Пражская весна

Глава 3

Время перед сном я перебирала альбомы. Брежневы хранили фотографии в старых фотоальбомах. Я смотрела фотографии с Урала, с Байконура, с Молдовы. Вглядывалась в каждую, чтобы хоть чуть-чуть запомнить персоналии.

Нужно будет зайти в отдел кадров ЦК и почитать персоналии.

Виктория Петровна, когда я ее попросила показать мне фотографии, оказалась кладезем информации. Она так подробно и досконально описывала события тех лет, что у меня сложилась достаточно объемная картина.

На следующее утро будильник разбудил меня в шесть утра. Я поплюхалась под душем, сделала зарядку на кухне, потом ради интереса обошла комнаты. С пятикомнатными хоромами надо было что-то делать. Брежнев домой работу не тащил, скорее наоборот, он мог вечером задержаться на пару часов. Спать предпочитал до восьми утра, поэтому на работу приходил в девять тридцать, десять часов утра.

Мне же нужно было сплавить жену Брежнева. Виктория Петровна была домашним человеком, постоянное ее присутствие в квартире могло помешать мне.

Утро в Кремле прошло без эксцессов – паломничества Семичастного и Шелепина не наблюдалось. Секретарь Сидоров свою работу сделал, напряг хозслужбу Кремля и достал таки карту на всю стену. Пустые шкафы стояли возле боковой стены. Возле третьей стены сиротливо притулился горшок с фикусом.

Вместо технического секретаря Сидорова сегодня дежурил Александр Николаевич Петров.

– Доброе утро, Александр Николаевич, товарищ Сидоров оставил для вас рекомендации по кабинету?

– Доброе утро, Леонид Ильич. Да. – Кивнул головой высокий молодой человек с зализанными назад черными волосами. Приемник в стиле «ретро» вам сейчас принесут. С растениями получилась неувязочка – у вас есть какие-либо предпочтения?

– Да, я тут подумал и решил, что по центру стены нужно поставить аквариум и на ту стену перевесить портрет Владимира Ильича, за спиной как-то ему не тактично располагаться. В общем, я хочу зеленую стену. Можно две кадки орхидей поставить, чтобы они были симметричны относительно аквариума.

Я отделила рабочую зону и зону релаксации. Конечно, в зеленую зону не помешало бы массажное кресло, но я сомневаюсь, что его вообще еще изобрели.

Секретарь вышел и позвонил в хозслужбу. Через полчаса в кабинет доставили ретро-приемник. Завхоз тихо стоял в сторонке. Мужчина наблюдал за Генеральным секретарем.

– Напомните, как вас зовут? – голос Генерального секретаря разбудил завхоза.

– Петр Мефодиевич! – с достоинством ответил завхоз.

– Большое спасибо, Петр Мефодиевич за оперативность. Есть пара моментов. Значит, вот эскиз «зеленой стены» – портрет товарища Ленина должен висеть по центру, под ним аквариум с золотой рыбкой, и прочими. По бокам этажерки с зеленью. Разбавим орхидеями.

Было одиннадцать часов. Шелепин не вытерпел и направился к кабинету Генерального секретаря.

– Добрый день, Леонид Ильич, как здоровье?

– Ну, здравствуй, Александр Николаевич, мимо инфаркта проскочил.

– И что думаешь делать, в Крым поедешь?

– Нет, вот в Москве надо побыть до пятнадцатого мая. День победы – знаешь ли, вещь достаточно серьезная. Хочу вот Фиделя Кастро пригласить дня на три. Да членов СЭВ необходимо повидать. Не хочу делать резких движений, поэтому хочу всех пригласить на выездное совещание в Кремль с девятого мая по пятнадцатое. Как думаешь, успеет протокольный отдел подготовиться?

– Без проблем! – согласился Шелепин.

– Так что у тебя со здоровьем, Леонид Ильич? – еще раз заботливо спросил Шелепин.

– Да сердечко что-то стало пошаливать, надо чаще на свежем воздухе бывать. В бассейн надо бы записаться. – Я внимательно следила за мимикой Шелепина. На данный момент он был доволен.

– Ты знаешь, – доверительно так произнесла я, – Александр Николаевич, я был в шоке, когда узнал, что наше Министерство здравоохранения не делает операции на сердце.

– И что? – недоуменно пожал плечами Шелепин, пройдясь по комнате и встав возле окна.

– А то, что мой дорогой и уважаемый Александр Николаевич, ты моложе меня лет на десять, но вот если и у тебя сердце засбоит, то наш добрый министр здравоохранения не смотря на свой хирургический опыт, оперировать тебя откажется. И будешь ты лежать в палате и медленно умирать.

Шелепин поморщился, ему показалось, что в голосе Брежнева послышалась издевка.

– Не пугай Леонид Ильич, я верю в советскую медицину.

– Я тоже, я тоже верю в советскую медицину, – покачал головой Брежнев, – но пинка бы ей дать не мешало.

– Экий ты кровожадный Леонид Ильич, – покачал головой Шелепин, отходя от окна.

– Я не кровожадный, Александр Николаевич, просто предусмотрительный. Да и мне не двадцать лет, чтобы козленочком прыгать. Последствия войны к тому же.

– Ну раз ты так озабочен своим здоровьем, вы выскажи свои претензии Совету Министров – неожиданно вспылил Шелепин. Шелепин знал, что Брежнев мог завестись на ровном месте и слушать его шамкающую речь было не очень охота.

– Ладно, Леонид Ильич, раз ты выздоровел, то напоминаю, у нас во вторник заседание Политбюро.

Я резко выдохнула, когда за Шелепиным закрылась дверь. Этот разговор был первым серьезным испытанием. Если Черненко был добрым знакомым Брежнева и был лоялен, то Шелепин был неформальным лидером. Шелепин метил на место Генерального секретаря, но Брежнев был компромиссной фигурой, поэтому Брежнева выбрали временно. В принципе, Брежнев как раз-таки и устранил Шелепина во время его больничного. Так что, предупредив о ненадежной советской медицине я ничего не теряла.

Шелепин, ожидая Семичастного у себя в кабинете, прокручивал предыдущий разговор. Его порадовал страх Брежнева за свое здоровье. Да и упоминание о том, что Шелепинмоложе Брежнева тоже пролило бальзам на душу. А то, что Брежнев хотел накрутить хвосты медикам – его вдвойне порадовало. Из дела врачей можно было сделать большую мину под Леонида Ильича. Товарищ Брежнев обычно не вникает в чужие дела, но когда он это делает, то наступает в любом случае на чьи – то мозоли.

Итак, сегодня пятница, до встречи Политбюро осталось два рабочих дня. Мне нужны персоналии. Следовательно, я иду в отдел кадров. Нужно попросить технического секретаря проводить меня до отдела кадров.

Я засела в отделе кадров взял личные дела Шелепина, Семичастного, Суслова, Черненко, Косыгина.

