Праздник зимы

Глава 7 ЕЩЕ ДАЛЬШЕ ВО МРАК

Кап-кап-кап.

Ариста растерла запястья, пораненные кандалами во время учиненного регентом допроса. Кожа почти зажила и начала чесаться совсем недавно. Если учесть, что ее почти не кормили, было непонятно, почему раны зажили так быстро. Ариста пошла на риск, солгав про Эдит Мон, и очень боялась, что Сальдур вернется вместе с инквизитором, но с тех пор ей трижды приносили миску с жидкой кашей, и она поняла, что регент ей поверил.

Ее слух опять уловил что-то вроде журчания и плеска. И снова, и еще раз. Звуки были совсем слабыми и далекими, казалось, будто эхо гуляет по длинной пустой трубе.

Скрип-щелк-скрип-щелк.

Не вызывало сомнений, что звук издавало какое-то устройство, скорее всего машина для пыток. Возможно, механический ворот, с помощью которого разрывают людей на части, или вращающееся колесо, которое то опускает жертву в вонючую воду, то поднимает ее над поверхностью. Сальдур ошибся в оценке силы ее духа. Ариста знала, что не выдержит пыток.

Где-то с грохотом распахнулась дверь, и по коридору прокатилось эхо чьих-то шагов. К ее темнице снова кто-то направлялся, хотя время очередного приема пищи еще не наступило.

Тук-стук, тук-стук, тук-стук.

Судя по звуку, это другая обувь, не такая, как у Сальдура, но и не слишком дешевая. Так ходят солдаты, но на этих каблуках нет металлических подковок. Кто-то проследовал мимо ее двери, шаги стихли у соседней камеры. Послышался скрежет ключа в замке, дверь медленно и со скрипом отворилась.

— Доброе утро, Гонт, — прозвучал смутно знакомый неприятный голос, словно пришедший из дурного сна.

— Что тебе нужно, Гай? — спросил узник.

«Это Гонт!» — догадалась Ариста.

— Еще раз с тобой поговорить, — ответил Гай.

— Я едва выжил после нашей предыдущей беседы.

— Что тебе сказал Эсрахаддон про Рог Гилиндора?

Ариста подняла голову и, стараясь не шуметь, подползла к двери.

— Не знаю, что еще я могу тебе ответить. Он ничего мне не говорил.

— Послушай, именно по этой причине тебе пришлось так страдать во время наших прошлых встреч. Ты должен отвечать на вопросы. Если ты не поможешь нам, то и мы не сумеем помочь тебе. Нам необходимо узнать правду о Роге — и немедленно!

— Почему бы не спросить у самого Эсрахаддона?

— Он мертв.

Наступило долгое молчание.

— Подумай как следует. Наверняка он упоминал о Роге. Твое время подходит к концу. Мы отправили за Рогом наших людей, но они сильно задерживаются, и я сомневаюсь, что мы их когда-нибудь увидим. Рог нам необходим. Неужели за все то время, что вы провели вместе, Эсрахаддон ни разу о нем не говорил?

— Нет, он ничего не рассказал мне о проклятом Роге!

— Либо ты искусный лжец, либо с самого начала говорил правду. Я не могу представить, чтобы он ничего не рассказал тебе о Роге, если только… Все так уверены, но меня уже довольно давно гложут сомнения.

— Ты о чем? — спросил Гонт, и теперь в его голосе послышались нотки страха.

— Скажем так, у меня предчувствие. А теперь замри.

Гонт пробурчал что-то непонятное.

— Что ты делаешь? — крикнул он через несколько мгновений.

— Ты не поймешь, даже если я тебе объясню.

Снова наступила тишина.

— Я знал! — воскликнул Гай. — Это многое объясняет. И хотя это нам с тобой не поможет, по крайней мере складывается понятная картина. Регенты совершили глупость, убив Эсрахаддона.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь?

— Не имеет значения, Гонт. Я тебе верю. Он ничего тебе не говорил. Зачем? Патриарх будет недоволен. Больше тебя не будут допрашивать. Можешь спокойно ждать казни.

Дверь соседней камеры захлопнулась, послышались удаляющиеся шаги Гая, и вскоре все стихло.

