Привороженные (СИ)

Глава 21

Знали бы женщины семейства Скворцовых, каков Лонгвей Хемхает на самом деле, то давно бы выпроводили со двора.

Этот мужчина по натуре хищник, самоуверенный от части циничный, не верящий в любовь. В свои тридцать лет он познал многих, надо отдать ему должное, каждой Лонг говорил как есть: “ты со мной пока мне это интересно и ни на что не рассчитывай”.

Жизнь — это четкий, продуманный до мелочей план, и женитьба находилась в нем на последнем месте. В мире, где полным полно прекрасных женщин, нет смысла связывать судьбу с одной единственной.

Ким Хемхает, отец и глава семейства порицал беспечность сына. Сам он женился рано и по великой любви, чего и желал отпрыску. На что Лонг лишь тихо посмеивался, умиляясь его отношению к матери. Ким пылинки с нее сдувал и исполнял любой каприз. Карина тоже любила безмерно супруга и жалела старшего сына.

“Придет время, встретишь и ты свою судьбу”, — пророчила она.

И вот нежданно-негаданно, этот час пришел. В богом забытой глубинке, за тридевять земель Лонгвей встретил ее — самую прекрасную из женщин.

Настин не шла в сравнение ни с одной из бывших пассий героя-любовника. Своеобразная, милая, необычайная, его нежный цветочек, который хотелось оберегать, холить и лелеять.

Его почтительное отношение подкупило Настю, прежде к ней никто так не относился, словно к богине сошедшей с небес.

Лонгвей умолял позволить остаться хотя бы еще на одну ночь и Настино сердце оттаяло.

“Что ж, будь что будет”, — решила она, но Нинку ни на шаг не отпускала.

Вечером они втроем сидели на лавке и говорили о каких-то незначительных вещах, вроде погоды. Лонгвей ловил каждое слово любимой и впитывал словно губка, смотрел с обожанием и проявлял бесконечную заботу, интересуясь: не холодно ли ей, не жарко, не голодна ли, не мучает ли жажда.

Нинка смотрела на них и завидовал белой завистью, вот бы и ей так повезло, чтобы тоже любили до умопомрачения.

А Лонг готов был исполнить любое желание прелестной нимфы, покорившей его сердце, засевшей там навеки-вечные. Но Настя ничего не желала, боролась с собой изо всех сил, чувствуя возрастающую симпатию и нежность к мужчине, которого очаровала.

Ох, если бы не это зеркало! — сокрушалась она. Разве посмотрел бы на нее этот красавец миллиардер? Да ни за что бы в жизни, мимо бы прошел, не оглянувшись. С сожалением она понимала, что слишком обычная для него. Их социальное неравенство ни одно волшебство не исправит, поэтому Настя стеснялась, чувствуя себя неловко в компании холеного красавчика.

А на него уже приходили посмотреть как на диковинку, из соседних сел приезжали и фотографировали издалека. Некоторые смельчаки подходили ближе и просили сделать совместное селфи, уж очень Лонгвей выглядел колоритно для сельской местности, настоящая звезда Березкино. Что еще больше застопорило Настю. Она украдкой поглядывала на него и с горечью осознавала, что совсем ему не пара.

На улице стемнело, заквакали лягушки и Нинка покрякивая им в такт поднялась, держась за больную поясницу.

— Поздно уже ребята, пойду спать.

Настя спохватилась, до колик в животе боясь остаться наедине с привороженным.

— Подожди, я тоже иду!

— Позвольте я проведу вас хотя бы до порога? — ему невозможно было отказать, настолько он обаятельный и Настя молча кивнула.

Она быстро дошла до двери и быстро пожелала ему спокойной ночи.

— Могу я вас подержать за руку, Настин?

Она не стала исправлять его, пусть называет как хочет, к тому же “Настин” звучит как-то особенно, по заграничному.

— Хорошо, — Настя протянула ладошку.

Лонгвей бережно взял ее, словно сокровище и поднес к губам, нежно прикоснулся сначала к тыльной стороне, затем к внутренней. Толпы мурашек пробежали по спине Анастасии, невинный поцелуй смутил ее больше, чем пошлый кадр из порнофильма.

— Спокойной ночи, — прошептал Лонгвей и медленно отпустил руку.

Этой ночью он опять ютился на летней кухне Нины, гостиниц поблизости не было и привыкший к роскоши миллиардер чувствовал себя прекрасно на старой тафте, стонущей от каждого движения.

Настя скрылась в доме и на всякий случай заперла дверь. Она боролась как могла, но не могла отрицать возникшей между ними симпатии. Ее тянуло к Лонгу, как магнитом и то ли еще будет.

— Ой-йой-йой, — прошептала она оперевшись спиной о холодную стену.

Фантастическая ночь разукрасила всё синим и фиолетовым, луна серебрила траву и верхушки деревьев. Лонгвею впервые хотелось кричать от счастья, чувство эйфории и эндорфины кружили голову. И тяжело было представить, как он жил прежде без любви.

Одна сплошная тайна эта любовь, возникает из ниоткуда и также исчезает в никуда.

Нинка ворочалась в постели, не в силах остановить поток мыслей. Ей безумно хотелось чувствовать горячее мужское тело рядом, не только лишь ради утех, но и ради внутренней гармонии. Сколько еще куковать одной одинешенькой на свете? Разве не говорят, каждой твари по паре? Где же в таком случае ее тварь? Ну или пара?

Неведомая сила тянула ее к волшебному зеркалу. Эта сила исцеляет болезни, лечит смертельные раны и дарит жизнь. И имя ей любовь. Именно ради любви Нина плевать хотела на последствия.

Она нашла зеркало ровно там же где они его и оставили прошлой ночью. Немного дрожа от страха, заглянула в него. В отражении виднелись звезды и силуэт уставшей от одиночества молодой женщины. Собравшись с духом, Нина таинственно зашептала:

“Приди ко мне суженый, приди ко мне ряженый, призываю, заклинаю. Приди ко мне тракторист Василий из Нижних Бубенцов”.

Зеркало засияло на короткое мгновение, блеснуло миллиардом звезд и тут же погасло.

Нинка воровато оглянулась и спрятала его в кусты, прикрыв травой, вроде как и не трогала. Кусая губы и ногти, побрела домой, виноватая, зато счастливая.