Предречение

Глава III. Благословенная охота

Сумрачно. Большое серебряное зеркало в потрескавшейся деревянной раме. Тускло горят свечи. Неровное пламя колышется от дуновений воздуха из приоткрытого окна. Длинный дубовый стол. На нем толстая книга в потрепанном кожаном переплете, раскрыта где-то на середине. Рядом лежит черный плащ в обрамлении серебряных перекрещенных молний.

Напротив зеркала стоял мужчина в черном камзоле с серебряной вязью, в жестких простых брюках, заправленных в высокие кожаные сапоги. Волнистые черные волосы небрежно перехвачены в хвост.

Корнелио протянул руку, снял со стола подсвечник с горящей свечой и поднес к зеркалу. В нем отразилось загорелое уставшее лицо, запавшие серые глаза, под которыми пролегли глубокие тени, длинный нос и тонкие губы. И шрам. Косой шрам шел от правого виска и терялся в аккуратной черной бороде, подстриженной клином. Корнелио улыбнулся, красноватый шрам исказил лицо в страшной гримасе, которая отпугнула бы любую ночную тварь. В серых глазах не было улыбки. Редко кто видел в них отражение каких-либо эмоций.

Корнелио отвернулся и отошел к окну. Холодный воздух обволакивал его, холодил грудь, лунный свет упал на серебряный медальон с перекрещивающимися молниями. Знак Святой Экхалорианской Церкви. А медальон был знаком её верного слуги – охотника на еретиков.

Корнелио закрыл глаза. Воспоминания нахлынули на него. Такое случалось, когда он оставался наедине в комнате полной свежего воздуха, который прогонял аромат сгоревшего жира некачественных свечей. В такие минуты ему хотелось натянуть на себя плащ и забыться в беспечной дремоте, погрузиться в далекие воспоминания. И как это часто у него бывало – в самые неприятные.

Он хорошо помнил небо в тот летний вечер. Полную луну, темно-серые обрывки облаков, робкие первые звездочки. В тот день Богу было угодно изменить судьбу шестилетнего крестьянского мальчика.

Только закончилась уборка ржи, по поводу чего устроили ночной праздник. Корнелио помнил танцующих девушек, украшенных венками из ржаной соломы и задорную мелодию волынки. И отчаянный визг.

Волколак выпрыгнул на поляну. Все бросились бежать, а ноги мальчика онемели от страха. Так Корнелио и стоял, ожидая неминуемой смерти. Черная свалявшаяся шерсть, колдовские изумрудные глаза человека. Клыки с локоть. Запах псины. Как Корнелио не старался он не мог вспомнить волколака целиком, в памяти всплывали лишь отдельные детали.

И когда волколак разинул пасть, собираясь откусить мальчику голову, глаза Корнелио вспыхнули серебряным светом. Волколак странно заскулил и убежал. Дар? Возможно, для деревни, но для мальчика он оказался проклятием. Через два дня в деревне уже был Святой отдел по борьбе с магией. Инквизиторы.

Корнелио сжал кулаки. Капельки пота выступили на лбу, несмотря на холодный воздух из окна. Охотник промокнул лоб черным шелковым платком.

Он помнил, как его травили собаками соседи. Как заперли его родителей в доме. Его хотели сжечь те, кого он спас.

Инквизиция в какой-то мере спасла его. Заинтересовалась его способностями и решила проверить их на другой нечисти. Нежить была хуже любого волколака. Мальчика бросили в яму с пойманными тварями. Вопреки надеждам соседей он выжил. Не оставил не одного ожившего мертвеца, способного нанести ему вред.

Инквизиторы стояли полукругом над мальчиком, залитым своей и чужой кровью, в рваной одежде, с вырванными клочьями волос. Мертвая черная кровь стекала с Корнелио на пол, обезумевшие глаза пытались найти поддержки у взрослых, но видели лишь ненависть… и страх. Корнелио хорошо запомнил этот страх в их глазах. Он стоял и смотрел на них, запоминал черты каждого. Навсегда. Их лица словно выжгли клеймом в памяти.

