Приключения в междумирье. Наперегонки со смертью

Глава 2. Принц для бабушки

– Пусти! – буркнула Вера, и ее поставили на пол.

Верин ильмир хвоста и рогов не имел и был в точности таким, как она запомнила: неправдоподобно прекрасен, каштановые локоны (как у родителей), чистые синие огромные глаза (наверняка, как были в молодости у матери), идеальное лицо (не искаженное интеллектом). Наибольшие подозрения у Веры вызвали глаза: такой светлый, простодушный и бесхитростный взгляд она видела либо у младенцев, либо у самых отпетых мошенников, которых по Москве гуляет немало, и в бухгалтерский бизнес они наведываются часто (пожалуй, именно таким мог бы быть взгляд Остапа Бендера). Ясно, что оба варианта мало годились на роль отца и мужа.

– Ты мой ильмир? – прямо и членораздельно спросила Вера, коря себя за то, что ни разу не задала этот простейший прямой вопрос Квазику – скольких неясностей она могла бы тогда избежать! Пора ей перестать изображать из себя великого отгадчика значений всех слов хранителей, а спрашивать их обо всем четко и прямо. И не полагаться впредь на свои «очевидные» предположения и выводы!

– Да, – просиял белозубой улыбкой парень. – Меня зовут Тан.

Клыков у него во рту не было, но этот факт почему-то не обрадовал Веру, а напротив – еще сильнее насторожил.

Чем страшнее – тем умнее, а чем прекрасней – тем…?

Напрашивающаяся рифма «дурнее» Вере совсем не нравилась.

– А ты меня не запомнила? Я тебя сразу запомнил – ты стояла с двумя пакетами и смотрела на меня совершенно круглыми глазами. Я тогда еще удивился – зачем сильфиде пакеты, почему у нее такой старый вид и куда делись крылья? – зачастил Тан. – А потом глава рода сообщил, что мне досталась низшая человечка, и я вначале расстроился, но ребята сказали, что это ничего, может и лучше, что не сильфида, сильфид-то еще много будет. – Тут Тан запнулся, ему хватило совести немного покраснеть и виновато покоситься на Веру, но чувство неловкости быстро покинуло парня, и он продолжил: – Ты хорошо лицо омолодила, мелкие складочки на нем выглядели странно, а теперь – все красиво. А почему ты не в том наряде, что по стерео вчера показывали? Тот прикид круче, знаешь, как все ребята в группе завидовали, что мне такая клёвая низшая человечка досталась! Веселая, главу моего рода не боится, а его, вообще-то, даже я побаиваюсь, хоть я и племянник. Слушай, с кем ты вчера в открытом космосе в догонялки играла? Сама этот круглый мячик вообразила? Он такой увертливый был потому, что полуразумный? А как ты сумела его полуразумным сделать, если ты не творец миров? Про творцов миров у нас еще лекций не было. Так что это за шарик у тебя был?

– Это была Мими в скафандре, – чудом выдавила из себя внятный ответ потрясенная Вера. Что за странные речи?!

– Мими?! Настоящая Мими?! – Тан закрутил руками, показывая нечто круглое.

– Настоящая. Серая, пушистая, с золотистыми глазками, – ответила Вера, стараясь спокойно во всем разобраться. Вот сейчас она все поймет. Еще миг – и все станет нормально и понятно…

– Круто! – выдохнул Тан и восхищенно уставился на Веру, как фанат на рок-звезду, хлопая длинными черными ресницами, оттенявшими дивный глубокий цвет его прекрасных глаз.

– Слушай, Тан, а в парколе как учатся? Сколько лет?

– Что значит лет? – пожал плечами Тан. – Каждая группа занимается четыре арта, а потом переходит на следующий этап.

Вера тряхнула лингвой и перевела так: в каждом классе хранители учатся два человеческих года. Лингва сообщила, что всего в парколе двадцать этапов, то есть учатся в этой школе примерно сорок земных лет. Потом идут индивидуальные факультативы и различные специализации, это уже типа нашего института.

– А с какого возраста берут в паркол?

– С возраста ста пятидесяти артов, как только закончится физическое развитие.

– То есть, с семидесяти пяти лет, – вслух подсчитала Вера.

