Пришествие Аватара

Глава шестая Спрут

Некоторое время ничего особенного не происходило. Юганов решил воспользоваться советом Матросова и отправил Вилиту на круизном теплоходе в морское путешествие до Сан-Франциско и обратно. Круиз обошелся ему в солидную сумму, но восстановление здоровья Вилиты, которая пострадала, как он осознавал, исключительно из-за него, было дороже. Девушка вначале не хотела ехать, говорила, что она предчувствует, будто они больше не встретятся, но Василий был непреклонен. Прощаясь с ним в Томском аэропорту, откуда она вылетала в Москву, а затем в Новороссийск, девушка разрыдалась. Юганов тоже был растроган, но крепился. Когда лайнер взмыл в небо и взял курс на запад, он из аэропорта поехал к Гончаренко. Настроение было не важное, ничего делать не хотелось. В таких случаях неторопливая беседа с «крестным» на отвлеченные темы действовала на него расслабляющее, как хороший массаж.

Григорий читал газету. Когда Юганов присел к столу, он неторопливо сложил ее и сказал:

— Видишь, что в Чечне творится, отделиться хотят. Да вот только неужели Дудаев серьезно думает, что это ему удастся? Ну, допустим, отделятся от России, а к кому присоединятся? К Азербайджану? К Грузии? А может к Ирану? Глупо это все как-то.

Юганов политикой не интересовался в принципе, поэтому сменил тему, спросив:

— А у тебя дела то как? Больше никто не беспокоит?

Хотя Василий и доверял Гончаренко во всем, но в события, связанные с похищением Вилиты, он его посвящать не стал. Как и сама девушка, Григорий был уверен, что она просто ударилась дома головой, потеряла сознание и у нее наступила временная амнезия.

— Нет, после того случая никого не было, удивительно даже, — ответил Гончаренко, — Да, чуть не забыл, Матросов тебя искал, он уезжать собрался, попрощаться забегал.

Григория с Сергеем он познакомил уже давно, они быстро сошлись, так как оказалось, что оба состоят в каком-то дальнем родстве. О том, что Матросов собирается съездить к своим сослуживцам в Грузию, тот ему тоже говорил, но Василий не думал, что это случится так скоро.

Попрощавшись с Гончаренко, он направился к себе в офис и буквально через несколько минут там появился и Матросов.

— Вот хорошо, что я тебя застал, а то думал, не удастся попрощаться перед отъездом. Тут оказия подвернулась: знакомый собирается на своей машине в Ростов — на — Дону, а потом во Владикавказ, у него там родичи какие-то живут. Ну, а оттуда уже и до Тбилиси рукой подать. Так, что как говорят, счастливо оставаться. Вернусь не раньше чем через месяц.

Дня через два после отъезда Матросова в кабинет к Юганову, кто-то постучал. Затем дверь открылась и на пороге появился представительный мужчина лет сорока пяти на вид. В его темных густых волосах местами серебрилась седина, но лицо выглядело моложавым. Юганов заметил, что одет он был с тем особым неброским шиком, который отличает истинного аристократа от разбогатевшего на спекуляции пшеницей, мелкого торговца.

Обведя кабинет внимательным взглядом, вошедший слегка наклонил голову и спросил звучным голосом:

— Имею ли я честь видеть господина Юганова?

Василий также поднялся с места и в тон ответил:

— К вашим услугам. С кем имею честь?

— О, прошу меня извинить, что сразу не представился, но я не ожидал, что знаменитый народный целитель столь молод, — он улыбнулся, — Я представлял вас несколько другим. Впрочем, это не имеет значения. Меня зовут Каракотов Гамлет Вахтангович.

Заметив легкую тень недоумения на лице Юганова, Каракотов пояснил:

— По паспорту я русский, а вот кто по национальности, сам не знаю. Гамлетом меня назвала бабушка в честь своего отца-армянина. Моего отца звали Вахтангом, хотя он в Грузии никогда не был. Мать у меня из поляков. Да, прошу прощения, я, видимо, увлекся, — спохватился он, — собственно говоря, я пришел к вам по делу.

— Может быть тогда присядем, — предложил Василий.

— О, конечно, разговор, если вас заинтересует мое предложение, предстоит не скорый. Возможно, вы мою фамилию уже слышали раньше, но просто не придали значения. Я в Томске довольно известен, мне принадлежит несколько казино, сеть ночных клубов и ресторанов. Нет, не подумайте, сам я не любитель ни азартных игр, ни бесцельных времяпровождений и тому подобных увеселений. Я только строю здания и сдаю их в аренду, а чем занимаются арендаторы, меня не интересует.

— Ну, конечно, — вдруг вспомнил Юганов. Он несколько раз видел Каракотова по телевизору, когда тот давал интервью корреспондентам о перспективах развития строительства в Томске. У Василия была фотографическая память на лица, и Каракотова он сразу не узнал только потому, что был погружен в свои мысли.

— Естественно, — продолжал Гамлет Вахтангович, — я очень богатый человек, но ведь счастье не в одних деньгах, — он подмигнул Юганову. — наступает время, когда нужно думать о спасении души.

— Сегодня, — он убрал улыбку с лица, — одной из самых важных проблем, стоящих перед обществом является наркомания. Это можно сказать без преувеличения, чума нашего века. Вот я и задумал построить клинику, в которой бы лечили наркоманов.

