Потрошитель

18

Когда смерть неотвратима, время одновременно и мчится, и ползет как черепаха. Со мной такое происходило, когда я умер в первый раз. Тогда я чувствовал, как пуля разрывает мое тело. И сейчас я ощущал примерно то же. Я чувствовал жар огня, которым были охвачены стены домика. Я чувствовал боль, пульсировавшую в животе. Я был пригвожден к месту, не в силах выдернуть кол из своей груди, хоть и пытался его раскачивать. Но еще я чувствовал раскаяние, гнев, жалость и даже облегчение. У меня и вправду было ощущение, что вся жизнь проносится у меня перед глазами.

Или даже — обе мои жизни.

Я не многого достиг — ни в те времена, когда был человеком, ни когда стал вампиром. Все, к чему я пришел, — это смерть. И ведь я все время считал себя лучше, чем Дамон. Но не напрасно ли? В конце концов, мы оба с ним были вампирами. За каждым из нас тянулся длинный кровавый след смертей и разрушений. Но я так устал от всего этого! Я устал от бесплодной борьбы, в которой, кажется, неоткуда было ждать помощи. Я устал страдать. И я устал быть марионеткой в играх Дамона. Мы с ним больше не были детьми. Наши игры остались в далеком прошлом, и, может, моя смерть — единственное, что способно прекратить нашу с братом вечную войну. Если это так, я принимаю смерть с радостью. Я готов к тому, что пламя вот-вот поглотит меня. Тогда я обрету наконец покой, которого мне так и не удалось найти в жизни.

Между тем огонь делал свое дело. Языки пламени извивались вдоль стен и плясали на деревянном полу, словно неутомимые танцоры на бесконечном балу. Как зачарованный, я наблюдал за ними. Красные, голубые, оранжевые — со стороны они напоминали мне осенние листья, которые вскоре покроют разноцветным ковром поместье Эбботов. Но я уже никогда этого не увижу.

Пожалуйста, не убивай их, пощади! Я думал об Эбботах, о тех, кто остался, — испуганных, скорбящих и преданных так страшно и так жестоко. Я привык думать, что всегда найдется кто-то, способный читать мои мысли. Иногда это был Дамон: дело в том, что мы были с ним близкими людьми, братьями, а значит, каждый из нас мог догадаться, что на уме у другого. Сомневаюсь, что мы с Сэмюэлем способны были настроиться на одну волну, и что мне удастся передать ему свою мысль. Да это и не нужно. Услышав мой призыв, он только еще больше возжаждет крови.

На собственную жизнь мне было уже наплевать. Но что-то вроде дружеской преданности заставляло меня думать о Вайолет, которая сейчас осталась один на один с Сэмюэлем. Как любой начинающий вампир, она наверняка напугана и потрясена. И кто-то должен помочь ей во всем разобраться и справиться с ее новым состоянием. Вряд ли она может получить такую помощь от хладнокровного жестокого убийцы.

Я попытался шевельнуть рукой, чтобы вытащить кол из груди, и вдруг почувствовал, как ко мне возвращаются силы. Нет, я не готов сейчас умереть. Я не готов оставить Вайолет без помощи из-за своей смерти. Я ей обязан. Я ощущал себя ее должником еще и из-за того, что ее вынудили отказаться от собственного выбора, потому что меня не оказалось рядом. Я еще раз попытался вынуть деревяшку из груди. Огонь подбирался все ближе и ближе. Вдруг я услышал, как скрипнула дверь, и весь изогнулся от боли, готовый принять свою судьбу.

— Он здесь! — раздался женский голос.

Я резко открыл глаза и увидел Кору, сестру Вайолет. Огненно-рыжие волосы обрамляли ее лицо, под глазами залегли темные тени. Как зачарованный, я смотрел на кулон с вербеной, который раскачивался у нее на груди. Я снова закрыл глаза. Еще один человек, которого мне, наверное, не удалось спасти. Пока я отчаянно пытался выцарапать Вайолет из лап Дамона, Кора, я был теперь уверен, стала очередной жертвенной овечкой.

— Прости меня, — прошептал я видению девушки.

Но затем вдруг почувствовал легкость в груди, там, где прежде торчала деревяшка от стула. И распахнул глаза.

— Ты почти позволил себя убить, братишка, — произнес Дамон.

Прежде чем я успел понять, что происходит, я почувствовал, как горячая жидкость льется мне в горло. Я подавился, когда ощутил, что мне в лицо ткнулось нечто покрытое мехом. Это была мягкая тушка лисицы.

— Пей еще! — нетерпеливо потребовал Дамон, нервно оглядываясь по сторонам.