В переводе на земную человеческую жизнь это где-то четырнадцать лет должно быть. Гм-м, физическое развитие в этом возрасте закончится, а умственное только начнется? Хотя лингва сообщает, что до паркола юные хранители учатся в обычной школе, где получают основные сведения о Вселенной, учатся читать, писать, изучают общие науки, а в парколе уже начинают приобретать знания и умения, необходимые им как хранителям миров, то есть паркол – это скорее не школа, а профессиональное училище.

– А у тебя где занятия проходят? Я не заметила тебя на первом этаже, мы стояли там возле лабораторий…

– Нам еще нельзя в лаборатории, мы на третьем этаже в правом крыле занимаемся – там самые безопасные помещения, – покачал головой Тан.

– И в каком же ты классе? Я хочу спросить – ты на каком этапе обучения? – вкрадчиво спросила Вера.

– На третьем. Мы пока не сдавали экзамен на первую ступень, поэтому я еще красивый. Ну что, я тебе нравлюсь? – потормошил Веру ильмир.

Боженьки, ее действительно сватают за паренька-малолетку?!! Это для него изначальная материя Веру выбрала?? Дурища их изначальная материя, вот кто! Разумности в ней ни на грош нет, в этой изначальной материи!

– Угу, – на автомате откликнулась впавшая в ступор Вера. Что там насчет договора? Если не выполнишь – рассыплешься на кванты? Другие варианты есть?! Потому что такой ильмир – вообще не вариант, Вера Ивановна Птичкина педофилией никогда не страдала. – Сколько тебе лет? Артов?

– Сто шестьдесят артов. По-твоему получается – восемьдесят лет, я верно понял? Мне пять последних артов ильмиру выбрать не могли – изначальная материя не отвечала на запросы главы.

Этому пареньку восемьдесят земных лет? Н-да, ребенком его не назовешь, но для него это всего шестая часть жизни, даже меньше, то есть как она и прикидывала раньше: пятнадцать-шестнадцать земных лет. Верно она тогда прикидывала, где-то на такой возраст он себя и ведет сейчас. Максимум, сколько ему можно дать – семнадцать, как учащимся первых курсов профессиональных училищ на Земле.

– А тебе сколько лет? – полюбопытствовал Верин ильмир.

– Это смотря с какой стороны посмотреть, – пробормотала Вера, чувствовавшая себя сейчас самой настоящей старенькой бабушкой, даже более старой, чем чувствовала в тот момент, когда Ванечка впервые назвал ее «ба».

– Я узнал, что у тебя на планете жизнь людей короткая, ты, наверное, взрослая была – там, у себя?

– Пожалуй, что так, – вздохнула Вера.

– А почему ты вздыхаешь? Ты можешь еще моложе стать, и в свой мир вернешься такой же молодой и красивой – считай, у тебя будет вторая жизнь, это же здорово!

«Мне и с первой жизнью никак не разобраться, а он про вторую толкует», – усмехнулась Вера.

Она смотрела на удивительно красивого и довольного жизнью паренька и решительно не знала, о чем с ним разговаривать. Он же фактически младше ее дочери! Чем интересовалась Люда три года тому назад?

– Чем ты занимаешься в свободное от учебы время? – спросила Вера.

– Учеба оставляет очень мало свободного времени, – недовольно фыркнул Тан. – Нам домашнего задания задают – ого-го! Все вечера в учебных классах просиживаем.

По мере рассказа Тана Вера узнала, что в парколе молодые хранители живут, как в интернате: десять циклов находятся в нем постоянно, ночуют тут, у каждой группы свои помещения, а домой их отпускают только на три цикла, после чего они снова возвращаются в паркол, а длительные каникулы лишь после окончания очередного этапа обучения.

– Так что я к тебе только завтра на три цикла приеду, а потом опять придется в парколе сидеть, – приуныл Тан. – Жаль, что во время каникул ты не вызвалась – было бы здоровски. Ты подумай, куда слетать хочешь: можем в космосе в догонялки поиграть, я ребят позову – им понравилась эта идея, мы уже классный пояс астероидов в соседнем секторе присмотрели. Можем в высший мир какой слетать, если тебе интересно, но предупреждаю сразу – там скукота смертная, тем более, ты уже была в Таисхали с дядей, а все высшие миры похожи друг на друга, как близнецы. Лучше в низший мир сгонять на какую-нибудь драку. Ух, как мы с парнями на Сарим воевать летали – сотворили личины местных аборигенов и круто махались с соседним племенем, причем все по-честному – дрались только местным оружием!