— Ну что же, — сказал Юганов, — дело нужное и благородное, но при чем здесь я? Мне, извините, лечить наркоманию не приходилось, это, знаете ли, не моя сфера.

— Конечно, конечно, — перебил его Каракотов, — речь вовсе не идет о том, чтобы вы сами излечивали наркоманов, для этого есть специалисты. Я предлагаю вам стать учредителем этой клиники, назовем ее, к примеру, центром профилактики и лечения наркомании доктора Юганова. Как вам мое предложение?

— Позвольте, — удивился Юганов, — чтобы создать такой центр нужно по меньшей мере полмиллиона долларов, я такими средствами не располагаю.

— А вам и не нужно их иметь, — наклонился Гамлет Вахтангович к Юганову, — вы в это предприятие не вкладываете ни копейки. Но есть такое понятие в юриспруденции, как интеллектуальная собственность, — он постучал себя по голове, — а еще брэнд или марка фирмы, что тоже не маловажно.

Видя, что Василий все еще его не понимает, он вздохнул:

— Вот представьте, я открываю такой центр — назовем его центр Каракотова. Ну и кто поверит, что это серьезно? Все скажут, постой-ка, это не тот ли тип, что содержит, казино, какие-то сомнительные ночные клубы? И он собирается лечить наших детей от наркомании? Не смешите мои тапочки. Совсем другое дело, когда это центр Юганова., известного народного целителя, магистра нетрадиционной медицины и прочая, и прочая. Теперь понятно?

Юганов молча кивнул головой. Предложение было действительно заманчивым.

— Но как же моя основная работа, я, что должен отказаться от врачебной практики?

— Боже упаси, — всплеснул руками Каракотов, — наоборот. В этом же центре у вас будет несколько помещений, назовем их отделением, где вы будете принимать своих пациентов. Если нужно даже сформируем специальный штат. Итак, если вы согласны, составляем учредительный договор на следующих условиях: мы равноправные партнеры, я вкладываю деньги, вы — свой раскрученный брэнд. Чистая прибыль — пополам, хотя очень большой она конечно, не будет. Ну что — по рукам?

— По рукам, — немного подумав, ответил Юганов.

Каракотов был действительно хороший организатор. Под его личным руководством ремонт и переоборудование здания одной из ведомственных поликлиник, которое пустовало ввиду прекращения функционирования самого ведомства, был завершен уже через две недели. Рабочие бригады трудились днем и ночью, сменяя друг друга. В уже отремонтированные помещения ввозилась мебель и оборудование, когда в другом конце здания малярные работы только заканчивались. Ровно через двадцать дней с момента их первого знакомства Каракотов повез Юганова знакомиться с его новой клиникой.

— Вот в этом крыле, если вы, Василий Григорьевич, не возражаете, будет размещаться ваше отделение, — говорил Гамлет Вахтангович, — естественно, с отдельным входом. Здесь же на первом этаже разместимся основное отделение по лечению больных наркоманов. Полагаю, на первых порах пятьдесят койко-мест будет достаточно. На втором этаже у нас будут ординаторская, кабинеты врачей, своя аптека, другие служебные помещения и небольшое отделение, примерно на тридцать койко-мест для лечения особо тяжелых случаев наркомании. В подвале разместим аптечно-складские помещения.

Василий молча слушал Каракотова, все это ему было известно, они не раз обсуждали свое видение задач нового Экспериментального центра лечения и профилактики наркомании доктора Юганова, как решили официально его назвать.

Каракотов успел уже широко разрекламировать новый Центр в средствах массовой информации, заявок от желающих попасть на излечение поступило уже больше, чем имелось койко-мест в клинике. Центр должен был открыться через несколько дней, штат медперсонала уже был укомплектован и приступил к работе. Каракотов представил Василию главврача центра и заведующих отделениями. Хотя Юганов и не вмешивался в чисто административные вопросы работы Центра, но врачи ему понравились.

В это же время позвонил Матросов, связь была не важная, но Юганов понял, что тот задерживается в Тбилиси еще на некоторое время. Позвонила и Вилита, она была весела и жизнерадостна, в восхищении от круиза, сказала, что вскоре лайнер ложится на обратный курс.

Юганов, хотя и не имел высшего медицинского образования, но всю доступную литературу по вопросам медицины проштудировал, поэтому знал, что лечение больных наркоманией даже в легкой форме, требует длительного времени, не менее шести месяцев.

Поэтому он был удивлен, когда уже спустя месяц, первые из поступивших на лечение были выписаны. Заведующий общим отделением, к которому обратился Василий за разъяснением, только пожал плечами:

— Наш центр экспериментальный, как вы сами его изволили назвать. Поэтому и методы лечения экспериментальные, у нас в России так действительно, нигде не лечат. Но мы используем методики таких стран, как Голландия, Соединенные Штаты, где с проблемой наркомании вплотную столкнулись еще в 60-е годы.

— Но не получится ли так, что при такой методике лечения, полностью зависимость ликвидирована не будет и после выписки тяга к наркотикам только возрастет, как это случается с алкоголиками?

Врач посмотрел ему прямо в глаза:

— За свое отделение я в этом плане полностью спокоен. После выписки лечение не заканчивается. Больной продолжает получать его амбулаторно и находится под постоянным медицинским контролем в течение года.

