Пражская весна

Глава 14

Я вернулась из поездки в Ленинград удовлетворенная. Теперь мои позиции укрепились. Если раньше я в панике пыталась сориентироваться в движухах на Политбюро, то теперь я могла играть краплеными картами. Мне нужно было натравить Шелепина на министров и товарища Суслова. Это можно было сделать, раскрутив проект освоения Сибири и Дальнего Востока. Черненко уже вернулся из больницы, его затворничество по причине пневмонии закончилось. В Ленинграде я не только встречалась с массами, но и вспоминала. В памяти остались обрывки новостей от «600 секунд», «Взгляда», «Военной тайны», и новых передач, таких как «Не факт», «Улика из прошлого» и документального криминального сериала на НТВ с Леонидом Каневским.

Почему я решила воспользоваться Шелепиным? Шелепин считался честным партийцем, хотя и с наполеоновскими амбициями, приведшими его к заговору против Хрущева. И хорошим аналитиком, иначе он бы развалил КГБ, вот я и подброшу ему задачу с детективным уклоном. Мне все еще нужно было выиграть время. Командировкой в Ленинград я спаслась и от контактов с членами молдавско-днепропетровской политической группировки, которые составляли окружение Брежнева. И отодвигала на неопределенный срок войну с ЦК Украины. Эти майданутые и во времена СССР слишком наглели.

И, коромысло налево, у Брежнева кроме жены и детей были еще родственники, вот с ними мне вообще не хотелось встречаться, поскольку всплыли бы воспоминания о детстве, в котором я ни бум-бум. Проблема была еще и в том, что дочка Брежнева теперь жила с ними. Все было из-за внучки, вернее из-за первого мужа Галины. Циркач оказался злопамятным мужиком и периодически вспоминал о правах отца, вернее о праве проживания ребенка с отцом. Нет, первый муж Галины открыто не угрожал, иначе бы его можно было приструнить, просто тактичные намеки на фривольное поведение Галины, которое можно было рассматривать двояко. Да и богема после хрущевской оттепели почувствовала себя в силе и стала потихоньку сливаться с криминалитетом.

Кроме всего прочего, на повестке дня стоял злободневный вопрос о существовании МВД. На июнь шестьдесят шестого года такого министерства не наблюдалось. МВД было распущено после войны и его функции были переданы в республики. Из своей реальности я знала, что министром внутренних дел должен был бы быть Николай Анисимович Щелоков, старый знакомец Брежнева по Днепропетровскому горисполкому. Ну что ж, ускорим это назначение. Мы с Косыгиным лед вроде бы растопили. Хоть он и бесится по поводу моего мнения о хлебных интервенциях.

– Александр! – я нажала на кнопку селекторной связи со своим секретарем. – Соедините меня с Косыгиным.

– Минуту!

– Добрый день, Леонид Ильич! – Раздался в трубке голос Косыгина.

– Добрый день, Алексей Николаевич, как вы относитесь к общественной безопасности?

– Вы хотите вернуться к обсуждению введения отдельного министерства? Вы уже поднимали этот вопрос в начале апреля.

– Да, я бы хотел услышать вашу точку зрения на штатную структуру!

– Да, я подготовил кое-какие наметки. Когда я могу к вам подойти?

– Минут через двадцать я буду вас ждать.

– Мда, – я поджала губы. – Косыгин явно в курсе. Вот только, что обсуждал товарищ Брежнев в начале апреля по поводу министерства общественной безопасности, я-то не в курсе!!

Косыгин подготовился по вопросу министерства общественной безопасности достаточно основательно. Это не было ответом на задание на Политбюро, отнюдь нет. Все дело было в серых кардиналах от идеологии. Пельш и Суслов. Старые партийцы – ленинцы. Суслов забирал большое влияние на Брежнева. Косыгина это беспокоило. Если Шелепин в заговоре против Хрущева был больше в роли маршала Жукова, то Суслов дергал за свои тайные ниточки, и набирал силу исподволь. Косыгин, анализируя командировку Фурцевой в Ленинград понял, что Суслов нечаянно влез в отношения Брежнева и Команданте. Косыгин не знал, о чем договорились на майской встрече Команданте с Брежневым, но постоянные намеки Леонида Ильича о приезде Команданте в Ленинград и прямо таки продавленное решение о введении джаза в программу обучения в музыкальных училищах наводили Косыгина на мысль о далеко идущих планах товарища Брежнева.

Я сидела и с интересом слушала ПредСовМина. Действительно, план по министерству общественной безопасности у него был готов. Косыгин планировал воспользоваться министерством РСФСР как базовой платформой, в том числе он претендовал на ГУЛаг. ГУЛаг сейчас входил в состав КГБ.

– Знаешь, Алексей Николаевич, Соловецкий монастырь, другие объекты ГУЛага лучше пока не трогать. Там отлаженная система, если мы сейчас на начальном этапе затеем перевод этих структур, головной боли не оберемся. Мы сделаем по другому. У нас контакт с финнами налажен, нужно договориться об обзорных экскурсиях по их тюрьмам и сизо, пусть товарищ Громыко организует нам встречу с премьер-министром. Я думаю, что мы можем закупить проекты их тюрем для строительства в Ленинградской области, Коми, Карелии. По температурному режиму они совпадают. Я думаю, может, поговорить о подряде на строительство и связном кредите. Это всяко лучше будет, чем опять у нас что-то развалится.

– Да, – согласился Косыгин, – встретиться с финнами не помешает.

– Теперь давайте подумаем об образовании персонала. – Сказала я. – Необходимо будет по РСФСР в каждой крупной административной территории организовать сеть академий МВД, в которых бы преподавались как юриспруденция, следственное дело, криминалистика, психология.

– Психология?! – удивился ПредСовМина.

– А чему удивляетесь? – поинтересовалась я.

– Но это буржуазный пережиток!

– Товарищ Косыгин, – печально произнесла я. – Вы ведь не в курсе, что генетика используется в криминалистике. Похоже, академик Лысенко вам всем мозги основательно промыл. Что касается психологии, то психология вынуждена в том числе и на медицинской основе обосновывать человеческие порывы. Психология развивается как противопоставляющая себя наука богословию. Это в богословии постоянно талдычат, что Бог все предопределил, а психология дает реальный вывод о том, что делает и почему человек. Допустим, те же наши друзья итальянцы. Есть у них один ученый, Ломброзо. Ломброзо использовал признаки внешней конституции человека. На самом деле знаете – почему учение Ломброзо сработает в Европе, но попадет мимо у нас?

