Позывной «Курсант»

Глава 9 В которой я узнаю некоторые подробности

— Алексей… — Мужик смотрел на меня с немым вопросом в глазах.

Вопрос этот имел вполне логичное объяснение. Все упиралось в мою реакцию. А точнее, в ее отсутствие. Пауза, надо признать, затянулась. Я по-прежнему сидел за столом, бестолково хлопая глазами. Правда, теперь нас было трое, бестолковых.

Клячин таращился то в мою сторону, то на гостя. Он, судя по всему тоже чего-то ждал. От Реутова, имею в виду. Потому, наверное, о предстоящей встрече говорил пространно, не называя имен. Типа, готовил сюрприз. То есть, это лишнее подтверждение, что мужика я должен знать.

Гость, в свою очередь, был растерян, и могу предположить, для него такое состояние очень непривычно. Он переводил взгляд с Клячина на меня, а затем обратно на Николая Николаевича. Причем, когда смотрел на чекиста, хмурился, когда возвращался ко мне, пытался улыбнуться. В итоге, это выглядело так, будто мужик гримасничает или его плющит от тупости сложившихся обстоятельств. Уставился на Николая Николаевича — свел брови, повернулся ко мне — развёл.

В любом случае, ситуация яснее не становилась, а пауза затягивалась еще больше.

— Ты не узнаешь Игоря Ивановича? — выдал, наконец, напряжённым голосом Клячин.

Но тут же осекся, бросив испуганный взгляд на гостя. Видимо, с субординацией у них жёстко, и только что чекист её вроде как нарушил. Полез вперёд батьки в пекло.

Моя догадка оказалась верна, потому что мужик зыркнул на Николая Николаевича так, что тот даже немного сдулся. Будто стал меньше ростом. Хотя при этом продолжал тянуться затылком к потолку. Держал осанку, что говорится.

Однако меня в данном случае насторожило другое… Клячин и страх не вязались в моем восприятии от слова «совсем». Вернее, тот факт, что этот человек вообще способен что-то или кто-то бояться. А вот замершего на пороге кухни мужика он если не боялся, то опасался точно. И это — хреновый признак. Значит, Игорь Иванович, как его назвал чекист, в разы опаснее самого Клячина.

— Погоди, Николай… — Гость решил, видимо, провинившийся чекист никуда не денется, а вот со мной что-то надо делать. Таращиться друг на друга можно до посинения, но ситуацию это ни черта не изменит.

Он снял пальто, оглянулся, соображая, куда его деть. Хотел шагнуть к пустой табуретке, стоявшей в стороне, однако в ту же секунду рядом оказался Клячин, который бережно подхватил верхнюю одежду Игоря Ивановича.

— Позвольте, товарищ старший май… — Чекист снова замолчал, не договорив. Посмотрел на меня, потом на гостя.

Наверное, засомневался, можно ли вслух произносить звание, если творится какая-то непонятная хрень.

— Да убери ты уже его куда-нибудь, — Резко прикрикнул Игорь Иванович.

Надеюсь, речь шла о пальто, а не обо мне. Я больше ничему не удивлюсь, если честно. Может, не оправдал их ожиданий и теперь всё, пора в утиль.

— Есть! — гаркнул Клячин, а затем метнулся в прихожую, чтоб повесить пальтишко гостя.

Игорь Иванович провел рукой по светлым волосам, кашлянул, а потом, наконец, прошел в кухню и плюхнулся на табурет, который совсем недавно занимал Николай Николаевич.

— Алексей… — Он пожевал губами, будто подбирал нужные выражения, но слова ему на ум приходили только матерные. — Ты меня и правда не узнал? Совсем?

Вообще, если честно, пока длилась эта бестолковщина с нашими совместным переглядами, я соображал, пытаясь выбрать подходящую манеру поведения. Что делать-то? Мне нечего сказать этому Игорю Ивановичу. Вообще нечего. Я в душе не имею ни малейшего понятия, кто он такой. Кроме того, что явно не простой товарищ и для Клячина он, типа, начальство. Какой бы у нас сейчас разговор не начался, я спалюсь в первые же минуты. Соответственно…Надо врать! Или даже не врать… Пожалуй, самый оптимальный вариант — частично сказать правду.

— Совсем Вас не помню… — Произнёс я несчастным, растерянным голосом. Ясен хрен, ни одной, ни второй эмоции не было. Но решил, надо выглядеть бедным сироткой, чтоб меня сочли безобидным страдальцем.

Мой ответ вызвал у Игоря Ивановича выражение легкого офигевания на лице. Вернее, офигел-то он, похоже, сильно, но старался не показывать этого при посторонних.

