Приключения уборщицы (СИ)

Глава 11

Через некоторое время грузовик остановился. Сильные руки грубо схватили меня и потащили прочь из машины. Я хранила молчание, мои конвоиры тоже. Мигель слегка возмущался на испанском, но вскоре я услышала, глухой удар, звук обмякшего тела. Мигеля невежливо заставили замолчать. Мешок с моей головы так и не сняли. Я старалась быть сильной, хотя бы ради мальчика. Я-то могу потерпеть, благодаря памяти моего оригинала, а вот что испытывал на своей молоденькой шкурке Мигель, не знала. Вот и переживала за него. Вдруг сломают? И они узнают, что мы клоны? Хоть бы посадили вместе, в одной камере или комнате. Я бы его успокоила, сказала, что всё будет хорошо.

Меня тем временем завели в помещение. Жара пропала, скрип песка исчез. Стопы ощущали твердую поверхность, а уши слышали мерный звук ламп и шорохи закрытого помещения.

Я представляла себе эти мрачные и узкие коридоры, по которым бегают крысы вдоль стен. Красные потёки вокруг. Память моего оригинала рисовала в голове страшные картины подобных застенков.

С меня неожиданно сорвали мешок. Яркий свет резанул по глазам. Сильная нога помогла согнуться в коленях, а сильные руки придавив плечи, усадили на холодный стул. Мигеля уложили рядом. Уф, хотя бы не разделили. Пока.

Комната, в которой нас оставили, хорошо освещалась, проветривалась. Стены выкрашены светло-молочной краской, без страшных и кровавых потеков. Пол бетонный, стол и два стула металлические. В углу небольшая тумбочка, на которой стоял графин с водой и два стакана. Окон не было. Была одна зеркальная стена, по-видимому, через которую следили за пленниками.

В одиночестве мы пробыли недолго. Дверь открылась. Через неё вошел солдат, встал по стойке смирно, смотря перед собой. Следом за ним вошел ещё один тщедушный человечек, в черном безразмерном костюме, с редкими волосенками, зализанными назад и в очках на пол лица. Они их тоже тут клонируют?

Человечек сел на другой стул. Положил тонкую папку на стол, раскрыл её и стал вытаскивать по одной фотографии и раскладывать на столе:

Вот Джона сфотографировали в том момент, когда он тащил виски на корабль циотопов. Мигеля, когда он выгружал какие-то ящики из другого космического корабля. Герца, когда он сидел на лавочке и курил (их возмутило это, потому что там знака «место для курения» не было?). Моя же фотография была самой прекрасной и яркой из всех остальных. Я там стояла в своём сарафане с караваем в руках.

— Сознаваться будем или вас нужно пытать? — голос человечка оказался на удивление твердым и уверенным.

— Сознаваться, — согласилась я, так как пыток не хотела.

— Рассказывайте, — подтолкнул он меня, когда я замолчала.

— Что? — не поняла я.

— Всё!

— Э, ну, меня зовут Анна. Я работаю уборщицей на заправке «Пьяные звёзды». Иногда помогаю Мигелю заправлять корабли.

— Я спрашивал не об этом! — закричал на меня.

— А вы ничего и не спрашивали, — возмутилась я в ответ. — Вы сказали, что есть выбор: сознаваться или пытки? Я выбрала сознаться, потом вы попросили рассказывать, но о чём не уточнили!

— Стоп! — приказал он. — Расскажите, как вы попали на заправку?

— Я представитель циотопов, — старательно подбирая слова, отвечала я. — На заправке должен быть человек, который разбирается, в, хм, различных видах грязи и отходах, связанных с жизнедеятельностью пришельцев. Вы вообще представляете, как они ходят в туалет?! Это же кошмар какой-то! Там потом столько, ох, в приличном обществе о таком не говорят. Знаете, для такой работы нужно огромное мужество и минимальный порог брезгливости!

— Откуда вы узнали об этой заправке?

— От меня узнала, — прохрипел Мигель, пытаясь встать с пола.

Солдатик тут же его подхватил и оттащил подальше. Пока Мигеля держали, в комнату принесли ещё один стул и усадили туда мексиканца.

— Когда это было? — уточнил человечек.

Как же хорошо, что нас не разделили. Вот бы вляпались. А если они у Герца спросят? Ох, мама моя дорагая!

— Я специально ездил в Лас-Вегас на поиски уборщицы и врача, по наставлению циотопов. В моём журнале, есть запись об этом. Если бы мы остались на заправке, я бы её показал.

— Там разберутся не переживайте, — усмехнулся человечек. — Выведите его! — приказал солдату.

Ну, всё я попала!

— Вы сразу знали, что на заправке бывают внеземные цивилизации? — продолжил спрашивать он, когда дверь за Мигелем закрылась.