Этот разговор оставил в душе Василия чувство какой-то недоговоренности, будто бы врач намекнул ему на какое-то важное обстоятельство, которое следует иметь в виду.

Второе отделение Центра для лечения особо тяжелых форм наркомании заполнялось не так быстро, как первое. В свой первый приход Василий застал там только пять человек. Это были люди пожилого возраста, все старше шестидесяти лет. У них был совершенно отрешенный вид. Лежали, сидели или передвигались больные как автоматы, не проявляя никаких эмоций.

— Все они наркоманы со стажем, — пояснил завотделением, — лечение протекает сложно. Первая фаза-это снижение дозы наркотиков, что мы сейчас и делаем.

— Вы хотите сказать, что вводите им наркотические средства?

— К сожалению, другого способа лечения таких больных наукой не выработано, — пожал плечами врач. — Если, предположим, до начала лечения суточная доза больного составляла, условно говоря, двадцать единиц, допустим промедола, то резкое прекращение приема наркотиков может повлечь летальный исход. Мы вынуждены поддерживать его, постепенно снижая дозу и переходя на более слабый вид наркотика.

Теоретически Василий все это представлял себе и ранее, но все же от этого разговора у него на душе остался неприятный осадок.

Тем временем в Томск возвратился Матросов, был он бодр и жизнерадостен. На расспросы Василия о жизни в Грузии ответил:

— Хотя там относительный мир, то есть не стреляют на улицах, но электричество даже в Тбилиси подается два часа в сутки. Газа нет, отопление там перестало работать еще в конце восьмидесятых. Правда, вместо купонов, то есть просто нарезаной бумаги, перешли к лари, это новая грузинская валюта. Кто получает 10 лари пенсии, считается чуть ли не богачом.

— А что можно купить на эти деньги? — поинтересовался Юганов.

— А ты сам посуди, — ответил Сергей, — если втроем съесть по порции хинкалей и выпить пару кружек пива, то это обойдется примерно в тридцать лари.

Узнав об открытии новой клиники, Матросов нахмурился:

— Дело на первый взгляд благородное. Но я что-то не особенно доверяю этому Каракотову. Правда, лично с ним я не знаком, но некоторые слухи о его деятельности ко мне доходили. Его легальный бизнес-это действительно строительство, но говорят о нем разное. В любом случае на филантропа он мало похож.

Неожиданно из Новороссийска пришло письмо от Вилиты. Девушка просила ее простить, но в Томск она возвращаться не собирается. За время круиза в нее влюбился старпом капитана лайнера, предложил ей руку и сердце и они собираются пожениться. Прочитав письмо, Василий не ощутил ни ревности, ни удивления, а неожиданное облегчение. Уже вскоре после отъезда Вилиты он стал ловить себя на мысли, что их связь начинает его тяготить. С Вилитой ему было хорошо, но их отношения были основаны исключительно на сексе и о создании семьи ни он, ни она не помышляли. Так что рано или поздно их идиллии должен был наступить конец и, что развязка их любовного романа произошла по всем законам жанра, его вполне устраивало.

Экспериментальный центр доктора Юганова успешно функционировал уже более трех месяцев, когда просматривая одну из газет, он вдруг обратил внимание среди других городских новостей на небольшую заметку. В ней сообщалось о том, что на одной из улиц неустановленным автомобилем был сбит некий гражданин, который, как выяснили следственные органы, находился в сильной степени наркотического опьянения. Автомобиль с места происшествия скрылся.

Хотя в последнее время Юганов положением дел в отделениях клиники не интересовался, в конце концов, он являлся только одним из ее учредителей, но фамилия погибшего ему показалась знакомой. В тот же день он зашел в отделение для особо тяжелых больных поинтересоваться, как там обстоят дела. Просматривая истории болезни, он наткнулся на знакомую фамилию, но, согласно выписному эпикризу, больной был уже выписан в связи с выздоровлением. Однако дата выписки его насторожила — это произошло накануне гибели больного. Юганов никаких вопросов задавать не стал, но этот факт его почему-то встревожил. Отделение тем временем почти заполнилось больными. Обойдя палаты, он вновь отметил для себя, что все пациенты — люди очень пожилого возраста.

С этого времени Василий стал очень внимательно следить за прессой. Спустя неделю, он обнаружил заметку о том, что в Томи обнаружен неопознанный труп мужчины. В газете была помещена фотография его лица, и Юганов узнал в нем одного из пациентов того же отделения. Он даже вспомнил, что тот был одним из тех, кого он видел в свое первое посещение.

Внезапно в мозгу Василия мелькнуло воспоминание о его разговоре с заведующим общим отделением, после которого его не покидало чувство какой-то недоговоренности. Теперь он понял, что именно его насторожило в словах врача- ударение на слове в своем отделении.

Отложив газету в сторону, Юганов задумался. Он стал припоминать все события, связанные с работой в клинике с момента знакомства с Каракотовым, пытаясь припомнить все странности, на которые возможно обращал внимание, но потом упустил из виду.

— Ага, — вдруг мелькнула мысль, — аптека!

