навыков, которого почти ни у кого нет.”


- Доктор Грейс, я не могу позволить себе роскошь оставлять образцы здесь только для того, чтобы погладить ваше уязвленное самолюбие.”


“Эго?! Дело не в моем эго! Речь идет о моих детях!”


- У тебя нет детей.”


- Да, знаю! Их десятки. Они приходят в мой класс каждый день. И все они окажутся в кошмарном мире Безумного Макса, если мы не решим эту проблему. Да, я ошибся насчет воды. Меня это не волнует. Я забочусь об этих детях. Так что дай мне какого-нибудь чертова астрофага!”


Она отступила на шаг и поджала губы. Она посмотрела в сторону, обдумывая это. Затем она снова повернулась ко мне. “Три. У вас может быть три астрофага.”


Я расслабил мышцы. "Ладно.” Я перевел дыхание. Я не осознавала, насколько была напряжена. "Ладно. Три. Я могу с этим работать.”


Она набрала на планшете. - Я буду держать эту лабораторию открытой. Это все твое. Возвращайся через несколько часов, и мои ребята уйдут.”


Я уже наполовину был в защитном костюме. - Я возвращаюсь к работе. Скажи своим парням, чтобы они держались от меня подальше.”


Она пристально посмотрела на меня, но больше ничего не сказала.


—


Я должен сделать это для своих детей.


Я имею в виду...они не мои дети. Но это мои дети.


Я смотрю на экраны, расположенные передо мной. Мне нужно подумать об этом.


У меня пятнистая память. Кажется достаточно надежным, но неполным. Вместо того, чтобы ждать прозрения, когда я все вспомню, что я могу сделать прямо сейчас?


Земля в беде. Солнце заражено астрофагами. Я на космическом корабле в другой солнечной системе. Этот корабль было нелегко построить, и у него был международный экипаж. Мы говорим о межзвездной миссии—то, что должно быть невозможно с нашей технологией. Итак, человечество вложило много времени и усилий в эту миссию, и Астрофаг был недостающим звеном, которое позволило ей это сделать.


Есть только одно объяснение: здесь есть решение проблемы астрофагов. Или потенциальное решение. Что-то достаточно многообещающее, чтобы выделить огромное количество ресурсов.


Я просматриваю экраны в поисках дополнительной информации. В основном это те вещи, которые можно было бы ожидать на космическом корабле. Жизнеобеспечение, навигация и тому подобное. На одном экране надпись “Жуки.” На следующем экране написано—


Подожди, жуки?


Ладно, я не знаю, имеет ли это какое-либо отношение к чему-либо, но мне нужно выяснить, есть ли на этом корабле куча жуков. Это то, что парень должен знать.


Экран разбит на четыре квадранта, каждый из которых показывает почти одно и то же. Небольшая схема и куча текстовой информации. На схемах каждая изображена выпуклой, продолговатой формы с заостренной головой и трапецией на спине. Если вы наклоните голову вправо и прищуритесь, я полагаю, что это похоже на жука. У каждого жука сверху также есть имя: “Джон”, “Пол”, “Джордж "и “Ринго".”


Да, я понимаю. Я не смеюсь, но понимаю.


Я произвольно выбираю одного жука, Джон, и хорошенько его рассматриваю.


Джон - не насекомое. Я почти уверен, что это космический корабль. Трапеция сзади помечена как “Привод вращения”, а вся выпуклая часть-как “Топливо".” На маленькой головке есть ярлык “Компьютер” и ярлык “Радио”.


Я приглядываюсь повнимательнее. В информационном поле о топливе указано, что АСТРОФАГ: 120 кг—ТЕМПЕРАТУРА: 96,415°c. В окне компьютера указано, что ПОСЛЕДНЯЯ ПРОВЕРКА ПАМЯТИ: 3 ДНЯ НАЗАД. 5 ТБ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРАВИЛЬНО. И информация по радио просто говорит СТАТУС: 100%.


Это беспилотный зонд. Что-то маленькое, я думаю. Вся масса топлива составляет всего 120 килограммов. Это не так уж много. Но немного астрофага-это долгий путь. Там нет никаких научных инструментов с надписями. Какой смысл в беспилотном корабле, на борту которого ничего нет?


Подождите...что, если 5 терабайт памяти-это точка корабля?


Меня осеняет осознание.


"ой. Чушь, - говорю я.


Я в космосе. Я в другой звездной системе. Я не знаю, сколько астрофагов потребовалось, чтобы добраться сюда, но, вероятно, это было много. Отправка корабля к другой звезде, вероятно, потребовала абсурдного количества топлива. Чтобы отправить этот корабль к другой звезде и вернуть его обратно, потребуется в десять раз больше топлива.


Я проверяю панель Астрофагов, чтобы освежить память.


ОСТАТОК: 20,862 КГ


РАСХОД: 6,043 Г/С


До этого скорость потребления составляла 6,045 грамма в секунду. Так что он немного снизился. И количество топлива тоже уменьшилось. В принципе, по мере того, как расходуется топливо, общая масса корабля уменьшается, поэтому ему требуется меньше топлива в секунду, чтобы поддерживать постоянное ускорение. Ладно, все это имеет смысл.


Я понятия не имею, какова масса "Града Марии", но иметь возможность толкать ее с ускорением 1,5 г на нескольких граммах топлива в секунду…Астрофаг - удивительная штука.


Во всяком случае, я точно не знаю, как изменится уровень потребления с течением времени (я имею в виду, что я мог бы это выяснить, но это сложно). Так что пока я просто приблизлю его к 6 граммам в секунду. Как долго хватит этого топлива?


Хорошо, когда на тебе комбинезон. В нем есть карманы для всяких безделушек. Я до сих пор не нашел калькулятора, поэтому я делаю расчеты с помощью ручки и бумаги. В общем, у меня закончится топливо примерно через сорок дней.


Я не знаю, что это за звезда, но это не солнце. И нет никакого способа добраться от любой другой звезды до Земли всего за сорок дней ускорения на 1,5 g. Вероятно, потребовались годы, чтобы добраться сюда с Земли—возможно, поэтому я был в коме. Интересный.



В любом случае, все это может означать только одно: "Аве Мария" не вернется домой. Это билет в один конец. И я почти уверен, что именно с помощью этих жуков я должен отправлять информацию на Землю.


У меня нет радиопередатчика, достаточно мощного, чтобы транслировать на несколько световых лет. Я не знаю, возможно ли это вообще построить. Поэтому вместо этого у меня есть эти маленькие корабли “жуков” с 5 терабайтами информации каждый. Они полетят обратно на Землю и передадут свои данные. Их четверо для резервирования. Вероятно, я должен поместить копии своих находок в каждую из них и отправить их домой. Если хотя бы один выживет в этом путешествии, Земля будет спасена.


Я на самоубийственной миссии. Джон, Пол, Джордж и Ринго отправляются домой, но моя длинная и извилистая дорога заканчивается здесь. Должно быть, я знал все это, когда вызвался добровольцем. Но для моего измученного амнезией мозга это новая информация. Я умру здесь. И я умру в одиночестве.


Глава 5.


Я уставился на Астрофага. - Какого черта ты летишь на Венеру?”

Изображение микроскопа отображалось на большом настенном мониторе. При таком увеличении каждая из трех маленьких ячеек имела в поперечнике фут. Я наблюдал за ними в поисках каких-либо намеков на их мотивы, но Ларри, Керли и Мо ничего не ответили.

Конечно, я их назвала. Это дело учителя.

- Что такого особенного в Венере? И как вы вообще его находите?” Я скрестила руки на груди. Если бы Астрофаг понимал язык тела, они бы поняли, что я не валяю дурака. “В НАСА нужна комната, полная действительно умных людей, чтобы понять, как добраться до Венеры. И вы делаете это как одноклеточный организм без мозга.”


Прошло два дня с тех пор, как Стрэтт оставил меня наедине с лабораторией. Армейцы все еще стояли у дверей. Одного звали Стив. Дружелюбный парень. Другой никогда со мной не разговаривал.


Я провела руками по своим сальным волосам (в то утро я забыла принять душ). По крайней мере, мне больше не нужно было носить защитный костюм. Ученые в Найроби рискнули с одним из своих Астрофагов и подвергли его воздействию земной атмосферы, чтобы посмотреть, что произойдет. На него это никак не повлияло. Таким образом, благодаря им лаборатории по всему миру могли вздохнуть с облегчением и перестать работать в заполненных аргоном помещениях.


Я взглянул на стопку бумаг на столе. Научное сообщество перешло в овердрайв очень ненаучным способом. Прошли времена тщательного рецензирования и опубликованных статей. Исследования астрофагов были бесплатными для всех, где исследователи публиковали свои результаты немедленно и без доказательств. Это привело к недоразумениям и ошибкам, но у нас просто не было времени делать все правильно.


Стрэтт держал меня в курсе большинства дел. Не все, я был уверен. Кто знает, какие еще странные вещи она замышляла. Казалось, у нее повсюду был авторитет.


Бельгийской исследовательской группе удалось доказать, что астрофаг реагирует на магнитные поля, но только иногда. В других случаях он, кажется, полностью игнорирует магнитные поля, какими бы мощными они ни были. Тем не менее, бельгийцы смогли (очень непоследовательно) управлять Астрофагом, поместив его в магнитное поле и изменив ориентацию поля. Было ли это полезно? Без понятия. В этот момент мир просто собирал данные.


Исследователь из Парагвая показал, что муравьи дезориентируются, когда находятся в нескольких сантиметрах от Астрофага. Было ли это полезно? Ладно, это, вероятно, было бесполезно. Но это было интересно.


Наиболее примечательно, что группа в Перте пожертвовала одним из своих астрофагов и провела подробный анализ всех органелл внутри. Они обнаружили ДНК и митохондрии. В любой другой ситуации это было бы самым важным открытием века. Инопланетная жизнь—бесспорно инопланетная—имела ДНК и митохондрии!


И...ворчание...куча воды…


Суть в том, что внутренности астрофага не сильно отличались от внутренностей любого одноклеточного организма, который вы найдете на Земле. Он использовал АТФ, транскрипцию РНК и множество других чрезвычайно знакомых вещей. Некоторые исследователи предположили, что он возник на Земле. Другие постулировали, что этот специфический набор молекул был единственным способом возникновения жизни, и астрофаги развили его независимо. И меньшая, вокальная фракция предположила, что жизнь, возможно, вообще не развивалась на Земле, и что у астрофага и земной жизни есть общий предок.


- Знаете, - сказал я Астрофагу, - если бы вы, ребята, не угрожали всей жизни на моей планете, вы были бы просто потрясающими. У вас есть тайны внутри тайн.”


Я прислонился к столу. - У тебя есть митохондрии. Итак, это означает, что вы используете АТФ в качестве хранилища энергии, как и мы. Но свет, который вы используете для передвижения, требует гораздо больше энергии, чем может вместить ваш АТФ. Таким образом, у вас есть еще один путь накопления энергии. Одного мы не понимаем.”


Один из Астрофагов на экране метнулся немного влево. Это было довольно распространенным явлением. Время от времени, без всякой реальной причины, они просто шевелились.


- Что заставляет тебя двигаться? Зачем переезжать? И как это случайное рывковое движение приводит вас от солнца к Венере? И зачем вы вообще летите на Венеру?!”


Многие люди работали над внутренними органами Астрофага. Пытаюсь понять, что заставило его тикать. Анализ его ДНК. Хорошо для них. Я хотел знать основной жизненный цикл. Это была моя цель.


Одноклеточные организмы не просто накапливают огромные запасы энергии и летают в космосе без всякой причины. Должно же быть что-то, что нужно Астрофагу с Венеры, иначе он просто останется на солнце. И ему тоже нужно что-то от солнца, иначе он останется на Венере.


Солнечная часть была довольно простой: она была там для энергии. По той же причине у растений росли листья. Нужно получить эту сладкую, сладкую энергию, если ты собираешься стать формой жизни. В этом есть смысл. Так что насчет Венеры?


