Повелитель теней

23 БАРАБАН ЛАББОКА

Ктрейн не без труда взобрался на палубу «Мадженты». Накатывавшиеся одна за другой волны не давали выпрямиться. Он ухватился за поручни и посмотрел вверх. Бриг готов был к отплытию. Команда натянула фалы, пушка возле грот-мачты была заряжена. Ветер трепал паруса, и корабль нырял носом, борясь с волнами. Крейн глубоко вдохнул морской воздух. На суше он всегда чувствовал себя скованно, словно страдал клаустрофобией, но здесь, в море, это был свободный человек. Он сунул руку в карман, достал серебряную монетку и бросил ее в море.

– Спасибо за надежный приют, – пробормотал он чуть слышно, отдав дань Селки, духу моря, надеясь, что он присмотрит за кораблем до его возвращения.

– Команда, слушай меня! – крикнул он громко. – Мы зайдем в залив и станем как можно ближе к скале, потом приготовимся к действию.

С нижней палубы появился Мартин и приветствовал капитана.

– Они на корабле? – спросил Крейн.

– От них ни слуху ни духу, капитан. Двое моих людей поджидали их и Рубена, но дольше ждать нельзя. Мы должны войти с этим приливом или остаться здесь до утра.

Вслед за Крейном Мартин пошел в капитанскую каюту.

– Надеюсь, Демьюрел их не поймает. Когда мы пересечем залив и займем позицию, старый пьянчуга кое-что получит от нас. Это заставит его задуматься, – сказал Крейн. – Ну, а им придется идти своим путем.

«Маджента» качалась на волнах, то взмывая на гребень, то соскальзывая вниз. Ветер, надувавший паруса, быстро нес ее вперед; сменив галс, они вскоре вошли в залив. Крейн издали видел свет в доме викария на вершине скалы. Далеко внизу, над трубами сланцевой фабрики, клубился черный едкий дым.

Крейн и Мартин стояли в дверях каюты и смотрели на дом викария. В душе Крейн понимал, что решение, которое он намерен был выполнить, навсегда сделает его изгоем. Он знал: как только пушка выстрелит, он будет обречен. Фаррел сделает для этого все, а Демьюрел нагло соврет. И тем не менее, думал Крейн, удовлетворение от того, что дом этот будет снесен с лица земли, многократно перевешивает цену, которую ему придется заплатить: провести остаток жизни далеко от этой страны. Но будут другие порты, другие страны, и, как знать, может быть – только может быть, – он найдет то, что всю жизнь искал.

Крейн оглядел палубу. Люди деловито натягивали тросы и ставили пушку в позицию.

– Хочу музыку. Нет ничего лучше, чем песня в сопровождении пушечного огня. Где Лаббок и Фингус? – крикнул Крейн. – Тащите этих стариканов сюда. Хочу музыку!

Лаббок и Фингус были вдрызг пьяны, они сидели на канатной бухте, забыв обо всем на свете. Через плечо Лаббока был перекинут широкий толстый ремень, у его ног стоял огромный, обтянутый свиной кожей барабан, украденный им у зазевавшегося драгуна. У Фингуса на коленях лежала скрипка в черном бархатном футляре. Услышав зов капитана, они оба так и подскочили, хотя не слишком твердо держались на ногах.

Фингус был маленького роста мужчина с тоненькими паучьими ножками и вытянутым носом. Он мигом схватил скрипку, вынул ее из футляра, приладил к подбородку и заиграл, его длинные ноги заходили ходуном. Лаббок поднял барабан и стал отбивать дробь, все ускоряя темп. Фингус, приплясывая, играл на скрипке, кое-кто из команды, подзадоривая его, бил в ладоши. Он продолжал выплясывать, с разлету вломился в дверь каюты, потом упал на колени, пронзительно наяривая на своей скрипке какую-то мелодию под быструю дробь барабана Лаббока. Корабль качало, Фингуса бросало из стороны в сторону, но он не отводил смычка. Наоборот, все ускорял темп. Матросы, один за другим, пускались в пляс. Они кружились, взявшись за руки. Фингус на палубе быстро, как только мог, перебирал ногами. Крейн не спускал глаз с дома викария, высившегося на скале. Рядом с кораблем кружили два дельфина, то и дело выскакивая из воды.