Юганов вспомнил, что аптека прямо в клинике была оборудована по настоянию Каракотова, который считал, что Центр должен быть полностью автономным и не зависеть от фармацевтических учреждений города. Поставки медикаментов Гамлет Вахтангович организовал прямо из Москвы и Новосибирска, минуя местные фармацевтические базы. Юганов замечал, что большой объем получаемых лекарств не соответствует реальным нуждам клиники, но полагал, что возможно часть их перепродается в другие городские аптеки. В этом он не видел ничего предосудительного- бизнес есть бизнес. Настораживало другое: периодически в аптеку заходили крепкие плечистые люди, которым, по мнению, Юганова никакие лекарства не были нужны. Лицо одного из них даже показалось ему знакомым, он хотел вспомнить, где мог этого парня видеть раньше, но тут его кто-то отвлек и он забыл об этом случае. Сейчас же, вызвав в памяти это лицо, он вдруг вспомнил — парень был один из тех рэкетиров, которые напали на Гончаренко.

В тот же день он разыскал Матросова и, рассказав ему обо всем, добавил:

— Я не могу связать все концы с концами, но мне совершенно ясно одно — смерть этих двоих пациентов клиники случайностью объяснить нельзя. За всем этим что-то кроется.

Сергей, слушая его не вполне последовательный рассказ, все больше хмурился. Наконец, он решительно сказал:

— Самим нам эту загадку не решить. Я сведу тебя с одним человеком, ему все и расскажешь.

На следующий день он позвонил Василию и сказал, чтобы тот подошел к нему в спортзал. Там Василий не раз бывал и сотрудники охраны, узнав, что он идет к Матросову, пропустили его беспрепятственно. В комнате тренера находился Матросов и незнакомый Юганову сухощавый мужчина в возрасте сорока — сорока пяти лет.

— Александр Ильич, — представился он. — Сергей Васильевич сообщил мне, что вы располагаете определенной информацией.

Юганов рассказал все, что о чем уже сообщил раньше Матросову.

— Только вот понять не могу, кому нужны смерти этих наркоманов? — добавил он в конце.

— Ну это объяснить проще всего, — отозвался внимательно слушавший его Александр Ильич. — Мы давно уже получаем информацию о том, что некоторые подонки, иначе их назвать нельзя, под различными предлогами заставляют одиноких стариков дарить или фиктивно продавать им свои квартиры. Потом, естественно, бывшие владельцы квартир оказываются на улице. Но Каракотов, по-видимому, разработал еще более простую схему. Одинокого старика некие доброжелательные люди уговаривают пройти курс лечения в вашей клинике, они даже якобы оплачивают ему сами этот курс. Старик соглашается, халява — она всегда халява, и поступает в лечебницу, где вместо лечения ему вводят наркотики. В этом состоянии ему дают подписать завещание, в котором указано, что свою квартиру он завещает гр-ну Петрову или Сидорову, не важно, все это подставные лица. После этого, само собой, завещатель уже никому не нужен, он попадает под машину или его утонули, а недвижимость реализовывается и денежки в карман. Естественно, в документах клиники он числится наркоманом со стажем, поступившим официально на лечение, по окончанию которого выписан домой. Просто до гениальности. Наступает очередь следующего и так далее. Пройдет некоторое время, архив с историями болезни сгорит, или их уничтожат, как бы по ошибке, и концы в воду.

— Так это отделение обреченных на смерть? — с ужасом спросил Юганов.

Собеседник кивнул головой:

— Представьте себе, какую сумму можно выручить от продажи, например, ста квартир? Есть люди, которые за такие деньги и мать с отцом не пожалеют.

Он побарабанил пальцами по столу.

— Но думаю, однако, что бизнес Гамлета Вахтанговича заключается не только в этом. Скорее всего, через вашу клинику он организовал прямые поставки наркотиков. Поступающие препараты хранятся в подвале на складе и через аптеку передаются для реализации наркодиллерам. Вырученные деньги передаются в аптеку. Ваше имя как известного чуть ли не на всю Сибирь врачевателя и честного человека — отличная ширма для такого рода деятельности. Тем более, что клиника действительно занимается лечением больных, основное отделение ведь работает вполне законно и настоящих наркоманов излечивает.

Краска стыда бросилась Юганову в лицо.

— Но я же ни о чем не знал, поверьте!

— Да вас никто и не винит, — спокойно ответил собеседник, — тем более, что вы сами все рассказали и во многом прояснили ситуацию. Однако российский бизнес в любой форме — от продажи кваса на улице до поставок иностранным государствам сверхсовременного оружия всегда соседствует с преступностью. Ради извлечения прибыли деловой человек может ни перед чем не остановиться и это следует всегда иметь в виду. Такова се ля ви, как говорят французы! Хорошо, что вы сами заподозрили неладное, потому что могло случиться и так: в нужный момент Каракотов и его соучастники дают деру куда — нибудь в Австралию, а за все последствия отдуваетесь вы, как учредитель клиники. Доказать свою невиновность вам было бы нелегко.

В завершение разговора Александр Ильич попросил Юганова не предпринимать никаких действий, но на следующий день созвониться с Каракотовым и настоять на встрече в клинике ровно в полдень.

— Скажете, что есть важная информация. Если вдруг он откажется встретиться или изменит время встречи, позвоните по этому телефону, — он протянул Василию листок с номером телефона. — Начните с ним разговор с того, что поделитесь своими подозрениями, но так, чтобы он не догадался, что вам все известно. Ну, и просьба, чтобы не случилось, ни в коем случае ни во что не вмешивайтесь и ничему не удивляйтесь. На всякий случай, ты Сергей Васильевич, — обратился он к Матросову, — подстрахуй завтра своего друга, — мало ли что может произойти.