Я взял ручку и принялся вертеть ее в руках, размышляя.


“По данным Индийской организации космических исследований, вы, ребята, летите со скоростью, в 0,92 раза превышающей скорость света.” Я указал на них. “Не знал, что мы можем это сделать, не так ли? Вычислить свою скорость? Они использовали доплеровский анализ света, который вы излучаете, чтобы выяснить это. И из-за этого они также знают, что вы идете в обоих направлениях: на Венеру и с Венеры.”


Я нахмурился. “Но если вы попадете в атмосферу на такой скорости, вы должны умереть. Так почему бы тебе этого не сделать?”


Я постучал себя по лбу костяшками пальцев. - Потому что ты можешь справиться с любым количеством тепла. Верно. Итак, вы врываетесь в атмосферу, но не становитесь горячее. Ладно, но тебе придется хотя бы притормозить. Так что вы просто окажетесь в верхних слоях атмосферы Венеры. Тогда ты…что? Развернуться и вернуться к солнцу? Почему?”


Я смотрел на экран целых десять минут, погруженный в свои мысли.


- Ладно, хватит об этом. Я хочу знать, как вы находите Венеру.”


Я пошел в местный хозяйственный магазин и купил кучу фанеры размером два на четыре дюйма, фанеры толщиной три четверти дюйма, электроинструменты и другие вещи, которые мне понадобятся. Стив, армейский парень, помог мне перенести большую часть этого. Придурок армейский парень ничего не сделал.


В течение следующих шести часов я построил светонепроницаемый шкаф с полкой в нем. Он был достаточно велик, чтобы я мог входить и выходить. Я поставил микроскоп на полку. “Дверь” представляла собой фанерную панель, которую я мог снять с помощью шурупов.


Я провел линии питания и видео в шкаф через небольшое отверстие, которое я заткнул замазкой, чтобы убедиться, что свет не может проникнуть туда. Я установил ИК-камеру на микроскоп и закрыл шкаф.


В лаборатории монитор показывал инфракрасный свет, который видела камера. В основном это был сдвиг частоты. Очень низкие полосы ИК-излучения будут отображаться красным цветом. Полосы с более высокой энергией будут оранжевыми, желтыми и так далее по радуге. Я мог видеть клетки астрофагов в виде маленьких красных пятен, что и ожидалось. При их постоянной температуре 96,415 градуса Цельсия они, естественно, излучали бы инфракрасную длину волны 7,8 микрона или около того—самый низкий уровень того, на что я настроил камеру. Это было хорошим подтверждением того, что установка работала.


Но меня не волновал этот темно-красный цвет. Я хотел увидеть ярко-желтую вспышку. Это была бы частота Петрова, которую Астрофаг выплюнул, чтобы передвигаться. Если бы кто-нибудь из моих астрофагов сдвинулся хотя бы на самую малость, я бы увидел очень очевидную желтую вспышку.


Но этого так и не произошло. Ничего не произошло. Совсем ничего. Обычно я видел отрывистое движение по крайней мере одного из них каждые несколько секунд. Но теперь ничего не было.


“Итак,” сказал я. - Вы, маленькие сопляки, остепенились, а?”


Свет. Какой бы ни была их навигационная система, она была основана на свете. Я подозревал, что так оно и будет. Что еще можно использовать в космосе? Ни звука. Никакого запаха. Это должен быть свет, гравитация или электромагнетизм. И свет легче всего обнаружить из этих трех. По крайней мере, в том, что касается эволюции.


Для моего следующего эксперимента я приклеил маленький белый светодиод и батарейку для часов вместе. Конечно, сначала я подключил его задом наперед, и светодиод не загорелся. Это в значительной степени правило в электронике: вы никогда не получаете диоды с первой попытки. Во всяком случае, я перемонтировал его правильно, и светодиод загорелся. Я приклеил все это приспособление к внутренней стенке шкафа. Я позаботился о том, чтобы расположить его так, чтобы Астрофаг на слайде с образцом был в прямой видимости. Затем я снова все запечатал.


Теперь, с точки зрения Астрофага, было много черной пустоты и одно сияющее белое пятно. Примерно так могла бы выглядеть Венера, если бы вы находились в космосе и смотрели прямо в сторону от солнца.


Они не сдвинулись с места. Ни малейшего намека на движение.


“Хм,” сказал я.


Честно говоря, это вряд ли сработает. Если бы вы смотрели на солнце, отворачиваясь от него в поисках самого яркого пятна света, которое вы могли бы увидеть, вы, вероятно, сосредоточились бы на Меркурии, а не на Венере. Меркурий меньше Венеры, но он намного ближе, так что вы увидите больше света.


- Почему Венера?” Я задумался. Но потом я придумал вопрос получше. “Как вы, ребята, идентифицируете Венеру?”


Почему они двигались беспорядочно? Моя теория: По чистой случайности каждые несколько секунд или около того Астрофагу казалось, что он заметил Венеру. Поэтому он двинулся в том направлении. Но потом момент прошел, и он перестал толкаться.


Ключом должны были быть частоты света. Мои мальчики вообще не шевелились в темноте. Но дело было не только в огромном количестве света, иначе они пошли бы за светодиодом. Должно быть, дело было в частоте света.


Планеты не просто отражают свет. Они также излучают его. Все излучает свет. Температура объекта определяет длину волны испускаемого света. Планеты не являются исключением. Так что, возможно, Астрофаг искал ИК-сигнатуру Венеры. Он не будет таким ярким, как у Меркурия, но будет отчетливым—другого “цвета.”


Немного погуглив, я узнал, что средняя температура Венеры составляла 462 градуса по Цельсию.


У меня был целый ящик, полный запасных лампочек для микроскопов и других лабораторных вещей. Я схватил один и подключил его к переменному источнику питания. Лампы накаливания работают, нагревая нить накаливания настолько, что она излучает видимый свет. Это происходит около 2500 градусов по Цельсию. Мне не нужно было ничего столь драматичного. Мне просто нужны были жалкие 462 градуса. Я регулировал мощность, проходящую через лампочку вверх и вниз, наблюдая с помощью ИК-камеры, пока не получил именно ту частоту света, которую хотел.


Я перенес всю эту штуковину в свой тестовый шкаф, посмотрел на монитор с моими мальчиками и включил искусственную Венеру.


Ничего. Абсолютно никакого движения от маленьких рывков.


- Что ты хочешь от меня?!” - потребовал я.


Я снял очки и бросил их на землю. Я забарабанил пальцами по столу. - Если бы я был астрономом, и кто-то показал мне пятно света, как бы я узнал, что это Венера?”


Я ответил сам себе. - Я бы поискал эту ИК-подпись! Но это не то, что делает Астрофаг. Хорошо, кто-то показывает мне пятно света и говорит, что мне не разрешается использовать излучаемый ИК-излучатель для определения температуры тела. Как еще я мог узнать, что это Венера?”


Спектроскопия. Ищите углекислый газ.


Я приподняла бровь, когда эта идея пришла мне в голову.


Когда свет попадает на молекулы газа, электроны возбуждаются. Затем они успокаиваются и вновь излучают энергию в виде света. Но частота фотонов, которые они излучают, очень специфична для участвующих молекул. Астрономы использовали это в течение десятилетий, чтобы узнать, какие газы находятся там, далеко-далеко. Вот в чем суть спектроскопии.


Атмосфера Венеры в девяносто раз превышает давление Земли и почти полностью состоит из углекислого газа. Его спектроскопическая сигнатура CO2 будет чрезвычайно сильной. На Меркурии вообще не было углекислого газа, так что ближайшим конкурентом была бы Земля. Но у нас была крошечная сигнатура CO2 по сравнению с Венерой. Может быть, Астрофаг использовал спектры излучения, чтобы найти Венеру?


Новый план!


В лаборатории имелся, казалось бы, бесконечный запас светофильтров. Выберите частоту, и для нее есть фильтр. Я посмотрел спектральную сигнатуру углекислого газа—пиковые длины волн составляли 4,26 мкм и 18,31 мкм.


Я нашел подходящие фильтры и соорудил для них маленькую коробочку. Внутрь я вставил маленькую белую лампочку. Теперь у меня была коробка, которая излучала спектральную сигнатуру углекислого газа.


Я положил его в шкаф для тестов и вышел посмотреть на монитор. Ларри, Керли и Мо болтались на своей горке, как и весь день.


Я включил световой короб и стал наблюдать за любой реакцией.


Астрофаг ушел. Они не просто блуждали к свету. Они исчезли. Абсолютно исчезла.


“Гм…”


Конечно, я записывал ввод камеры. Я прокрутил его назад, чтобы посмотреть кадр за кадром. Между двумя кадрами они просто исчезли.


“Гм!”


Хорошие новости: астрофагов привлекла спектральная сигнатура углекислого газа!


Плохие новости: мои три незаменимых астрофага шириной 10 микрон где-то стартовали-возможно, со скоростью, приближающейся к скорости света,—и я понятия не имел, куда они направились.


“Краааааап.”


—


Полночь. Повсюду тьма. Армейцы сменили смену на двух парней, которых я не знал. Я скучала по Стиву.


У меня была алюминиевая фольга и клейкая лента на каждом окне лаборатории. Я заклеил щели вокруг входов и выходов изолентой. Я выключил все оборудование, на котором были какие-либо показания или светодиоды. Я положил часы в ящик стола, потому что на них была светящаяся в темноте краска.


Я позволила глазам привыкнуть к полной темноте. Если я видел хоть одну фигуру, которая не была моим воображением, я искал утечку света и заклеивал ее лентой. Наконец, я достиг такого уровня темноты, что ничего не мог разглядеть. Открытие или закрытие моих глаз не имело никакого эффекта.


Следующим шагом были мои недавно изобретенные инфракрасные очки.


В лаборатории было много вещей, но инфракрасных очков среди них не было. Я подумывал спросить Стива, армейского парня, может ли он забить немного. Я, наверное, мог бы позвонить Стрэтту, и она попросила бы президента Перу лично доставить их или что-то в этом роде. Но это было быстрее.


“Очки” были просто ЖК-экраном моей ИК-камеры с кучей ленты вокруг них. Я прижал их к лицу и добавил еще скотча. Потом все больше, и больше, и больше. Я уверена, что выглядела нелепо. Но все равно.


Я включил камеру и оглядел лабораторию. Множество тепловых сигнатур. Стены все еще были теплыми от солнечного света в тот день, все электрическое сияло, и мое тело сияло, как маяк. Я отрегулировал частотный диапазон, чтобы искать более горячие вещи. В частности, вещи выше 90 градусов по Цельсию.


Я заполз в свой импровизированный шкаф для микроскопов и посмотрел на световой короб, который я использовал для спектрального излучения CO2.


Астрофаги имеют всего 10 микрон в поперечнике. Ни малейшего шанса, что я увижу что-то настолько маленькое с помощью камеры (или своими глазами, если уж на то пошло). Но мои маленькие инопланетяне очень горячие, и они остаются горячими. Таким образом, если они не двигаются, они потратили последние шесть часов или около того на медленное нагревание своего окружения. Это была надежда.


Все получилось. Я сразу же увидел круг света на одном из пластиковых светофильтров.


“О, слава Богу,” выдохнула я.


Он был очень слабым, но он был там. Пятно было около 3 миллиметров в поперечнике и становилось все слабее и холоднее от центра. Маленький парень нагревал пластик в течение нескольких часов. Я прошелся взглядом по двум пластиковым квадратам. Я быстро нашел второе место.


Мой эксперимент сработал гораздо лучше, чем я ожидал. Они увидели то, что считали Венерой, и направились к ней. Когда они попали в светофильтры, они не могли идти дальше. Вероятно, они продолжали давить, пока я не выключил свет.


В любом случае, если бы я мог просто подтвердить, что все три Астрофага присутствовали, я мог бы упаковать фильтры в пакеты, а затем потратить столько времени, сколько мне нужно, чтобы найти и забрать мальчиков из них с помощью микроскопа и пипетки.


