Приключения в междумирье. Наперегонки со смертью

Глава 7. Последствия черной печати и проблемы второй молодости

Привычный уже рассеянный свет пробежался по сомкнутым векам Веры, прогоняя сон. Очередной день в междумирье. Каким будет этот цикл?

«Последний цикл», – вспомнила Вера и поежилась от страха. Вчера вечером она засыпала на ходу и ее инстинкт самосохранения, видимо, тоже подремывал, а вот сейчас накрыло осознанием неотвратимости скорой смерти. Сказка о бабушке в междумирье внезапно перестала быть забавной.

Подняться с кровати оказалось сложнее, чем обычно, – тело было вялым, по нему разливалась слабость, все движения выходили медленными, заторможенными. Не удержавшись на ногах, Вера бессильно повалилась обратно на постель. Это она уже угасает?! И ее ближайшее будущее – поползать еще немного бледной немочью по дому и до свидания, не поминайте лихом? Вот уж нет, последний день жизни нужно прожить ярко, так чтоб и после смерти приятно вспомнить было! Мало ли, вдруг существуют не только иные миры, но и загробная жизнь. Спросят там Веру: как последний день прошел? А она что скажет? Прошел, как у великомученицы, томно угасала, смирившись со злой судьбинушкой? Или еще есть шанс прищуриться с ностальгией и протянуть: «Эх, чертяки, есть что вспомнить, да неприлично рассказать!»

А что тут вспомнишь, если Квазик опять незнамо где? Куда его унесло с утра пораньше, в такой знаменательный день?! Лучше бы пышные поминки организовывал, чтобы весело, с зажигательными плясками до утра, чтоб, опять-таки, было что вспомнить, и в гроб ложиться с мыслью: «Хорошо, что померла, хоть отдохну по-человечески».

Покрутив головой по сторонам, Вера не обнаружила демона, но увидела золотистый шарик, висящий в аккурат у нее над головой. Это для нее он тут подвешен?

Решив, что без пяти минут покойнице уже поздновато волноваться о степени опасности своих поступков (какая разница, от чего помирать?), Вера ткнула в шарик пальчиком. Шарик мигнул и заговорил голосом Квазика:

– Никого не бойся – я установил на тебя сигнальное защитное заклинание, если на тебя нападут или твоей жизни будет угрожать другая опасность, то я сразу появлюсь рядом. Я в Элеоре, пытаюсь добиться собрания Верховного Суда. Если увидишь Мими, попроси ее появиться в Элеоре. Твой Амирелоноделисталиэль.

«Ух, ты, – уже мой!», – с нежностью подумала Вера и смахнула слезинку. Почему так несправедлива жизнь – идеальный мужчина признался ей в искренней симпатии и готовности разделить с ней жизнь за один день до ее смерти! А раньше он никак найтись не мог, пока она годами его разыскивала?

Чем заняться напоследок? Стоит ли просить Квазика о переносе ее к родным, чтобы попрощаться с ними и умереть на Земле, или им будет проще, если она просто без вести пропадет? Пожалуй, вариант бесследно исчезнуть – лучше. Тогда что ей делать? Думать надо быстро, пока не кончился отмеренный ей срок.

– Вера, ты где?! – послышался полный паники крик Тана.

– Здесь! – поспешно откликнулась землянка, воображая на себе одежду. Успела одеться она в последний момент – дверь спальни распахнулась, и на пороге появился явно нервничающий и перепуганный парень.

Тан обвел ее недоуменным взглядом и растеряно спросил:

– Почему ты спишь в дядиной постели?

«Вопрос на тысячу долларов! Впервые в своей долгой жизни попадаю в ситуацию, когда мой «официальный» (пока еще, он ведь не знает о расторжении договора) мужчина застает меня в постели соперника. Ощущаю себя бабушкой-развратницей, даже смешно. Так, будем переводить стрелки».

– Что случилось, Тан, чего такой взволнованный? – спокойно спросила Вера, поднимаясь с постели как ни в чем не бывало и сдерживая дрожь в слабых ногах.

– У меня печать договора бледнеть начала! А с твоей что?