Каракотов подъехал к зданию клиники, как и договаривались ровно в полдень. Юганов уже ждал его в вестибюле. Там же, под видом посетителя сидел Матросов, просматривая со скучающим видом, проспекты с изображением помещений клиники и описанием работы ее медперсонала. Обычно Гамлет Вахтангович оставлял своих телохранителей на улице, но в этот раз они вошли вместе с ним. Этих парней он наглядно знал, они были из какого-то ЧОПа, которое, как догадывался Василий также принадлежало самому Каракотову.

Александр Ильич предупредил его о том, что беседа с Каракотовым должна состояться в его кабинете на первом этаже здания, но тот вдруг направился в приемной отделение, расположенное в другом крыле.

— Может лучше поговорим у меня? — начал было Василий, однако Каракотов отмахнулся:

— У меня мало времени, а я заодно хочу дать кое-какие указания главврачу, он ждет в приемном, я с ним созвонился.

Охранники в приемный покой входить не стали, расположившись в коридоре. Главврач действительно уже ожидал Каракотова, но тот, пройдя в соседний кабинет, сказал, что с ним он поговорит чуть позже.

Кабинет представлял из себя, по сути, комнату отдыха, здесь стоял хороший кожаный диван, три таких же кресла и холодильник. Обстановку дополняли бар и небольшой журнальный столик. В противоположной стене прикрытая портьерой дверь вела, как подумал Юганов, в отдельный санузел.

— Ну, что у тебя за важный разговор? — добродушно спросил Каракотов, расположившись в кресле.

— Я хотел бы поговорить о положении дел в отделении для особо тяжелых больных.

— А, что с ними не так? — насторожился Каракотов. — Мне завотделением ничего не докладывал.

— Дело в том, — медленно начал Юганов, — что там нет никаких наркоманов. Там лежат обычные люди, которых, наоборот, превращают в наркоманов.

Юганов заметил, что рука Каракотова, лежавшая на подлокотнике кресла вдруг непроизвольно напряглась, хотя внешне он сохранил полное спокойствие.

— Что за бред ты несешь. Василий Григорьевич? Детективных романов начитался? Откуда ты это взял?

— Сначала из газет об обнаружении трупов, — спокойно ответил Юганов, — потом посмотрел истории болезней, сопоставил факты. Вот и решил поговорить, выяснить, чем вы занимаетесь за моей спиной и прикрываясь моим именем…

В глазах Каракотова блеснул опасный огонек и тут же погас.

В это время в коридоре, где оставались охранники, раздались выстрелы из пистолетов, а затем автоматные очереди.

— Продал сука? — прошипел Каракотов, взвиваясь с кресла. С неожиданной силой он схватил журнальный столик и метнул его в голову приподнимавшегося из кресла Юганова. Василий от сильного удара в лицо упал на пол. Хлынувшая из раны на лбу кровь залила ему глаза. Каракотов ринулся к портьере и скрылся за ней. Юганов не успел еще подняться, когда дверь в кабинет распахнулась от удара ногой и в него влетел Матросов с пистолетом в руках, а за ним несколько человек в камуфляже и масках с автоматами в руках.

— Где он? — крикнул Сергей. Юганов, утирая кровь с лица, указал на портьеру. Матросов рванул материю — за ней оказалась стена, без какого либо намека на дверь. Каракотов, как сквозь землю провалился.

После этого случая Юганов несколько дней находился дома и ни с кем не хотел встречаться. Он знал, что в ходе операции удалось захватить не только все истории болезни и другие медицинские документы, но также и полностью готовые завещания более тридцати больных об оставлении в наследство приватизированных ими квартир. Задержан был и весь медперсонал отделения. При обыске в аптеке и в подвале было обнаружено огромное количество наркотиков. Операция в целом прошла успешно, но основному фигуранту удалось скрыться. Как выяснилось, стена за портьерой бесшумно отодвигалась при нажатии на одну из половиц, открывая ход в подвал. Оперативники конечно блокировали все выходы, в том числе и дверь подвала, но внутри подвала оказался подземный ход, ведущий в городскую канализацию. Дальше путь Каракотова проследить не удалось.

К работе общего лечебного отделения претензий не было, но слухи о случившемся быстро распространились по городу. Родные срочно разобрали пациентов по домам и врачи остались без работы. Юганов тоже не видел дальше смысла заниматься врачебной практикой, поскольку и его фамилия фигурировала в этом деле. Официально объявив себя банкротом, он поручил адвокатам заниматься вопросом ликвидации предприятия. одним из учредителей которого являлся. Сам же намеревался уехать куда-нибудь, хотя бы на время, только не решил еще куда. На всякий случай он оформил завещание, оставив все свое имущество Матрене Ниловне.

Пока Василий раздумывал над тем, куда ему уехать, судьба в лице Матросова и его начальства все решила за него.