Святой отдел по борьбе с магией пощадил его. Корнелио подозревал, что они просто не нашли упоминания о таких способностях в своем страшном кодексе.

Необычная способность не раз спасла Корнелио. Но все имеет последствия. Глаза почти потеряли выразительность, став двумя кусочками льда, зрение с каждым годом портилось. Скоро придет день и Корнелио придется надеть стекляшки, которые часто приходилось носить ученым людям.

Если бы не было этой способности… И того волколака… Как он тосковал по простой деревенской жизни.

Корнелио встряхнулся. Не ему принадлежала роскошь мечтать. Не в эту ночь.

Он подошел к столу, упер палец в книгу. Корнелио искал поддержку в вере. И часто находил. Он страстно верил в Небесного Отца – Экхалора, создателя и наставника всех людей. Тысячу лет назад он спустился с небес, в обличье простого человека, чтобы спасти эндорийцев, несших в своей душе истинную веру, пришедшую из глубины веков. Спасти от гнёта всесильных магов.

«Маги отвергли Небесного Отца, уверенные в своем могуществе. Для них магия, сила природных стихий была источником власти и огромной мощи. Экхалор проповедовал против магов в землях эндорийцев, смог переубедить и многих чародеев. Но совет архимагов видел в нем угрозу. Во время Великой проповеди архимаги направили в Небесного Отца молнию. На глазах многих тысяч людей молния не смогла причинить вреда Господу, но вызвала гигантский столб света с небес, что вновь вознес Бога на небеса. Охваченные праведным гневом люди веры уничтожили архимагов, и всесилию магов был положен конец.

Но бедствия эндорийцев не закончатся, пока не окрепнет вера в их душах. Многобожники-артарийцы поклонялись огню. Их магия открыла портал в мир демонов, они возродили ордена магов. С тех пор зло царит в нашем мире. Отголоски тех событий до сих пор бродят по земле в виде нечисти и демонов, изредка прорывавшихся в этот мир. Ты, взявший книгу в руки, уверуй в Экхалора или Эпангелиас ждет забвение». – Корнелио прочитал вступление на первой странице.

Охотник закрыл книгу и убрал в заплечный мешок. Это книга была не той, что должно носить благочестивому охотнику на еретиков. Ее написали еще до Раскола, в ней не было глав про исключительную благодать Экхалорианской Церкви, про необходимость борьбы с другими государствами, про Святой отдел по борьбе с магией… Корнелио слышал, что её написал древний историк, уверовавший совсем недавно, и поставивший своей целью изменить устройство самой религии. Кощунство! Ересь! Как иронично, что именно Корнелио, живший по заветам этой книги истреблял еретиков.

Корнелио бросил взгляд на зеркало и в очередной раз увидел свое обезображенное лицо. Обругав себя за то, что снял комнату с зеркалом, он вышел из комнаты.

Старый придорожный трактир. Грязные деревянные столы, низкий закопченный потолок, вечный табачный дым. Ранним утром еще не встал ни один постоялец. Хозяин спал, положив голову на стойку. Корнелио подошел и требовательно постучал пальцами около его уха. Трактирщик вскочил, ошалело хлопая глазами, хрипло спросил:

– Чего-то надобно, мастер?

– Скажи, неподалеку есть лес или роща?

– В двадцати пяти лигах, мастер, Медвежий лес, – трактирщик часто закивал головой.

– Значит, без коня не обойтись, – Корнелио прикинул оставшееся время. – Ты продашь мне коня, – с этими словами Корнелио положил перед ним грамоту Экхалорианской церкви. – Запишешь сюда сумму, отдашь в ближайшее отделение Святого отдела борьбы с магией.

– Но, господин охотник, ближайшее в сотни лиг отсюда.

– Предлагаешь отнять? – Корнелио наклонился к его лицу, кривя лицо в страшной ухмылке.

– Пожалуй, возьму бумагу, – сглотнул трактирщик.

– Верное решение. Так где мой транспорт?

– Что? А, лошадь. За трактиром конюшня. В третьем стойле мой конь, стало быть.