Александр Николаевич Шелепин (18 августа 1918, Воронеж) советский комсомольский, партийный и государственный деятель.

Член ВКП (б) – КПСС с 1940 года; член ЦК КПСС (с 1952); член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС (с 1964). Депутат Верховного Совета СССР (с 1954); депутат Верховного Совета РСФСР (1967–1975). С декабря 1958 по ноябрь 1961 – председатель Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР.

Родился в семье железнодорожного служащего Николая Георгиевича Шелепина (1890–1968).

Среднюю школу окончил с отличием. Член ВЛКСМ с 1934 года. С 1936 года в Москве. В 1936–1939 и в 1940–1941 годах учился на историческом факультете Московского института философии, литературы и истории им. Н. Г. Чернышевского, выпускник кафедры основ марксизма-ленинизма.

В 1939–1940 годах добровольцем служил в рядах Рабоче-Крестьянской Красной армии на политической работе, участник советско-финской войны. В ходе боевых действий получил обморожение ног.

С 1940 года на работе в Московском городском комитете ВЛКСМ: инструктор, заведующий военно-физкультурным отделом, секретарь ГК. Осенью 1941 года занимался отбором добровольцев для партизанских отрядов и диверсий в тылу врага (среди которых была и Зоя Космодемьянская). История с Космодемьянской дошла до И. В. Сталина, что привело к личной встрече вождя с молодым комсомольским работником и положило начало стремительной карьере последнего.

С мая 1943 года секретарь, а с 1949 года второй секретарь ЦК ВЛКСМ. В 1952–1958 гг. первый секретарь ЦК ВЛКСМ.

В 1957 году руководил подготовкой и проведением в Москве VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов.

В апреле 1958 года назначен заведующим Отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам.

С 25 декабря 1958 года по по 14 ноября 1961 года – председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР (КГБ СССР). При этом необходимо упомянуть, что А. Н. Шелепин отказывался от назначения председателем КГБ. Его назначение было во многом политическим. Н. С. Хрущёв наставительно пояснил, что работа в КГБ это такая же партийно-политическая работа, но со спецификой. В КГБ нужен свежий человек, который был бы нетерпим к любым злоупотреблениям со стороны чекистов. От генеральского звания при назначении отказался. Был выдвинут Н. С. Хрущёвым с поставленной задачей перестраивать работу Комитета в соответствии с решениями XX съезда партии: ускорить десталинизацию и искоренить нарушения социалистической законности. Провёл масштабную реорганизацию Комитета с сокращением рабочего аппарата на несколько тысяч человек, при этом активно привлекал на работу выходцев из комсомола; основательно перестроил структуру Комитета, вместо целевых оперативных подразделений образовав единый централизованный орган управления.

Во время отзыва из Китая советских советников Комитет оставался единственным советским ведомством, сохранившим связи с Китаем.

С самого начала своего управления структурой КГБ произнёс:

Я хочу коренным образом переориентировать КГБ на международные дела, внутренние должны уйти на десятый план.

«С конца 1959 года структура Комитета была выстроена таким образом, что от внутренних проблем КГБ был отстранён – при Хрущёве были ликвидированы все структуры, которые занимались их изучением» В начале 1960‑х годов, когда в КГБ произошли коренные структурные изменения… Оперативная работа целиком переводилась в сферу каналов борьбы с проникновением в страну иностранных разведок. От контроля за средой, которую эти разведки намеревались использовать в целях подрыва конституционного строя страны, органы госбезопасности по существу отстранялись.

Предпринимал попытку инициировать освобождение из тюрьмы Н. И. Эйтингона и П. А. Судоплатова. Совместно с Генеральным прокурором СССР Р. А. Руденко инициировал досрочное освобождение из заключения сына И. В. Сталина В. Сталина.

Из его рук получали награды ликвидаторы С. А. Бандеры – Б. Н. Сташинский и Л. Д. Троцкого – Р. Меркадер.

С октября 1961 года – секретарь ЦК КПСС, был избран в последний день работы XXII съезда партии. Константин Устинович Черненко (11 [24] сентября 1911), село Большая Тесь, Минусинский уезд, Енисейская губерния партийный и государственный деятель. Депутат Верховного Совета СССР с 1966 г… Член ВКП (б) с 1931 года, Кандидат ЦК КПСС – с 1966 г.

Отец, Устин Демидович, родился в сибирской деревне Большая Тесь Минусинского уезда Енисейской губернии в 1874 году в семье крестьян украинского происхождения. Работал на промыслах: сначала на медных рудниках, затем на золотых приисках. Посевными работами занималась его жена, Харитина Дмитриевна. После её смерти от тифа в 1919 году Устин женился второй раз. От первого брака было две дочери и два сына Мать К.У. Черненко имела тофаларские корни.

Сестра Черненко, Валентина, родилась немного раньше его самого. Обладала сильным, властным характером. Брат Николай служил в милиции в Томской области; на войне не был. Другого брата звали Александр.

Первую жену Черненко звали Фаина Васильевна. Брак с нею не сложился, но у них родился сын Альберт и дочь Лидия.

Сын Альберт был ректором Новосибирской высшей партийной школы, затем заведующим кафедрой истории и политологии Сибирского государственного университета путей сообщения.

Вторая жена – с 1944 года – Анна Дмитриевна (урождённая Любимова, 1913). От брака с ней появились дети Владимир, Вера и Елена.

Сын Владимир был помощником председателя Госкино СССР, затем научным сотрудником Госфильмофонда.

Елена родилась в Пензе, закончила педагогический институт. Вера также родилась в Пензе; работала в Вашингтоне в советском посольстве.

Константин Черненко в молодости окончил трёхгодичную школу сельской молодёжи, Высшую школу партийных организаторов при ЦК ВКП (б) (1945), Кишиневский педагогический институт (1953) – учитель истории.

В 1929–1931 годах – заведующий отделом агитации и пропаганды Новоселовского райкома ВЛКСМ. В 1931–1933 годах служил в Казахстане (49-й погранотряд пограничной заставы Хоргос Талды-Курганской области), где участвовал в ликвидации банды Бекмуратова. В период службы вступил в ВКП (б) и был избран секретарём парторганизации погранотряда.

В 1933–1941 годах заведующий отделом пропаганды и агитации Новоселовского и Уярского райкомов партии Красноярского края, директор Красноярского краевого дома партийного просвещения. В 1941–1943 годах – секретарь Красноярского крайкома ВКП (б). В 1943–1945 годах учился в Высшей школе партийных организаторов при ЦК ВКП (б). В 1945–1948 годах – секретарь Пензенского обкома партии. В марте 1948 года секретариат ЦК принял решение о переводе Черненко в центральный аппарат в Москву, однако в тот же месяц оно было отменено в связи с его моральным обликом («падок до женщин»). С 1948 года – заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Молдавии. Именно здесь в начале 1950-х годов Черненко познакомился с Брежневым, в то время – первым секретарём ЦК Компартии Молдавии. Деловое общение переросло в дружбу, которая длилась до конца жизни. С 1950 года карьера Черненко неразрывно связана с карьерой Брежнева.