Хотя, точно могу сказать, мужик чувствует себя дурак-дураком. Это однозначно. Похоже, предполагалась фееричная встреча. А по факту, вышла полная ерунда. Ну, и снова я подумал о том, что к таким ситуациям он не привык. Приказы отдавать, командовать, на хрен послать — это, да. А выглядеть идиотом — очень вряд ли.

— Подожди… — Гость провел ладонью по лицу, потом покачал головой, недоумевая. — Как не помнишь? Лес. Зима. Озеро. Старый хутор, где мы встретились. Тебя привел Барсуков. Воспитатель ваш. Не помнишь? Наш разговор обо всей ситуации. Договоренность, что делать и как себя вести. Ну?! Мое обещание исправить случившееся. Алексей, да как так? Тебе тогда исполнилось, конечно, восемь лет всего. Но ты же разумный, сообразительный был. Мы вместе решили, ты всем будешь говорить, будто ничего не можешь вспомнить о родителях, о семье. Мол, беспризорник, которого подобрали на улице. Мы так решили! Но передо мной зачем сейчас разыгрываешь дурака?

— Нет. — Ответил я коротко. — Не разыгрываю ничего. Честное слово. Озеро, говорите… Лес… Совсем не помню… Тут так вышло…стукнулся просто… Головой.

Я осторожно, издалека, начал готовить почву, чтоб преподнести этому товарищу более-менее подходящий отмаз, который мог бы хоть как-то объяснить мое беспамятство.

— Вот черт! — Игорь Иванович долбанул кулаком по столу, даже не дослушав до конца.

Потом опять провел по лицу ладонью, словно стирая усталость, и вдруг обернувшись к двери, гаркнул:

— Клячин! Клячин, твою ж налево!

Гость не успел ещё договорить, а Николай Николаевич уже стоял рядом с нами. Просто — в один момент, отвечаю. Он, видимо, пальто повесил, но отирался в коридоре, не решаясь войти. А стоило начальству проявить недовольство, сразу нарисовался.

— Слушаю! Товарищ! Майор! Государственной! Безопасности!

Чекист разговаривал восклицательными знаками, будто приколачивал каждое слово гвоздями. И упорно продолжал вытягиваться в струнку. Да кто ж этот Игорь Иванович…Что, блин, за гадство такое? Судя по званию, явно не просто хрен с горы. Но это и без звания было понятно. Какого черта он тут? Как связан с Реутовым? Что, блин, там за лес с озером?

— Ты мне что с парнем сделал, скотины кусок? — Гость уперся руками в колени и начал медленно вставать. — Тебе, бестолочь, доверили привезти его в целости и сохранности. Даже несмотря на те условия, которые требовалось выполнить по дороге…

Я только открыл рот, собираясь высказаться в защиту чекиста, как Игорь Иванович, даже еще не до конца выпрямившись, вдруг резко выкинул руку вперед. Клячин тихо «крякнул», но это, так понимаю, от неожиданности. Просто наш гость со всей дури зарядил чекисту в рожу кулаком. Надо отдать должное, Николай Николаевич даже не покачнулся. Реально. У него и звук-то изо рта вырвался исключительно на выдохе.

— Эй, вы чего?! — Я вскочил из-за стола, хотя сам не понимал, на хрена.

Не бить же мне гостю рожу в защиту Клячина. Да и большой вопрос, кто кому чего набьет. Чертов Реутов…Гадом буду, прям с завтрашнего дня займусь его телом. Сколько мне в нем быть — вообще не понятно. С каждым днём история эта становится все занимательнее. Но лучше я хоть немного облегчу себе жизнь, подправив физические показатели Реутова, чем вот так каждый раз стрема́ться в спорных ситуациях.

Игорь Иванович в мою сторону даже не глянул. Хотя, подозреваю, мало кто в этой жизни повышает на него голос.

— Ты что сделал, гад?! Ты его трогал? Бил? По голове бил, сволочь?! — Выплевывал он слова прямо в лицо Клячину.

Гость выглядел разъярённым. Впрочем, это слово мало передает его настроение. Он буквально впал в бешенство. Лицо у Игоря Николаевича раскраснелось, а глаза налились кровью.

— Никак нет, товарищ старший майор государственной безопасности. — Отчеканил Клячин. — Все мои действия соответствовали поставленным задачам. Создать для кандидата условия, которые позволят раскрыть его потенциал и определить благонадёжность. За рамки дозволенного я не переступал. Воспитанник детского дома, Реутов Алексей, вел себя достойно…

Николай Николаевич замолчал, переводя дух, посмотрел в глаза гостю, хотя до этого просто таращился в одну точку, куда-то за спину начальству, потрогал челюсть рукой, подвигал ею вправо-влево, а затем добавил совсем другим голосом, более «свойским»:

— Товарищ Бекетов, ну, что ж я…идиот, что ли? Зачем мне его бить-то? Никогда же Вас не подводил. Ни разу…С самого первого дня службы.

