Последний Хранитель

33

Крис Тангер

– Устал парень. – Я повернулся к Мерантосу.

Тот согласно кивнул, посмотрел на рыжеволосого, который упал после работы там, где стоял, и сразу заснул. Потом Мерантос медленно, очень медленно повернул голову к Дороге, и я услышал, как скрипит его шея.

Этот тоже устал, может быть, больше всех нас, но он и работал больше всех. Не представляю, как бы мы справились без него. К некоторым глыбам я и подступиться боялся, а он... Иногда мне казалось, что его мускулы вот-вот прорвут кожу – или шкуру? – не знаю, как точно назвать то, чем покрыто тело этого мужика. Я видел много волосатых парней, но растительность на теле Мерантоса превосходила все разумные пределы. Она вполне заменяет одежду. Неудивительно, что он обходится только ремнями. Вообще этот народ отличается повышенной волосатостью. Или я в компашку такую попал? Нудисты-волосатики, из всей одежды только ремни и сандалии. Даже у женщины. У нее, конечно, не такие заросли, как у Мерантоса, но короткий пушок имеется. Хотя он совсем не портит ее. Наоборот, так и тянет убедиться, правда ли он такой мягкий, каким кажется. Сомневаюсь, что кто-то из моих соотечественниц нашел бы это красивым. Они столько сил и средств тратят, чтобы избавиться от лишнего волоска на теле. «Волосатая девушка – фу, какое уродство!» Пожалуй, вытащить такую из дома можно только под угрозой оружия. А когда я увидел грудь этой нудистки, пушок вокруг соска – то не сразу поверил, что она не плод моей извращенной фантазии. Мне снились экзотические женщины, когда я был подростком, но оказалось, что у меня не настолько богатое воображение. Жизнь любит разнообразие, и не только в моем мире.

«Твой мир еще более странный, чем мой».

Иногда я забываю о Хранителе, и появление невидимого собеседника оказывается для меня не самым приятным сюрпризом.

«Доброй ночи, Хранитель! – Я постарался вложить в свою мысль всю “радость” от общения с ним. – Или уже доброе утро? Ты очень вовремя. Я тут раздумываю, как бы открыть одну хитрую дверцу...»

«Неужели? И какая “дверца” тебя интересует: та, что в земле, или та, что между ног т'ангайи? – Его вопрос, как зеркало, отразил мой же собственный сарказм. – Мечтать, конечно, не вредно, но, Крис, выбери другое время и место. Да и объект мечтаний постарайся заменить, если надумаешь реализовать свои фантазии. Самки этого народа не самые нежные и безопасные партнерши. В момент страсти они легко меняют человеческую форму на звериную, и наоборот. С таким же успехом ты мог бы домогаться львицы или тигрицы из своего мира. И с теми же последствиями».

«А если домогаться будут меня?»

Спросил я это в шутку, но ответ Хранителя отдавал тревожным холодком:

«Тогда, как говорят в твоем мире, расслабься и получай удовольствие. Может, и живым останешься. И не вздумай отказаться!»

«Спасибо за совет, – мысленно процедил я сквозь зубы. – С ума сойти, как ты заботишься о моей безопасности!»

«Приходится, – думаю, будь у Хранителя свое тело, он бы пожал плечами. – Если ты повредишь это тело, мне срочно придется искать замену. А рядом нет ничего достойного внимания. Довольствоваться же отбросами мне не хочется».

«Скажите, пожалуйста, какие мы переборчивые! Значит, тело этого черного для тебя отбросы? Рыжего парнишку не предлагаю – не тот калибр. А вот заиметь такое тело, как у Мерантоса, мечтает половина мужиков моего мира. Думаю, и многие женщины не отказались бы получить его во временное пользование».

«У них дурной вкус, – уверенно заявил Хранитель. – Но это уже их проблемы. Я же предпочитаю что-то менее громоздкое и волосатое. А еще это тело должно быть лучше твоего. В крайнем случае, не хуже».

«Иначе на обмен ты не согласен?»

«Ни в коем случае! Мне и здесь неплохо. Есть время подумать... Правда, приходится иногда слушать твои бредовые мысли. К счастью, это бывает не часто».