Ариста вспомнила последние слова умирающего Эсрахаддона: «Найди Рог Гилиндора. Для этого требуется наследник. Рог похоронен вместе с Новроном в Персепликвисе. Поспеши. Во время Праздника зимы закончится Ули Вермар. Они придут. Без Рога все погибнут».

Именно эти слова привели Аристу в Аквесту, заставили рискнуть своей жизнью и жизнью Гилфреда в попытке спасти Гонта. Она снова задумалась над тем, что хотел сказать ей Эсрахаддон.

Кап-кап-кап.

От постоянного соприкосновения с холодным камнем у Аристы ныли все кости. Болели бедра, колени и плечи. Ногти стали хрупкими и постоянно ломались. Она была слишком измучена, чтобы стоять или хотя бы сидеть прямо, даже поворачивалась с трудом. Несмотря на слабость, сон бежал от нее, и она часами лежала, глядя в темноту. Камень высасывал тепло из тела. Дрожа от холода, Ариста приподнялась на локте и начала шарить свободной рукой в поисках разбросанного по полу сена. Несмотря на полную темноту, ей удалось соорудить жалкое подобие постели.

Ариста лежала и представляла еду. Не просто, как она ест хлеб и прикасается к сыру, а погружается в горы съестного. В своих мечтах она купалась в сливках и плавала в яблочном соке. Все ее ощущения были обострены до предела, мучительно хотелось почувствовать хотя бы аромат хлеба или капельку масла на языке. Она представляла жареную свинину, приготовленную во фруктовой глазури, говядину с густым темным соусом, горы курятины, перепелок и уток. Перед глазами вставали ряды столов, накрытых для пира, и рот наполнялся слюной. Ариста мысленно по несколько раз в день участвовала в обильных трапезах. Даже овощи, обычная крестьянская пища, казались ей настоящим сокровищем. Морковка, лук и пастернак возникали перед ее мысленным взором, словно настоящий дар богов, и она размышляла о том, чего бы не пожалела за одну-единственную репку.

Кап-кап-кап.

Полная темнота усиливала чувство раскаяния, Аристу терзали мучительные угрызения совести, которым не было конца, как и времени в этом страшном подземелье.

В какой кошмар она превратила свою жизнь, а ведь совсем недавно была вполне счастлива. Она вспоминала дни, когда ее мать была королевой Меленгара, а в залах и коридорах их дворца не смолкала музыка. На двенадцатый день рождения ей подарили красивое платье, сшитое из дорогого калианского шелка. Как восхитительно оно переливалось на свету, когда она кружилась перед лебединым зеркалом матери! В том же году отец подарил ей маранонского пони! Ленара ужасно ей завидовала, когда она скакала на своем пони в сопровождении Алрика и Мовина по склонам Галилинских холмов. Она любила ездить верхом, ей нравилось, что встречный ветер играет ее волосами. То были чудесные дни. Теперь ей казалось, что в ее далеком детстве всегда светило солнце и было тепло.

После случившегося во дворце пожара привычный мир исчез навсегда. Отец только что назначил ее дядю Брагу лордом-канцлером Меленгара, и торжества по этому поводу затянулись до позднего вечера. В ту ночь мать пришла, чтобы уложить ее в постель. Тогда Ариста спала не в башне, ее комната находилась напротив спальни родителей, но ей больше не суждено жить в королевском крыле дворца.

Посреди ночи Аристу разбудил какой-то юноша, он принялся стаскивать ее с кровати. Испуганная и смущенная, она начала отбиваться и царапаться.

— Пожалуйста, ваше высочество, вы должны пойти со мной, — умолял паж.

За окном, словно факел, полыхал вяз, и спальню Аристы заливал мерцающий свет. Она услышала приглушенный рев пламени, поднимавшийся из глубин замка, а в следующее мгновение задохнулась от кашля: ее комната начала быстро заполняться дымом.

Пожар!

Крича от ужаса, Ариста попыталась вернуться в эфемерное убежище своей постели, однако юноша крепко схватил ее за руку и потащил к двери.

— Замок горит. Надо уходить, — сказал он.

