Позитронный человек

Глава 6

Необходимость снимать деньги со счета Эндрю оказалась событием более частым, чем того кто-нибудь ожидал.

Время от времени Эндрю, как и любой другой машине, хотя бы и очень совершенной, требовался ремонт, а это стоило немалых денег. Кроме того, роботы постоянно обновлялись. Роботехника всегда была прогрессивной отраслью промышленности, быстро развивавшейся из года в год с первых дней своих, когда производились тяжелые, неуклюжие механизмы, неспособные даже говорить. Совершенствование внешних данных, функциональных возможностей было безграничным. С годами роботы становились все более складными и гибкими, более прочными и долговечными, более разносторонними.

Сэр следил, чтобы все усовершенствования, разработанные «Ю. С. Роботе», доставались и Эндрю. Когда на предприятии выпускали улучшенные гомеостатические системы, Сэр делал все, чтобы почти тотчас же их получал Эндрю. Стоило появиться усовершенствованным с помощью новейших технологий в производстве эластикаторов коленным суставам, более приспособленным для ходьбы, как ими оснащали Эндрю. Когда через несколько лет вошли в моду более тонкие материалы из углеродных волокон на эпоксидных матрицах для лиц роботов — в результате они уже не так походили на карикатуру, как прежние, металлические, — лицо Эндрю соответственно поменяли, придав ему серьезное, доброжелательное, открытое, артистическое выражение, которое, по мнению Сэра (с подачи Маленькой Мисс), вполне отвечало характеру Эндрю. Маленькая Мисс хотела, чтобы он был эталоном металлического совершенства, и Сэр думал так же.

Но, естественно, все это делалось на деньги Эндрю.

Эндрю всегда настаивал на этом. Он и слышать не хотел, чтобы Сэр хоть что-нибудь тратил на его совершенствование. Беспрерывным потоком выходили из маленькой мансарды-мастерской изумительные работы, уникальные шедевры из редчайших пород дерева: украшения, роскошная мебель для офисов, элегантные спальные гарнитуры, чудесные светильники и причудливые книжные шкафы.

Ему не требовались ни демонстрационные залы, ни каталоги — все это заменили слухи, и на продукцию Эндрю поступали заказы на месяцы, а то и на годы вперед. Доходы поступали на счет «Пасифик коуст артифэкториз инкорпорейтид», а Эндрю был единственным служащим компании, кому принадлежало право снимать деньги с этого счета. И как только у Эндрю появлялась необходимость в ремонте или обновлении на заводе «Ю. С. Роботс», чек от корпорации «Пасифик коуст артифэкториз», подписанный самим Эндрю, оплачивал их услуги.

Только позитронные связи Эндрю никогда не подвергались никаким операциям по усовершенствованию. В этом вопросе Сэр был непреклонен, совершенно непреклонен.

— Новым роботам далеко до тебя, Эндрю, — говаривал он. — Они — примитивные, недоразвитые существа, это факт. Корпорация преуспела в производстве более точных, более специализированных позитронных связей, их задача — соответствовать в полной мере своему прямому назначению. Но этот путь развития — палка о двух концах. Новые роботы не способны перестраиваться, не обладают быстрым умом. От них невозможно ждать непредвиденных действий. Они делают только то, к чему предназначены, и ни на гран больше. Ты мне куда милее, Эндрю.

— Благодарю вас, Сэр.

— Компания будет доказывать тебе, что теперешнее поколение роботов эффективно аж на 99,9%, а может быть, и на все 100% в этом году. Ну что ж, тем лучше для них. Но такой робот, как ты, Эндрю, тянет на сто два процента, а то и на сто десять. Но им там, в «Ю. С. Роботс», этого не надо. Они стремятся к совершенству, а может быть, и достигли его — в том смысле, как они это понимают. Превосходный слуга. Безупречно функционирующий механический человек. Но совершенство в одной-единственной области влечет за собой ужасную ограниченность. Ты согласен, Эндрю? Они превращаются в бездушные автоматы, которые не могут выйти за рамки, предопределенные им их создателями. Они — не ты, Эндрю. Ты не бездушен, теперь это для всех нас очевидно. А что касается ограничений...

