Брак по-тиквийски 7. Последняя война

Старший командир Хэнк

Наступление было стремительным, но недолгим. Зохены очухались. Собрали резонирующие круги, заглушили артиллерию, отбили атаки в трех местах, начали теснить. Хэнк скрипел зубами. Решил просить подкрепление – что-то же надо делать.

– Связи нет, господин Хэнк, – доложил высший командир Сниттке.

– Как это нет? – зарычал он. – Только на днях была!

– Выясняем, господин Хэнк. – Помощник стукнул себя кулаком в грудь и слинял. Пока разведка не принесла вести, лучше и не возвращаться, чтоб не нарываться.

Госпожа Хэнк с мастером Науфом что-то паяли, разложив во дворе складной столик – вылезли из своей мастерской погреться. Погода ясная, теплая – первый день такой после пасмурной декады. Зеленое солнце взбирается по желтоватому небу.

– Вы, госпожа Хэнк, сходили бы к своему мужу, – бросил Сниттке. – Успокоили бы его. А то он кому-нибудь голову оторвет, не попусти судьба.

– Одной глупой головой меньше – невелика потеря, – огрызнулась она. – Особенно если эта глупая голова ваша, плакать не стану.

На Сниттке она была обижена. Высший командир еще с передислокации забеспокоился. И ладно бы о чем-нибудь реально критичном! Нет, ему помстилось, что госпожу Хэнк слушают лучше, чем его, помощника верховного командира. Может, так оно и было – но тут все вопросы к его авторитету, а не к ней. Однако он почему-то подумал, что надо не свой авторитет поднимать – это же сложно, – а указать женщине ее место. Ну-ну, не на ту напал. Получил мощный отлуп. И снова сглупил: нет бы отойти на исходные позиции и поразмыслить, отчего так получилось, – он предпринял новую попытку. Естественно, огреб опять. Недовольство Терезы, вспыльчивой, но отходчивой, начало переходить в хроническую форму – плохой признак, знаменующий скорое зачисление в ее личный черный список. Молчал бы придурок, от греха подальше, так он еще советы дает, куда ей пойти!

Беда Сниттке была в том, что он считал свое положение помощника командира исключительным. Остальные высшие благоразумно не собирались ссориться с госпожой Хэнк: указывать чужой жене – последнее дело. За это и в мирной жизни можно нажить неприятностей, не то что здесь. Муж госпожи Хэнк – отнюдь не прекраснодушный обыватель, ему пристрелить обидчика супруги – раз плюнуть. Так что ее резкие слова можно и потерпеть. Тем более по сути ее действий во время передислокации ни у кого к ней претензий не было. Большинство вообще считало удачей, что в столь критический момент она оказалась рядом и взяла на себя немалую часть хлопот.

Правда, каждый второй из высших командиров обращался к ней с предложением. Очень вежливо, ненавязчиво, дабы она не подумала, будто ее к чему-то принуждают или настаивают более, чем прилично. Когда-то Терезу такие подкаты бесили, потом привыкла. Что с тиквийцев взять? Их не останавливает, что ставка – жизнь: Хэнк не Ильтен, узнает – убьет без разговоров. Не ее, конечно. Ну вот что с ними делать? Даже орать на них жалко: Хэнк услышит, о чем речь, полетят клочки по закоулочкам. А потом сам же будет жалеть, что разогнал толковые кадры.

Слава богу, жажду ласки только высшие позволяли себе проявить. Старшие, младшие и рядовые понимали без слов: не их уровень. Смотреть можно, трогать нельзя, как в музее.

Хэнк вышел во двор. Ему самому нравилось смотреть на Терезу. Смотрит, как она провода соединяет, и хмурая гримаса разглаживается.

– Господин Хэнк! – подскочил Сниттке, за ним не спеша следовал Сантор. – Есть информация от разведчиков. Зохены уничтожили два из пяти пси-излучателей, надо восстанавливать.

– Ну так пусть связисты займутся!

Помощник крякнул.

– Господин Хэнк, младшего командира Бари съели. А Шакарвис не по этой части, он только радио знает. Прикажете поискать связистов в полевых группах?

Гримаса снова вползла на лицо.

– Прикажу.

Сколько это времени займет? И есть ли там кто путевый? Группы держат связь по радио, спецы по пси-установкам найдутся разве что случайно. Проще сидеть на заднице до следующего корабля. Но это – драгоценное время, которое будет упущено, и отнюдь не зохенами.

– Билле, что там надо? – подала голос Тереза. – Два излучателя? Давай я поставлю.

Он посмотрел на нее, помедлил. Идеальный вариант. Но…

– Нет.

Она отложила паяльник, подошла, посмотрела снизу вверх, решительно скрестив руки на груди.

– Ну и что это за «нет»? У тебя под рукой специалист, три весны изучавший пси-установки, способный в уме рассчитать пентаграмму и собрать излучатели с закрытыми глазами. А ты намерен ждать недоучку, с которого станется перепутать фазы? Может, и вовсе не дождешься! Почему «нет»?

– Тереза, это очень опасно. Я не смогу пойти с тобой, я нужен здесь.

– Билле, большую часть моей жизни я как-то обходилась без того, чтобы ты водил меня за ручку. Четыре весны я моталась по Вселенной, ставила пентаграммы в болотах и лесах, на войне, где не только из автоматов и гранатометов стреляли.

– Там не было зохенов, Тереза.

– У меня уже три победы из десяти на первом уровне, – заметила она.

Наплевав на советы, она продолжала тренироваться на высшем уровне. Какой смысл понижать планку?

– Это значит, семь поражений. Тебя съедают с вероятностью семьдесят процентов. Нет, я даже думать об этом не могу!

– Ну и не думай. Почему это меня должны съесть? Ни разу не видела в реале зохенов первого уровня.

За прошедшее время она успела немало пошататься по окрестностям с Хэнком. И на охоту, и по делам – он регулярно объезжал рубежи, проверял форпосты. Зохены периодически встречались – не каждый раз, но и не сказать, чтобы редко. Обычно отбивались, всего раз потеряли бойца сопровождения, когда налетели на большую группу.

– Когда увидишь, будет поздно, – промолвил Хэнк.

– Вы бы, госпожа Хэнк, слушали, что вам муж говорит, – вмешался Сниттке, – и не спорили!

