Последний

Глава 34

— Да пошел ты! — крикнула девушка, с силой захлопнув входную дверь. Быстро спустилась по лестнице со второго этажа и выбежала на улицу. Она не услышала, как пьяный отчим вслед за ней послал проклятье, закончив его выводом, где она представлялась уличной дрянью и потаскухой, лишенной места в его доме.

Марина вместе с матерью приехала в Ижевск пять лет тому назад. Старенький деревянный дом в Шаркане, где они проживали, сожрал огонь, оставив их маленькое семейство без кровли над головой. На три года серое здание общежития одного из городских заводов с общей кухней и санузлами на десять комнат стало пристанищем для двух женщин. Два года назад мать познакомилась со слесарем Виталием, имевшим однокомнатную квартиру на окраине города. «Пусть хоть дочь с живыми родителями в квартире поживет». — решила она, познав сполна жизнь в неполной семье и страстно желая иной судьбы для единственной дочери. Взрослые молодожены, имевшие в своем арсенале трудные и тяжелые жизненные годы, единогласно приняли решение большую свадьбу не играть, ограничившись немногочисленными приглашенными. Незаметно пролетел год замужней жизни с круговоротом женских забот: работа, магазин, приготовление ужина, воспитание дочери, усмирение пьяного супруга.

— Ничего, миленькая, Бог терпел и нам велел, — прививала она взрослевшей дочери христианские заповеди. Через год муж окончательно спился, взвалив на хрупкие плечи жены семейные хлопоты.

— Я тебя и твоего выродка принял! — дико кричал он в пьяном угаре. — Так сиди и помалкивай, сука. Женщина, скованная заботой о дочери, безропотно терпела унижения и оскорбления и лишь иногда, под покровом ночи, украдкой подходила к стоящему в уголке образу Иисуса и, молясь, просила помощи и защиты всевышнего. Марина день за днем хорошела к восторгу матери и похотливым взглядам отчима, превратившись к шестнадцати годам в милую и обаятельную девушку. Трепещущее, нежное тело падчерицы окончательно поработило отравленный водкой разум слесаря. Даже во сне развратные мысли о волнующей близости с юной девушкой не давали ему покоя. Час воплощения желаний настал для него в тот вечер, когда летом, работавшая в ночную смену, жена оставила их одних.

— Ну что, девочка, подойди, обними и поцелуй отца, — высокомерно и требовательно попросил Виталий, широко расставив руки, словно обхватывал невидимую пивную бочку. Марина послушно подошла к мужчине. Скорее всего ею двигала благодарность за появившуюся в последнее время заботу со стороны отчима, проявлявшуюся в виде небольших денежных сумм на различные женские вещицы, так необходимые каждой молодой девушке.

— Ну что же ты, поцелуй папочку, — слова мужчины, перемешанные с водочным перегаром и отталкивающим запахом гнили, ударили ей в лицо. Девушка задержала дыхание, ощутив неприятный кисловатый запах рвоты, устремляющийся вверх. Она, с трудом скрывая отвращение, приблизила нежную, нецелованную плоть губ к ощетинившейся стальными иголками мужской щеке.

«Всего один поцелуй, только один», — требовательно уговаривала она себя совершить этот героический поступок.

— Ну, смотри, порадовала старика, — проворковал жаждущий юного тела человек после легкого и едва ощутимого поцелуя. Остальное для Марины было как в тумане. Она не помнила, как высвободилась из цепких объятий сильного Виталия и выскочила в легком халатике на улицу. Ей пришлось просидеть на скамейке рядом с подъездом до восьми утра, дожидаясь матери. Она скорее предпочла бы умереть от полученной простуды, нежели вернуться в теплый дом насильника.

Марина выскочила на улицу, осенний холод ночи резко ударил в лицо девушки, как бы предупреждая о том, что она вряд ли, как в середине июня, дождется возвращения матери. Рыдая от ощущения собственной беспомощности, она выбежала на обочину дороги, ведущей в город. Слезы отчаяния душили ребенка, бесстрашно бегущего по пустынной дороге, окруженной зловещим, молчаливым лесом.