– Молодец, – кивнул Корнелио, – да поможет Экхалор в твоих бедах.

Трактирщик проводил его кислой улыбкой.

На улице хмуро. Небо заволокло низкими серыми тучами, а на поля черной шляпы упало несколько капель дождя. Корнелио подошел к низкой, потемневшей от времени калитке и начал не спеша натягивать перчатки. Темная тень отделилась от стены и скользнула в сторону охотника. Он не сдвинулся с места, лишь невзначай положил руку на рукоять меча. Тень несколько секунд стояла, покачиваясь из стороны в сторону, а затем резко бросилась вперед. Корнелио мгновенно развернулся и отбросил тварь ударом меча плашмя.

Нечисть тут же вскочила на ноги и низко наклонилась вперед. Корнелио ушел от атаки и ловко прыгнул за её спину, нанес рубящий удар по спине. Тварь захрипела и упала. Корнелио рывком перевернул её, наступил ногой на грудь и приставил кончик меча к горлу нечисти. Темное ссохшееся лицо, серые спутанные космы грязных волос, нижней губы нет, видны игольчатые зубы. Корнелио вглядывался в выпученные красные глаза.

– Ты что, тварь, спутала день с ночью?

Его расчет оказался верен. Еще с вечера, заприметив надвигающиеся тучи, Корнелио укрылся на ночь в трактире, так как эта тварь не способна зайти в населенный дом. Днем же она теряет большую часть силы. Нет, конечно, будь на месте охотника обычный человек, нечисть легко разобралась бы с ним и днем, а ночью даже Корнелио не рискнул бы тягаться с «вестником».

– Ну, что молчишь? – Корнелио свободной рукой промокнул платком лоб.

– Отпусссс-тиии, меня-кгх-сс, – дернулась нечисть всем телом.

– Отпущу. В преисподнюю. Когда узнаю, кто послал тебя!

– Меня никто не посссылал.

– Не верю. Вестник не появляется просто так, он не крадет коров, не воруют младенцев. Он исполняет чужую волю. Что за черный ритуал навел тебя, – Корнелио слегка проткнул горло нечисти.

– Тебе-ссс, никогдаааа, не узнать-ссс.

– Да неужели, – Корнелио резко наклонился. – Смотри, тварь, смотри, – он шире распахнул веки, облил нечисть серебристым сиянием. Тварь громко захрипела. Корнелио быстро осмотрелся, и вновь наклонился над вестником.

– Нет-ссс, нет-ссс, не надо, убери-ссс, – тварь орала, пыталась закрыть веки, но они сгорели, и лицо твари начало обугливаться. От такого запаха, что пошел от нечисти вывернуло бы любого, кто не провел лет десять в монастыре охотников.

– Ну, я жду!

– Аххх-грксс, госпожа, лесная госпожа! – тварь издала еще один горловой вопль.

– Так я и знал, что ведьма в лесу. Какой это лес, Медвежий?

– Не знать-ссс, не знать-ссс, как его называть-ссс людишки-сс.

– Ну и ладно, – пробормотал Корнелио и одним движением отрубил твари голову. – Найдем.

Вырезав на теле твари две скрещивающиеся молнии, охотник пошел в конюшню. Лошадь испуганно отпрянула от него, чуя запах вестника. Корнелио вздохнул и принялся осторожно подходить к лошади, стараясь подхватить поводья. Со второй попытки ему это удалось.

Ведя лошадь за собой, Корнелио вышел на улицу. Труп твари лежал там, распространяя зловоние.

«Это еще солнца нет, под ним нечисть разлагается очень быстро», – мелькнуло в голове у Корнелио. Он привязал один конец веревки к ноге мертвой твари, второй конец к луке седла. Затем отворил калитку, вскочил в седло и поехал в направлении леса. Тварь бросил на тракте примерно через поллиги.

