Привороженные (СИ)

Глава 34

Тракторист Василий из Нижних Бубенцов как-то проснулся среди ночи и с изумлением заметил, что находится не в своей спальне. И занавески на окнах не такие, и сами окна, кровать чужая, а самое главное — рядом спящая женщина, которая иногда сопела и похрапывала. Не то чтобы он ее не узнал, Нинку попробуй — забудь. Просто не ожидал однажды спросонья открыть глаза и очутиться в ее доме. Вроде и не пил, а хоть убей не помнил, как сошелся с ней обратно.

“Ох, ладно”, — махнул Василий рукой и отвернулся к стенке, решив, что утро вечера мудренее, завтра разберёмся.

Вставали они рано, с рассветом. Нина старалась успеть переделать всю тяжелую работу до полудня, когда начинался самый настоящий солнцепек. Сегодня почему-то Василий подниматься с постели не спешил, долго отлеживался. Она успела корову подоить, на пастбище выгнать, бахчу прополоть, картошку пожарить к завтраку. Уже и Степан проснулся, расхаживал по двору шаркая огромными не по размеру галошами, в телогрейке и без штанов. Не знал бедняга, чем себя занять и где бы раздобыть на опохмел. Дочь в последнее время его не трогала, поглощенная семейными хлопотами, поэтому зятька Степан от всей души полюбил.

В десятом часу Нинка всё-таки встревожилась: не заболел ли суженый?

— Васенька, доброе утро, милый! Пора вставать, а то всю жизнь проспишь, — проворковала она ему на ушко.

Вася дернул плечом, будто она муха назойливая, а не любимая и раздраженно откинул одеяло.

— Пожрать есть чего? — спросил он без прелюдий и почесывая пузо, поднялся с постели.

— Давно, миленький, приготовила.

— Ага, — прозвучало вместо “спасибо”.

Нина с уколом в сердце отметила, что не назвал он ее “лебедушкой”, как прежде; не чмокнул в загоревшую щеку и почему-то избегал смотреть в глаза.

“Может и правда — заболел”, — подумала женщина и заправила семейное ложе, сбила подушки, сложила их красиво и накрыла узорчатой тюлью. Как оказалось ей приносили удовольствие такие с виду незначительные мелочи — семейные хлопоты. Вот оно счастье.

Василий неплохо подкрепился, объединив за раз завтрак и обед. Зевнул во весь рот, опять клонило ко сну, разморило. Искоса он посматривал на мельтешившую возле него невесту, ее попытки во всем угодить, предугадать желания начинали действовать на нервы, так и хотелось сделать какую-нибудь пакость, чтобы жизнь не такой лелейной казалась. И Вася шлепнул ее по округлой ягодице.

— О, бампер отожрала! — ехидно посмеялся он, довольный собой.

У Нины реакция всегда очень хорошая была и любой другой схлопотал бы сейчас между глаз сковородой. Но задирой оказался любимый Василий, поэтому она проглотила обидное высказывание и придирчиво посмотрела на свое отражение.

— А что толстая?

Жених посмеялся и ковыряясь в зубах мизинцем, успокоил ее:

— Ничего, под пивко сойдет, — затем громко посмеялся над своей же шуткой. — Лучше качаться на волнах, чем биться о скалы, а?

— Дурак, — тихо ответила Нина и тут же получила еще один шлепок.

— Выпить чего-то охота, — разнузданно заявил суженый, вытянув ноги развалившись на стуле.

Совсем не нравилось его поведение, будто два разных человека — вчерашний нежный Васенька-Василечек и сегодняшний грубиян Васька из Нижних Бубенцов.

— Не рановато ли? Как никак будний день.

— Сразу тебе говорю: не люблю, когда на мозги капают, — поставил сожительницу на место мужчина. — Твоё дело — бабье, наливай.

— Да что с тобой сегодня такое, Вася?

Он и сам не знал, в глубине души понимал, что ведет себя крайне отвратительно и прежде никогда подобных выходок себе не позволял. Какая муха укусила, почему вдруг возненавидел всем сердцем любящую его женщину?

— Нальешь или нет? — ответил Василий вопросом на вопрос.

Нина скрепя сердце, достала заначку — бутылку водки и поставила на стол.

— Только много не пей.

Так он ее и послушал. Чуть позже на запах явился Степан и присоединился к распитию, через пару часов пить было нечего.

Что-то здесь не чисто? — догадывалась Нинка и отправилась на разведку в деревню. Когда увидела уезжающих азиатов и по лицам Скворцовых поняла, что те прощались с гостями — побледнела. Сложила в уме дважды два: без Насти они бы не уехали, а значит ворожбу сняли. Тоненькими иголочками впивались под кожу сомнения — вот почему Василий с самого утра ведет себя, как животное.

Настя окончательно развеяла неясности, подтвердив догадки.

“Так-то оно так, а может и не так”.

Женская доля — терпеть. И мать ее уже сколько лет отца алкоголика терпит. И вот он Нинкин удел — останется Василий, но сопьется. Это она сразу поняла, хотя и теплилась в сердце надежда: может с ней он, потому что любит и без ворожбы. Увы, нет. Вернувшись домой, Нина не застала суженого. Мать после сказала, что пошли они с отцом за добавкой и вернутся теперь поздно, да и вернутся ли вовсе.

Опять слезы, полетели подушки — не судьба, видимо не суждено познать ей женского счастья, не заслужила.

Василий вернулся под утро, едва держался на ногах. В сенях упал на четвереньки и пополз. Нинка помогла ему подняться и отнесла на кровать, раздела и решила отложить серьезный разговор на потом. Всё равно мало что соображает, бормочет что-то под нос, песни поет.

Сама бедная всю ночь не спала, лишь немного задремала и то не удалось провалиться в забытье — пьяный Василий свалился с кровати.

Много думала она, казалось сердце разорвет на части — так долго ждала суженого своего, отпускать не хотелось, но и повторять судьбу матери тоже. С рассветом и в голове прояснилось, встала Нина с постели совершенно новая, обновленная, будто очнулась после долгого сна.

Васю тревожить не стала, дала возможность выспаться, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию не по пьяни.

Он с трудом поднялся, выпил залпом три литра воды и литр огуречного рассола, все кряхтел: “ой, помираю”.

Добрая хозяюшка пригласила его к столу и сама предложила похмелиться.

— Ну Васенька, — начала Нина, — не выйдет у нас ничего хорошего. Сам видишь.

— Вижу, — обреченно согласился он.

— Отпускаю я тебя, — на удивление, совершенно легко она смогла произнести эти слова, после чего и на душе посветлело.

Да и Василий просиял, оживился, хотя и старался сохранить серьезный вид.

— Ты Нина баба хорошая, но уж больно мягкая. Это ты с вида грозная, а внутри как кошка. А мне нужна такая, чтобы мной управляла, понимаешь? — вроде как и не в обиду объяснил ей Василий.

Нинка сгоряча хотела было схватить всё-таки сковороду и огреть его хорошенько между глаз.

— Да ну вас, мужиков! — отмахнулась, не став прибегать к рукоприкладству.

К вечеру тракторист Василий пришел в себя, собрал вещи в мешок, запрыгнул в трактор и умчался в свои Нижние Бубенцы.