Так оно и было. Третий Астрофаг.


- Вся банда здесь!” Я сказал. Я полез в карман за пакетом с образцами и приготовился очень осторожно снять фильтр с светового короба. Вот тогда-то я и увидел четвертого Астрофага.


Просто...занимается своими делами. Четвертая камера. Это было прямо в том же общем кластере, что и первые три, на фильтрах.


“Святой…”


Я смотрел на этих парней целую неделю. Я бы ни за что не пропустил ни одного. Объяснение могло быть только одно: Один из Астрофагов разделился. Я случайно заставил Астрофага размножаться.


Я целую минуту смотрел на четвертое пятно света, оценивая масштаб того, что только что произошло. Разведение астрофагов означало, что у нас будет неограниченный запас для изучения. Убиваем их, колем, разбираем на части, делаем все, что захотим. Это изменило правила игры.


“Привет, Шемп,” сказал я.

—


Следующие два дня я провел, одержимо изучая это новое поведение. Я даже не пошел домой—я просто спал в лаборатории.


Стив, армейский парень, принес мне завтрак. Отличный парень.


Я должен был поделиться всеми своими открытиями с остальной частью научного сообщества, но я хотел быть уверенным. Экспертная оценка, возможно, отошла на второй план, но, по крайней мере, я мог бы провести самооценку. Лучше, чем ничего.


Первое, что меня обеспокоило: спектральные выбросы CO2 составляют 4,26 и 18,31 мкм. Но Астрофаг имеет всего 10 микрон в поперечнике, поэтому он не мог взаимодействовать со светом с большей длиной волны. Как он вообще мог видеть полосу в 18,31 микрона?


Я повторил свой предыдущий спектральный эксперимент только с фильтром 18,31 микрона и получил результат, которого не ожидал. Происходили странные вещи.


Во-первых, двое Астрофагов бросились к фильтру. Они увидели свет и направились прямо к нему. Но как? Для астрофага должно быть невозможно взаимодействовать с такой большой длиной волны. Я имею в виду...буквально невозможно!


Свет - забавная штука. Его длина волны определяет, с чем он может и не может взаимодействовать. Все, что меньше длины волны, функционально не существует для этого фотона. Вот почему на окне микроволновки есть сетка. Отверстия в сетке слишком малы, чтобы через них могли проходить микроволны. Но видимый свет с гораздо более короткой длиной волны может проходить свободно. Таким образом, вы можете смотреть, как готовится ваша еда, не расплавляя свое лицо.


Астрофаг меньше 18,31 микрона, но каким-то образом все еще поглощает свет на этой частоте. Как?


Но это даже не самое странное, что произошло. Да, двое из них отправились за фильтром, но двое других остались на месте. Казалось, им было все равно. Они просто болтались на горке. Может быть, они не взаимодействовали с большей длиной волны?


Поэтому я провел еще один эксперимент. Я снова направил на них свет 4,26 микрона. И я получил те же результаты. Те же двое подошли прямо к фильтру, как и раньше, а двум другим было все равно.


Так оно и было. Я не мог быть уверен на 100 процентов, но я был почти уверен, что только что открыл весь жизненный цикл астрофага. Это щелкнуло у меня в голове, как кусочки головоломки, наконец-то соединившиеся вместе.


Двое несогласных больше не хотели лететь на Венеру. Они хотели вернуться к солнцу. Почему? Потому что один из них просто разделился и создал другого.


Астрофаги болтаются на поверхности солнца, собирая энергию с помощью тепла. Они хранят его внутри каким-то непонятным никому способом. Затем, когда у них будет достаточно, они мигрируют на Венеру, чтобы размножаться, используя эту накопленную энергию для полета в космосе, используя инфракрасный свет в качестве топлива. Многие виды мигрируют, чтобы размножаться. Почему Астрофаг должен быть другим?


Австралийцы уже выяснили, что внутри Астрофаг не сильно отличается от земной жизни. Он нуждался в углероде и кислороде, чтобы производить сложные белки, необходимые для ДНК, митохондрий и всех других интересных веществ, обнаруженных в клетках. На солнце много водорода. Но других элементов просто нет. Таким образом, Астрофаг мигрирует к ближайшему источнику углекислого газа-Венере.


Во-первых, он следует линиям магнитного поля и идет прямо от Северного полюса Солнца. Он должен это сделать, иначе солнечный свет будет слишком ослепительным, чтобы найти Венеру. А движение прямо от полюса означает, что Астрофаг будет иметь полный обзор всей орбитальной траектории Венеры—ни одна ее часть не будет закрыта солнцем.


Ах, вот почему Астрофаги так непоследовательно реагируют на магнитные поля. Он заботится о них только в самом начале своего путешествия и ни в какое другое время.


Затем он ищет массивную спектральную сигнатуру углекислого газа Венеры. Ну, не совсем “ищет".” Вероятно, это скорее простая реакция на стимул, инициированная световыми полосами 4,26 и 18,31 микрона. Во всяком случае, как только он “видит” Венеру, он идет прямо к ней. Путь, по которому она идет—прямо от солнечного полюса, затем резко поворачивая к Венере,—это линия Петрова.


Наш героический Астрофаг достигает верхних слоев атмосферы Венеры, собирает необходимый ему CO2 и, наконец, может размножаться. После этого и родитель, и ребенок возвращаются к солнцу, и цикл начинается заново.


На самом деле все очень просто. Добывайте энергию, добывайте ресурсы и делайте копии. Это то же самое, что делает вся жизнь на Земле.


И вот почему двое моих маленьких Марионеток не пошли к свету.


Так как же Астрофаг находит солнце? Мое предположение: ищите чрезвычайно яркую вещь и направляйтесь в ту сторону.


Я отделил Мо и Шемпа (искателей солнца) от Ларри и Керли (искателей Венеры). Я поместил Ларри и Керли на другой слайд и поместил его в герметичный контейнер для образцов. Затем я поставил эксперимент в темном шкафу для Мо и Шемпа. На этот раз я вставил туда яркую лампочку накаливания и включил ее. Я ожидал, что они направятся прямо к нему, но не тут-то было. Они не сдвинулись с места. Вероятно, недостаточно яркий.


Я пошел в фотомагазин в центре города (в Сан-Франциско много любителей фотографии) и купил самую большую, яркую и мощную вспышку, которую смог найти. Я заменил лампочку вспышкой и повторил эксперимент.


Мо и Шемп заглотили наживку!


Мне пришлось сесть и перевести дух. Мне следовало вздремнуть—я не спал тридцать шесть часов. Но это было слишком захватывающе. Я достал сотовый телефон и набрал номер Стрэтта. Она ответила на середине первого гудка.


“Доктор Грейс,” сказала она. - Нашел что-нибудь?”


“Да,” сказал я. “Я выяснил, как размножаются астрофаги, и сумел это сделать.”


На секунду воцарилась тишина. - Вы успешно вывели астрофага?”


"да.”


“Неразрушающе?” спросила она.


- У меня было три камеры. Теперь у меня их четыре. Они все живы и здоровы.”


Еще на секунду воцарилась тишина. - Оставайся там.”


Она повесила трубку.


“Хм, - сказал я. Я положил телефон обратно в халат. - Думаю, она уже в пути.”


Стив, армейский парень, ворвался в лабораторию. Грейс?!”


“Что...э-э, да?”


- Пожалуйста, пойдем со мной.”


“Ладно,” сказал я. “Позвольте мне просто убрать мои образцы астрофагов—”


- Есть лаборанты, которые уже в пути, чтобы разобраться со всем этим. Теперь ты должен пойти со мной.”


“О-Хорошо…”

—


Следующие двенадцать часов были...уникальными.


Армейский парень Стив отвез меня на футбольное поле средней школы, где уже приземлился вертолет морской пехоты США. Не говоря ни слова, они втолкнули меня в вертолет, и мы поднялись в небо. Я старался не смотреть вниз.


Вертолет доставил меня на военно-воздушную базу Трэвис, примерно в 60 милях к северу от города. Часто ли морские пехотинцы приземлялись на военно-воздушных базах? Я мало что знаю о военных, но это показалось мне странным. Кроме того, казалось немного экстремальным посылать морских пехотинцев только для того, чтобы не дать мне проехать пару часов в пробке, но ладно.


На летном поле, где приземлился вертолет, меня ждал джип, рядом с которым стоял парень из ВВС. Он представился, клянусь, представился, но я не помню его имени.


Он повез меня через взлетную полосу к ожидающему реактивному самолету. Нет, не пассажирский самолет. И не "Лирджет" или что-то в этом роде. Это был истребитель. Я не знаю, какого рода. Как я уже сказал, я не разбираюсь в военных делах.


Мой проводник подтолкнул меня вверх по трапу и усадил в кресло позади пилота. Он дал мне таблетку и маленький бумажный стаканчик с водой. - Возьми это.”


- В чем дело?”


- Это убережет тебя от того, чтобы тебя не стошнило на нашу красивую, чистую кабину.”


"Ладно.”


Я проглотил таблетку.


- И это поможет тебе уснуть.”


«Что?”


Он ушел, и наземная команда убрала лестницу. Пилот не сказал мне ни слова. Через десять минут мы вылетели, как летучая мышь из ада. Я никогда в жизни не испытывал такого ускорения. Таблетка сделала свое дело. Меня бы точно стошнило.


- Куда мы едем?” - спросил я через наушники.


- Прошу прощения, сэр. Мне не позволено с тобой разговаривать.”


- Тогда это будет скучное путешествие.”


“Обычно так и бывает, - сказал он.


Я не знаю точно, когда я заснул, но это было в течение нескольких минут после взлета. Тридцать шесть часов безумной науки плюс то, что было в этой таблетке, отправили меня прямо в страну грез, несмотря на нелепый шум реактивного двигателя, окружающий меня.


Я проснулся в темноте от толчка. Мы приземлились.


“Добро пожаловать на Гавайи, сэр,” сказал пилот.


“Гавайи? Почему я на Гавайях?”


- Мне не давали такой информации.”


Самолет вырулил на какую-то боковую взлетно-посадочную полосу или что-то в этом роде, и наземная команда принесла лестницу. Я еще не прошел и половины лестницы, когда услышал: “Доктор Грейс? Сюда, пожалуйста!”


Это был мужчина в форме военно-морского флота США.


“Где я, черт возьми?!” - потребовал я.


- Военно-морская станция Перл-Харбор,” сказал офицер. “Но ненадолго. Пожалуйста, следуйте за мной.”


“Конечно. Почему нет?”


Они посадили меня в другой самолет с другим немногословным пилотом. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз это был самолет военно-морского флота, а не военно-воздушных сил.


Мы летели очень долго. Я потерял счет часам. В любом случае следить за ним было бессмысленно. Я не знал, как долго мы будем в воздухе. Наконец, я не шучу, мы приземлились на честном авианосце.


Следующее, что я помню, это то, что я был на летной палубе, выглядя как идиот. Они дали мне наушники и пальто и потащили меня к вертолетной площадке. Меня ждал военно-морской вертолет.


- Эта поездка...закончится? Как...когда-нибудь?!” Я спросил.


Они проигнорировали меня и пристегнули ремнями. Вертолет немедленно взлетел. На этот раз полет был не таким долгим. Всего час или около того.


“Это должно быть интересно,” сказал пилот. Это было единственное, что он сказал за весь полет.


Мы спустились, и шасси развернулись. Под нами был еще один авианосец. Я прищурился. Что-то изменилось. Что это было...О, точно. Над ним развевался большой китайский флаг.


- Это китайский авианосец?!” Я спросил.


- Да, сэр.”


- Неужели мы, вертолет ВМС США, собираемся приземлиться на этот китайский авианосец?”


- Да, сэр.”


- Понимаю.”


Мы приземлились на вертолетной площадке авианосца, и группа китайских военных с интересом наблюдала за нами. Послеполетного обслуживания этого вертолета не будет. Мой пилот смотрел на них через иллюминаторы, и они смотрели в ответ.


Как только я вышел, он снова взлетел. Теперь я был в руках Китая.