Взгляд Хэнка заледенел, когда он перевел его на помощника.

– Заткнитесь, Сниттке! Это моя жена, а не ваша. Заведите свою и ездите ей по ушам. Ясно?

– Так точно, господин Хэнк, – пробормотал тот пришибленно.

– Вы свободны, высший командир. – Движение бровями, недвусмысленно означающее «пошел на фиг». – Явитесь за приказаниями через полчаса.

Сниттке развернулся кругом и деревянной походкой прошагал мимо Сантора, внимательно наблюдающего за сценой. Гнев верховного командира не слишком впечатлил главу разведгруппы. Резкую отповедь он скорее одобрил: высший сам подставился, нечего встревать между мужем и женой.

– Тереза, я не могу, – проговорил Хэнк негромко и вымученно и взял ее за плечи обеими руками. – Я боюсь тебя потерять. Я уже однажды такое пережил, больше не хочу, понимаешь? Если ты не вернешься, я сопьюсь… или просто выстрелю себе в башку, на хрен, чтоб ничего больше не чувствовать! Понимаешь ты?

– Я вернусь, Билле.

– Не надо! Не ходи. Я поищу связиста, которого не жалко. А если не найду, подожду, сколько нужно.

Она посмотрела искоса.

– И просрешь наступление!

Он стиснул зубы.

– Билле, не мнись! Ты верховный командир, а я младший. Есть боевая задача, ее надо выполнить, иначе – кранты. Вот и всё. Отдай этот приказ, и завтра-послезавтра у тебя будет связь.

Он коротко вздохнул.

– Тереза, притормози. – Светлые небеса, кого он уговаривает? Она все равно пойдет, раз уж решила. Оставит ему записку и сбежит – одна, без охраны и без подготовки. – Прошу тебя, не надо.

Она поджала губы.

– Это та самая просьба?

Та, которую она клялась выполнить, даже если ей очень не захочется. Она не обманет, та клятва впечатляла. Хэнк уже открыл рот, чтобы сказать «да» и покончить с этим… и не смог себя заставить. Она права, пренебречь такой возможностью означает завалить кампанию.

– Нет, – выдавил он и провел по лицу пятерней, стирая выступивший липкий пот. Что он делает! – Возьмешь усиленное сопровождение, самых опытных. Сниттке…

– Никакого Сниттке! – встопорщилась она. – Тогда я точно не вернусь, потому что он начнет меня учить, что мне делать, я его пришибу и постесняюсь возвращаться!

Он покачал головой. У Сниттке опыт выживания чуть ли не две дюжины весен, он знает тут все, как свои десять пальцев. Но упорно не желает понимать, как следует обходиться с Терезой, вот незадача.

– Ладно. С тобой отправится группа Сантора. Они знают место, проведут…

– Сантор? – Она сморщилась.

– Либо Сантор, либо я тебя запру в подвале, и никто никуда не пойдет! – В голосе Хэнка лязгнул металл. – Я не доверю твою охрану какому-нибудь неумехе, вроде твоего рыжего балбеса!

– Ты чего, опять ревнуешь? Билле, не будь смешным. Фарн – Верин мальчик, а не мой.

– Ты слышала, что я сказал!

Тереза вздохнула. Что там насчет компромиссов?

– Так точно, верховный командир. Только объясни чертову Сантору, кто из нас главный.

Хэнк криво усмехнулся:

– И кто же, по-твоему?

Она вздернула нос:

– Конечно, я!

– Дайте мне карту, – потребовала госпожа Хэнк.

– Зачем? – откликнулся Сантор, жуя травинку. – Я вас выведу, куда надо.

– Вы плохо слышите, Сантор? – Из глаз плеснула ледяная волна. – Карту!

Подавив вздох, он протянул ей сложенную бумагу, упакованную в прозрачный пластик. Поставленную верховным командиром задачу он воспринял как кару небесную. Протащить женщину под носом у зохенов по территории, где они кишмя кишат! Да так, чтоб у нее с головы волоска не упало – на этом господин Хэнк заострил особое внимание. Но самое ужасное, что эта женщина собирается не подчиняться ему, а командовать. На это Хэнк тоже упирал.

– Даже не думайте ей приказывать, – сказал он, инструктируя Сантора. – Ваше дело – обеспечить ей безопасность. Полную, за это спрошу сурово. И помогать ей во всем, что она сочтет нужным. Вы можете вносить предложения, давать советы, но решает она.

– Почему? – только и спросил Сантор.

– Потому что эту группу ведет старший командир Хэнк! – жестко произнес он. – А вы ей приданы. Так яснее, Сантор?

Он почел за лучшее смолчать. Верховный командир, убедившись, что приказ воспринят, кивнул, и взгляд его слегка потеплел. В нем даже мелькнуло сочувствие.

– От ее успеха зависит судьба нашего наступления, Сантор. Не подведите.

Присев за складной столик, госпожа Хэнк развернула карту, расправила сгибы. Пробежала по ней глазами.

– Какие из углов повреждены?

Сантор не сразу понял.

– Какие углы пентаграммы уничтожены? – Она сердито повторила вопрос. – Которые из излучателей? Эти, в лесу? Или тот, что на краю поселка? Или на берегу реки? Не спите, Сантор, черт вас побери! Время дорого.

Она умеет читать карту! Нашла, где находятся излучатели. Сантор был так удивлен, что промедлил с ответом.

– Извините, госпожа Хэнк. – Он собрался. Надо брать себя в руки и не расслабляться. – Вот эти два. В чаще леса и у реки.

Она измерила расстояние пальцами.

– Что так, что этак – пара десятков лонгов. – Светлые небеса, она еще и масштаб понимает! – Куда быстрее добраться, Сантор? До речного, небось, можно доплыть на лодке? – Зохен, и даже осознает, что одинаковые расстояния не означают одинаковой доступности.

– Да, госпожа Хэнк. Только лодки не везде пройдут, есть места, где река становится мелкой. На плоту – можно.

– Займитесь, – велела она.