«Ты имеешь в виду бред? Конечно, я иногда увлекаюсь...»

«Я имел в виду мысли, – уточнил Хранитель с изрядной долей злорадства. – Они весьма редкие гости в твоей голове. В другое время там бродят инстинкты или гуляет ветер. Даже не знаю, что лучше...»

«Спасибо на добром слове. Ты умеешь сказать приятное собеседнику. А знаешь, ты ведь меняешься. И не в лучшую сторону».

«На меня плохо влияет общение с тобой».

«Кто бы говорил! – Мое возмущение было почти искренним. – Это ты плохо влияешь на меня! Стою я тут, выслушиваю какие-то гадости, а мне ведь делом надо заниматься».

«Вот-вот. Давно пора. Пока тебе не поджарили что-нибудь».

«Кстати, кто-то обещался показать мне третье солнце», – припомнились мне слова Хранителя.

«Вот и посмотришь на него из убежища. Это и приятнее, и для здоровья не так вредно».

«Ну и как я попаду в это убежище? Поднять плиту вряд ли...»

«А поднимать не надо. Здесь такой же замок, как у колодцев. Тот же принцип...»

«Не надо принцип! Скажи только, на что нажимать...» – повторил я слова сержанта.

«...и с какой стороны стоять», – усмехнулся Хранитель.

Похоже, моя память для него давно уже не тайна за семью печатями.

Уточнение «где стоять» оказалось не пустыми словами.

Плита раскололась посредине, и обе части беззвучно поднялись и раскрылись, как страницы толстенного фолианта, вмяв в песок попавшие под них камни. Не хотел бы я оказаться под одной из таких «страничек».

Вход в убежище располагался у подножия невысокого холма. Сама плита – или ее лучше назвать воротами? – установлена так, чтобы удачно вписываться в холм, не нарушая его очертаний, и чтобы песок не мог полностью засыпать ее. Если бы не камни, он и удержаться на плите не смог бы – ночи в пустыне ветреные.

Убежище напоминало бункер, способный выдержать бомбовый удар, а толщина плиты выдержала бы и прямое попадание. Широкие удобные ступени вели вниз, слева вместо ступеней была наклонная дорожка, по которой мог бы спуститься грузовик.

«Или караван с вьючными животными и повозками. – Мысленный голос мог принадлежать усталому и разочарованному в жизни старику. – Похоже, этим убежищем не пользовались уже пару эроллов. И Дорогой тоже. Все приходит в запустение. Видеть, как рушится мир...»

Что я мог сказать в ответ? Когда наш дом сровняли с землей, чтобы построить автостоянку, мне тоже было горько. Тогда дом был для меня целым миром, а гибель всего мира для семилетнего мальчишки – не слабое событие. Все равно что смерть жены и сына для тридцатилетнего мужчины. Совсем не то, о чем бы я хотел часто вспоминать или пережить еще раз.

«Тогда ты понимаешь, – прошелестел голос Хранителя. – Это не то же самое, но немного похоже».

«Сколько тебе лет?» – зачем-то спросил я.

Мне вдруг показалось, что со мной разговаривает невероятно древнее существо.

«Я давно пришел в этот мир. Помню почти сотню эроллов. Но это совсем немного для моей расы».

«Больше двух тысяч лет! – быстро прикинул я. – И это немного?!»

«Немного», – повторил Хранитель.

«Сколько же вы живете?»

«Раз в пять-шесть больше, чем я прожил. Если не погибаем раньше».

«С ума сойти!»

У меня в голове плохо укладывались такие цифры. Они лучше смотрятся на чеке, чем в графе «возраст».

«Не надо, Крис. Делить тело с сумасшедшим очень утомительно».

«А ты уже пробовал?»

«Принцип перемещения в другое тело достаточно прост. Обычно это тело уже оставалось без хозяина, но пару раз случались небольшие просчеты».

«Как со мной?» – мне потребовалось уточнение.

«Да. Только у прежних моих соседей психика оказалась послабее».

«Так ты и правда делил тело с настоящим психом?!» – Я с трудом верил тому, что узнал.

«Да. Но тогда я в любое время мог вернуться в свое тело».