Моряк вышел вперед и жестом пригласил меня следовать за ним. Я не думаю, что кто-то говорил по-английски, но я понял общую идею. Он подвел меня к двери в башне, и мы вошли внутрь. Мы петляли по коридорам, лестницам и комнатам, назначение которых я даже не понимал. Все это время китайские моряки с любопытством наблюдали за мной.


Наконец он остановился у двери с китайскими иероглифами. Он открыл дверь и указал внутрь. Я вошел, и он захлопнул за мной дверь. Вот и все для моего гида.


Я думаю, это был офицерский конференц-зал. По крайней мере, таково было мое предположение, основанное на большом столе, за которым сидело пятнадцать человек. Они все повернули головы, чтобы посмотреть на меня. Некоторые были белыми, некоторые - черными, некоторые-азиатами. На некоторых были лабораторные халаты. Другие были в костюмах.


Стрэтт, разумеется, сидел во главе стола. “Доктор Изящество. Как прошла ваша поездка?”


- Как прошла моя поездка?- Я сказал. - Меня протащили через весь этот проклятый мир без всякого предупреждения.—”


Она подняла руку. - Это была просто шутка, доктор. Изящество. На самом деле мне все равно, как прошла твоя поездка.- Она встала и обратилась к залу. - Леди и джентльмены, это доктор. Райланд Грейс из Соединенных Штатов. Он придумал, как разводить астрофагов.”


Из-за стола послышались вздохи. Один из мужчин вскочил на ноги и заговорил с сильным немецким акцентом. - Ты серьезно? Stratt, warum haben sie—?”


“Нур Энглиш, - перебил его Стрэтт.


“Почему мы слышим об этом только сейчас?” потребовал немец.


- Сначала я хотел это подтвердить. В то время как доктор Грейс был в пути, я попросил техников упаковать его лабораторию. Они собрали четырех живых астрофагов из его лаборатории. Я оставил ему только три.”


Пожилой мужчина в лабораторном халате говорил по-японски спокойным, успокаивающим голосом. Рядом с ним переводил молодой японец в угольно-черном костюме. “Доктор Мацука хотел бы почтительно запросить подробное описание этого процесса.”


Стрэтт отступил в сторону и указал на ее стул. - Доктор, присаживайтесь и выложите нам все.”


“Подожди,” сказал я. - Кто эти люди? Почему я на китайском авианосце? А вы когда-нибудь слышали о Скайпе?!”


“Это международная группа ученых высокого уровня и политических деятелей, которую я собрал, чтобы возглавить проект "Радуйся, Мария".”


“Что это?”


- Это займет некоторое время, чтобы объяснить. Все здесь жаждут услышать о ваших открытиях астрофагов. Давайте начнем с этого.”


Я прошаркал в переднюю часть комнаты и неловко сел во главе стола. Все взгляды обратились ко мне.


Так я им и сказал. Я рассказал им все об экспериментах с деревянными шкафами. Я объяснил все свои тесты, что я делал для каждого из них и как я их делал. Затем я объяснил свои выводы: я рассказал им свою гипотезу о жизненном цикле астрофага, о том, как он работает и почему. Было несколько вопросов от собравшихся ученых и политиков, но в основном они просто слушали и делали заметки. У некоторых переводчики шептали им на ухо во время процесса.


“Так что...да, - сказал я. “Это почти все. Я имею в виду, что он еще не прошел строгую проверку, но кажется довольно простым.”


Немец поднял руку. “Возможно ли размножить астрофагов в больших масштабах?”


Все слегка подались вперед. Очевидно, это был довольно важный вопрос, и он был у всех на уме. Я был ошеломлен внезапной интенсивностью комнаты.


Даже Стрэтт казался необычайно заинтересованным. - Ну что?- сказала она. - Пожалуйста, ответьте министру Фойту.”


“Конечно, - сказал я. - Я имею в виду...Почему бы и нет?”


“Как бы ты это сделал?” спросил Стрэтт.


-Наверное, я бы сделал большую керамическую трубу в форме локтя и наполнил ее углекислым газом. Сделайте один его конец как можно более горячим, и там будет яркий свет. Оберните вокруг него магнитную катушку, чтобы имитировать магнитное поле солнца. Поместите ИК-излучатель на другой конец локтя и пусть он излучает свет на 4,26 и 18,31 мкм. Сделайте внутреннюю часть трубы как можно более черной. Этого должно хватить.”


“Как это "делает это"?- сказала она.


Я пожал плечами. - Астрофаги будут собирать энергию со стороны " солнца’, и когда они будут готовы к размножению, они последуют за этим магнитным полем к локтю трубы. Они увидят инфракрасный свет на другом конце и направятся к нему. Видя этот свет и подвергаясь воздействию углекислого газа, они размножаются. Затем родительская и дочерняя клетки вернутся на солнечную сторону. Достаточно просто.”


Человек политического вида поднял руку и заговорил с каким-то африканским акцентом. “Сколько астрофагов можно сделать таким образом? Насколько быстр этот процесс?”


- Время удвоится, - сказал я. - Как водоросли или бактерии. Я не знаю, как долго это длится, но, учитывая, что солнце тускнеет, это должно быть довольно быстро.”


Женщина в лабораторном халате разговаривала по телефону. Она поставила его на стол и заговорила с сильным китайским акцентом: - Наши ученые воспроизвели ваши результаты.”


Министр Фойт хмуро посмотрел на нее. “Как ты вообще узнал его процесс? Он только что сказал нам!”


“Вероятно, шпионы,” сказал Стрэтт.


Немец фыркнул. “Как ты смеешь обходить нас с помощью—”


“Тише, - сказал Стрэтт. “Мы прошли все это. Г-жа. Си, у вас есть какая-либо дополнительная информация, которой вы можете поделиться?”


“Да, - сказала она. “Мы оцениваем время удвоения чуть более восьми дней при оптимальных условиях.”


- Что это значит?” сказал африканский дипломат. “Сколько мы можем заработать?”


“Ну что ж.” Я запустил приложение калькулятора своего телефона и нажал несколько кнопок. “Если бы вы начали со ста пятидесяти астрофагов, которые у нас есть, и разводили их в течение года, в конце концов у вас было бы...около 173 000 килограммов Астрофага.”


“И будет ли этот Астрофаг иметь максимальную плотность энергии? Будет ли все это готово к воспроизведению?”


- Итак, вы хотите...Я полагаю, вы бы назвали это "обогащенным" Астрофагом?”


“Да, - сказал он. “Это идеальное слово для этого. Нам нужен Астрофаг, который удерживает как можно больше энергии.”


“Э-э...Думаю, это можно устроить, - сказал я. - Во-первых, разведите нужное вам количество астрофагов, затем подвергните их воздействию большого количества тепловой энергии, но не позволяйте им видеть спектральные линии углекислого газа. Они будут собирать энергию и просто сидеть там, ожидая, пока они не увидят, где можно получить CO2.”


- А что, если нам понадобится два миллиона килограммов обогащенного Астрофага?” сказал дипломат.


“Он удваивается каждые восемь дней,” сказал я. - Два миллиона килограммов-это еще четыре удвоения или около того. Итак, еще один месяц.”


Женщина наклонилась вперед, скрестив пальцы на столе. - Возможно, у нас еще есть шанс.- У нее был американский акцент.


“Случайность,” сказал Фойт.


- Надежда есть,—сказал японский переводчик, по-видимому, говоривший от имени доктора. Мацука.


“Нам нужно поговорить между собой, - сказал Стрэтт. - Иди отдохни немного. Матрос снаружи покажет вам койку.”


- Но я хочу знать о проекте "Аве Мария"!”


“О, так и будет. Поверь мне.”

—


Я проспал четырнадцать часов.


Авианосцы во многих отношениях потрясающие, но это не пятизвездочные отели. Китайцы дали мне чистую, удобную койку в офицерской каюте. У меня не было никаких жалоб. Я мог бы поспать на летной палубе, я так устал.


Проснувшись, я почувствовал что-то странное на лбу. Я протянул руку, и это была записка. Пока я спал, кто-то надел мне на голову штемпель. Я снял его и прочитал:


Чистая одежда и туалетные принадлежности в сумке под койкой. Покажите эту записку любому матросу, когда вы приведете себя в порядок: 请带我去甲板7的官员会议室

—Стратт


- Она такая заноза в моей заднице... - пробормотала я.


Я, спотыкаясь, выбрался из койки. Несколько офицеров бросали на меня мимолетные взгляды, но в остальном игнорировали меня. Я нашел сумку и, как и обещал, там была одежда, средства гигиены и мыло. Я оглядел спальню и увидел через дверной проем раздевалку.


Я воспользовался ванной (или “головой”, я думаю, потому что я был на корабле). Потом я принял душ с тремя другими парнями. Я вытерся и надел комбинезон, который оставил мне Стрэтт. Она была ярко-желтой, с китайскими письменами на спине и большой красной полосой на левой штанине брюк. Я предполагал, что все должны были убедиться, что я иностранный гражданский и не допущен в определенные места.


Я остановил проходившего мимо матроса и показал ему записку. Он кивнул и жестом пригласил меня следовать за ним. Он провел меня через лабиринт извилистых маленьких проходов, все одинаковые, пока мы не вернулись в комнату, в которой я был накануне.


Я вошел, чтобы увидеть Стрэтт и некоторых ее...товарищей по команде? Подмножество вчерашней банды. Только министр Фойгт, китайский ученый—кажется, ее звали Си—и парень в русской военной форме. Русский был там накануне, но ничего не сказал. Все они выглядели глубоко сосредоточенными, а стол был завален бумагами. Они что-то бормотали друг другу то тут, то там. Я не знал точных отношений, но Стрэтт определенно был во главе стола.


Она подняла глаза, когда я вошел.


- А, доктор Грейс. Ты выглядишь обновленной.” Она указала налево. - На столе есть еда.”


И так оно и было! Рис, булочки на пару, палочки из жареного во фритюре теста и кофейник. Я бросился к нему и помог себе. Я был чертовски голоден.


Я сидел за столом для совещаний с полной тарелкой и чашкой кофе.


- Итак, - сказал я с полным ртом риса. - Ты расскажешь мне, почему мы на китайском авианосце?”


- Мне нужен был авианосец. Китаец дал мне один. Ну, они мне его одолжили.”


Я отхлебнул кофе. “Было время, когда что-то подобное удивляло меня. Но...ты знаешь...больше нет.”


“Коммерческие авиаперелеты занимают слишком много времени и склонны к задержкам”, - сказала она. “Военные самолеты работают по любому графику, который они хотят, и путешествуют сверхзвуковым образом. Мне нужно, чтобы эксперты из любой точки Земли могли находиться в одной комнате без задержек.”


“Мисс Стрэтт может быть чрезвычайно убедительной, - сказал министр Фойт.


Я затолкала в рот еще еды. ” Вини того, кто дал ей все эти полномочия, - сказал я.


Фойт усмехнулся. “На самом деле я был частью этого решения. Я министр иностранных дел Германии. Эквивалент государственного секретаря вашей страны.”


Я перестал жевать. “Ух ты,” с трудом выдавила я. Я проглотил полный рот. - Ты самый высокопоставленный человек, которого я когда-либо встречал.”


“Нет, не собираюсь.” Он указал на Стрэтта.


Она положила передо мной листок бумаги. “Это то, что привело к проекту "Радуйся, Мария".”


- Ты ему показываешь?” - спросил Фойт. “Сейчас? Не получив от него разрешения—”


Стрэтт положила руку мне на плечо. Райланд Грейс, настоящим я предоставляю вам сверхсекретный доступ ко всей информации, относящейся к проекту "Радуйся, Мария".”


“Я не это имел в виду, - сказал Фойт. “Существуют процессы и проверки биографических данных, чтобы—”


“Нет времени,” сказал Стрэтт. - На все это нет времени. Вот почему вы назначили меня главным. Скорость.”


Она повернулась ко мне и постучала по бумаге: “Это показания астрономов-любителей со всего мира. Они показывают что-то очень важное.”