Плот серо-сизого цвета сливался с речной водой, скользя по ней стремительно и почти бесшумно. Гребли бородач Ратт и негр Холайе. На всех были маскировочные костюмы в активном режиме, и картина выглядела сюрреалистически: весла сами собой вздымались над поверхностью воды, погружались в нее вертикально, без плеска, и уходили назад, толкая плот. В яркий солнечный день на открытых местах силуэты в костюмах были бы видны этакими просвечивающими призраками, если бы резко перемещались: реакция ткани костюма немного отстает от камер. Но Тереза и Сантор сидели неподвижно, Ратт и Холайе двигались очень экономно, да и небо затянуло серым одеялом, так что краски поблекли. Со стороны плот казался пустым. Гранатомет Ратта в маскировочном чехле, рюкзаки защитной расцветки прикрыты серой парусиной.

Плот был надувным. Это слегка напрягало Терезу, она предпочла бы плетеный или бревенчатый, более надежный. А ну как напорется на корягу или – в мелком месте – на подводный камень? Но гребцы искусно обходили коряги. Дважды встречались пороги, отмеченные на карте; плот заранее вытаскивали, распределяли поклажу, обходили опасное место по берегу, а ниже снова спускали плот на воду и продолжали сплав.

Один раз увидели зохенов на берегу. Сантор, внимательно следивший за окрестностями, дважды стукнул ладонью по поверхности плота, призывая к вниманию, и шепнул: «Слева». Гребцы тотчас вынули весла, положили рядом и замерли. Движимая лишь течением, серая надувная конструкция по серой воде медленно миновала небольшой пляжик с расположившейся на нем полудюжиной зохенов. Зеленые твари что-то – или скорее кого-то – жрали, переговариваясь рычащими и шипящими голосами. Звуки казались членораздельными, но человек такое вряд ли произнесет.

В траве рядом с пиршеством сновала пара золотистых иррасов, совершенно не боясь, пялилась с любопытством и тянула лапки. Один из монстров бросил им кусочек, другой, рыкнув почти ласково, почесал мохнатика когтем. Терезу это поразило. Прямо как люди. Она помнила, что зохены разумны, но в схватках, в боевых действиях они воспринимались прежде всего как свирепые хищники, а тут вдруг предстали с неожиданной стороны. Приласкать животинку – такой человеческий поступок… Наверное, дело в том, что иррасов они не едят.

Если эти зохены и имели здесь какие-то нежелательные интересы, сейчас они явно находились на привале. Можно напасть, застав их врасплох, и положить половину. Но что потом? Их шесть, а людей четверо, не тот расклад, когда стоит лезть на рожон. Важнее выполнить поставленную задачу. Пляж остался позади, врагов скрыла плотная стена деревьев, и мужчины вновь взялись за весла. Сантор сменил негра – а Тереза уж думала, что командир разведчиков так и будет сидеть, свалив физическую работу на подчиненных. Сама, впрочем, помощь не предложила. Не женское это дело. Тиквийцы ведь так любят эту фразу, вот пусть и получают.

До точки добрались к вечеру. Заходящее солнце подсветило облака нежно-зеленым, кое-где лучи пробивались сквозь пелену. Высверки были изумительно красивы, но отвлекали внимание. А на реку уже легла тень от окружающего леса. Скоро стемнеет.

Место, где располагался погибший излучатель, можно было заметить издалека, никакой нужды заново рассчитывать координаты: вырванные и поваленные стволы четко сигнализировали о том, что тут поработали злые зохены. Сантор и Холайе направили плот к берегу, при приближении стали видны разбросанные обломки корпуса излучателя. Тереза спрыгнула на заросшую травой почву, прошлась, ища яму из-под цилиндра. Приметила, на всякий случай сверилась с крупномасштабной картой. Воткни излучатель не туда, и сторона пентаграммы выйдет длиннее или короче, при передаче пойдут искажения, уменьшится дальность. При значительном уходе из точки сигнал вовсе пропадет, какую мощность ни подавай.

– Вот здесь, – сказала она, топнув ногой по сплющенному осколку аккумулятора, чтобы сопровождающие увидели, где именно: поди догадайся, куда указывает человек в маскировочном костюме, да еще в наступающих сумерках.

– Тащите сюда рюкзак!

Холайе и Ратт поднесли рюкзаки. Сантор, не сходя с плота, сканировал местность, держа руку на автомате – визуально казалось, что оружие зависло над водной гладью вопреки гравитации.

Тереза присела на одно колено, распаковывая излучатель, но одним глазом поглядывая туда-сюда – неистребимый уже рефлекс, выработанный на тренажере. Пропустишь появление зохена, не среагируешь вовремя – всё, «вы погибли». Но настройке фазы придется уделить все возможное внимание. Одна надежда на Сантора и его подчиненных, также взявших автоматы наизготовку и повернувшихся в разные стороны, чтобы взять под контроль как можно большее пространство. Бывший поставщик Терезе не нравился. Спаситель принцесс от драконов, ишь ты. Ее бесил его взгляд, в котором так и сквозило недоверие к ней как к командиру и почти не скрываемое удивление тому, что она делает что-то правильно. И показная вежливость бесила. Но при этом она вынуждена довериться ему и его архарам. Их выбрал Хэнк, от сердца оторвал, полагая, что лучше них не сыскать. Ладно. Когда Сантор невидим и молчит, он практически не раздражает.

Она освободила от упаковки тяжелый цилиндр, подтащила к углублению, оставшемуся от уничтоженного излучателя. Выдвинула опоры, надежно зафиксировала в грунте. Сняла крышку, подключила свежий аккумулятор, щелкнула тумблером. Пси-излучение начало генерироваться, но пока что было рассеяно. Тереза покрутила ручку подстройки фазы, следя за шкалой интенсивности. В каждом углу пентаграммы излучение должно иметь строго определенную фазу, причем для каждого цилиндра свою. Только в этом случае достигается стабильный сигнал. И только в пятиугольнике: если по тем же принципам построить фигуру из четырех или шести излучателей, сигнал не фокусируется. Хотя, по логике, шесть излучателей должны быть эффективнее, чем пять… Наверное, не просто так именно пентаграммы нужны для вызова демонов иных миров. Раньше Тереза в это не верила, но, насмотревшись в Тикви на призраков и колдунов, стала допускать возможность и других странных явлений. Вон, Сантор утверждает, что предугадывает несчастья, экстрасенс фигов.

