Принцесса в опаловой маске

— Хорошо, — говорю я, подогревая игру. — Однажды я … — Но я понимаю, что не могу сказать то, что хочу. Тепло и еда сняли мою защиту, и я чуть не рассказала ему о ночи, которую провела, дрожа в сарае, надеясь, что не замерзну до смерти. Я даже не рассказывала об этом Гордону. Вместо этого я говорю: — Однажды я хотела убежать из дома. Я забралась на самое высокое дерево в своей деревне и поняла, что ночь наступила слишком быстро, и я передумала, но слишком испугалась, чтобы слезть с дерева. Я провела целую ночь на дереве, смотря на звезды.

— Провести ночь, глядя на звезды, созерцать небо и свои тайны? Это совсем не тяжело. — Он схватил кусок сливового пирога с тарелки. — Тебе нужно сделать что-то получше, чем это.

Я усмехаюсь и киваю, хотя на самом деле не рассказала ему самую тяжелую часть. Взбучка, которую я получила от миссис Огден на следующее утро, когда я, наконец, набралась достаточно смелости, чтобы слезть и вернуться в поместье Огденов.

— Хорошо. Однажды я гуляла в лесу, на пути в Дра — в гостиницу — и я практически врезалась в медведя гризли, — сказала я, и это на самом деле была правда. Я просто не сказала ему, что это был маленький детеныш, который, наверное, был разлучен со своей матерью.

— Медведь гризли! И как ты выжила, чтобы рассказать об этом?

— Я смутила его взглядом, и он убежал.

— Смутила взглядом? — он широко раскрыл глаза. — И чем же? Силой своей красоты?

— Да. Так все и было на самом деле, — я закатила глаза, — нет, ты дурак — у меня был блестящий кинжал, и я сунула его ему в лицо и заорала так громко, как только смогла.

— Заорала на медведя гризли? — он запрокинул голову и засмеялся, и пришлось ловить его, чтобы он не свалился со стула. — Но это не, кажется, достаточно плохим, — говорит он, когда перестает смеяться. — Звучит так, будто медведь был больше напуган, чем ты.

— Это правда, — я останавливаюсь и задумываюсь на секунду. — Хорошо, у меня есть история что нужно. Однажды я выслушивала двухчасовую историю от женщины о правильном использовании столовых приборов. — Я не сказала, что женщиной была Арианна, или что это было частью моей тренировки по превращению в принцессу в маске.

— Ужас ужасный! — он поместил свою руку на грудь. — Твоя госпожа должно быть действительно ужасна, потому что подвергает тебя этому. Но я все равно могу рассказать получше. Однажды я слушал споры в течение трех часов как соответствующим образом поймать рыбу.

— Три часа? Я не верю в это!

— О да, в Коринфе есть мужчина, который серьезно относится к своей рыбалке.

Мы засмеялись, и я захотела рассказать что-нибудь еще. Что-то настоящее. — Однажды я четыре часа стирала юбку для дворянской девочки. Она запачкала ее нарочно, и я не смогла пойти на танцы в нашей деревне в тот вечер. Ее мать была достаточно жестока, и я знала, что со мной будет, если я верну платье испачканным.

— Жестокой? — его улыбка исчезла. — Что ты имеешь в виду?

— Ох, — беззаботно махнула я, — разве не все богатые люди суровы со своими слугами?

— Нет, не все, он наклоняется вперед. — Госпожа, на которую теперь ты работаешь, добра к тебе?

— О, да, конечно, — говорю я, застигнутая врасплох обеспокоенностью в его глазах. — Она очень добра.

— Я рад, — говорит он и протягивает сливовый пирог. — Я думаю, что выиграла ты.

Не говоря ни слова, я выхватила пирог и запихнула его в рот. Незнакомое чувство закралось в моем животе, и проходит мгновение, прежде чем я понимаю что это. Позор. Как обычно я уже сказала слишком много, так что решила оставить правду позади. Это проще и менее болезненно вернуться ко лжи. — Я так рада, что моя госпожа отослала меня. — Я откидываюсь в кресле. — А теперь скажи мне, если бы ты мог пойти куда-нибудь или сделать что-то в эту минуту, чтобы это было?

— Я бы разговаривал с прекрасной девушкой на кухне Киринейского замка и гадал, что она действительно делает посреди ночи и почему не спит? — Его глаза изучают меня, как будто он не может придумать, о чем меня еще спросить, так что я встаю и быстро выдумываю причину, чтобы вернуться к «своей госпоже».

— Она отвернет мне голову, если я еще задержусь, — я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Я думаю ты забыла что-то, — он показывает мне на поднос, стоящий на столе, и его глаза сужаются. — Ты же поэтому рыскала по замку, не так ли? Чтобы принести ей поесть?

— Да, конечно. — Я беру поднос и отворачиваюсь.

Он встает. — Я провожу тебя.

— Нет! Я имею в виду, что она может быть доброй, а может быть строга, а сейчас довольно поздно. Если она увидит меня с тобой, она может подумать что-то не то. Пожалуйста, — добавляю я более отчаянным голосом, — я не могу позволить, чтобы меня уволили.

— Справедливое замечание, — признает он. — Но, — он сужает глаза, — я должен патрулировать сегодня вечером и ожидаю, что больше тебя не увижу.

Я киваю:

— Конечно.

Прежде, чем он передумает, я снова разворачиваюсь и шагаю из кухни. Я иду обратно в комнату с гобеленами и захожу в проход. Если я не ошибаюсь, я слышу слабое эхо шагов вдалеке коридора. Быстро я закрываю проход. Пока я спешу обратно по тоннелю, слабый свет свечей из спальни Вилхи светит как маяк. Я выливаю бульон в огонь и убираю поднос и пустую миску в проход и закрываю его, наверняка никто не хватится нескольких блюд короля.

И уже потом, когда я заползаю в постель, я осознаю, что оруженосец не сказал мне свое имя.

Глава 30

Вилха

Я проснулась на следующее утро, пошатываясь, онемевшая от холода, под крики чаек и рокота прибоя. Сначала я удивилась, почему мой матрас такой твердый и одеяло жесткое. Но я вспомнила, что спряталась прошлой ночью под заброшенным тентом в доках и очнулась полная ужаса из-за того, что я сделала. Я ушла из замка как будто в жизнь, которую мне предстоит провести с киринейцами не более чем новое платье, которое я могла бы купить. Выполнение мирного договора предотвращает войну между двумя королевствами, но они слишком стремятся верить о худшем.

Осторожно я выбираюсь из-под тента, который накрывал меня. Кажется, что сейчас первая половина дня, если судить по палящему солнцу. Несколько судов только что пришло в порт, их белые паруса развеваются на ветру, и моряки уже торгуются с покупателями о цене на товары. Казалось, никто не смотрит в мою сторону, и я быстро выскользнула из своего укрытия и споткнулась о ближайшую скамью. Мои щеки зарумянились, не от солнца, а от стыда.

Прошлой ночью я не смогла заставить себя вернуться в замок, и не набралась смелости совершить вылазку в замок. Вместо этого я застряла в доках на несколько часов, полная нерешительности, пока не поняла, что нужно найти место для ночлега. Я увидела тент в заброшенной части доков, спряталась под ним и сидела часами (не зря Элара думает, что я трусиха), пока должно быть не уснула.

Я смотрю на скалы и каменные ступени, которые сокрыты мхом. Бегство из замка и то, что я оставила Элару лицом к лицу с моей судьбой самый эгоистичный поступок, который я когда-либо совершала, и я знаю, что должна опомниться.

Неужели я хочу, чтобы мои приключения закончились именно так? Я представляю каменные лица моих предков из сада королевы, и неодобрение, которое я всегда видела в их глазах. Хочу ли я приползти обратно в замок побежденная и грязная, без возможности ходить по улицам города?

Несомненно, Элара с радостью расскажет Киринейским охранникам о моей трусости. Я уверена, что в любой момент солдаты начнут обыскивать улицы в поисках меня. Между тем, неужели эгоистично хотеть продолжать свой фарс немного дольше?

Я заменяю образ моих каменных предков другим. Я представляю себя, через много лет пожилой королевой, глядящей в лицо моей дочери, которая говорит:

— Да, это правда, когда я была моложе, люди думали, что я некомпетентна и всего боюсь. Но однажды, я заставила их передумать. Ведь я сделала что-то действительно и удивительно сумасшедшее…

Я встаю. Да, я хочу поведать эту историю. В конце концов, солдаты будут здесь в любую минуту.

* * *

Но они никогда не придут. Уже несколько часов я иду по оживленным улицам, удивляясь тому, что они пахнут солью, потом и рыбой. Куда я не смотрю, я вижу новые сооружения, которые свидетельствуют о молодом и процветающем государстве. Старые здания, сделаны из дерева, высокие и узкие. Их крыши в узких местах переходят в дымовые трубы, напоминая гигантские деревянные винные бутылки. Веревки для белья натянуты высоко через улицу, и женщины высовываются из окон второго и третьего этажей, выкрикивая приветствия друг другу, пока они вешают белье для сушки.

Улицы полны моряками, торговцами и горожанами, и я заставляю себя не вздрагивать, когда они проходят мимо меня. От гостиницы, которая называется «Спящий дракон», веет теплым запахом свежего хлеба. Мой рот заполняется слюной, и я понимаю, что ничего не ела или пила, с тех пор как мы приехали в Коринф вчера.

Я следую за запахом в гостиницу, где огонь потрескивает в большом камине. Большинство деревянных столов пусты, и та часть клиентов, которая есть, кажется, измождена и в полусне. Парень моего возраста, худой с копной развевающихся каштановых волос, полирует барную стойку тряпкой.

— Могу ли я вам помочь, мисс? — спрашивает он, когда видит меня.

— Этот хлеб пахнет просто чудесно.

— Мы покупаем его в булочной за углом, — говорит он, сверкнув кривой улыбкой. — Хотите немного?

— Да, пожалуй. — И пока я говорю, я понимаю, что покачиваюсь.

Он хмурится.

— Почему бы тебе не присесть, а я все принесу?

Чувствуя головокружение, я киваю и сажусь возле камина. Я протягиваю руки к огню, чтобы согреться, а потом откидываюсь в своем стуле и уже почти задремав, слышу низкий гул ближайшего разговора. Но прислушиваюсь, когда слышу упоминание Галандрии.

— Ты уверен, Антон?

— Абсолютно. Он говорил с галандрийским акцентом. Сказал, что прибыл в город вчера и ему нужен человек для работы. Джаромил — я думаю, мы должны рассмотреть его.

Осторожно я поворачиваю голову и смотрю. Двое мужчин сидят за столом, держа кубки. Первый, я думаю что Антон, молодой и худой, а второй — Джаромил — старый и с таким животом, будто беременный. Тем не менее, у обоих загорелые лица и твердая кожа, как будто они провели большую часть жизни на открытом воздухе. Они моряки?

— Я не работаю с варварами.

— Я сразу же ему так и сказал, но он ответил, что его хозяин готов заплатить нам денег больше, чем стоят наши угрызения совести.

— Чтобы что именно сделать?

— Не уверен, что именно. Но его хозяин что-то планирует на бал-маскараде у принцессы в маске.

При этом я чувствую, что мои руки онемели, несмотря на тепло исходящее от огня.

— А его хозяин из Галандрии или Кирении?

— Он не сказал. Не хотел говорить, как казалось. Он просто сказал, что король Эзеро… — Джаромил выругался. — Что король Эзеро предатель, потому что привел Эндевин в наши земли. Если бы я увидел принцессу в маске, то могу поспорить, я бы скрутил шею маленькой уродке. — Он сплюнул на землю. — Хорошо, я слышал мужчин на улице. Где он просил встретиться?

— Завтра утром, сразу после заката на пляже.

— Хорошо, — снова сказал Джаромил. — И не беспокойся, Антон. Я никогда не сталкивался с таким большими сомнениями с самого начала. — Они смеются и звенят кубками.

Я смотрю на огонь, мое сердце бешено колотиться, надеясь, что они не поймут, что их голоса было слышно всем. Конечно, я должна была понять, что, как и многие в Галандрии ненавидят Страссбургов, так и многие в Кирении ненавидят Эндевинов — то есть меня. Напоминаю себе, что они не смогли узнать меня. Сегодня у меня свое лицо, непокрытое маской.

Звучало так, будто этих двоих, Антона и Джаромила, наняли сделать что-то, что связано с маскарадом. Но что?

Парень вернулся с несколькими кусками хлеба и стаканом воды. — С тебя два кларента, пожалуйста.

— О да, конечно, — говорю я, вздрогнув. Я начинаю копаться в сумке Элары, но замираю. У меня нет кларентов, валюты Кирении, только вортинги и опалы. А пока Джаромил и Антон сидят рядом, это не то, чем я хотела бы делиться.

— Я… у меня нет кларентов. — Я встаю, чтобы уйти; это все что я могу сделать, чтобы не схватить хлеб и воду. — Я пойду. Я сожалею, что побеспокоила вас, — я пытаюсь сократить гласные, как это делают киринейцы, чтобы не обратить внимание на свой акцент, но Антон и Джаромил смотрят на меня с интересом.

— Нет, нет, — говорит парень, — тебе не нужно уходить. — Зовет кого-то через плечо. — Виктор, можешь подойти?

— Что такое, Джеймс? — Здоровый и седой старый мужчина подходит. Джеймс что-то шепчет Виктору, который смотрит на меня.

— Понятно, — говорит Виктор, когда Джеймс заканчивает.

Виктор присаживается ко мне и скрещивает руки на своей огромной груди: — Когда ты последний раз ела? — говорит он сердито.

— Мм, вчера, — отвечаю я.

— Ты только приехала в Коринф, не так ли?

— Да, отвечаю я.

Он кивает, как будто ожидал этого, и говорит: — Я знаю кто ты.

Глава 31

Элара

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Вилхи все еще нет. Кровать в комнате горничной пуста, и покрывала не тронуты. Я надеялась, что она вернется после того как я засну, и решила провести ночь здесь.

Я чувствую холодный пол на своих босых ногах. Я использовала все дрова, потом нырнула в кресло, ворча про себя. Куда могла Вилха пойти, а что еще более важно, когда она вернется? Как она могла оставить меня здесь в этом замке?

Но и я собиралась оставить ее здесь. Даже если я пообещала остаться с ней.

Голоса доносятся откуда-то из глубины, и я быстро отбрасываю их. Я встаю и вытягиваю голубую мантию из одного из чемоданов и принимаюсь за работу, снимая опалы, пришитые к лифу. С тех пор как Вилха украла мой рюкзак, мне необходимо было украсть больше драгоценностей, и использовать их, чтобы убраться как можно дальше от этого сырого места.