«Где моя мать? Где отец и Алрик? И кто этот мальчишка?» — эти мысли назойливым роем крутились у нее в голове.

Хотя Ариста продолжала сопротивляться, паж поднял ее на руки и выскочил из спальни. Коридор превратился в объятый пламенем туннель, на стенах горели гобелены. Однако ее спаситель пробежал с нею на руках, распахивая ногами двери, до лестницы и спустился по ступенькам к выходу из дворца. Наконец они оказались во дворе, где он рухнул вместе с ней на траву, и Ариста с облегчением вдохнула прохладный ночной воздух.

В ту ночь отец не ночевал во дворце. После того как помирил двух напившихся друзей, король решил проводить их до дому. По удачному стечению обстоятельств, Алрика также не оказалось во дворце. Он и Мовин Пикеринг тайно выскользнули из замка для ночной охоты, так они называли ловлю лягушек. Из всей королевской семьи лишь мать Аристы не сумела спастись.

Гилфред, юноша, который вынес Аристу из спальни, потом попытался добраться до королевы. Он вернулся в охваченный огнем дворец и едва не погиб. Четыре месяца не заживали его ожоги, он никак не мог избавиться от ночных кошмаров, а приступы кашля были такими сильными, что у него горлом шла кровь. Несмотря на пережитые юношей страдания, Ариста так его и не отблагодарила. Она понимала лишь одно — матери больше нет, и с того дня ее жизнь изменилась.

Вскоре после пожара Ариста перебралась в башню, единственную часть замка, где не чувствовался запах дыма. Отец приказал перенести туда уцелевшую после пожара мебель из комнаты ее матери. Ариста часто плакала, глядя в зеркало в резной раме. На ней были изображены двое уплывавших друг от друга лебедей. Зеркало напоминало о том, как мать расчесывала ей перед ним волосы. Однажды отец увидел ее всю в слезах и спросил, что случилось.

— У меня не осталось ни одного гребня для волос, — выпалила Ариста.

С тех пор из каждого путешествия отец привозил ей новые гребни, всякий раз разные. А теперь все осталось в прошлом, исчезло, и гребни, и отец, и даже туалетный столик с зеркалом в виде лебедей.

Кап-кап-кап.

Может быть, это по воле Марибора она осталась одна на всем белом свете? Иначе как объяснить, почему у принцессы почти двадцати восьми лет от роду никогда не было подходящего поклонника? Даже у бедных уродливых дочерей торговцев рыбой дела обстоят лучше. Быть может, она сама виновата в своем одиночестве, и причина кроется в ее достойной сожаления природе. В темноте ответ становился все более очевидным — никому она не нужна.

Эмери думал, что любит Аристу, но так и не узнал ее по-настоящему. На него произвели впечатление ее наивные фантазии о том, как они отберут Ратибор у имперцев. Он проникся романтическими идеями о том, что аристократы будут сражаться бок о бок с простыми людьми. Любовь Эмери к ней была всего лишь самообманом. Что до Гилфреда, то он боготворил Аристу как свою принцессу. Он относился к ней не как к живому человеку, а как к изваянию на пьедестале. И то, что они умерли до того, как узнали о ней правду, воистину стало для них проявлением милосердия и благодати.

Лишь Адриан не пал жертвой иллюзий. Ариста не сомневалась, что он видел в ней только источник дохода. Весьма вероятно, что он даже ненавидел принцессу, которая жила во дворце, в то время как он сам постоянно боролся с невзгодами. Все простолюдины вели себя с аристократами уважительно, когда те находились рядом, но наверняка не скрывали своих чувств, когда оставались одни. Ариста не сомневалась, что Адриан со смехом говорил своим друзьям о том, что у нее слишком отталкивающая внешность даже для наемника вроде него. Ариста все равно оставалась ведьмой, и не важно, что она уже не могла творить заклинаний. Она заслужила свое одиночество. Она заслужила свою смерть и сожжение на костре.

Кап-кап-кап.

Боль в ребрах заставила Аристу осторожно перевернуться на другой бок. Иногда на долгие часы она переставала чувствовать ступни, а пальцы часто покалывало. Она откинулась на спину и услышала приближающийся топоток.