Тан подскочил к Вере, схватил ее за руку и перевернул запястьем вверх. Из его горла вырвался тихий потрясенный хрип.

– Наш договор аннулирован, извини, так получилось, – скороговоркой выпалила Вера.

– Он не аннулирован, он разорван! Разорван тобой! – Тан посмотрел на Веру круглыми от ужаса глазами: – Ты умираешь! Где дядя?!

– Он в Элеоре, собирает какой-то Верховный Суд. Тан, а тебе разрыв договора ничем не грозит? – заволновалась Вера.

– Мне – ничем, не я же отказываюсь его выполнять, – мрачно ответил Тан. – Так ужасно вступить в короткую связь с бездушным демоном, что легче умереть? Мне казалось, я тебе нравлюсь, от тебя такое тепло ко мне шло, а все обман. Никто не одаривает демонов душевной привязанностью, верно это все говорят!

Паренек неприязненно насупился, как Мими при виде спрятанных блинов, и угрюмо исподлобья глянул на Веру.

– Глупости! – резко возразила та. Коснувшись щеки юноши, она ласково провела по ней рукой, взъерошила волосы. – Ты и сейчас чувствуешь тепло, верно? Ты мне в самом деле нравишься, нравишься как младший брат или, – Вера на миг запнулась и продолжила: – как племянник. Но не как ильмир, которому нужно родить ребенка. Извини, но мне нравится другой мужчина, и я никак не могу согласиться на отношения с тобой. Ты тут совершенно не причем, ты замечательный и еще встретишь свою настоящую привязанность.

– К концу третьего этапа появятся первые полосы, мое лицо начнет меняться, и я никому не буду нужен в истинном виде, – хмуро проворчал Тан. – А ты вообще умрешь, понимаешь?! И не ври, что кто-то другой нравится – если бы у тебя была сильная привязанность к кому-то, то тебя не выбрали бы в договор!

– Истинный вид совсем не плох, надо просто отказаться от чужих, навязанных вам стандартов привлекательности! А привязанность у меня появилась после заключения договора, – проворчала Вера, смущенно отворачиваясь. Квазик не будет против, если она обнародует факт их симпатии друг к другу?

– Ой, Вера, ну кого ты видела после заключения договора?! Дикарей и кронтов?

– Твоего дядю.

– Причем тут дядя? – обескуражено пожал плечами Тан.

М-да, обнародовать факт симпатии не удалось, по причине полного недоумения народа.

– Я так понимаю, Суд глава рода собирает для доказательства ошибочности твоего выбора в качестве ильмиры и обращения к изначальной материи, чтобы убедить ее аннулировать договор? – продолжил юный хранитель.

– Наверное. А это может сработать? – воодушевилась Вера.

– Не знаю, но дядя умный, он кого угодно и в чем угодно убедить может. Значит, ты перестала быть моей ильмирой. Вернешься на Землю?

– Эм-м-м, надеюсь, что нет.

– А что тогда делать будешь? – заинтересовался юный хранитель.

– Если честно, то сейчас обдумывала, как бы повеселее провести последний день своей жизни…

– Повеселее… последний день?!! – Огромные глаза Тана распахнулись на пол-лица. – Вера, может, не так плохо быть моей ильмирой, а? Я веселый!

Вера расхохоталась. Ноги дрожать перестали, тело будто очнулось от спячки, вспомнило о своей второй молодости и забурлило жаждой деятельности. Раз ее спасение взял в свои руки Квазик, то праздничными поминками придется заниматься самой. Так, на всякий случай, чтобы было что вспомнить, если спасение не удастся.

– Когда у тебя черные гонки? – поинтересовалась она.

– Завтра. Придешь посмотреть?

– Если не растворюсь в изначальной материи – обязательно! Ты уже завтракал?

Нет, взбудораженный и напуганный обесцветившейся печатью Тан и не помышлял о еде, так что они с Верой дружно двинулись на кухню. Обнаружить в доме Мими не удалось, и передать ей просьбу Квазика не получилось.