Лаббок колотил по барабану все громче, Фингус пиликал на своей скрипке все быстрее. Море волновалось, брызги то и дело дождем обрушивались на палубу, с севера пробилось сияние необычного облака. Внезапно музыка оборвалась.

– Всем приготовиться! – крикнул Крейн, когда бриг оказался на расстоянии пушечного выстрела от дома викария. Он ждал, когда волна подбросит корабль как можно ближе к скале. Бриг накренился, поднятый волной. – Огонь!

Ночной воздух наполнился запахом пороха. Завеса багрового дыма вылетела из пушки в черное небо. Ядро с адским ревом понеслось к своей цели. Крыша дома викария взлетела в воздух, рассыпая вокруг серую черепицу, и рухнула, гулким ударом потрясши землю.

– Огонь! – еще раз крикнул Крейн команде, приготовившей вторую пушку.

Выстрел проревел в ночи, как невидимый зверь. Ядро попало в угол здания, кирпич и камни разлетелись вокруг.

Вдруг послышались мушкетные залпы, было видно, как порох, вспыхивая, рассыпал с вершины скалы крохотные искры. Пули защелкали по обшивке брига, словно град.

– Займемся мушкетами, быстро! – приказал Крейн. И, подождав волны, скомандовал: – Огонь!

Первая пушка прогрохотала во второй раз, целя в небольшую группу стрелков на скале. При слабом свете луны и светящегося облака Крейн увидел, что ядро поразило цель, взметнув в небо груды земли. Больше оттуда не стреляли.

– Фингус, сыграй мне что-нибудь радостное, хочу отпраздновать победу, – сказал Крейн спокойно, уходя в свою каюту.

Команда разразилась громогласным «ура!», и Фингус тронул струну, задавая тон барабану Лаббока.

Звуки пушечных выстрелов эхом разнеслись по долине. В Стрегойка Мэнор Рафа вскочил с кровати и бросился к окну. Он разглядел вдали, что дом викария весь в дыму и огне, словно красная свеча на вершине темного холма.

– Быстрее, – прошептал он Томасу и Кейт. – Дом Демьюрела горит.

Томас, еще не пробудившись как следует, шатаясь подошел к окну, подталкивая и Кейт. Сонными глазами они смотрели на раскинувшуюся перед ними картину.

– Что случилось? – спросила Кейт.

– Что бы там ни было, думаю, Демьюрел не обрадуется. Он явится сюда, чтобы отыскать нас, и мы слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности, – ответил Рафа.

– Смотрите! – сказал Томас внезапно, указывая в сад.

Из леса на поляну выходила длинная процессия; все участники ее были в черных масках. Они подошли к высокому одинокому камню и стали в кружок вокруг него.

Томас отскочил от окна, задул свечу и вернулся к остальным.

– Что они делают? – спросил он.

Все трое не отрываясь смотрели на фигуры в масках, которые, став вокруг камня, взялись за руки и начали медленно двигаться против часовой стрелки.

– Это колдуны, – сказал Рафа. – Видите, они двигаются против солнца. Они вызывают силы зла.

– Откуда ты знаешь, что это они? Просто что хотят, то и делают, – возразила Кейт.

– Я видел их много раз. Они хотят воспользоваться этим камнем как центром для некой силы. Он вкопан глубоко в землю и…

– А для чего ходить вокруг камня? – перебила его Кейт.

– Они верят, что этим вызовут из земли силу, которую они хотят использовать, – но на самом деле это Пиратеон использует их, – сказал Рафа.