С 1956 года по май 1960 года – заведующий сектором массовой агитации в отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС. В 1960–1965 годах – начальник Секретариата Президиума Верховного Совета СССР (председателем Президиума в 1960–1964 годах был Л. И. Брежнев). С 1965 года– заведующий Общим отделом ЦК КПСС.

Он ведал почтой, адресованной генсеку; прописывал предварительные ответы. К заседаниям Политбюро готовил вопросы и подбирал материалы. Черненко был в курсе всего происходящего в высшем партийном эшелоне. Он вовремя мог подсказать Брежневу о чьём-то приближающемся юбилее или об очередном награждении.

Владимир Ефимович Семичастный (15 января 1924 года,) Днепропетровская область – советский партийный и государственный деятель, генерал-полковник. Председатель Комитета государственной безопасности СССР (1961) Член ЦК КПСС (1964–71, кандидат 1956–64). Депутат Верховного Совета СССР.

Родился в многодетной семье рабочего мельницы в селе Григорьевка, Межевский район, Екатеринославская губерния (с 1957 г. в составе пгт Межевая Днепропетровской области). Отец Ефим Кириллович и мать Домна Ивановна Семичастные были крестьянами Тульской губернии. Они поженились очень молодыми и вскоре после свадьбы уехали на юг России на заработки. В начале Первой мировой войны семья перебралась в небольшое село Григорьевка современного Межевского района Днепропетровской области, где и родился В. Е. Семичастный. Как вспоминал В. Е. Семичастный: «Отец вступил в партию по ленинскому призыву в 1924 году. Хотя был малограмотным – закончил лишь два или три класса церковно-приходской школы, но очень активным коммунистом, безоговорочно преданным партии. Моя мать, родившая 11 детей (две сестры и один годовалый малыш умерли в гражданскую задолго до моего рождения), была награждена орденом "Материнская слава".

С 1939 года был секретарём комитета комсомола средней школы г. Красноармейска Сталинской области Украины. В 1941–1942 годах студент Днепропетровского химико-технологического института. В годы войны в эвакуации, сначала в Махачкале, Астрахани, Челябинске, потом в Кемерово, где был избран секретарём бюро Кемеровского райкома комсомола. После освобождения Донбасса в 1943 году сначала заведовал отделом, потом стал вторым и первым секретарём Сталинского (Донецкого) обкома комсомола.

Был первым секретарём Сталинского (теперь Донецкого) обкома комсомола. В 1946–1950 годах секретарь, 1-й секретарь ЦК ЛКСМ Украины.

В 1950–1958 секретарь ЦК ВЛКСМ (в котором и стал соратником Александра Шелепина).

30 октября 1958 года в докладе на пленуме ЦК ВЛКСМ выступил с речью, в которой сравнил лауреата Нобелевской премии Бориса Леонидовича Пастернака со свиньёй:

Иногда мы, кстати, совершенно незаслуженно, говорим о свинье, что она такая, сякая и прочее. Я должен вам сказать, что это наветы на свинью. Свинья, – все люди, которые имеют дело с этими животными, знают особенности свиньи, – она никогда не гадит там, где кушает, никогда не гадит там, где спит. Поэтому, если сравнить Пастернака со свиньёй, то свинья не сделает того, что он сделал.

С марта 1958 по март 1959 года – первый секретарь ЦК ВЛКСМ. С марта по август 1959 года – заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам. С августа 1959 по ноябрь 1961 года – второй секретарь ЦК КП Азербайджана. В 1961–1967 – председатель КГБ при Совете Министров СССР.

Был одним из организаторов смещения в 1964 году Н. С. Хрущева.

Был единственным встречающим Хрущёва в аэропорту при прибытии на Пленум ЦК КПСС с Кавказа.

Генерал армии Валентин Варенников отмечал: «Семичастного на пост председателя КГБ поставил Н. С. Хрущёв. Но, когда Никита Сергеевич „зарылся“, не стал ни с кем советоваться и, делая одну ошибку за другой, наносил своими решениями ущерб государству, Семичастный содействовал тому, чтобы Хрущёв спокойно ушёл в отставку. Ведь долг перед народом и ответственность за безопасность страны, конечно, должны быть выше личных отношений…

Женился, будучи секретарем Донецкого обкома комсомола на студентке Донецкого индустриального института. Супруга защитила канд. диссертацию., стала доцентом, работала преподавателем Станкоинструментального института.

Алексей Николаевич Косыгин (8 (21) февраля 1904 года) – советский государственный и партийный деятель. Председатель Совета народных комиссаров РСФСР (1943–1946). Председатель Совета министров РСФСР (март 1946). Председатель Совета министров СССР (1964)Дважды Герой Социалистического Труда (1964).

Член ВКП (б), КПСС (с 1927 года); член ЦК ВКП (б), КПСС (1939–80); кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП (б), Президиума ЦК КПСС (1946–53 гг. и 1957–60), член Президиума, Политбюро ЦК КПСС (1960–80). Депутат Верховного Совета СССР (1946–80). Известен как инициатор Косыгинской реформы 1965 года.

Алексей Николаевич Косыгин родился 8 (21) февраля 1904 года в Санкт-Петербурге в семье Николая Ильича и Матроны Александровны Косыгиных. Русский.

С конца 1919 по март 1921 года Косыгин служил в 7-й армии в 16-м и 61-м военно-полевом строительстве на участке г. Петроград – г. Мурманск.

С 1921 по 1924 годы Косыгин был слушателем Всероссийских продовольственных курсов Наркомпрода и учился в Петроградском кооперативном техникуме, после окончания которого был направлен в Новосибирск в качестве инструктора Новосибирского областного союза потребительской кооперации. В 1924–1926 годах работал в Тюмени (проживал на нынешней ул. Осипенко, 28 по другим данным, на ул. Осипенко, 18) инструктором городского отдела Облпотребкооперации а с 1926 по 1928 годы был членом правления, заведующим организаторским отделом Ленского союза потребительской кооперации в городе Киренск (ныне Иркутская область). Там он в 1927 году был принят в члены ВКП (б). В 1928 году вернулся в Новосибирск, где работал заведующим плановым отделом Сибирского краевого союза потребкооперации (в Новосибирске проживал на ул. 1905 года, 13).

После возвращения в 1930 году в Ленинград Косыгин поступил в Ленинградский текстильный институт, который окончил в 1935 году.

С 1936 по 1937 годы работал мастером, а затем и начальником смены фабрики им. Желябова, а с 1937 по 1938 год был директором фабрики «Октябрьская».