Я не трачу еще одну ночь на неподготовленные поиски Вилхи. Сегодня ночью я уйду, вернется она или нет. Хотя я улыбаюсь, несмотря на себя. Прошлая ночь была потрачена не впустую.

Когда я закончила снимать опалы, я запихнула платье на дно чемодана, где его не найдут. Потом открыла другой чемодан, наполненный вещами Вилхи, и пробежала пальцами по шелковым платьям, готовя себя встретить день, как принцесса в маске. Что оденет принцесса, когда ее будут принимать ее будущие родственники? Арианна никогда не инструктировала меня для этого.

После того как я переоделась в пастельно-зеленое платье, и это заняло на несколько минут дольше, чем должно бы было, я открыла бархатные коробочки и одела бледно-зеленую маску, инкрустированную бриллиантами и бледно-окрашенными опалами.

Тихий стук раздался у моей двери.

— Ваше Высочество? — звучит робкий женский голос. — Безопасно ли войти?

Безопасно?

— Вы надели маску, Ваше Высочество? — уточнила она.

— О, всего минуту, — говорю я и быстро завязываю маску. Я ненавижу то, что она ограничивает мое зрение и напоминаю себе, что я должна ерзать ни перед кем. — Хорошо, я готова, — зову я, но останавливаюсь. Я же королевская особа и не должна говорить с прислугой, идиотка. Веду себя как обычно. — Я имела в виду… ты можешь войти.

Девушка с подносом хлеба, ягод и сливок входит с извиняющимся выражением лица.

— Простите, Ваше Высочество, — говорит она, делая реверанс. — Я должна была прийти рано утром, чтобы, когда вы проснулись еда и камин были готовы, но… — она бросает взгляд на мою маску, а затем быстро отводит взгляд, и ее щеки покрывает румянец. — Ни один из слуг не был уверен…, я имею в виду, нам сказали, что вы носите маску все время, и мы не были уверены, спите ли вы в ней, — закончила она в спешке, чувствуя себя неудобно.

— Хм… — я понятия не имела, носит ли Вилха маску во сне. — Как насчет такого? — говорю я. — Когда я буду уходить в свою спальню, я буду закрывать дверь в гостиную. И вы сможете войти утром, не беспокоясь.

Она кивает, а затем колеблется, неудобно смотря, и тогда я спрашиваю:

— Все ли в порядке?

— Король позовет Вас сегодня днем, и, возможно, Вы хотели бы знать, что пуговицы сзади на платье криво застегнуты. Если Вы хотите, я могу все исправить?

— Да, спасибо, — говорю я, понимая, что конечно у Вилхи должна была быть горничная, чтобы помочь ей одеваться.

— Король Эзеро собирался назначить Вам другую горничную, — говорит она после того как поправляет мое платье. — И конечно, если это буду я, то это будет большая честь. — Она краснеет и смотрит вниз.

Я испытываю желание сказать ей, что мне не нужна горничная, что я способна позаботиться о себе, но я сомневаюсь, что это бы сказала Вилха. Вместо этого я спрашиваю:

— Как тебя зовут?

— Мили, — отвечает она, все еще смотря в пол.

— Ну, тогда, Мили, я согласна.

Мили улыбается и делает реверанс, а затем приносит больше дров, чтобы разжечь огонь в камине. После ее ухода я сажусь в кресло, чтобы согреться, и вскоре я слышу шепот и хихиканье в коридоре снаружи. Я пересекаю комнату и прикладываю голову к двери, и слышу приглушенный голос молодой девушки.

— Стучи ты.

— Нет. Ты стучи.

— Нет, Леандра. Ты.

— Руби, ты первая хотела прийти сюда.

Голос первой девушки понижается до шепота:

— Думаете, она действительно страшная?

Я открываю дверь. Две молодые девушки с удивленными лицами быстро выпрямляются и извиняются. У старшей задумчивые, серьезные, зеленые глаза, а у младшей рыжеватые волосы и веснушки. Низ ее платья разорван.

— Привет, — говорит та, что младше, — я принцесса Руби. — Она улыбается, показывая два больших передних зуба.

— Мы сожалеем, что побеспокоили Вас, — говорит старшая. — Я — принцесса Леандра. Я устала останавливать Руби от прихода сюда, но она настояла.

Руби закрывает дверь за собой. — Мы должны быть на уроках, — говорит она заговорщицки. — Но мы не там!

— В самом деле? Тогда почему бы Вам не зайти и не присесть? — я веду их дальше в гостиную и указываю на кресла. Что там Арианна говорила о Леандре и Руби, двух сестер кронпринца? Собаки на обучении, вот как она описала их. В то время, я не восприняла всерьез этих слов. Арианна, сморщенный чернослив, вот кто она, у нее не было ни одного хорошего слова, ни о ком. Но смотря на Леандру и Руби сейчас, ее слова кажутся особенно жестокими. Руби не больше семи, и несправедливо ее или Леандру называть собаками, только потому, что они киринейцы.

— Мы не должны оставаться надолго, — говорит Леандра, нахмурившись, — или у нас будут неприятности.

— Мы слышали, как отец говорил, что вы самая гламурная леди в мире, и если вы выйдите замуж за нашего брата, это принесет много славы Кирении, — восклицает она, шлепая по плюшевой бархатной подушке.

— Тише, Руби! — ругается Леандра. — Он сказал не только это, — уверяет меня она. — Он сказал, что мирное соглашение может быть достигнуто, и что ваш брак с нашим братом спасет множество жизней. — Она декламирует слова, будто заучила их наизусть.

Но они опускают меня на землю, тем не менее. Они напомнили мне, что цель этой помолвки — прекращение войны, которую считают неизбежной. Я также вспоминаю, что обещала лорду Квинлану, что попытаюсь узнать, правда ли король Эзебо серьезно относится к поддержанию мира.

Если они узнают, что я не Вилха, это может сыграть мне на руку, так как не придётся обратиться за помощью к Хранителям.

— Ваш отец доволен минным договором, не так ли? — спрашиваю я Леандру осторожно.

— Конечно, а почему бы ему не быть? — хмурится Леандра.

Руби и Леандра направляются к двери, говоря, что их отец скоро позовет за ней.

После того как они уходят, я делаю несколько глубоких вдохов, готовясь встретиться лицом к лицу с королем.

Глава 32

Вилха

Виктор смотрит на меня. Антон и Джаромил смотрят на меня. Внезапно я понимаю, что я брожу по Коринфу без охраны и вообще без всякой защиты. Если бы солдаты Коринфа зашли сейчас в гостиницу, я бы подбежала к ним с облегчением.

— Я знаю, кто ты, — повторяет Виктор.

— Кто? — я хватаю сумку Элары, готовясь бежать.

— Одна из тех деревенских детей, которые думают, что найдут работу в городе, чтобы прокормить свою семью.

На меня накатывает облегчение, и я ослабляю хватку. — Да, — отвечаю я, отлично осознавая, что Антон и Джаромил все еще слушают. — Я из Тирана, — добавляю я, более чем просто благодарная Лорду Мерсендору за то, что он настаивал на моем изучении географии. Тиран — это деревня как раз на границе Кирении. Как и большинство киренийцев, жители Тирана укорачивают гласные и говорят слегка более формально, что делает их акцент и не киренийским, и не галандрианским.

— Большинство семей достаточно умны и посылают своих сыновей, — продолжил Виктор. — Большинство работ для сыновей.

— А есть ли работа для девушек? — спрашиваю я. Я не хочу сразу врать. Но и правду не скажу.

— Для более крепких. — Он скептически осматривает меня снизу вверх. — Достаточно ли ты сильна, чтобы таскать ящики с рыбой.

Я качаю головой.

— Умеешь ли ты печь хлеб? Смешивать лекарства? Делать сыр или варить эль? — говорит он, пока я продолжаю качать головой. — Так и что ты умеешь делать? — спрашивает он с раздражением.

Что я умею делать? После всех этих лет, когда я чувствовала себя бесполезной в роли принцессы, неспособная ни на что кроме как ослеплять толпы, но не из-за большого ума или красоты, которыми я обладаю, а из-за мистики того, что я принцесса в маске, казалось, что я бесполезна как человек. Узнала ли я что-нибудь стоящее за шестнадцать лет своей жизни? Какие-либо навыки, которыми будут полезны, кроме сидения в стуле.

— Вышивка, — говорю я внезапно. — Я очень хорошо вышиваю.

— Ты имеешь в виду ту причудливую вышивку, которой занимаются благородные девушки? — Казалось, он обдумывает это. — Нечасто у нас такие бывают. — Он встает. — Следуй за мной.

— Я… — я почти говорю ему, что не ищу работу, но после быстрого взгляда на Антона и Джаромила, я решаю подыграть. Я следую за ним к барной стойке, где он берет потускневший серебряный ключ с крючка и протягивает мне.

— Как тебя зовут? — спрашивает он.

— Вил… — я резко останавливаюсь, потому что не могу называть ему свое настоящее имя.

— Вил? Очень странное имя для девушки.

— Я думаю, что мой отец хотел мальчика, — быстро отвечаю я. — Хотя он часто называет меня Вили.

Он кивает. — Приятно познакомиться, Вили. Я — Виктор. — Он начинает подниматься по лестнице за баром и жестом показывает, чтобы я шла за ним.

— Куда мы идем?

— У меня есть комната для тебя. Разумеется, ты заплатишь за нее, когда найдешь работу. — Он останавливается у двери. — Прежде чем я покажу ее тебе, я все-таки хочу, чтобы ты поняла кое-что. Улицы не место для такой девушки как ты. Но и эта гостиница тоже не дворец.

Он останавливается, чтобы я обдумала это, и я не могу отделаться от мысли, что как бы не была ужасна эта гостиница, я сомневаюсь, что меня запрут в ней как пленницу.

— Много сомнительных персонажей приходит сюда, — продолжил он, — и ты должна быть осторожна. Ты поняла?

Я киваю, и он открывает дверь. В комнате стоит кровать, маленький стол, и маленькая прикроватная тумбочка. — Это не много, но сейчас тебе должно хватить. — Он смотрит на меня скептически. — Тебе нужен долгий отдых. Я скажу Джеймсу, чтобы он принес тебе еды. Завтра, я отведу тебя к Галине, чтобы подыскать работу.

— Кто такая Галина? — спрашиваю я.

— Швея, одна из лучших в городе. — Прежде чем уйти, он говорит, чтобы я закрыла за ним дверь. Я так и делаю, а потом ложусь на кровать, тронутая добротой Виктора, и расстроенная тем, что мне придется его разочаровать. Завтра утром, если солдаты не придут за мной, мне придется уйти. У меня есть скала, на которую я должна забраться и жизнь, к которой я должна вернуться.

Глава 33

Элара

Слова — это сила. Слова, сказанные правильным тоном, могут поставить человека на колени. Они могут заставить влюбиться в тебя.

— Говори правильные слова, — однажды сказала мне миссис Огден, — и они принесут тебе то, чего ты хочешь.

И прямо сейчас, как только стража привела меня в главный зал, чтобы меня принял король Эзеро, я хочу только одну вещь: избежать разоблачения и казни.

Я не могу выкинуть из головы слова Леандры:

— Он сказал, что свадьба с нашим братом спасет бессчетное количество жизней…

На момент стены коридора в замке расплываются, и я возвращаюсь на площадь Элеаноры. Я вижу короля Феннрика как раз перед атакой, он обращается к толпе и провозглашает о мирном договоре между Галандрией и Киренией. Я слышу звонкие аплодисменты — такие же счастливые как свадебные колокола — и облегченные крики людей, которые благодарны заключению мира. Просто невероятно сколько надежд лежит на этой свадьбе. Не только счастье Вилхи, но и судьба двух королевств.

Глава 34

Вилха

Наступает рассвет, но солдат все еще нет. Я откидываю тонкое хлопковое одеяло, под которым спала, и достаю рюкзак Элары из-под матраса. Выворачиваю наволочку в которой прятала опалы, кинжал Элары и книгу о Элеаноре Великой, и начинаю собирать рюкзак.

Вчера я проснулась от звуков громкой музыки и пьяного кутежа, исходящего снизу. После этого я съела ужин, который принес Джейм, я провела весь остаток ночи в комнате, читая о великих деяниях, которые совершил мой предок. Каждое слово я ощущала как высказанное наказание, осуждение моей трусости. Ведь я сомневаюсь, что Элеанора Великая сбегала бы от своей жизни, как это делаю я.

Внизу, в гостинице было грязно, но тихо. Джеймс был около камина, подметая разбитое стекло. — Еще рановато идти к Галине, не так ли? — у него уставшие глаза, а его темные развивающиеся волосы торчат в разные стороны.

— Я…я пытаюсь придумать что бы сказать, но ничего не выходит.

— А, понятно, — его глаза опускаются на рюкзак Элары, — ты уходишь.

— Да, я имею в виду нет…я собиралась…прогуляться по пляжу. — Я должна, в конце концов, пойти на пляж, прежде чем лестница приведет кого-нибудь к пещере. Меня не прельщает этот подъем.

— Тогда хорошо, — говорит он, смотря так будто не верит мне. — Подожди здесь минутку. — Он выходит в дверь на кухню, и возвращается спустя минуту, неся с собой мешок набитый хлебом и сыром.

— Прогулки делают людей голодными, — говорит он, вкладывая мешок в мои руки.

Что-то сдавливает мне горло. Прежде я получала много подарков, часто от богатейших людей в Галандрии. Но редко получала то, в чем нуждалась.

— Я не знаю что сказать.

— Подойдет и спасибо, — говорит он и улыбается. — Мне очень жаль, правда. Ты была самым красивым посетителем из тех, что были у Виктора.

— Спасибо, — говорю я, сглатывая. Я прощаюсь с Джеймсом и выхожу, пока я не передумала.

На улицах пахнет дымом, и город тихо ждет кода будет доноситься крик чаек. Должно быть ночью шел дождь, потому что улицы выглядят как мутные зеркала. Когда я смотрю вниз, я вижу свое угрюмое отражение без маски. Что произойдет когда я вернусь в замок? Примут ли меня как пропавшую принцессу? Или как бежавшую заключенную?

Пока я иду я грызу хлеб и сыр, вся дрожа под тонким плащом. Как может быть так холодно летом?

Когда я дохожу до доков, я поворачиваю голову к пляжу и вижу скалы, возвышающиеся вдалеке, но быстро останавливаюсь. Антон и Джаромил внезапно появляются из-за огромных валунов. Кажется они говорят с кем-то, кто стоит за камнями. Я пытаюсь разглядеть кто это и вытягиваю шею, мое сердце бьется чаще. Я помню они искали работу, что-то что можно сделать на маскараде. Какая же работа требует столько секретности?