«А вы здорово развлекались, ребята! И куда, интересно, смотрели защитники домашних животных или общество помощи развивающимся народам?»

«О чем ты говоришь?»

Меня позабавило изумление Хранителя.

«Так, ни о чем. Не обращай внимания. Кажется, я потихоньку схожу с ума».

«Тебе лучше спуститься в убежище».

«И закрыть за собой дверь», – вдруг засмеялся я.

Почему-то совет Хранителя так развеселил меня, что захотелось упасть на песок и колотить по нему руками.

«Не надо закрывать. Она сама закроется в нужный момент».

«Сработает автоматика?!»

Меня переполняло безудержное веселье, и хотелось, чтобы всем остальным тоже было весело.

«Да. Что-то в этом роде. Крис, тебе действительно пора спускаться. Излучение уже начало действовать на тебя. Твоя странная радость... и усталость твоих спутников...»

«Пожалуй, ты прав: надо убираться. Здесь становится все жарче. Только наш раненый что-то запаздывает...»

«Ему лучше поторопиться!»

«Да знаю, знаю! – Веселье исчезло, словно его и не было. Во мне стала просыпаться злость. – Вон он, плетется наш хромоногий. Осталось не так уж и много...»

«С такими темпами... Карающая доберется до него скорее, чем он до вас».

«Твою мать!.. А ты уверен?..»

«Да».

Ответ меня совсем не устраивал.

«Да Мерантос мной дверь заклинит, если его драгоценный сыночек не успеет... О, идея! Как заклинить эту дверь?»

«Что?!»

Похоже, за две тысячи лет Хранитель так и не разучился удивляться.

«Что надо сделать, чтобы эта чертова дверь не закрылась?!»

«Ты действительно...»

«Да!» – Я мысленно уже орал от нетерпения.

«Нижняя дверь. Если не дать ей закрыться, то и верхняя не закроется».

«И какой идиот придумал такую конструкцию?»

«Так надо, чтобы можно было выйти после ухода Карающей».

«А как же автоматика или что там у вас?»

«Это не всегда срабатывает», – сообщил Хранитель.

«Здорово! Как меня это радует! Ладно, беру «идиота» обратно».

«Зачем тебе это надо?»

«Что? Брать “идиота”?..» – прикинулся я непонимающим.

«Рисковать нашим телом. Этот приступ благородства...»

Похоже, мой невидимый собеседник был в курсе многих моих мыслей, даже тех, что находятся в стадии обдумывания. Где вы, добрые старые законы о свободе слова и вероисповедания? К вам надо бы добавить еще один – о свободе мысли.

«Ты же знаешь, что это никакое не благородство, просто я обещал Мерантосу...»

«Некоторые обещания лучше не давать. Или брать обратно, если их невозможно выполнить».

Эти заумствования окончательно разозлили меня.

«Это обещание выполнить можно. И хватит философствовать!..»

Хранитель ничего не ответил, понял, что спорить бесполезно. Ну еще бы, если мои мысли всегда открыты для него. Очень удобно: не надо тратить силы и время на лишние споры, просто заглянул в чужую черепушку и знаешь, что там творится.

«Хорошо быть телепатом, а? Хранитель, я к тебе обращаюсь! Не скучно так жить? Небось чувствуешь себя самым умным...»

«Кристофер Тангер, тебе пора войти в убежище, пока у тебя еще есть мозги. И позаботься о своих попутчиках – им нужна помощь».

Ровный и бесстрастный тон мысленного голоса подействовал на меня лучше любых уговоров. Как холодный душ на разгоряченную голову. От неожиданной истерики не осталось и следа.

«Да, мамочка. Слушаюсь, мамочка. Сейчас сделаю, мамочка», – веселился я, поднимая спящего парнишку. Тот даже не проснулся, только пробормотал что-то и затих, уткнувшись носом мне в шею.

Мерантос медленно втянул воздух сквозь зубы. Я оглянулся. Он был явно чем-то озабочен, я бы даже сказал, испуган, но не представляю, чем можно напугать этого огромного мужика. Он же спокойный, как дверь – в нее стучишь, а она молчит. Мужик понял мой взгляд и пророкотал:

– Спящий воин опаснее неспящего: он может проснуться и... испугаться.