— Нет, — я покачала головой, совершенно не понимая, что от меня хотят услышать. — Впервые пришельцев, я увидела на второй день работы.

— Вы знали, что по договоренности с циотопами, на заправке могут работать только человеческая раса?

— Э, нет.

— Вы человек? — тут же спросил он, поняв, что я замялась.

Хороший вопрос вы мне задали, дядя. Человек ли я? Вот уже который день я сама задаюсь этим вопросом! Кто я? Копия своего оригинала, которая должна повторить его путь или совершенно новая личность? А если я не родилась из чрева женщины, то могу ли я считаться человеком, если меня создали по его подобию? Ох, сколько же метаний и терзаний в этом вопросе! Столько сомнений и поиска!

— Да, человек! — как можно уверенней ответила я. — Вы, наверное, сейчас подумали, что и пришельцы могут так же ответить. А где доказательства? Так вот же, скажу я вам, — тыкнула пальцем на свою фотографию — смог ли пришелец, одеться в русский народный сарафан, возле военной базы американцев? Они не дураки! А вот обычный человек иногда не задумывается о последствиях своих действий. Да, мои предки эмигранты из России. Да, у меня есть их народная одежда. И да я не подумала, как это будет выглядеть со стороны, — раскаянно склонила голову и даже одинокая слезинка скатилась по щеке.

— Вы понимаете, зачем вас сюда привезли?

— Нет, — честно ответила я. — не понимаю. Может, нужно было какое-то разрешение на работу? Так вроде оно у меня есть…

— Вы свободны, — отчеканил человечек. — Вас проводят в другую комнату.

Солдат, который стоял всё это время очень тихо, подошел ко мне, помог подняться и, держа за локоть, потащил на выход.

Я увидела эти коридоры, которые рисовала моя фантазия. И они совершенно были не страшные. Но пустынны. Пустота и неизвестность пугали ещё больше.

Хотя с другой стороны, я клон. И могу не бояться смерти. Герц Акимович сможет воссоздать меня ещё раз, и много-много раз! Но вот буду ли такой Нюрой при последующем клонировании? Или всё же каждый клон это отдельная и неповторимая личность? Набор генов, клеток одинаков. Но разум или душа тоже поддается клонированию?

«Кто бы подсказал, где бы взять ответы на все мои вопросы?» — чуть не закричала я, когда меня втолкнули в маленькую комнатушку, с тяжелой металлической дверью. Замок щелкнул, оставляя меня наедине с моими мыслями. А это было ещё болезненнее, чем пытки.

А ещё меня беспокоило, как там Мигель? Если мой оригинал почти прожил свою жизнь и имел огромный опыт. То каково приходится ему? Или ему легче? Он больше воспринимает себя человеком, чем я? Получается опыт оригинала — это как врожденный талант. У тебя что-то есть такое, что у твоего соседа нет. У меня багаж целой жизни в запасе, а у мальчишки его нет. Он спокойно может жить дальше и набираться опыта и мудрости, не сравнивая себя с оригиналом. А мне так и придется путаться в том, что как я поступила в этой ситуации сама или по инерции, как мой оригинал? И жить с этим до конца своих дней? Вечно сравнивая, мучаясь, ища ответ на вопрос кто я?

Дверь неожиданно открылась. Я испугалась! Так глубоко задумалась, что не услышала, как заскрежетал засов! В мою камеру вошла женщина средних лет, в форме медицинского работника и с чемоданчиком.

— Меня прислали взять у вас кровь на анализ, чтобы подтвердить, что вы человек.

— Что с Мигелем? — спросила я.

— Я не знаю ответа на ваш вопрос. Уточните у охраны.

Да уж, у них спросишь. Так, стоп! Кровь на анализ? Спохватилась я, смотря, как медсестра готовит инструменты. А вдруг по этому анализу можно будет определить, что я клон?!

— Что-то не так? — словно сквозь вату услышала я вопрос женщины.

— Эм, я очень боюсь вида крови, — облизнула резко пересохшие губы. — Можно я зажмурюсь? Или отвернусь?

— Да, лучше закройте глаза, — медсестра с тревогой посмотрела на меня. — Давайте сядем на кровать, чтобы вы не ударились головой, если начнете падать в обморок.

— А что конкретно они будут изучать в моей крови? — попыталась получить хоть каплю информации.

— Я всего лишь совершаю забор крови на анализ. Что будут искать лаборанты, не могу сказать, — медсестра убедилась, что я удобно сижу и попросила: — Постарайтесь глубоко дышать и не паниковать.

Ей хорошо рассуждать. Это не она тут сидит в застенках, с трагедией личностного становления, с переживаниями за мальчишку и вообще в ожидании разоблачения главного секрета!