Вероятно, так и есть. Потому что когда он негромко произнес: «Зохены», – никаких зохенов еще не наблюдалось. Холайе подобрался, Ратт одним плавным движением расчехлил гранатомет. Тереза, оставив цилиндр, взялась за автомат.

Зохенов было трое. Видать, где-то неподалеку сидел дозорный: понимали, твари, что разбитый цилиндр важен для противника, и его придут восстанавливать. Устроили засаду. Три быстрых зеленых тела выметнулись из зарослей, едва замедляясь под градом огня, открытого разведчиками. Они мгновенно оказались совсем близко, видно было, как пули со стуком отскакивают от чешуйчатой брони. Первый стремительно мазнул блеснувшими когтями, сбивая Терезу, угадав в ней ключевое звено. Маскировочный костюм на такой ничтожной дистанции бессмыслен, коли уж видно автомат.

Но ее уже не было в том месте, куда ударил зохен. Откатившись, она дала очередь. Быстро сменив позицию – еще одну, под удачно – или, для самого зохена, неудачно – поднятый хвост. Отработанная тактика не подвела. Выстрел гранатометчика добил раненого монстра, потерявшего скорость.

Второй, обогнув мужчин, связанных противостоянием с третьим, прыгнул со спины. И промахнулся, потому что Тереза ни секунды не стояла на месте, перемещаясь непредсказуемо. Спохватившийся Ратт – велено же костьми лечь, но защитить женщину! – замолотил из гранатомета. Монстр сложился, и в этот момент ближайший зохен достал бородача… Почти достал – Тереза, прицелившись, влепила ему пулю в глаз, и выпаду не хватило глубины: вместо того чтобы вспороть шею, когти выдрали клок из бороды и разорвали костюм. Ратт, заорав, повернулся и всадил гранату в упор, меж чешуй. Зохен содрогнулся, выдохнул облачко дыма и осел на землю.

Тереза обошла зохенов, всматриваясь. Тот, что атаковал ее вторым, был еще жив. Бессильно загребал когтями землю, негромко рыча.

– Добить? – спросил Холайе, глядя на Сантора.

– У меня спрашивайте! – осадила его Тереза. Не хватало, чтобы они забывали на ходу, кто командир! – Надо прежде узнать у него, сколько их тут всего и появятся ли еще. А то мы поставим излучатель, а через час его снова ухайдакают. Сантор!

Разведчик покачал головой со знанием дела.

– Он не скажет. Какой смысл? Ему все равно не жить, вон сколько крови натекло. – Зеленая кровь не бросается в глаза на зеленой траве, но такую лужу в луче фонарика невозможно не заметить.

– Все равно не жить – не значит, что все равно, как умирать. – Тереза наклонилась к зохену. – Слышишь меня? Понимаешь язык?

Монстр молчал, шумно, со всхрипами, дыша. Не желает, значит, общаться. Немудрено: Тереза и сама на его месте молчала бы. Но надо его разговорить. Сейчас и выясним, понимает он или нет.

– Собираешься сдохнуть, да? Но сразу ведь не получится. А я могу сделать этот процесс очень увлекательным. Сантор, разожгите костер.

Зеленое тело вздрогнуло. Судя по всему, он понял, о чем речь. Но молчит. Типа, пропадать так пропадать, рано или поздно все кончится.

Сантор кинул на Терезу непонятный взгляд, отложил автомат и принялся собрать сухие ветки.

– Думаешь, я тебя пытать буду, наивный? – Тереза потрогала тушу носком сапога. – Примитивно мыслишь. Ты сдохнешь с пользой. Либо мы извлечем пользу из твоего рассказа, либо приготовим тебя и съедим.

Тут вздрогнул Сантор. А зохен прохрипел:

– Чшеловеки насс не кушшают!

Жуткий акцент делал слова похожими на шипение, но неверящая интонация чувствовалась. Тереза засмеялась:

– Они просто не умеют готовить! А мы, женщины, умеем. И знаешь, мясо получается вкуснее всего, если запекать его живым. Ты, конечно, целиком в костер не влезешь. Но можно готовить тебя по частям. Ратт, отрубите ему лапу. В чешуе получится отличное, сочное мяско.

Бородач крякнул, но, не споря, достал из рюкзака топор.

– Хотя нет, лучше начать с гениталий. Можно сварить из них замечательную похлебку. С травами и ягодами! Пока будем ей лакомиться, как раз нога доспеет.

Ратт перевернул застонавшего зохена, прицелился топором, вопросительно посмотрел на Терезу, ожидая подтверждения.

– Н-не надо! – захрипел зохен. – Жжестокие тварри!

Словно не слыша, Тереза продолжила:

– Или печень? Печень можно есть даже сырой. Особенно печень врага. Пожалуй, с нее и начнем. Сдерите с живота чешую, Ратт, так удобнее вскрыть его и вынуть печенку – аккуратно, чтоб не помер. Когда помрет, не такая вкусная будет. Холайе, достаньте соль и перец!

Ратт подцепил чешую, принялся сбивать. Зохен завыл. Сперва просто от боли: Ратт не осторожничал, и топор, сняв чешуину, рассек плоть. Потом – осмысленно:

– Не ешште мою печшень! Я сскажжу!

Костер пригодился. Нет, зохена зажаривать не стали. Разогрели пайки, вскипятили воду для чая.

Вечер был долгим. Зохен рассказал, что дальше по реке наблюдательный пункт – как раз для того, чтобы незаметно засекать людишек, плывущих к своим дурацким приборам, и перехватывать их. За подробную информацию был удостоен легкой смерти – пуля в глаз – и достойного погребения в речной воде. Затем госпожа Хэнк распорядилась выдвинуться к наблюдательному пункту. Подошли уже в глубокой темноте с берега, откуда никто не ждал нападения, без шума и шороха – Сантор и его команда умели передвигаться тихо даже по густым зарослям, но откуда это умение у госпожи Хэнк? Впрочем, после допроса зохена Сантор уже ничему не удивлялся. И после схватки, в которой она действовала, как полноценный боец. Держала все пространство вокруг, разиню Ратта вовремя спасла. А он-то думал, это ее надо будет спасать, считал уязвимым местом их группы. Верховный командир Хэнк так боялся за нее! Но все же назначил старшей, и сейчас Сантор понял, что это не ошибка и не каприз. А что боялся… как не переживать за любимую жену?