Вера слушала, как Тан с юношеским энтузиазмом рассказывает о событиях той «военной эскапады» в низшем мире, и ей казалось, что она вернулась в свой бухгалтерский кабинет в земную школу, а под дверьми ее кабинета парень-одиннадцатиклассник хвастается перед друзьями тем, как он побеждал орков в компьютерной игре: то же воодушевление при рассказе, столько же непонятных слов и терминов, и главное слово – круто! Иногда Тан делал паузы в своем повествовании и вопросительно смотрел на Веру, и тогда Вера кивала головой и подтверждала – да, это нереально круто. Тан довольно улыбался и рассказывал, как его команда заняла второе место на соревнованиях по плаванию в детерминировано-ограниченных водоемах (Вера не стала уточнять в лингве, что это такое), что Кинт классно играет на гитаре (это был перевод лингвы, но наглядный образ этого музыкального инструмента, выданный лингвой, мало напоминал настоящую гитару), а Иля хорошо поет, и они собираются сочинить хит, который взорвет вселенский эфир.

– Слушай, а давай я тебя с ребятами познакомлю? – воскликнул Тан и Вера покорно кивнула: с ребятами, так с ребятами, ей, похоже, уже все равно.

Взяв Веру за руку, ильмир повел ее на третий этаж. Количество народа на лестнице сильно уменьшилось, и Вера понадеялась, что это связано с приближением звонка на урок. На нее также бросали заинтересованные взгляды, перешучивались с Таном, насмешливо спрашивая, догонит ли он свою ильмиру, если та решит сбежать от него в открытый космос, и будет ли его храбрая ильмира участвовать в ближайших черных гонках.

– Как же я забыл про черные гонки! – воскликнул Тан, с горящими глазами поворачиваясь к Вере. – Знаешь, что это такое? Нет?!! Ну, главный смысл в том, чтоб облететь несколько кругов вокруг черной дыры и прийти первым, а загвоздка в том, что чем ближе к черной дыре ты будешь держаться, тем больше будет твоя скорость и больше шансы на победу, но если чуток не рассчитаешь – тебя засосет в дыру и все – ты проиграл! Надо очень внимательно следить за хаотическими изменениями параметров мощнейшего гравитационного поля дыры, подходить ближе, когда это возможно, и быстро отлетать при флуктуации…

Дальнейшая терминология поклонника гонок возле черных дыр была слишком трудна для понимания землянки, но один момент ее поразил:

– Как – засосет в черную дыру?! Вам позволяют играть в игры с возможным смертельным исходом?!

Взрослые хранители совсем с ума посходили?! Куда Элеор смотрит?!

Тан расхохотался:

– Ты что, нет, конечно, хоть без страховки черные гонки были бы еще круче! Не волнуйся, родовые заклинания выдернут тебя откуда угодно, даже из недр черной дыры, главы родов лично контролируют их установку на участников, без разрешения главы никто не допустит тебя до участия в соревнованиях. Ты хочешь участвовать? Я могу записаться на двухместный скарт – многие хранители своих девушек катают. Тебе и делать ничего не придется – лети и получай удовольствие. Ну, согласна? Давай, полетим со мной!

Тан с пылким азартом смотрел на Веру, но осторожная землянка уточнила:

– Тебя-то родовые заклинания выдернут из чрева черной дыры, а меня?

– Как только наш договор перейдет в статус выполняющегося, – Тан ткнул пальцем в свое запястье с синей печатью, как у Веры и Квазика, – ты станешь законным членом рода на все время действия договора, так что заклинания вытащат и тебя.

– А как он перейдет в статус выполняющегося? – спросила наивная Вера, от великой растерянности забывшая для чего, собственно, заключался пресловутый договор.

В синих глазах Тана загорелись яркие огоньки, он обнял Веру и прошептал тихо, разгорячено:

– Я завтра ночью тебе покажу. – И добавил с мурлыкающими интонациями: – Ты мне о-о-очень нравишься, Вера!