Я вскакиваю, когда чувствую руку на своем плече.

— Все хорошо, это просто я, — говорит Виктор с озабоченным лицом. — Ты что не слышишь меня, Вилли? Я звал тебя.

— Ох, не, не слышу, — я смотрю через плечо. Антон и Джаромил все еще стоят на месте. Кажется они все еще говорят с тем, кто стоит за камнем. — Я хотела прогуляться утром.

— Я всегда представлял, что по утрам гулять лучше, — говорит Виктор. — И скала Роуэн хороша, как и любое другое место.

— Да, и… — я замолкаю, обдумывая его слова. — скала Роуэн?

Виктор кивает. — Это большая скала вон там, возвышающаяся над океаном, — уточняет он. — Ее назвали в честь Роуэн Храброй, королевы Галандрии. Ее осудили на смерть около века назад, и в ночь перед ее казнью, она была замечена на пляже около этой скалы. На следующий день она исчезла из замка. Легенда говорит, что иногда возможно увидеть, как она плачет о своем потерянном королевстве. — Он протягивает мне руку. — Галина рано начала, и я здесь благодаря этому. Пришлось купить на ужин в гостиницу. Может заглянем к ней в магазин?

Я колеблюсь, стараясь придумать хороший предлог, чтобы сказать ему нет, смотря на Антона и Джаромила в последний раз. Они отвернулись лицом к докам, туда где стояли я и Виктор и казалось смотрели на что-то вдалеке. На мгновение я уверена, что смотрят на меня.

— Это было бы прекрасно, — говорю я быстро, решив, что придется прийти к скале позже. Как только мы направляемся к городу, я говорю себе, что я смешна и что они конечно не смотрели на меня.

Еще я говорю себе, что онемение, которое я чувствую в груди просто от холода.

Глава 35

Вилха

Небольшой колокольчик звенит когда Виктор открывает дверь в магазин одежды Галины. Полки набитые катушками с кружевом и яркими цветными тканями стоят в комнате. В углу стоит зеркало. На большом деревянном столе с резными лампами вместо ножек стоят серебряные коробочки с блестящими пуговицами и стеклянные банки полные ниток. Несколько девушек моего возраста сидят на светло-зеленых бархатных диванах что-то вышивая.

— Галина здесь? — спрашивает Виктор.

Девушка с волосами цвета золота встает: — Привет, Виктор! — Она осматривает меня и улыбается. — Ты привел к нам еще одну? Галина! — кричит она в заднюю часть магазина. — Опять пришел Виктор! — Она поворачивается ко мне: — Я — Кайра!

— Я — Вилли, — отвечаю я, практически забыв свое новое имя, и пара девушек тихонько смеется.

Я осматриваю их и удивляюсь тому, что вижу отвращение в их глазах. Некоторые девушки открыто смотрят на мою дорожную сумку и грязные ботинки. Это напомнило мне то, как придворные дамы смотрели на крестьян, которые пришли в Опаловый дворец, чтобы увидеть как я машу им с балкона.

Пожилая женщина с седыми волосами связанными в тугой пучок спешит из дальней комнаты. Ее глаза бегают от меня к Виктору. — Мне не нужен еще один рот, который нужно кормить, — говорит она строго.

— Галина, это Вилли, — говорит Виктор. — Она сказала что прекрасно умеет вышивать.

— У меня ей негде спать, — говорит Галина, не двигаясь с места. — У меня была только одна кровать для той девочки, которую ты привел на прошлой неделе.

— Я уже дал ей комнату в «Спящем Драконе». У тебя есть работа? — говорит Виктор, улыбаясь и поднимая и опускаю брови, и несмотря на его огромные размеры и грубые манеры, он выглядит очаровательно, как старый седой принц.

— Ну сколько можно, Виктор! Сколько еще постояльцев ты намерен приютить? — Галина сердито смотрит на него, а потом вздыхает и поворачивается ко мне. — У тебя есть какие-нибудь образцы?

— Образцы? — спрашиваю я удивленно.

— Твоей работы, — говорит она, поджав губы. — Если я тебя найму, я должна знать есть ли у тебя подходящие навыки. — Она посылает Виктору грозный взгляд, и я вижу, что она меня не возьмет. Такой взгляд я часто видела у Арианны и Вены.

Но я стою здесь не просто потому что я не хочу остаться одна на пляже с Антоном и Джаромилом. Я хочу эту работу. Как только я вернусь в Киринейский замок о любом приключении, которое я надеялась найти можно будет забыть и придется вернуться к потребностям королевской жизни, и люди как Арианна и Вена будут видеть во мне только бесполезность и страх.

Я уехала из дворца по своему согласию. И вернусь туда только тогда, когда у меня будет история, которую я буду вспоминать в течении одиноких дней и лет, которые я уверенна будут меня преследовать. Я снова вижу картину, как рассказываю об этом своей дочери. И ее знаю только я.

— Сейчас, — я поспешно достаю платок, который я вышивала по пути в Кирению, из моего плаща и протягиваю его Галине.

Мы с Виктором ждем пока она рассмотрит вышивку. — Техника просто потрясающая, — говорит она.

— Спасибо, — отвечаю я, и пока я смотрю на платья, над которыми работают другие девушки, я понимаю, что мои навыки превосходят их. Это не удивительно, я предполагаю, что это благодаря практике, которая была у меня на протяжении многих лет. В опаловом дворце было не много развлечений, если я не махала с балкона или обсуждала королевскую помолку.

— Там есть гербы Эндевинов и Страссбургов, — говорит Галина, смотря вперед.

— Хорошо, — отвечаю я быстро. — Я предполагаю, что это будет свадебный подарок Принцессе в маске. Я слышала она должна скоро приехать в город.

— Нам действительно нужна помощь, — говорит Кайра. — Вы говорили об этом вчера.

Галина кивает и наступает облегчение. Она идет к девушкам и они двигаются на диванах, освобождая место для меня. Виктор приглашает меня на ужин с Джеймсом сегодня вечером и уходит в «Спящего дракона», Галина протягивает мне иголку и катушку ниток.

— Итак, — говорит она, — король Эзеро планирует маскарад в честь Принцессы в маске, и уже посыпались заказы от дам, которые планирую посетить его. Мне нужно, чтобы кто-то помог мне с вышивкой на их платьях. Сможешь это сделать?

Галина смотрит на меня ожидающе, и кажется что-то в глубине моей груди отделяется и наружу вырывается смех.

— Да, — я задыхаюсь от удивленных взглядов вокруг, — я смогу сшить платья для маскарада принцессы.

Глава 36

Элара

К счастью моя голова все еще находилась у меня на шее. Как-то я умудрилась выжить в первые два дня в Киренийском замке. Ужин с киренийскими дворянами прошел неплохо — я так думаю. Дамы чрезмерно хвалили мою маску и платье. Конечно, они были также счастливы когда я опрокинула бокал с вином.

После ужина Леандра и Руби проводили меня обратно в мою комнату. Казалось, что я буду сидеть в комнате, если не посещу Страссбургов или не поприсутсвтую на помолвке. Я планировала исследовать тоннель, после того как все уйдут спать, но после дня притворства я так устала, что заснула.

Утром я встала абсолютно разбитая. Вилха просила дать ей время. И сколько же она его просила? Когда я надела маску сегодня — бледно-лимонного цвета с огненно-желтыми опалами в цвет одного из платьев Вилхи, она казалась тяжелее, чем обычно.

Пока Милли помогала мне одеваться к чаепитию с королевой Женевьевой, мысли мои были только об оруженосце. Я смотрела на приходящий и уходящих слуг, но не увидела его. Может он покинул замок? Наш разговор на кухне был самой приятной частью за эти два дня.

— Ох, я практически забыла, — говорит Милли повязывая ленту мне в волосы, — Вам прислали голубей.

— Голубей? — я выхожу из своей задумчивости. О чем она говорит?

— Почтовые голуби? — Милли хмуриться, — Письма из Опалового замка?

— Ах, да, конечно, — говорю я поспешно. — Прости, Милли. Я сегодня немного вялая.

Я сжимаю ладони так, что ногти вонзаются в ладонь и заставляю себе не думать об оруженосце и сосредоточиться. Я не должна ни на секунду забывать где я нахожусь. И кем я должна быть.

Милли протягивает мне два сложенных куска пергамента и говорит мне, что принцессы Леандра и Руби придут и проводят меня на чаепитие. После того, как она откланивается, я иду в гостиную и усаживаюсь на кресло. Я снимаю маску и делаю глубокий вдох.

Я открываю первое письмо. Оно тщательно сформулировано и очень занимательно. Оно от солдата по имени Патрик. Я догадываюсь, что он учил Вилху защищать себя, и это очень меня очень удивляет. Я перечитываю его письмо несколько раз. Я думаю, я также прочитала, что он старался не написать и это тоже сильно меня удивляет. Я не думала, что Вилха способна на то, о чем я догадываюсь их этого письма.

Я открываю следующее письмо, оно от лорда Квинлана:

Ваше высочество,

Я надеюсь, что Вы благополучно добрались до Кирении. Лорд Мерсендер, лорд Ройс и я надеемся что в скором времени прибудем в Коринф незадолго до маскарада и нам не терпиться познакомится с королем Эзеро. Пожалуйста напомните своей служанке о ее обязанностях для Вас и для нас.

Он тоже тщательно формулировал слова, но я поняла, что он хотел сказать последней строкой:

Охраняй принцессу. Выясни все, что сможешь о короле Эзро и узнай, намерен ли он поддерживать мирный договор.

В дверь стучат.

— Входите, — говорю я рассеяно, все еще держа в руках письмо. С тех пор как я вчера была на приеме у короля Эзеро и королевы Женевьевы, я не слышала ничего, что указывало бы на их желание не соблюсти мирный договор. И чего же лорд Квинлан хочет от меня? Ворваться в…

Дверь открывается и крик отдается эхом по комнате.

— Вилха, твоя маска! — говорит Леандра при этом закрывая глаза рукой, как-будто готовиться упасть в обморок. Позади нее стоит Руби с широко открытыми глазами.

Я быстро хватаю маску и завязываю ее, проклиная собственную глупость.

— Ты не должна снимать ее! — Леандра практически плачет. — Вообще никто не должен видеть твое лицо!

— Я знаю, — бросаясь к ней навстречу и веду ее в кресло, — я была безрассудна. Мне так жаль.

Руби тянет меня за юбку. — Вилха, мы теперь прокляты? — спрашивает она тихим голосом? — Мы умрем?

Леандра издает громкий всхлип и закрывает лицо руками.

Я присаживаюсь, пока не становлюсь одного уровня с Руби. — Нет, — уверяю я. — С вами ничего не случиться, я обещаю. Никто в этой комнате не проклят, даже я. Это все лишь слух, не самый приятный слух.

— Я не понимаю, говорит Руби. Она изучает мою маску, но как будто смотрит через нее, представляя мое лицо. — Вы не столь страшны.

— Значит я совсем немного некрасива? — спрашиваю я, и вижу, что Леандра краснеет, давя усмешку.

— Нет, говорит Руби, — становясь серьезнее. — Но, если Вы не прокляты и не некрасивы, зачем тогда носить маску?

Я решаю, что скажу Руби правду, с которой согласилась бы даже Вилха. Потому что счастье дочери ни одно из тех вещей, которые король Феннрик Прекрасный ценит в этом мире.

* * *

— Я представляла тебя другой, — сказала Леандра, пока мы шли к покоям Женевьевы. Сейчас когда она переборола свой испуг, она стала дышать как обычно.

— Оу! И как же? — я стараюсь делать голос нормальным, а глаза не свожу с Руби, которая плетется за нами.

— Я не думала, что ты будешь такой смелой. В докладе, который сэр Рейнхольд отправлял нам, говорилось, что ты помимо всего прочего очень правильная.

— Правда? — Мой желудок сжимается. — А что еще сказано в докладе?

— Только то, чего ожидать, если помолвка подтвердится. Разве тебе не давали такой же отчет о моем брате?

— Если отчет подобного рода и существует, то мне не дали его прочитать, — говорю я осторожно. — Но мне интересно узнать, что говориться в вашем обо мне. — Расскажите мне все, хочу сказать я. Все что вы можете знать о Вилхе, чего не знаю я.

Леандра еле давит усмешку. — Там написано, что ты не любишь картошку.

— Так и есть, — отвечала я не задумываясь, удивленная тем, что у нас с Вилхой и правда есть что-то общее. Миссис Огден так много заставляла ее чистить, что я потеряла к ней всякое желание.

Леандра встревожено смотрит на меня. — Вообще-то я пошутила. Там написано, что ты очень хвалила картофельное рагу, которое подавали в присутствии посла. Он предложил подавать ее здесь, когда ты будешь в замке. — Она пожимает плечами. — Я еще подумала, что это замечание было очень смешным.

Я заставляю себя улыбнуться:

— Ну конечно, я ведь тоже сейчас шутила.

Леандра кивает, но по тому, как она смотрит на меня ясно, что мне не верит.

Я быстрее ухожу вперед, чтобы напряженность спала, и присоединяюсь к Руби, которая ведет меня на балкон с видом на весь город. — Отец говорит, что толпа соберется за воротами замка, чтобы увидеть тебя. Могу ли я пойти с тобой Вилха, ну пожалуйста?

Леандра догоняет нас и говрит, что мы должны торопиться или будет уже поздно. Когда мы делаем следующий поворот, два мужчины, одетые в алые мантии, выходят из комнаты, которая находиться на полпути вниз по коридору. С самого начала я понимаю, что узнаю этот коридор и эту дверь. Это та, что с ручкой горгульи. Та самая дверь, возле которой меня поймал оруженосец, когда я пыталась открыть ее две ночи тому назад.

— Все идет по плану, — говорит первый.

— Согласен, — говорит второй, закрывая за собой дверь. — Я скажу королю…

Увидев нас оба быстро замолкают. — Я не думаю, что северное крыло разрешено посещать чужеземцам, — говорит первый мужчина Леандре, буравя меня взглядом.

— Конечно, — Леандра, краснея, хватает меня за руку и поторапливает меня. Когда мы заворачиваем за угол, я спрашиваю: — Эти люди, советники вашего отца, не так ли? Что они обсуждали? — Но она лишь качает головой и повторяет, что мы не должны заставлять ее мать ждать.

Она продолжает идти вперед, но я так хочу оглянуться и понять, что же в той комнате не хотят мне показывать советники Эзеро и оруженосец.

Мы проходим еще несколько коридоров. Голоса доносятся из комнаты, которую Леандра назвала покоями королевы Женевьевы.