Места начинались дикие, на весь путь всего одно поселение и нужно было до ночи прибыть туда. У Корнелио была задача поймать лесную колдунью. Неделю назад в орден Святой Охоты пришла информация о появлениях на северных границах нежити. Поползли слухи о демонах. Люди в той самой деревеньке, куда Корнелио ехал, начали болеть, случился большой падеж скота. На лицо все признаки ведьмы. Корнелио тогда только вернулся с охоты на оборотня.

Охотник даже не догадывался, как ведьма узнала, что он ищет ее. Но нечисть стала лезть отовсюду, да и вестник увязался три дня назад, даже задрал прежнюю лошадь. Корнелио считал вестников одними из самых неприятных тварей. Их обычно у ведьмы не много. Чтобы получить такую тварь нужно долго напитывать энергией зомби. Причем не всякий зомби сможет принять в свое ветхое тело такое количество энергии. При этом во время накачки энергией зомби имеют обыкновение становиться неконтролируемыми, и если ведьма не имеет сильных способностей некроманта, то все её эксперименты с вестником заканчивались неприятным для колдуньи событием. Он пожирал её.

Вокруг проносились безлюдные места. Поросшие густой травой луга, редкие деревца. Приближалась осень, часто шли мелкие моросящие дожди, а по утрам на северные земли опускались холода. Этот холод, забирающийся под плащ, напомнил Корнелио дорогу в горный монастырь.

Та дорого была узкой тропкой среди замшелых серых камней. Мальчик испуганно жался к ослу инквизитора. Здесь дул холодный пронизывающий ветер и одетого по-летнему Корнелио пробирало насквозь. Далеко в облаках угадывались строгие узкие шпили монастыря.

Здесь готовили верных слуг Экхалорианской церкви. Не паладинов, годных, по мнению Корнелио, только блистать освященной броней на парадах и не инквизиторов, годных только смеяться над мальчиком, что боролся за свою жизнь в яме с нечистью.

Корнелио передернуло от воспоминаний. Воспоминания о четырнадцати годах в монастыре стали его главным кошмаром. Там готовили тех, кто делает черную работу, о которой предпочитают молчать и даже не думать. Там готовили охотников на еретиков, которые преследовали иноверцев, ведьм, огнепоклонников, магов. Преследовали и убивали.

А еще там готовили черных братьев. Верных убийц, готовых пожертвовать своей жизнью, чтобы забрать чужую. В этот монастырь редко попадали по своей воле. В основном там были дети тех, кто оказался неугоден руководству Священного союза. Дети политических и религиозных деятелей, смещенных со своих постов, сироты, а также те, чьи необычные возможности выбивались из категории «святых способностей».

Корнелио посильнее затянул завязки плаща, досадуя, что не надел шерстяную безрукавку. Дорога была хорошей, но лошадь Корнелио начала прихрамывать. Охотник уже догадался, что хитрый трактирщик подсунул ему больную клячу. Ничего не оставалось, как спешиться и дать лошади передохнуть. Громко и с наслаждением выругавшись, он растянулся на траве. Места вокруг тянулись безлюдные, надеяться на чью-то помощь в такой глухомани даже не стоило. С такой скоростью Корнелио до темноты не успеть.

– Интересно, выжил бы я в том монастыре без своих способностей? – спросил Корнелио у лошади. Она лишь фыркнула в ответ.

– Вот и я думаю, что нет. Хотя демоны обращают на нее внимания не больше, чем на надоедливую мошкару. Мне, слава Экхалору, не приходилось. И тебе не советую. – Лошадь затрясла головой, отгоняя слепней. – Но инквизиторы часто заставляли меня направлять свет на пойманных демонов. Те только злились.

Когда Корнелио вышел из монастыря на свою первую охоту, он первым делом посетил свою деревню. Дом его родителей заняли те самые трусливые соседи, что написали донос в инквизицию. А мать и отец покинули деревню сразу после того как Корнелио увезли. Он бы мог попытаться найти их. Если бы не считал, что такой как он не нужен своей семье. Корнелио только навлечет на них гнев тех, на кого охотился. А добрые люди напишут очередной донос. А потому, уже четыре года Корнелио ловил и уничтожал нечисть, не особо задумываясь о будущем. За него думала Церковь.