В 1938 году был назначен на пост заведующего промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома ВКП (б) и в том же году был назначен на пост председателя Ленинградского горисполкома, который занимал до 1939 года.

21 марта 1939 года на XVIII съезде Косыгин был избран членом ЦК ВКП (б). В том же году был назначен на пост народного комиссара текстильной промышленности СССР, который занимал до 1940 года. В апреле 1940 года был назначен заместителем председателя Совнаркома СССР и председателем Совета по товарам широкого потребления при СНК СССР.

24 июня 1941 года Косыгин был назначен заместителем председателя Совета по эвакуации при СНК СССР.

11 июля по решению Государственного Комитета Обороны при Совете по эвакуации была создана специальная группа инспекторов, возглавляемая Косыгиным. Под контролем этой группы во второй половине 1941 года было полностью или частично эвакуировано 1523 предприятия, в числе которых 1360 крупных.

С 19 января по июль 1942 года Косыгин в качестве уполномоченного ГКО в блокадном Ленинграде выполнял работу по снабжению мирного населения города и войск, а также участвовал в работе местных советских и партийных органов и Военного совета Ленинградского фронта. Одновременно с этим Косыгин руководил эвакуацией мирного населения из блокадного города и участвовал в создании «Дороги жизни», а именно в выполнении постановления «О прокладке трубопровода по дну Ладожского озера».

23 августа 1942 года Косыгин был назначен уполномоченным ЦК ВКП (б) и СНК СССР по обеспечению заготовок местных видов топлива, а 23 июня 1943 года – председателем Совета Народных Комиссаров РСФСР (с 15 марта 1946 г. – Совет Министров РСФСР).

В 1945 году был назначен на пост председателя Оперативного бюро Совета народных комиссаров РСФСР, привлекался к работе Специального (атомного) комитета, по предложению директора радиевого института В. Г. Хлопина и Первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП (б)А. А. Кузнецова А. Н. Косыгин с сотрудником Госплана Н. А. Борисовым в соответствии с решением Спецкомитета выделили дополнительные площади Радиевому институту.

19 марта 1946 года Косыгин был утверждён заместителем председателя Совета Министров СССР с освобождением 23 марта от обязанностей председателя СМ РСФСР. В марте того же года был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б).

Во время голода 1946–1947 годов руководил оказанием продовольственной помощи наиболее пострадавшим районам.

С 1946 по 1947 год занимал пост заместителя председателя Бюро Совета Министров СССР. 8 февраля 1947 года Косыгин был назначен на пост председателя Бюро по торговле и лёгкой промышленности при Совете Министров СССР.

В феврале 1948 года был избран членом Политбюро ЦК ВКП (б). 16 февраля был назначен на пост министра финансов СССР. 9 июля был освобождён от обязанностей Председателя Бюро по торговле и легкой промышленности при Совете Министров, а 28 декабря был утверждён министром легкой промышленности СССР, пост которого занимал до 1953 года, с освобождением от обязанностей министра финансов СССР.

С 1948 по 1953 годы являлся членом Бюро СМ СССР.

7 февраля 1949 года был назначен на пост председателя Бюро по торговле при Совете министров СССР. 16 октября 1952 года избран кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС.

В 1951 году возглавил комиссию, рассматривавшую вопрос о роспуске ФТФ МГУ.

Со смертью Сталина Косыгин потерял пост заместителя председателя Совета Министров, который занимал с апреля 1940 года, и 15 марта 1953 года с поста министра лёгкой промышленности СССР был назначен министром лёгкой и пищевой промышленности СССР (возглавленное им министерство было образовано тогда же объединением четырёх министерств: возглавлявшегося им до этого лёгкой промышленности, пищевой промышленности (возглавлял И. К. Сиволап), мясной и молочной промышленности (возглавлял И. А. Кузьминых), рыбной промышленности (возглавлял Д. В. Павлов)).

24 августа 1953 года Министерство лёгкой и пищевой промышленности реорганизовано в Министерство промышленности продовольственных товаров под его началом, 7 декабря Косыгин вновь получил пост заместителя председателя Совета министров, 22 декабря был назначен председателем Бюро по промышленности продовольственных и промышленных товаров широкого потребления при СМ СССР.

23 февраля 1955 года Косыгин был освобождён от обязанностей министра промышленности товаров широкого потребления СССР, а 26 февраля утверждён членом Президиума Совета Министров СССР, 22 марта Косыгин утверждён членом комиссии Президиума Совета Министров СССР по текущим делам, а 26 августа был назначен заместителем председателя комиссии Президиума Совета Министров СССР по вопросам производства товаров широкого потребления.

25 декабря 1956 года назначен первым заместителем Председателя Госэкономкомиссии Совета Министров СССР по текущему планированию народного хозяйства – министром СССР с освобождением от обязанностей заместителя Председателя Совета Министров СССР.

23 мая 1957 года был назначен первым заместителем Председателя Госплана СССР, а 4 июля – заместителем Председателя Совета Министров СССР.

В 1957 году был утверждён членом Главного Военного Совета при Совете Обороны СССР, а в июне того же года был избран кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС.

Поддержка Никиты Сергеевича Хрущёва на июньском Пленуме 1957 года позволила Косыгину вернуться в кандидаты в члены Президиума ЦК (29 июня 1957 – 4 мая 1960).

31 марта 1958 года был назначен на пост заместителя Председателя Президиума Совета Министров СССР, а 13 октября – председателем комиссии Президиума Совета Министров СССР по вопросам цен.

С 20 марта 1959 по 4 мая 1960 года был председателем Госплана СССР.

В 1959 году был утверждён членом Совета Обороны СССР, 24 марта того же года Косыгин был назначен представителем СССР в Совете Экономической Взаимопомощи (СЭВ), а 13 августа 1959 года был освобождён от обязанностей председателя комиссии Президиума Совета Министров СССР по вопросам цен.

4 мая 1960 года был избран членом Президиума ЦК КПСС и на последующих съездах и пленумах ЦК избирался членом ЦК и членом Политбюро ЦК КПСС.

С 4 мая 1960 года занимал пост первого заместителя председателя Совета Министров СССР.

28 апреля 1962 года был утверждён членом Президиума Совета Министров СССР.

20 февраля 1964 года «за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством в коммунистическом строительстве» а также в связи с 60-летием со дня рождения А. Н. Косыгину было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

На заседании Президиума ЦК КПСС, проходившего 13–14 октября 1964 года, когда обсуждался вопрос о снятии Н. С. Хрущёва, Алексей Косыгин назвал стиль правления Хрущёва «не ленинским» и поддержал группу, выступавшую за его смещение.

С 15 октября 1964 Косыгин – Председатель Совета Министров СССР. Находясь на посту председателя Совета Министров СССР, добивался проведения экономических реформ, изложенных им в докладе об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства на Пленуме ЦК КПСС, проходившем в сентябре 1965 года. Суть этих реформ была в децентрализации народнохозяйственного планирования, повышении роли интегральных показателей экономической эффективности (прибыль, рентабельность) и увеличении самостоятельности предприятий.

