Последнее задание Гвенди

Она почувствовала, как короткие волосы на задней части её шеи начали трепетать и услышала этот знакомый приглушённый шёпот чего-то в отдалённом участке своего мозга. Она быстро закрыла коробочку, встала на ноги и отошла назад.

Эта чёртова штука. Как же я не люблю её. Как же я её ненавижу

Она задрожала, слушая эхо голоса Фарриса в тусклой тишине гаража, вспоминая его бледное и болезненное лицо, конечности как у полевого пугала, гниющие или отсутствующие зубы.

И затем его последние слова вернулись к ней, фактически умоляя к тому времени:

Это единственное место, куда они не придут за ней. Тебе нужно попытаться, Гвенди прежде, чем не стало слишком поздно. Ты единственная, кому я доверяю.

Почему мне? Спросила она, едва узнавая звучание собственного голоса.

Она ждала ответа, но никакого ответа не пришло. Конечно же не от Бога, спрашивающего её, была ли она в те времена, когда Он сотворил мир.

Призывая свою храбрость, она снова взобралась на лестницу и возвратила картонную коробку в её укромное место на самой высокой полке. Закрывая дверь гаража, она не помнила последний раз, когда делала это, Гвенди зашла обратно в кухню и налила себе чашку горячего кофе. Она прихлёбывала её, наблюдая в окно над раковиной за покрытым снегом задним двориком, снова обещая себе, что она расскажет Раяну всё. Она была слишком старой и слишком напуганной, чтобы заниматься этим в одиночку в этот раз – третий раз на счастье, подумала она, но даже более этого, она была должна своему мужу правду после всех этих лет, и будет хорошо наконец-то рассказать её ему, чертовски хорошо.

Но разговор должен будет подождать до более позднего часа сегодня вечером.

У неё был тяжёлый, занятой день, который нужно было прожить.

Каждый год ярким ранним утром в день чёрной пятницы (день скидок в супермаркетах – ), её старая подруга Бриджетт Дэсхардин заезжает за ней и садит её в машину. Тогда они обычно заказывают быстрый завтрак в столовой Касл Рока, прежде чем отправляться в девяностоминутную поездку в Портленд. Когда они наконец-то добираются туда, они завязывают свои кроссовки-Рибоксы и проводят день смело толкаясь в толпах народа ни в одном, даже ни в двух, а в целых трёх самых больших торговых центрах города. Обычно они возвращаются домой поздно вечером, багажник с задним сиденьем ярко красного БМВ Бриджетт заполненным магазинными пакетами и коробками с подарками, хвастаясь о выгодных предложениях и скидках, которых им удалось сорвать, и жалуясь насчёт распухших ступней из-за всего этого хождения и сухих губ из-за всего этого говорения. И из-за всех этих приветствий тоже: потому что удивительно большое количество людей до сих пор узнаёт Гвенди с тех времён, когда она занимала место в Палате Представителей. Для некоторых из этих людей, Гвенди Питерсон фактически была старым семейным другом, она была частью их жизни достаточно долго. Если отложить образ политической «полузвезды», Рождественский шоппинг являлся семейной традицией, которую Гвенди всегда обожала и ждала. И в большинстве своём ей нравились люди.

Этот год очевидно будет совсем другой историей. Внезапно, благодаря мужчине в маленькой чёрной шляпе, у неё были более важные вещи, о которых нужно было волноваться, чем продажи туфлей и тройные скидочные купоны.

Она даже раздумывала забросить затею полностью, фактически, она уже подняла трубку телефона и уже нажимала кнопки номера Бриджетт, но всё-таки повесила трубку. Отмена в самую последнюю минуту лишь вызовет ещё больше вопросов, чем она готова была ответить. Нет, сказала она себе, ей придётся «потерпеть, милочка», как любил говорить её отец.