Между тем фигуры в масках начали петь. Они все ускоряли и ускоряли шаг, пока это движение не превратилось в танец; их голоса становились все громче. Круг танцоров распался, они отпустили руки друг друга. Теперь каждый извивался и вертелся вокруг камня отдельно. Внезапно один из танцующих остановился и, держа в руке длинную деревянную палку, подошел к камню и сбоку стал колотить по нему.

Фигура под маской выкрикивала заклинания, повернувшись к ветру лицом и каждый раз ударяя по камню своей палкой. Потом воткнула ее в землю и отошла в сторону. На деревяшке тут же появились почки и молодые побеги. На глазах у трех друзей палка превратилась в живое дерево. Ствол дерева стал толстым, его ветви покрылись молодой зеленой листвой. Каждая ветвь была усыпана белыми цветами, сразу же уступившими место маленьким красным яблочкам. Яблоки, все, кроме одного, мгновенно осыпались и были поглощены землей. Последнее оставшееся яблоко висело на самой маленькой, низко склонившейся ветке. Внезапно таинственная фигура сдвинула маску с лица. Это был Финнестер.

Трем друзьям, стоявшим у окна, не нужно было называть его имя. Кейт и Томас смотрели друг на друга, остолбенев от изумления.

– Нам необходимо выбраться отсюда как можно скорее. Они не должны завладеть Керувимом, а между тем они ближе к нему, чем способны вообразить, – сказал Рафа.

– Смотрите! – воскликнул Томас, глянув в окно. Таинственные фигуры, одна за другой, снимали маски. Среди них был Демьюрел, стоявший рядом с Финнестером, а возле него капитан Фаррел, чье лицо словно бы размывалось, когда дунамез то приближался к его лицу, сливаясь с ним, то удалялся, глубже погружаясь в его тело.

В этот момент каменный столб начал издавать низкий гудящий звук, отчего земля вокруг него сразу завибрировала. Демьюрел, улыбаясь, посмотрел на Финнестера. Из земли подымался туман; он закрывал белой пеленой стоявших вокруг столба и отражал свет луны. Из леса появились два глэшана, они прошли в центр кружка и стали возле столба. Вскоре туман, плотно окутав всю лужайку, накрыл сборище, словно одеялом. Возле каменного столба земля разверзлась, и из расселины, маршируя, вышел отряд варригалов в змеевидных шлемах, с отполированными щитами и короткими мечами. Они образовали вокруг собравшихся на шабаш второй круг, словно защищая их от тайных врагов.

Демьюрел вынул из-под мантии акациевый столбик и черную руку. Он поднял их вверх, потом вжал в землю. Рука тотчас засветилась, словно была раскалена добела.

– Оба Керувима находятся поблизости, – сказал он. – Как только лунный свет коснется каменного столба, час настанет. – Он посмотрел на окно спальни под самой крышей дома. – Они спят мертвым сном, – кивнул он Финнестеру.

И вдруг все сборище замерло в безмолвии. Демьюрел обернулся и увидел, как фаланга варригалов быстро расступилась и высокая фигура с ярко-рыжими волосами, одетая сверху донизу в черную кожу, прикрытую доспехами, прошла в самый центр кружка. Глэшаны упали на колени и склонили перед вошедшим головы, не дерзая смотреть в его несказанно прекрасное лицо.

Финнестер и Демьюрел стояли молча, не зная, что им делать. Оба смотрели на пришельца, не смея спросить его имя и не зная, может ли быть, что их догадки верны.

– Кажется мне, что вы оба, так жаждущие побеседовать со мной, вдруг потеряли дар речи.

Голос звучал на удивление мягко и как будто бы очень ласково.

– Я всегда хотел явиться и послушать тех, кто следует за мной, и это так… так приятно… встретиться с вами. – Он смотрел на них и улыбался. – Вы можете мне не представляться. Я знаю вас обоих, с большим интересом следил за вашей жизнью, а мои помощники поведали мне все о вас и ваших амбициях. Насколько я знаю, викарий Демьюрел, в свое время вы следовали заветам… – Он помолчал и бросил взгляд на небо. – Мне любопытно, о чем Он там думает сейчас, за считанные мгновения до того, как полностью лишится всей своей власти. Я ждал этой минуты долго, за это время сменилось много поколений людей… и видите – у нас есть даже древо и яблоко. Нам нужны всего-навсего Адам и Ева, а также Керувимы, и тогда человеческий род падет, и Бог падет тоже, на этот раз навсегда, без каких-либо временных вмешательств Риатамы.