Восьмая пятилетка (1966–1970), прошедшая под знаком экономических реформ Косыгина, стала самой успешной в советской истории и получила название «золотой».

Михаил Андреевич Суслов (8 [21] ноября 1902, Саратовская губерния – советский партийный и государственный деятель. Член Политбюро ЦК КПСС (Президиума ЦК КПСС) в 1952–1953, 1955-, Секретарь ЦК КПСС (1947-).

Родился в крестьянской семье в селе Шаховское Хвалынского уезда Саратовской губернии, ныне Павловского района Ульяновской области.

В 1918 году Суслов вступил в ряды сельского Комитета бедноты, в феврале 1920 года – в комсомол, а в 1921 году – в ряды РКП (б). По комсомольской путёвке был направлен на учёбу в находившийся в Москве Пречистенский рабфак, по окончании которого в 1924 году поступил в Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, который окончил в 1928 году. В 1929 году поступил в аспирантуру Института экономики Коммунистической Академии. Одновременно с учёбой в аспирантуре, которую закончил в 1931 году, преподавал политическую экономию в Московском государственном университете и Промышленной академии.

В 1931 году Михаил Андреевич Суслов был переведён в аппарат Центральной контрольной комиссии ВКП (б) и Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК – РКИ), а в 1934 году – в Комиссию советского контроля при Совете Народных Комиссаров СССР (СНК СССР).

В 1936 году Суслов стал слушателем Экономического института Красной профессуры, по окончании учёбы в котором в 1937 году был назначен на должность заведующего отделом Ростовского областного комитета ВКП (б). С 5 марта 1938 года – второй секретарь Ростовского областного комитета ВКП (б).

С февраля 1939 года по ноябрь 1944 года – первый секретарь Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома ВКП (б) (последний до 1943 года назывался Орджоникидзевским).

Организатор партизанского движения во время оккупации Ставропольского края. В 1941–1943 годах был членом Военного совета Северной группы войск Закавказского фронта.

14 ноября 1944 года Михаил Андреевич Суслов был назначен на должность председателя Бюро ЦК ВКП (б)по Литовской ССР с чрезвычайными полномочиями. Бюро было уполномочено на ведение работы по ликвидации последствий войны и борьбы с многочисленными отрядами «лесных братьев».

18 марта 1946 года Суслов был переведён в аппарат ЦК ВКП (б) и 13 апреля назначен на должность руководителя отдела внешней политики (внешних сношений) ЦК ВКП (б), а 24 мая 1947 года был назначен секретарём ЦК ВКП (б).

С 16 по 25 июня 1947 года Михаил Андреевич Суслов присутствовал на философской дискуссии, после чего 17 сентября 1947 года был назначен на должность начальника Управления пропаганды и агитации ЦК КПСС вместо Георгия Фёдоровича Александрова (назначенного на должность директора Института философии АН СССР) и занимал эту должность до июля 1948 года, а затем с июля 1949 года до октября 1952 года.

В 1948 году стал одним из вдохновителей, а потом руководителем кампании по борьбе с космополитизмом. С 1949 по 1950 годработал на должности главного редактора газеты «Правда».

16 октября 1952 года Суслов был избран членом Президиума ЦК КПСС, но после смерти И. В. Сталина 5 марта 1953 года был выведен из его состава и 16 апреля вновь был назначен на должность руководителя отдела внешней политики (внешних сношений) ЦК КПСС.

По мнению Жореса Медведева, изложенному в работе «Секретный наследник Сталина», Сталин видел Суслова будущим идеологом партии. Медведев пишет: «…Старший идеолог, каким был Сталин, готовился уступить своё место младшему, когда понял, что его собственное время подходит к концу», и даже называет Суслова «тайным Генсеком КПСС».

В 1954 году Суслов был назначен на должность председателя Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР, а 12 июля1955 года был вновь выбран членом Президиума ЦК КПСС, преобразованного 8 апреля 1966 года в Политбюро. В Президиуме, а затем в Политбюро отвечал за идеологические вопросы.

В 1956 году в ходе Венгерского восстания 1956 года Суслов вместе с А. И. Микояном, И. А. Серовым и М. С. Малининым прибыл в Будапешт и после неудачных переговоров с венгерским руководством настоял на решении о вводе советских войск в Венгрию.

Итак, на Политбюро мне придется пообщаться с Сусловым, главным идеологом. Наши историки сходились во мнении, что именно Суслов после списания в тираж Шелепина был темным кардиналом.

За эти два рабочих дня мне нужно перелопатить массу материалов. Я загрузила секретаря запросами по СЭВ, по министерствам. Субботу и воскресение я посвятила Карлу Марксу, «Капитал» пришлось конспектировать.

Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) – межправительственная экономическая организация, действовавшая с 1949. Создана по решению экономического совещания представителей Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, СССР и Чехословакии. Штаб-квартира СЭВ находилась в Москве.

Основные решения принимались на ежегодно созываемых сессиях, проходивших поочерёдно в столицах стран-членов в порядке названий по русскому алфавиту. Делегации стран возглавляли главы правительств, на 16–18-м и 23-м заседаниях делегации стран возглавляли первые (генеральные) секретари центральных комитетов коммунистических и рабочих партий. В 1962 году был создан исполнительный комитет, состоявший из представителей стран-членов на уровне заместителей глав правительств по одному от каждой страны. Действовал секретариат СЭВ – экономический и исполнительно-административный орган, располагался в Москве, работой секретариата руководил секретарь СЭВ (главное должностное лицо Совета) и его заместители.

Переводной рубль – коллективная валюта, мера стоимости, средство платежа и накопления для организации многосторонних расчётов стран – членов Совета экономической взаимопомощи.

Наступил вторник, я была в Кремле часам к девяти. Поскольку Шелепин знал, что Брежнев приходит к десяти часам, то заседание было назначено на десять тридцать.

Итак, на заседании присутствовали Пельш, Шелепин, Косыгин, Семичастный, Суслов, Председатель Верховного Совета Подгорный. Совещание было не полным, не было еще пяти человек.

Шелепин председательствовал, ему это нравилось, секретаря не было, поэтому общего протокола не было. Каждый сам конспектировал важное для себя из речей других.

Совещание шло уже час. Подгорный, Пельш, Косыгин, Семичастный уже отсрелялись. Сейчас вещал Суслов. Главный демагог с радостью рассказывал о том, как африканские вожди хотят в светлое будущее.

Я решила вмешаться в словесный понос Суслова.

– А вы батенька, однако троцкист! – Выдала я повернув «Капитал» обложкой к собравшимся.

– То есть? – поперхнулся Михаил Андреевич Суслов, повернувшись к Брежневу.

