Приключения октябрёнка Васи Сомова в прошлом

Глава седьмая

Полицейский пристав бьёт мух, а Васю сажают в холодную.

— Привёл, ваше благородие, вора, — сказал Городовой. — Он у Купецкого сына пятак украл. Вот этот, — и Городовой положил пятак на стол перед полицейским приставом.

Пристав молча взял мухобойку и — бац! — убил муху на краю стола.

— Семьдесят первая, — объявил он и повернулся к Васе: — Значит, украл?

— Это неправда, — сказал Вася. — Я ему дал сломать.

— Зачем?

— Просто так, — ответил Вася.

— Гм… Как это так, просто так? — спросил Пристав. — Кто ж это будет просто так пятаки раздавать?

— Ещё он говорит, что Купецкий сын, ваше благородие, пятака не смог сломать!

— Ха-ха-ха, — засмеялся было Пристав, но увидел на стене муху, схватил мухобойку, на цыпочках подошёл к стене и… бац! — Семьдесят вторая. Обыскивали?

— Никак нет! — рявкнул городовой.

— Обыскать!

— Слушаюсь! — Городовой вывернул Васины карманы.

На ладонь его вывалились металлические шарики.

Пристав взял тяжёлый блестящий шарик, повертел его в пальцах — никогда не видывал такого.

— Так вот, мальчик, за кражу этого пятака, — он указал мухобойкой на Васину волшебную монету, лежавшую на столе, — я велю посадить тебя в холодную.

— Не крал я ничего, — сказал Вася.

— Всякий, если ещё не украл, то когда-нибудь непременно украдёт! Честных людей не бывает! Любого сажай в холодную — не ошибёшься! — Пристав протянул руку, зажал пальцами Васино ухо. — Признавайся, мальчик!

Больно было Васе. На глазах проступили слёзы. Он часто-часто заморгал.

Головы орла на монете дружно щёлкнули клювами: сейчас мальчишка заплачет.

Вася прикусил губу: не плакать! А шеи орлов так и вытянулись: ну же, ну, капай слезу.

Стерпел Вася боль, сдержался, взглянул Приставу прямо в глаза:

— Это не я у Купеческого сына, а он у меня хотел украсть пятачок! Я ему дал, чтобы он разломил.

Пристав отпустил Васино ухо и сказал хвастливо:

— Когда-то и я ломал пятаки!

— Так точно! — рявкнул Городовой.

Пристав взял пятак, положил его на край стола и нажал. Пятак даже не погнулся. Пристав нажал изо всех сил. Безрезультатно.

— Пятак фальшивый! — сказал он. — Получается, что ты или украл его, или сделал фальшивую монету. Сейчас мы составим протокол! Как твоя фамилия?

— Сомов Вася.

Пристав внимательно посмотрел на Васю, и неожиданно губы его расползлись в улыбке:

— Уж не генерала ли Сомова сынок?

Васе даже стало смешно. Взять да и сказать, что этого самого генерала сынок. Вот переполох поднимется! «Ваше благородие», видать, боится генерала! А ещё кричит, других пугает!

— Мой папа никакой не генерал! — отчётливо сказал Вася. — Мой папа — знатный токарь на тракторном заводе!

— Гмм… Такого завода нет!

— Будет, — сказал Вася.

Пристав нахмурился.

— Объявляю пятак фальшивым и украденным! — сказал он. — В холодную мальчишку!

Городовой схватил Васю за шиворот и поволок его по коридору. Открыл скрипучую дверь, впихнул Васю в полутёмный подвал, а сам вернулся к Приставу.

— Тебе что, Филимоныч?

Городовой потоптался на месте.

— Виноват, ваше благородие. Зачем-то шёл, да запамятовал. Дозвольте идти?

— Иди, Филимоныч.

Городовой ушёл.

А пристав уставился на металлические шарики и медный пятак, лежащие перед ним на столе.

«Откуда всё это здесь очутилось?»

Он посидел немного, потом смахнул ладонью в ящик стола и шарики, и монету. Увидел на стене муху и схватил мухобойку.

И городовой, и пристав про Васю забыли. Ведь он был из будущего, а помнить можно только прошлое.

Один Минька не забывал Васю, потому что знал тайну медной монеты и очень хотел Васе помочь. Он сидел на каменной тумбе против полицейского участка и думал, как бы выручить товарища.