Последняя фантазия. Эндшпиль

Глава 8

Солнце едва поднялось из-за горизонта, только-только проорали петухи, а роса на траве не успела даже просохнуть, когда в дом старосты влетел запыхавшийся мальчишка.

— Идут, — заявил он с порога, даже не отдышавшись. Уточнять кто идет и зачем не пришлось — визитеров ждали со дня на день.

Не очень старый, но уже седой мужик поднялся с лавки, подхватил под мышку толстую книгу с записями, свистнул помощника и все трое направились в ангар, где уже дожидались своего часа телеги с податью. Налог деревня платила продукцией — занимались земледелием, а потому на телегах лежали мешки с зерном. Прибрежные деревни, расположенные на берегу моря, насколько знал староста, платят рыбой, икрой, жемчугом, или даже просто серебром — рыба не относилась к товарам, продавать которые кому-либо, кроме как имперской казне, запрещено. Если прибрежники понимали, что им выгоднее сбыть рыбу за серебро и выплатить налог звонкой монетой, а не заниматься сложным хранением скоропортящегося продукта, — они могли так и поступить.

То же самое относилось и деревням основным занятием которых было животноводство. Они подати могли платить как продуктом — мясом, молоком, шерстью, сыром, или даже просто головами скота — так и монетой.

Староста пересчитал мешки с зерном и тяжко вздохнул. Зерно товар стра-те-ги-че-ский — вспомнил он слово — продавать его имеет права только корона, ну и покупать соответственно. Поэтому хочешь — не хочешь, а сбывать урожай придется графу, по той цене какую он назначит, да и подати тоже зерном…

Убедившись, что все правильно посчитано, староста со «свитой» из самых уважаемых мужиков направился к трактиру, на окраине дороги. Чаще всего именно там они и встречались с людьми графа, прибывшими за податью. Староста даже знал капитана гвардии и счетовода, которые обычно, по этим землям ездят. После того как все дела будут улажены и староста получит в учетную книгу печать от счетовода, можно было бы дорогих гостей и пивком угостить, пусть оно у Фрола, в его хрючевальне, кислое, но зато холодное всегда, из подпола…

Размышляя о кислом пиве местного трактирщика, староста с мужиками добрели до окраины поселка и удивленно замерли — парочка, самых впечатлительных мужиков, даже с разинутыми ртами.

— Ты смотри как идут!

Посмотреть и впрямь было на что. Вдалеке виднелся отряд пеших гвардейцев, за которыми неторопливым шагом шли запряженные в тяжелые телеги лошади. Все как всегда, вот только вместо запыленных, уныло бредущих вояк, которых можно было бы принять за бандитов с большой дороги если бы не графские гербы, в сторону деревни шел чеканя шаг как на параде, идеальный, как с картинки, взвод, блестящий новенькими доспехами.

— Все равны, как на подбор… — послышался удивленный бубнеж за спиной старосты.

— И в ногу идут, смотри как шаг чеканят, отседова видать. Ать-два, ать-два… Хоть бы один запнулся! Ты гля, как на параде. Может сам граф с ними едет?

— А доспехи-то! Блестят как!

— Хе-хе, встали на подходе к селу где-то да начистили каждую бляшку чтоль?

— Может личная графская стража?

— С чего это к нам такие люди пожаловали?

— Сейчас подойдут и узнаем, — оборвал болтовню староста.

Странный отряд встал в отдалении, а к селу выдвинулись несколько всадников, каждый из которых вел за собой по паре пустых лошадей. Староста шагнул навстречу спешившемуся гвардейцу, кивнул, изобразив поклон.

— У вас все готово? — сразу перешел к делу гвардеец, — надеюсь мне не придется ждать пока вы соберете все? Время дорого.

— Как можно, ваша милость? Все готово. Только запрячь.

— Хорошо. Скажите вашим людям пусть забирают лошадей…

Пока «уважаемые мужики» взяв пустых лошадей под уздцы уводили их к ангару, в котором стояли телеги с податью, староста попытался заговорить с предводителем гвардейцев,уж слишком странно выглядело все в этот раз.

— Ваша милость, а что случилось с капитаном Велларом? Обычно он в наши края приезжает.

— Он завтра приедет, — буркнул гвардеец. — я бы сам все забрал, но видишь же, лошадей не хватит просто.

— В смысле все? — удивился староста почуяв что-то неладное.

— А, ты не в курсе еще. Ну так знай, с этого года налог повышается, ровно вдвое. Завтра Веллар доедет, заберет остаток, я сам видишь, никак не могу.

— Как вдвое? — староста даже покачнулся и ухватился за сердце, — ваша милость, а что же нам останется?