— Я не знаю, почему Эзеро думает, что ему нужно выбрать жену моему внуку из самого варварского королевства в мире, — доносит неприятный женский голос.

— Эудора, тише. Она прибудет с минуты на минуту, — отвечает другой голос, который как я понимаю принадлежит королеве Женевьеве. Она говорит что-то еще, но я уже не слышу ее. Эудора, мать Эзеро — вдовствующая королева ссылалась на головную боль последние два дня, и я не познакомилась с ней. Но я немного знаю о ней от Арианны как о большой гадюке.

Мы подходим к двери и Леандра колеблется, прежде чем войти, глядя на меня глазами полными страха. Я кладу свою руку на ее плече, чтобы остановить. Я хочу услышать это. И я хочу поймать их врасплох.

— Она не может помочь больше, будучи Эндервин, чем мы сможем помочь будучи Страссбургами, — говорит Женевьева.

— Ты по рождению не Страссбург, — отдергивает ее Эудора.

— Конечно, — говорит Женевьева. — Но если мы по-настоящему хотим принять ее в семью, мы должны отпустить ее родословную.

— Хм, — никогда не доверяй Галандрианам. Они ослепляют тебя своим богатством, а потом наносят удар в спину, когда вы к этому меньше всего готовы. Насколько я знаю они все группа….

— Добрый день, — говорю я, заходя в комнату. Рядом со мной, опустив плечи, заходит Леандра и Руби, пропускает нас, чтобы обнять маму.

Женевьева смотрит на меня извиняющимся взглядом, когда идет к Руби. Но Эудора — вдовствующая королева, смотрит на меня злыми и оценивающими глазами с небольшого морщинистого лица.

Неловкое молчание усиливается, когда мы все смотрим друг на друга. Единственный звук в комнате исходит от горящего камина. Стены в комнате покрыты красными гобеленами. За Женевьевой и Эудорой стоит обеденный стол, сделанный из темного вишневого дерева. Эудора отгоняет прочь Руби, которая пытается ее обнять. — Твое платье испачкано, — отвечает она, и Руби поникает. — Женевьева, сколько раз должна я тебе говорить, чтобы ты жестче воспитывала свою дочь?

Эудора осматривает меня с ног до головы, не заглядывая при этом мне в глаза. — У нее узкие бедра, — она делает замечание Женевьеве, как-будто меня нет в комнате. — Это было бы хорошо, если бы нужно столько спрятать от Галандрийской казны. Но с такими как у нее бедрами, я сомневаюсь, что мой сын добьется от нее сыновей. — Раскосый взгляд Эудоры ощущать противнее, чем взгляды мужчин из «Глотка». И в самом деле, она Великая гадюка. На этот раз оценка Арианны попала точно в цель.

— Неужели варвары в Галандрии не научили Вас ничему? — резко говорит она, а ее глаза с отвращением смотрят на мое платье. — Вы не должны одевать своё лучшее платье на послеобеденный чай.

— Это вряд ли можно назвать моим лучшим платьем. — Слова вылетают быстрее, чем я могу остановить их. И только после этого я замечанию, что Женевьева и Эудора, так же как Леандра и Руби, одеты в платья приглушенных тонов.

Казалось, что щеки Эудоры раздулись: — Да как ты смеешь…

— Эудора, я не думаю, что она имела в виду… — Начинает Женевьева.

— Вздор, Женевьева. Я знаю, когда меня оскорбляют, и я не потерплю это. Не в своем доме. И конечно не варваром.

Я открываю свой рот, но быстро прикусываю едкий ответ, который рвется с моих губ. И несмотря на то, что я сжимаю руки так крепко, что ногти впиваются в ладони, я заставляю себя говорить: — Мне очень жаль, — сдержанным, мягким голосом. — Я была не уверена каковы ожидания Киренийцев по поводу послеобеденного чая.

— Извинения приняты, — опережает Женевьева. Прежде чем Эудора успевает что-то сказать. — Может присядем? — говорит она с неестественно милым голосом, и все идут к столу.

Я думала, что «чай» означает, что мы присядем за столом, чтобы выпить чашку чая с несколькими ломтиками хлеба. Так было принято у Огденов. Но видимо члены королевской семьи имеют другие стандарты. Блюда с фруктами, сырами, оливками и хлеб, все это лежало перед нами. Несколько вилок и ножей лежали по обе стороны от тарелки. И почему богатым требуется столько приборов, чтобы съесть одно блюдо?

Наверное, потому что им не приходилось мыть за собой посуду.

Женевьева и все остальные смотрели на меня выжидающе. Я была не уверена. Что я должна делать, и поэтому я говорю: — Что же так приятно пахнет?

— Ах, — говорит Женевьева одобрительно, — это алый чай. Это Киренейская особенность. Мне кажется я влюбилсь в него перед тем, как влюбиться в короля. — Она улыбается мне игнорируя пронзительный взгляд Эудоры, и подзывает горничную, которая стоит в углу. — Пожалуйста, налей принцессе чашечку алого чая.

Горничная подчиняется. Когда я подношу к своим губам, то чувствую корицу и перечные специи. Когда я делаю глоток, то чувствую, как тепло разливается по всему телу. — Это самый лучший чай, который я пробовала в своей жизни, — говорю я честно.

Пока мы ведем светскую беседу и обедаем. Я понимаю, что есть с одетой маской очень проблематично, как и прошлой ночью. Когда Женевьева и Эудора задают мне вопрос, я пытаюсь придумать, чтобы могла ответить Вилха и даю скромные ответы. Казалось, что все шло хорошо, пока Женевьева не спрашивает меня о предмете, который мне нравилось изучать со своими наставниками.

— История была самым любимым, — отвечаю я правдиво, потому что не знаю, чтобы ответила Вилха.

— Правда? — говорит Эудора. — А знаешь ли ты, что мой покойный муж был внуком короля Бронсона освободителя? Ох, но я забыла, — добавляет она со злой усмешкой, после того как я киваю, — галандриане дали ему другое имя, не так ли? Скажи мне какое?

Ее брови поднимаются, будто дразня меня. Может быть я должна принять совет Арианны, который внезапно вспоминается мне. Всегда будь мила. Улыбайся, даже в лицо злобе. Потому что ты должна быть выше этого. Просто игнорируй, если ты должна.

Но я так не могу, неважно, как сильно слова Арианны в меня вбили. Я не буду признавать, что я не знаю свою собственную историю, не тогда, когда я в течение многих дней умоляла миссис Огден позволить мне ходить в школу.

— Бронсон Мясник, — говорю я. — Его так назвали из-за убитых им галандрийцев.

— Придержи свой язык девочка, — отвечает Эудора, будто потрясенная тем, что я осмелилась сказать ей правду. — В этой стране, Бронсон Страссбург — герой войны, не говоря уже что он король-основатель.

— Интересно, — говорю я холодно. — Потому что в моей стране его считают убийцей.

Вскоре после этого чаепитите закончилось, и меня проводила обратно в мою комнату неулыбающаяся Леандра.

Она была осторожна, и я заметила это, она избегала северного крыла.

Глава 37

Вилха

С тех пор как я получила работу в магазине одежды, я утешала себя звуком шелеста шелка и ритмичным, методичным проколом иглы через ткань. Это первое, что казалось мне знакомых с тех пор, как наша процессия достигла Коринфа, и медленно, некоторые узлы в моем животе начали развязываться.

Пока еще не все. Я сидела и шила в магазине одежды, не собираясь вернуться в замок, но, все же гадая, что же там происходит. Пока я прячусь, что же стало с Эларой?

Слух, что принцесса в маске доехала до Коринфа, официально добралсь до магазина одежды поздно днем через дворянку по имени Альвира, ей нужно было изменить платье, которое она наденет на маскарад. Она стоит перед зеркалом, пока Кира стоит перед ней на коленях, подкалывая ее платье. — Мы обедали с ней и королевской семьей позапрошлой ночью. Действительно можно подумать — ой! — Альвира смотрит вниз на Киру, — Смотри что делаешь.

Мои руки холодеют при ее словах. Вместо того, чтобы сказать солдатам, что я сбежала, Элара все еще в замке и притворяется мной.

Кира смотрит на Альвиру снизу вверх, как будто бы она была из королевской семьи. — Вы встречались с принцессой в маске? И какая она?

— Неуклюжая и глупая. Она опрокинула бокал вина и использовала не ту вилку на ужине. Действительно, почему мир так очарован ей, не понимаю. — Она отдергивает платье и хмурится. — В любом случае, король решил, что она будет появляться на балконе каждый вечер перед закатом. Почему бы кому-то хотеть видеть ее, когда она вероятно жутко выглядит под маской, не то что я.

— Но ходит столько слухов, — говорит Кира. — А может быть она не страшная, может быть она красивая.

— Не может быть, — Альвира усмехается. — Да как она может быть красива? Она же из Галандрии.

— Вроде казалось… с ней хорошо обращались? — спрашиваю я.

— Конечно, — говорит Альвира. — Страссбурги сделали для нее праздник, не так ли? И принцессы Леандра и Руби кажется были с ней. — Она опять отдергивает платье. — Галина, этот подол сделан криво, можешь посмотреть на него? Твои девочки делают все не так….

Галина наклоняется, и пока они все изучают платье Альвиры, я отворачиваюсь, притворяясь, что сконцентрирована на платье сапфирового цвета, над которым работаю. Слушая их разговоры о принцессе в маске, я чувствую себя невидимкой, будто я призрак, который ходит по комнате долго после его смерти. Но слушая о том, что у Элары все хорошо, что никто не навредил ей в результате моего исчезновения, оживляет меня. Она — причина того, что солдаты не пошли за мной. Она должно быть по-настоящему великий притворщик, которым себя представляет.

Или, возможно, нет, думаю я, протыкая иголку через сапфировый атлас. Возможно Хранители могли надеть маску на лицо любой девушки и обдурить Страссбургов. Король Эзеро хотел, чтобы его сын женился на принцессе в маске, не обязательно на Вильхамине Эндервин.

— Вилли, — говорит Кира, — мы должны пойти сегодня и встать перед воротами замка, и подождать пока наступит закат, чтобы увидеть принцессу в маске.

— Я? — говорю я удивленно. — Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Конечно, — смеется Кира. — А почему нет?

— Не почему, — отвечаю я. Не могу же я сказать ей, что никто не приглашал меня составить компанию.

— Вечером будет холодно, — продолжает Кира, смотря на мое тоненькое дорожное платье. — Ты принесла с собой еще какую-нибудь одежду? Или теплое пальто?

Я отвечаю не сразу. Я думаю обо всех чемоданах, которые взяла из Коринфа, но Кира путает мое сомнение с чем-то другим.

— Не смущайся, — говорит она. — Многие приезжают в город без багажа. — Она поворачивается к Галине. — Пожалуйста, можем ли мы ей дать несколько платьев из обносок? — спрашивает она, и Галина кивает.

— Из обносок? — спрашиваю я.

— У нас есть несколько платьев-заказы, что никогда не заберут или платья, которые нам пожертвовали, чтобы мы могли практиковать строчку, — Кира ведет меня в заднюю комнату и выбирает пару простых платьев в серых и черных оттенках. — Эти должны подойти. — Оба платья сделаны из шерсти и гораздо теплее, чем то, что одето на мне сейчас.

— Спасибо, — говорю я и беру у Киры платья с благодарностью. Возможно, я и все в окружении моего отца были неправы насчет киренийцев.

— Сегодня после ужина ты должна встретить меня у разрушенной статуи. Мы пойдем вместе, чтобы посмотреть на принцессу в маске, — улыбается Кира. — Хорошо?

— Хорошо, — говорю я, улыбаясь в ответ. — Я приду.

* * *

Позднее, пока я обедала с Виктором и Джеймсом, до меня дошло, что я не знаю, где находится сломанная статуя.

— Она около замка, — отвечает Виктор, отодвигая от себя тарелку лосося. Он строго смотрит на меня и скрещивает руки на груди. — Ты только прибыла в город. Тебе не следует бродить по улицам, как ты делала это пару дней назад.

— Виктор, — осторожно говорит Джеймс. — Я не думаю, что Вилли оценит такую заботу о ней.

Гостиница сегодня заполнена. Официанты метались между столов, вынося еду и наполняя кубки. Мужчина играл на лютне, пока несколько женщин смотрели на него с обожанием. Рядом с камином два мужчины играют в карты. И рядом с ними сидели Антон и Джаромил, окруженные группой грубо выглядящих мужчин. Все они пристально смотрели на Антона, который говорил.

В течение всего ужина я гадала, что они обсуждали, и имело ли это общее с грядущим маскарадом. Или все пересыхало во рту при одной мысли— с принцессой в маске. Независимо от той работы, что кто-то нанял Антона и Джаромила сделать, ясно, что они нашли себе помощников.

Мой отец все еще оправлялся от нападения на площади Элеаноры. Но люди, которые пытались убить его — неважно кто они — сидели бы они просто так в гостинице, обсуждая свои дела, пока вокруг них?

— Я просто говорю, — говорит Виктор, не останавливаясь. — Такие как ты молодые люди думаете ….

Его прервал крик. Люди, которые играли в карты стали обвинять друг друга в жульничестве. Один из них встал и бросил тарелку о стену. Она разлетелась и частички приземлились на пол, довольно близко к Антону и Джаромилу.

— Они будут драться, — говорит Джеймс, быстро вставая.

— Не в моей гостинице, они не посмеют, — говорит Виктор, тоже вставая.

— Я принесу метлу и уберу разбитую тарелку, — вдруг говорю я.

Антон, Джаромил, и их спутники были погружены в разговор, когда я подошла к ним и стала подметать, но их голоса были тихими, и их было невозможно услышать в такой громкой гостинице. Я подвинулась ближе.

— Зачем нам делать это? — говорит один из мужчин.

— А почему нет? Я продам свою душу за те деньги, что предлагает хозяин.

— Ты уже продал свою душу, Джаромил, — говорит третий мужчина, и стол разрывает громкий хохот.

— Нам всем будет нужна помощь в доках в ту ночь. Нам нужно набрать больше людей, — говорит Антон, когда все замолкают. — Если нас будет достаточно, мы закончим работу быстро, прежде, чем нас кто-то сможет остановить. И мы будем также. — он внезапно замолкает.

Я рискую взглянуть на стол и понимаю, что все мужчины смотрят на меня.

— Ты слишком долго подметаешь, — тянет Антон. Он тянет руку и хватает меня: — Слушаешь что-нибудь полезное?

— Что? Нет, — говорю я, осознавая, что мой голос пищит.