На странице были колонки цифр. Я заметил названия столбцов: “Альфа Центавра”, “Сириус”, “Луйтен 726-8 " и так далее.


“Звезды?” Я сказал. - Это все звезды в нашем местном скоплении. И подождите—вы сказали, астрономы-любители? Если вы можете сказать министру иностранных дел Германии, что делать, почему у вас нет профессиональных астрономов, работающих на вас?”


“Да,” ответил Стрэтт. “Но это исторические данные, собранные за последние несколько лет. Профессиональные астрономы не изучают местные звезды. Они смотрят на далекие вещи. Это любители, которые регистрируют данные о местных вещах. Как наблюдатели за поездами. Любители на задних дворах. Некоторые из них с оборудованием на десятки тысяч долларов.”


Я взял газету. “Хорошо, так на что я смотрю?”


- Показания светимости. Нормализованы по тысячам наборов данных, созданных любителями, и скорректированы с учетом известных погодных условий и условий видимости. Были задействованы суперкомпьютеры. Дело в том, что наше солнце-не единственная звезда, которая тускнеет.”


"В самом деле?” Я сказал. “О-о-о! В этом есть смысл! Астрофаг может перемещаться со скоростью, в 0,92 раза превышающей скорость света. Если он сможет дремать и оставаться в живых достаточно долго, он может заразить близлежащие звезды. Это споры! Прямо как плесень! Она распространяется от звезды к звезде.”


- Да, это наша теория, - сказал Стрэтт. “Эти данные уходят в прошлое на десятилетия. Это не очень надежно, но тенденции есть. АНБ подсчитало,что—”


“Подожди. АНБ? Агентство национальной безопасности США?”


- У них одни из лучших суперкомпьютеров в мире. Мне нужны были их суперкомпьютеры и инженеры, чтобы опробовать всевозможные сценарии и модели распространения, чтобы понять, как астрофаги могут перемещаться по галактике. Вернемся к сути: эти местные звезды тускнеют в течение десятилетий. И скорость затемнения увеличивается экспоненциально—точно так же, как мы видим на солнце.”


Она протянула мне еще один листок бумаги. На нем была куча точек, соединенных линиями. Над каждой точкой было название звезды. “Из-за скорости света наши наблюдения за потускнением должны были быть скорректированы с учетом расстояний до звезд и всего остального, но существует четкая картина "заражения" от звезды к звезде. Мы знаем, когда каждая звезда была заражена и какой зараженной звездой. Наше солнце было заражено звездой под названием WISE 0855-0714. Эта звезда была заражена Сириусом, который был заражен Эпсилоном Эридана. Оттуда след стынет.”


Я вгляделся в карту. “Хм. МУДРЫЙ 0855-0714 также заразил Вольфа 359, Лаланда 21185 и Росса 128.”


“Да, каждая звезда в конечном итоге заражает всех своих соседей. Судя по нашим данным, мы думаем, что максимальная дальность действия Астрофага составляет чуть менее восьми световых лет. Любая звезда в пределах этого диапазона зараженной звезды в конечном итоге будет заражена.”


Я посмотрел на данные. - Почему восемь световых лет? Почему не больше? Или меньше?”


-Мы предполагаем, что Астрофаг может прожить так долго только без звезды, и за это время он может пролететь около восьми световых лет.”


“Это разумно с точки зрения эволюции,” сказал я. -У большинства звезд есть еще одна звезда в пределах восьми световых лет, так что астрофагу пришлось эволюционировать, чтобы путешествовать во время спаривания.”


“Возможно, - сказал Стрэтт.


- Никто не заметил, как эти звезды потускнели?” Я сказал.


- Они становятся только на десять процентов тусклее, прежде чем перестают тускнеть. Мы не знаем, почему. Это не очевидно невооруженным глазом, но—”


- Но если наше солнце потускнеет на десять процентов, мы все умрем, - сказал я.


- В значительной степени.”


Си наклонился вперед, опершись на стол. Ее поза была чрезвычайно правильной“. Стрэтт еще не сказал вам самой важной части.”


Русский кивнул. Это был первый раз, когда я вообще видела, как он двигается.


Си продолжал: - Ты знаешь, что такое Тау Кита?”


- А я знаю?” Я сказал. —Я имею в виду ... я знаю, что это звезда. Это примерно в двенадцати световых годах отсюда, я думаю.”


“Одиннадцать и девять десятых,” сказал Кси. - Очень хорошо. Большинство не узнало бы этого.”


- Я преподаю естественные науки в средней школе, - сказал я. “Такие вещи всплывают.”


Си и русский обменялись удивленными взглядами. Затем оба посмотрели на Стрэтта.


Стрэтт смерил их взглядом. - В нем есть нечто большее.”


Кси вернула себе самообладание (не то чтобы она его сильно потеряла). “Гм. В любом случае, Тау Кита очень сильно находится внутри скопления зараженных звезд. На самом деле, это недалеко от центра.”


“Ладно,” сказал я. “Я чувствую, что в этом есть что-то особенное?”


“Он не заражен", - сказал Си. - Каждая звезда вокруг него такая. Есть две очень зараженные звезды в пределах восьми световых лет от Тау Кита, но они остаются незатронутыми.”


"почему?”


Стрэтт порылась в своих бумагах. - Именно это мы и хотим выяснить. Поэтому мы собираемся сделать корабль и отправить его туда.”


Я фыркнула. “Вы не можете просто " сделать’ межзвездный корабль. У нас нет такой технологии. У нас нет ничего близкого к этой технологии.”


Русский заговорил в первый раз. - На самом деле, мой друг, мы так и делаем.”


- Стрэтт указал на русского. Коморов есть—”


- Пожалуйста, зовите меня Дмитрий,” сказал он.


“Дмитрий возглавляет исследования Российской Федерации в области астрофагии, - сказала она.


“Рад познакомиться с вами,” сказал он. “Я рад сообщить, что мы действительно можем совершить межзвездное путешествие.”


- Нет, мы не можем, - сказал я. - Если только у вас нет инопланетного корабля, о котором вы никому не рассказывали.”


- В некотором смысле, да, - сказал он. - У нас много инопланетных космических кораблей. Мы называем их Астрофагами. Видишь? Моя группа изучала управление энергией Астрофага. Это очень интересно.”


Я вдруг забыл обо всем, что происходило в комнате. “О Боже, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь, куда уходит тепло. Я не могу понять, какого черта он делает с тепловой энергией!”


- Да, мы это выяснили, - сказал Дмитрий. - С помощью лазеров. Это был очень поучительный эксперимент.”


- Это был каламбур?”


- Так и было!”


“Хороший!”


Мы оба рассмеялись. Стрэтт уставился на нас.


Дмитрий прочистил горло. - Э-э...да. Мы направили узкофокусный киловаттный лазер на одну клетку Астрофага. Как обычно, жарче не стало. Но через двадцать пять минут свет начинает отражаться. Наш маленький астрофаг полон. Хорошая еда. Он потреблял 1,5 мегаджоуля световой энергии. Не хочет большего. Но это очень много энергии! Куда он девает всю эту энергию?”


Я слишком сильно наклоняюсь над столом, но ничего не могу с собой поделать. - Куда?!”


“Мы, конечно, измеряем клетки астрофагов до и после эксперимента.”


"конечно.”


- Клетка астрофага теперь на семнадцать нанограммов тяжелее. Вы видите, к чему это ведет, да?”


- Нет, этого не может быть. Должно быть, он набрал этот вес из-за реакций с воздухом или чего-то в этом роде.”


- Нет, для теста, конечно, он был в вакууме.”


“О Боже мой.” У меня кружилась голова. - Семнадцать нанограммов...умножить на девять, умножить на десять к шестнадцатому...1,5 мегаджоуля!”


Я плюхнулась обратно в кресло. “Святой…Я имею в виду просто...вау!”


- Да, именно так я себя и чувствовал.”


Массовое преобразование. Как однажды сказал великий Альберт Эйнштейн: E = mc2. В массе содержится абсурдное количество энергии. Современная атомная станция может обеспечить энергией целый город в течение года, используя энергию, запасенную всего в одном килограмме урана. Да. Вот и все. Вся мощность ядерного реактора в течение года приходится на один килограмм массы.


Астрофаг, по-видимому, может делать это в любом направлении. Он забирает тепловую энергию и каким-то образом превращает ее в массу. Затем, когда он хочет вернуть энергию, он превращает эту массу обратно в энергию—в форме света частоты Петрова. И он использует это, чтобы продвигаться в пространстве. Так что это не только идеальный носитель энергии, но и идеальный двигатель космического корабля.


Эволюция может быть безумно эффективной, если оставить ее в покое на несколько миллиардов лет.


Я потираю голову. “Это просто безумие. Хотя в хорошем смысле. Как вы думаете, это внутреннее производство антивещества? Что-то в этом роде?”


- Мы не знаем. Но он определенно увеличивается в массе. А затем, после использования света в качестве тяги, он теряет массу, соответствующую выделяемой энергии.”


“Это...! Дмитрий, я хочу потусоваться с тобой. Например, мы можем потусоваться? Я угощу тебя пивом. Или водки. Или еще что-нибудь. Держу пари, на этом корабле есть офицерский клуб, верно?”


- С удовольствием.”


- Рад, что у тебя появились друзья, - сказал Стрэтт. - Но тебе предстоит много работы, прежде чем ты начнешь ходить по барам.”


“Меня? Что я должен сделать?”


- Вам нужно спроектировать и создать центр по разведению астрофагов.”


Я моргнула. Затем я вскочил на ноги. - Ты собираешься построить корабль, работающий на астрофагах!”


Все кивнули.


- Святая корова! Это самое эффективное ракетное топливо на свете! Сколько нам понадобится, чтобы ... ох. Два миллиона килограммов, верно? Вот почему вы хотели знать, сколько времени потребуется, чтобы сделать так много?”


“Да, - сказал Кси. - Для корабля весом в сто тысяч килограммов нам понадобится два миллиона килограммов Астрофага, чтобы доставить его на Тау Кита. И, благодаря вам, мы теперь знаем, как активировать Астрофага и заставить его генерировать тягу по желанию.”


Я снова сел, достал телефон и запустил приложение калькулятора. - На это потребуется...много энергии. Например, больше энергии, чем есть в мире. Примерно с десяти до двадцать третьего Джоуля. Самый большой ядерный реактор на Земле производит около восьми гигаватт. Этому реактору потребовалось бы два миллиона лет, чтобы создать столько энергии.”


- У нас есть идеи, как найти энергию,” сказал Стрэтт. - Ваша задача-сделать заводчика. Начните с малого и получите прототип.”


“Ладно, конечно, - сказал я. “Но мне не очень понравилось грандиозное турне "Военные мира" по дороге сюда. Могу ли я взять пассажирский самолет домой? Тренер в порядке.”


“Вы дома, - сказал Стрэтт. - Летный ангар пуст. Просто скажите мне, что вам нужно, включая персонал, и я это сделаю.”


Я посмотрел на остальных в конференц-зале. Си, Фойт и Дмитрий кивнули. Да, это было по-настоящему. Нет, Стрэтт не шутил.


“Почему?!” - потребовал я. - Почему, черт возьми, ты не можешь просто быть нормальным, Стрэтт?! Если вам нужен быстрый военный транспорт, что ж, хорошо, но почему бы просто не поработать на авиабазе или чем-то еще, что сделали бы здравомыслящие люди?!”


- Потому что мы будем экспериментировать с кучей астрофагов, как только выведем их. И если мы случайно активируем хотя бы пару килограммов этого вещества, получившийся взрыв будет больше, чем самая большая ядерная бомба, когда-либо созданная.”


“Царь-Бомба,” сказал Дмитрий. - Сделано моей страной. Пятьдесят мегатонн. Бум.”


Стрэтт продолжал: - Поэтому мы предпочли бы оказаться посреди океана, где мы не уничтожим ни одного города.”


“О,” сказал я.


