Проект: Граф Брюс 2

.25

— Он что тут делает? — выпучил я глаза на хвостатую.

Хотя больше всего мне хотелось выдать что-нибудь вроде: «Какого хрена здесь происходит?» Но на Ринко подобного рода наезды никогда не действовали, так что смысла сотрясать воздух не было никакого. Лучше уж сразу задать прямой вопрос. Это обычно работало.

— Я позвала, Ром-ром! — ещё и глазки такие сделала, мол, ну ты что, совсем глупый, что ли? Как ещё он здесь мог оказаться?

— Зачем?

— Зачем-зачем? В качестве запасного плана, конечно же! Ты умный парень, но эта твоя привычка делать ставку на всё… В картах может повезти, но профессионалы так не работают. Всегда должен быть вариант «бэ» на случай, если «а» не сработает.

Леновцы ощутимо напряглись. Кто такой дед и какую должность занимает в Тайной Канцелярии, они уже знали. Как и возможности, коими он обладает. Шутка ли — тот самый агент, стоявший на острие сложной операции спецслужб, в результате которой на ханьском троне оказалась нужная для Российской империи кандидатура! И когда про такого человека говорят, мол, он у нас план «бэ» — тревожно становится. Очень тревожно.

Но я сморщился по совсем другой причине. Нет, я понимал, что перед дедом придётся раскрыться — всё к этому и шло. Но не так! Не сейчас!

— Ой, да не волнуйся ты так, Ром-ром! — лиса совершенно верно поняла мои колебания. — Я уже всё ему про тебя рассказала.

— Ты… что сделала? — нет, она определённо хочет, чтобы я тут от инфаркта загнулся!

— Ну, знаешь! Мне пришлось! Как бы я ещё его могла просить помочь? Сначала он, конечно, был в гневе — мужчины! Но потом осознал все преимущества данного положения, и принял изменения.

Преимущества? Он, узнав, что теле его родного внука теперь обитает совсем другая личность, счёл это преимуществами? Впрочем, немного зная Алексея Яковлевича Брюса, можно было предположить, что так и есть.

— И сейчас едет сюда, чтобы об этом поговорить?

Ринко выпятила нижнюю губу.

— Нет, что ты! — она доверительно понизила голос. — По правде сказать, он всё ещё немного на тебя обижен, что довольно объяснимо. Поэтому по моей просьбе и держался от тебя подальше. Что до его приезда сейчас — я попросила его добыть барона Дерябина, который «уехал в отпуск».

— Дерябина?

— План «бэ», помнишь? Всё равно он примерно в те же края поехал, куда и Лёша своих дам выгуливать. По пути, считай. И да, тогда я ещё не знала, что он джассанец, а не неблинец, как ты предполагал. И только в последний момент сообщила ему, чтобы он брал его с лошадиной дозой снотворного.

Слов на это у меня не было. Цензурных. А нецензурные никак бы делу не помогли. Оказывается (оказывается, да? Она шпионка, это тоже для тебя новость?), Ринко всё это время вела у меня за спиной свою игру. Не против меня, к счастью, а то бы я уже давно упакованный в каком-нибудь подвале под кремлем лежал.

Подстраховалась, слила меня деду, отправила его за Дерябиным и даже сообщала ему все последние новости. Включая те, что агенты Джассана имеют дурную привычку умирать на допросе.

Злился ли я на неё за это? О да! Ещё как! Но и понимал при этом, что в действиях лисы была своя правда. А ну как всё полетело бы к чертям — как ей потом выгребать из ситуации? В которой она выступала чуть ли не пособником иномирного разведчика? Если это не измена, то что тогда называть таковой?

А так вроде бы всё выглядит, будто она операцию проводила. Как независимый полевой агент с серебряным жетоном и огромными полномочиями. В своём праве, так-то. И при любом раскладе выглядела бы белой и пушистой. Или какой у неё там окрас меха.

Так что при всей моей злости, на лису, как бы парадоксально это ни звучало, я не особенно сердился. Больше на себя. Ошибки, просчёты, неумение просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд — всё это было моё. Банальная нехватка жизненного опыта. Да и не готовили меня к противостоянию с контрразведкой империи, максимум — скрываться от таких специалистов. Проникнуть, утвердиться на месте и начать таскать сюда людей из Ленова — вот какая была задача. Не раскрытие заговоров, не политические игрища, и уж точно не борьба с могущественными спецслужбами. Просто повезло почти сразу по прибытии обеими ногами в жир влететь!