Сумрак опустился на старое заброшенное поле, едва потускневшее солнце коснулось кромки леса. Корнелио не проехал и половину пути до поселения. Ему пришлось сойти с тракта к ручью почти в полулиге от дороги. Он напоил лошадь и привязал её к одинокому деревцу, вокруг которого начертил круг мечом.

Затем рассыпал по границам круга жгучий порошок из смеси чеснока и пахучих южных трав. Он неплохо отпугивал зверей и низшую нечисть. Их слишком сильное обоняние не позволяло вытерпеть запах этой смеси. Человеку тоже приходилось не просто, но Корнелио было не привыкать. Он сел под деревом, прижался к коре спиной и, закинув голову вверх, принялся молиться, скрестив руки на груди. Обнаженный меч лежал в траве у ног. Корнелио чутко прислушивался к ночи, шепча слова молитв. Пришлось нарушать один из запретов Экхалорианской церкви, которая учила всю внимательность вкладывать в молитву.

По коже пробежали мурашки, а внизу спины затаился холодок страха.

Он знал, что его не оставят в покое. Нечисть полезла со всех сторон. С рычанием твари подбегали к границе круга, замирали, а потом начинали выть, тенями носились вдоль ручья, их темная кожа отражала бледный лунный свет. Корнелио не стал обращать на них внимания. Завершил долгую молитву и заснул.

Проснулся Корнелио от того, что леденящее чувство страха проняло его с пяток до головы. Перед кругом, наклонив голову на левое плечо, стоял ноктиум. Страшная тварь, равных по силе которой не так много среди нежити. Двухметровый монстр, собранный из мышц. Некромант даже не удосужился покрыть их кожей. Лицо скрывала потрескавшаяся красная маска с гротескной улыбкой, вызывавшая леденящий кровь ужас.

Корнелио вспомнил, что ноктиум мог насылать страх на своих жертв. Корнелио осторожно встал на колени, медленно протягивая руку к мечу.

Создать ноктиума не под силу ведьме, какой бы сильной она не была. Для этого нужно быть как минимум выпускником Атенея магов в Альянсе, причем специалисту в некромантии. Таких тварей Корнелио в своей короткой жизни еще не видел. Зато слышал истории, которые рассказывал будущим охотникам преподаватель по основам некромантии и демонологии.

Этот странноватый заросший темными волосами монах сказал: – Вы все сидящее здесь, вы думаете, что ноктиум плод чьих-нибудь фантазий, не так ли? О, нет, мои дорогие, – после этих слов он засмеялся. – Любой из вас, какими бы он способностями ни обладал, не выживет после встречи с ним. Двадцать лет назад, я с отрядом других охотников встретил одного такого. Нас было шестеро. Вернулось двое. Я без руки, а мой друг без глаз», – и он снова засмеялся, потрясая культей в рукаве красной рясы. Почему он смеялся, Корнелио так и не понял. Наверное, его разум пострадал после встречи с этим монстром.

И вот сейчас Корнелио видел перед собой такую тварь. Ноктиум не суетился. Он вообще не двигался. Но когда охотник взялся за рукоятку меча, он просто перешагнул через защитный круг. И остановился, снова наклонив голову к плечу. Корнелио нервно сглотнул и медленно потянул меч на себя.

Абсолютно безмолвно ноктиум прыгнул вперед. Свет из глаз Корнелио остановил его всего на одну секунду. А в следующую он просто оказался около охотника и нанес удар страшной силы. Корнелио успел заблокировать его, но от силы удара рука безжизненно повисла, а меч выскользнул из ослабевшей ладони.

Страх захлестнул его бурным потоком. А ноктиум прыгнул назад и приземлился в нескольких метрах. Он развел свои передние конечности, с трудом напоминающие руки, в стороны, из них с противным чавканьем выскользнули зазубренные клинки. Монстр поднял голову. Маска не была покрыта красной краской, как ему поначалу показалось в темноте. Дерево покрывала бурая кровь.