Крыса вернулась. Ариста не знала, откуда та приходит и куда девается в темноте, но всегда чувствовала, когда эта тварь оказывалась рядом. Ариста не понимала, что крысу привлекает в ее камере, ведь всю еду она съедает сразу, даже вылизывает миску, чтобы не оставлять ни капли супа. Тем не менее крыса часто к ней являлась с визитом. Иногда тыкалась носом в ноги, и Ариста пробовала ударить ее, но та ловко отскакивала в сторону. Сначала Ариста несколько раз пыталась ее поймать, однако та была слишком хитрой и быстрой. Теперь же у Аристы не осталось сил, чтобы с ней сражаться.

Принцесса слышала, как крыса крадется вдоль стены, потом почувствовала, как нос и усики мерзкой твари мимолетно коснулись голых пальцев ее ноги. Но у Аристы не было сил, чтобы ее отпихнуть, и она позволила крысе себя обнюхать. Прошло несколько мгновений, и крыса укусила ее за палец ноги.

Ариста закричала от боли, лягнула крысу ногой, но промахнулась, и та умчалась прочь. Дрожа всем телом, принцесса лежала в темноте и тихонько плакала от страха.

— А-ри-ста, — донесся приглушенный расстоянием хриплый голос Гонта. — Что случилось?

— Меня укусила крыса, — ответила девушка, снова поразившись тому, как ослаб ее голос.

— Джаспер так делает, если… — Гонт закашлялся, сплюнул и перевел дыхание. — Если он думает, что ты мертв или слишком слаб, чтобы сопротивляться.

— Джаспер?

— Я так его называю, я даже камням в своей камере дал имена.

— А я свои только пересчитала, — ответила Ариста.

— Двести тридцать четыре, — тут же ответил Деган.

— У меня только двести двадцать восемь.

— Вы треснутые считали за два?

— Нет.

Ариста лежала на спине и прислушивалась к собственному дыханию, ощущая при каждом вдохе тяжесть лежавших на груди рук. Она начала засыпать, когда голос Дегана вырвал ее из забытья:

— Ариста? А вы и вправду ведьма? Вы можете творить магию?

— Да, — ответила она, — но не здесь.

Ариста не рассчитывала, что он ей поверит, более того, начала сомневаться в собственных способностях, ведь ее уже довольно давно лишили возможности творить заклинания. Стены темницы были защищены рунами, такими же, как и те, что лишили магии Эсрахаддона, когда он сидел в Гутарии, но ее заключение не продлится тысячу лет, как в случае с Эсрахаддоном. Руны Гутарии останавливали не только любое колдовство, но и время, однако боль в животе слишком часто напоминала Аристе, что оно здесь течет как обычно.

Только после сражения при Ратиборе Ариста начала понимать истинную природу магии, или Искусства, как ее называл Эсрахаддон. Когда Ариста прикасалась к струнам реальности, она не ощущала границ, только их разнообразие. Со временем она многое сумела бы понять, и тогда стало бы возможно все, что угодно, любая цель была бы достижима. Ариста не сомневалась, что если бы не руны, отсекавшие ее от реального мира, она сумела бы вырваться из темницы и превратить дворец в руины.

— Вы родились ведьмой?

— Магии меня научил Эсрахаддон.

— Вы его знали?

— Да.

— Вам известно, как он умер?

— Он стал жертвой наемного убийцы.

— Понятно. А он когда-нибудь говорил обо мне? Рассказывал, почему он мне помогал? — с тревогой спросил Деган.

— Он тебе не рассказал?

— Нет. У меня… — Он снова закашлялся. — Когда мы встретились, у меня была совсем небольшая армия, но потом все изменилось. Эсрахаддон убеждал людей присоединяться и следовать за мной. Мне почти ничего не приходилось делать. Он занимался планированием и объяснял, что я должен говорить. Пока он был рядом, все шло замечательно. Я узнал, что такое хорошая еда, все отдавали мне честь и называли сэром. У меня даже появилась лошадь и палатка размером с настоящий дом. Мне бы следовало понимать, что долго так продолжаться не может, и сообразить, что он заманивает меня в ловушку. Я очень хочу знать, зачем он так поступил? Что плохого я ему сделал? — Его голос слабел, и к концу Ариста едва его слышала.