- И по мере того, как мы будем получать все больше и больше астрофагов, мы будем уходить все дальше и дальше в море. В любом случае. Спускайтесь на ангарную палубу. Пока мы разговариваем, плотники строят жилые помещения и офисы. Выберите то, что вам нравится, и предъявите свои права.”


“Теперь это наша жизнь", - сказал Дмитрий. - Добро пожаловать.”


Глава 6.


Ладно, если мне суждено умереть, это будет иметь смысл. Я собираюсь выяснить, что можно сделать, чтобы остановить Астрофагов. А потом я отправлю свои ответы на Землю. И затем…Я умру. Здесь есть много способов безболезненного самоубийства—от передозировки лекарств до уменьшения кислорода, пока я не засну и не умру.

Веселая мысль.

Я ем вкусный тюбик “День 4—Еда 2.” Я думаю, что это со вкусом говядины. Еда становится все более плотной. На самом деле там есть несколько твердых тел. Мне кажется, я жую маленький кусочек моркови. Приятно для разнообразия почувствовать какую-то текстуру в еде.

- Еще воды!” Я говорю.

Няня (как я ее теперь называю) быстро забирает мой пластиковый стаканчик и заменяет его полным. Это забавно. Три дня назад эти потолочные руки были механическим монстром, который преследовал меня. Теперь они просто...там. Часть жизни.

Я нахожу общежитие хорошим местом для размышлений. Во всяком случае, теперь, когда мертвые тела исчезли. В лаборатории нет удобного места для отдыха. В диспетчерской есть хорошее кресло, но оно тесное, и повсюду мигают огни. Но в общежитии есть моя хорошая, удобная кровать, на которой я могу лежать, пока думаю о том, что делать дальше. Кроме того, в спальне есть вся еда.

Я многое вспомнил за последние пару дней. Похоже, проект "Радуйся, Мария" удался, потому что я здесь, в другой звездной системе. Тау Кита, я полагаю. Вполне логично, что я бы принял его за солнце. Тау Кита очень похож на солнце, когда звезды уходят. Тот же спектральный тип, цвет и так далее.

И я знаю, почему я здесь! Не только в туманных выражениях вроде “О, эй, конец света. Сделай так, чтобы этого не случилось.” Но очень конкретно: выяснить, почему Тау Кита не пострадал от Астрофага.

Легко сказать. Это трудно сделать. Надеюсь, позже я вспомню больше подробностей.

Миллион вопросов проносится у меня в голове. Некоторые из наиболее важных:

1. Как мне обыскать всю солнечную систему в поисках информации об Астрофаге?

2. Что я должен делать? Бросьте немного моего астрофагического топлива на Тау Кита, чтобы посмотреть, что произойдет?

3. Как мне вообще управлять этим кораблем?

4. Если я найду полезную информацию, как мне рассказать об этом Земле? Я думаю, что для этого и нужны жуки, но как мне загрузить в них данные? Как мне прицелиться в них? Как их запустить?

5. Почему именно я должен быть частью этой миссии? Да, я разработал кучу вещей об Астрофаге, но что с того? Я в лабораторном халате, а не астронавт. Это не похоже на то, что они послали Вернера фон Брауна в космос. Наверняка были более квалифицированные люди.

Я решаю начать с малого. Сначала я должен выяснить, на что способен этот корабль и как им управлять. Они погрузили команду в кому. Они, должно быть, знали, что это может запутать наши умы. Где-то должно быть руководство по эксплуатации.

“Руководство по полету,” говорю я вслух.

“Информацию о корабле можно найти в диспетчерской, - говорит Няня.

- Куда?”

- Информацию о корабле можно найти в рубке управления.”


"Нет. Где в диспетчерской можно найти информацию о корабле?”


- Информацию о корабле можно найти в рубке управления.”


“Ты вроде как отстой,” говорю я.


Я поднимаюсь в диспетчерскую и внимательно рассматриваю каждый экран. Я провожу там час, каталогизируя то, что, по-видимому, говорит каждая область, и делаю предположения о том, каковы функции. То, что я действительно ищу, - это что-то вроде “Информации” или “Здесь, чтобы спасти человечество? Нажмите эту кнопку, чтобы узнать больше!”


Не повезло. После нескольких часов копания в экранах я ничего не нашел. Я думаю, они решили, что если у экипажа настолько размягчены мозги, что они не помнят, как пользоваться кораблем, они, вероятно, в любом случае бесполезны как ученые.


Я обнаружил, что на любом экране может отображаться любая приборная панель. Они в значительной степени взаимозаменяемы. Просто нажмите в левом верхнем углу, и появится меню. Выберите любую панель, которая вам нравится.


Это очень мило. Вы можете настроить то, на что смотрите. А экран прямо перед креслом пилота самый большой.


Я выбираю более тактильный подход: Я собираюсь начать нажимать на кнопки!


Надеюсь, там нет кнопки “Взорвать корабль”. Я думаю, что Стрэтт не допустил бы этого.


Стрэтт. Интересно, что она сейчас делает? Вероятно, где-нибудь в диспетчерской, где папа римский готовит ей чашку кофе. Она была (есть?) Действительно властным человеком. Но, черт возьми, я рад, что она отвечала за создание этого корабля. Теперь, когда я на борту, и все такое. Ее внимание к деталям и настойчивое стремление к совершенству приятно иметь рядом со мной.


В любом случае, я открываю панель “Научные приборы” на главном экране. Это та же самая панель, с которой я провел много времени раньше—та, на которой в настоящее время отображается изображение Тау Кита. В левом верхнем углу написано слово “Гелиоскоп”. Раньше я этого не замечал. В левой части экрана есть куча значков. Другое оборудование, я полагаю. Я нажимаю одну наугад.


Тау Кита исчезает. Верхний левый угол меняется на “Внешний блок сбора.” На экране отображается схема невыразительного прямоугольника. Здесь и там есть некоторые элементы управления, чтобы изменить угол наклона и “открыть носовую сторону” и “открыть кормовую сторону".” Хорошо. Отмеченный. Не знаю, что делать с этой информацией. Я наугад нажимаю на другой значок.


На этот раз он меняется на “Petrovascope.” Кроме того, есть только черный экран с сообщением об ошибке: PETROVASCOPE НЕ МОЖЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ, ПОКА АКТИВЕН ПРИВОД ВРАЩЕНИЯ.


“Хм,” говорю я.


Ладно, что такое Петроваскоп? Лучшее предположение: телескоп и/или камера, которая специально ищет инфракрасный свет, излучаемый астрофагами. Он ищет линию Петровой через длину волны Петровой, так что это петроваскоп, и нам действительно нужно перестать ставить “Петров” перед всем.


Почему я не могу использовать его, когда активен привод вращения?


Я не знаю, как работает привод вращения и почему он называется приводом вращения, но я знаю, что у меня есть один в задней части корабля, и он потребляет Астрофагов в качестве топлива. Так что это мой двигатель. Вероятно, он активирует обогащенный астрофаг, чтобы использовать их в качестве тяги.


Ах…это означало бы, что сейчас из задней части корабля исходит смехотворное количество инфракрасного света. Как...достаточно, чтобы испарить линкор или что-то в этом роде. Я должен был бы сделать математику, чтобы знать наверняка, но ... я ничего не могу с собой поделать, я хочу сделать математику прямо сейчас.


Двигатели потребляют 6 граммов астрофага в секунду. Астрофаг хранит энергию в виде массы. Таким образом, в основном привод вращения преобразует 6 граммов массы в чистую энергию каждую секунду и выплевывает ее обратно. Ну, это Астрофаг делает свою работу, но неважно.


Я открываю панель “Утилита” на меньшем экране справа от меня. У него есть куча знакомых приложений, все готово к работе. Один из них-калькулятор. Я использую его, чтобы вычислить энергию преобразования массы этих 6 граммов...Боже милостивый. Это 540 триллионов джоулей. И корабль излучает столько энергии каждую секунду. Таким образом, это 540 триллионов ватт. Я даже не могу представить себе такое количество энергии. Это значительно больше, чем поверхность солнца. Буквально. Например...вы получили бы меньше энергии, если бы находились на поверхности солнца, чем если бы стояли за "Аве Мария" на полной тяге.


Я сейчас сбавляю скорость. Должно быть. План состоит в том, чтобы остановиться в системе Тау Кита. Так что я, вероятно, удаляюсь от звезды и замедляюсь—проведя очень много времени на скорости, близкой к скорости света во время путешествия.


Итак, вся эта световая энергия ударит по частицам пыли, ионам и всему остальному между мной и Тау Кита, когда я подключусь. Эти бедные маленькие частицы будут жестоко испарены. И это рассеет немного инфракрасного света обратно на корабль. Не так много по сравнению с мощностью двигателя, но это было бы ослепительно для Петроваскопа, который точно настроен на поиск следов этой точной частоты.


Так что не используйте Петроваскоп с включенным двигателем.


Но человек. Я хотел бы знать, есть ли у Тау Кита линия Петрова.


Теоретически, у любой звезды, зараженной астрофагом, должна быть такая, верно? Маленьким мерзавцам для размножения нужен углекислый газ. Этого нельзя получить от звезды (если только вы не пройдете далеко в ядро, и я не знаю, сможет ли даже астрофаг пережить эти температуры).


Если я вижу линию Петрова, это означает, что на Тау Кита есть активная популяция астрофагов, которая по какой-то причине не вышла из-под контроля, как это было везде. И эта линия приведет к планете, на которой есть углекислый газ. Может быть, в этой атмосфере есть какое-то другое химическое вещество, которое мешает Астрофагу? Может быть, на планете есть странное магнитное поле, которое мешает им ориентироваться? Может быть, у планеты есть куча лун, с которыми Астрофаг физически сталкивается?


Может быть, на Тау Кита просто нет планет с углекислым газом в атмосфере. Это было бы отстойно. Это означало бы, что все это путешествие было напрасным, и Земля обречена.


Я мог бы размышлять весь день. Без данных это просто догадки. А без Петроваскопа у меня нет данных. По крайней мере, не те данные, которые мне нужны.


Я переключаю свое внимание на навигационный экран. Стоит ли мне с этим связываться? Я имею в виду ... я не знаю, как управлять этим кораблем. Корабль знает, а я нет. Если я нажму не на ту кнопку, я умру в космосе.


На самом деле, это было бы еще хуже. Я бы мчался к Тау Кита со скоростью—я проверяю информацию на экране-7 595 километров в секунду. Ух ты! Пару дней назад это было более 11 000. Вот что сделает для вас постоянное ускорение на 1,5 g. Или “замедляется", я думаю. С точки зрения физики это одно и то же. Дело в том, что я замедляюсь по отношению к звезде.


На экране есть кнопка с надписью “Курс.” Это кажется разумным, не так ли? Знаменитые последние слова. На самом деле я должен просто подождать, пока компьютер не почувствует, что поездка завершена. Но я ничего не могу с собой поделать.


Я нажимаю на кнопку. Экран меняется, чтобы показать солнечную систему Тау Кита. Сама Тау Кита находится в центре, обозначенная греческой буквой тау.


О-о-о...вот что значит строчная буква " т "на гербе" Радуйся, Мария". Это тау, что означает “Тау Кита".” Хорошо.


Во всяком случае, четыре орбиты планет показаны в виде тонких белых эллипсов вокруг звезды. Расположение самих планет показано в виде кругов с полосами ошибок. У нас нет сверхточной информации об экзопланетах. Если бы я мог выяснить, как заставить работать научные приборы, я, вероятно, мог бы получить гораздо лучшую информацию о местоположении этих планет. Я на двенадцать световых лет ближе к ним, чем астрономы на Земле.