На пункте находилось два зохена. Одного сняли быстро, придавив автоматным огнем и добив гранатой. Со вторым пришлось повозиться. Он рухнул с дерева прямо на госпожу Хэнк, безошибочно определив командира группы. Сантор аж зажмурился.

Но та непостижимым образом выскользнула из когтей, оставив в них обрывок костюма и автомат, зацепившийся ремнем. Зохен, переломив автомат пополам, прыгнул на упущенную добычу – и опять мимо, разминулся на считанные пальцы. Снова атака, снова уход. Зохен и госпожа Хэнк словно кружились в смертельном танце, настолько стремительном, что глаз не поспевал за движениями – как его, так и ее. Ни Сантор, ни его подчиненные не решались стрелять, опасаясь попасть не в того. Ратт с топором ринулся подсечь зохену ноги, но отлетел в сторону, когда его походя задели мощным хвостом. Безумная скорость не убывала, картинка смазывалась. Раз! Госпожа Хэнк вдруг, подтянувшись, оказалась на дереве. Два! Зохен вздыбился, прыгая следом, и тут-то Холайе выдал длинную очередь. Темп сбился. Сантор подхватил гранатомет Ратта, но не успел. Тварь рухнула, не достав, в глазу ее торчала рукоять ножа.

Госпожа Хэнк спрыгнула вниз, ветка упруго вернулась на свое место. Шлем куда-то делся – наверное, зохен сорвал. Растрепанные волосы рассыпались по плечам. Маскировка исчезла: костюм поврежден.

– Первый уровень, – просипела она, пытаясь отдышаться. – Твою мать.

– Мерззкая ссамка, – простонал раненый монстр.

– Что? – возмутилась госпожа Хэнк, подошла и пнула зохена ногой. – Сама ты самка! А я – женщина.

– Это я жжещщина, – выдавил монстр из последних сил. – А ты – урродсское чшудовищще.

Госпожа Хэнк вытащила нож из глаза зохена, кровь хлынула, и самка испустила дух.

– Охренеть, – произнесла женщина, вытирая нож куском ткани. – Какое-то уродское чудовище обзывает меня уродским чудовищем!

Сантор с трудом скрыл улыбку. А Холайе не удержался, засмеялся. И был одарен замораживающим взглядом. Благо, к Холайе и Ратту госпожа Хэнк относилась ровно. Ему, Сантору, за то же самое вторую улыбку нарисовала бы своим ножом.

Зачистив окрестности, они вернулись к подготовленному костру и наконец-то зажгли его. Госпожа Хэнк решила по темени никуда больше не ломиться, а отдохнуть и выспаться – и снова правильно, машинально отметил Сантор. Холайе в инфракрасных очках залез на дерево и, жуя свой паек, караулил, а остальные обработали полученные раны – к счастью, легкие – и сели у костра. Ратт расчесывал и заплетал в косы пострадавшую бороду. В голове роились вопросы, которые Сантор побаивался задавать, а Ратт не стал стесняться – чего уж, сегодня и так осрамился.

– Госпожа Хэнк, а разве зохенов можно есть?

Она отхлебнула чай. В глазах отражались огненные блики.

– Любую органику можно есть, Ратт. Другое дело, что не все одинаково вкусно и питательно. А кое-что и ядовито… Хотя яд можно сцедить, нейтрализовать или выварить.

– Но… ведь поедать разумных существ неэтично!

– Зохенов же это не смущает. – Она усмехнулась. – Или вы не считаете тиквийцев разумными? Ну, я рада, что вы адекватно оцениваете свое положение на эволюционной лестнице.

Ратт уткнулся в свою бороду, кажется, жалея, что завел этот разговор.

– Впрочем, вы правы, Ратт, – проговорила госпожа Хэнк немного погодя. – Неэтично. Мы же не зохены, в конце концов. Но если какая-нибудь страшила еще раз назовет меня уродским чудовищем, я могу про это и забыть.

Холайе хихикнул с дерева, но госпожа Хэнк не попыталась пригвоздить его к стволу железным взглядом. Значит, настроение не злое – в меру ироничное, и только. Сантор решился высказать, что его мучило:

– Госпожа Хэнк, извините нас. Мы должны были вас защищать, но не смогли. – Он скривился, и шрам скривился. – Нет, не то я говорю. Нам нет прощения. Мы опозорились. Вам пришлось отбиваться самой. Если вы пожалуетесь мужу, и он нас расстреляет, я пойму.

Она сделала еще глоток.

– Сантор, не будьте идиотом. Мы на войне. Представьте себе, я знаю, что это такое! И я знаю, что так, как планируется – никогда не бывает. Не будь я готова к опасным неожиданностям, я бы просто никуда не пошла.

– Мы должны были выручать вас даже в случае неожиданностей, – мрачно проговорил Сантор.

– Да увяньте! Каким образом? У вас не было возможности вмешаться, и никакая ваша чуйка помочь вам не могла, раз уж диспозиция сложилась так, как сложилась. Пейте чай и не нудите, нервы вам еще завтра понадобятся. – Она подлила себе кипятка. – Да, и не вздумайте доложить о происшествии верховному командиру. Хотелось бы, конечно, посмотреть на ваш расстрел, – ехидно пояснила она, – но только не ценой запрета моих будущих выходов с базы.

Он последовал совету, плеснул кипяток в кружку. Добавил в чай сахару, кинул веточку душистой травы.

– Госпожа Хэнк, вы уже где-то воевали, да? Мне следовало догадаться. Слишком много вы умеете такого… специфического.

– Да, воевала. – Взгляд устремился куда-то вдаль, а может, сквозь время. – В разных местах, у вас такие неизвестны, я проверяла. Вы только Ирру знаете, я там последний год провела. Офицер связи.

– Старший командир, – понимающе кивнул Сантор. Он почему-то полагал, что верховный просто так это сказал, для пиетета. Считайте, мол, что она офицер, и подчиняйтесь. Светлые небеса! Она – впрямь офицер.

– У нас другие звания. – Она тоже попробовала веточку.

Он покачал головой.

– Чем думали Кодес и Бролинь, когда решили вас похитить?

– Орган, которым думают, у них отсутствовал, – ответила она резковато.