— Каракотов-то, оказался не простым орешком, ой не простым, — начал Александр Ильич, встретившись с Югановым и Матросовым на одной из конспиративных квартир

. — Мы вначале приняли его за обыкновенного мошенника, каких сейчас в условиях «дикого» рынка немало но, сдается мне, в криминальном мире это фигура регионального, а, может быть, и всероссийского масштаба. Мы с большой долей вероятности предполагаем, что он является «смотрящим» по Западной Сибири. А это означает, что он в курсе всех планируемых крупных преступлений в нашем регионе и в его распоряжении весь бандитский «общак». Связи его весьма обширные и проследить их все невозможно, по крайней мере, сейчас, когда и милиция, и прокуратура становятся все более коррумпированными организациями.

Он испытующе взглянул на Юганова, который не совсем понимал, зачем ему все это знать. Информация, которую ему сообщал Александр Ильич, конечно была любопытной, но напрямую к нему, как он полагал, не относилась.

— Так вот, — продолжал тот, — Каракотов исчез из Томска и, где он скрывается, точно не известно. Да и здесь оказалось, что о его деятельности известно мало. Документально все оформлено на подставных лиц, даже по адресу, где он был зарегистрирован, проживают совсем другие люди. По правде говоря, у нас нет даже его фотографии.

— Но ведь его не раз показывали по телевизору, есть же видеозаписи, — не выдержал Юганов.

— Правильнее сказать, должны были быть, — усмехнулся Александр Ильич, — но их нет. Деньги — большая сила, а беспринципнее наших журналистов, пожалуй, и во всем мире не сыскать. Как говорится, ради красного словца, не пожалеют и отца. Короче говоря, даже и непонятно сейчас становится: а был ли мальчик вообще? Уже одно это свидетельствует, что мы имеем дело не просто с вором в «законе», но профессионалом высокого класса, подобно профессору Мориарти. Помните как у Конан Дойля, Шерлок Холмс сравнивает его с пауком, сидящим в центре сети? Но я бы сравнил Каракотова со спрутом, который своими щупальцами контролирует все пространство вокруг себя, а не просто сидит в центре своей паутины.

Он вдруг засмеялся:

— Да именно спрут, помню, книжка такая была «Щупальца спрута» называлась, мы в детстве с ребятами ею зачитывались.

Александр Ильич вновь стал серьезным и обратился к Юганову:

— Как я подозреваю, у вас есть желание сменить обстановку, отвлечься от последних событий.

Василий пожал плечами:

— В общем да, но я не решил пока, куда именно уехать.

— Есть информация, что Спрут, пусть эта кличка сохранится за Каракотовым, сейчас находится в Новосибирске. У нас есть к вам деловое предложение: выступить для него в роли приманки. Здесь вы ему здорово насолили, он вам этого никогда не простит. Сейчас он где-то залег на дно и не проявляется. Но, если он узнает, что вы в Новосибирске, предположим, выступаете с лекциями по нетрадиционным методам лечения, он наверняка, захочет с вами встретиться поближе, как со старым приятелем.

Юганов колебался, но не потому, что боялся Каракотова, а просто раздумывал, стоит ли ввязываться во все это, в конце концов, он просто врач, а не оперативник.

Александр Ильич понял его колебания.

— Хочу быть правильно понятым, — мягко сказал он, — мы не настаиваем, решать вам. Но Каракотов не просто опасен, он представляет угрозу для всего общества. Если этого Спрута не обезвредить, он многое может натворить. А, кроме того, ведь моральная вина за события в клинике с вас не снимается. Вы поверили ему и в результате пострадали безвинные люди. Так, что вам решать, как поступить.

— Хорошо, я согласен, — сказал Юганов, — вы мне не оставляете свободы выбора.

Александр Ильич нахмурился:

— Вы не правы Василий Григорьевич. У человека всегда есть выбор: идти по пути зла или бороться со злом. Можно также остаться в стороне, однако это равносильно отказу от борьбы со злом. Но, оставаясь на такой позиции, не стоит удивляться, что мир будет все больше погружаться в бездну хаоса и беззакония.

— Этот Каракотов, — сказал вдруг Матросов, напряженно размышлявший о чем-то на протяжении всей беседы, — никакой не Каракотов, я уже встречался с ним раньше. Дело было в Афганистане…

27 апреля 1985 года усиленная разведрота десантников, к которой была придана и группа спецназа получила задание командования скрытно выдвинуться в район Пешевара в Пакистане. Там в крепости Бодабера, которая с одной стороны выполняла роль центра подготовки моджахедов, а с другой служила тюрьмой для советских военнопленных, вспыхнул мятеж. Нескольким советским солдатам удалось разоружить часть охраны и завладеть оружием. К ним присоединились другие заключенные, в том числе афганцы. Ликвидировав охрану и захватив арсенал, военнопленные вступили в бой с моджахедами, попытались прорваться к границе, но были окружены и осаждены в крепости. Командование 40-й армии, получив об этом информацию, приняло решение перебросить усиленную десантную разведроту к Хайберскому проходу на границе с Пакистаном, чтобы оттуда пробиться к Бодабере и по возможности помочь восставшим.

— От места высадки до Бодаберы, — говорил майор Гордеев или, как называли его подчиненные за глаза «Батя», инструктируя своих спецназовцев, — не более тридцати километров. Двигаясь хорошим темпом, мы подойдем туда через три часа. Главная задача- пробить коридор для наших ребят и прикрыть их отход.

Расстояние от Кабула до места выброски десанта вертолеты преодолели меньше чем за два часа. Разведчики высадились и, не теряя времени, двинулись к Хайберскому проходу, обходя по дуге пакистанский погранпост. Ликвидировать его труда бы не составило, но раньше времени обнаруживать свое присутствие на пакистанской территории десантники не хотели. Едва они перешли границу, как услышали со стороны Бодаберы далекие раскаты артиллерийских залпов.