– Почему? – Косыгин был ошарашен. Он привык видеть немногословного Брежнева, который практически никогда ничего не рассказывал, за него говорил Черненко. Поэтому у остальных складывалось мнение о недалекости и косноязычии Леонида Ильича.

– Особенность Европы в кровосмешении. Малая территория – быстро перемещающиеся между собой группы близкородственного населения приводят к постоянному обмену генами между дальними и близкими родственниками. Естественно, генетические мутации будут сказываться на внешности. У нас же площадь страны большая, народу поболе, и обмен генами идет между малыми и крупными национальностями, поэтому физических признаков вырождения меньше.

Упс, я почти спалилась, но я надеялась, что Косыгин примет на веру тот факт, что я эти вещи знаю от итальянцев. Так сказать, расширяю кругозор с помощью итальянских товарищей. На самом деле меня тянуло хоть с кем-то пообщаться на отвлеченные от партийной борьбы темы. С женой Брежнева было чревато заговаривать, хрен знать, что она еще подумает и куда побежит. Нам пока достаточно охранника-чекиста Володечки Медведева.

– Да, вы знаете, что и с неграми нам не с руки скрещиваться потомством.

– Почему? – Косыгин был удивлен. Он, конечно, помнил одно из заседаний Политбюро, на котором Брежнев жестко прошелся по Черному континенту, но услышать такое ему еще нигде не удавалось.

– У них слабость эритроцитов высоко развита, да и уровень паразитов в Африке зашкаливает. Нет, конечно, для Африки товарищи негры приспособлены, но вот для северных территорий их выживаемость сомнительна. Так что, строить коммунизм мы им будем помогать за деньги, а тащить в СССР на полный пансион – увольте. Нет-я не расист, – поспешила я опровергнуть сомнения Косыгина – но мне моя страна как-то ближе и дороже.

Косыгин оторопел. Он еще не разу не слышал от Брежнева таких откровений. Они его поразили. Больше всего, конечно, его поразило, что он вообще услышал частное мнение самого Леонида Ильича, а не протокольную тему.

Косыгин ушел из кабинета товарища Брежнева задумчивым. Его идея о создании нового министерства была поддержана, и даже был дан план на будущее. Вот только чем товарищ Косыгин должен будет заплатить за лояльность товарища Брежнева? Наверное, жук Брежнев попытается протащить на министерскую должность своего человека?

Неважно, что думал в этот момент Косыгин, важно, что я решила переговорить с Подгорным и заручиться его поддержкой с кандидатурой министра внутренних дел. Я решила не отходить от сценария и взять Щелокова. Да, это понятно, что в будущем все тузы будут брать взятки. Сейчас меня интересовал вопрос восстановления МВД как централизованного министерства.

Мои раздумья были прерваны секретарем. Секретарь доложил о прибытии Суслова. «Серый кардинал» вернулся из поездки по городам-героям, где он выполнял мое задание на тему ватер-клозетов. Я пригласила того в кабинет.

– Ну здравствуй, здравствуй дорогой Михаил Андреевич! – я вышла из стола и пошла на встречу Суслову широко расставив руки.

– Здравствуйте, Леонид Ильич! Ваше задание выполнено. – Суслов поздоровался и прошел за стол. – Уж не знаю, как и сказать!

– А вы говорите, как есть! – Подбодрила я его.

– Ну, когда я получил ваше задание, не скрою, у меня были большие сомнения в нем. Все думал, чем же я провинился, но потом, когда сам прошел по дорогам Славы, действительно заметил одну печальную особенность-недостаток ватер-клозетов. Особенно тяжело было в Москве, хотя я думал, что будет наоборот. Вы действительно правы, при входах в метро необходимо разместить ватер-клозеты.

– Как вам метро? – спросила я с усмешкой.

– Если целый день ездить, как вы сказали, то это ужасно. Присесть негде-все время на ногах. Суслов хотел сказать что-то резкое, но в последний момент оборвал себя.

– Да, как вы и просили, все поездки были засняты телевизионными камерами. С утра мы произвели фурор. Ближе к обеду народ стал более злым.

– Вам записали кассету для просмотра? – спросила я, когда Суслов задумался.

– Да! – Утвердительно ответил Суслов. – Вы хотите сейчас ознакомиться с материалом? Я передал ее секретарю.

– Мы посмотрим вечером. Тут необходимы товарищи Подгорный, Шелепин, Косыгин, Семичастный, а вы прокомментируете. После просмотра вы проведете на телевидении интервью и покажите запись. Мы должны дать сигнал нерадивым хозяйственникам, что мы всегда рядом и можем, когда надо, быстро реагировать на проблемы городов-героев.

Я думала над тем, чем отвлечь Шелепина от его очередного заговора. Думала, думала и не придумала, но зато подумалось мне о красной рыбке, крабиках и золоте. В общем, вспомнила я о Камчатке, а вернее о Петропавловск-Камчатском, где-то там была база Тихоокеанского флота. И где – то там был Сахалин. И Курильская гряда. И черт возьми, двухсотмильная экономическая зона Японии. Вот это меня и начало бесить. Я вспомнила девяностые, когда «обчество» всерьез решало отдать Курилы Японии или нет. На Камчатке была вроде бы знаменитая «Долина гейзеров». Я, конечно, не заядлый турист, но на вулканы с гейзерами мне посмотреть хотелось бы. Вот бы экскурсиюорганизовать!

Я включила селектор и вызвала секретаря.

– Александр Дмитриевич, мне бы справочку по Камчатке-территория, население, крупные гражданские и военные объекты, рыбное производство, горнорудная промышленность. Все что есть. Если есть готовая старая информация-то можно сначала ее принести. Если готовой информации нет-то на подготовку даю сутки.

Пока секретарь озадачивался моей любознательностью я думала над тем, чем бы мне скоротать время до вечернего сеанса похождений товарища Суслова.