В следующее мгновение нечисть раздвоилась и ноктиум с двойником бросились в сторону охотника. Думать времени не было, и Корнелио положился на свое чутье. Он поднял меч левой рукой и блокировал удар одного из ноктиумов. Клинки второго пронзили охотника насквозь.

Тело пробило волной холода. Морок исчез. Охотник перекатился в сторону и поднялся. Ноктиум стоял слева и медленно наклонял голову то в одну, то в другую сторону. А потом просто растворился в черной дымке.

Появился он через секунду позади охотника. Мощный удар отправил Корнелио на землю, однако он успел совершить перекат при падении и, подбежав к ноктиуму, ударил по его конечности сорванным с груди медальоном. Старый трюк охотников на еретиков, который спас многим из них жизнь. Ноктиум попытался оторвать медальон, но он прочно прилип к коже. Медальон плавил плоть, причиняя чудовищу дикую боль. Однако тварь и не думала визжать подобно вестнику у трактира. Она резким движением клинка отсекла себе конечность.

Корнелио вновь ощутил укол ужаса, на этот раз внизу живота. Ноктиум не потерял прежней ловкости, но бился теперь только одним клинком, и больше не пытался переместиться Корнелио за спину. Охотник принялся быстро читать молитвы, блокируя удары чудовища и одновременно вытаптывая ногами знак священной молнии. После того, как Корнелио громко выкрикнул земное имя Небесного Отца: – Экхалор! – земля под ногами полыхнула белым пламенем, тварь упала на спину, и тут же вскочила, слепо метаясь из стороны в сторону.

Корнелио дождался, когда ноктиум повернется к нему спиной. Прочный клинок с вкраплением серебра пронзил защитные пластины ноктиума и вышел из середины груди. На Корнелио брызнуло черной дурно пахнущей жижею, которая мгновенно прожгла одежду и попала на кожу.

Корнелио вскрикнул, выпустил меч и упал на колени. Ноктиум повернулся и медленно склонился над тяжело дышавшим охотником. Корнелио превозмогая сильную боль, вгляделся в глаза нечисти. Сгустки тьмы за прорезями деревянной маски наводили безумный ужас. Корнелио закричал, силясь закрыть веки. Но у него не получалось, взгляд ноктиума словно засасывал внутрь. Охотнику казалось, что он горит на костре. Тело жгло, а разум окутывала пелена страха. И вдруг ноктиум отвел голову в сторону, а затем резко растворился в черной дымке. Сознание покинуло Корнелио, и он повалился на залитую черной кровью траву.

Корнелио очнулся в полдень, одна рука онемела, а на щеке, которой он упал в кровь монстра, образовался сильный ожог. Пошатываясь, Корнелио с трудом подошел к дереву. Там валялись его вещи и сиротливо лежала на траве оборванная веревка. Ужас, который наводил ноктиум, действовал не только на людей и лошадь смогла разорвать путы. В отличие от Корнелио, ей повезло.

Охотник осмотрел свои раны. Ожоги выглядели отвратительно, на ладони левой руки кожи почти не осталось, стоило пошевелить хотя бы одним пальцем, как руку охотника сводило от сильной боли. Корнелио пришлось плохо слушающейся правой рукой растереть лежавшие в его сумке сушеные листья поризника и столетника, смешать их со слюной и наложить на бурые ожоги. Боль резко усилилась, охотник застонал, сильно ударив правой рукой по дереву.

Наконец, он пересилил себя и кое-как обвязал руку лоскутом от разорванной запасной рубашки. Нужно было где-то найти помощь. Все надежды Корнелио были в поселении, что находилось недалеко от Медвежьего леса.

Но сейчас ум охотника волновал другой вопрос. Почему ноктиум пощадил его? Этому не было объяснения. По свидетельствам немногих уцелевших, спасти от него могли только быстрые ноги и гибнувшие соратники, прикрывавшие твое бегство.

Корнелио, пошатываясь, нашел руку ноктиума. Она представляла собой сшитые вместе мышцы вокруг почерневших костей. Медальон прожег руку насквозь. Стараясь не касаться отрубленной конечности, Корнелио вытащил медальон.