Мне прозрачно намекнули, что я веду себя неосторожно. И Мерантос совершенно прав: спросонья испуганный человек может сотворить такое, о чем потом будет жалеть и он сам, и тот идиот, что его разбудил. А кто знает, на что способен оборотень, если его напугать. Ну и пусть парнишка ниже меня на две головы, и пускай в нем меньше пятидесяти килограммов – человеку неведомы пределы своих возможностей, а чужих тем более. Так что спи спокойно, рыжий, не обижай глупого Криса, и пусть тебе снится что-нибудь хорошее, а кошмаров нам и в жизни хватит.

Ступени, по которым прошла, наверное, не одна тысяча ног, слегка стертые от многолетнего использования привели нас в большое подземное помещение. Стоило наступить на пол, как плиты тут же слабо засветились. Света хватало, чтобы не натыкаться друг на друга, но вот рассмотреть все подробнее... Кажется, до ближайшей стены около сотни метров.

«Это сколько же человек можно сюда спрятать?» – подумалось мне, пока я осторожно устраивал Симорли на полу. Он так и не проснулся, только свернулся калачиком и тихонько засопел под моей драной курткой.

– Много. Очень много, – ответил Мерантос.

Его голос гулко раскатился по пустому помещению. Эхо стало повторять ответ, каждый раз слегка изменяя голос Мерантоса.

Вздрогнув, я так быстро обернулся, что захрустели позвонки. Мерантос стоял у меня за спиной, а я и не слышал, как он подошел. При такой комплекции и так тихо ходит! А может, он еще и телепат, для полного счастья? Или это я стал думать вслух?..

Вот и остальные: женщина со своей ручной пантерой (кто-то говорил, что это самец) и явно озабоченный парень, что едва не облизывается, глядя на единственную женщину среди нас. И ладно бы хоть намек на взаимность был с ее стороны, наоборот, но засранец никак не уймется. И бывают же такие – если им хочется, то плевать на последствия. Похоже, у нас намечаются серьезные проблемы.

А вот и еще одна зверушка – местные называют ее Ипша и очень нервничают в ее присутствии. А чего тут нервничать? Ну собака, ну, большая, ну, выглядит опасной, но я столько больших и опасных собак повидал... Правда, за прогулку с такой по улице и оштрафовать могут, а в некоторых городах могут и пристрелить. Для начала собаку, а там... ну, как поведет себя хозяин. Но это же все в моем мире, а здесь почему так реагируют на большую псину? Укусит? Кого, Мерантоса? Он же ее одной левой удавить может, а все равно опасается. Наверное, это какая-то местная традиция, как у египтян с их жуками-скарабеями.

Ипша осторожно спустилась по ступеням и легла в сторонке. Лежит, никого не трогает, только глазами поблескивает, да плита под ней светится. Мне намекали, что Ипши тоже оборотни и могут стать похожими на людей, если захотят, конечно. Но говорить – это одно, а поверить сказанному – совсем другое. Алекс часто повторял: я знаю, что Земля круглая, но поверю в это, когда увижу. Вроде бы в шутку говорил, но... Вот и я поверю в оборотней, когда вместо зверя увижу человека, да и то если изменение произойдет в моем присутствии. В детстве я несколько раз бывал в цирке и еще с тех пор отношусь ко всем чудесам с большим недоверием: все они в итоге оказывались ловкостью рук и отвлечением внимания.

«Ну хватит отвлекаться! – пришлось напомнить самому себе. – Пора идти за Игратосом. Без меня он еще долго будет добираться».

– Надо идти за Игратосом. – Мерантос словно заглянул в мои мысли. – Я пойду...

– Нет! Пойду я. А ты останешься.

Эхо тут же подхватило наши голоса и начало играть с ними.

Мерантос не спорил, только молча посмотрел на меня. Вот за что мне нравится этот мужик: не задает лишних вопросов, спокойно дожидается приказа и почти без возражений выполняет его. Побольше бы таких мужиков, и жизнь стала бы намного проще и... скучнее.