Работать мне не хотелось. Следующее заседание Политбюро через три дня. Там Косыгин предложит новое министерство и я его поддержу. Министр по автомобилестроению доложит о делах с Фиатом. Я расскажу о ленинградской поездке. Выскажу свое очередное «фи». Кстати, а как дела у Центробанка и Сбербанка. Вернее, сейчас это Госбанк и сеть сберегательных касс. Вот, кстати, и дело на два дня. Я обещала Косыгину кредитование физических лиц в Ленинграде рассмотреть для бытовой техники.

Я сидела и вспоминала свое банковское прошлое. В прошлом я была обычным банковским клерком в бэк-офисе. В – общем, память у меня не пропала, просто стала четче.

Итак, под размещением, предоставлением банком денежных средств понимается заключение между банком и клиентом договора, составленного с учетом требований Гражданского кодекса. Эх, придется Гражданский кодекс доставать! Банк передает денежные средства на условиях платности, срочности и возвратности, а клиент банка осуществляет возврат полученных денежных средств в соответствии с условиями договора. Предоставление банком денежных средств физическим лицам в безналичном порядке путем зачисления денежных средств на банковский счет клиента-заемщика физического лица, под котором понимается также счет по учету сумм банком привлеченных вкладов физических лиц, либо наличными денежными средствами.

Ух ты, как я расписалась.

Пошел уже третий листок с двух сторон. Ну будет теперь работа у секретаря. Надо не забыть про резервы на возможные потери по ссудам, которые представляют собой специальный резерв, необходимость формирования которого обусловлена кредитными рисками банковских организаций. Указанный резерв обеспечивает создание банку более стабильное условие финансовой деятельности и позволяет избегать колебаний величины прибыли банка в связи со списанием потерь по ссудам. Резерв на возможные потери по ссудам формируется за счет отчислений, относимых на расходы банка.

Итак, запишем в план на завтра-вызвать консультанта из Госбанка.

Минутами позже. В кабинете Черненко сидел дежурный секретарь и отчитывался опроделанной работе.

– Товарищ Брежнев достаточно активно работает с архивом, очень часто просит предоставить документы от разведки. Иногда говорит, где по его мнению могут быть те или иные сведения. Вот сейчас запросил документы по всем японским соглашениям, которые у нас есть с сорок пятого года и данные на Камчатку по горнорудной промышленности. К сожалению, по горнорудной промышленности Камчатки я нашел только историческую справку, свежей информации нет.

Срок подготовки информации?

– Один день. – Ответил секретарь.

– Хорошо, я подготовлю тебе справку по горнорудной промышленности. Когда у тебя сегодняшнее дежурство заканчивается?

– Завтра в обед.

– Ну, значит, завтра с утра у тебя будет справка.

Константин Устинович был ошарашен напористостьюБрежнева в области сбора информации. Леонид Ильич поглощал информацию аки кит воду с большой скоростью. Видно взялся за самообразование. Константин Устинович, когда зашел в кабинет генсека, был поражен сменой обстановки. Ранее кабинет был безликим, пустым. С информацией по большему счету работали секретари, вот у них в приемной стояли массивные шкафы с документами. Черненко в шкафу у генсека увидел трехтомник Маркса, Кодексы, экономическую литературу и пару школьных учебников и журналы про автомобили. Можно было предположить много чего интересного. Карта скрывала выход в кабинет охраны и личную зону. Еще его поразил портрет в полный рост товарища Ленина, который укрывал дверь в «предбанник» охраны со стороны коридора.

Черненко заинтересовал изменившийся Брежнев, но вопросы он задавать своему патрону не спешил, а решил понаблюдать.

Знала ли я, что секретари стучат Черненко? Вообще-то я предполагала, что ведется книга учета запрашиваемой информации и распределение по секретарям, а то, какие выводы сделает из этого Черненко меня не волновало. Меня беспокоил Шелепин, а от Черненко можно было отбрехаться или придумать что-то еще.

Итак, я запросила визит зампредседателя правления Госбанка, товарища Мефодия Наумовича Свешникова, действующего председателя ВТБ,(были тут такой банк, только он больше соответствовал своему названию «Внешторгбанка») и закинула ему тему беседы про кредитную политику по физическим лицам.

Время тянулось до конца дня тянулось медленно и я волей неволей вспомнила о Черненко. Пришлось его пригласить для консультаций. Видите ли, я озаботилась ЗОЖ! ЗОЖ – это такая модняцкая штучка, у которой есть последователи и с легкой руки товарища Ельцина вид гламурного спорта. Короче, ЗОЖ-это здоровый образ жизни. У истинного товарища Брежнева это была охота. Я же пистолет видела только на картинках в интернете и естественно, как стрелять – вообще без понятия. Поэтому для меня охотничьи посиделки в Завидово были очень нежелательны, от слова вообще. Ну, если только я не научусь стрелять заново. Нужно было срочно придумывать что-то еще. Я выбрала плавание и бег трусцой. Вообще, бег трусцой по Кутузовскому проспекту в пять утра – это круто и экстравагантно, особенно летом, но придет осень, а потом слякотная зима, и все это накроется медным тазом. Надо было что-то придумывать заново.

– Добрый день, Леонид Ильич, вызывали? – Черненко незаметно просочился в кабинет.

– Добрый день, Константин Устинович, проходи дорогой товарищ и помоги мне тяжелую думу думать.

– О Камчатке? – Черненко решил прощупать почву.

– Ага, о Камчатке! – Усмехнулась я, поняв, что данные с запросов для секретарей все также исправно поступают к Черненко. – Что касается Камчатки, есть там говорят, достопримечательность, Долина гейзеров. Вот туда бы я хотел скататься.

– Тут такое дело, рука у меня правая плохо работает, врачи рекомендовали поменьше охотой заниматься, да и жена просит по выходным дома быть. К нам Галина переехала с внучкой. Жена хочет, чтобы я больше времени семье уделял. Вот хочу я по будням себе занятие хорошее придумать, чтобы и расслабляло и бодрость на день давало. Сходил я несколько раз в бассейн, потом дела закрутили, командировка, то да – се, а плавать страсть как хочется.

– Госдачи в Крыму пустуют! – быстро сориентировалсяЧерненко.