Желтая линия проходит почти прямо в систему из-за экрана. Он изгибается к звезде где-то между третьей и четвертой планетами и образует круг. На линии есть желтый треугольник, очень далеко от четырех планет. Почти уверен, что это я. А желтая линия-это мой курс. Над картой находится текст:


ВРЕМЯ ОТКЛЮЧЕНИЯ ДВИГАТЕЛЯ: 0005:20:39:06


Последняя цифра уменьшается один раз в секунду. Ладно, здесь я кое-чему научился. Во-первых, у меня осталось около пяти дней (ближе к шести), прежде чем двигатель отключится. Во-вторых, показания имеют четыре цифры в течение нескольких дней. Это означает, что путешествие заняло по меньшей мере тысячу дней. Более трех лет. Ну, чтобы совершить это путешествие, свету требуется двенадцать лет, так что у меня тоже должно уйти много времени.


А, точно. Относительность.


Я понятия не имею, сколько времени это заняло. Или, скорее, я понятия не имею, сколько времени я пережил. Когда вы приближаетесь к скорости света, вы испытываете замедление времени. На Земле пройдет больше времени, чем я пережил с тех пор, как покинул Землю.


Теория относительности странная штука.


Здесь главное-время. И, к сожалению, пока я спал, Земля пережила по меньшей мере тринадцать лет. И даже если я найду решение проблемы астрофагов прямо сейчас, потребуется по меньшей мере тринадцать лет, чтобы эта информация вернулась на Землю. Таким образом, это означает, что на Земле будет как минимум двадцать шесть лет страданий астрофагов. Я могу только надеяться, что они придумают способы справиться с этим. Или, по крайней мере, уменьшить ущерб. Я имею в виду, они бы вообще не послали "Радуйся, Мария", если бы не думали, что смогут прожить по крайней мере двадцать шесть лет, верно?


В любом случае, поездка заняла не менее трех лет (с моей точки зрения). Так вот почему мы были в коме? Была ли проблема в том, что мы просто бодрствовали все это время?


Я замечаю слезы только тогда, когда первая из них капает с моего лица. Это решение погрузить нас в кому убило двух моих близких друзей. Они ушли. Я не помню ни одного момента с ними обоими, но чувство потери переполняет меня. Я скоро присоединюсь к ним. Пути домой нет. Я тоже умру здесь. Но в отличие от них, я умру в одиночестве.


Я вытираю глаза и пытаюсь думать о других вещах. На карту поставлен весь мой вид.


Судя по траектории на карте, корабль автоматически выведет меня на стабильную орбиту вокруг Тау Кита, между третьей и четвертой планетами. Если бы мне нужно было угадать, я бы сказал, что это, вероятно, 1 AU. Расстояние, на котором находится Земля от солнца. Хорошее, безопасное расстояние от звезды. Медленная орбита, на завершение которой уходит около года. Вероятно, дольше, потому что Тау Кита меньше солнца, поэтому у него, вероятно, меньше масса. Меньшая масса означает меньшую гравитацию и более медленный орбитальный период на заданном расстоянии.


Ладно, у меня есть пять дней, чтобы убить время до отключения двигателя. Вместо того, чтобы возиться с вещами, я просто пережду. Как только двигатели выключатся, я включу "Петроваскоп" и посмотрю, что там. А до тех пор я постараюсь узнать о корабле как можно больше.


Я сейчас сделаю все, что угодно, лишь бы не думать о Яо и Илюхиной.


—


Технически авианосец был назван Военно-морским флотом Народно-освободительной армии Ганьсу. Почему у их флота есть “Армия” в названии, я никогда не узнаю. Несмотря на это, люди перестали называть его так и начали называть его "Чан Стратта". Несмотря на возражения матросов на борту, название прижилось. Мы бродили по Южно-Китайскому морю, никогда не подходя слишком близко к суше.


Я провел блаженную неделю, занимаясь только наукой.


Никаких встреч. Никаких отвлекающих факторов. Просто эксперименты и инженерия. Я уже и забыла, как весело погружаться в работу.


Мой первый прототип селекционера продемонстрировал еще один успешный запуск. Смотреть было не на что—в основном на 30-футовую металлическую трубу с кучей уродливых контрольных приборов, приваренных тут и там. Но это сделало свое дело. Он мог генерировать всего несколько микрограммов астрофага в час, но концепция была надежной.


У меня был штат из двенадцати человек—инженеров со всего мира. Пара монгольских братьев были моими лучшими инженерами. Когда мне позвонил Стрэтт, чтобы встретиться с ней в конференц-зале, я оставил их за главного.


Я нашел ее одну в конференц-зале. Стол, как всегда, был завален бумагами и картами. Графики и диаграммы украшали все стены—некоторые новые, некоторые старые.


Стрэтт сидел на одном конце длинного стола с бутылкой голландского джина и бокалом для пива. Я никогда раньше не видел, чтобы она пила.


- Вы хотели меня видеть?” Я сказал.


Она подняла глаза. У нее были мешки под глазами. Она не спала. "Да. Присаживайтесь.”


Я сел на стул рядом с ней. - Ты выглядишь ужасно. Что происходит?”


“Я должен принять решение. И это нелегко.”


- Чем я могу помочь?”


Она предложила мне джин. Я покачал головой. Она наполнила свой бокал. “У "Хейл Мэри" будет очень маленький отсек для экипажа—около 125 кубических метров.”


Я склонила голову набок. “Это на самом деле похоже на космические корабли, верно?”


Она пошевелила рукой взад-вперед. - Большой для такой капсулы, как “Союз " или "Орион". Но крошечный для космической станции. Он примерно в одну десятую больше отсека экипажа Международной космической станции.”


“Ладно,” сказал я. - В чем проблема?”


“Проблема,—она взяла папку из плотной бумаги и бросила ее передо мной,—в том, что команда будет убивать друг друга.”


"Хм?” Я открыл папку. Внутри было много машинописных страниц. На самом деле это были сканы отпечатанных страниц. Некоторые были на английском, некоторые на русском. - Что все это значит?”


“Во время космической гонки Советы ненадолго нацелились на Марс. Они полагали, что если они отправят людей на Марс, высадка США на Луну будет тривиальной по сравнению с этим.”


Я закрыл папку. Кириллица была для меня чепухой. Но я предполагал, что Стрэтт мог это прочесть. Казалось, она всегда знала, на каком языке говорят.


Она положила подбородок на руки. - Добраться до Марса с помощью технологии 1970-х годов означало бы использовать траекторию переноса Хохмана, а это означает, что экипажу придется провести на борту корабля чуть более восьми месяцев. Поэтому Советы проверили, что происходит, когда вы собираете людей вместе в тесной, изолированной среде в течение нескольких месяцев.”


- И что?”


“После семидесяти одного дня люди внутри каждый день вступали в кулачные бои. Они прекратили эксперимент на девяносто четвертый день, потому что один из испытуемых попытался заколоть другого насмерть разбитым стеклом.”


- Насколько велик будет экипаж для этой миссии?”


“Текущий план-три,” сказала она.


“Ладно,” сказал я. -Значит, вас беспокоит, что произойдет, когда мы отправим трех астронавтов в четырехлетнее путешествие в отсеке объемом 125 кубических метров?”


- Дело не только в том, что они ладят. Каждый член экипажа провел бы всю поездку, зная, что через несколько лет он умрет. И что несколько комнат на этом корабле-единственный мир, который они будут знать до конца своей короткой жизни. Психиатры, с которыми я разговаривал, говорят, что, скорее всего, будет сокрушительная депрессия. А самоубийство - это реальный риск.”


“Да, это грубая психология, - сказал я. - Но что еще мы можем сделать?”


Она взяла скрепленную стопку бумаг и пододвинула ее ко мне. Я взял его и прочитал название: “Исследование долгосрочных пациентов с комой у приматов и людей и пагубных последствий—Срисук и др.”


"Ладно. На что я здесь смотрю?”


“Это исследование провалившейся компании в Таиланде.” Она покрутила джин в бокале. “Их идея состояла в том, чтобы поместить больных раком в индуцированную кому для лечения химиотерапией. Пациент получает химиотерапию, но ему не нужно бодрствовать, чтобы пройти через этот процесс. Разбудите их, когда рак перейдет в ремиссию. Или когда это уже не поддается лечению и пришло время для хосписа. В любом случае, они пропускают много страданий.”


“Это...звучит как отличная идея,” сказал я.


Она кивнула. - Так и было бы, если бы это не было так смертельно. Оказывается, человеческое тело просто не должно находиться в коме в течение длительного времени. Химиотерапия длится месяцами, и после этого часто требуются дополнительные раунды. Они испробовали различные средства для медикаментозной комы на приматах, и приматы либо умирали во время комы, либо выходили из нее с кашицей вместо мозгов.”


- Так почему мы говорим об этом?”


—Потому что они провели больше исследований-на этот раз на исторических данных о пациентах в коме. Они смотрели на людей, которые прошли через длительную кому относительно невредимыми, и пытались понять, что у них общего. Они нашли его.”


Старые документы российского космического агентства были для меня загадкой, но научные статьи долгое время были моей сильной стороной. Я пролистал газету и перешел к выводам. “Генные маркеры?” Я сказал.


“Да, - сказала она. “Они обнаружили набор генов, которые придают человеку "устойчивость к коме". Вот как они это называют. Последовательности находятся в том, что ученые привыкли считать мусорной ДНК. Но, по-видимому, это то, что мы развили давным-давно по какой-то неизвестной причине и все еще скрывается в генетическом коде некоторых людей.”


“Они уверены, что эти гены вызывают устойчивость к коме?” Я сказал. “Они коррелируют, но вызывают ли они это?”


- Да, они уверены. Эти гены встречаются и у низших приматов. Что бы это ни было, оно уходит корнями в древо эволюции. Есть предположение, что это может восходить к нашим водным предкам, которые раньше впадали в спячку. В любом случае, они провели тесты на приматах с этими генами, и они пережили длительную кому без каких-либо побочных эффектов. Все до единого.”


"Ладно. Я понимаю, к чему ты клонишь, - я отложил газету. “Сделайте тесты ДНК на всех заявителях и используйте только тех людей, у которых есть эти гены устойчивости к коме. Во время поездки погрузите экипаж в кому. Им не нужно четыре года действовать друг другу на нервы или размышлять о своей смерти.”


Она подняла свой бокал за меня. “Становится лучше. Наличие экипажа в коме значительно облегчает ситуацию с продовольствием. Порошкообразная, сбалансированная по питательным веществам суспензия, закачиваемая прямо в их желудки. Нет необходимости в тысяче килограммов разнообразной пищи. Только порошок и автономная система рециркуляции воды.”


Я улыбнулся. “Это похоже на сбывшуюся мечту. Как анабиоз в научно-фантастических романах. Почему ты пьешь и испытываешь стресс?”


- Есть пара подвохов, - сказала она. “Во-первых, мы должны разработать полностью автоматизированную систему мониторинга и действий, чтобы заботиться о пациентах в коме. Если он сломается, все умрут. Это нечто большее, чем просто мониторинг жизненно важных показателей и введение нужных лекарств через капельницу. Он должен будет физически перемещать и очищать пациентов, бороться с пролежнями, диагностировать и лечить вторичные проблемы, такие как воспаление и инфекция вокруг различных точек ввода капельницы и зонда. Что-то в этом роде.”


“Хорошо, но это похоже на то, что мировое медицинское сообщество могло бы решить для нас”, - сказал я. - Используй свою магию Стратта, чтобы командовать ими или что-то в этом роде.”


Она сделала еще глоток. “Это не главная проблема. Главная проблема заключается в следующем: в среднем только один из каждых семи тысяч людей имеет такую генетическую последовательность.”


Я откинулся на спинку стула. “Ого.”


"Да. Мы не сможем послать самых квалифицированных людей. Мы пошлем семитысячных самых квалифицированных людей.”


- В среднем три тысячи пятьсот наиболее квалифицированных людей,-сказал я.


Она закатила глаза.


“И все же,” сказал я. -Одна семитысячная населения земли-это миллион человек. Подумайте об этом таким образом. У вас будет пул из миллиона человек, чтобы искать кандидатов. Все, что вам нужно, - это три.”


- Шесть,” сказала она. “Нам нужен основной экипаж и резервный экипаж. Не может быть, чтобы миссия провалилась из-за того, что какой-то парень попал под машину, переходящую улицу за день до запуска.”