Антон прижимает меня ближе и шепчет: — Хочешь знать, что мой отец предлагает мне делать с любопытными девушками?

Я не отвечаю. Мое дыхание становиться прерывистым; мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Убери от нее руки. — Джеймс появляется у стола с решительным видом.

— Неужели ты заставишь меня, Джеймс? — говорит Антон и хватает меня сильнее за руку.

— Если придется, — Джеймс смотрит на него, пока наконец Антон ругается и отпускает мою руку, сажая меня на пол. — Тебе и твоим друзьям лучше уйти, — говорит Джеймс, после того как помогает мне встать.

Антон скалиться. На мгновение я думаю, что он собирается ударить Джеймса. Но вместо этого он допивает эль и сплевывает. — Хорошо. Но скажи своей девушке не лезть не в свое дело.

— Спасибо, — шепчу я Джеймсу после того как все уходят. Я делаю несколько глубоких вдохов, и Джеймс провожает меня обратно к нашему столу, мое сердце все еще дико колотилось, а щеки пылали от того, что меня назвали девушкой Джеймса. Я осматриваю его. Есть ли у него девушка? Если так, то я не видела ее.

— Хорошо уладил, — говорит Виктор Джеймсу, когда мы садимся. А мне он говорит: — Тебе надо быть осторожнее, Вилли. Антон и Джаромил — завсегдатые здесь, и не приносят ничего хорошего.

— Я слышали, как они говорили, — говорю я неуверенно. — Что-то про работу в доках? В ночь маскарада — что-то о том, что Галандрийцам нужна их помощь, — продолжаю я осторожно, так как пытаюсь два дня, укорачивая гласные, чтобы звучать как Кирениец.

Виктор обдумывает это. — Может быть с галандрийской торговлей.

— Ноя я думала, что киренийцы и галанлрийцы не торгуют друг с другом? — говорю я удивленно.

— Не официально, хотя это скоро измениться, с новым мирным договором. Но некоторая нелегальная торговля все еще происходит. Это выгодный бизнес, для тех, кто любит рисковать.

Я киваю и думаю, если лорд Ройс — Хранитель торговли осознает это. Я понемногу расслабляюсь, предполагая, что это имеет смысл; возможно Антон и Джаромил и их компаньоны намерены торговать товарами в ночь маскарада, пока город празднует.

Виктор раздражается от шума в гостинице и возобновляет ранний разговор:

— Принцесса в маске только прибыла в город, а они уже устраивают цирк. Я удивлен, что Галина не учит разуму вас девочки. Иди встречаться с Кирой, если должна. Ты можешь посмотреть, как принцесса появиться на балконе, а потом немедленно назад.

Джеймс смеется: — Виктор, Вилли твоя постоялица, а не твоя… — но прерывается, и бледнеет. — Я имел в виду… — он начал заикаться. — Я только хотел сказать….

— Все хорошо, — сказал Виктор отмахиваясь.

Я смотрю на них, не понимая, что происходит. — Я ценю Вашу заботу, — говорю я Виктору.

Виктор кивает. — Джеймс прав. Я не могу говорить тебе, что ты должна делать. Но… — он многозначительно смотрит на Джеймса, — как твой работодатель, я могу сказать тебе, что я хочу. Если Вилли намерена увидеть принцессу, то ты сопроводишь ее туда и обратно.

Я ожидала, что Джеймс будет возражать, но он наоборот улыбнулся и сказал: — Я хотел бы. Даже очень.

* * *

Снаружи гостиницы, на улицах был праздник и несколько групп людей смеялись и шутили, направляясь к замку. Город пахнет рыбой, и холодный, соленый ветер дует на улицах.

— Что произошло между тобой и Виктором раньше? — я спросила Джеймса, как только мы вышли. — Ты каким-то образом обидел его?

Джеймс перестает улыбаться. — Нет, но я повел себя как дурак. — Он провел рукой по спутанным волосам и продолжил: — Виктор был генералом короля Эзеро, одним из самых свирепых. Истории рассказывают о нем и по сей день. Но около десяти лет назад он возвращался с пограничной стычки и нашел свою жену и четырех дочек мертвыми. Ну знаешь они заболели лихорадкой. Потеря такого рода меняет человека.

Я киваю, хотя я хочу сказать ему, что некоторые люди не так привязаны к своей семье. Некоторые люди выбирают терять своих дочерей.

— И сейчас, когда он видит девушку, которая сама по себе, он пытается ей помочь. В городе теперь у него репутация мягкосердечного человека. Это сводит Галину и некоторых купцов с ума.

Улицы становятся заполненным, когда мы приближаемся к замку. Пока мы пробираемся сквозь толпу, Джеймс кладет свою руку мне на поясницу, и я вздрагиваю.

— Мне так жаль, — говорит он быстро, убирая руку, — я не имел в виду…

— Я знаю, — отвечаю я так же быстро, — я только…

Я останавливаюсь, потому что как же я смогу это объяснить? Не считая, что я всего лишь несколько раз держалась за руки с Патриком, еще я чувствовала руки еще пары людей, которые добровольно касались меня.

Я придумываю, что сказать, что уменьшит неловкость, возникшая между нами, когда Джеймс говорит: — Смотри, сломанная статуя вон там.

Я следую за его взглядом и ахаю. Я предполагаю, что «Сломанная статуя» это гостиница или таверна. Но сейчас я вижу, что Кира говорила буквально.

Стоящая посреди улицы возвышающаяся над прохожими белая статуя моей пра-пра-бабушки Рован, похожая на ту, что стоит в королевском саду опалового дворца. Только эта статуя действительно сломана. Голова королевы Рован лежит на земле перед статуей, как будто кто-то обезглавил ее.

— Вилли? Ты в порядке? — говорит Джеймс.

Я киваю. Я предполагаю, что для всех остальных, сломанная статуя — это просто монумент, или место встреч. Но для меня, это напоминание о давней вражде между Страссбургами и Эндевинами.

— Привет, Вилли! — появляется Кира. Ее глаза останавливаются на Джеймсе. — Вы уже купили свечи?

— Еще нет, — отвечает Джеймс. Он поворачивается ко мне. — Я пойду и возьму нам. — Он показывает на ближайшего продавца и уходит.

— Свечи? Для чего? — спрашиваю я Киру.

— Для того, что осветить ворота замка, конечно, — она хитро усмехается. — Ну, так вы с Джеймсом?

Я моргаю. — Я и Джеймс…что?

Кира закатывает глаза? — Он пришел с тобой сюда и покупает тебе свечи? Ты нравишься ему, Вилли.

— Нет, ты ошибаешься, — говорю я, хотя чувствую, что мои щеки пылают. — Виктор обязал его сопроводить меня. Он сказал, что не хочет, чтобы я гуляла одна.

— Ага, — говорит Кира, улыбаясь. — Я уверена, что Виктор заставил вас держаться за руки.

Джеймс вернулся и мы двинулись. Большая толпа уже собралась перед замком. Джеймс зажег наши свечи от женщины, стоящей рядом, и вскоре улица была озарена светом.

Люди повсюду плакали, моля короля Эзеро позволить им увидеть принцессу в маске.

— Смотри! — закричала Кира. — Двери на балконе открываются!

Несколько стражников, несущих факелы вышли на балкон. Еще мгновение — кажется весь мир затаил дыхание — двери снова открываются, и принцесса в маске — Элара появляется.

Я начинаю задыхаться. Это как смотреть на картинку той девочки, которой я раньше была. Неужели это было всего лишь несколько дней назад? На ней одето золотое платье и одна из новых масок, позолоченная с огненными опалами, которые переливаются прожилками красного, оранжевого и желтого. От факелов сверкают ее драгоценности и закат солнца за замком, окрашивает небо в яркие оттенки оранжевого и розового, на его фоне она действительно кажется неземной.

Вот как это выглядит, думаю я, слушая возбужденные крики людей, окружающих меня. Вот что значит быть по другую сторону балкона.

Мои глаза блуждают перед воротами замка, и тогда я вижу его:

Гарвина.

Он не смотрит на Элару как все остальные; его глаза блуждают над толпой. Теперь, когда я начинаю смотреть, то вижу еще двух других стражников, с которыми путешествовала, хотя и забыла их имена. Гарвин и его люди одели уличную одежду, что кажется странным. Я отчетливо помню, как слышала, что лорд Квинлан говорил, чтобы они оставались в замке служить королю Эзеро, пока он считал это необходимым, а затем немедленно вернуться в Галандрию.

Именно тогда девочка помладше присоединяется к Эларе на балконе.

— Смотри, это принцесса Руби, — говорит Кира.

Она выходит на балкон перед Эларой и начинает посылать воздушные поцелуи, а толпа смеется и аплодирует.

— Кажется, принцесса в маске поладила с королевской семьей, — замечает Кира.

— Очень хорошо, — отвечаю я. Независимо оттого, что сделала или сказала Элара, эти последние несколько дней, кажется, расположили ее к Страссбургам. Она, конечно, не выглядит так, будто просто терпит, что притворяется мной.

Холодок пробегает по моей спине и я вздрагиваю. А что если она не просто притворяется, а ждет, чтобы я вернулась? Я знаю, что она хотела найти новую жизнь. А что если, мое бегство из замка дало ей такую возможность?

Я смотрю на Гарвина. Если я подойду к нему, и объявлю, что я принцесса в маске, поверит ли он мне? Или Элара сказала ему, что она принцесса в маске, а я всего лишь приманка?

Нет, я не могу пока вернуться в замок. Не тогда, когда мне не известны планы Элары. Мне нужно встретиться с ней лицом к лицу.

И встреча произойдет, когда я буду готова. И не минутой раньше.

Элара и принцесса Руби в последний раз машут толпе перед тем как уйти и исчезают внутри замка. Факелоносцы уходят вслед за ними, и толпа начинает рассеиваться. Гарвин отворачивается от замка и уходит по улице.

Потом я смотрю на Джеймса и понимаю, что он смотрит на меня:

— Что ты думаешь о принцессе в маске? — спрашиваю я.

Почему я должен думать о какой-то галандрийской принцессе, когда ты здесь?

Кира, услышав его, незамедлительно говорит: — Увидимся завтра, Вилли, — и многозначительно смотрит на меня, прежде чем уйти.

И тут до меня доходит, что Джеймс хочет быть здесь, хочет быть со мной. Не с принцессой в маске, а со мной. Есть ли кто-то в моей жизни, кто предпочел меня ей? На ум приходит лицо Патрика, но я прогоняю его.

На обратном пути к «Спящему Дракону» Джеймс тянется к моей руке.

И я больше не вздрагиваю.

Глава 38

Элара

Во второй половине дня, после моего появления на балконе, я сидела в кабинете Эзеро одна, одетая в маску и платье, которые Руби и Леандра выбрали для меня, а мои волосы были связаны сзади на голове лентами. Пламя светило и трещало в камине, но меня все еще знобило. Я тяну за маску на лице. Оно было липкое от холодного пота, выступившего на висках.

Ходили слухи, что наследный принц вернулся, и готов встретить свою будущую невесту.

Я подпрыгнула от звука открывающейся двери. Но это был всего лишь слуга, несущий серебряный поднос с чашками и блюдцами.

— Спасибо, — говорю я, как только он ставит поднос на стол и протягивает мне чашку с теплым алым чаем. Он кивает и уходит из комнаты.

Чашка с блюдцем гремят у меня в руках. После нескольких глотков я отставляю чашку, встаю и подхожу к камину, надеясь хоть немного согреться. Я пытаюсь вспомнить, что Арианна говорила о наследном принце…Наглый и вульгарный как грязь, если спросишь меня. Поначалу служил в киринейской армии, пока Эзеро не приказал ему вернуться и выполнять свои королевские обязанности. Как жаль, что его не убили в море…

Двери открылись и вошел Эзеро.

— Принцесса ВильхаминаЭндевин, — говорит он, ухмыляясь. — Могу ли я представить тебе своего сына, Его Королевское Высочество Наследный Принц Стефан Страссбург. — Он отходит, и высокий, мрачный на вид парень заходит в комнату. На этот раз я благодарна, что у меня на лице маска, которая скрывает мое потрясение.

Потому что наследный принц Стефан и есть тот самый оруженосец.

— Вы? Вы принц?

— Я, — говорит он, будучи при этом немного раздраженным. Сегодня он выглядит по-другому. Он сильно отличается от того беззаботного оруженосца, с которым я разговаривала на кухне. Его внешний вид, хотя он и вымыт, и чист с последнего раза, сильно изменен. Совсем нет искорки в глазах, и он даже не подает вида, что ему нравится эта встреча. Он смотрит на меня, изучая, будто я представляю владельца крупного рогатого скота, и он хочет купить козу. И он уже сожалеет о покупке.

— Вы только сегодня прибыли в Коринф? — мой голос звучит обвинительно.

Стефан хмурится.

— Я возвращался несколько дней назад ненадолго, но пришлось снова ухать, чтобы посмотреть как идут дела в селах, так что я решил, что лучше отменить нашу встречу. В любом случае…принцесса Вильхамина, приятно с вами познакомиться, — он слегка опускает голову и останавливается. Кажется, он чего-то ждет.

— Ох, мне тоже приятно с вами познакомиться. — На секунду, странный взгляд появляется у него на лице, и я гадаю, узнал ли он меня, или я не соблюла какую-то королевскую формальность. Но потом этот взгляд пропадает, и снова появляется то угрюмое смирение.

— Ну я пожалуй оставлю вас, чтобы вы лучше узнали друг друга, — говорит Эзеро, все еще ухмыляясь. — Сегодня вечером вы оба будете участвовать в церемонии помолвки. А с завтрашнего дня вы будете вместе завтракать. Вы будете проводить много времени вместе. — При этом он шагнул в сторону и вышел из комнаты.

Я и Стефан сели. Его длинные ноги утыкаются в маленький столик, который стоит перед нами. Он зажат в маленьком стульчике. Он наливает себе чашку алого чая и нетерпеливо смотрит в окно, барабаня пальцами по подлокотнику.

Я не перестаю чувствовать себя ущемленной из-за его поведения. Может быть и на мне надета маска, но неужели он не узнает меня?

Он вздыхает и скрещивает ноги, как будто само нахождение со мной в одной комнате для него пытки.

— Ты не хочешь быть здесь? — спрашиваю я.

Он отворачивается от окна.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты выглядишь, как будто проглотил гнилой инжир, — выпаливаю я, прежде чем напоминаю себе, что я должна быть Вилхой. — Я имею в виду…ты не поклонник чая? — продолжаю я, смягчая голос. — Или тебе просто не нравится компания?