— Вот суки, подтянули орудия или танки и лупят по нашим, — выругался Гордеев. Командир десантников отдал своим приказ двигаться бегом, спецназовцы тоже перешли на бег. Преодолев в таком темпе около пяти километров, вновь перешли на быстрый шаг и, в это время артиллерийская канонада прекратилась. Это могло означать лишь одно- Бодабера пала. Если кто из восставших и остался в живых, они попали в руки пакистанцев.

Командиры отдали приказ остановиться и залечь, а сами стали совещаться, как поступить дальше. В конечном итоге, решили продолжать движение.

— Возможно, — рассуждал Гордеев, — кому — то из ребят удалось прорваться и они движутся сюда к границе. Пройдем еще километров пять, если никого не встретим, тогда придется возвращаться.

Командир десантников был такого же мнения. Разведчики продолжили движение и когда поднялись на небольшую высоту, с которой местность просматривалась далеко вперед, командир вдруг подал команду: «Ложись!». Матросов, который двигался в составе группы спецназа на правом фланге, не понял сразу в чем дело, но, повинуясь сигналу Гордеева, также залег. Лишь спустя несколько минут, всматриваясь вперед, он увидел, что в их направлении бегут шесть или семь человек, а за ними на расстоянии полукилометра быстро движется темная людская масса. «Человек триста-четыреста, — прикинул Сергей, — наши убегают, а душманы хотят взять их живыми, поэтому и не стреляют».

Он посмотрел в сторону Гордеева. Тот поднял два пальца вверх, показывая условным сигналом, чтобы спецназовцы рассредоточились и были в готовности фланговым огнем отрезать преследователей от их жертв. Боковым зрением Матросов заметил, что командир десантников отдает аналогичные приказы своим и пулеметчик с ПК уже занимает позицию на левом фланге немного впереди залегшей цепи десантников. Рядом с ним Сергей увидел нескольких бойцов с СВД.

Когда преследуемые приблизились настолько, что стали видны их лица, усталые и изможденные, а преследователи, оказались на расстоянии прямого выстрела от засады, с левого фланга грозную тишину взорвала очередь ротного пулемета Калашникова. Почти одновременно с ним заработали автоматы группы спецназа с правого фланга. Частый огонь вели снайпера. Свинцовый град ударил по моджахедам настолько внезапно, что они даже не сразу залегли, а еще несколько секунд продолжали свой бег.

Командир десантников, высунувшись из-за камня рявкнул: «Ребята ложись!» и, повинуясь его команде, преследуемые упали на землю. В то же мгновение из сотни автоматных стволов основной группы разведчиков на моджахедов обрушилась лавина стали и свинца. Не выдержав ведущегося с трех сторон кинжального огня, часть из них, бросив оружие, обратилась в бегство, но большинство так и остались лежать на каменистой почве, смерть застигла их в самых причудливых позах.

Освобожденные пленные, рассказал, что пакистанцы подтянули к Бодабере артиллерию и подвергли ее разрушительному обстрелу. Глиняная крепость была стерта с лица земли, почти все ее защитники погибли или захвачены в плен. Скрыться удалось только им, но моджахеды бросились за ними в погоню.

— Нам удалось захватить даже две установки залпового огня., -говорил старший сержант из бывших военнопленных, — автоматическое оружие, сотни цинков с патронами. Все были уверены, что прорвемся к своим, но против артиллерии мы выстоять не могли, хотя бой вели почти целые сутки.

Поскольку для всех стало очевидным, что никому уже ничем помочь нельзя, решили возвращаться назад.

Спецназовцы наскоро обыскали трупы погибших, их было более двухсот, но никаких особо важных документов не обнаружили.

Назад уходили без большой спешки, так как, собственно говоря, торопиться особенно было некуда.

Оказавшись на территории Афганистана, командир десантников связался со штабом, доложил обстановку и вызвал вертолеты в условленный квадрат. В ожидании транспортных средств десантники расположились на отдых, а Гордеев повел свою группу обследовать одну из довольно проторенных горных троп, которой почему-то не оказалось на его карте. Ничего удивительного в этом, конечно не было, так как в Афганистане имеются десятки и сотни горных троп, о которых мало кому известно, но тем важнее выяснить, куда ведет эта тропа, обнаруженная вблизи пакистанской границы…

Пройдя по ней несколько километров, они и наткнулись на караван, перевозивший партию героина примерно до полутоны весом.

— Этот караван довольно хорошо охранялся, — продолжал Матросов свои воспоминания, — но разобраться с охраной для нас труда не составило. Большинство охранников погибло, с десяток мы захватили живыми, в том числе и этого Каракотова. Он и был главным в этом караване, а согласно документам звали его Ахмадулло Барзани или что-то в этом роде. Если без подробностей, то доставили мы их в Кабул и передали в местное отделение ХАДа, это нечто вроде нашего КГБ. Все как положено, под опись, наркотики, задержанных. И вот тут начинается самое интересное…

Он помолчал, как бы собираясь с мыслями.

— Недели через две после этих событий, вызывает меня Батя…

— Разрешите, — Матросов открыл дверь в кабинет Гордеева.