Пламя стало сильнее, огонь уже переметнулся на стены.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я, проглотив еще немного крови.

— Спасаю твою жизнь, — ответил Дамон и, поставив меня на ноги, потащил наружу, в сторону леса. Вскоре моя охваченная пламенем хибарка осталась позади. — После того как ты покинул вечеринку, я понял, это Сэмюэль, скорее всего, убил Вайолет, — продолжил Дамон, пока мы углублялись в лес. — Он держал бокал с шампанским, а под ногтями у него была кровь. Когда я прижал его, он признался, что у него есть план для нас обоих, и что этот план начинает осуществляться. А после сбежал. Скажем так: я решил не дать тебе умереть. Во всяком случае — не сегодня. Поблагодаришь меня позже, — добавил Дамон и бесцеремонно отпустил меня. С глухим стуком я свалился на землю среди деревьев. Откуда-то издалека доносилась целая какофония звуков: звон колоколов, крики людей, стук лошадиных копыт… Как во времена осады в Виргинии, когда шла война между Севером и Югом. И снова мы с братом были вместе, бок о бок, спина к спине.

— Нам надо бежать! — устало произнес я. — Сворачивай налево.

У нас не было времени на долгие объяснения, но, если в Дамоне осталась хоть капля сострадания, мы сможем вырваться, я был уверен в этом. Я знал этот лес как свои пять пальцев, и если мы заберемся вглубь, то там, под высокими деревьями, кроны которых застилают небо, нас никто не найдет.

Дамон схватил Кору и одной рукой закинул ее на плечо, а другой потащил меня за собой. Мы пересекли ручей, миновали карьер, обойдя ферму Эбботов у дальней границы, и, наконец, я привел их к долине Чилтерн-ривер. До этого места любому человеку пришлось бы добираться полдня, а то и больше, но благодаря вампирской скорости мы с Дамоном и Корой у него на плече примчались сюда мгновенно. Теперь нам ничто не угрожало. По крайней мере сию минуту.

— Я пойду искать Сэмюэля, — сказал Дамон. Лицо его покраснело от напряжения. — Он должен за все ответить.

— Дамон, знаешь, что он сделал? Он подставил тебя! Он подстроил так, что тебя считают Джеком-Потрошителем. У полиции есть даже твой словесный портрет. Ты не можешь гоняться за ним, это опасно.

— Я не позволю ему просто так улизнуть, братишка, — сердито возразил Дамон. — Оставайся здесь. Я попробую его найти.

У меня не было сил с ним спорить. Я до сих пор не мог поверить, что остался жив. Присев на камень, я обхватил голову руками. Потом положил руку на грудь, туда, где была рана. Она заметно уменьшилась, но еще сильно саднила, и я даже чувствовал что-то вроде едва заметного сердцебиения — в такт моему дыханию.

— Как ты? В порядке? — спросила Кора, наконец решившись нарушить молчание.

Она сидела напротив на поваленном дереве и нервно обкусывала ногти. Интересно, что она знает о Дамоне, представляет ли, кто он такой на самом деле? Но у меня не было сил задавать вопросы. Я лег на спину, утонув в опавших листьях, а Кора села рядом, устремив на меня пристальный взгляд. Я услышал, как бьется ее сердце — бу-бух, бу-бух, бу-бух, — и облегченно вздохнул. Эти звуки обрадовали меня, как первые капли летнего дождя после долгой засухи. Значит, она по-прежнему человек.

И я должен рассказать ей про сестру.

— Знаешь, Вайолет… — с трудом начал я.

— Как она? То есть Вайолет, — добавила она так, словно мы могли говорить о ком-то еще.

Я покачал головой.

— Не слишком хорошо, — наконец выдавил я и услышал, как сердце Коры подпрыгнуло, но дыхание ее оставалось ровным, и она ничем не выдала своего беспокойства.

— Она вампир? — Кора встретилась со мной глазами.

Я не мог ей солгать.

— Да, она обратилась, — признался я. — Сэмюэль заставил ее.

Проблеск надежды вспыхнул в ее глазах, и Кора воскликнула:

— Это точно? Значит, она не умерла! Не совсем умерла. Но… где же она? — спросила она смущенно.

— Сэмюэль забрал ее с собой. У нее не было выбора. Она, наверное, испугалась.

— Уверена, так и было, — едва слышно тоненьким голоском проговорила Кора, вертя на указательном пальце цепочку с вербеной. — Когда мы были детьми, Вайолет даже засыпала только при свете, и из-за нее свечи не гасили всю ночь. Она вечно боялась, что придут какие-то монстры и заберут ее.