– Но я рад, что у вас все закончилось благополучно, – доброжелательно сказал Сантор. – В какой-то момент я боялся, что вы погубите господина Ильтена. К счастью, он сделал мудрый выбор.

Сантор раздражал. Нет бы оставить ее в покое! После сражения с проклятой зохенкой ее потряхивало от понимания, что бой мог с большой вероятностью окончиться не в ее пользу. Самцы, с которыми она сталкивалась до сих пор, не только тупее, они заметно менее маневренны, атакуют напролом, а эта верткая тварь нападала со всех сторон одновременно – такое было ощущение. Сердце едва не выпрыгивало. А этот со своими извинениями! Чертов спаситель принцесс сперва растерялся, а потом обгадился. Должно быть, драконы ему попадались сплошь полудохлые.

Умом она, конечно, сознавала, что ни Сантор, ни его подручные просто не могли ничего сделать. Не на таких скоростях. Она сдержала безотчетную злость и старалась отвечать вежливо и рассудительно. И ни в коем случае не показывать, как ей было страшно.

Беседа, начатая сквозь зубы, как ни странно, помогла отвлечься и успокоиться. До тех пор, пока Сантор не стал задавать дурацкие вопросы.

Тереза слукавила. В старшие командиры ее произвел Хэнк, не согласовав это, естественно, ни с каким штабом. И она прекрасно понимала, почему: Сантор сам старший, и подчинять его младшему не комильфо. Но, положа руку на сердце, разве она не заслужила повышения? Если бы продолжила служить на родине, к концу войны точно бы капитаном была, а потом за выслугу лет еще повысили бы.

И какого черта я тут за интересы Тикви впряглась, подумала она. Держала Союз за вражеское государство, желала ему всего наихудшего, и вот те раз. Сначала помогала безопасникам, теперь и вовсе оказалась в чужой армии. Вот что ей эти зохены? Жрали бы себе глупых тиквийцев, сколько хотят – жалко ей, что ли? Впрочем, жаль, конечно, люди же. Будь зохены обычным противником, возжелавшим прибрать к рукам тиквийские рудники и пашни – дело другое, тут бы стоило еще поразмышлять, на чьей стороне выступить. Но выбора между людьми и уродскими чудовищами, их поедающими, быть не может.

На самом деле Тереза вписалась в эту авантюру не за Союз Тикви и не за идею, а исключительно из-за Хэнка. То, что она сейчас делает, необходимо ему. Важно, что решается судьба Хэнка как командира корпуса. Долг жены – поддерживать мужа, разве не так? Наверное, приличные жены вкладывали в расхожую фразу иной смысл: выслушать, погладить по головке, сказать, что он молодец. Глупости все это. Она поддержит его так, как полагает нужным.

Сантор напомнил про Ильтена, и накатила печаль. Мало ему досталось поддержки, в любом смысле. Тереза только требовала и критиковала. Сантор сказал: думал, что она его погубит. Так и есть, она его погубила. Довела до серьезной болезни, и вот… Поздно жалеть, теперь бы Хэнку психику не расстроить.

А ведь Сантор считает, что Ильтен выдал ее замуж за Хэнка, как подобает диспетчеру. Забавно. С другой стороны, ну и пусть считает, не открывать же ему глаза. Ильтену все равно, а Хэнка она подставлять не намерена.

– Ложитесь спать, Сантор, – прервала она разговор, свернувший на скользкую почву. – Ваша очередь караулить – следующая.

Поднялись до рассвета, быстро перекусили холодным. Тереза закончила настройку излучателя, и двинулись ко второй точке – теперь уже по лесной чаще. Плот сдули, свернули в рулон, и Холайе закрепил его поверх своего рюкзака; Сантор сложил весла и повесил на спину. Серая поклажа на фоне лесного зелено-коричневого фона демаскировала, но двое из четырех – Тереза и Ратт – уже потеряли костюмы, и эффективно скрываться у группы так и так не получится.

Расстояние, которое им предстояло преодолеть, было не слишком большим, однако продираться через густой лес гораздо труднее, чем плыть по реке. Путь прокладывали по очереди: сперва Ратт, потом Сантор. Кое-где приходилось рубить заросли топором. Никто не нападал, но мужики подустали.

Начали попадаться следы боев: упавшие деревья, выжженные прогалины. Идти стало легче физически, но тяжелее морально: то там, то сям белели кости. И человеческие, и зохенские в россыпи чешуи, выеденные до чистоты.

– Это кто ж зохенов слопал? – поинтересовалась Тереза. Неужели у них есть естественный враг? Ну, помимо людей.

– Слопать – дело нехитрое, – отозвался Сантор. – Тут падальщиков полно, убитого зохена за сутки на белки-жиры разбирают. Птицы, змеи, насекомые… Хищники, вон остроух хотя бы, тоже не брезгуют, пока теплое. Когда сильные наедятся и отвалят, прибегают иррасы: они пугливые, но кусочек мяса завсегда оторвут от тела, которое этому не сопротивляется. Потому зохены и не любят, когда их трупы бросают, предпочитают, чтобы их хоронили в воде. А смысл? И там съедят, только позже.

Тереза разочарованно вздохнула. Употребить в пищу уже убитого и правда невелик труд. Спрашивать, кто съел людей, она не стала. И так ясно. А что зохены не дожрали, то мелочь вычистила.

К месту подходили, осторожничая. Если у первой точки зохены оставили дозор, то почему бы здесь им не поступить так же? Лес просматривался плохо. Окрестности прочесали, но спугнули лишь одинокого монстра. Неизвестно, был ли это разведчик или просто отдыхающий – зохены любят погулять на природе, помедитировать. Гадать поздно, не гнаться же за ним: на своих двоих да по чаще настигнуть зохена нереально. Остается надеяться, что после активации связи сообщение успеет уйти, прежде чем излучатель опять разломают.

– Возвращаемся тем же путем, – сказала Тереза, закончив с установкой и настройкой. – До реки и по ней вверх.

Сантор молча кивнул. Он и сам предложил бы этот маршрут. Другая сторона альтернативы – ломиться через лес, а потом шагать по асфальтовой трассе – явно хуже. Первое тяжело, второе непредусмотрительно: на дороге пешеходы как на ладони, без маскировки – огромный риск.