— А это ты, Сергей Васильевич, — оторвался майор от изучения какого-то документа, лежавшего перед ним на столе, — проходи, присаживайся.

Он положил бумагу в папку и отодвинул ее в сторону.

— Я только что прибыл с оперативного совещания, шеф дал тебе специальное поручение.

Заключается оно в следующем: необходимо собрать как можно больше информации о событиях в Бодабере, короче все, что по этому вопросу есть у хадовцев. Так что бери ноги в руки и вперед на мины за орденами.

Разведцентр «Шир» МГБ Афганистана находился неподалеку в крепком каменном доме.

Заместитель начальника разведцентра старший капитан Абдулло принял Матросова подчеркнуто любезно. На столе появилась запотевшая бутылка «Столичной», фрукты, сладости.

— А откуда «Столичная»? — поинтересовался Сергей. Он знал, что хорошая водка здесь большая редкость.

— Слава Аллаху, мир не без добрых людей, — скромно потупился старший капитан, — да и мы сами кое на что годимся.

— А разве Коран не запрещает правоверным употреблять спиртное, — с удивлением спросил Сергей.

— Э, — добродушно ухмыльнулся Абдулло, — у вас у русских есть хорошая пословица, — не согрешишь — не покаешься. Аллах тоже простит столь мелкое прегрешение. Ну, давай еще по единой, перерыв между первой и второй должен быть не большой.

Годы обучения в Советском Союзе не прошли для Абдулло даром.

Когда водки осталось меньше полбутылки, перешли к делу.

— Помогу, чем смогу, — сказал старший капитан, выслушав просьбу Матросова, — но на многое не рассчитывай. В Бодабере был у нас человек, но сейчас от него толку мало, канцелярия сгорела при штурме, документов не осталось. Однако той информацией, что есть у нас, поделюсь. Если вашему руководству удастся доказать, что в Пакистане содержатся советские и афганские военнопленные, то это и для нас важно.

— А что с тем караваном, что мы захватили? Ну, с героином, — задал вопрос Матросов, собираясь уходить.

— Послушай, — вдруг вместо ответа очень серьезным тоном поинтересовался Абдулло, — ты в Иблиса веришь?

— А при чем здесь Иблис. — удивился Матросов, но видя, что собеседник не шутит, спросил, — а, что случилось, Абдулло?

Тот разлил водку по рюмкам, они выпили.

Старший капитан взял из вазы несколько виноградных ягод, пожевал.

— Ты не думай, что я верю во всю эту чушь, — как бы оправдываясь, произнес он. — Но, понимаешь, действительно произошло нечто странное. Когда вы передали нам этого Барзани, то мы на первое время заперли его в у себя в комнате для задержанных. Там прочные каменные стены, окон нет, дверь охраняется караулом. Правда, — замялся он, — не то, чтобы караулом, а так сменяются три солдата по очереди, но и этого было вполне достаточно. А среди ночи вдруг звонок, я уже спал, докладывают: задержанный исчез. Ну, мы прибыли на место и что ты думаешь? Половина задней стены разворочено, дыра зияет в человеческий рост, а этого Барзани и след простыл.

— Интересно, — искренне удивился Матросов, — может стену взорвали? Динамитом там или взрывчаткой.

Абдулло отрицательно покачал головой.

— Пролом в стене напоминает фигуру человека, как будто кто-то просто прошел через стену. Так ни одна взрывчатка не сделает. Главное же — караульный утверждает, что ночью услышал шум в камере и посмотрел в глазок. Там было светло, яркий свет исходил от чудовищного существа, шайтана, который просто прошел через стену, а за ним через пролом вышел Барзани. Караульный от страха потерял сознание, а когда очнулся, бросился звонить по телефону. Ну, он свое получит, конечно, сам сейчас сидит под арестом. Думаю все тут проще, и без него этот побег не обошелся…

Они допили содержимое бутылки и, попрощавшись с хозяином, Матросов возвратился к себе.

— Вначале я и сам подумал, что этого Барзани выпустили, а вся эта сказочка придумана для отвода глаз, — заключил Матросов свой рассказ. — А вот сейчас стал сомневаться, может действительно ему сам черт помогает, уж больно он изворотливый. Ну, сами посудите, человек год или два жил в Томске, строил какие-то дома, встречался с руководством города, давал интервью. А кинулись — ни одной фотографии, ни одной видеозаписи. Я и то только сейчас вспомнил, где его видел раньше, хотя еще в вестибюле клиники он мне показался знакомым. Вольф Мессинг какой-то, да и только.

Александр Ильич, который слушал рассказ Матросова очень внимательно, задумчиво постучал пальцами по столу.

— Несмотря на то, что эта история отдает мистикой, — серьезно сказал он наконец, — я бы просил вас, работая в Новосибирске, больше доверять своим ощущениям. Раньше все было четко и понятно: материя первична, сознание вторично. Нет никаких Иблисов и прочей нечисти. Сейчас же все повернуто с головы на ноги: тут тебе и астрология стала точной наукой, и экстрасенсов развелось как собак, и гадалок всяких пруд пруди. А главное-техника шагнула очень сильно вперед, поэтому и голограмму какого-нибудь шайтана не трудно создать. Короче говоря, живите своим умом, особенно на веру все это не принимайте, но и с порога любое непонятное явление не отбрасывайте.