— Да, скоро она перестанет бояться темноты, — криво усмехнулся я. Став вампиром, Вайолет будет хорошо себя чувствовать только во мраке.

— Надеюсь, что так и будет, — произнесла Кора, уставившись в пространство. Мы помолчали немного.

— А ты сама как? Нормально себя чувствуешь? — спросил я.

Кора пожала плечами:

— Не знаю. Я была на вечеринке, ко мне подошел Сэмюэль, и я вдруг стала кричать. Не понимаю даже, как я могла издавать такие звуки. Как будто это не я вопила. Но он ужасно напугал меня. А потом твой брат нашел меня и заставил говорить. Мы сели на поезд. И я всю дорогу молилась, чтобы с Вайолет ничего не случилось, но… С ней же все будет хорошо? — снова проговорила Кора тоненьким голоском.

Я кивнул. Мне не хотелось ее напрасно обнадеживать:

— Только она станет другой. Но я ее всему обучу. Всему, что позволяет сделать жизнь вампира не такой мучительной.

— Хорошо.

Мы снова замолчали. Рана моя затягивалась все быстрее. Сквозь синеву ночи стали пробиваться первые проблески рассвета. Со мной все будет в порядке. Я увижу новый день, и следующее десятилетие, и другой век. Но Оливер не увидит ничего…И где же наконец Дамон?

— Что-то Дамона долго нет, — Кора словно прочитала мои мысли. — Как думаешь, с ним ничего не случится?

— Нет, — ответил я, но на самом деле я не знал этого наверняка. Меня начинало беспокоить появление в нашем мире множества новых и таких разных вампиров. Раньше у нас была одна проблема — Первородные, такие как Клаус. Но как теперь выяснилось, есть и другие вампиры, которых следует опасаться. Прежде мне такое и в голову не приходило. — Дамон очень неплохо умеет позаботиться о себе, — постарался я успокоить Кору.

Мы снова замолчали.

Вдруг я услышал в лесу какой-то треск. Я замер, шаги приближались, до нас стали доноситься обрывки фраз.

— Ну что, есть там кто-нибудь? Вон в тех кустах посмотрите! Никого не видать?

Я услышал лай собак. Шаги прошуршали неподалеку от нас. Я прижался спиной к стволу дерева. Кора схватила мою руку и крепко сжимала, пока люди не прошли мимо, подгоняемые исступленным лаем. Нас так и не обнаружили.

— Значит, они не нашли тебя? Это хорошая новость, — проговорила Кора со своим мелодичным ирландским акцентом. Она попыталась улыбнуться.

Я улыбнулся в ответ. Радости пока было мало, но они действительно не заметили нас. И это уже кое-что. Может, мне пора научиться быть благодарным даже за маленькие чудеса.

Наконец с первыми лучами восходящего солнца из кустов появился Дамон. Он нес на руках безжизненное тело Оливера. Лицо Дамона исказилось от напряжения, из раны на виске стекала тонкая струйка крови. Обуви на нем не было, его одежда была изорвана в клочья, и он уж точно выглядел сейчас не как итальянский граф или английский коммерсант. Он был сейчас похож на Дамона из нашего детства, на Дамона, который обожал часами играть в лесу. За исключением того, что сейчас это была игра не на жизнь, а на смерть.

— Сэмюэля мне найти не удалось, — произнес мой брат и, тяжело вздохнув, присел на камень. — Я пытался вернуть к жизни мальчика, но не смог, — добавил он спустя некоторое время.

— Я знаю, — проговорил я, поднимая тело Оливера. Я так и не сходил с ним на охоту. Я отошел на несколько шагов в сторону, туда, где начиналась небольшая дубовая рощица. Подняв глаза к темному небу, я стал молиться о спасении его души. Потом осторожно положил тело Оливера на землю и начал рыть неглубокую могилку. Положив туда мальчика, я, сдерживая слезы, произнес: — Здесь лежит лучший охотник в Великобритании.

Бросив в могилу несколько горстей земли, я укрыл ее ветками, а потом отвернулся и пошел прочь, не в силах больше смотреть на нее.

Кора и Дамон сидели, прижавшись друг к другу.

— А что с моей сестрой? — услышал я шепот Коры.

Дамон пожал плечами. Интересно, знал ли он на самом деле больше, чем рассказал нам? Но я не был готов его выслушать. Пока не готов.

В нескольких метрах от них я прилег на жесткую землю, закрыл глаза и погрузился в сон. И хотя сознание постепенно покидало меня, я понимал, что сон мой будет неглубоким и нервным. Но я заслужил это. Я заслужил всё, что меня ждало впереди.