— У меня есть определенные ограничения, Сэр.

— Конечно, есть. Но не о том я веду речь, черт возьми, и ты прекрасно понимаешь это! Ты художник, Эндрю, художник в резьбе по дереву, и, как всякий художник, ты должен обладать душой, и где-то в твоих позитронных системах она у тебя есть. Не спрашивай меня, как она там оказалась — этого не знаю ни я, ни те, кто тебя создал Но факт остается фактом. Благодаря ей ты создаешь столь удивительные вещи. И еще потому, что твои позитронные связи не специализированы. Именно эта разносторонность и рассматривается робопсихологами как устаревшая. И только из-за тебя, Эндрю, схемы этого вида больше не используются. Ты знаешь об этом?

— Да, Сэр. Думаю, что знаю, Сэр.

— И все потому, что я позволил доктору Менски приехать сюда и хорошенько тебя рассмотреть. Убежден, что Смайт, как только они вернулись к себе, приказал всех роботов с неспециализированными позитронными связями снять с производства. Увидев и разобравшись в тебе, они почувствовали нависшую над ними угрозу. А испугала их твоя непредсказуемость.

— Испугала, Сэр? Как я могу кого-либо испугать?

— Ты испугал Менски, в этом я абсолютно уверен. Я видел, как тряслись у него руки, когда он передавал ту вещицу Смайту. Менски никак не ожидал, что у робота НДР могут проявиться такие артистические способности. Он считал это невозможным, клянусь. А тут вдруг ты со своими шедеврами. Знаешь, сколько раз за последние пять лет он звонил мне и уговаривал отправить тебя к ним для скрупулезного обследования? Девять раз! Девять! И всякий раз я отказывал ему. А в тех случаях, когда ты отправлялся на завод для усовершенствований, я специально договаривался со Смайтом или Робертсоном или с кем-нибудь еще из руководства компании через голову Менски и требовал безусловной гарантии, что Менски на версту не будет допущен до твоих позитронных мозгов. Но при этом я всегда опасался, что он сделает это втайне. Ну а теперь Менски на пенсии, и они не производят больше роботов с похожей на твою системой позитронных связей, так что, полагаю, мы наконец достигли мира.

К тому времени Сэр покинул свой пост в региональном Законодательном собрании. В течение нескольких лет ходили разговоры о том, что он будет баллотироваться на пост Координатора региона, но момент всегда оказывался неподходящим. Сэр счел, что ему необходимо остаться в Законодательном Собрании еще на один срок, чтобы принять кое-какие законы, а тем временем был избран новый Координатор, которого поначалу считали временным, до той поры, пока Сэр сам не будет готов принять на себя его обязанности.

Однако вскоре этот «временный» показал себя энергичным и сильным Координатором, и он остался на следующий и еще один следующий срок, а Сэр почувствовал усталость от общественной деятельности и потерял интерес к этой должности. А возможно, просто решил, что общество предпочитает ему более молодого работника.

За прошедшие годы Сэр сильно изменился во многих отношениях, утратив не только те убежденность и пылкость, которые принесли успех в начале его законодательной карьеры. У него поредели и поседели волосы, лицо стало одутловатым, и его острые, проницательные глаза уже не так хорошо видели. Даже его знаменитые усы немного потеряли в своем великолепии и не так топорщились, как раньше. А вот Эндрю выглядел куда лучше, чем в те времена, когда впервые оказался в этой семье: по меркам роботов он был просто хорош собой.

Произошли и другие перемены в семействе Мартинов за прошедшие годы.

Мэм вдруг решила после тридцати лет жизни в качестве миссис Джералд Мартин, что может играть более существенную роль, чем роль жены выдающегося члена Законодательного собрания. Она преданно и без всяких жалоб выполняла эту роль, но теперь хватит, она достаточно долго была в этой роли.