— Деган, у тебя есть ожерелье? И маленький серебряный медальон?

— Ну да, был. — Гонт долго молчал, а когда снова заговорил, его голос зазвучал увереннее: — Мне его дала мать, когда я уходил из дома, она сказала, что он принесет мне удачу. У меня его забрали, когда бросили в темницу. А почему вы спрашиваете?

— Потому что ты наследник Новрона. Это ожерелье было создано Эсрахаддоном почти девятьсот лет назад. Всего их было два, для наследника и его защитника, который владел особыми приемами фехтования. В течение многих поколений ожерелья защищали их владельцев от магии и скрывали от преследователей. Эсрахаддон обучил меня заклинанию, которое помогало найти тех, кто носит ожерелья. Именно с моей помощью он тебя нашел. Эсрахаддон пытался восстановить твои права на трон.

Деган долго не отвечал.

— Если у меня есть защитник, тогда где он? — спросил он наконец. — Сейчас он бы мне не помешал.

Ариста залилась краской стыда.

— Его зовут Адриан. О, Деган, это все моя вина. Он не знал, где ты находишься. Мы с Эсрахаддоном должны были тебя найти и рассказать ему, но я все испортила. После гибели Эсрахаддона я решила, что сама сумею тебя спасти, но потерпела неудачу.

— Ну что ж, это всего лишь моя жизнь, ничего особенного. — После короткой паузы он снова ее позвал: — Ариста?

— Да?

— А что вы знаете про штуку, о которой говорил Гай? Что это за Рог? Эсрахаддон о нем говорил? Если мы расскажем о Роге, они могут нас помиловать.

Ариста почувствовала, как волосы встают у нее на голове дыбом.

«Неужели это ловушка? — подумала она. — Неужели Гонт с ними заодно?»

Она так ослабла, что уже не могла ясно мыслить. В темноте она чувствовала себя совершенно уязвимой, именно этого и добивались ее тюремщики.

«Да и Гонт ли это? — задумалась Ариста. — Может быть, они знали, что я окажусь здесь, и заранее посадили в соседнюю камеру своего человека? Или заменили настоящего Гонта, пока я спала? Изменился ли его голос?»

Она напрягла память, пытаясь представить голос настоящего Гонта.

— Ариста? — снова позвал он.

Она открыла рот, чтобы ответить, но в последний момент передумала и сказала совсем не то, что собиралась:

— Не могу вспомнить. У меня кружится голова, когда пытаюсь свести воедино обрывки разных разговоров. Эсрахаддон говорил о Роге в тот день, когда я впервые увидела твою сестру. Помню, как он нас познакомил, а потом… О, что же было потом? Он сказал: «Ариста, это…». О нет, ничего не получается. Помоги мне, Деган. Я чувствую себя глупо. Напомни, как зовут твою сестру?

Ответом ей было молчание.

Ариста ждала. Она прислушалась, и показалось, что она уловила какое-то движение за дверью своей камеры, но полной уверенности не было.

— Деган? — снова заговорила она через несколько минут. — Ты не знаешь имени своей сестры?

— А зачем вам ее имя? — спросил Деган.

Теперь в его голосе сквозил холод.

— Просто я забыла, как ее зовут, вот и все. Я подумала, что ты поможешь мне вспомнить наш разговор.

Он молчал мучительно долго, и Аристе показалось, что больше она не услышит его голоса.

— Что вам обещали за то, чтобы разузнать о ней? — наконец спросил он.

— Я тебя не понимаю.

— Может быть, ты и в самом деле Ариста Эссендон, но я не удивлюсь, если ты шпионишь на империю, чтобы выпытать мои тайны.

— А откуда мне знать, что ты не являешься предателем? — спросила она.

— Ты сказала, что пришла меня спасти, а теперь сомневаешься в том, кто я такой?

— Я пришла освободить Дегана Гонта, но я не знаю, кто ты такой?

— Я не стану называть тебе имени моей сестры.

— В таком случае я буду спать, — сказала Ариста.

Она рассчитывала его обмануть, но силы ее покинули, и она забылась беспокойным сном.