– Да, понимаешь ли, тут такое дело, что мне в Москве быть надо, руку на пульсе, так сказать надо, подержать не отнимая. – Я с интересом смотрела на Черненко, гадая, что он может предложить.

– А скажи, будь добр, Константин Устинович, в Кремле подвалы глубокие?

– Ну, это только комендант Кремля знает.

– А что вы хотите?

– Да, хочу я бассейн небольшой для оздоровительной гимнастики, этак десять на двадцать метров в подземельях устроить, да чтоб лифт туда ходил. – Пришла мне тут в голову шальная идея совместить приятное с полезным, и подумала я о подземельях Кремля. Кремлевский дворец перестраивался каждое столетие, и можно было найти много замурованных ниш, стоящих без дела.

– Леонид Ильич, я не могу вам ответить на ваш вопрос, давайте пригласим коменданта Кремля, у него есть карты как самих зданий, так и коммуникаций. – Сдался Черненко. Идея попахивала авантюрой.

– Хорошо, Константин Устинович, уговорил, звони и приглашай! – Ответила я. Возможно, я что-то сделала неправильно, но с завхозом я уже познакомилась, а вот с комендантом Кремля нет. И мучило меня смутное подозрение о том, что комендантом был сотрудник КГБ, в общем, хрен редьки не слаще.

Кстати, действительно, комендатура Кремля входила в состав 9-го управления КГБ, десятым управлением. Управление Оружейной Палатой, Соборами и музеями было передано в министерство культуры.

Генерал – Лейтенант Ведернин подошел минут черезпятнадцать. За это время я прочесала по ушам Черненко о том, как хотела бы съездить на Камчатку, посмотреть на вулканы, на гейзеры, попробовать ухи из красной рыбы с пылу с жару и так далее. Черненко был не против такого отдыха своего патрона. Он снова увидел того самого Брежнева, который любил отдыхать и делегировать полномочия.

– Добрый день, товарищ Ведернин! – Я вышла из-за стола и за руку поздоровалась с чекистом.

– Добрый день, товарищ Генеральный секретарь! – Поздоровался комендант Кремля. – В вашем кабинете после перестановки стало уютнее! – Чекист бросил мимолетный взгляд на карту страны, под которой скрывалась дверь в сектор охраны.

– Я тоже это заметил! – согласился генсек с чекистом. – Итак, у меня к вам вопрос-как глубоки подвалы Кремлевского дворца, а именно нашего крыла?

– Вы хотите побывать на экскурсии? – Спросил комендант.

– И это тоже! – Согласилась я. – Видите ли, возникла необходимость создать небольшой бассейн десять на двадцать метров и желательно, на подконтрольной территории. Вот меня и интересует, возможно ли сие инженерное чудо.

– С ходу так не скажу! – задумчиво потер рукой подбородок комендант. – Надо смотреть карты. Но, система канализации у Московского Кремля отдельная, это еще при архитекторе Тоне начали делать. Так что прежде чем ответить на ваш вопрос, мне надо посмотреть карты и посоветоваться с инженерами. Сейчас еще не закончена переделка части корпусов, начатая еще при Хрущеве! – Комендант вежливо намекнул на жирные обстоятельства участия предыдущего владетеля Кремля в архитектурных разборках.

Вы подумали, что я наглею и порчу исторический памятник? Отнюдь нет, я заботилась о тушке Брежнева и о проблемах безопасности. Я догадывалась, что мой начальник охраны достаточно нахраписто подошел к вопросам безопасности по моему плаванью в общественном бассейне. Я не хотела светить свое хобби и усложнять ситуацию для 9-го Управления. На лето шестьдесят шестого года в столице нашей необъятной Родины было не так много общественных бассейнов. Часть принадлежала спортивным школам. В общем, бума спортивного строительства, который был перед Московской Олимпиадой, еще не наблюдалось.

Вечер пошел спокойно. На просмотр в кинозал пришли приглашенные товарищи. Путешествие Суслова и его злоключения в городах-героях заставили задуматься моих коллег по партии о бытии насущном. Особенно после того, как Суслов язвительно высказался о «Водоканале» Москвы. Я вежливо напомнила своим партайгеноссе о том, что на экскурсию в Мавзолей приезжают сотни людей и надо бы увеличить число кабинок ватер-клозетов с одной до двух десятков. Семичастный вяло произнес небольшой спич про безопасность. А я ему в ответ заметила, что крыша кабинки удобное место для размещения камер наблюдения за площадью и что пора пользоваться научным прогрессом.

Для Семичастного система видеонаблюдения за Красной площадью была внове. Ведь на данный момент систем видеонаблюдения не было вообще.

Подгорный мимикой показал свою заинтересованность.

– Товарищи! – Обратилась я к партийным товарищам. – Вы были со мной в НИИ телевидения и радиовещания! Неужели вы не поняли, что пока наших научников не пнешь, они не почешутся по делу, и будут диссиденствовать за бутылкой водки и забивать протонными микроскопами гвозди нам всем в мозги. Чтобы они забегали по рабочим моментам – им нужен госзаказ на тему «От забора и До обеда» и постоянно их пинать, и пинать и пинать.

Шелепин с неудовольствием посмотрел на Семичастного. Он немного не понимал переброски мнениями между Подгорным и Брежневым по поводу протонного микроскопа.

К концу беседы Подгорный дал согласие на выпуск репортажа о путешествии по городам – героям товарища Суслова в эфир.

Шелепин ушел с Семичастным, что-то у него выспрашивая.

Я же пристроилась к Косыгину. Дом Советов, где работали министерства, был не до конца доведен, поэтому Косыгин имел свой кабинет в Кремлевском дворце.

– Алексей Николаевич, вот ты сейчас просмотрел кино про путешествие Суслова, побывал со мной в Ленинграде, видел настрой сотрудников обоих Академий. Услышал мое предложение товарищу Семичастному о выставлении камер наблюдения на Красной площади.

– И? – Косыгин испытующе посмотрел на генсека.

– Как ты относишься к научно-техническому прогрессу? – доверительно спросила я, беря его под локоть и направляясь к нему в кабинет.

– Леонид Ильич, ты опять со своей автоматизацией?

– Нет, просто ответь на вопрос!

– Да, хорошо я отношусь к научно-техническому прогрессу! – буркнул ПредСовМина, идя в свой кабинет.