— Ну что-то да останется, — отмахнулся гвардеец. — затяните пояса потуже, там уже в лесу плоды пойдут скоро, всякие корешки в полях, рыба в озере опять же. Скотина. Как-нибудь прокормитесь.

— Ваша милость, как можно? — не отступал староста. — Это же почти все. Мы землей живем, у нас ни промысла ни скотины толком, так по пустякам, курей держим, поросят маленько…

— Поросята это хорошо. Вас теперь помимо зернового еще и мясным налогом обложат, империи нужно мясо. Сколько уж голов с вашего села, я не знаю, тут уж Веллар тебе все расскажет.

— Как же так? Еще и скот?

— Ах да, про скот. Забыл сказать — собери завтра юношей из тех, кто не женат еще, часть в ополчение заберут. Война как никак.

— Да какие из них ополченцы? Так, смазка для клинка…

— Заткнись! — внезапно рявкнул гвардеец так, что староста аж подпрыгнул на месте, — война идет, бойцы кровь свою за тебя, ублюдка проливают, родину защищают, а тебе для них хлеба жалко? Подмогу им посылать не хочешь? А может ты шпион? Может врагу пособляешь? Может тебя повесить на воротах, от греха подальше?

— Да как можно, ваша милость, — бухнулся на колени староста, — ничего не жаль коли от нас что-то надо, но как же нам весь год жить?

— То-то же. Проживете как-нибудь… Где там твои лентяи шляются? Давай живее.

Лошади запряженные в телеги с мешками зерна, показались из-за амбара именно в этот момент, и капитан, уже занесший плетку дабы стегануть старосту, намереваясь наверное, таким образом как-то ускорить мужиков что ушли с лошадьми, руку опустил.

— То-то же, — снова заявил он, словно что-то доказав, кивнул своим бойцам и те живо подхватили под уздцы коней.

— Ваша милость, а печать?

— Печать? Печать… Веллар завтра прибудет, остаток налога заберет, он и печать в книгу поставит.

Развернув коня капитан, а вслед за ним и его гвардейцы, поскакали к стоящему чуть в отдалении отряду. Бойцы, завидев капитана, в ногу, все как один, развернулись будто на параде, и так же нога в ногу затопали от деревни сверкая на солнце полированными бляшками новеньких доспехов. Капитан быстро обогнал пехоту и вместе с конным отрядом умчался вперед, авангардом, а вереница лошадей, запряженная в телеги, понуро побрела следом, как обоз при армии.

Староста обернулся, к ничего не понимающим мужикам, и махнул рукой позвав «уважаемых» за собой, на ходу обдумывая, что же дальше делать. Сам процесс выплаты подати и получаса не занял, все было заранее готово, но за эти полчаса все вдруг перевернулось с ног на голову.

Обошли трактир, по какой-то внутренней, селянской привычке все как один вытянули шеи, пытаясь разглядеть хоть что-то в телегах за забором — неизвестные путники, остановившиеся в трактире, пока из своих комнат носу не казали, видать отсыпаются после дальней дороги. Чего такого они в своих телегах везут — никто не знал. Мальчишка — сын трактирщика попытался было нос под дерюгу сунуть, да его заметили, за ухо отодрали, а трактирщику чуть по зубам не насовали.

Путники суровые были, под дорожными плащами читались и мечи и доспехи, связываться с ними — себе дороже, так что никто больше к ним с расспросами не лез, и к возам не подходил. За жратву платят, за комнаты платят. А чего еще надо? Какая разница что они там везут коли зла никому не чинят? Важнее было понять что дальше делать.

Урожай традиционно делили на четыре части. Четвертину оставляли на посев, четвертину забирал себе в качестве налога лорд, две четверти оставались в селе, из которых одну четверть все равно частично продавали лорду, но уже за монету, на которую покупали соль, ткани, да и все остальное, что требовалось деревне. Последняя четвертина уходила на пропитание.

С прошлого урожая, больше половины «своей» четвертины уже потрачено. Четвертина посажена, только что лорд свою четвертину забрал, а завтра заберет последнюю. До следующего урожая останутся совсем крохи. Этого не хватит чтобы прокормиться.

— Первый год протянем на скотине, — думал вслух староста, — хорошо бы до урожая следующего дотянуть. Там уж видно будет.

— Ну не может же граф не понимать, что мы так перемрем тут все? Если нас не станет кто на полях работать будет? Еще и ребят заберут… Что думаете мужики, совсем все плохо дела на фронте у нас?

Обсуждение грядущего, невеселого будущего, не закончилось даже под вечер. Каждый из уважаемых мужиков, по секрету рассказал своей бабе, а уж те, по секрету растрезвонили по всей деревне. Вечером, переместив обсуждение в кабак, староста принял решение, и поспешил его озвучить, вполголоса правда.