— Чай в порядке, — отвечает он, — и ты очень наблюдательна. Тем не менее, я в невыгодном положении, ведь так? Ты видишь все эмоции, что отражаются на моем лице, а о тебе я сказать ничего не могу. — Он наклоняется вперед и произносит: —Сними свою маску.

Я колеблюсь, обдумывая это. Какой вред принесет то, что я покажу ему свою лицо? Я могу лишь сказать, что была в поиске небольшого приключения пару дней назад и мы могли бы над этим посмеяться. Если Вилха выйдет за него замуж, ему придется увидеть ее лицо… не так ли?

Но я не могу вынести то, как он говорит со мной, так будто я уже принадлежу ему— то есть Вилха принадлежит.

— Я вполне уверена, — говорю я холодно, — что твой отец предпочел, чтобы маска была на мне.

— И я вполне уверен, что в течении года ты станешь моей женой. Сними маску. Если мы поженимся, я хочу знать, что получу.

— Правда? — говорю я, повышая голос. — Хорошо, видимо я получу принца, который ведет себя как маленький ребенок.

— Наша женитьба устроена исключительно для блага других. Поведение к этому не относится. И я еще раз повторяю, сними свою маску.

— Нет.

— И почему нет?

— Потому что мы встретились пять минут назад, а ты уже приказываешь мне. Я напомню тебе, что этот мирный договор между нашими королевствами дает тебе жену, человека, а не кусок собственности.

Он откидывается в кресле, смотря на меня. — Советник моего отца сказал, что с тобой будет сложно, бесстрашная принцесса. Что ты скрываешь под маской, боишься своей собственной тени…

— Я ничего не боюсь. — Осторожно, напоминаю я себе. Он говорит с Вилхой. А не с тобой.

— Ничего не боишься? — иронизирует он. — Тогда докажи это. Сними свою маску. Я уверен, что ты не любишь прятаться?

В этот момент, я больше ничего не хочу. Где тот добрый оруженосец, который был заинтересован моими историями? Он исчез, оставив вместо себя грубого принца.

А когда я не отвечаю, он говорит: — Я не выбирал тебя, ты знаешь. Мои отец и его советники дали мне понять, что ты мой единственный выбор. Они сказали, чтобы сохранить мир, союз должен быть сделан с Галандрией.

— А твой отец намерен поддерживать союз? — говорю я осторожно, думая о закрытой двери. Я хорошо слышала советников Эзеро, которые обсуждали какие-то планы. И с тех пор, мой желудок был скручен одной мыслью: Что если комната за закрытой дверью полна именно тем, чего ожидал лорд Квинлан, доказательств того, что король Эзеро все еще планирует атаковать Галандрию?

Стефан сузил глаза.

— Я уверен, что он намерен сохранять союз столько, сколько это намерен делать твой отец. — Он вздыхает. — Но ты должна знать, как все будет. Король выдаст указ, и уровень жизни повысится и упадет соответственно, и небольшие мысли к личным мыслям и надеждам, которые были изменены или погашены в результате. Конечно, ты можешь понять это.

Я понимаю, во всех смыслах. Но я не знаю, что сказать. — Я …устала, — говорю я. — Я бы хотела допить чай в тишине. И я не сниму эту маску.

Он смотрит на меня еще минуту, будто он разочарован, перед тем, как кивнуть и сказать: — Мы будем пить еще много чая вместе, — и он встал и направился к двери. — Всю нашу жизнь, к сожалению.

Когда я уверена, что он ушел, я иду так быстро как могу обратно в комнату, стараясь не привлекать любопытные взгляды слуг. Как только моя дверь плотно закрыта за мной, я снимаю маску Вилхи и делаю несколько больших вздохов.

Наконец я начала видеть свою ситуацию. Я не принцесса и никогда ей не буду. И я уже не уверена, что Вилха вернется в замок. Если я останусь здесь, то на моей шее скорее всего затянется киринейская петля. Я подожду до ночи, а когда все лягут спать, тогда я уйду. Я сделала все, что смогла для Эндевинов, гораздо больше, чем они делали для меня. Позволю Страссбургам и остальному миру считать, что принцесса в маске исчезла, так как они хотели.

Я отказываюсь жертвовать своей жизнью ради сестры, которую никогда не знала.

Глава 39

Вилха

Всю мою жизнь я полагала, что Опаловый дворец мой дом. Пока я смотрела как люди в «Спящем Драконе» танцевали и хлопали, в то время как несколько человек около камина играли на лютне, я думала не ошибалась ли я все эти годы.

Джеймс подошел к столу, где я и Кира сидели:

— Не хотите ли потанцевать?

Я начала протестовать, но Кира сказала:

— Она с удовольствием, — и начала подталкивать меня локтем, пока я не встала.

— Я не очень хороший танцор. — И это только половина правды. Я хороший танцор, когда танцую вальс или другой официальный танец. Но случайные движения и кружения, которые, похоже, предпочитают киринейские горожане, мне были абсолютно чужды.

— Ничего страшного, говорит он, ухмыляясь, — я тоже.

Он ведет меня на танцпол. Он кружит меня в одну сторону, потом в другую, и я пытаюсь идти с ним в одну ногу. Он гораздо лучший танцор, чем он говорил. Начинается другая песня, а мы все продолжаем. Пот выступает на моих висках, и сердце бьется в такт музыке. Мы кружимся, хлопаем; все быстрее и быстрее, пока моя голова не кружится от смеха.

И пока я смотрю на улыбающееся лицо Джеймса, то понимаю это то, чего я ждала, все эти темные ночи, когда я смотрела в зеркало, гадая, что со мной не так. Это та вещь, которую человек желает больше, чем драгоценности и золото.

Это — свобода.

Я одна в чужом городе. Нет королевских секретарей, которые управляли каждым моим словом. Нет королей, чтобы вершить мою судьбу. Впервые в моей жизни, я хозяин своей судьбы.

— Ты свободна, чтобы прогуляться со мной позже? — говорит Джеймс, задыхаясь, когда заканчивается песня.

— Да, я свободна, — отвечаю я.

Это были самые правдивые, самые красивые слова, которые я когда-либо говорила.

— У меня есть еще пара заказов, которые нужно выполнить, — говорит Джеймс, пока мы возвращаемся к бару, но потом я уверен, что Виктор позволит мне улизнуть на время, чтобы подышать воздухом? Как тебе? — я киваю, и он мне подает руку. — Давай. Почему бы тебе не помочь мне, работа пойдет гораздо быстрее.

Он наполняет несколько кубков эля и ставит их на поднос. — Можешь поднять это наверх в комнату в конце коридора? Там компания купцов, и они останутся на ночь.

Я беру поднос и медленно иду наверх, кубки опасно шатались. Когда я дошла до конца коридора, то услышала голос за дверью:

— Немного удачи, не так ли? Начали гнаться от замка. Это дало мне больше времени.

— Сколько людей вы наняли?

Я замерла, потому что узнала голос.

Он принадлежал Гарвину.

— Более чем достаточно. Что ты думаешь Антон?

Я практически роняю поднос, когда слышу ответ Антона — Да, мы будем готовы. Но Моран говорил, здесь есть девушка, которую вы ищите. Кто она?

— Галандрийку, и вы не должны беспокоиться об этом, — отрезает Гарвин.

При этом у меня перехватывает дыхание, и я вцепляюсь в поднос, чтобы остановить дрожь. Тихонько я прижимаю ухо к двери.

— У нее находятся опалы, которые она украла, — говорит Моран. — Интересно, сколько они стоят.

Мои глаза устремляются вниз по коридору, где находится моя комната, там, где спрятаны опалы, под кроватью.

— Забудь о драгоценностях, — говорит Гарвин. — У нас свой приказ. — Он понижает голос так, что я не слышу, что он говорит, и я прислоняюсь к стене, чтобы не упасть.

Я не понимаю все, что услышала, но если Моран тот, кого наняли киринейцы, возможно я ошибалась все это время. Возможно, Антон и Джаромил не имеют ничего общего с незаконной торговлей вообще. Неужели Моран нанял их, чтобы найти меня?

В любом случае, если они знают об украденных опалах, то это только потому, что Элара сказала им. И это то, что происходит в замке? В то время как Страссбурги выставляли напоказ Элару на балконе, притворяющуюся мной, король Эзеро и принц Стефан тихо приказали своим стражникам нанять людей, поручив им прочесать город и привести меня обратно к маскараду, как своенравного ребенка, который не хотел идти на собственный праздник?

И как только меня приведут обратно в замок, увижу ли я принца, который будет рад увидеть меня в целости и сохранности? Или он будет в ярости от того, что его будущая невеста посмела сбежать от него?

Я тихо наклоняюсь и ставлю поднос около двери. Иду к своей комнате, разрываясь между тем, что заберу свою сумку и буду обнаружена Гарвином, и тем, что запрусь в комнате и буду прятаться там весь остаток ночи.

— Вилли? — Джеймс появляется рядом. Он хмурится и касается моей щеки. — Ты бледна. Возможно нам не стоит сегодня гулять?

Я прислоняюсь к стене.

— Ты мне нравишься, Джеймс. — Я не уверена прощание ли это. Я ни в чем не уверена сейчас.

— Ты мне тоже очень нравишься, Вилли, — он берет меня за руку. — Если честно, совсем немного, он наклоняется вперед, пока лишь несколько дюймов не отделяют нас.

В конце коридора открывается дверь, и Гарвин, Моран и Антон выходят из комнаты. И когда они проходят мимо нас, Джеймс целует меня, и я слышу, как Гарвин шепчет:

— Кто эта девушка?

— Любопытная подруга бармена, — отвечает Антон. — И киринейка, если тебе это интересно.

Они начали спускаться по лестнице, и к тому времени как Джеймс и я прервались, я прислонилась к двери, радуясь тому, что они видели лишь киринейскую пару, которая захотела уединиться.

Позволила ли я Джеймсу поцеловать меня, потому что я хотела, чтобы он это сделал, или за тем, чтобы Гарвин не нашел меня, я не спрашивала себя.

Глава 40

Элара

После того как я снова выходила на балкон, я видела Стефана лишь мельком. Мы посетили странный обряд помолвки перед Эзеро и его советниками, где Стефан одел мне на запястье широкий браслет, сделанный из жемчуга и рубинов.

— Он очень милый, — говорю я тихо.

— Ты так думаешь? — шепчет он. — Я думаю, он довольно страшный. Он принадлежал моей тете Райане. Она тоже боялась всего и была странная, — говорит он, и я борюсь с тем, чтобы не сорвать браслет и не бросить в него.

Был небольшой ужин в честь помолвки и вновь прибывшими дворянами. После того как я улыбалась достаточно долго, говорю Стефану и Эзеро, что хотела бы уйти. Эзеро желает мне спокойной ночи и напоминает, что Стефан и я завтра вместе завтракаем.

— Что ты думаешь о моей сыне? — спрашивает он с надеждой.

— Я не думаю, что есть слова, которые могут описать мои чувства к нему, — говорю я самым милым тоном.

После того как я остаюсь в своей комнате, я отказываюсь от помощи Милли в переодевании; одеваю одежду прислуги и наполняю сумку драгоценностями, которые сняла с платьев Вилхи. Я оставляю ее маску на стуле, так как ее будет трудно продать. Я практически снимаю браслет и тоже оставляю его, но решаю оставить его. Если Стефан так мало ценит браслет, то я продам его в самую первую очередь, как только будет возможность. После того как сумка была наполнена доверху, я убираю ее, затем вытаскиваю ленты из волос, сажусь в кресло, чтобы погреться перед камином.

И я жду.

Намного позже, когда огонь уже погас, я беру свечу со стола и нажимаю пальцем спрятанный опал. Дверь отъезжает, открывая проход, и я вхожу в темный туннель. Сегодня вечером я пройду весь этот путь, который уведет меня подальше от этого замка. Но я не решаюсь. Когда я достигаю места, до которого дошла в прошлый раз, дверь с ручкой в виде горгульи манит меня.

Чем это может повредить, если я просто открою дверь? А если там есть ценная информация, может я смогу использовать это как преимущество. Я слышу голос Гордона в моей голове, который предупреждает меня быть осторожнее и не искать неприятностей. Быстро выбраться из замка и бежать. Но чтобы ни было за той запертой дверью, это что-то, что Страссбурги точно не хотят показывать мне. Так сильно, что они не позволяют мне пройти вниз по тому коридору, с дня чаепития с Женевьевой.

И это более чем что-то еще убеждает меня в том, что я должна попробовать открыть ее.

Коридор замка пуст, и я моя рука лежит на дверной ручке в форме горгульи, когда слышу приглушенные шаги за собой, и голос, который я знаю очень хорошо. — Что-то ищешь?

Да ты должно быть шутишь надо мной. Я делаю милейшую улыбку и оборачиваюсь. Стефан смотрит на меня со смесью радости и раздражения. Потрясающие изменения, я думаю, относительно того как он сердито смотрел на меня ранее.

— Просто иду на кухню за едой, — говорю я, пытаясь поменять голос, чтобы он не узнал меня. Я стараюсь не делать реверанс, чтобы не дать понять ему, что я знаю, что он наследный принц. — Повар снова готовил морские продукты, и я не смогла их есть.

— И поэтому требуется быть в этом коридоре? — он делает шаг вперед. — Любопытно, что я снова нахожу тебя напротив этой комнаты. Ты знаешь, что тебе запрещено входить в эту комнату.

— Любопытно, точно! Я не смогла удержаться! Ненавижу, когда другие люди хранят секреты. Так хочу зайти туда, — я кладу руки на грудь, будто очень заинтересована, — и я думала, что могу рассказать сплетни своей миледи.

И я тут же понимаю свою ошибку. Как только рука ложиться мне на грудь, жемчужно-рубиновый браслет начинает сверкать при свечах.

Взгляд Стефана, полный шока, падает на браслет, а потом его сменяет ярость. — Это всегда была ты, — говорит он.

— Я… я боюсь, что не понимаю о чем ты.

— Действительно? — его голос капает словно яд. — Или сейчас ты мне скажешь, что украла браслет у принцессы?

— Я ничего не крала, — говорю я, понимая, что последний шанс сбежать из замка провалился. — Я увидела, как браслет лежал на полу и я подняла его. Я хотела отдать его обратно, правда.

— Каждое слово, что ты произносишь — ложь, — он практически выплевывает слова.

— Я не понимаю о чем ты.

— Я уверен, что это так. Давай пойдем в комнату к принцессе в маске, и тогда ты скажешь ей все сама… Ты не готова идти как я посмотрю. Почему же? Потому что мы оба знаем, что комната будет пустой?