– Ты знаешь, я хочу поговорить о полупроводниках. Научники используют германий. Не смотря на то, что мы начали самостоятельнуювыработку этого соединения, мы до сих пор его импортируем. И это обходится нам очень дорого. Поэтому микросхемы для НИИ телевидения достаточно затратная часть, и они не видят выхода из тупика.

– И, что надо увеличить финансирование? – недовольно спросил Косыгин.

– Нет, Алексей Николаевич! – ты меня явно не дослушал! Американцы нашли дешевый вариант замены – это кремний, он тоже полупроводник. У него больше КПД. Я предлагаю закрепить Постановлением Правительства использования кремния в производстве проводников и полупроводников, а германий оставить для исследовательских работ на Лунной базе.

– А что, у нас Лунная база уже есть? – Косыгин даже остановился от удивления.

– Ну, – Скромно шаркнула я ногой. – Челомей старается, даже руководство НИИ телевидения и радиовещания в него поверило. Я верю, что Челомей что-либо нам родит, только как бы не было бы поздно. Американцы тоже на Луну нацелены и в разработках по кремнию уже достаточно продвинулись.

– Ну так, что, поможешь в качестве Луча в темном царстве, сделаешь Постановление?

– Ну раз вы, товарищ Брежнев, уверены в Челомее и хотите добра для НИИ телевидения и радиовещания, то сделаю доброе дело. – Засмеялся Косыгин. – Вам Постановление сегодня нужно?

– Да, вы неимоверно проницательны, я буду премного благодарен вам за скорость работы.

Вот так и появилось в «Правде» очень интересное Постановление Правительства СССР за определенным номером. Оно было предельно лаконично и гласило следующее: «С 1 июля 1966 года для изготовления проводников и полупроводников в электронной промышленности используется следующий материал – кремний. Следующий материал – германий используется для производства проводников и полупроводников только в технологических процессах, производимых на территории Лунной базы, планетоида Луны. Для производства ионно-литиевых аккумуляторов использовать дисульфид титана и дисульфид молибдена.».

Я еще уболтала Косыгина не делать Постановление секретным, а разместить его в «Правде» на публичное обозрение. Он спросил зачем, я туманно ответила, что хочу ввести в заблуждение американских соседей, что типа, использование кремния у нас идет широким шагом.

А в это время представитель ЦРУ в московском посольстве США решал очередную головоломку. Ему нужна была информация о Брежневе и его последним визитом с первыми лицами страны в Ленинград. Это странное Постановление Правительства СССР все еще больше запутывало. Выходило так, что русские на всех порах летят на Луну, вот только на чем?

Я решила похулиганить и после опубликования в «Правде» постановления, отправила пару писем в Ленинград.

Директор НИИ телевидения и радиовещания Илья Николаевич Козырин получил звонок от представителя Первого отдела. Сегодня секретчик был загадочным, не пришел на утреннюю летучку, а умотал на встречу с руководством КГБ, но по возвращении так и не зашел. Это разжигало ненужное любопытство у директора.

– Добрый день, Илья Николаевич! – поздоровался секретчик с директором, когда тот вошел в кабинет.

– Что случилось? Опять товарищ Брежнев приезжает?

– Вас просили ознакомить с документами, распишитесь пожалуйста. – Секретчик протянул директору ручку и раскрытую папку, тот сделал отметку и выжидающе посмотрел на секретчика.

– Вам письмо из Кремля.

– А почему не фельдъегерем? – съязвил директор.

– У меня указание о том, чтобы вы обязательно с ним ознакомились в моем присутствии.

– Хорошо, давайте! А кстати, раз ознакомиться в вашем присутствии, может вы мне его прочтете? – настроение у директора упало и язвил он уже от страха.

– Прочтите сами, а я потом! – секретчик почувствовал липкий страх директора и сам вскрыл пакет. На стол выпала «Правда» и письмо.

Директор первым делом схватил газету и просмотрел ее от корки до корки, но ничего заслуживающего внимания, кроме обведенного фломастером Постановления Совета Министров СССР он не заметил. Некрологов не было.

Директор взял письмо и стал читать:

«Здравствуйте, дорогой Илья Николаевич! После нашего визита в НИИ мы с партийными товарищами в Кремле обсудили ваши проблемы. И считаем, что вашему НИИ помощь необходима. Товарищ Председатель Совета Министров долго думал над тем, чем оказать помощь – поскольку в этом вопросе деньгами делу не поможешь, а вот разрешением на исследования помощь оказать можно.

Как Вы знаете, полупроводники в Советском Союзе изготавливаются на основе германия, материала, импортируемого в СССР и поэтому достаточно дорогого. Постановление Совмина предлагает использовать германий только в технологических процессах, производимых на территории Лунной базы, что будет находится на планетоиде Луна. В земных же технологиях производства полупроводников использовать кремний. Полупроводники из кремния давно уже делают американцы, и как Вы понимаете, с батареями на основе лития они же и экспериментируют. Поэтому я считаю, что Нобелевскую премию они получат за эти разработки заслуженно, если только ваши коллеги не внесут свою лепту в эти разработки. Как Вы понимаете, дополнительные фонды в этом году на покупку кремния не выделены, поэтому для разработки новых технологий в телевидении на основе кремния и лития вы можете воспользоваться фондами, выделенными на закупку германия.

С уважением, искренне Ваш Леонид Ильич Брежнев

P/S. Не забудьте об эффекте люминесценции в твердых телах!»

Еще пара-тройка таких писем была послана в Ленинград на завод «Светлана», НИИ «Электрон», завод «Медприбор» и Пельнешу, представителю Академии Наук. Физику Капице я планировала написать более развернутое письмо.

Публикуя в «Правде» постановление, я не боялась за секретную часть: в моей реальности американцы и так уже начали строить свою Кремниевую долину, а по литио-ионным батареям Нобелевку получил все тот же американец, и производились они в Японии. Проблема была в Лунной базе. В моей реальности ее никогда и не было. А тут еще неизвестно, может, действительно американцы полетят на Луну, и СССР в таком случае надо подготовиться и заготовить бумагу на «подтереться».

– Черт знает, что! – взревел директор НИИ, прочтя письмо. – Меня опять лишили фондов, и кто?