«Ничего, Крис, – утешил я себя. – Сейчас ты займешься горячим дельцем и сразу забудешь про скуку».

Насчет «горячего дела» я не ошибся: ветер обжигал почти до костей, а каждый вдох казался глотком кипятка который тут же хотелось выплюнуть. Всего несколько минут прошло в прохладе убежища, а погода на поверхности сделалась едва переносимой. Если там был не филиал ада, то что-то очень близкое к нему. Хотя некоторые умники утверждают, что в аду невыносимо холодно. Не знаю, кто прав, там я не был и сравнить не могу. Одна только пробежка с живым, но почти неподвижным грузом – или лучше сказать неподъемным? – стала тем еще развлечением. Если выживу, то буду вспоминать ее как самый страшный кошмар наяву; а если умру, то... куда там попадают из ада?

Как-то Алекс сказал, что ниже пола не упадешь. Вот и мы с Игратосом на полу, и даже не стоим, а давно уже лежим, обнявшись, как пьяные или сильно влюбленные, и нет сил пошевелиться.

Когда Игратос в очередной раз пытался упасть, а я в очередной – десятый или сотый? – раз вздергивал его на ноги, то думал не о времени, что обжигало нам спину, не о сердце, что давно уже колотилось в горле, не о черных кругах, что плавали перед глазами... К чему думать о такой ерунде? Главная и единственная мысль была удержаться на ногах и не дать упасть попутчику. Подняться мы бы не смогли. Парень выше на голову и минимум килограммов на восемьдесят тяжелее; нести я его не смогу, а тащить слишком долго. Пришлось подставить плечо, исполнять роль костыля. Жаль, что я не додумался оставить парню копье, может, с ним он прошел бы больше и быстрее... Но к чему теперь себя ругать? Остается терпеть «дружеские» объятия и шевелить ногами.

Сил давно уже не было, осталось только злое упрямство, на нем я и держался. Когда песок вдруг закончился, а каменная поверхность стала приближаться к лицу, удивиться или обрадоваться я уже не мог. Единственное чувство, какое еще осталось во мне, – усталость, огромная и неподъемная, как входная плита убежища.

Я и не пытался удержаться на ногах. Это было выше моих сил. Удержать Игратоса? Я не смог бы, даже если бы очень захотел, а я тогда уже ничего не хотел. Совсем НИЧЕГО. Остатком сознания успел отметить, что мы падаем на дорожку для повозок, и еще удивился нашему везению. Вряд ли мы осилили бы спуск по ступеням. Мне повезло вдвойне – Игратос оказался подо мной и от удара потерял сознание, а я доехал до второй двери со всеми удобствами. То, что мне повезло втройне, я понял уже потом. На полной скорости мы врезались в Мерантоса. А попали бы чуть правее – и врезались бы в дверь, уже почти закрытую. Игратос в лучшем случае получил бы сотрясение мозга, а я... вряд ли отделался бы только испугом. А так мы сбили Мерантоса с ног и все трое ввалились в убежище. Я еще услышал, как задвигается нижняя дверь, а потом...

Потом я узнал, что Карающая едва не достала нас. Мы опережали ее буквально на шаг, на пару мгновений. Но этого я не помню, мне тогда не хотелось любоваться восходом. Игратос тоже шел в полубреду. А Мерантос... этот мужик вообще герой – о нем разговор особый.

Перед уходом я попросил его подержать нижнюю дверь открытой. Совсем недолго, всего лишь до нашего возвращения. Еще и пошутить вздумал: «Представь, что небо падает на землю, а ты единственный, кто может удержать его!» И Мерантос держал. ДЕРЖАЛ. Ему пришлось поработать заместителем Атланта, но вряд ли здесь знают о нем.

Потом я смотрел на эту дверь, что занимает часть стены, от пола и до потолка, и у меня в голове не укладывалось, как такую махину можно удержать. А Мерантос смог. И удерживал до нашего возвращения, которое оказалось не таким быстрым, как я обещал. К счастью, дверь не опускалась, а двигалась справа налево. Двигалась, а потом перестала, когда уперлась в спину Мерантоса. Он стоял между дверью и стеной и не давал ей закрыться. К тому времени, когда мы вернулись мужик соображал столько же, сколько домкрат, которым заклинивают дверь. Если бы мы не сбили Мерантоса с ног, то пришлось бы затратить уйму сил и еще больше времени, чтобы оттащить его от двери.