- Хорошо, тогда шесть.”


"Да. Шесть человек уровня астронавтов, обладающих научными навыками, необходимыми для выяснения того, что происходит с астрофагом на Тау Кита, и готовых отправиться на самоубийственную миссию.”


- Из миллиона жителей, - сказал я. “Миллион.”


Она замолчала и сделала еще глоток джина.


Я прочистил горло. “Таким образом, вы либо рискуете, выбирая лучших возможных кандидатов, и, возможно, они убивают друг друга, либо вы рискуете, используя еще не разработанные медицинские технологии, чтобы автоматически заботиться о более низком уровне талантов.”


- Более или менее. В любом случае, это ужасный риск. Это самое трудное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать.”


- Хорошо, что ты уже принял решение, - сказал я.


Она подняла бровь. "Хм?”


“Конечно, - сказал я. - Ты просто хотел, чтобы кто-нибудь рассказал тебе то, что ты уже знаешь. Если вы оставите экипаж бодрствовать, вы ничего не сможете сделать с риском психоза. Но у нас есть годы, чтобы усовершенствовать технологию автоматической комы.”


Она слегка нахмурилась, но ничего не сказала.


- Я смягчил свой голос. - Кроме того. Мы уже просим этих людей умереть. Мы не должны просить их также страдать от эмоциональных мук в течение четырех лет. Наука и мораль дают здесь один и тот же ответ, и вы это знаете.”


Она едва заметно кивнула. Затем она допила остатки джина. “Хорошо. Ты можешь идти, - она придвинула свой ноутбук и начала печатать.


Я ушел, не сказав больше ни слова. У нее были свои дела, а у меня-свои.

—


Теперь воспоминания возвращаются более гладко. Я все еще не могу вспомнить все, но это уже не прозрение, когда они случаются. Это просто своего рода…“О, привет, я знаю это. На самом деле, я всегда это знал.”


Наверное, я один из тех людей, у которых устойчивость к коме. Это объясняет, почему я здесь вместо любого из гораздо более квалифицированных кандидатов, которых следовало бы послать.


Но у Яо и Илюхиной, вероятно, тоже были эти гены, и они этого не сделали. Я предполагаю, что медицинский робот не был идеальным. Должно быть, у них была какая-то медицинская ситуация, которую он не мог понять.


Я стряхиваю с себя их воспоминания.


Следующие несколько дней-это упражнение в терпении. Я узнаю больше о корабле, чтобы отвлечься.


Я каталогизирую всю лабораторию. Одна из первых вещей, которую я нахожу,-это компьютер с сенсорным экраном в выдвижном ящике центрального стола. На самом деле это фантастическая находка, потому что у нее есть куча экранов, связанных с исследованиями. В отличие от панелей в рубке управления, которые все связаны с кораблем или его приборами.


Я вижу кучу математических и научных приложений, большинство из которых мне знакомы. Но настоящее благо - это библиотека!


Насколько я могу судить, эта группа может поднять буквально любой научный учебник, когда-либо написанный, каждую научную статью, когда-либо опубликованную по любой теме, и многое другое. Есть только один каталог, который называется “Библиотека Конгресса”, и, похоже, это весь цифровой каталог всего, что когда-либо было защищено авторским правом в Соединенных Штатах. К сожалению, никаких книг о Деве Марии.


И справочники. Так много справочников. Данные поверх данных с данными между ними. Я думаю, они решили, что твердотельные жесткие диски легкие, поэтому не было причин скупиться на информацию. Черт возьми, они, возможно, просто записали данные в ПЗУ.


Они дали мне справочные материалы о вещах, которые вряд ли могут быть полезны. Но эй, приятно знать, что если мне нужна средняя ректальная температура здоровой козы, я могу это выяснить! (Это 103,4°F / 39,7°C.)


Игра с панелью приводит к моему следующему открытию: я знаю, как я вернусь на Землю с жуками.


Я знал, что они будут вовлечены, но теперь я знаю подробности. В дополнение к абсурдному массиву хранения данных на борту корабля, на панели также установлены четыре сравнительно небольших внешних накопителя: Джон, Пол, Джордж и Ринго. Каждый из них показывает 5 терабайт бесплатно. Это не огромный скачок, чтобы предположить, что это данные жука.


Так как же мне запустить их, когда придет время? Чтобы выяснить это, я направляюсь в диспетчерскую.


Мне приходится копаться в нескольких слоях пользовательского интерфейса на панели "Жуки", чтобы найти команду запуска, но я ее нахожу. Насколько я могу судить, это просто кнопка с надписью “Запуск.” Я предполагаю, что они ориентируются по звездам и направляются к Земле самостоятельно. Радуйся, Мария сделала то же самое, чтобы попасть сюда, так что они знают, как это сделать. Нет причин вводить человеческую ошибку при выборе курса.


Пока я здесь, я шарю по экрану Научных приборов. Первые несколько подокон-это гелиоскоп, петроваскоп и телескоп, который может видеть в видимом спектре, ИК-спектре и куче других диапазонов.


Я играю с телескопом видимого света. Это довольно забавно. Я могу смотреть на звезды. Я имею в виду, что там больше ничего нет. Даже планеты Тау Кита были бы просто маленькими точками от того места, где я нахожусь. Но все равно приятно смотреть на мир снаружи из моего замкнутого маленького мирка.


Я также нашел специальный экран EVA. В нем есть более или менее то, что я ожидал. Существует множество элементов управления для самого костюма EVA, поэтому оператор в диспетчерской может справиться с любой проблемой с костюмом во время EVA. Таким образом, человеку в костюме не придется иметь с этим дело. Кроме того, похоже, что корабль имеет сложную систему привязи на корпусе. В основном куча дорожек, по которым может пробежать тросовый крюк. Они действительно полагали, что ЕВА будет важна. Вероятно, для сбора местных астрофагов.


Если таковые имеются.

Если у Тау Кита есть линия Петрова, тогда нужно собрать Астрофаг. Завладеть некоторыми из них было бы первым шагом. Доставим это в лабораторию и посмотрим, отличается ли это от астрофага на Земле. Может быть, это менее вирулентный штамм?


Следующие два дня, в основном, я беспокоюсь о том, что будет дальше. О, я знаю, что будет дальше—я все равно беспокоюсь об этом.


Я ерзаю в рубке управления и смотрю, как тикают секунды.


- Ты будешь в невесомости,” говорю я. “Ты не собираешься падать. Вам ничего не будет угрожать. Ускорение корабля прекратится. Но это нормально.”


Я не люблю американские горки и водные горки. Это ощущение падения пугает меня до смерти. И через несколько секунд я почувствую именно это ощущение, потому что “гравитация”, которую я испытывал, полностью прекратится.


Секунды тикают. “Четыре...три...два…”


“Поехали,” сказал я.


“Один...ноль.”


Точно по расписанию двигатели отключились. 1,5 грамма, которые я чувствовал все это время, исчезают. Гравитация исчезла.


Я в панике. Никакая умственная подготовка не сработала бы. Я прямо-таки паникую.


Я кричу и мечусь вокруг. Я заставляю себя свернуться в позу эмбриона—это успокаивает и удерживает меня от попадания в какие-либо элементы управления или экраны.


Я дрожу и дрожу, когда плаваю по комнате управления. Мне следовало пристегнуться к стулу, но я не подумал об этом. Манекен.


- Я не падаю!” - кричу я. - Я не падаю! Это просто космос! Все в порядке!”


Это не нормально. Я чувствую, как мой желудок сжимается в горле. Меня сейчас вырвет. Блевать в невесомости-это не нормально. У меня нет сумки. Я к этому сильно не подготовился. Я был глуп, думая, что смогу просто отговорить себя от первобытного страха.


Я расстегиваю воротник комбинезона и наклоняю голову. Я как раз вовремя. Я выблевываю весь “День 9—Еда 3” в свою рубашку. После этого я крепко прижимаю ошейник к груди. Это отвратительно, но сдержанно. Лучше, чем позволить ему плавать по диспетчерской и стать угрозой удушения.


“О боже…” Я хнычу. “Боже...это…”


Могу ли я это сделать? Неужели с этого момента я стану совершенно бесполезным? Умрет ли человечество из-за того, что я не справлюсь с нулевой гравитацией?


Нет.


Я стискиваю зубы. Я сжимаю кулаки. Я сжимаю свою задницу. Я сжимаю каждую часть себя, которую знаю, как сжимать. Это дает мне чувство контроля. Я делаю что-то, агрессивно ничего не делая.


Спустя целую вечность паника начинает отступать. Человеческий мозг-удивительная вещь. Мы можем привыкнуть практически ко всему. Я делаю поправку.


Небольшое уменьшение страха оказывает эффект обратной связи. Я знаю, что теперь буду меньше бояться. И знание этого заставляет страх утихать еще быстрее. Вскоре паника стихает до страха, который переходит в общую тревогу.


Я оглядываю диспетчерскую, и ничего не кажется правильным. Ничего не изменилось, но теперь нет никакого спада. Я все еще чувствую тошноту в животе. Я хватаюсь за воротник на случай, если меня снова стошнит, но в этом нет необходимости. Я держу это в себе.



Ощущение теплой рвоты, хлюпающей между моей грудью и комбинезоном, отвратительно. Мне нужно переодеться.


Я нацеливаюсь на люк, ведущий в лабораторию, и отталкиваюсь от переборки позади меня. Я плыву вниз и в лабораторию. Вся комната загромождена случайным плавающим мусором. Я оставил вещи на столе, когда составлял каталог. Теперь вся эта дрянь свободно бродит вокруг, переносимая потоками из вентиляционных отверстий жизнеобеспечения.


” Дурачок", - говорю я себе. Я действительно должен был это предвидеть.


Я продолжаю идти в спальню. Неудивительно, что повсюду плавает мусор. Я открыл большинство ящиков в кладовке, чтобы посмотреть, что там внутри. Теперь мусорные баки и их содержимое дрейфуют туда-сюда.


“Очисти меня!” - говорю я оружию.


Руки ничего не делают.


Я раздеваюсь и использую комбинезон, чтобы стереть мерзость со своего тела. Я нашел зону для ванны с губками несколько дней назад-просто раковина с губками, которая выходит из стены. Наверное, нет места для душа. Во всяком случае, я убираюсь с этой дрянью.


Я не знаю, что делать с этими грубыми, грязными вещами.


“Стирка?” Я говорю.


Руки тянутся вниз и забирают грязный комбинезон из моих рук. Панель в потолке открывается, и они вставляют ее куда-то туда. Что произойдет, когда он заполнится? Без понятия.


Я нахожу в мусоре запасной комбинезон и надеваю его. Надевать одежду в невесомости интересно. Я бы не сказал, что это сложнее, но это другое. Мне удается надеть новый комбинезон. Он немного тесноват. Я проверяю патч с именем. Там написано 姚. Это один из комбинезонов Яо. Ну, это не слишком туго. И я не хочу весь день скакать по спальне в поисках своей. Я все организую позже.


Сейчас я слишком взволнован, чтобы увидеть, что там. Я имею в виду, давай же! Я первый человек, который исследовал другую звездную систему! И я здесь!


Я взлетаю с пола к люку...и промахиваюсь. Я врезаюсь в потолок. По крайней мере, я вовремя поднимаю руки, чтобы защитить лицо. Я отскакиваю от потолка и снова падаю на пол.


“Ой,” бормочу я. Я пробую снова, на этот раз немного медленнее, и мне это удается. Я прошел через лабораторию в рубку управления. Конечно, передвигаться намного легче, когда нет гравитации. Меня все еще тошнит, но я должен признать: это довольно весело.


Я сажусь в кресло пилота и пристегиваюсь, чтобы не уплыть.


Навигационный экран показывает, что ОСНОВНОЙ ТРАНЗИТ ЗАВЕРШЕН. На экране привода вращения написано ТЯГА: 0. Но самое главное, на экране Petrovascope написано "ГОТОВО".

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник