Право первой ночи

Глава 3. Испорченная свадьба

Маленького прихрамья Светлой обители в двух шагах от нашего с отцом домишки было достаточно для проведения скромной брачной церемонии двух незначительных и не особо обеспеченных альгаллов-простолюдинов.

— Альгалла Лина, вы такая красивая, ну такая красивая! Дух захватывает!

От бесхитростной похвалы Бесли, тринадцатилетней дочери молочницы, вызвавшейся за пару монет помочь мне уложить волосы и застегнуть неудобные застёжки свадебного платья, на глазах выступили непрошеные слёзы, и я торопливо промокнула их платком. Уже давно не слышала я ничего столь же искреннего и бескорыстного в свой адрес. Скупые похвалы отца, сальные замечания рыночных торговцев — не в счёт. Я зажмурилась, пытаясь сохранить самообладание. Далось мне оно непросто. Утренняя встреча принесла маету в душе и смутное предвкушение грядущих перемен и сложностей.

Я расправила серебристо-серую юбку — шуршащая ткань снова напомнила о лесной прогулке, шелестящих жалобах опавшей листвы под сапогами.

Лоуренс Браммер, самонадеянный, слишком щедро одарённый природой и судьбой аристократ, чтоб ему пусто было… почему же он вдобавок к своему титулу и деньгам ещё и такой привлекательный?! Несправедливо! И магией владеет, и эти свои нашивки явно не за небесно-голубые глаза получил…

В моей комнате не имелось большого зеркала, чтобы разглядеть себя в полный рост, и я впервые я пожалела об этом. Такое светлое платье, в цвет моих глаз — непозволительная роскошь, до этого дня я обычно носила что-то тёмное, немаркое. Представляю, какая я бледная сейчас, даже губы, наверное, жалко трясутся. Надо бы их подкрасить…

— Помочь?! — с готовностью откликнулась наблюдавшая за мной Бесли. — Альгалла Лина, у вас руки дрожат… ой, понимаю, я бы на вашем месте и вовсе грохнулась бы в обморок! Всё это так волнительно, так изумительно, так… Альгалла Лина, а когда я буду замуж выходить, вы ко мне на свадьбу придёте?!

…не дай Светлая Обитель тебе оказаться на моём месте, девочка.

Несмотря на то, что ни у Хоупов, ни у Свифтов не было лишних средств на пышные торжества, гулять собирались шумно, многолюдно и весело. Народу в небольшой часовенке набилось изрядно, знакомых лиц было не больше трети — отсутствие развлечений жители Фоэркса компенсировали дружными семейными походами на свадьбы, мольбы над новорожденными, кулачные бои и, разумеется, похороны. Кое-кто с любопытством и жалостью косился на молодого, явно неопытного священнослужителя, заменившего сегодня старого отца Грука — руки и губы у мальчишки в традиционном белом облачении тряслись не меньше моих. Голос, произносящий традиционное приветствие, тоже дрожал, пару раз молодой служитель Светлой обители сбивался с гладкой речи и бросал предательские короткие взгляды под алтарный камень, где, очевидно, притаилась шпаргалка с текстом.

Я-то не раз бывала на свадьбах подруг и малознакомых мне горожан, поэтому ничего нового в самой церемонии быть для меня не могло. Со стороны жениха было человек десять носителей фамилии Свифт, со стороны Хоупов — одна лишь невеста. Поставленный в известность о тяжёлой болезни отца народ сочувственно косился в мою сторону, а я старалась смотреть прямо перед собой, держа спину ровной, приклеив к губам ничего не выражающую улыбку. Порой хотелось шлёпнуть себя по губам, чтобы убедиться: она всё ещё на месте.

Дарген выглядел до смешного нелепо, впрочем, весёлым этот смех я бы назвала с большим трудом. Круглая чёрная шляпа великодушно прикрывала намечающуюся лысину. Явно непривычный и неудобный торжественный костюм с чужого плеча был моему корпулентному жениху маловат, пуговицы расходились на круглом животе, брюки, наоборот, приходилось постоянно подтягивать, чтобы не спадали. Бреясь сегодня, он как минимум дважды порезался, и обе щеки всё ещё жирно блестели от кровоостанавливающей мази. Небольшая лысина на макушке казалась багровой: засидевшийся в женихах Дарген, вероятно, принял что-то горячительное для храбрости в честь великого события, поэтому стоял нетвёрдо, пытаясь сфокусировать взгляд на каменной мозаике, выложенной на внутренней стене прихрамья: белом горностае, символе богов Светлой обители.