– То и есть! – рявкнул на него Брежнев. – Вы нам сейчас распинаетесь как славно было бы, если бы в Африке наступил коммунизм и забываете, что мы практически в состоянии пограничной войны с Китаем.

– А что касается Троцкого, – усмехнулся Брежнев, – то напоминаю, что когда Троцкий влез в Германскую революцию, британцы занялись Китаем и мы потеряли лояльность Пекина, закончилось это Халкин-Голом. А потом была Великая Отечественная война.

Сейчас, по результатам двадцатого съезда КПСС, когда вы с товарищем Хрущевым развенчали миф о добросердечии товарища Сталина, от нас отвернулся Мао Дзедун, и у нас опять конфликты с Китаем. Почти необъявленная пограничная война. Единственно, кто работает с Пекином, это парни товарища Семичастного. Если бы не Комитет государственной безопасности, то мы сейчас обменивались бомбовыми ударами с Китаем.

Семичастный польщенно улыбнулся, услышав похвалу из уст Брежнева.

– Вот я и спрашиваю, Михал Андреевич, с какой радости мы должны платить за свободу негров, когда у нас зажженный фитиль под задницей на Дальнем Востоке?

– Не, я понимаю, Эфиопия – бывшая ортодоксальная страна, рухнувшая под гнетом арабских завоевателей и подарившая нам товарища Ганнибала и великого Пушкина!

– Ладно, Мозамбик – хотите чтобы автомат Калашникова был на гербе этой страны, пусть за оружие платят. Хорошо, – Ливия, Египет, Тунис, Алжир, Марокко – их береговая граница в Средиземном море – там хорошо бы иметь военные базы. Все остальное – нафиг нам не нужно. Зачем лезть в Конго? В ЦАР? Там малого того, что африканская свиная чума, так и сонная болезнь – вы нам зачем собрались в страну биологическую заразу тащить?

– Не знаете? – прошипел Брежнев и приподнялся на руках над столом.

– Я могу понять Сьерра-Леоне, они ходят под британской короной, но умеренно независимы с одна тысяча шестьдесят первого года.

Вот в Сьерра-Лионе меня да и товарища Косыгина могут интересовать алмазы, которые можно использовать в качестве залога по кредитам Парижского клуба.

Вот товарищ Косыгин не так давно отказался давать деньги на автоматизацию управленческих процессов, мотивируя тем, что у него денег нет. – Брежнев упер палец в сторону Косыгина.

– А вы, товарищ Суслов, не по партийному себя ведете! Забыли, что товарища Троцкого немецкие пролетарии на фиг послали, когда он предложил им вместе революцию делать. Ваши негры вас также пошлют, денежки наши возьмут и на личные счета в лондонских банках приспособят.

– Да я, Да я, вас! – Суслов раскраснелся и стал хватать ртом воздух.

– Товарищ Шелепин, – Брежнев стал апеллировать к «серому кардиналу». – Что я не прав? У вас ведь богатый опыт по международной разведке. – Брежнев польстил мимоходом Шелепину.

– А апартеид? – у Суслова прорезался голос. Он сидел красный как рак. – Вы хотите сказать, что мы не должны спасать негров в ЮАР от беспредела Белого меньшинства.

– А вот что касается ЮАР – я только за! – Брежнев в предвкушении потер руки. Тут я с вами согласен, оборзевшие белые империалисты угнетают несчастных негров и не дают им развиваться в собственной стране.

– Но товарищ Суслов, дорогой Михаил Андреевич, я сейчас говорю о наших границах, которые под угрозой. Кроме того, вы забываете об еще одной тайной войне, которая идет как в Африке, так и на наших границах. Это водная война. Китаю не только не хватает пахотных земель, но и не хватает воды. Так вот, по воде – у Пекина есть секретный план о переброске Черного Иртыша.

На лице Суслова отразилось недоумение, он понятия не имел о чем идет речь.

– Как вы не знаете Реку Черный Иртыш? Которая берет начало в ледниках Китая, проходит по Казахстану и части Средней Азии, потом идет по территории РСФСР и переваливая через территорию Ханты-Мансийского автономного округа, впадает в Ледовитый Океан.

– Товарищ Суслов! Вы не знаете географию собственной страны! – погрозил пальцем Брежнев. Вы понимаете, если Пекин устроит водную диверсию на ледниках, то Казахстан лишится водоснабжения, а Ханты-Мансийск потеряет источник питьевой воды!

Семичастный сидел и смотрел на Брежнева, вошедшего в раж. Ильич устраивал классический прессинг, так же как делали это его подчиненные.

А кстати, товарищ Косыгин. – Брежнев повернулся премьер-министру. – Милейший Алексей Николаевич, товарищ Суслов скрывает от нас источник доходов Британской Короны в Африке – вы не поверите, это продажи питьевой воды. Товарищ Председатель Совета Министров, вы лишаете бюджет СССР дополнительного дохода от продаж бутилированной питьевой воды, а потом плачетесь, что у вас денег нет. Вот скажите мне, простому генеральному секретарю коммунистической партии и своим партийным товарищам, сколько денег вы вложили в Африку и какой дефицит бюджета у нас из-за этого произошел?

Косыгин побледнел, его только что недвусмысленно обвинили в воровстве бюджетных денег. Это было оскорбление.

– Как вы смеете?! – прорычал Косыгин и схватился за сердце. Брежнев незамедлительно кинул ему пластинку нитроглицерина.

Косыгин замер, рассасывая нитроглицерин.

– Так когда товарищи на нашем Политбюро увидят финансовый отчет о доходах с продаж питьевой воды в Африку? – Брежнев, лукаво прищурившись, посмотрел в глаза премьер-министру.

– На данный момент мы не продаем питьевую воду! – раздельно произнес премьер-министр.

– Хорошо, когда соответствующие министерства подготовят производственные мощности и заключат договора по поставке питьевой воды в Алжир, Мозамбик, Марокко по кредитным линиям или в обмен на цитрусовые по выгодному нам курсу?

Косыгин промолчал.

Шелепин смотрел на Брежнева и диву давался активности того, видно больничка на Ильича так повлияла. На самом деле Шелепин знал, что Брежнев конфликтует с Косыгиным достаточно давно, и ему захотелось лишний раз позлить Косыгина в надежде на виток нового противостояния. Как и предполагал Шелепин – Ильич вел себя как слон в посудной лавке и оттаптывал всем мозоли, особенно Суслову.

– Мне нравится идея дополнительного дохода с поставок питьевой воды в Африку. Я думаю, остальные товарищи поддержат это предложение. Кто за? – Шелепин первым поднял руку и оглядел присутствующих.

Семичастный быстро согласился со своим покровителем. Брежнев тоже поднял, Пельше – за, Подгорный – за, Суслов – видно было что колеблется. Последним был Косыгин. – Итак, подытожил Шелепин, все за, кроме одного воздержавшегося.