За завтраком на Веру опять нахлынули усталость и апатия, даже две кружки кофе эспрессо не помогли, пришлось срочно сосредоточиться хоть на каком-то деле. А какое у Веры было незавершенное дело? Верно – выяснить, кто мог бы кучу кронтов наплодить! А поскольку лингва предлагала лишь один вариант, то стоило задуматься, такие ли праведники и святоши все эти высшие, как о них думают хранители миров? Вот Вере всякие Ортели совсем доверия не внушали, хоть Квазик и утверждал не раз, что представители высшей расы скорее себя принесут в жертву, чем навредят другому разумному существу.

Покрутив в руках кружку с остатками эспрессо, Вера вкрадчиво спросила:

– Тан, могут ли творцы миров лгать?

– Нет, что ты, – явно поразился паренек. – Высшие вообще не лгут, а уж творцы миров – это и вовсе лучшие из лучших!

Так, политика партии ясна, подозревать высшие расы в темных намерениях хранители миров не могут даже чисто теоретически, поэтому и в расследовании убийства того юноши из Таисхали Квазик не рассматривал гипотезу, что к его смерти приложил руку кто-то из своих же, и Старейший лишь отмахнулся от такого предположения.

– А творцов как-то контролируют? – продолжала гнуть свою линию Вера. – На профессиональную пригодность проверяют, на детекторе лжи тестируют? Может, у кого-то развилась мания величия и стремление захватить Вселенную?

– Ты говоришь странные глупости – невозможно захватить бесконечность! – закатил глаза Тан.

– Ну, ты меня понял. Расскажи, если знаешь: как-то следят за тем, что творят творцы? Извини за тавтологию.

– Ну, насколько я слышал, есть программы, которые регистрируют изменения в поведении, словах, действиях творцов. Вообще-то, деградация высшего существа проявляет себя ярко, и если кто-то из высших (необязательно из творцов) вдруг начинает откатываться в своем развитии назад, впадая в эгоизм, гнев, зависть, то об этом сразу всем становится известно. Такие случае крайне редко, но бывают.

Ага, уже теплее! Квазик упоминал, что бывают отщепенцы и среди высших рас, которых принудительно отправляют в ссылку в низшие миры. И кто знает, чем они там занимаются?

– Но такие опустившиеся высшие теряют все свои способности и ничем не отличаются от представителей низших рас, – разбил зародившуюся теорию Веры Тан.

– А если какой-нибудь творец миров живет уединенно, на самостоятельно созданной без разрешения планете? Творит всякую нежить из лучших побуждений, а та дичает и расползается по Вселенной? – сходу придумала Вера еще один вариант.

– Невозможно тайком создать планету, Вера! Системы регистрируют все новые возникающие миры, и если кто-то вдруг решит без разрешения создать новый мир (такого никогда не бывало, впрочем), то такого творца тут же выявят и навсегда отстранят от работ с изначальной материей.

Хм, либо юный Тан чего-то не знает, либо она идет по неверному пути. Попробуем прояснить еще один момент:

– Творцы могут родиться среди низших агрессивных рас?

– Нет. – Это молодой хранитель произнес с железобетонной уверенностью. – Творцы миров – это редчайший венец развития любого высшего существа и только высшего существа.

Вот так… Парадокс получается: специально агрессивных кадавров может создать только злобное существо – это раз, кадавров в принципе могут создать только самые светлые, добрые и благородные высшие – это два, но эти «раз» и «два» противоречат друг другу!

Так откуда берётся в таком количестве нежить?! Мистика…

Собственная неспособность дать вразумительный ответ на этот вопрос привела к тому, что усиленные действием чертовой печати, в голову полезли непрошенные мысли о собственной глупости, алогичности, необразованности по космическим меркам, так что приглашение Тана заглянуть в гости к его друзьям было воспринято с благодарностью и энтузиазмом. Что угодно, лишь бы не впадать в уныние! Если уж ей суждено умереть и угаснуть, то пусть это будет не вялое, бессильное тление унылого пепелища, а яркий, искрометный пожар! Пусть ее кончина запомнится этому сектору Вселенной почище песен на астероиде и дизайнерских изысков в доме Квазика.