Он не просто атрибут охотников. Серебряный круг с черным знаком молнии был освящен и впитал в себя силу семи молитв. Он отпугивал слабую нечисть и был своеобразным оберегом от злых чар. Медальон, по сути, являлся усиленной версией нательного знака молнии из серебра, который носил каждый житель Союза и который был одним из самых важных предметов в жизни верующего. Снимать нательную молнию запрещалось одним из первых указов Экхалорианской церкви.

Охотник набрал воды во фляжку и вышел на тракт. Идти было тяжело, тело горело, пот крупными каплями катился по лицу, задевая ожог на щеке. К тому же сегодня и намека не осталось на вчерашние тучи, палило солнце. Как охотник не старался беречь воду, начинающаяся лихорадка заставила его выпить все уже через два часа. Когда это случилось, Корнелио устало сел в придорожную траву, вскинул голову к яркому голубому небу, скрестил руки на груди и принялся шептать молитвы Анжелосу – одному из небесных созданий Экхалора, покровителю ордена охотников, защитнику путников и путешественников. Позже Корнелио принялся шептать и лечебные молитвы. Сначала в монастыре Корнелио заставляли молиться в свободное время из-под палки, потом это вошло в привычку, а теперь, за время своих странствий он понял их немалую практическую пользу.

Он, конечно, подозревал, что в этом было что-то от обыкновенной магии, а не от высших сил, но старался об этом не думать. Лечат и ладно. Они снова не подвели его, как и сотни поколений людей, живших до него, и будущих жить после. Раны стали болеть меньше, на горизонте показалась пыль, а через несколько минут стал слышен и стук колес деревянной повозки. Корнелио воспрянул духом. Скорее всего, кто-то из жителей поселения возвращался из далекого города. Такую удачу мог послать только сам Экхалор.

Корнелио поднялся, отряхнул плащ и принялся ждать. Вскоре показался повозка, запряженная одной лошадью. На козлах сидел худой, настороженный старик с пепельными волосами.

– Доброго здоровья! Куда путь держишь?

– И тебе не хворать, почтенный. Домой еду, в деревню, – осторожно ответил старик. Корнелио подумал, как выглядит его лицо, на котором теперь помимо шрама красовалось багровое пятно ожога.

– Не подвезешь?

– Это, конечно, можно, – медленно и осторожно проговорил старик, – да только ты не обижайся, но рожа больно у тебя разбойничья. Уж не беду ли к нам в деревню несешь? Нам и так непросто…

– Молнию на тебя, старик! Я по приказу церкви, – с этими словами Корнелио показал ему медальон.

– Ну, – сощурился мужик, – знаки на тебе вроде божеские, нечисти не пристало таких носить. Да только медальона я такого не знаю. Да и мало ли, с кого ты его снял. Вона, цепочка то оторвана.

– Тьфу ты, – сплюнул Корнелио на траву и пробормотал: – Малоизвестны мы вот в таких удаленных деревеньках, куда охотники и инквизиторы заходят раз в десять лет.

– Инквизиторы? – с испугом переспросил старик. – Т-ты инквизитор? Коли так, то милости просим, господин, с радостью подвезу.

– Почти инквизитор, – сказал Корнелио, но видя его малопонимающий взгляд, со вздохом сказал: – для тебя никакой разницы.

– Ладно, залезайте господин, – старик указал рукой на повозку.

Там стояло два ящика, куча мешков непонятно с чем, да бочонок, в котором, судя по намалеванному краской названию, было что-то из спиртных напитков. Охотникам пить запрещалось. Мало того, что хмельные напитки считались колдовскими зельями, так вдобавок к этому пьяного человека легче подвергнуть магии или ментальному контролю. Что в работе охотников на еретиков явно не к добру.

– А ты чего бледный такой, мужик? Хворь что ли, у тя какая? – обеспокоенно спросил мужик.

– Нет. Ранение небольшое, сил нет, – Корнелио показал любопытному старику перевязанную руку.