Шелепин решил сегодня поддержать все инициативы Ильича. Во-первых, ему было любопытно, во-вторых Брежнев сам забивал гвозди в свой гроб, схлестнувшись с Сусловым.

– Леонид Ильич? – Шелепин вопросительно поднял бровь.

– Я хотел бы поблагодарить товарища Семичастного за его неусыпную заботу о социалистической законности. Товарищи, вы согласны со мной, что служба товарища Семичастного стоит на страже нашей законности. – Брежнев вывернул словесный пассаж так, что все согласились не поняв с чем.

– Да, да – закивал головой Шелепин, радуясь за своего визави.

– Служба товарища Семичастного занимается внешней разведкой, но у нее появился новый враг, враг внутренний и изворотливый. Это диссиденты.

Тут уже позволил себе улыбнуться Суслов.

– Прочитал я тут намедни одного такого диссидента – Солженицына. Неоднозначное сложилось у меня мнение о нем – с одной стороны писатель, режущий правду-матку, с другой стороны – трус и приспособленец. Прочитал я его «Один день Ивана Денисовича». С одной стороны рассказ реалистичный, с другой стороны писатель не показал того факта что о заключенных заботятся, например тоже Министерство здравоохранения когда проводило полную диспансеризацию всех заключенных?

Косыгин заиграл желваками – сегодня Политюро было в малом составе, поэтому за министров приходилось отдуваться ему самому.

Кроме всего прочего мне стало известно, что областные партийные функционеры лояльны к диссидентству. Я предлагаю, чтобы товарищ Семичастный не только занялся вопросами воинствующей диссидентской интеллигенции, но и вопросами соблюдения социалистической законности в среде низовых муниципальных образований, городских партийных ячеек, областных партийных ячеек, а диссидентствующим товарищам из краевых и республиканских комитетовПолитбюро само укажет на недопустимость такого поведения.

Суслов покивал в согласии головой в конце предложения. Шелепин был рад возрастающей роли своего визави. Брежнев сам не понимая, что он делает, давал в руки Семичастного достаточный козырь.

– Товарищ Шелепин, я так понимаю, что все присутствующие согласны с тем что диссидентский яд надо вырывать с корнем? – Брежнев полувопросительно наклонил голову. И товарищ Семичастный получит расширенные полномочия для борьбы с диссидентами среди областных партийцев.

– Да, конечно, – согласился с ним Шелепин, я передам секретарю наше решение.

– Тогда у меня остался еще один вопрос к товарищу Семичастному, вернее просьба. Партийные руководители Узбекистана, Киргызстана и Таджикистана просят помощи в борьбе с наркотрафиком из Ферганской долины. Руководители республик осознали, что самостоятельно они не могут справиться с этой проблемой. Кроме того, у них нет специалистов подобного уровня. Это создает проблему для возникновения беспорядков среди молодежи всех трех союзных республик.

Шелепин и Суслов недоуменно переглялись, Брежнев опять щеголял географическими названиями, о которых они не слышали.

– Видите ли, товарищ Семичастный, партийные руководители среднеазиатских республик обеспокоены тем, что из-за вовлечения молодежи в наркотрафик, молодые люди отказываются работать на предприятиях республик, это развращает остальную молодежь. К тому же наркотики губительно действуют на здоровье.

– Как вы считаете, ваши специалисты смогут помочь? – Брежнев внимательно посмотрел на Семичастного.

– А где она находится, Ферганская долина? – спросил немного погодя Шелепин.

– Граница Узбекской, Киргизской, Таджикской Советских Республик. Там издавна шелкопряда разводят. Если беспорядки захлестнут всю долину, мы останемся без собственного шелка. Как вы понимаете, после того, как Китай заблокировал поставки шелка, это наш единственный ресурс, и мне бы не хотелось его терять.

– Да, считаю, специалисты Комитета могут решить эту проблему! – Семичастный вылез с инициативой раньше Шелепина.

– Хорошо, раз Председатель Комитета Государственной Безопасности утверждает, что он справится с этой проблемой, то он будет назначен ответственным. – Недовольно произнес Шелепин.

Что-то еще товарищ Брежнев? – Шелепин повернулся к Леониду Ильичу.

– Да три небольших таких пустячка. – Смущенно улыбнулся Леонид Ильич.

В больницу с сердечным недомоганием. И меня прямо-таки шокировало известие, что у нас не делают операции на сердце. Мне не двадцать лет, да и вам тоже товарищи, а сердечко то и дело и пошаливает.

– И что, что не делают наши врачи операции на сердце? – ухмыльнулся Шелепин. – Может это не нужно.

– Не скажите, Александр Николаевич, вот у нас товарищ Черненко свалился с пневмонией, сорок дней лечиться будет. Так врачи говорят, что после пневмонии будет осложнение на сердце.

– Кроме того, американцы давно уже операции на сердце своим военным делают, а мы что самые последние? – язвительно произнес Брежнев с вызовом перебирая взглядом то Суслова, то Подгорного, то Шелепина.

– Может наши врачи имеют другой способ лечения сердечных болезней? – не сдавался Шелепин.

– Да, в том то и дело, что не имеют, а все исследования саботируют, кивая на Лысенко.

– Я не знаю, что это за шарлатан, этот Лысенко, но мне кажется он саботажник и вредитель. Точно! – Брежнев рассмеялся и поднял палец вверх, – он диссидент и умышленно вводит наших медиков в заблуждение. Я хочу попросить товарища Семичастного вскрыть этот диссидентский гнойник в медицине. Кроме того, я хочу попросить товарища Председателя Совета Министров дать поручение Министру здравоохранения о научной и практической разработке хирургических манипуляций на сердце у людей. В качестве практических операций предлагаю проводить такие операции среди заключенных.

– И вы не боитесь? – слегка нервно заметил Суслов.

– Уважаемый Михаил Андреевич, – с пафосом произнес Брежнев, – я верю в нашего министра здравоохранения, он прекрасный хирург и сможет организовать практическую работу. Я знаю, что он оперировал во время войны. Хотите, я проведу с ним консультации.

Брежнев сейчас заведется и начнет рассказывать о том, как он провел эти дни в больнице. Иногда Брежнева заносило. – Итак, уважаемое Политбюро, мы поручаем товарищу Косыгину проработать с министерством здравоохранения вопрос о начале проведения исследований и хирургических операций на сердце человека с консультациями товарища Брежнева. Ответственный за данный вопрос товарищКосыгин.

– Какие следующие у вас вопросы Леонид Ильич? – поинтересовался Шелепин, начавший уже уставать от совещания.

– Ну меня конечно интересует, когда и как мы будем размещать наши вооруженные силы на Дальнем Востоке, но поскольку министра обороны сегодня нет, то я попрошу пригласить его на следующее заседание.

– Кроме того, меня интересует, когда товарищ Косыгин найден возле Вулканов Дальнего востока вулканические алмазы?