– С тобой многие хотят познакомиться. Я обещал, что загляну с тобой в наш клуб, – признался Тан. – Ты не против?

– Двумя руками «за»! – вдохновлено закивала Вера. – А ты сможешь меня трансгрессировать?

– Конечно! Я не хранитель уровня эль, но элементарные вещи с детства умею делать, – слегка обиделся парень.

Золотистый туннель вывел их из серой мглы изначальной материи к сказочной планете, планете-мечте, на которой царило вечное лето под ласкающими лучами розового солнца. Клубом юных хранителей была вся эта планета! Именно так: планета – клуб, подаренный дружественными творцами миров, воплотившими на ней самые разнообразные и заветные мечты детей и подростков. Многочисленные пляжи, усыпанные белым песком, мириады островов посреди теплых морей, все подводные обитатели которых были дружелюбны, как дельфины, и с удовольствием играли с детьми в голубых волнах. Животные суши тоже охотно выходили пообщаться, птицы садились на руки, стоило их только протянуть, даже ветерок был теплым и приветливым. Для детей постарше тут были скоростные трассы для болидов и скартов, горы с нетающими снегами и лыжными трассами, леса и подземные пещеры с лабиринтами каменных ходов. Все здания на планете были изящными, как китайские пагоды, и представляли собой кружки по интересам: где-то играли в настольные игры, где-то танцевали, где-то пели, вокруг иных домов на широких террасах сидели художники, чертившие что-то на полупрозрачных экранах и или по старинке покрывая красками холсты.

Тан потащил Веру в небольшой амфитеатр, из которого доносилась громкая музыка. Встретили их приветственными криками, и скоро Вера забыла об апатии и усталости, ошеломленная гамом, шумом, музыкальным многоголосием, лившимся со всех сторон. Ей что-то толковали про струнные и клавишные инструменты, спрашивали о музыке ее мира, какие песни у них поют и о чем поют, ее тянули посмотреть на репетиции, настойчиво просили ее оценок, а попытки Веры объяснить, что она всего лишь бухгалтер, которому медведь на ухо наступил, понимания не встречали. Ситуация напоминала игру с Ванечкой в песочнице, когда малыш увлеченно печет «куличики» и украшает их камешками и стеклышками, попутно ревниво следя за тем, чтобы бабушка не отвлекалась от творческого процесса и активно в нем участвовала.

«Никогда не думала, что так трудно второй раз быть молодой!» – вздыхала про себя Вера, тоскливо посматривая на манящие к себе волны. Поплавать бы, на солнышке полежать… но нет: ее тянули в разные стороны энергичные и полные радужных планов демонята, закручивая в круговерть юной активной жизни.

Вызывающе помахивая хвостиками, к ней подошли девушки, знакомые по визиту в паркол, и несколько девиц и молодых хранителей постарше, в личинах и без них. Одобрительно улыбнувшись натуральному внешнему виду, Вера вопросительно подняла бровь.

– Вот видите, она нормально реагирует на истинный облик, – довольно заметила одна из знакомых девушек. – На вашей планете все так спокойно воспринимают внешнее уродство?

«Так, срочно пробуждаем в себе таланты психолога-практика, вдруг они где-то завалялись», – настроилась на серьезный лад Вера. Куй железо, пока горячо, а мировоззрение – пока молодо.

– Я не вижу в хранителях никакого уродства, – дружелюбно ответила Вера. – Откуда вообще взялись такие мысли – сильфиды напели? Так не слушайте.

– А кого нам слушать? – враждебно спросил один из старших ребят, резким жестом снимая с себя личину и демонстрируя лицо с явными признаками интеллекта. – Для высших мы – бездушные сущности, типа кадавров, а все остальные гуманоиды с воплями разбегаются в стороны при виде нас.

– Не все – я не убегаю, а кроме того – обязательно ли апеллировать к мнению другой расы?

– Ты не убегаешь? – язвительно протянула незнакомая девушка с красивеньким ненатуральным личиком. – А это что?! – Она дернула Веру за руку, поворачивая ее черной печатью вверх. – Стоило откопать в себе остатки душевности и все – договор разорван, лучше смерть, чем жизнь с хранителем?!