— Ну, вот и всё, — ласково сказала женщина. — А вы боялись. Теперь полежите пару минут.

Солдатик выпустил её и в приоткрытую дверь, я увидела, как Мигеля тащили по коридору. Он явно был бес сознания.

— Мигель! — заорала я и кинулась к двери. Но её бесцеремонно захлопнули.

Я застучала по ней кулаками, потом начала её пинать и кричать, чтобы мальчишку отпустили немедленно!

Но лишь зря отбила свои кулаки об железную дверь.

— И где же это чудо, которое нас постоянно спасало? — сквозь рыдания спросила я у пустоты камеры.

Часы в заточении тянулись бесконечно. Но ещё мучительно бесконечно они тянулись из-за того, что я не знала, что с мальчиком. Вдруг его сейчас пытают? Он из последних сил держит всё в секрете. Да бог бы с этим секретом, пусть бы всё раскрылось, лишь бы не мучили его. Но с другой стороны, если они узнают, что он клон, то его будут пытать до самой смерти, как подопытного кролика. И от этой мысли становилось ещё тяжелее.

Зашумел засов, открыли замок, и дверь тяжело распахнулась. Два солдата подошли и подняли меня с кровати. Потащили по коридорам. Идти самостоятельно я отказывалась. Поэтому они пыхтели, но несли меня. Направо, налево. Прямо, налево, направо, прямо. Вниз по лестнице, потом опять направо, налево. Не просто им дался этот путь. Но я хоть не была уставшей, когда меня завели в темный кабинет. В центре стояло кресло, с ремнями для рук и ног. Оно тускло освещалось одной лампочкой, и свет отражался в небольших лужицах на полу.

«Ну, всё Нюрочка, сейчас нас будут пытать!» — с каким-то безразличием и усталостью подумала я: «Правительства везде одинаковые».

Солдатики посадили меня в кресло, крепко затянули руки и ноги ремнями. Как только они ушли, с правой стороны раздался мужской голос:

— Вы русская шпионка?

— Нет, — ответила я.

Свет в лампе быстро заморгал, так что я зажмурилась и отвернулась.

— А зачем вы встречали виняхинцев в русском народном костюме?

— Наладить с ними отношения, показать, что на Земле много различных культур и после конфликта с олископами, нужно защитить всех жителей планеты, вне зависимости от страны, где они проживают. И тем более водкой хорошенько напоить могут кого угодно только русские!

Свет заморгал ещё быстрее. Ко мне подошел мужчина. Он держал в руках шприц.

— Это сыворотка правды…

— Правда? — перебила я его. — Она существует?

— Молчать! — хлестко приказал он.

На меня сверху пролилась вода. Пока я отфыркивалась от неё, он подошел ко мне ещё ближе.

— Она докажет, что вы шпионка советов! — на ломанном русском сказал он.

— Ага, то есть, что я не инопланетянин вы убедились и на этом хорошо, — моя невозмутимая речь поразила мужчину, — ну что ж, валяйте. Ставьте свой укол, и я вам докажу, что вы опять ошибаетесь.

Вот честное слово он зашипел. И со всей силы всадил мне иглу в плечо.

Я закричала. Мне показалось, что он мне кость поцарапал!

Лекарство было введено. У меня закружилась голова, перед глазами запрыгали цветные круги. Потом выступила испарина на лбу и вспотели руки. Начался кашель. Мой язык распух. Я замычала мужчине, что у меня аллергия на их бурду и что если они что-нибудь не предпримут, то правду спрашивать не у кого будет!

Он что-то кричал, но я уже не слушала. Я стала задыхаться и потеряла сознание.

Глаза я открыла. Осознала, что лежу в палате. Пахло дезинфекцией и лекарствами.

— Нюра, ты как? — спросил меня Мигель.

Мигель?!

Я подскочила и стала обнимать этого несносного мальчишку, из-за которого я тут волновалась! А он козявка такая, вырывался и бурчал, чтобы я его отпустила.

Но мои объятия сильны и не каждый сможет их избежать.

— Ты меня задушишь! — просипел он.

— Как ты? Все хорошо? — спросила у него, внимательно рассматривая его лицо и щупая за руки.

— Да, Нюра, сейчас всё хорошо.

Улыбается гад, смеётся надо мной!

— Подожди, — я замерла. — А как же пытки и солдаты?

— О, тут такое было, — присвистнул Мигель, — наберитесь терпения, сейчас я вам сеньорита, такую историю расскажу.