— Ну ладно, — спустя десять ударов сердца, за время которых все эти мысли пролетели в моей голове, я выдохнул и уже более миролюбиво произнёс. — Ждём деда, значит.

— Эм-м, маленький совет, — тут же отозвалась лиса. — Не называй его так. У Алексея и так характер не подарок, зачем его дополнительно злить, да?

Разумно. Если он всё знает, то какой я ему нафиг внук. Хорошо, что предупредила, кстати. Ждём не деда, а графа Алексея Яковлевича Брюса.

Тот не задержался. Чёрный, да ещё и затонированный вкруг внедорожник вынырнул из-за поворота и остановился перед нашей группой в трёх метрах. Символично вышло — почти что «чёрный воронок». От меня, да и ни от кого, в общем-то, не укрылось, что встала дедова машина так, чтобы наша выехать не смогла.

То ли привычка, то ли он в самом деле предполагал, что кто-то захочет отсюда удрать. Ха, кто-то! Я бы очень хотел! Но не собирался.

Дверь с водительской стороны открылась, и оттуда выбрался Алексей Яковлевич. Бодрый, несмотря на поздний час, и с ничего не выражающим лицом. С таким можно в шахматы играть, вино пить и человека пытать — не поймёшь, что на душе. На меня бросил лишь короткий взгляд, после чего сразу перевёл его на Ринко.

— Всё хорошо? — уточнил небрежно. Явно зная всё о том, чем мы здесь занимались.

— Ага, — кицунэ тут же подскочила к нему и целомудренно чмокнула мужчину в щёчку. — А мой подарок?

Старший Брюс, удивительное дело, чуточку смутился. Во всяком случае, эта его напускная холодность и безразличие дала трещину. Даже уголок губ дёрнулся, будто он хотел улыбнуться, но в последний момент сумел сдержаться.

— В багажнике.

Обошёл машину, поднял заднюю дверь и продемонстрировал мирно спящего, да ещё и на всякий случай, крепко связанного барона Дерябина в легкомысленном пляжном костюме — шортах и просторной рубахе. Видать, в самом деле с отдыха похитил. И с того момента просыпаться не давал.

— Проблем на границе не было? — уточнила лиса.

— Ребята по дипломатической линии помогли, — отрицательно мотнул головой дед.

— Кто знает, что ты его в страну ввёз?

— Пара человек. Надёжных.

— Ладно. У нас тоже всё хорошо. Задержанный дал признательные показания, запись видео есть. Правда, язык незнакомый, но лингвисты с помощью Романа быстро разберутся.

Граф снова бросил на меня быстрый взгляд. И опять отвернулся. Чёрт, у него явно много всего на душе, тут психологом не надо быть. Явно же хочет что-то сказать, но сдерживается. Сделаем ему шаг навстречу.

— Поговорим, Алексей Яковлевич? — произнёс я. И сразу же спросил у Ринко. — У нас ведь есть ещё время?

— До получаса, — кивнула девушка, поощрительно мне улыбнувшись. Мол, молодец, надо этого старого ворчуна выводить на разговор. А то так и будет буку из себя корчить.

Сразу после этого лёгкой походкой направилась прочь, умудрившись по пути следования ещё и Теллару с Догуляем в сторону увести. Мы же со старым графом остались одни. Если не считать спящего барона Дерябина в багажнике, конечно.

— О чём? — слишком резко дёрнул плечом собеседник. — Ринко всё уже рассказала.

Но уходить не стал. Хороший знак.

— О вашем внуке, — ответил я. — Вы же это хотите узнать?

Очевидно, как бы. Будь ты хоть сто раз «железный Брюс», маг земли высокого ранга и опытный агент контрразведки, всё равно останешься дедом. Который несколько лет ухаживал за смертельно больным мальчиком, стал свидетелем его чудесного исцеления, а недавно узнал, что в теле единственного оставшегося в живых родича живёт душа пришельца из другого мира.

— Он страдал?

Вопрос прозвучал глухо и будто бы даже без эмоций.

— Да. Пока жил в этом теле. Ждал смерти и желал её, как избавления от мук.

— И как ушёл?

— Легко. По поводу следующего вашего вопроса — не знаю куда. Несмотря на умение перемещать души из другого мира, я понятия не имею, как устроено Великое Древо. И никто не знает.