— Да не трогал он меня, вы чего?! — Поддержал я Николая Николаевича.

Просто…Блин, он хоть и псих отмороженный, но уже вроде как привычный. Свой. А этого майора…тьфу, блин…старшего майора государственной безопасности…язык сломаешь, на хер, пока выговоришь…В общем его вижу впервые.

— Я давно ничего не помню. Вернее, не с детства, конечно. Имею в виду, до появления Николая Николаевича это произошло. Ну…то есть…эх… больше недели назад в детском доме случилась драка. Приличная такая драка. Я долбанулся о…об пол. Да! Об деревянный пол. Наверное, где-то что-то переклинило. В башке у меня. И всё! Очнулся когда, в голове — никакой информации. Ноль. Стресс, шок, все дела. Думал, как бы директору сообщить, чтоб в больничку не упекли. Кто ж детдомовскому обрадуется в больничке? А тут Николай Николаевич приехал. Забрал меня. Ну, я не стал афишировать. Зачем? Да и все равно надеялся, что пройдёт, отпустит…

Врал я, конечно, вдохновенно. С огоньком. Сочинял на ходу. Просто такая версия казалась мне самой подходящей. А что? Вполне реально. В любом случае надо найти оправдание своему неведению. И кстати, теперь даже если у меня будет какая-нибудь хрень проскакивать, тоже буду валить на удар по башке. Главное, не переборщить.

— Погоди… — гость покачал головой, словно с трудом мог поверить в то, что слышит. — То есть, на самом деле…вообще ничего не помнишь?

— Нет. Говорю же Вам, — я сел обратно на табуретку, а затем искренним, честным взглядом уставился на Бекетова.

Заодно попытался прислушаться к внутренним ощущениям. Может, сработает что-то. Вдруг, щёлкнет в голове какой-нибудь тумблер. Сам-то я, что вполне понятно, знать не знаю об этом старшем майоре ни хрена… Черт… главное, вслух его майором не назвать. Если мне не изменяет память, моя, родная, их звания идут в комплекте с этой чертовой «государственной безопасностью». Так вот, я, конечно, старшего майора государственной безопасности не знаю. Это понятно. Но Реутов, выходит, знал.

Однако, нигде ничего не щёлкало. Смотрел на этого мужика, с аккуратной стрижкой, с сытым, откормленным лицом, и никаких эмоций не испытывал. Кроме, конечно, весьма конкретного напряга. С хрена ли у детдомовца такие люди в знакомцах ходят?

— Вот млядство… — Выругался Бекетов. Потом повернулся к Николаю Николаевичу и сухо велел ему. — Ну-ка, старший лейтенант, иди во двор. Посмотри там… Не знаю, что… Дров наруби. Дорогу почисть. Сам разберёшься.

Клячин молча развернулся и вышел из кухни. Буквально через минуту хлопнула входная дверь.

— Таааак… — Старший майор этой трижды проклятой безопасности повернулся ко мне. — Даже и не знаю, что сказать…А соображаешь как? Нормально?

— Конечно, нормально. — Я ещё сильнее вылупился на него.

Моей искренностью, которая, надеюсь, имелась во взгляде, можно было сейчас поливать африканскую савану, чтоб превратить в цветущий лес. Просто огромное море искренности. Не хватало, чтоб меня тут в психи определили.

— Все отлично. Башка варит на сто процентов. Только не помню о себе ничего. Ну, и Вас, соответственно, тоже. А так-то я не идиот. Все понимаю. Где нахожусь, что вокруг происходит. Думаю, это скоро пройдёт. Последствия драки и удара. Не более.

— Хм… — Бекетов потер подбородок. — В принципе…не такая уж это большая проблема…

Он выглядел задумчивым. Видимо, соображал, как поступить дальше. А я в этот момент тоже соображал. Только немного в другом ключе. Переваривал кусок информации, который проскочил совершенно случайно в словах Клячина. Действовал, согласно поставленной задаче…Создал условия…Выходит, он специально тащил меня из Свердловска в Москву на этом чертовом паровозе…Проверял, типа…Так получается. Значит, ему велели это сделать. А проверял что? Не сдохну ли? Не попытаюсь ли бежать? Не брошусь ли под колеса поезда? Не придушу ли его по-тихому ночью? Вариантов до хрена, конечно.

