Последний Эйджевуд

XXIII НАГОТОВЕ

Нью-Йорк был удивительно тих. Ни звон трамваев, ни говор прохожих, ни крики уличных продавцов не нарушали напряженной тишины всегда шумных улиц. Лишь автомобильные сирены изредка рассекали эту необычную тишину сатанинским хохотом да свистки полицейских робко перекликались от перекрестка к перекрестку.

Молчание динамичного города поражало и пугало.

Еще несколько часов назад улицам несся поток человеческой энергии, грохотали машины фабрик, стучали всевозможные автоматы…

Но вот фабричные гудки трижды проревели финиш, и энергия города иссякла…

Заводы стали.

Только на окраинах курились несколько дымовых труб — это за тройным оцеплением часовых продолжали свою работу военные заводы.

По улицам, громко стуча тяжелыми ботинками по звонкой мостовой, маршировали туда и обратно отряды полицейских. Другие отряды ходили из дома в дом и выискивали жителей — тех, что так внезапно отказались поставлять городу свою энергию.

Но все поиски и обыски были напрасны.

Рабочие оставили свои жилища и вышли за город, разбив с четырех сторон четыре грозных лагеря. В них кипела теперь энергия города. В лагерях царило воодушевление. В лагерях было шумно.

— Власть советам! — висело в воздухе.

Вокруг рабочих лагерей кольцом сомнулись отряды солдат, чьи лица выдавали чужеродное, заокеанское, судя по всему — славянское происхождение. Двумя стенами стояли рабочие и солдаты друг против друга и молча, нахмурившись, смотрели, наблюдали, выжидая и следя за каждым движением врага.

Войска ожидали распоряжений правительства. Из-за нехватки энергии они были лишены возможности переговариваться по телефону, телеграфу и радио и вынуждены были сноситься с командованием дикарским способом — через курьеров и гонцов. Это, как видно, тормозило решения правительства, и ожидание военных, судя по всему, затягивалось надолго.

Войска злобно смотрели на тесные ряды производителей энергии. А те, в свою очередь, с такой же яростью глядели на клубы дыма, поднимавшиеся из труб военных заводов…

Тем временем какой-то неизвестный с рыжей бородкой уже несколько часов тщетно пытался проскользнуть через плотные шеренги охраны вокруг военных заводов и пробраться внутрь. Теперь он нервно расхаживал с двадцатью фальшивыми паспортами в карманах, не решаясь предъявить какой-либо из них…

К охране у противогазового завода подошел другой неизвестный — с черной бородкой и в круглых очках. Вид его показался начальнику охраны подозрительным. Он потребовал пропуск. Неизвестный протянул ему карточку и произнес два слова. Начальник караула засиял, как солнце, и переломился надвое. Неизвестный спокойно пересек тройную линию оцепления и беспрепятственно скрылся за воротами. Неизвестный с рыжей бородкой заскрипел зубами и, швырнув в канаву двадцать паспортов, также направился к начальнику охраны…

К охране у противогазового завода подошел другой неизвестный — с черной бородкой и в круглых

очках.

В это время второй неизвестный уже был на заводском дворе. Ему с поклоном, заискивающе указали кабинет администрации.

Он подошел к двери, оглянулся и, увидев, что вблизи никого нет, шмыгнул в сторону и исчез в коридоре, который вел в цеха.

В упаковочном цехе он подошел к крайнему вальцовщику и произнес две фразы. Вальцовщик не глянул в сторону неизвестного и молча пошел направо. Неизвестный пошел налево… Но через пять минут неизвестный, вальцовщик и еще трое рабочих собрались в углу за ящиками.

Вальцовщик быстро бросил:

— Заседание повстанкома противогазового завода считаю открытым.

Потом, обратившись к неизвестному, спросил:

— Ты откуда, товарищ?

— Я с поручением от ЦК, — протянул ему неизвестный карточку.

— Выкладывай, — поощрили его слушатели.

Неизвестный не заставил себя просить и начал:

— Ваш завод должен стать через полтора часа, ровно в семь. Держите все время радиосвязь с Эйджевудом. Правительство вынесет свое постановление не раньше, чем через два часа. Через полтора часа ближайший лагерь рабочих поднимет стрельбу и привлечет к себе внимание вашей охраны. Одновременно вы должны уничтожить внутреннюю стражу и завладеть механизмами подрыва мин. Затем вы поднимете над верхней башней красный флаг. Войска поймут, что мины в ваших руках и, спасая свою жизнь, немедленно покинут окрестности завода, а подкрепления повернут и тоже покажут пятки. Когда над башней будет поднят флаг, — а это должно произойти в четверть восьмого, — Эйджевуд также прекратит работу и возьмет мины под контроль. После этого к вам уже ни одна собака не сможет подойти. У вас все готово? — спросил он, заканчивая свою речь.

— Все, — вместе ответили все четверо. — На каждого охранника внутри будет трое наших. У минных механизмов все наши.

— А колебющихся много?

— На каждого приходится двое определившихся. Но таких колеблющихся — довольно значительный процент.

Неизвестный нахмурился.

— Это плохо, — поморщился он. — Но вы можете сказать им, что правительство приняло решение все противогазы раздать только буржуазии, рабочим же не выдавать. Вы также можете соврать, что воздушный флот СССР уже летит через океан и вскоре начнет здесь химическую бомбардировку. А еще можете рассказать, приукрасив, о химической атаке империалистической армии против СССР. Удачи нам! — закончил он. — Будьте готовы.

— Всегда готовы! — ответили члены повстанкома.

Неизвестный вышел. На его губах играла улыбка. Он рассматривал красную карточку, которую предъявил коммунарам.

— Трое на одного, и двое на одного, — засмеялся он. — Силы выяснены, что и требовалось доказать.

Перед дверью кабинета администрации он остановился и постучал. Дверь открылась и навстречу ему шагнули человек десять с револьверами наготове.

— Привет! — улыбнулся неизвестный. — Не узнали?

Все радостно заулыбались.

— Это вы? — спросил сияющий директор завода, протягивая неизвестному вместо ладони револьвер.

— Ну? — окружили его другие.

— Все в порядке, — сказал неизвестный. — Вызывайте подкрепления на четверть восьмого.

— А раньше?

— Ни в коем случае! Это встревожит рабочих, и они догадаются, что их планы раскрыты.

— Хорошо, — согласились все.

Неизвестный вышел, прошел через оцепление из солдат со славянскими лицами и, завернув за угол, сел в авто.

— Эйджевуд! — приказал он водителю.