— Стефан, я могу объяснить, — говорю я, сбросив свой притворный голос. — Мне жаль, я просто…

— Тебе жаль? За что? За то, что ты лгунья и предатель? Твоя игра потерянной служанка была довольно убедительна той ночью. Да так, что я действительно думал… что говорить, я поверил этому полностью.

— Стефан, мне так жаль. И честно…

— Честно? — он издевается. — Ты знаешь это слово? Ты стоишь здесь, перед дверью, к которой запретили подходить, одетая в дорожную одежду. — Он хватает меня за руку, и я вижу ярость в его глазах. — С кем ты собиралась встретиться?

— Что? Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь…

— После того как ты бы получила информацию, которая находится, как ты думаешь, находится в этой комнате, что ты собиралась делать? Заплатить кому-нибудь, чтобы передать ее твоему королю отцу? Или ты собиралась бежать обратно в Галандрию? Собирались ли Эндевины соблюдать мирный договор, или ты только сейчас решила, что я тебе не подхожу?

— Пожалуйста, Стефан, я…

— Сейчас я покажу тебе. — Он поворачивает ключ, и открывает дверь. Затем он вырывает его и затаскивает меня вовнутрь.

Комната странно пуста, а по середине стоит только один деревянный стол. Стефан дергает меня вперед. — Если тебе так любопытно, смотри сама.

По столу разбросаны большие куски пергамента. Я смотрю на них, пытаясь понять, что за эскизы я вижу. Они похожи на план какого-то здания.

Я смотрю.

— Я не понимаю.

Стефан не смотрит на меня. Он смотрит на стол, кажется, он успокоился. — Мы с отцом тайно встречались с нашими каменщиками. Мы разбили место для нового замка — нового дворца. Конечно, прошло бы несколько лет, прежде чем он был бы закончен. И однажды, — он ухмыляется, — однажды ты и я жили бы там как муж и жена. Мой отец давно хотел построить дворец в сельской местности, чтобы показать киринейцам растущую силу, — его голос становится тише, пока не переходит на шепот. — Мы знали, что после того как ты так долго жила в опаловом дворце, наш дворец покажется тебе песчаным и бедным. — Он провел рукой сквозь волосы, а глаза его казались уставшими. — Мы хотели удивить тебя нашими планами на маскараде. Поэтому мы пытались сохранить это в секрете, пряча все в северном крыле.

Он смотрит с грустью на планы, а я пытаюсь отказаться от претензий и сказать ему, что этот «песчаный и бедный» замок величайшее место, которое я когда-либо видела. И он конечно лучше, чем опаловый дворец, где меня держали, как кусок собственности Эндевинов.

Прежде чем я могу говорить, он сжимает мою руку. — Теперь ты видела его. — Он толкает меня к двери.

— Стефан я…

— Хватит! Или я позову стражу и скажу им, что ты предатель. — Он тянет меня за собой по коридору и ругается, когда обнаруживает, что стражники перед моей дверью спят. — Встать! — крикнул он. — Моя семья платит вам не за сон. — Они просыпаются и встают на ноги, извиняясь, пока Стефан запихивает меня вовнутрь и закрывает дверь за нами.

Он входит в комнату и бледнеет, когда видит маску, лежащую на кресле. Он берет ее и смотрит, будто очарован.

— И думаю, — бормочет он мягко, — я верил слухам. Я думал, что маска была потому, что ты слишком страшная, чтобы смотреть на тебя… но зачем тогда? — Он смотрит на маску еще секунду перед тем, как отдать ее мне. — Носи ее все время. Я больше не желаю видеть твое лицо никогда.

Глава 41

Элара

На следующее утро, после того как Милли проводила меня в маленькую столовую рядом с кухней, повар накрыл стол на меня одну. — Наследный принц передает наилучшие пожелания, и просил передать вам, что не сможет присоединиться к Вам этим утром. Несмотря на это он надеется, что Вам понравится завтрак.

Она поднимает крышку, а на тарелке горкой лежат глаза тунца.

— Его Величество сказал нам, что это Ваше любимое киринейское блюдо и что Вы бы хотели его на завтрак постоянно. Поэтому мы сделали больше чем в одной порции.

Я смотрю на ее лицо, полное надежды. — Спасибо, — говорю я. — Пожалуйста убедитесь, что в моих силах передать благодарность наследному принцу и сказать ему, что его, хм, доброту не легко забыть.

Я беру вилку и вставляю в глаз тунца, хотя представляю, что это я протыкаю глаз Стефана. Я кусаю его и откладываю вилку. — Очень вкусно, — говорю я, игнорируя протесты моего желудка.

Слуга заходит в комнату. — Ваше Величество, его Высочество король просил сообщить Вам, что советники Вашего отца прибыли и хотят видеть Вас. Король Эзеро ждет с ними в большом зале.

Он кланяется и выходит из комнаты, а я извиняюсь перед поваром, что не могу закончить трапезу.

— Конечно, принцесса. Не переживайте, завтра утром у Вас будет новая тарелка деликатеса, — обещает она.

По пути в большой зал, мысли в моей голове путаются. Я забыла, что Хранители должны приехать в Коринф сегодня. Сейчас они уже слышали о пропавшей горничной. Если я должна «доказать свою преданность» выдавая себя за Вилху то, что они скажут, если я признаюсь им, что я не Вилха, а Элара? Поверят ли они, что робкая Вилха, которая боялась своей собственной тени, действительно набралась смелости, чтобы самой сбежать из замка? Или они поверят, что я угроза, которой они меня всегда представляли? Еще одна Айслинн Эндевин, которая хочет навредить своей сестре, что обрести свой конец?

В большом зале на троне сидели Эзеро и Женевьева. Стефан стоял рядом со своей матерью. Лорд Квинлан и лорд Ройс стоят перед ними и кланяются, когда я захожу.

Лорд Квинлан шагает вперед. На нем одеты еще больше колец и ожерелий, чем у всех Страссбургов. — О, принцесса Вильхамина, как прекрасно наконец увидеть Вас снова. Я только что говорил королю Эзеро, какая это милая маленькая комната. — И он жестом показал на большой зал.

Рядом с лордом Квинланом стоит лорд Ройс, его лицо обветрено, и он будто пытается не закатить глаза. Эзеро покраснел, а Стефан смотрит на лорда Квинлана с открытой враждебностью. Тем не менее лорд Квинлан, которого, казалось, не волновало, какой эффект его слова произвели на гостей, продолжал: — Я всегда думал, что галандрийцы, такие изысканные, слишком богаты, когда доходит до дизайна дворца.

— Изысканность — это способ описать это, — заговорил лорд Ройс. — Раздражительно безвкусный будет другим. — Лицо лорда Ройса бесстрастно как никогда, когда он оборачивается, чтобы посмотреть на меня. Я не могу ничем помочь, но думаю, что он посылает мне сообщение: Исправь это.

— Я склонна согласиться с лордом Ройсом, — говорю я быстро. — Я нахожу, что этот зал один из самых элегантных, которых я когда-либо видела, хотя конечно не к чему придраться, лорд Квинлан, но я верю, что только те, у кого безупречный вкус могут распознать это. — Я отворачиваюсь от лорда Квинлана, и хотя я никогда так не делала раньше, припадаю на колени перед Эзеро: — Вы посылали за мной, Ваше Высочество?

Езеро и Женевьева сияют, глядя на меня, и даже Стефан ухмыляется.

— Принцесса Вильхамина, пожалуйста встань, — говорит Эзеро, его глаза сверкают. — Действительно, ваше присутствие радует всех нас. Мне жаль, что я прервал ваш завтрак и не пустил к вам Стефана, но…

— Как прошел ваш завтрак? — Стефан прервал его, показывая каждый из своих белых зубов.

— Остро, — отвечаю я. — И чудесно тихо.

— Хорошо, — продолжил Эзеро, смотря на нас со Стефаном с недоумением, — в любом случае королева, наследный принц и я имели… эм, удовольствие познакомиться с советниками твоего отца и у них для тебя отличные новости.

Лорд Квинлан кивнул и шагнул вперед. — Я рад доложить вам, что ваш отец идет на поправку. Его врач надеется, что он скоро станет как раньше.

— Это отличные новости для всех нас, — говорю я скромно, хотя я очень хочу спросить лорда Квинлана почему, если король якобы чувствует себя лучше, он не написал мне как обещал?

Затем открылись двери, и лорд Мерсендер и сэр Рейнхольд вошли. Еще мгновение, и я жалею о своей дерзости. Из всех, лорд Мерсендер — единственный человек знает обеих — и меня, и Вилху — и скорее всего обнаружит, что я не Вилха.

Лорд Мерсендер поклонился. — Ваше Величество. Приятно видеть вас снова. — Он смотрит на меня ясными глазами. Но это не взгляд полный восхищения.

Это взгляд полный нескрываемой тоски.

Дрожь пробегает по мне, и я подтягиваю маску. Арианна упоминала, как хорошо лорд Мерсендер обходился с Вилхой. Как отец, кажется. Но нет ничего родительского во взгляде, которым он смотрит на меня сейчас, и я гадаю, не ошибалась ли Вилха насчет его намерений все эти годы.

Может быть, я не одна кто заметила это, потому что как только лорд Мерсендер сказал: — Принцесса, мне интересно, могу ли я поговорить с вами наедине… — Стефан вышел вперед и прервал нас, — Отец, ты не сказал, что когда сэр Рейнхольд закончит осмотр последнего платежа опалов Галандрии, ты хотел, чтобы лорд Мерсендер встретился с нашими советниками для обсуждения прав на добычу?

— Да, я говорил, — Эзеро кивнул. — Они уже ждут пока мы договорим. Сэр Рейнхольд, вы покажите лорду Мерсендеру куда идти?

Лорд Мерсендер выглядит, будто готов спорить, но потом кивает и уходит за сэром Рейнхольдом. — В другой раз, — говорит он, проходя мимо меня. Я киваю, стараясь держать глаза опушенными, а рот закрытым.

Когда я смотрю назад на помост мои глаза встречаются со Стефаном, мы смотрим друг на друга. Он кажется обеспокоен, смотря на меня и удаляющуюся фигуру лорда Мерсендора. Я слегка киваю и надеюсь, что за моей маской, он видит мою благодарность.

Эзеро встает. — Если вы извините меня, у меня есть дела, которые мне нужно решить. — Он поворачивается к лорду Квинлану и лорду Ройсу. — Для вас приготовили комнаты, и вам покажут как до них добраться. — Он кивает, давая понять что мы свободны.

После того как двери большого зала закрываются за нами, лорд Квинлан улыбается и смотрит на меня испытующе.

— Вилха? — догадывается он.

Я смотрю на него и решаю, что не откажусь от шарады. У меня нет ничего ценного, чтобы предложить ему, нет информации, которая пригодится. Насколько я могу судить, Эзеро намерен соблюсти все части мирного договора, и эти новости могут не понравиться, ведь лорд Квинлан может быть слишком нетерпеливым, чтобы разрушить мирный договор.

— Да, лорд Квинлан?

Он ухмыльнулся.

— Там на секунду я думал… что ты… казалось, поладила с этими киринейцами?

Я отвожу глаза и смягчаю голос.

— Отец сказал, что это мой долг относиться к ним как к семье.

— Да, конечно. Твой отец прав, как всегда. — Он делает уверенный вдох; очевидно он решил, что я — это Вилха. — Эзеро рассказал мне о несчастном случае со стражей. По правде говоря, я шокирован поведением Морана. Мне также сказали, что ваша горничная сбежала. — Он осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что слуги не слушают нас. — Скажи мне правду: что случилось?

Я держу глаза опущенными.

— Элара украла драгоценности у меня и убежала при первой же возможности. Я не имею ни малейшего представления о ее местонахождении.

Он кивнул.

— Этого я и ожидал. — Он нахмурил лоб. — И это проблема.

Ты мне это говоришь.

— К сожалению, да.

Лорд Квинлан тяжело вздыхает. — Очень жаль, что твоя сестра не стала такой как ты, Вилха.

При этом я с держиваю смешок. Лорд Квинлн хочет, чтобы я была как Вилха? То есть более легко контролируемая, вот что он имеет в виду.

В первый раз я спрашиваю себя, которая из девочек получила лучшую сделку шестнадцать лет назад. Я получила Огденов, а Вилха получила маску. Но еще у меня был Гордон. Был ли у Вилхи кто-то вообще?

— Эзеро не слышал ничего от Гарвина, но я пошлю больше людей обыскивать город и посмотрим сможем ли мы найти ее, — говорит лорд Квинлан.

— Найти ее, зачем? — спрашиваю я. — Она сопровождала меня сюда, и понятно, что Страссбурги не намерены навредить мне. Она завершила свои обязанности и решила начать жизнь где-то в другом месте, а не возвращение в Галандрию. — Я делаю свой голос мягче. Я не стараюсь перечить ему; я вежливая принцесса, которая вежливо наводит справку.

Вот о чем я подумала: если я сказала спасибо, но не буду принимать предложение галандрийцев о новой жизни в Аллегрии, что они сделают? Позволят ли они мне найти новую жизнь где-то еще?

— Твой отец приказал мне привезти ее обратно в опаловый дворец, — ответил он. — Это его решение относительно нее.

Так я и думала. И если Феннрик и Хранители однажды решили сослать меня в изоляцию — при моем единственном преступлении в том, что я была близнецом Вилхи — какую новую жизнь выберут они для меня сейчас, когда они все еще подозревают, что я могу претендовать на опаловую корону?

Нет, Галандрия для меня не безопасна, и не будет никогда.

— Как вы прикажите, — говорю я мило.

Лорд Квинлан извинился и повернулся, чтобы уйти к моим покоям.

— И есть кое-что еще.

Я слегка подпрыгнула от звука голоса лорда Ройса. Я практически забыла о нем.

— Да? — беспокойство пронзило мой живот. Его ледяные голубые глаза следили, тем же бесстрастным взглядом, каким он смотрел на Эзеро и Женевьеву.

— Твой отец поручил мастеру Велкину создать еще одно из своих творений, чтобы поздравить тебя с помолвкой. Он знает, как ты любишь его работу. Лорд Квинлан и я привезли ее сюда, в Коринф.

Мастер Велкин? Творения? Имя звучит очень знакомо, но я не могу вспомнить его. Лорд Ройс пристально смотрел на меня, мышцы около челюсти ходили в разные стороны. Он хотел так убедиться Вилха ли я? Возможно ли, что он меня испытывает?

Я делаю реверанс. — Если вы будете писать моему королю отцу, пожалуйста передайте ему, что я рада его подаркам.

Я прошу простить меня тогда, и говорю ему, что я должна вернуться к себе в покои. Я не знаю, просто ли лорд Ройс доставляет сообщение своего короля или делает что-то совсем другое. Но я решаю, что лучшее, что я могу сделать — это избегать Хранителей как можно дольше до маскарада.