Теперь он кричал, в голосе была ярость и злоба, лицо исказилось, словно от боли, но вдруг он успокоился, снова обрел хладнокровие.

– Джентльмены, прошу прощения. Позвольте представиться. Я Пиратеон; это мое настоящее имя. Я один воплощаю в себе все божества, кои – не Он. Я Пан, Ваал, богиня Земли и прочие забавные имена, какие я придумывал для себя, чтобы подвигнуть вашу породу поклоняться мне. Но я предпочитаю зваться Пиратеоном, это имя дал мне мой отец.

– Вы… вы не такой, каким мы ожидали увидеть вас, – тихо и испуганно сказал Финнестер.

Пиратеон рассмеялся.

– Вы ожидали увидеть рогатого зверя с шипами на хвосте, покрытого чешуей? – Он посмотрел на Финнестера. – Так я и думал. Мой дражайший Финнестер, когда-то я был одним из серавимов, я руководил богослужением на небесах, я сидел у Его ног. Ты думаешь, Он позволил бы подобному страшилищу служить ему? Злоба явилась во мне как нежданная радость, я воспользовался случаем, и, если бы не Риатама, мне все удалось бы. – Он перевел глаза на Демьюрела. – Увы, Демьюрел, ты не получишь всю власть в свои руки. Ты недооценил то, во что ввязался. Никогда я не доверил бы человеку править делами мира. У всех у вас частенько бывают приступы сочувствия и милосердия. Даже у самых презренных из вас где-то непременно таится зернышко любви. Это серьезный изъян. Не заложи в вас Создатель этой способности любить, как могли бы вы преуспеть! Но увы, ни один из вас не оставляет надежды на искупление, поэтому доверить вам много нельзя. Когда воцарюсь я, вы получите то, чего заслужили и что справедливо по отношению к людям вашего положения. – Он окинул взором собравшихся вокруг. – А где те трое?

– Они в доме, – ответил Финнестер.

– В таком случае, лорд Финнестер, предлагаю вам привести их. – Однако, подумав немного, Пиратеон сказал: – Нет. Я пошлю за ними глэшанов, они не любят делать ошибки и не позволят кому-то сбежать.

Он махнул глэшанам рукой, и они, покинув круг, зашагали к дому.

Рафа смотрел, как они пересекают лужайку, их черные фигуры выглядели силуэтами сквозь белую дымку.

– Вон там Пиратеон. Я знаю, это он. Мы должны немедленно уходить, они вот-вот окажутся здесь. Спустимся по лестнице, внизу пройдем через кухню и скроемся в лесу, – сказал он.

– А что, если они нас схватят? – спросила Кейт.

– Тогда то, чего хочет Пиратеон, может случиться на самом деле. Риатама обещал нам в лесу, что он нас никогда не покинет и не потеряет из виду и что, если нужно будет, пошлет нам на помощь серавимов. Ему известно, что нам угрожает, и мы должны ему верить.

Они услышали, как внизу громко хлопнула дверь, затем тяжелые шаги затопали по коридору в холл.

– Хватай сумку и бежим! – воскликнул Томас и бросился к двери.

Кейт подхватила сумку, и они все вместе выбежали из комнаты, спустились по лестнице на один пролет и оказались на средней площадке, от которой коридор вел в спальню. Ключа в замке не оказалось, и дверь была надежно заперта. К их ужасу, дверь из кухни внизу открылась, и там, в полутьме, стоял глэшан, глядя прямо на них.

– Мы в западне! – крикнул Томас, когда второй глэшан подошел к лестнице и двинулся к ним.