Оказывается, пока нас тут с Мигелем обхаживали, Герц носился с комиссией. Они пытались что-то найти, к чему-нибудь прицепиться. Но не на того напали! Он несколько часов с ними повозился, а потом психанул и связался с циотопами. Как оказалось заправку Джону подарили именно они. Циотопы же следили за её функционированием. Комиссия пыхтела, кряхтела, но так ничего и не нашла. Уже собралась восвояси, как нагрянули циотопы. А вместе с ними посол с Альфа Центавры. Он как бы самый главный в этом секторе. И вообще от его слов и настроения много зависит. Как только Герц об этом узнал, тут же пожаловался, что лучшего заправщика и представителя циотопов отвезли на базу и черте-что с ними там вытворяют! А Джона и вовсе посадили в тюрьму! Инопланетные гости помчались на выручку.

— Посол в окружении циотопов ворвался на мой допрос как раз, — продолжил Мигель, — когда мне показывали фотографию, где я окровавленный лежу возле телефонной будки. Посол тут же просканировал мозг допрашивающего. И обнаружил, что меня специально пырнули ножом, чтобы приставить другого заправщика. Он должен был настроить против нас пришельцев и развязать войну. Но тут так неудачно подвернулась ты и сломала все планы. Вот и заговорщики решили убрать нас при помощи проверки, чтобы совсем захватить заправку. Ох, что потом было. Стены трещали, солдаты носились с криками и держались за головы, а из глаз их катились кровавые слёзы. Вызвали всё начальство. Циотопы кричали, что это нарушение всех договоренностей и мирного договора. А потом один из циотопов, что-то по своему крикнул и они побежали куда-то. Как оказалось тебя спасать!

— Ничего себе! — присвистнула, и с облегчением подумала "ура, мы опять избежали конца света". — А как они узнали обо мне?! — удивилась я.

— Твой ухажёр, — Мигель хитро улыбнулся. — Приказал тебя защищать. Чтобы ни волоска с твоей головы не упало. Вот один из них, пока Посол разбирался с моей проблемой, просочился в подземелье и обнаружил тебя. И кинул клич своим. Тебя быстро спасли и привели в чувство. Ох, что тут началось! Циотопы требовали принести в жертву всех находящихся на этой базе за то, что обидели их представителя. И вообще твой зелёненький оказался кем-то из верхушки и все они знали, что у вас будет прогулка к голодункусам.

Я покраснела. Обо мне беспокоились и меня защитили! Ох, теперь точно нужно поехать с Мико в путешествие.

— Так что Нюра ты молодец, даже в бессознательном состоянии умудрилась предотвратить конец света!

И мы с ним засмеялись.

— А где мы сейчас? — спросила у него, успокоившись.

— Ещё на базе. Побоялись тебя перевозить.

— Ну, я уже себя нормально чувствую, надо домой ехать, — встала я с кровати и осмотрелась в поисках одежды. — Погостили и хватит. Пора и честь знать, как говори-ца.

Дорога обратно заняла не долгое время. Нас комфортно и быстро доставили до заправки. Передали из рук в руки Герцу. Джона сказали привезут завтра. Его успели отвести в местный полицейский участок в Лас-Вегасе.

Ученый нас обнял, но тут же вернулся к своей невозмутимости:

— Там топливо какое-то пролилось. И вообще везде грязь. Распоясались, — пожурил он нас и ушел в свою альма-матер — лабораторию.

Я остановила Мигеля и указала на лавочку. Наше любимое место для бесед.

— Я за тебя очень переживала, — сказала мальчишке. — И не только из-за пребывания на военной базе.

— Что тебя беспокоит Нюра? — совершенно по-взрослому спросил он меня.

Я вздрогнула и прослезилась, мой мальчик растет не по дням, а по часам.

— Меня беспокоит, что я клон. Что я не могу понять, кто я есть на самом деле? И я думаю, что тебе это тоже тяжело дается!

Мальчишка замолчал и несколько мгновений смотрел на небо, а потом сказал:

— Я благодарен Мигелю, за то, что он подарил мне жизнь. Он для меня как отец, которого я никогда не видел, но который написал мне письмо с подробным описанием жизни. Я зачитал его до дыр и запомнил в нём каждое слово. Но знать, что огонь может обжигать и обжечься об огонь самому это две разные вещи, Нюра. Наши оригиналы подарили нам бесценный дар: все знания своих жизней. Но распоряжаться этими знаниями будем мы. И только мы. Как их потомки, как их дети. Мы не они. Ты сама это мне говорила. Мы это мы! Оставь все эти тревоги. И живи, так как хочется тебе!

Он меня крепко обнял и поцеловал в лоб. А я ревела. Горько, надрывно. Освобождаясь от всех своих тревог и метаний. Я это я. И только я есть у себя. А ещё у меня есть ворчливый Герц Акимович, молчаливый Джон Смит и мой мудрый мальчик Мигель.