Глава 42

Вилха

Может быть Гарвин искал меня, но я не готова, чтобы меня нашли. Если чему я и научилась в опаловом дворце, то это тому, чтобы связать себя с жизнью, которую живут за стенами. Стены моей комнаты в «спящем драконе» могут быть менее величественны, чем мои покои в опаловом дворце, но тем не менее они служат моей цели.

— Ты уверена, что не хочешь пойти к замку сегодня? — говорит Кира пока мы подходим к швейной мастерской.

Я киваю. — И к тому же, — я показываю на сумку, которую несу, — я сказала Галине, что закончу это платье сегодня дома.

— Ох, ну давай, Вилха. Ты шьешь для Галины последние несколько ночей. Не справедливо, что она дает столько работы. — Она смотрит через плечо, чтобы удостовериться, что Галина, которая все еще в задней комнате, не слышит нас.

— Я сама вызвалась помочь. Я остановлюсь как только закончится бал-маскарад.

После того как я выхожу из мастерской, я спешу по улице. Как только я прихожу в «спящий дракон», я нахожу Виктора и спрашиваю его, как делаю это несколько ночей подряд, может ли он принести ужин ко мне в комнату. Потом я поднимаюсь по лестнице и закрываю за собой дверь. Я ставлю сумку на кровать и подхожу к окну. В здании напротив, женщина выглядывает из окна и забирает постиранные вещи с сушки. Я отклоняясь и смотрю вниз на улицу. Много киренейцев, большинство из них несет свечи, идут на запад в сторону замка.

Гарвин и Моран покинули «спящего дракона» на следующую ночь после того как я слышала их разговор, по видимому чтобы попробовать другие гостиницы. Но с тех пор я подпрыгиваю от звона колокольчика в швейной мастерской, наверное Гарвин нашел меня, и он наконец понял, что я не просто «надоедливая девушка бармена». Мою шею покалывало ощущение будто кто-то следит за мной. И каждый раз я оборачивались, чтобы просто понять, что там никого нет.

Гарвин не видел меня, но я видела его. Два дня назад, из окна магазина одежды я видела как он прогуливался по улице, разглядывая прохожих.

И он не единственный галандриец, которого я видела. В самом деле, я уверена, что вчера из окна видела одного из людей лорда Квинлана и гадала приехали ли галандрийцы в Коринф. И сегодня я получила свой ответ, когда утром увидела лорда Ройса, гуляющего вдоль доков с сэром Рейнхольдом. Они тоже ищут меня? Я думаю, что если видела лорда Мерсендера на улице, то обязательно бы сказала ему, что я здесь, и он подсказал бы как сделать все правильно. Но о лорде Ройсе я не знаю ничего, так что осталась в швейном магазине.

В дверь постучали, но когда я открываю ее, на пороге стоит не Виктор, а Джеймс, держа тарелку, заваленную моллюсками. Он ставит поднос на стол и закрывает за собой дверь.

— Я не должен был целовать тебя, мне жаль, — выпаливает он прежде, чем я успеваю что-то сказать.

— На самом деле все было прекрасно, — мой голос звучит неубедительно даже для меня.

— Не правда. Ты избегаешь меня всю неделю.

— Нет.

— Ты рано ушла от Галины, и все время остаешься здесь. А потом когда ты возвращаешься, то проводишь все время в номере, вышивая.

— Я не избегаю тебя, — настаиваю я. — Маскарад вот-вот наступит. И нам едва хватает времени, чтобы выполнить все заказы, а их становится больше с каждым днем.

— Тогда зачем ты просишь Виктора приносит тебе еду в номер, когда можешь попросить об этом меня? Ты избегаешь меня.

— Да, — признаюсь я. — Может быть я немного избегаю тебя.

— Я так и знал, — он проводит рукой по волосам. — Я не должен был целовать тебя. Я дурак.

— Нет, — уверяю я. — Это только…. Я раньше никогда не целовалась.

Я представляла свой поцелую тысячи раз, но с Патриком. Тем не менее, окруженная всеми этими стражниками, это все фантазии на которые я рассчитывала. С Джеймсом все было так просто. В одну минуту я разрывалась между тем, чтобы признаться Гарвину, а в следующую губы Джеймса прижимались к моим.

Джеймс бросает проклятия. — Мне так жаль. Я был импульсивен и я… — он вздыхает. — И я хотел сделать это правильно. Виктор сказал, что у меня завтра выходной. Хотела бы ты пойти со мной на пикник?

Это так просто, мальчик приглашает девочку разделить трапезу. И любая примет это с радостью. Любая кроме меня.

— Извини, Джеймс. С приближающимся маскарадом я не могу.

Он кивает, но разочарование выгравировано на его лице. — Ну, попробовать стоило, я думаю, — говорит он и пятится к двери. — Мне правда жаль, Вилли.

— Нет, Джеймс, нет необходимости… — я начинаю, но он закрывает за собой дверь.

Я снова запираю дверь и подхожу к столу, но не могу заставить себя есть. Я встаю и распахиваю окно, и соленый ветер влетает в комнату. Светящиеся фонарики висят на крыше и развеваются будто спирали.

Внизу все кажется хорошо проводят время. Тем не менее, я нахожусь здесь, скрываясь, такая же полная страха, как в те годы, что провела в опаловом дворце.

Я открываю дверь и выхожу из комнаты. Внизу Джеймс наполняет несколько кружек элем. Когда он видит меня, то улыбается мне с надеждой.

— Я надеюсь, что ты изменила свое мнение?

— Да, — отвечаю я. — Я отела бы пойти с тобой на пикник.

Я отказываюсь полагать, что Гарвин или любой из них найдет меня, и я предложу им себя. Но я больше не буду прятаться. Если они ищут меня, то пусть приходят.

А пока я намерена наслаждаться последними днями свободы.

Глава 43

Элара

Если я проведу еще один день в этом замке, то сойду с ума. Когда в последний раз я выходила на улицу дышать свежим воздухом, кроме как во время выхода на балкон? Пока Милли крепит ленты в моих волосах, я изо всех сил тяну за маску, которая надета на мне. Когда в последний раз я говорила с кем-нибудь, чтобы на мне не была надета эта жуткая вещь? Я думала о ночи, когда ужинала с оруженосцем — со Стефаном. Я бы не призналась в этом никому, но я скучаю по этому оруженосцу. Это слишком плохо, правда, потому что он мне понравился. Стефан, с другой стороны, может идти на все четыре стороны.

— Милли, если бы я захотела взять карету, чтобы поехать в город, что нужно мне для этого сделать?

— Я не уверена, Ваше Высочество, — Милли зевает, пока суетится над моими волосами. — Думаю Вам лучше поговорить с королем.

По приказу Стефана Милли переехала в мои покои, и мы обе знаем, что это для того, чтобы следить за мной. — Ваше Высочество, — сказала она в первую ночь, — крон принц уволит меня, если я буду плохо делать свою работу.

Я посмотрела на ее раздраженный взгляд и вспомнила как страшно было не угодить миссис Огден, так как у нее была власть, чтобы выбросить меня. — Я обещаю Милли, — говорю я, — ты не попадешь в беду из-за меня.

Так я решила не исследовать проход, и вообще не строить планов, по крайней мере до маскарада, когда Хранители благополучно поедут обратно в Галандрию.

— А где сейчас король? — спрашиваю я.

— Он с лордом Квинланом, — Милли делает кислое выражение лица. — Его последняя жалоба была на то, что в его покоях недостаточно тепло.

Я стараюсь подавить усмешку. К счастью я не видела Хранителей с тех пор как они приехали в Коринф несколько дней назад. Эзеро послал лорда Ройса и лорда Мерсендера встретиться с несколькими из его советников как часть мирного договора. Чем лорд Квинлан занимает свое время, я не уверена. Казалось он немного полезен мне, особенно теперь когда он уверен, что я Вилха — но я достаточно часто слышу о нем от Милли. Видимо он набирает хорошую репутацию среди служащих.

— Хотите чтобы я сопровождала Вас к кабинету короля? — спрашивает Милли.

— Нет, — быстро отвечаю я. У меня нет желания видеть лорда Квинлана.

— Я полагаю, Вы могли бы просить крон принца о завтраке этим утром, — говорит Милли, осторожно избегая моего взгляда. Я думаю она знает, что «завтрак» для меня это когда я сижу одна в компании тарелки глаз тунца. Где ест Стефан или как он проводит свои дни, я не знаю. Во время обеда он говорит, что на ужин к нам придут какие-то дворяне, и старательно избегает быть наедине со мной. И все же я наблюдала как он схватил Руби в объятия и начал вальсировать с ней по комнате. Я видела как он заступался за Женевьеву, когда Эудора наседала на нее. Очевидно, что он способен быть невероятно добрым, только не со мной.

Не то, чтобы меня это заботило.

— Мы обе знаем, что Стефан скорее всего откажет, если вообще появится на завтраке, — отвечаю я спокойно.

При этом Милли встречается со мной взглядом и кивает: — Он не добр, — говорит она понизив голос. — Я уверена, что если король и королева узнает об этом, то они будут на его стороне.

Ее слова дают мне идею. Я одариваю Милли широкой улыбкой, вежливо отвечаю и отправляюсь в свою спальню.

С письменного стола я беру перо и пергамент. Несколько секунд я тихо сижу и пишу письмо достаточно похожее на Вилху, но ведущее к моей цели.

— Милли, — зову я, когда заканчиваю.

— Да? — говорит она, появляясь в дверях.

Я держу свернутый пергамент. — Можешь отнести это королеве?

Милли вскидывает бровь, но ничего не говорит. После того как она уходит, я улыбаюсь — действительно улыбаюсь — первый раз за эти дни.

Стефан не единственный, кто может играть не по правилам.

Глава 44

Вилха

С корзиной для пикника в руке, Джеймс ведет меня к пляжу около Рябиновой скалы. Он стелет одеяло и жестам просит меня присесть.

День пасмурный и начинается отлив. Я оглядываю скалы и лестницу, которая, я знаю, спрятана среди скал и мха. Я намерено отворачиваюсь от нее, решив, что ничего не сможет испортить день.

— Я должен сказать, что тебе надоест рыба, ведь ты столько ешь ее, — говорит Джеймс, как только мы устраиваемся. — Это нормально, — добавляет он, когда я начинаю протестовать. — Я тоже устал от нее через некоторое время. — Он открывает корзину и достает несколько не морских продуктов: оливки, инжир, политый медом, варенные яйца и мягкий козий сыр.

Мы смотрим на океан и едим молча, единственный звук издают ритмичные убаюкивающие волны. Я отбрасываю тапочки, которые заимствовала у Киры и закапываю свои пальцы в прохладный песок.

Джеймс удовлетворено вздыхает: — Наконец-то лето пришло.

— Это? — говорю я, указывая на пасмурное небо.

— Ну, я не думаю, что оно настолько же теплое как в твоих краях, но вот так выглядит лето в Коринфе. Он стоит далеко на севере, и ты еще поразишься насколько холодными могут быть наши зимы. Но не переживай, — добавляет он быстро, приняв мое встревоженное лицо за беспокойное. — Я сделаю все, чтобы у тебя было достаточно теплой одежды.

— Спасибо, — говорю я, улыбаясь, и Джеймс закрывает глаза и наклоняет свою голову назад. В этот момент я развлекаюсь другими мыслями. Когда придет зима, где буду я? Что если Гарвин и его люди не найдут меня? Что если они придут к выводу, что я покинула город, и остановят поиски?

Я думаю о том, как на меня начали смотреть девушки в ателье. Многим из нравится мое шитье, и они спрашивают о моей технике. Когда я отвечала на их вопросы, их взгляды становились внимательными, как будто они решили, что я тот человек, которого нужно слушаться.

Я не свожу глаз с Рябиновой скалы, которая поднимается над морем. Элегантная в своем моховом наряде, она выглядит так, будто на ней одето изумрудное платье, как на Хранителях в Галандрии. Если бы только лорд Мерсендер был здесь и сейчас, чтобы дать мне совет.

Джеймс тянется к моей руке, а я думаю, что будет, если я вообще не вернусь? Что если я останусь здесь навсегда?

Как будто в ответ, минная тишина нарушается криками горожан о том, что они заметили карету Страссбургов.

Принцесса в маске совершает экскурсию по городу.

Глава 45

Элара

Женевьева отреагировала немедленно. Я, сопровождаемая Леандрой и Руби, поеду в город уже сегодня днем.

Когда мы вышли из замка, большая золотистая карета, несущая на себе красные киренейские флаги и Страсбургский фамильный герб, ждала нас. Несколько солдат слонялись недалеко, и когда они увидели нас троих, то немедленно выстроились в шеренгу и отдали честь.

— Неужели вся эта охрана необходима? — спрашиваю я Леандру. — Не могли бы мы избавиться от нескольких?

Леандра хмыкнула. — Вилха, будь серьезнее. Ни один член королевской семьи никогда не посещал город без охраны.

— Хорошо, не могли бы мы тогда быть менее заметными? Было бы неплохо, если бы мы путешествовали анонимно.

— Это будет противоречить цели путешествия, — говорит Стефан внезапно, появляясь за мной и открывая дверь кареты. — После Вас, миледи, — он протягивает свою руку и зыркает на хихикающую Руби.

— О чем именно ты говоришь? — спрашиваю я.

— Королева решила, что люди должны ближе узнать свою будущую королеву. И, — он хмурится, — я не смог бы остаться в стороне, не удвоя при этом количество стражи.

— И чтобы все было ясно… это значит, что ты едешь с нами? — спрашиваю я. — Потому что тебе действительно не обязательно это делать.

— Это твоя обязанность, — говорит он натянуто. — Я провел отличное утро, слушая нотации моей мамы. Неужели ты действительно хочешь, чтобы меня считали нерадивым тюремщиком.

Его лицо вспыхнуло от негодования и я почти успешно сдержала подступавший к моему горлу смех.

— Перестань быть такой занудой, — говори Руби, высовывая голову из окна кареты. — Ты губишь прекрасное путешествие.

— После того как, он помог Леандре подняться в карету, Стефан вздохнул и понизил голос: — Мои сестры обе в восторге от тебя. Несмотря на то, чти ты обо мне думаешь, пожалуйста, не обижай их. Не могли бы мы на сегодня отложить все наши разногласия?

Я киваю, Стефан подает мне руку и мы поднимаемся в карету. Когда мы все усаживаемся внутри, кучер заставляет лошадей трогаться. Стража окружает и идет по обе стороны кареты.

— Как прошел твой завтрак сегодня? — спрашивает меня Леандра.