По всему телу Томаса пробежали мурашки, казалось, кровь застыла в его жилах. Горло перехватило, он не мог вздохнуть и с безумным видом смотрел на Кейт и Рафу, не зная, что делать. Глэшан медленно поднимался к ним по лестнице, вытянув вперед руку в черной кожаной перчатке.

– Здесь где-нибудь должен быть другой выход, – в отчаянии прошептала Кейт и, вспомнив про два кристалла, стала рыться в сумке.

– Назад, в комнату, быстро! – крикнул Рафа. Они со всех ног помчались вверх по лестнице, вбежали в комнату для слуг. Кейт захлопнула за собой дверь, Томас потащил по полу кровати, чтобы забаррикадировать ее. Они навалили кровати одну на другую, набросали поверх матрацы, поволокли туда же буфеты, шкафы, стоявшие вдоль стен, и подперли ими груду мебели – теперь это было их единственной защитой от глэшанов.

– А что дальше? – спросил Томас обреченно и все же надеясь: вдруг да найдется какой-нибудь шанс на спасение.

– Спокойно, – сказал Рафа ровным голосом. – Мы попросим Риатаму вселить мир в наши души. Я уверен, он дарует нам его и поможет спастись от зла. Садитесь на пол, закройте глаза и думайте о нем.

Все трое сели на пол и закрыли глаза. Кейт в обеих руках сжимала по кристаллу. Между тем глэшаны уже колотили в дверь, но баррикада сдерживала их натиск.

– Думайте о нем, – сказал Рафа. – Дайте ему возможность говорить с вами.

В сумеречном хаосе все трое сконцентрировали свои мысли на Риатаме, в то время как глэшаны дубасили в дверь, стараясь прорваться в комнату. Томас и Кейт, несмотря на грохот и страх, вдруг ощутили абсолютный покой. Они словно стали глухи ко всем земным шумам и все глубже погружались в мир Риатамы. И сразу не стало страха; их сердца и разум наполнились надеждой, уверенностью в благополучном исходе. Они не спрашивали, что случилось и почему; они просто предоставили этому необыкновенному новому опыту сконцентрировать их мысли и вести их туда, куда направлял их этот опыт.

Кейт сжимала в руках кристаллы; ей показалось вдруг, что твердая поверхность обоих камней стала как бы плавиться в ее ладонях. Она увидела внутренним взором обитую панелями стену комнаты. Ее глаза остановились на крошечном сучке в уголке одной из панелей, чуть-чуть из нее выступавшем. И тут она увидела, что панель открылась и за нею оказалась лестница.

– Туннель! – вскрикнула она. – Секретный ход. Мы можем спастись!

Ее голос сразу вернул их в настоящее. И в этот миг рука в черной перчатке пробила в двери брешь и стала наугад хватать что попало. Другая рука протаранила дыру в стене рядом с дверью, засыпав пол вокруг штукатуркой.

– Быстрее! – задыхаясь, сказала Кейт. – Я знаю, как выйти отсюда.

Вскочив на ноги, она огляделась. В дальнем конце комнаты, под самым скатом крыши, она заметила маленькую дощечку, вставленную в дубовую настенную панель, в точности так, как видела через кристалл. Она потянула сучок, и панель открылась. Перед ними был тайный ход, некогда использовавшийся как укрытие от таможенников; он вел куда-то в кромешную темноту.

– Но как же мы спустимся, у нас нет света, – сказал Томас; в это время еще один кожаный кулак проделал новую пробоину в стене.

Кейт протянула кристаллы:

– Смотрите, они светятся. Эти камешки дадут нам достаточно света, чтобы разглядеть дорогу.

Свет от кристаллов озарил их лица. Позади них дверь начала поддаваться под ударами глэшанов. От каждого удара вся комната сотрясалась, а баррикада постепенно отодвигалась под нажимом отворявшейся понемногу двери.

– Скорей, нельзя терять ни минуты, иначе они схватят нас, – торопила Кейт.