Впервые за время нашей беседы дед поднял на меня глаза, в которых появилась заинтересованность.

— Великое Древо? — переспросил он.

— Так мой народ называет… космос, наверное. Каждый лист — мир, Древо — вселенная. Хотя это больше метафизическое понятие, нежели научное.

— Символично. А люди, стало быть, тля?

Я усмехнулся.

— Если угодно. В любом случае мы уверены, что наша вселенная — огромная и очень мудро устроенная экосистема. Саморазвивающаяся и саморегулирующаяся. В которой ничто и никогда не исчезает без следа, и всё подчинено какому-то смыслу. Который мы просто не в состоянии постичь на данном уровне развития.

— Похоже на религию.

— Я бы сказал — на философию. Древу всё равно, верим мы в него или нет, поклоняемся или игнорируем. Оно существует, и мы тоже. Но я лично считаю, да и почти все Кочевники в моём городе тоже, что оно — разумно. Не в том смысле, как мы, по-другому. Иначе просто не объяснить некоторых вещей.

— Например?

Странный это был разговор. Ночь, берег реки, ущербный месяц. Дед и внук, но чужие люди. Два спящих в багажниках пленника. И обсуждение каких-то не касающихся текущей ситуации вещей.

Но так казалось только на первый взгляд. Если чуточку копнуть, то одному пожилому человеку просто хотелось увериться в том, что его настоящий внук не исчез бесследно. Обычное, в общем-то, желание.

Так что я рассказал ему о том, как сам понимал всю эту философию. О том, как противится мир насильственному захвату тел иномирянами. Не явно, а привлекая других людей для этого. Меня вот, к слову. А за этим — и всё остальное. Про Ленов, другие города и свой умирающий мир. И о том, что только Джассан проводит экспансию, все остальные же просто хотят выжить. И готовы играть по правилам, который новый дом для них установит.

Говорил, говорил, говорил… до тех пор, пока лиса не крикнула от лимузина:

— Пора, Ром-ром! Время!

Я сбился, виновато глянул на старшего Брюса, мол, совсем счёт времени потерял, а у нас ещё столько дел. И с удивлением уставился на протянутую им руку.

— Мир? — в глазах этого пожилого, хотя всё ещё и крепкого, мужчины, подозрительно блестела влага. Влажность, наверное, у реки высокая. Не мог же в самом деле «железный Брюс» пустить слезу!

— А у нас была война? — хмыкнул я, пожимая его ладонь.

— В некотором роде, — скупо улыбнулся он. — Ну, ты понимаешь…

Наверное, понимаю. Поэтому кивнул и тоже улыбнулся.

Серым утром, когда поднимающееся солнце уже успело разогнать ночную темноту, но само ещё не показалось из-за горизонта, две машины остановились у здания центрального аппарата Тайной Канцелярии Российской империи. Внедорожник и лимузин. Из автомобилей вышли люди, двое взвалили на плечи связанных и спящих пленников, и спокойно понесли их к центральному подъезду. Дежурный на входе даже бровью не повёл на эту процессию. Только честь отдал пожилому седому мужчине.

Они прошли по коридору, где их встретил ещё один человек. Кивком поприветствовав ранних гостей, и предложил следовать за ним. Но повёл не в кабинет, а куда-то вниз. Сперва к лестнице, которая скрывалась за толстой металлической дверью, два пролёта по ней. Он остановился у ещё одной двери, за которой скрывался большой грузовой лифт, пригласил всех в него. И только когда кабина закрылась, а сама металлическая коробка стала медленно опускаться, заговорил.

— Ну вы и устроили!

Ответом ему стали усмешки: у одних весёлые, у других виноватые. И только девушка в школьной форме, совершенно неуместно выглядящая, как в этом месте, так и в этой компании, фыркнула.

— Да мы-то здесь ни причём, Барух! Это всё Рома.

Пожилой особист посмотрел на второго по молодости здесь человека, и кивнул. Да, мол, согласен, всё из-за него.

Мне осталось только выдавить из себя ещё одну виноватую улыбку.

Признаюсь — было очень страшно. Я испытывал чувство полной беспомощности, что после наполненной событиями ночи терзало особенно сильно. Понимал, что из этого подземелья, куда мы сейчас так неспешно спускаемся, могу и не выйти вовсе. Как решат люди, облечённые властью и возможности, против которых все мои умения и навыки ничего не значат? Придут к выводу, что безопаснее будет замести всё под ковёр? Или дать делу развитие?