Кто бы неделю назад сказал Вере, что у нее заведется молодой, обалденно красивый, спортивно подтянутый поклонник, пылающий к ней искренней страстью – она бы не поверила. А если бы добавили, что в его страстных объятиях она будет испытывать лишь одно чувство – дикую панику – не поверила бы тем более. Увернувшись от горячих губ ильмира, Вера пискнула:

– Так где твои ребята? Перемена скоро кончится!

Тан обиженно посмотрел на нее, но потом просветлел лицом и потащил ее дальше – в большую аудиторию, за столами которой сидело человек двадцать молодых хранителей, столь же наивно прекрасных, как сам Тан. Появление Веры вызвало бурю восторга – ее вчерашнее шоу с песнями на обломках астероида и утоплением крылышек сильфиды в геенне огненной видели все. Одногруппники Тана столпились вокруг них, а Тан покровительственно обнял Веру за плечи, крепко прижав ее спиной к своей твердой груди.

Юноши стали бурно обсуждать грядущие гонки и уговаривать Веру в них поучаствовать, а девушки завалили Веру вопросами, зачем она надела такой скучный наряд, что вот так ей было бы лучше – и наряд Веры начинал меняться, показывая наглядно, как было бы лучше. У каждой хранительницы было собственное мнение, как лучше, так что наряд Веры менялся быстро и беспорядочно, мелькая то короткой юбкой, то топиком, то облегающим боди… Вера натянуто улыбалась и ждала спасительного звонка на урок, но когда девушки дошли до местного аналога макияжа и стали примерять на нее разные личины, она начала вскипать.

– Хватит! – решительно заявила она, отстраняясь от Тана и возвращая себе натуральный вид.

– Ой, извини, мы не хотели тебя обидеть, просто помочь хотели, – искренне смутились девушки, – хотели подружиться – ты замечательная, теплая, веселая, никогда раньше мы такой низшей не видели. А эта внешность – твой врожденный облик, да?

– Да, я же человек, – раздраженно ответила Вера. Где же этот чертов звонок?!

– А зачем ты вчера рога и хвост себе вообразила, если у тебя такой приятный истинный облик? – подивились девушки и юноши тоже примолкли и прислушались.

Вера вспомнила смятение матери Тана, вынужденной стоять в общественном месте без личины, вспомнила нескольких Людиных подруг, которые считали немыслимым выйти даже в магазин без толстого слоя макияжа, и в ней проснулось желание немного смягчить этот странный мир, где все живут без любви и стремятся не походить на самих себя.

– Рога и хвост показались мне весьма гармоничным дополнением к моему наряду, – сказала она.

– Рога и хвост некрасивы, они жутко портят облик! – замахали на нее руками девушки, а вот юноши задумчиво прищурились, видимо, вспоминая хвостатую Веру.

Та решила им немного помочь – вообразила себе красный комбинезон из тонкой мягкой кожи с приличным декольте, а потом отрастила черные рожки и длинный черный хвост с темно-красной пушистой кисточкой. Крутнулась, махнула хвостиком.

– Юноши, вам нравится? – томно спросила она, уже видя ответ в горящих глазах молодежи.

– Очень! – прохрипел Тан и потянул ее к себе, намереваясь впиться губами и не отпускать очень-очень долго.

«Не порть мне педагогический прием, мальчик, – отстранилась Вера. – Реакцию вы показали верную, пусть девочки подумают, стоит ли им в будущем бескрылыми сильфидами прикидываться».

– Вам в самом деле нравится? – недоверчиво протянули девушки, обращаясь к свои парням. – Нравятся рога и хвост?!

Юноши дружно кивнули, не отводя взглядов от кокетливо крутящейся красной кисточки.

– Ой, девочки, попробуйте – вам и самим понравится! – заверила Вера и широко улыбнулась: какие же они милые, эти юные хранители и хранительницы.

И понеслось…

Какие только рога и хвостики не воображали себе девушки под поощрительную воркотню парней. Шум в аудитории стоял такой, что оглушительный рев звонка на урок показался тихим и внимания на него не обратили.

А вот проигнорировать учителя не получилось.

– Почему не на своих местах?! – раздался грозный рык и все юные хранители вихрями (в прямом смысле слова) разлетелись по аудитории, замерев у своих столов.