От последнего удара дверь распахнулась, и баррикада обрушилась. Два глэшана перескочили через наваленный в беспорядке хлам и оказались в комнате, их глаза обшаривали в темноте каждый угол. Троих подростков нигде не было. Комната была пуста. Глэшаны поглядели друг на друга. Самый высокий ползком стал обследовать пол, нюхая своим длинным носом, надеясь почуять запах беглецов.

С помощью света, излучавшегося кристаллами, было совсем не трудно идти по невысокому коридору, проложенному, очевидно, в стенах старинной крепости. Сбегая вниз, они успевали заметить на каждом этаже проходы в другие комнаты или складские помещения, где прятали контрабанду. Этаж за этажом оставались позади, и наконец в нос им ударил сильный затхлый запах воды и земли. Воздух в проходе становился все холоднее, острей пахло сыростью. Пол коридора превратился в мелкий ручей, полнившийся свежей водой; через каждые десять метров в крыше было прорезано отверстие, забранное металлической решеткой. Они уже выбрались из дома. Сквозь металлические решетки пробивался свет луны, и стали слышны голоса.

– Откусите кусочек, – говорил Пиратеон, – и я узнаю, действительно ли вы за меня или против меня.

– Но что от этого будет? – услышали они голос Демьюрела, против обыкновения весьма нерешительный.

– Это даст вам понимание, что есть мир на самом деле, и подчинит вас мне навеки. Ведь вы всегда желали этого, не так ли? – отозвался Пиратеон. – А вы, лорд Финнестер, можете откусить следующий кусочек; не беспокойтесь, оно не потеряет свою силу, этого достаточно, хватит вам обоим. – Он улыбался. – Для того, кто однажды отведал это яблоко, обратного пути нет, а когда те трое умрут, на небесах начнется штурм.

Демьюрел посмотрел на Финнестера.

– Я не совсем уверен, что это будет правильно. Я всего лишь человек, а то, о чем вы говорите, относится в иному миру. – Внезапно вся его убежденность стала убывать, как вода во время отлива. Впервые в жизни он начал прозревать последствия того, что он был готов совершить.

Финнестер схватил яблоко с ветки дерева и откусил большущий кусок.

– Смотри, ничего особенного, – сказал он с набитым ртом, старательно жуя яблоко. – С чего волноваться? В этом ведь не может быть никакого вреда. Мы продали ему себя много лет тому назад, Демьюрел. Так что теперь не время для страхов и дрожи в коленках. Вперед, приятель, мир ждет.

Он передал Демьюрелу оставшуюся половину яблока, и оно, оказавшись в других руках, тотчас у всех на глазах стало совершенно целым, без малейшего изъяна. Демьюрел неохотно откусил немного. И, как только оба проглотили угощение, мир стал меняться. Демьюрелу показалось, что его тело растет и растет. Деревья в лесу шепотом приветствовали его, он почти различал их слова. Каждая ветка, каждый лист выглядели живыми существами. И все сверкало так, как ему еще не приходилось видеть. Листья перестали казаться грязноватой зеленью, какими он воспринимал их раньше, теперь это были мерцавшие в лунном свете, трепещущие оттенки голубого и багряного. Ему хотелось понять, что они говорят, ибо он знал: они обращаются к нему, пытаются открыть ему какой-то давно утерянный секрет. Над его головой кружила чайка, заставляя его оторвать глаза от деревьев и поднять их к небу. И тогда Демьюрел осознал, сколь мал он был в действительности. Переводя глаза с одной сияющей звезды на другую, он чувствовал, как уменьшается его тело. В нем нарастало ощущение полного единства со всем, что его окружало. Ему хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Именно этого ощущения он жаждал, искал, это означало быть близко к его богу, и теперь он знал его имя… Пиратеон.