— Ну значит так, я своих отправлю в Грушино, родня у меня там, если кто своих тоже сможет куда-то отослать, это наверное поможет. И ртов поменьше и пацанву уберем подальше от графских. Нечего им помирать на чужбине…

— Простите что подслушал, — послышался голос от соседнего стола и молодой парень, поднявшись, приблизился к столу за котором заседал староста с мужиками. Тот, не сразу понял кто перед ним, но потом, приглядевшись, сообразил что это, по видимому, один из путников что остановились в трактире.

— Присяду? — не столько спросил, сколько просто уведомил незнакомец, и, отодвинув один из пустующих стульев, уселся на него.

— Ну присядь, коль есть что сказать, — кивнул староста. — Чего хотел?

— А ты, мил человек, думаешь что до Лихачевки или как там ее, имперские не дотянутся? Думаешь, вас одних повышенным налогом обложили и пацанов забрать хотят?

— А ты что же думаешь, их тоже?

— Конечно. С чего вам одним такая честь? Империя дотянется до всех. Вы все умрете. Те что останутся тут — с голоду сдохнут, ну а те кого заберут — останутся в Альдийских полях. Ваш старик ввязался в авантюру6 которая ему не по силам, а ответ вам держать.

— И что же ты предлагаешь? — насупился староста.

— А почему я должен что-то вам предлагать? — наигранно удивился парень.

— Не просто же так ты подсел.

— Пока отпор не дадите, никто с вами считаться не будет.

— Дашь тут отпор, — хмыкнул крестьянин. — Против солдат-то, да еще и при магах. Мы с сызмальства сеять да копать учились, а не мечами махать.

— А если я скажу, что знаю как вам одолеть и солдат и магов?

— Когда такое было, чтобы простой люд мага одолел?

— Не «когда», старик, а «где».

— Ты из бездарных? — полувосхитился, полуужаснулся староста.

— Наша страна называется не так, — парень улыбнулся.

— У нас ее название запрещено.

— Боятся. Хотят, чтобы вы ничего про нас не знали. Мы своих магов перебили, боятся что и вы, посмотрев на нас, тоже захотите.

— Зачем же магов-то…

— Править должны люди.

— Почему? — удивился деревенский, — маги сильнее, умнее, живут дольше, знают больше.

— Потому и не должны они править. Живут слишком долго. Если портянку долго не менять, она завоняется и запаршивеет, так же и с властью. Правителей надо менять почаще, как портянки.

— Смуту плодить.

— Зачем же сразу смуту? Я про дворцовые перевороты не говорю. Пускай правитель свое отсидит. Вот смотри, ваш император — идиот. Не скрою — идиотов и у нас хватает, может даже и вашего поболее, но нам нашего терпеть — в худшем случае лет двадцать. Ему уже за пятьдесят а люди сам знаешь, долго не живут. А вот ваши правители, маги, до двухсот лет могут дожить. Вашего старика вам терпеть еще может сотню лет придется. Чем дольше плохой правитель у власти — тем больше бед он наделает. Мы это поняли давно, и от своих магов избавились.

— Предлагаешь мятеж учинить? В отдельно взятом селе? — ухмыльнулся в бороду староста, — Да нас всех перебьют и всего делов.

— Просто показать, что с вами стоит считаться. Иначе так и так всех убьют, просто не сразу. Кого-то голодом заморят, кого-то в Альду пошлют. Чем дольше продлится война, тем хуже будет. Ваш император отступить уже не может, уперся рогом, боится честь уронить, ему плевать сколько вас поляжет ради спасения его лица. А вот вам думаю, глубоко плевать на Альду. Вы и королевства такого не знали небось.

— Мне не плевать на то, что нам есть нечего скоро будет, — насупился мужик. — Это меня заботит, а не военные игры императора.

— Вас в них так или иначе играть заставят, если вы не заставите вашего лорда с собой считаться.

— Да как же мы это сделаем? — воскликнул один из уважаемых мужиков, все уже были малость в подпитии, а он выпил много больше остальных, потому его не особо смущали слова путника.

— Я научу.

Парень встал из-за стола и поманил старосту за собой. Тот поднялся, а вслед за ним поднялись и остальные мужики.

— Давайте отойдем, не будем людей беспокоить, — объяснил парень, и, покинув кабак, неторопливо зашагал за пределы деревни, в сторону леса. Деревенские пристроились позади, и в молчании, под удивленные взгляды других забулдыг, вся компания покинула кабак, и так же молча добрела до леса. Парень обернулся, убедился что отошли достаточно, и потянул из-за пояса непонятную штуковину. Уверенным движением направил ее в сторону толстого дерева.