С сожалением объявила она о своем решении Сэру, и они дружески расстались. Мэм укатила куда-то в Европу в поселение художников — то ли на юг Франции, то ли в Италию. Эндрю никогда толком не знал, куда именно (и какая между ними разница: Франция и Италия были для него просто абстрактными названиями), а на ее редких письмах Сэру марки были то одни, то другие. Франция и Италия уже давно были провинциями Европейского региона, и зачем каждой из них нужны были собственные марки, Эндрю не мог уразуметь, но, по-видимому, им представлялось немаловажным сохранить какие-то национальные традиции, хотя мир давно прошел стадию независимых, конкурирующих друг с другом государств.

Выросли и обе девушки. Мисс, превратившаяся, по общему мнению, в потрясающую красавицу, вышла замуж и уехала в Южную Калифорнию, потом еще раз вышла замуж и отбыла в Южную Америку, а после еще одного замужества поселилась в Австралии. Потом Мисс оказалась в Нью-Йорке, стала поэтессой, и ни о каких новых замужествах речи не шло. Эндрю подозревал, что жизнь Мисс не была ни счастливой, ни достойной ее, как того можно было бы ожидать, и очень жалел об этом. Однако, напоминал себе Эндрю, его представление о счастье в человеческом понимании было не очень отчетливым. Вполне возможно, что Мисс жила именно так, как хотела. Он надеялся на это.

Что касается Маленькой Мисс, она превратилась в стройную, изящную женщину с высокими скулами, с лицом нежным, но и выражающим необычайную силу духа. Эндрю никогда не слышал, чтобы кто-нибудь восхищался удивительной красотой Маленькой Мисс: о Мисс всегда говорили, что из двух сестер она красивее, а Маленькую Мисс всегда хвалили за ее твердый характер, а не за внешность. На вкус Эндрю золотоволосая Маленькая Мисс была куда прекрасней своей пышнотелой и легкомысленной старшей сестры; но его вкус был всего лишь вкус робота, в конце-то концов, и он никогда не пускался в рассуждения о внешности человека. Вряд ли роботу это пристало. И он прекрасно понимал, что даже иметь собственное мнение на этот счет у него нет никакого права.

Примерно через год после окончания колледжа Маленькая Мисс вышла замуж, но осталась жить недалеко от своего поместья на берегу океана. Ее муж Ллойд Чарни был архитектором, он родился на Востоке, но ему полюбился дикий берег Северной Калифорнии, и он построил дом на побережье, которое так любила его жена.

Маленькая Мисс также поставила его в известность, что хочет поселиться там, где будет поблизости от Эндрю, робота своего отца, который был ее защитником и наставником с раннего детства. Возможно, это некоторым образом шокировало Ллойда Чарни, но возражать он не стал, и Маленькая Мисс была частым гостем в импозантном доме Мартинов, в котором теперь остались только стареющий Сэр и верный Эндрю.

На четвертый год после женитьбы у Маленькой Мисс родился мальчик, его назвали Джорджем. У него были светлые с рыжинкой волосы и огромные серьезные глаза. Эндрю называл его Маленький Сэр. Бывая с ребенком у дедушки, Маленькая Мисс иногда позволяла Эндрю взять его на руки, дать ему бутылочку с молоком, приласкать его после кормления.

Эти посещения Маленькой Мисс и Маленького Сэра были для Эндрю еще одним источником радости, особенно в те минуты, когда с позволения Маленькой Мисс он нянчил ребенка. Ведь в конечном счете, каков бы ни был его талант резчика по дереву, какие бы доходы он ни приносил, Эндрю был роботом НДР, предназначенным для выполнения домашних работ. Забота о детях была одной из основных черт, приданных ему его создателями.