– Кто? – заинтересовался секретчик. Ему было известно о подковерной борьбе директоратов НИИ за фонды.

Секретчик прочитал переданное письмо и вычленил главное: американцы по кремнию и литию претендуют на Нобелевку, и ученым предлагалось посоревноваться с ними. Но этого предложения директор, судя по всему, не увидел. Секретчик понял, что это поистине царский подарок для НИИ, вот только оценят ли его.

Политбюро собралось в полном составе. Спикерил вместо Шелепина, вернувшийся после болезни, Черненко. Константин Устинович получил все записи по ведению предыдущих заседаний Политбюро от секретаря Брежнева и был более или менее в курсе дневной повестки.

Первым заслушали министра автомобильной промышленности Тарасова на тему подготовки завода в Тольятти. Тот отчитался о том, что завод находится на стадии проектирования, ведутся консультации с итальянской стороной. Что касается завода по производству рефрижераторов, то возникла непредвиденная проблема-американский банк, который до этого момента лояльно был настроен к сделке, потребовал чтобы в строительство самого завода вошел американский подрядчик. Тарасов был в тупике.

– А так ли нам нужен американский рефрижератор? – подозрительно спросил Шелепин, обведя всех своим взглядом.

– Проблема не в том, нужен или нет именно сейчас! – вклинилась я в мысли присутствующих. – Проблема в том, что Академия наук саботирует все перспективные разработки, а сами рефрижераторы нам нужны в большом количестве для транспортировки продуктов с юга страны на север. А учитывая то, что мы будем осваивать Западную Сибирь и Дальний Восток, они нам потребуются в неимоверных количествах. Я приведу вам два аргумента – один «за», другой «против».

– Так, товарищи, аргумент «против»-США находится на границе субтропиков и континентального климата, перепадов температур, таких как у нас, у них нет. Да и вмешательство в проект лишнего звена попахивает утечкой информации, возможно, даже в сторону ФБР.

– То есть мы отказываемся выполнять условия американцев? – переспросил Шелепин.

– Теперь аргумент «за».-Я не ответила на вопрос Шелепина и продолжила. – У американцев один плюс, это наша Аляска и их ФБР. Мы выставим условия, чтобы температурный режим для материалов и другие технические характеристики соответствовали Аляскинским. По поводу ФБР, на них возложена обязанность охоты на коммунистов. Да, ФБР может инициировать судебный процесс под любым предлогом. Что нам на самом деле нужно от американцев-это лицензии на производство, техническая документация по рефрижираторам, узлам, сборке, а также обучение персонала. Именно для прикрытия этого самого момента мы взял полный цикл со строительством завода. Давайте даже допустим, что ФБР имеет своего человека в строительной корпорации, которую требуют впустить в договор банкиры. Давайте даже допустим, что ФБР посодействовать попросили их друзья из ЦРУ. Что это нам дает?

– Шпионаж на стройке! – возмутился Шелепин.

– Допустим, но повторяю, нам не нужно здание завода, нам нужны технологии. То есть, мы можем смело пожертвовать заводом, а пока наши представители вылетят в Штаты для консультаций. И нужно запросить экскурсию на Аляску. Со своей стороны мы тоже будем шпионить за американскими представителями. Поэтому мы тихо мирно выясняем специфику Министерства по строительству США, выясняем их СНИПЫ по Аляске и строим завод в Московской области. Всех рабочих будет проверять ведомство товарища Семичастного. Даже если в стены завода и заложат маячки и прочую техническую дребедень, товарищи, то мы можем на строительной площадке поставить ангары, туда перенести отдел проектного бюро по рефрижераторам, материалы будут под контролем КГБ. Товарищи офицеры сделают дубль с документов, а мы тем временем наладим площадку в Свердловске на 15–20 опытных машин. Свердловск же – пока закрытый город? И вообще, мы можем написать в ответном письме банкирам, что в связи с низкотемпературными особенностями климата завод будет строиться по техническим характеристикам Советского Союза, если их подрядчик готов приехать в Союз и предложить персонал и какие либо интересные предложения, то мы ждем данные подрядчика.

– А выход на правительство США в этом случае будем делать? – задал вопрос министр иностранных дел, крутя в пальцах карандаш.

– Обязательно! – я взмахнула указательным пальцем. – Нам нужно выяснить откуда ноги растут у этой идеи. После того, как банкиры назовут подрядчика, нам нужно проверить его по официальным каналам-лицензия на строительство, и прочие американские штучки. Для неофициальных каналов у нас товарищСемичастный есть.

– Хорошо! – Согласился Шелепин. – Действительно, нам нужна информация со всех сторон в этом деле. – Я за проверку информации по официальным каналам.

Шелепин с прищуром посмотрел на Косыгина и Подгорного, те подтвердили согласие кивком головы.

После этого выступил министр рыболовства, он рассказывал о нелегкой доле работников рыболовной промышленности, падении вылова и прочая и прочая.

– Скажите пожалуйста, у нас океанский флот есть? – Я прервала стенания министра, мне этот плач по потерянным возможностям начинал надоедать. – Мы вообще ведем промысел в Ледовитом океане, Тихом, Индийском?

– Нет! – Быстро ответил министр рыболовства. – Такая задача не ставилась по добыче. Да и флота, как такового у нас тоже нет, и никогда не было.

– Да, жаль, однако! – я сжала и разжала ладонь и посмотрела сквозь пальцы на ответственных товарищей. – Прибалтийскими шпротами сыт не будешь! – укусила я прибалтов. – То есть, у нас вроде ледокол есть, а в Ледовитом океане промысел мы не ведем! Непорядок, товарищи.

– Вы не понимаете, там льдины, киты и прочие опасности! – министр рыболовства, покраснел, он уже был не рад, что поднял тему безрыбья.

– Киты, они в «Красной книге», мы их и трогать не будем, если вы боитесь, что случайно на них наткнетесь, то на ледокол поставим вертолет, пусть бороздит просторы водной глади. И вообще, Ледовитый океан в границах нашей страны, я не понимаю, почему министерство не ведет там полноценной работы по лову.

– Товарищ Косыгин, вы готовы принять поручение на разработку программы зимнего лова во льдах Ледовитого океана? До сентября осталось пара месяцев-у министерства рыболовства есть время на подумать и написать, а также сделать ревизию своего плавучего состава.