Взрослый хранитель, раскрашенный черными полосами и украшенный шикарнейшими рогами и хвостом, потрясенно оглядел таких же рогатых и хвостатых юных учениц. Девушки испуганно замерли в ожидании негативной реакции взрослого представителя их расы на такой «не канонический» внешний вид молодого поколения.

«Если этот рогатый учитель сейчас брезгливо скривится, я упрошу Квазика спилить ему рога, а потом самолично вырву хвост», – напряглась Вера, не желавшая, чтобы ее усилия по изменению эстетического мировоззрения молодого поколения пошли прахом из-за глупого любителя сильфид.

Учитель откашлялся, а потом его черные глаза сверкнули гневом и он заорал:

– Убрать рога и хвосты! Не заслужили вы еще таких отличий! Ишь, украсились они тут – лучше бы учебники читали, глядишь – и настоящие рога быстрее выросли бы! Немедленно убрать! Еще раз увижу – потребую издать приказ о запрещении незаслуженных атрибутов внешности!

Вера от радости чуть в ладоши не захлопала. Молодец этот рогатый, лучше и ей придумать бы не удалось. Вера готова была спорить, что теперь первое, что сделают девушки, выскользнув из-под бдительного учительского ока – это сотворят себе рога и хвост. А уж если и в самом деле запрещающий указ выйдет – то рога и хвосты станут писком моды в парколе, и, дай Бог, не только в парколе.

Тут учительский взгляд остановился на Вере и с недоумением осмотрел ее. Потом на лице хранителя мелькнуло узнавание, а Тан (в отличие от остальных не метнувшийся на свое место) вновь прижал к себе Веру и гордо представил ее:

– Это Вера, моя ильмира.

– Наслышан, наслышан, – закивал учитель, – вы же человек – вам-то зачем рога и хвост?!

– Так красивее, – кокетливо ответила Вера, помахала хвостиком и признательно улыбнулась учителю: хоть и не намеренно, но он успешно закрепил ее «педагогический прием».

Учитель покраснел под ее нежным взглядом, сконфузился и отвернулся, а на лицах девушек отразилось железное намерение обзавестись законными хвостами и рогами, которые никто не сможет запретить. Кажется, успеваемость в этой группе сильно возрастет.

– Можно, Вера со мной на уроке посидит? – умоляюще попросил Тан учителя.

– О, нет, извини, мне кое-что надо сделать, – встрепенулась Вера. Ага, в первую очередь – привести в порядок собственные мысли.

Тан тяжело вздохнул, но настаивать не стал. Он прижал к себе Веру, крепко поцеловал ее в губы и отпустил с многозначительными словами:

– До встречи, Вера. Завтра утром я буду дома.

Вера выскользнула за дверь аудитории в пустынный кабинет и прижалась горящим лбом к холодной стене. Когда-то давно, в десятом классе, она также трещала с девчонками о нарядах, менялась с ними косметикой, пробуя новые цвета туши и помады, ее так же крепко, у всех на глазах целовал Олег, и ей это жутко нравилось. Для той юной девочки Тан был бы самым настоящим прекрасным принцем. Если бы она попала в этот чертов договор двадцать лет назад, то сейчас умирала бы от восторга: такой красивый синеглазый бойфренд, любитель гонок, песен под гитару и спортивных игр, ее так тепло приняли его друзья и подруги, его родители будут только счастливы, если их связь будет долгой, и никто не бросит ее одну с будущим ребенком на руках – напротив, о ребенке будут нежно заботиться, и о ней тоже будут заботиться, если она решит остаться. Квазик и отец Тана недаром просили не обнадеживать ильмира, если она не уверена в том, что задержится здесь, недаром ей объясняли, что молодые хранители могут сильно привязаться к своим ильмирам, – она и сама видит, что Тан уже к ней немного привязан. Да, видит – она уже не маленькая и мужской интерес с его стороны очевиден. Вот именно – она не маленькая, хоть внешность ей и отредактировали, а вот он – совсем еще молодой.

«Ничего не умеющий молодой субъект. Сами вырастите себе достойного мужа», – предлагала ей сваха Аделаида, она тогда отказалась, но опять столкнулась с тем же вариантом. У судьбы препаршивое чувство юмора! И принцы у нее слишком юные и несовершеннолетние!

Пожалуй, если вам немного за тридцать, то стоит мечтать о папе-короле. Оно и с точки зрения закона безопаснее…