Легкий бриз пролетел по лужайке. Трава под ногами Демьюрела колыхалась и изгибалась при каждом его вдохе. Он чувствовал, как постепенно становится частью природы. Он окинул взглядом колдовское сборище, заглянул по очереди в глаза каждому. На этот раз, глядя на них, он увидел жизнь, какою они живут, лживые речи, которые они говорят, увидел такими, какими они были на самом деле. Он получил доступ внутрь всякой суровой истины. Он взглянул на свои руки. Они мерцали серебряным светом.

– Это значит жить, – сказал он. – Это значит действительно знать жизнь.

Финнестер скрючился на траве и плакал, как малое дитя. И мог он видеть только одно: холод и черноту темнейшей из ночей. Он был один; маленький шестилетний мальчик, оставленный взрослыми в своей комнате, в полной тьме. Ему слышался грозный голос отца: «Только встанешь с кровати – и привидения схватят тебя». Мальчик заливался слезами в своей кроватке-клетке, он хотел к маме, знал, что с ней он в безопасности от всех ночных кошмаров. Страх не отпускал его, и он заново переживал сейчас каждую ужасную минуту. Лежа на влажной траве, он слышал голоса, которых так давно не слышал. Голоса, говорившие о вещах, о которых он не хотел слышать. Они держали его за ухо и шепотом, прямо в ухо твердили злые слова. Он сжимал голову руками, стараясь закрыть уши, надеясь, что они замолчат. И вдруг понял, что голоса эти внутри его головы, что они рвутся наружу. Голос отца становился все громче: «И ты называешь себя мальчиком?! Да ты ведешь себя как девчонка и выглядишь как девчонка. Я хотел иметь сына, а не жалкого хлыща; я хотел иметь наследника, а не фата, который до сих пор держится за материну юбку».

И казалось, его чувства разделяют с ним все, кто был вокруг. Колдовское сборище молча стояло и смотрело на них обоих. И Пиратеон смотрел своими ласковыми и прекрасными голубыми очами.

– Такое уж это дерево, – проговорил Пиратеон. – Одному приносит просветление, другому – страх. Успокойся, Финнестер, это продлится недолго. Духи прошлого не могут терзать тебя вечно.

В подземелье трое беглецов всеми силами старались не нарушить тишину. Кейт спрятала кристаллы под курткой, боясь, что их яркое сияние вырвется наружу. Они медленно продолжали идти, по щиколотку в холодной воде ручья. Ход становился все уже и ниже. Они шли теперь согнувшись и вдруг через несколько шагов наткнулись на стену. Над их головами лежал большой камень, длинный и плоский, как надгробная плита. С одной его стороны были выбиты ступени. Кейт достала из-под пальто кристаллы. Они осветили стены хода, заляпанные чем-то, похожим на красную краску. Кейт присмотрелась к камню.

– Мне кажется, это тот камень, что возле дорожки у парадного входа, далеко от того места, где собрались те люди. – Она быстро провела рукой по камню и обнаружила с одной стороны шарнир. – Если мы толкнем с этой стороны, камень отодвинется, – сказала она.

Томас легонько толкнул камень. Раздался щелчок, и камень повернулся, открывая дорогу. Рафа выглянул в узкую щелку и увидел дьявольское сборище за углом дома, возле торчавшего посреди лужайки каменного столба.

– Пошли, – проговорил он тихо, – мы сможем добраться до леса, прежде чем они нас увидят.

Все трое быстро взобрались по ступеням и бросились в лес. Рафа прокрался вдоль стены к воротам. Он знал, что сейчас окажется совсем рядом с тем местом, где стоит, ожидая, Пиратеон. В эту минуту из двери дома выскочил глэшан и со всех ног ринулся через лужайку к Пиратеону. Рафа выхватил Керувима из тайника в стене и побежал назад к лесу.

Случайно Демьюрел бросил взгляд на пророчицу-руку на акациевой колонке и увидел, что она совсем потускнела.

– Керувим исчез! – закричал он. – Быстрее! Догоним их!

– Мой дорогой Демьюрел, вам потребуется много жизней, чтобы понять. Пусть идут куда хотят, скоро они будут найдены. Принесите Азимут, она скажет нам, куда они убежали.