– Да, конечно, товарищ Брежнев, министерство успеет сделать ревизию за два месяца.

Я готов. – Косыгин подобрался и серьезно ответил. Он ожидал от Брежнева нотаций в сторону министра рыболовства, но не услышал, это означало, что Брежнев будет язвить в сентябре.

– Товарищ Черненко, запишите пожалуйста, поручение по министерству рыболовства на контроле до сентября. Ответственные товарищи – министр рыболовства, и председатель Совмина.

– Товарищ Брежнев, а вы не хотите рассказать о своей поездке в Ленинград? – Вклинился Шелепин. Ему было очень интересно, особенно после того, как Семичастный рассказал, что Брежнев встречался с создателем протонного микроскопа.

– Товарищ Черненко, что там с регламентом, укладываемся?

– Да, товарищ Брежнев, уже все выступили. – Ответил Константин Устинович.

– Товарищи, это правда, что у нас с товарищами Косыгиным, Сусловым, Семичастным была длительная командировка в Ленинград. Вызвана она сигналами бдительных граждан на поведение Первого секретаря Ленинградского обкома. Товарищ Первый секретарь Ленобкома больше политик, чем хозяйственник, и действительно мы увидели перегибы в хозяйственной работе.

– Товарищи, вы уже видели фильм товарища Суслова по вопросу ватер-клозетов в городах-героях. Причиной этого фильма послужило то, что мы увидели в Ленинграде. Красивые здания станций метрополитена в Ленинграде стоят обоссаные и обосранные. Это портит наш международный имидж. Зарубежные туристы насмехаются над нашими городами-героями, а этого быть не должно. Мы – страна – победительница, и должны подавать пример Европе в чистоте и порядке на улицах.

Суслов выпрямился и вздернул подбородок, он оценил свои мучения в метро.

– Товарищи, я хочу попросить об открытии Посольства в Пекине и рекомендую на должность посла товарища Толстикова, Первого секретаря Ленобкома. Нам необходимо восстановить дипломатические отношения с Пекином. Конечно, было много ошибок в наших отношениях с Китаем, но обменяться дипломатами никогда не поздно. – Я уже провела консультации с Подгорным и Косыгиным, поэтому увольнение представителя Ленобкома было для них старой новостью.

– Я согласен, товарищи! – Вклинился Подгорный. – Действительно, нам надо восстановить дипломатические отношения с Китаем. Товарищ Мао нас недолюбливает, но это не повод не иметь дипломатических отношений.

Шелепин успокоился-он был за мир с Китаем, и причину охлаждения Мао не считал серьезной. Я же просто опасалась оставлять Китай без присмотра. Пекин в моей реальности, чтобы получить Гонконг, пошел на уступки США. В этой истории Мао может зайти еще дальше.

– Товарищи, кроме всего прочего мы увидели пустые полки в магазинах и нереальные цены на телевизоры и прочую бытовую технику. – Продолжила я. – Госплан может ответить, как работник в зарплатой в сто двадцать рублей сможет купить телевизор за девятьсот рублей? А телевидение у нас сейчас – это рупор коммунистической идеологии.

– Пусть откладывает! – Председатель Госплана скромно потупился.

Я хотела сказать пару ласковых, но было нельзя, поэтому я только улыбнулась в ответ, мой оскал вышел зловещим, и председателя Госплана передернуло.

Почему на Политбюро нельзя было ругаться матом, спросите вы, ведь остальные члены Партии были своими мужиками? – Да была одна проблема – Хрущев этим увлекался чрезмерно, ну и нашей партийной интеллигенции это показалось чересчур оскорбительным, и было принято соглашениео том, что на заседаниях Политбюро нелитературный русский язык не использовать.

– Товарищ Председатель Госбанка, вот тут у нас Председатель Госплана не признает финансовой объективной реальности. Чем Вы можете помочь ему?

Председатель Госбанка реально завис в прострации. Предложение было сказано вроде бы на русском, и вроде бы не на нем.

– Товарищ Председатель! – Я щелкнула пальцами, сгоняя онемение с представителя Госбанка. – Вы получили сеть Сберкасс под свое управление, вы провели реорганизацию, открыли для них дебетовую и кредитную политику? Почему в магазинах бытовой техники Москвы, Московской области, Ленинграда, Ленинградской области не открыты кредитные столы со специалистами по беззалоговым кредитам для покупки бытовой техники?

– У нас кредиты для населения только с поручителем! – Напыжился Председатель Госбанка.

– А это не есть хорошо! – Я вот передаю вам проект кредитной политики по беззалоговому кредитованию населения Ознакомьтесь, пожалуйста, и ко мне на консультации подойдите. – Я передала папку с документами для Председателя Госбанка.

– Товарищ Черненко! – обратилась я к спикеру. – Зафиксируйте событие и запишите товарища Председателя Госбанка ко мне на консультацию на послезавтра.

– Так, вот, по поводу Ленинграда! – продолжила я не невысказанный вопрос Шелепина. Глава партийного контроля весь извертелся от нетерпения. – Рассмотрели мы там ситуацию с фарцовкой. Это плохо, очень плохо, когда население лояльно к контрабандистам и поощряет их. Плохо еще тем, что внутренний рынок не реагирует на запросы населения и откатывается назад.

– В качестве примера могу привести фарцовку банальными музыкальными пластинками. Пока мы не пнули нашу многострадальную фирму «Мелодию» на тему анализа зарубежной эстрады, они и не пошевелились.

– Товарищи, я проанализировал ситуацию и понял, что основными покупателями фарцы являются женщины. Они не удовлетворены качеством продукции нашей швейной промышленности и осаждают фарцу на тему женского белья, одежды, галантереи.

По лицам министров полезли ухмылки.

– Мы докатились до того, что жены министров не хотят носить колготки, изготовленные в СССР, они покупают капроновые колготы у фарцы. – Я кинула бомбу в кипящий котел. Это было очень жесткое обвинение. Шелепин, как глава Партийного контроля, должен был принять информацию к сведению.

Фурцева, сидящая рядом с Косыгиным, опустила голову и сжала кулаки. На ее ногах были одеты импортные капронки, но купленные в двухсотой секции Гума. Фурцева продемонстрировала железную выдержку и промолчала.