И всё же, если не принимать во внимание жениха и невесту, царящая вокруг атмосфера была беспечной и празднично-залихватской: со всех сторон доносились смех и праздные разговоры, какие-то мальчишки довольно ладно наигрывали на губной гармонике весёлую и беспечную народную песенку, несколько девчушек лет семи-восьми с визгом и хохотом обсыпали нас толчёным рисом.

Молодой служитель нервно обвёл взглядом пёструю разношёрстную толпу и откашлялся, однако желанной тишины не дождался. Поднял металлическую сферу и небольшой увесистый молоточек, предупредительно стукнул — звук получился неожиданно густым и громким, разговоры моментально стихли, а сам служитель вжал голову в плечи, сделавшись ниже ростом.

— Дочери и сыновья пресветлых… приветствуем вас в обители небесных отцов и матерей ваших… да пребудет с вами…

Слова были знакомыми, безличными, и я не вслушивалась в них. Разглядывала горностая, то и дело косилась на пошатывающегося справа Даргена, мусолящего край пиджака в потных пальцах, шмыгающего носом и прилагавшего немалые усилия, чтобы остаться в вертикальном положении, не издать никакого непристойного звука и ничего не напутать и не уронить. Вздохнула, снова скосила глаза, на этот раз влево, разглядывая публику, откровенно наслаждавшуюся знакомым действом, которое никогда не надоедал.

И вдруг что-то зацепило мой взгляд в безликой толпе обывателей. Что-то… да нет же, кто-то, сидящий на деревянной скамейке без головного убора. Я торопливо уставилась на чёрный кончик хвоста каменного горностая, пытаясь осознать, о чём говорит служитель:

— И да прибудет с вами благословение небесных отцов и матерей ваших, тишина в подлунном царствии и благолепие в посмертной юдоли… Отныне ты, Лина Хоуп, и ты, Дарген Свифт, признаётесь перед небом, луной, богами, храмами и людьми, связанными невидимыми узами брака — узами, крепче стали, сильнее ветра… идти вам рука об руку…

Я не могла не узнать этого лица, выделявшегося среди других, как белокрылый журдан выделялся бы среди гусиной стаи.

Зачем он пришёл?! Позлорадствовать: мол, могла бы блистать любовницей грая, но выбрала эту грязную деревенщину с красным носом?

Я сжала зубы. Пришёл — его право и его выбор. А моя судьба уж точно не в его руках.

…к сожалению, и не в моих тоже.

Кое-как мы с Даргеном дослушали до конца вялое бормотание служителя, после чего всё ещё подрагивающими пальцами тот натянул на наши запястья, моё правое и левое — новоявленного мужа, верёвочное кольцо в виде восьмёрки. Видимо, и без того склонные к многократному повторению боги не ограничились словесными описаниями будущего молодых супругов, но и требовали наглядно продемонстрировать недалёким смертным желаемую степень их сближённости.

Необходимые формальности были соблюдены, я смотрела на Даргена — и не могла ни вслух, ни даже мысленно назвать его «мужем». Нашего брака желал отец, не я.

Где были его глаза? Его разум, его сердце, его сострадание — столь важный, но, к сожалению, напрочь отсутствовавший орган…

По всему нам полагалось отблагодарить священнослужителя и отправляться с честной компанией на торжественный обед — столы были накрыты прямо на улице, точнее — на Жёлтой улице возле таверны «Хильда». Много дешёвой выпивки и дешёвой закуски. Все будут довольны. А вот потом, ближе к полуночи…

Дарген споткнулся на ступеньке, выходя из храма. Непослушные ноги заплелись узлом, и муж повалился мешком, удержать я и не пыталась — слишком различалась масса тела. Застыла на верхней ступеньке, глядя на корчащегося в безуспешных попытках встать с земли мужа. Священнослужитель и ещё пара крепких парней поспешили на помощь, и в этот миг раздался ожидаемый — и одновременно самый неожиданный голос:

— Я забираю эту женщину на эту ночь. По праву…