Обратно к реке по своим следам двигались быстрее: тропу уже проторили. На берегу сделали привал, развели костер. Тереза срубила большой гриб-пенек, напластала на ломти, быстро поджарила.

– Это можно есть? – сопровождающие с подозрением смотрели на желтые овалы размером с кабачок.

– Вы что, никогда не ели грибов? – Тереза хмыкнула. Вот ограниченные люди! То-то их так заплющило, когда она рассуждала о приготовлении блюд из зохена. – Не отравитесь, проверено.

Гуляя по окрестностям с Хэнком, она не раз подмечала, что иррасы объедают «пеньки» снизу, и попробовала сама: не настолько вкусные, как на Т5 или на той же Земле, но есть можно. Питательные к тому же, надолго хватает. Надо хорошо подкрепиться перед тем, как подниматься против течения.

Плот вновь спустили на воду. Плыли теперь не так быстро, течение давало о себе знать. Солнце за тонкой дымкой светило в спину. На излучине из-за деревьев высунулся остроух, поглядел довольно плотоядно. Тереза и Ратт, свободные от гребли, синхронно взялись за автоматы; хищник недовольно рявкнул и убрался – видать, пуганый.

Сменились. Ратт взял весло у Сантора, тот присел на краю, зачерпнул речной воды, обтер вспотевшее лицо.

Их подстерегли у переката. К счастью, не зохены. Но, к несчастью, этих существ ни Тереза, внимательно глядящая по сторонам и не упускающая ничего подозрительного, ни Сантор не заметили заранее. В неспокойной воде с пеной и пузырями ничего нельзя было различить. Плот вдруг дернулся и стал тонуть. А в следующий миг из-под воды полезли чьи-то серые широкие морды с множеством мелких зубов по ободку круглой пасти. Прокусили!

Хэнк говорил, что рыбы в реке нет. На этой планете вообще не существует рыб. Но это не значит, что в воде никто не живет. Купаясь на вылазках с Хэнком, Тереза регулярно встречала броневичков, ползающих по дну и пробующих все на зуб. Вроде хищники, но неопасные для людей. Тереза приноровилась их собирать и варить из них супы с разной зеленью. С нынешними же тварями она столкнулась впервые, и они оказались далеко не так безобидны.

Холайе и Сантор открыли огонь. Пули уходили под воду, на ней расплывались красные пятна, но зверюг как будто не становилось меньше. Рюкзаки заскользили по сдувающейся оболочке, Тереза инстинктивно потянулась – поймать, и чужая пасть клацнула совсем рядом с рукой. Ратт саданул нападающего веслом по серой башке с глазами на макушке. Тут же высунулся другой, цапнул за рюкзак, в который вцепилась Тереза, рванул, и она, потеряв равновесие, бултыхнулась в бурлящую воду.

Здесь было мелко, где-то по грудь, но встать на ноги Терезе не дали: несколько тварей схватили ее зубами за сапоги, стараясь оторвать кусок. Еще один нацелился на горло, она всадила в него нож. Чьи-то зубы попытались вгрызться в живот, но первая попытка обломилась о ремень; Тереза заорала бы, если бы дело не происходило под водой. И не вдохнуть! Она махнула ножом не глядя, промазала…

Ее дернули за плечо, потащили куда-то. Она попыталась ударить, уже мало что соображая: воздуха катастрофически не хватало, – но голова наконец оказалась над поверхностью, и Тереза судорожно задышала. Сантор! Хороша бы она была, если бы ткнула его ножом…

– К берегу! – гаркнул он в ухо.

Она двинулась было, но чуть не упала: гадины так и висли на сапогах, больно сжимая ступни зубами – хорошо, не могли прокусить насквозь. Сантор выстрелил несколько раз, стало легче: часть отцепилась. Но не все, не стрелять же прямо по ногам. Он поволок Терезу к берегу, где уже стоял Холайе и расстреливал воду, не целясь. Ратт, отфыркиваясь и рыча, вылезал, таща гранатомет, серая четверолапая тварь висела у него на спине, не разжимая зубов; Тереза раскромсала ей башку ножом, когда он оказался рядом.

– Все вышли? – Ратт окинул взглядом мокрых товарищей в изодранной и кое-где окровавленной одежде, обернулся к реке и выстрелил дважды. Гранаты ушли под воду и взорвались, вздымая два облака водяной пыли и ошметков плоти.

Последние кусочки тварей с плеском упали обратно в воду, и все стихло, только вода бурлила на перекате. Да под ногами попискивал перепуганный коричневый иррас.

– Что это за?.. – недоговорила Тереза.

– Водяники, – ответил Сантор, перетягивая рану на предплечье. – Зараза похуже зохенов.

В виде исключения Тереза была с ним согласна. С зохенами они за эту вылазку уже четырежды встретились и почти не пострадали, а теперь… У Ратта из спины вырван кусок мяса, Сантору зубы пропороли длинную полосу на руке. У самой исцарапан живот: неглубоко, лишь кожа да верхний слой мышц, но заметно кровит. Как бы исхитриться, чтоб Хэнк не увидел?

Подождав, Холайе снова полез в реку. Выловил окончательно сдувшийся плот, прокушенный в двух местах и, удивительное дело, не поврежденный гранатами. Тереза собиралась уже посетовать, что деревянный плот прослужил бы дольше, но выяснилось, что прорехи можно отремонтировать, нужен только клей и насос. Сантору удалось спасти свой рюкзак, в котором нашлось все необходимое. В том числе пакеты первой помощи, которые он сейчас потрошил, чтобы привести Ратта хотя бы в относительный порядок.

– Хорошо, что на водяников сейчас наткнулись, – проговорила Тереза, поливая живот антисептиком. – А не в начале.

Потеряли бы рюкзаки с излучателями – пришлось бы возвращаться ни с чем. Впрочем, и сейчас ничего хорошего в ситуации нет. Съестные припасы пропали, одежда вымокла до нитки. Сапоги изжеваны, а ноги, небось, в синяках. Терезин автомат – где-то на дне реки, но залезть туда снова и нырнуть, чтобы его отыскать, ее никакие силы не заставят. И маловероятно, что он цел: все же два взрыва прогремели совсем близко.

– Костер сделать сможем? – осведомилась она. – Обсохнуть бы.