– Как вы думаете, товарищ Шелепин, почему так происходит?

Министр легкой промышленности выдохнул с облегчением, он точно знал, что жена последнее время не брала одежду в ГУМе, у нее появился посторонний источник шмоток.

Шелепин немного растерялся. Он приготовился слушать обличительную речь генсека, а тут его самого стали спрашивать.

– Я считаю, что нам нужно реагировать на бабий бунт! – Я стукнула кулаком по столу.

Косыгин с Подгорным были в прострации-такого от генсека они не ожидали.

– Да! Товарищи! Вы не ослышались-это бабий бунт. Бабы хотят филдеперсовых чулочков с рюшечками и бегут к фарцовщикам. А в это время к фарцовщикам присматриваются иностранные разведки, и это очень плохо. Нужно что-то делать, чтобы убрать баб от фарцы.

– Мы не можем всех арестовать! – подал голос Семичастный.

– Ну зачем же всех сажать сразу?! – я усмехнулась. – Надо просто отделить зерна от плевел. Почему женщины не хотят одеваться в одежду, пошитую предприятиями швейной промышленности? Надо выяснить, что их не устраивает?

– Вот у нас есть и партийный контроль и отдел идеологии не дремлет. Вот и поручим товарищам Суслову и Шелепину разобраться с этой загадкой!

Министры выдохнули-репрессий не ожидалось. Было понятно, что Шелепин с Сусловым будут, конечно, консультироваться с генсеокм, но жестких репрессий можно не ожидать.

Министры много чего думали, я же собиралась заложить под ряд министров небольшую мину. И напрячь Шелепина. Экс-чекист не нужен был в Москве, я собиралась отправить его на переферию.

В общем, Политбюро плавно перешло в бодрое состояние и закончилось.

На следующий день я сидела в своем кабинете и думала, что делать с Сусловым. Главный идеолог мне не нравился от слова совсем. Время Суслова было во время войны, тогда да, «все в едином порыве», а сейчас мирное время и многие начинают оглядываться вокруг себя и понимать, что единый порыв кончился и все, заряд бодрости надо где-то восполнять.

Да, главный идеолог принадлежал к синеблузочникам, было такое течение в начале двадцатого века-оно появилось из рабочей среды в ответ элегантному мещанству. Синеблузочники отвергали джентельменскую элегантность, основываясь на реальной дороговизне одежды. Простота в одежде, ношение одного костюма достаточно много лет и многое другое – все это противопоставляло синеблузочников вшивой интеллигенции. Суслов был одет именно так-старый костюм из плохого полотна, затертые коленки до просвета-выражали его протест.

– Здравствуйте, Леонид Ильич! – Суслов был легок на помине.

– Добрый день, Михал Андреич! – проходите, не стойте, как бедный родственник. – Хе-Хе.

– Ваша вчерашняя речь повергла меня в большое недоумение, Леонид Ильич! – Суслов заерзал на стуле. – Я не так и не понял, что вы имели в виду под бабьим бунтом?

– Пейте чай, дорогой товарищ Суслов и слушайте меня внимательно.

– Что мы видим сейчас-война закончилась двадцать лет назад. Все это время мы восстанавливали страну-строили дома, создавали колхозы и совхозы. Разрабатывали целину. А про женщин забыли. Женщины любят красоту – бантики, рюшечки, цветочки, чулочки.

Они хотят платья по последней моде и ткани, которые реальны сегодня. А что предлагает наша швейная промышленность?

– Что предлагает швейная промышленность? – невпопад спросил Суслов, отпивая глоток чаю.

– Убожество, старые допотопные модели. А в это время перед глазами наших женщин пример швейной промышленности стран СЭВ.

– Вы согласны со мной, что мы поставляем в страны-СЭВ новейшее оборудование, себе ничего не оставляя!

Суслов промолчал-это была скользкая тема, действительно, СЭВ заваливался техникой в ущерб внутренним нуждам СССР.

– Я хочу дать тебе, Михал Андреич, партийное задание, – проникновенно начала я, облокотившись на руки и подавшись немного вперед за столом, так, что наши глаза оказались напротив. Прямой контакт установился.

Я хотела переодеть Суслова с дальним прицелом. Его старый костюм стал притчей во языцах. Если бы я хотела, что бы он сменил просто костюм, я бы его высмеяла публично на Политбюро, но мне надо было, чтобы он попинал министров легкой и швейной промышленности.

– Тут такое дело: нужно достучаться до партийной совести товарищей министров легкой и швейной промышленности. Плохо они работают. Ткани-убожества. Товары швейной промышленности – убей и убери от греха подальше.

– Но как? – промямлил Суслов, попадая под гипноконтакт.

– Нужно тебе пошить приличный костюм у моего портного, если хочешь, можешь латки на колени пришить. Пусть будет один костюм. Ты будешь приходить в нем на Политбюро и постоянно напоминать министрам, что де твой портной хорошо шьет, а продукция швейной промышленности-убожество, не приведи господь. Ты должен постоянно упоминать о качестве твоего нового костюма. Ткань должна быть лучшая.

– Но я не могу! – проблеял Суслов. «Синеблузочник» в нем сидел достаточно глубоко.

– Миша, ради Партии ты сможешь! – Это партийное задание-накачивала я Суслова, держа контакт взглядов.

– Я позвонил портному, он подъезжает сюда в Кремль уже.

Александр Игманд, двадцатичетырехлетний гений – модельер, по институтскому диплому «конструктор верхней одежды», немножко мандражировал, когда позвонил Брежнев и попросил подъехать того в Кремль. Брежнев обстоятельно пояснил, что у него будет новый клиент-капризный мужчина, и одеть его надо в костюм, для этого заранее подобрать образцы тканей, хороших тканей, человеку надо будет выступать на Политбюро и выглядеть он должен представительно. Калькуляцию он посмотрит сам. К грузному Брежневу Александр привык, генсек любил поюморить, когда он снимал мерки. А вот новый клиент – для него мрак.

Я нажала на тумблер внутренней связи и через пару секунд карта страны приподнялась, через потайную дверь вышел безопасник и увел осоловевшего Суслова на растерзание модельеру.