— Вы там это, не обоссытесь только.

Грохнуло. Вспышка света на мгновение ослепила, разогнав вечерние сумерки, гром ударил по ушам, разлетелись в стороны щепки, а в древесном стволе образовалась дыра размером с кулак.

— Это наши инженеры изобрели, — парень повернулся к перепуганным деревенским мужикам. — Ни капли магии, стреляет помощнее арбалета с плечами из стали, и пользоваться может любой.

— Чертовщина, — дрожащим голосом пробормотал староста, — как есть чертовщина.

— Не боись. Ну-ка, — парень извлек из-за пояса еще одну такую же штуковину и вложил ее в руку старосте деревни, — направь на дерево и вот сюда пальцем дави. Только держи покрече, вырывается. И аккуратнее, не убей никого, на других не направляй.

— Что, прям давить и все?

— Да.

— И так же бахнет?

— Выстрелит. Да.

— Боязно что-то мне.

— Дай сюда, — вперед вышел один из мужиков что помоложе, тот самый, что выпил больше всех и теперь стоял покачиваясь от хмеля. — Мне не страшно. Куда давить?

Грохнуло еще раз. Мужики вздрогнули, хмельной стрелок едва не упустив неизвестное оружие, смотрел расширенными не то от ужаса, не то от восторга глазами на здоровенную выбоину в стволе дерева, пьяно подхихикивая, остальные же, мрачно прикидывали что же будет с человеческим пузом, коли твердое дерево так рвет. Уберегут ли доспехи от такого?

— Доспехи пробивает как бумагу, — словно прочитав мысли сообщил пришлый. — даже магические щиты не все держат. Если внезапно напасть, никто и мыслью шевельнуть не успеет. Один выстрел — один труп.

Нетрезвый стрелок навел оружие на соседнее дерево, снова нажал на железный штырь, который указал пришлый, но грохота не последовало, громобойка лишь сухо щелкнула.

— Одноразовая, — пояснил парень. — Надо переснарядить после каждого выстрела.

— Ты стало быть, можешь таких добыть?

— Верно.

— Сколько же такая штука может стоить? Боюсь мы позволить себе не сможем.

— Уверен, община ваша что-то да накопила за годы. А я вам скидку сделаю хорошую.

— С чего вдруг такая доброта?

— Мы стремимся распространить наши идеалы по континенту, а потом и по миру, — не совсем понятно изъяснился пришлый. — Готовы инвестировать в свои интересы… Короче, если захочешь дать отпор графским, готов выдать вам оружие считай бесплатно, отплатите за каждый ствол головой графского солдата.

— А может нам лучше тебя сдать? — хохотнул подвыпивший стрелок, — я кажись вкумекал, что у вас на возах под дерюгой. Глядишь граф за пойманного шпиона и целый воз иноземного оружия нам и подати простит, да и пацанов наших не тронет.

— Можете конечно попробовать, — улыбнулся пришлый, — но ты же должен понимать, что если с этим оружием, толпа вас, тупых деревенщин, сможет перебить полк графской гвардии. То отряд профессионалов, который много лет управляется с такими штуками, сможет выкосить всю вашу деревню. Эти пистолеты — самое слабое из того что есть у нас. Все мои люди вооружены, рыпнетесь на нас — и вам не придется дожидаться графских, мы вас всех тут и положим.

— А силенок-то хватит?

— Да уж хватит.

Все почему-то поверили, и моментально уяснили для себя что проверять сие на практике не станут. Молодой парень держался уверенно, отчего остальным сделалось как-то неуютно. Мужики поверили что если этот пришлый захочет, они все в этом лесу и останутся.

— Ну, что скажете, селюки? Готовы за себя постоять?

— Мы все помрем.

— Безусловно, — усмехнулся парень. — Все умрем не сегодня так завтра, а не завтра так через десять лет. Но сейчас у вас появился шанс не безропотно сдохнуть как свинья на бойне, а огрызнуться напоследок, да так, что может быть еще и подольше проживете чем могли бы.

— Ну пусть даже убьем мы завтра тех, кто за податями приедет, а потом что? Граф соберет солдат да еще больше пришлет.

— Значит вы еще больше убьете. И скажете что будете повторять процедуру до тех пор, пока граф не вернет прежнюю норму податей, да не пообещает не трогать молодняк ваш. Император затребовал войска для войны в Альде. У вашего графа просто нет больших сил, чтобы гробить их тут. А с этим, — парень подбросил на ладони оружие, — вас только отрядом спесивых задавить можно будет.

— Сладко стелешь, — покачал головой староста. — Да чую, жестко спать.