Увы, одна зажигалка утонула, вторая, что была в кармане у Холайе, вывалилась в суматохе и потерялась. Можно было бы попробовать запалить кучку сухой травы линзой от солнечного луча… если бы трава не была влажной и солнце не пряталось за облаками. Линзы имелись в бинокле, чудом не соскользнувшем с шеи Терезы, но что толку с них, когда остального нет?

– Привал? – с надеждой спросил Холайе.

Она покачала головой.

– Скоро станет прохладно, а мы мокрые – нечего рассиживаться, а то еще простудимся. Не будем терять времени.

Они обошли порог по берегу. Тереза прихрамывала, и Сантор это заметил.

– Госпожа Хэнк, вам помочь?

– Себе помогите, – огрызнулась она.

Сразу пожалела: он ведь из лучших побуждений. И, надо отметить, в этой схватке Сантор исполнил свой долг по ее защите: не вытащи он Терезу, она бы вскоре захлебнулась либо ее закусали бы. Спас-таки принцессу от драконов. Она добавила чуть мягче:

– Сантор, ну чем вы поможете-то? Не будете же нести меня на руках.

Он окинул ее взглядом, словно примеряясь, как поднять.

– Нет! – Она остановила дурацкое намерение. – Я могу идти. А вы сами едва держитесь.

И Ратт вот-вот свалится. Адреналиновый выброс прошел, и потеря крови дала о себе знать. Бородач спотыкался на каждом шагу, но упорно отказывался бросить гранатомет. Когда надули плот, он лег на него и отрубился.

Холайе со вздохом взял весло. Тереза присоединилась: Сантор грести не в состоянии. Нет худа без добра – зато быстро согрелась. Устала тоже быстро. Напади сейчас зохены, их четверка была бы легкой добычей. Но – миновало.

Спустились сумерки, а затем все заволокла ночная темнота. Ни звезд за пеленой облаков, ни диска спутника – нет его у Т2. Гребли на последнем издыхании, без смены. Уже посреди ночи стена леса расступилась, и Тереза увидела сквозь пот, заливающий глаза, прожектора базы, подсвечивающие периметр с колючей проволокой.

Хэнк не спал, несмотря на глубокую ночь. Мерил шагами пространство у КПП, нервно куря. Не так уж далеко эти зохеновы точки, группа давно должна была вернуться. И на радиовызовы не отвечают. Куда они подевались? И искать не сорвешься!

Он велел Сантору без Терезы не возвращаться. Пусть хоть все трое трупами полягут, но ее сожрать не дадут. Может ли такое быть, что… Светлые небеса, этак он до сердечного приступа дойдет, а потом и до могилы вслед за господином Ильтеном. Интересно, Тереза на всех так действует?

Не будь она его женой, он бы за нее не волновался. Она умеет правильно вести себя на местности, умеет драться, у нее уже до трех побед из десяти на первом уровне. Опасаться надо скорее за тех, кто встретится ей по дороге и попадется под горячую руку. А если что-то будет зависеть не от умения, а от удачи, на то и судьба. Так рассуждал бы верховный командир. А у мужа – не получалось.

Он выбросил догоревший окурок, достал новую сигарету, но не зажег. На КПП возникло оживление. В освещенном проеме мелькнула приметная борода Ратта, заплетенная в косы. Хэнк резко сменил траекторию.

Группа вернулась! Дико вымотанные, в лохмотьях, но все живые. И Тереза. С гранатометом и победной улыбкой на усталом лице. Хэнк так обрадовался, что все заготовленные слова вылетели из головы.

– Ты же говорила, что гранатомет – не твое оружие, – только и сказал он.

– Ратт нес, – ответила она. – Но ему совсем плохо.

Ратта усадили на скамейку, взор у бородача был затуманен. Дежурный врач что-то колол ему в вену, а Сантор придерживал, чтобы он не упал.

Тереза сложила на землю свой груз, и Хэнк наконец сграбастал ее, прижал к груди.

– Мамонт! – охнула она. – Раздавишь же, и не будет у тебя больше жены.

– З-зохен, – он убрал руки. – Извини. Я просто места себе не находил, когда вы начали задерживаться.

– Дай. – Она взяла незажженную сигарету из его руки, прислонилась спиной к стене, изобразила характерный жест пальцами.

Он поднес зажигалку, прежде чем вспомнил, что вообще-то не одобряет… Пустое, он сам ей говорил: кури, сколько хочешь. Главное, что она жива.

– Мы все сделали, Билле.

Он кивнул.

– Связь появилась днем. Шакарвис сразу отправил запрос, уже пришел ответ. Послезавтра здесь будет корабль, подкрепление и новое оружие, опытный образец. Ты… ты даже не представляешь, как я… Короче, спасибо тебе.

– Я просто сделала то, что было нужно.

– Сдается мне, это было вовсе не просто! Почему вы так запоздали? Нарвались на зохенов?

– И на зохенов тоже. В общей сложности уничтожили пятерых, один удрал. И еще нескольких видели у реки. Билле, с зохенами все нормально. В смысле, мы с ними справились без особых проблем. Нас водяники потрепали.

Хэнк присвистнул. По прошлой службе он хорошо помнил, что за твари водяники – жадные, зубастые, нападают стаей из-под неспокойной воды, так что их до последнего момента не видно. При этом, в отличие от зохенов – коренные обитатели Т2. Хорошо, что без мозгов, а то сладу бы с ними не было.

– Утопили все пайки, – пожаловалась Тереза, – инструменты, одеяла, рацию… Один автомат тоже. Плот прокусили, но удалось склеить. Ратта знатно погрызли, и Сантор… Не смотри, что он бодрится, у него левая рука повреждена.

– А ты? – Хэнк снова испугался за нее, хотя чего теперь переживать: вот она, стоит рядом, расслабленно выпуская облачко дыма. – Ты цела?

Она поморщилась.

– В общем, да. Поцарапалась маленько. Больше изгваздалась. – Она выдала слабую улыбку. – Было бы замечательно, если бы кто-нибудь отнес меня в ванну. А потом – в кроватку. Есть у тебя подходящие кадры для выполнения этого несложного задания?

– Нет! – Он забрал у нее сигарету и подхватил ее на руки. – Кому я могу такое доверить? Все приходится делать самому.