– Вы сейчас о чем? – прорычал премьер-министр.

– Видите ли, я знаю как пополнить бюджет! – ехидно улыбнулся Брежнев. Нужно послать экспедицию на Дальний Восток на поиски алмазов. Как вы понимаете, то температура во время извержений запредельная и в глубинах пемзы могли сохраниться россыпи вулканических алмазов. Кстати, американцы ищут такие алмазы возле своего доисторического вулкана Йеллоунстоуна. Почему нам не поискать на Дальнем Востоке? У нас для этого есть студенты Горного института – им же надо где-то практику проходить.

– Я подумаю над этим! – буркнул раздосадованный премьер-министр. – Леонид Ильич, у вас все?

– Нет, товарищ Косыгин, у меня вопрос еще остался по зерну и хлебу. Предлагаю поднять закупочные цены по пшенице и ржи поднять на десять копеек за тонну.

– И где товарищ Косыгин деньги на это возьмет, вы то же знаете? – вмешался Суслов. – А то ведь алмазы вы нам так и не дали!

– Ну почему, поднимет на десять копеек цену в рознице и на десять копеек отпускную цену хлебозаводов килограмма хлеба и хлебо-булочных изделий.

– Я на это никогда не пойду! – одернул Брежнева премьер-министр. – Сталин цену на хлеб не повышал, почему я должен повысить?

– Да, поясните Леонид Ильич, почему это мы должны поднять цену в рознице на хлеб? Ведь цена на хлеб – это показатель стабильности в обществе.

– Хорошо, уважаемый товарищ Суслов! – Брежнев махнул рукой в сторону идеолога.

– Итак, что было у Сталина в сорок пятом-пятидесятых годах? – спросите вы.

– Отвечу – у него была разруха и безработица. Максимальная масса населения, высвободившаяся после войны. Эти профессиональные военные не имели гражданских профессий, могли использовать свои силы только на неквалифицированном рынке труда. Да, не спорю, из нихбыли хорошие строители, эти мужчины и женщины были неприхотливы. Но возникла проблема – у них не было своего жилья. Все заработанные деньги уходили на оплату съемного жилья, на еду оставалось мало. Единственный способ прокормиться был – это взять несколько буханок хлеба в день и есть вместе с молоком.

Семичастный обвел взглядом участников совещания: Суслов в такт кивал головой, Подгорный сидел задумчивый, Шелепин рисовал что-то на листочке, Косыгин недовольно пыхтел и смотрел на Брежнева. Ильич же был в ударе.

– Так вот, это первая причина – почему Сталин не стал поднимать цены на хлеб.

– А вторая причина? – заинтересованно спросил Шелепин.

– Оружие! – Брежнев поднял указательный палец правой руки вверх и покачал им. – У населения на тот момент было достаточно неучтенного оружия привезенного как с фронта, так найденного на местах боев. Сталин реально оценивал ситуацию, что масса безработных голодныхмужиков устроит беспорядки, если им будет нечего есть.

– Да, вы правы, товарищ Брежнев, – согласился с ним главный идеолог. – Ситуация тогда была взрывоопасной.

– А теперь? – Брежнев оттарабанил ритм на крышке «Капитала» и развернул книгу обложкой к участникам совещания.

– А что теперь? – недоуменно спросил идеолог.

– Товарищ Суслов, сейчас по сравнению с сорок пятым годом в Советском Союзе есть безработица или нет?

– Безработицы нет! – гордо ответил Суслов, приосанившись и посмотрев на всех свысока.

– Хорошо, теперь к вам вопрос товарищ Семичастный – у населения на руках есть свободное оружие?

– Нет, – главный чекист чуть ли не подавился от такого вопроса. – У нас нет свободного боевого оружия на руках у населения, только охотничье.

– А теперь вопрос к товарищу Косыгину – есть ли предпосылки к беспорядкам в случае повышения цены на хлеб?

– Если вы так ставите вопрос, – Косыгин прищурился, у него начала подергиваться левая щека, – то беспорядков нет. Но есть опыт блокадного Ленинграда.

– По поводу голода в настоящее время в Ленинграде! – Перебил его резко Брежнев. – Вы хотите сказать, что голод есть Ленинграде сейчас – тогда вам надо это поставить на вид.

– Нет, я не это имел в виду! – попытался отбрыкаться премьер-министр и снова схватился за блистер с лекарством.

Итак, в Ленинграде голода нет, наоборот, так возле хлебзаводов собак кормят хлебом! – прошипел Леонид Ильич, привставая с места. – А на Кубани скотину подкармливают десятью булками хлеба в день, потому что комбикормов не хватает. Зажрались!!

– Хорошо, что вы предлагаете? – вмешался Шелепин, попытавшись остановить разгоравшийся скандал. Он видел, что Брежнев легко заводится и еще чуть – чуть и заседание погрязло бы во взаимных обвинениях.

– Я предлагаю разумную вещь, – Брежнев успокоился, провел рукой по лицу. – Поднять закупочные цены на тонну ржи и тонну пшеницы у хлеборобов на десять копеек, поднять отпускные цены хлебозаводов на килограмм хлеба и хлебобулочных изделий до тридцати шести копеек, розничные цены на килограмм пшеничного хлеба и хлебобулочных изделий первого сорта увеличить до сорока шести копеек. Килограмм пшеничного хлеба и хлебобулочных изделий высшего сорта до пятидесяти копеек. Розничные цены на килограмм ржаного хлеба и хлебобулочных изделий оставим на том же уровне. В качестве примера для оценки возьмем Ленинград. Заодно и проверим, есть ли там голод или ленинградцы жируют.

Шелепин только ухмыльнулся – на грани фола играет Брежнев. Так оскорбить Косыгина, который в блокаду «дорогу жизни» курировал. Действительно, Брежнев как слон, потоптался на всех мозолях. Ничего, Ленечка, сейчас я тебя поддержу, но только ты сам не рад будешь этой поддержке.

– В принципе, Леонид Ильич дело говорит. В Советском Союзе не может быть голода. Мы уже двадцать лет без войны живем. Я за!

– Я тоже за! – подорвался главный чекист вслед за своим наставником.

– Я за! – вскинулся Суслов. – Леонид Ильич, ты это правильно сделал, когда на ржаной хлеб цены оставил.

– Раз все за, – подвел итог Шелепин, – поручаем Председателю Совета министров подготовить вместе с министерствами сельского хозяйства и торговли подготовить переход к первому мая на новые цены. В качестве города для наблюдения взять Ленинград и ленинградские хлебозаводы.

Шелепин посмотрел на часы – стрелка приближалась к трем часам. Серый кардинал хотел есть, старость его не радовала.

– Товарищи, предполагается, что мы сегодня рассмотрели все вопросы. Следующее заседание пройдет в расширенном составе. Сейчас язаписи секретарю и он выпустит бюллетень, который вы все получите.