В голове прокручивались те четыре дня нашего путешествия. Выдержка? Терпение? Послушание? Что-то из этого репертуара нужно было увидеть Клячину в моем поведении? А главное — зачем?

— Алексей… — Наконец Игорь Иванович, видимо, решил для себя сложную задачу, и теперь выглядел абсолютно спокойным. — Это, конечно, весьма неожиданный поворот… Насчёт твоей памяти. Но… Давай кое-что тогда объясню. Я не просто так отправил товарища Клячина на улицу. Скажем так, он не все о тебе знает. И все ему знать точно не надо. А нам необходимо с тобой побеседовать, выходит, открыто. Как ты уже понял, мы знакомы давно. Но на самом деле, даже не представляешь, насколько давно. Думаю, надо начать с того, что я хорошо дружил с твоими родителями.

Он замолчал, уставившись на меня грустным взглядом.

Зашибись…Я моргнул несколько раз, чтоб достоверно выглядеть удивлённым, а потом спросил:

— Как родителями? А товарищ Клячин говорил, не было их. Мол, на улице нашли.

— На улице… — Старший майор государственной безопасности, усмехнувшись, в очередной раз покачал головой. — Про улицу велел тебе говорить я. Дойдем до этого момента. Улица — легенда, которой нам пришлось придерживаться последние девять лет. Ради твоей же безопасности. Мы были вынуждены так поступить. Ты не помнишь, выходит… Но… В общем, твоим родителям я помочь не смог. Их оговорили… Да… Отец твой был дипломатом. Служил в интересах Советского государства в Германии. Но потом… Его отозвали, арестовали и обвинили в работе на иностранную разведку. Мне очень жаль, Алексей, твоих родителей давно нет в живых. Я в те времена занимал не слишком высокую должность, так что никак не мог помешать трагедии. Да и год выдался… В 1927-м все произошло. Летом товарища Войкова убили враги. Это же ты помнишь? Такое точно нельзя забывать.

Игорь Иванович прервал свой рассказ и уставился на меня настороженным взглядом.

— Конечно! — Пылко ответил я и даже прижал одну руку к груди.

Что, блин, за Войков? Судя по выражению лица Бекетова и по интонации голоса, кто-то из общественных персон. Ну, и черт с ним. Это можно потом осторожно выяснить, если уж так важно.

— Отлично! — Он облегчённо выдохнул. — В общем… В декабре твоих родителей забрали. Но я попытался спасти тебя. Поэтому, в коммуне имени Дзержинского, куда тебя отправили, как сына врага народа, случился несчастный случай. Зимой два воспитанника отправились в лес, дров запастись. С воспитателем вместе, конечно же. Но так вышло… В общем, утонули они оба. И Алексей Сергеевич Витцке, и Алексей Иванович Реутов. Такова официальная версия. Но… На самом деле, ты остался жив. Воспитатель привел тебя на хутор, где жил сам. Оттуда я и забрал уже Реутова. Хотя, как ты, думаю, понял, фамилия эта тебе не принадлежит. Просто так было надо. Документы справили быстро. Я справил. И забрал тебя с хутора тоже я. Выбрал детский дом подальше от прежнего места…

— Подождите… — Я во все глаза смотрел на мужика, сидевшего напротив. Потому что мне, скажу честно, стало сильно не по себе от его рассказа. — Это что ж… Настоящего Реутова… Утопили?

Вообще, конечно, не нужно было, наверное, говорить это вслух. Потому что весьма велик шанс бедолаге Реутову, уже в моем лице, сдохнуть повторно. Но если догадка верна, и одного пацана угандошили, чтоб вытащить из коммуны другого, то, похоже, личность я весьма ценная. В историю про крепкую дружбу что-то не верится. Стал бы этот Бекетов рисковать собственной шкурой и устраивать сыну предателя, по сути, побег. Да еще какой! Без следов и хвостов. Это пусть он кому-то другому заливает. Я и задал свой скользкий вопрос неспроста. Чтоб совсем уж меня за идиота товарищ старший майор не держал. Витцке Алексей Сергеевич, значит… Вот теперь всё бьётся. Теперь всё верно. И фамилию эту я во сне слышал. И отца звали Сергеем.

— Ты что?! Как утопили?! Нет, конечно. Так совпало. Несчастный случай! — Вскинулся товарищ Бекетов, глядя на меня открытым, честным взглядом.

Настолько честным, что я без малейших сомнений понял — настоящего Реутова сто процентов утопили. А это конкретное подтверждение той мысли, что пацан я очень ценный для товарища Бекетова. Вопрос в другом. Чем именно ценный?