Ринко была убеждена, что наиболее вероятный второй вариант. Я же, глядя на лица сотрудников одного из самых могущественных ведомств в стране, уже не особенно в это верил.

Спуск длился минуты три. Ощущение от скорости не было никакого, вообще движения не замечалось, так что с равной вероятностью мы могли спуститься как на десять метров, так и на сто. Последнее — вряд ли. На кой чёрт рыть в такую глубину?

— Выходим, — сообщил Барух Моисеевич, когда лифт остановился и открыл двери. Прошёл немного прямо по коридору, остановился и пальцем подозвал меня. — Роман, большая просьба. Молчи, пока к тебе не обратятся. В помещении, куда мы сейчас идём, соберутся очень влиятельные люди. Не нужно давать им повод принимать решения не в твою пользу. Хорошо?

Я молча кивнул. Без проблем! Пока не вяжут и не бросают в одиночную камеру на минус сотом этаже, я буду молчать столько, сколько нужно!

— Вот и славно.

Сперва я думал, что мы спускались в тюрьму. Логично же — под землёй! Но пока шли по коридору убедился, что узилищем тут и не пахнет. Коридоры светлые, на стенах красивая лепнина и барельефы. Люстры даже какие-то не унитарные, а с претензией на роскошь. Под ногами — ковры с мягким ворсом. Вот кто, скажите, будет застилать полы в месте, предназначенном для содержания особо опасных заключённых, коврами?

По всему выходило, что мы сейчас шагали по секретной правительственной базе. Почему вот только она именно под зданием Тайной Канцелярии? Не логичнее ли расположить её под императорским дворцом?

— Несколько ключевых зданий в столице связаны между собой подземными линиями метро, — шепнула мне на ухо Ринко поравнявшись. — И все сходятся сюда, к объекту Омега.

— Агент Кикути! — строго шикнул на неё Барух Моисеевич.

— Что? — не испугалась та. — Всё равно поймёт, когда увидит.

— Что увижу? — спросил я.

— Помолчите, — как-то очень веско попросил, именно попросил, Алексей Яковлевич.

И мы замолчали. Когда так просят, лучше прислушаться.

Бросил взгляд на своих леновцев. Теллара старалась смотреть в пол, а на лице ее застыло такое выражение, которое можно было бы прочесть примерно так: «Какого лешего я здесь делаю? Мне же конец!»

Догуляй, в противовес спутнице, шагал бодро, упруго, не забывая с любопытством посматривать по сторонам. Висящий у него на плече Ремнев нисколько этому не мешал.

— Пленников сюда.

Леви остановился перед одной из дверей, открыл её, набрав на замке код и приложив палец. За дверным проёмом оказалась обычная на вид камера, разве что не каменная, а полностью обшитая тускло блестящим металлом.

Подчиняясь приказам Баруха Моисеевича, леновцы сгрузили задержанных джассанцев прямо на пол, после чего особист закрыл дверь и повёл нас дальше. Следующая остановка произошла буквально через десять метров, у такой же двери. Правда, за ней была не камера, а небольшой, но довольно уютный кабинет. С диванчиком, парой кресел, холодильником и даже кофемашиной.

— Вы подождите здесь, — сказал он Догуляю и Телларе.

Те сперва посмотрели на меня, получили согласие — типа, я мог тут возражать — после чего кивнули и вошли внутрь.

— Меня в такую же запрут? — с лёгким нервным смешком спросил я, когда Леви запер моих соратников и повёл нас дальше.

— Хотелось бы… — с не очень понятной тоской ответил особист.

Ещё немного блужданий по одинаковым коридорам со множеством дверей, привели нас к очередной. Вот только за ней находилась не камера и не кабинет, а большой офисный зал для брифингов. Круглый стол, сидящие за ним важные даже на вид люди, совершенно обычные стулья под их задницами. А, ещё проектор под потолком и белый экран на стене. Для презентаций.

Пока я всё это разглядывал, Барух Моисеевич, Алексей Яковлевич и Ринко сделали по шагу вперёд и поклонились мужчине средних лет, сидящему за дальним краем стола.

— Он здесь, ваше величество, — произнёс Леви.

Я внимательно всмотрелся в того, к кому они обращались, и тоже на всякий случай совершил подходящий ситуации поклон. Ваше величество? Вот же чёрт!