Не знаю, как долго я был без сознания, но глаза открыл одновременно с Мерантосом. Вот только я сумел подняться, хоть и не сразу, а он нет. Даже шевельнуть рукой или ногой у него не получилось. Вот тогда я испугался по-настоящему. Знаю, что на любую силу найдется еще большая сила, но видеть этого мужика парализованным мне очень не хотелось. Я вдруг понял, что больше всего на свете хочу, чтобы к нему вернулось здоровье. Очень уж не хотелось добивать его. Все равно что раненого, когда погоня наступает на пятки. Но если бы хоть что-то зависело от нашего желания...

«Твое желание имеет силу», – напомнил о себе Хранитель.

«Ты можешь что-то сделать?!»

Признаться, я никогда так не радовался невидимому соседу и никогда так не надеялся на его помощь.

«Я?! – удивился Хранитель. – Кажется, ты немного забылся. Это ведь твой попутчик, и это тебе хочется, чтобы он был здоров. Значит, тебе и придется это “что-нибудь” сделать. А я могу только подсказать “что”».

Если бы я мог добраться до этого умника, то врезал бы ему от всей души. Ну и время он выбрал для шуток! Тут выть хочется от бессилия, а он...

«Вой ему не поможет, – холодно заметил Хранитель. – А вот массаж я бы посоветовал попробовать. Джефферсону это помогло».

Джефферсон... Я ведь почти забыл о нем. По крайней мере, лет десять не вспоминал. Мы и друзьями-то никогда не были, так, знакомые. Вместе служили да пару раз выпили в каком-то баре. Я даже в лицо его не помню. И вряд ли узнаю при встрече. Вспоминается почему-то сломанный до армии нос, большие уши, темно-коричневая, почти черная кожа... ну, что еще? Высокий, довольно крупный. После знакомства с Мерантосом мне любой культурист из нашего мира кажется всего лишь крупным парнем. Но тогда Джефферсон произвел на меня другое впечатление: этакий ходячий сейф, Супермен, мать его!..

Кажется, он был для меня не просто случайным знакомым, а чем-то вроде гвоздя под задницей. Вот только с чего бы это – не помню.

«Марико...» – напомнил Хранитель, и память эхом отозвалась на позабытое имя.

Малышка Марико. Яркая тропическая бабочка, одна из девочек матушки Су. Наполовину японка, а из чего состояла вторая половина, и сама Марико затруднялась ответить. Или не хотела. Ее кровь была настоящим восточным коктейлем: пряным, возбуждающим и невероятно притягательным. Тот, кто побывал с Марико хоть раз, обязательно возвращался. «Привыкание мгновенное, удовольствие стопроцентное!» – так говорил Паоло, когда рассказывал мне о ней.

Малышка Марико и... амбал Джефферсон. Меня опять мутит от этой сцены. Знаю, что девушка выполняла свою работу, как и другие девочки матушки Су, и хорошо выполняла... Но другие – это другие, мне до них дела не было, а вот Марико...

Ладно, к черту! Все случилось так давно, что уже забылось. Почти забылось. Зачем помнить о том, что было в другой жизни и в другом мире. Нужно думать о чем-то хорошем, например о маленьких, быстрых ножках Марико, что танцевали на спине Джефферсона еще в тот первый раз, когда мы зашли к матушке Су. И к черту, к дьяволу то, что я увидел в другой раз!

Мерантосу нужен массаж? Вот и будем вспоминать как Марико его делала. Она что-то напевала, постукивая в маленький бубен, и порхала, порхала над спиной. Бабочка Марико...

«Нет, я не могу вспомнить!» – Я швырнул эту мысль как камень в лобовое стекло.

«Я помогу», – отозвался Хранитель.

«А толку? Все равно я не сделаю то, что она...»

«Сделаешь. Я помогу».

«Но я же не Марико! Я не умею...»

«Ты станешь ей. На время».

И я почему-то поверил Хранителю и перестал с ним спорить.