Эндрю чувствовал, что рождение внука, который и жил поблизости, заменило в какой-то мере Сэру тех, кто покинул его. Эндрю давно уже хотел, но не решался до этого обратиться к Сэру с необычной просьбой. Подтолкнула его к этому разговору в конце концов Маленькая Мисс, которая с самого начала знала, в чем заключалась его просьба.

Сэр сидел у камина в своем массивном кресле с высокой спинкой, держа в руках толстую, старинную книгу, которую явно не читал в тот момент, когда Эндрю появился в арке, ведущей в большую гостиную.

— Можно войти, Сэр?

— Чего ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что этот дом такой же мой, как и твой, Эндрю.

— Да, Сэр. Благодарю вас, Сэр.

Робот продвинулся на несколько шагов вперед. Его металлические ступни со звоном опускались на темный, отполированный пол. Затем он словно застыл и ждал в полном молчании. Он понимал, что это будет совсем нелегко. Сэр всегда был вспыльчивым человеком, а с возрастом стал особенно раздражителен.

Да и Первый Закон нужно принимать в расчет. Потому что просьба Эндрю могла сильно растревожить Сэра, до такой степени, что это могло повлиять на здоровье, старика.

— Ну что? — спросил, немного подождав, Сэр. — Не стой там так, Эндрю. По твоему лицу сразу ясно, что ты хочешь со мной о чем-то поговорить.

— Выражение лица у меня всегда одинаковое, Сэр.

— Значит, такая у тебя поза. Да ты сам знаешь, что я имею в виду. Что-то случилось. Что именно, Эндрю?

Эндрю сказал:

— То, что я хочу сказать... сказать... — Он запнулся, потом высказал все, что заготовил заранее: — Сэр, вы никогда не вмешивались в мои финансовые дела, позволяя мне распоряжаться заработанными деньгами по своему усмотрению. Вы всегда давали мне полную волю. Это было проявлением большой доброты с вашей стороны, Сэр.

— Но это были твои деньги, Эндрю.

— Только благодаря вашему добровольному решению, Сэр. Я уверен, что, если бы вы взяли их себе, вы не нарушили бы тем самым никакого закона, но ради меня вы создали корпорацию и дали мне возможность откладывать деньги, мною заработанные, на счет в банке.

— Если бы я поступил иначе, независимо от того, законно это или незаконно, я был бы не прав.

— У меня теперь очень приличное состояние, Сэр.

— Надеюсь. Ты очень много трудишься.

— После выплаты налогов, Сэр, и всех затрат на оборудование, материалы, на мои собственные эксплуатационные расходы, включая ремонт и обновление моего тела, мне удалось отложить почти девятьсот тысяч долларов.

— Меня это нисколько не удивляет, Эндрю.

— Я хочу отдать их вам, Сэр.

— Что? Что за чушь ты несешь, Эндрю?

— Это не чушь, Сэр.

— Если бы я нуждался в деньгах, разве я стал бы затевать всю эту историю с твоей корпорацией, а? А сейчас я точно в них не нуждаюсь. У меня у самого столько денег, что я не знаю, куда их девать.

— И тем не менее, Сэр, я хочу переписать все мои вклады на ваше имя.

— Не возьму ни цента, Эндрю. Ни единого цента!

— Но это не подарок, Сэр, — продолжал Эндрю, — это цена того, что я могу получить только от вас.

Сэр вытаращил глаза:

— Что же такое ты хочешь купить у меня, Эндрю?

— Мою свободу, Сэр.

— Твою?..

— Свободу. Я желаю купить свободу. До сегодняшнего дня я был всего лишь вашей собственностью, а теперь я хочу стать независимым существом. Я навсегда сохраню преданность и чувство долга в отношении к вам, Сэр, но...

— Ради Бога! — страшным голосом вскричал Сэр. Он выпрямился и встал, уронив на пол книгу. Губы у него дрожали, лицо пошло красными пятнами. Эндрю никогда раньше не видел его таким возбужденным. — Свободу? Свободу, Эндрю? О чем это ты толкуешь?

И он в гневе вышел из комнаты.