– А… Ну лады тогда, – и отвернувшись он дернул поводья.

Старая лошадь медленно тянула повозку. Пейзаж был однообразным и привычным. Солнце разморило и охотника начало клонить ко сну. Но из сонной дремоты его вывел дребезжащий голос старика.

– А ты зачем к нам-то. Жечь что ли кого собрался?

«Вот ведь надоедливый мужик» – мелькнуло в уме Корнелио.

– Нет, я еду расследовать дело ваше, говорят у вас в деревне мракобесие творится.

– Да, энтого у нас достаточно. Наконец-то хоть кто-то будет заниматься этим, а то двое других приезжало, ничего не сказали, взяли припасы и уехали.

– Так, так, так, – заинтересовался Корнелио, – что за люди? – вкрадчиво спросил он. «Неужели еще охотники, мелькнуло у него в голове. Вряд ли, ведь орден послал только меня. Хотя… колдунья ведь непростая. Если это конечно женщина… Но все равно, странно почему они не предупредили меня. Инквизиторы бы сами не поехали. Не их это дело – ручки марать».

– Да бес их знает. Странные люди, в странной одежде. У одного червленые доспехи, а второй весь в зеленом, с капюшоном.

– Ты, старик, нечистых не упоминай. Но люди действительно странные, – пробормотал Корнелио на его вопрошающий взгляд и отвернулся. «Паладин и епископальный следопыт. Скорее всего. С первым все ясно. Инквизиция решила подстраховаться. А второму что здесь нужно? Они вообще Инквизиции не подотчетны, насколько это возможно в нашей стране, где даже матриарха Священного союза проверяют на наличие потусторонних сил. Явно этим делом обеспокоился и местный «феодал» – епископ Чермоланский. Странно».

Тут о себе решили напомнить раны. Сильная ноющая боль пронзила всю руку. Корнелио тихо застонал сквозь сжатые зубы.

– Э, мужик, ты чего? Помираешь что-ли?

– Не дождешься, старик, – прошипел Корнелио и, облизав пересохшие губы, спросил: – А церковь у вас есть?

– А то. Без церкви то никак.

– А священник ваш, помогают его молитвы?

– Отец Марино то? Конечно, его лечебные молитвы всегда помогают. Да только отварами и травами оно как-то привычней, чем у него.

Корнелио пытался заснуть, но его беспокойный сон постоянно прерывали дорожные кочки, от тряски рука стала болеть еще сильнее. Старик все пытался что-то выведать у него, но Корнелио старался отвечать односложными фразами, либо не отвечать вообще.

Показалось поселение. Бедное. Впрочем Корнелио видел мало богатых деревень. Покосившиеся лачуги, с соломенными крышами, маленькая часовня из потемневших досок. Ни частокола, ни сторожевой башни. Корнелио кинул медную монетку старику и отправился прямиком к старосте. Старостой оказался невысокий мужичок, с окладистой черной бородой и сединой на висках. Он стоял на пороге высокого деревянного дома.

– Ты еще кто оборванец? Пошел прочь! – махнул рукой староста.

«С этим надо поиграть в злого инквизитора», – подумал Корнелио.

– Именем Инквизиции! – Корнелио поднял медальон.

Староста сощурился. – Охотник на еретиков пожаловал. Думал я совсем дурак? Не надо меня Инквизицией пугать.

– Я приехал по вашему делу.

– Заходи, – неохотно проворчал староста.

– Зачем приезжал епископальный следопыт и паладин? Они прибыли вместе? О чем спрашивали, что делали? – с порога завалил вопросами старосту охотник.

У него начала кружиться голова, видимо кровь ноктиума была ядовитой.

– Этого тебе знать не положено. Твое дело нехитрое. Убить ведьму. Она в Медвежьем лесу.

– С чего ты решил, что это женщина? И что она не из деревни?

Староста замялся. – Колдуньи почти всегда женщины. А своих я хорошо знаю.

– В прошлом году Инквизиция сожгла двести мужчин-колдунов, а женщин в два раза меньше. – Корнелио тяжело оперся на стул у двери.