У Раяна были свои дела касаемо чёрной пятницы, в которых он участвовал. В первую очередь, китайский шведский стол на ленч с ребятами из команды по боулингу, а также соревнование из трёх игр с лучшим общим счётом, в котором победитель забирал себе всё в заведении «Румфорд Рок’н’Баул» (ежегодный победитель награждался двухфутовым позолоченным трофеем, напоминавшим брыкающуюся заднюю часть осла; Раян забирал его к себе уже три года подряд). После боулинга, они обычно направляются на сосисочную вечеринку Билли Франклина, где они наслаждаются мексиканской едой и смотрят университетский футбол на большом экране телевизора. Раян обычно возвращался тогда домой в часов восемь или девять вечера, страдая от приступа острого драконьего дыхания и незамедлительно торопился на второй этаж дома по лестнице за таблетками от изжоги фирмы «Tums». Он обычно проводил полночи стоная и воя в ванной комнате и просыпаясь на следующий день клялся, что больше не пойдёт туда в следующем году. Они могут забрать свой чёртов трофей, оставить его себе. И, конечно же, по традиции Гвенди и Раян на обычно хохотают над всей этой ситуацией в этот следующий день за завтраком, завтрак состоит из тоста и большого стакана воды для Раяна, который точно знает, что не имел в виду ничего из выше сказанного всерьёз.

Поэтому да, она решила, что она потерпит, милочка, и поэтому они оба проживут этот соответствующий напряжённый день. Потом они как ни в чём не бывало придут домой, переоденутся в пижамы, захватят с собой бутылочку хорошего красного вина и пару бокалов, и встретятся в ванной. И после всех прожитых лет она расскажет ему всё.

Вот только так не получилось.

Гвенди сдержала свою часть сделки тип-топ. Сразу, как и следовало ожидать, она была отвлечённой и тихой. Она едва ли прикоснулась к омлету, домашней картошке фри, тостам за завтраком. Как только они добрались до машины, она осознала, что смотрит в окно на проходящую мимо деревенскую местность, «мечтая» о шкатулке с кнопочками и бледном, восковым лице Ричарда Фарриса. И тех идеально гладких руках без линий жизни на них, почему об этом она не могла перестать думать. Она старалась изо всех сил следить за разговором, кивая, когда она ощущала, это было уместным и бросая время от времени комментарий-другой, но Бриджетт не была одурачена. Уже на половине пути к Портленду, она убавила громкость автомобильного радио и спросила Гвенди, что не так. Гвенди отрицательно покачала головой и извинилась, клянясь, что у неё остаточная мигрень с прошлой ночи, и что она не выспалась (по крайней мере второе было верным). Она на показ выпила три таблетки Адвила и подпевала в такт песни «I write the Songs» Барри Маннилоуа, когда та послышалась на радио, и это, казалось, убедило Бриджетт.

К тому времени как они припарковали машину и направились в «хаос», Гвенди уже улыбалась и смеялась. Бриджетт со своим детским энтузиазмом и необычным, своеобразным чувством юмора, как всегда, имела способность замедлять время и заставлять весь окружающий мир отходить на задний план. Гвенди часто говорила своему мужу, что проводить день с Бриджетт Дэсхардин было немного похоже на то, если бы кто-нибудь залез в машину времени и отправился в поздние 70-ые. Её простое умение наслаждаться жизнью было заразительным.

Обе женщины «одержали крупные победы» в самом первом бутике, в который они вошли, универсальный кошелёк за полцены для Гвенди, пара кожаных сапог по колено для Бриджетт, и всё это задало тон на остальную часть дня. Они провели следующие восемь часов смеясь и сплетничая как парочка счастливых тинэйджеров.

Часто, даже чаще, чем она могла ожидать, к Гвенди подходили мужчины и женщины, которые говорили, что они собираются голосовать за неё. Одна из них, более старая женщина с идеально уложенными розовыми волосами, дотронулась до её локтя и прошептала: «Только не говори моему мужу».

После того как они захватили суп и салаты для обеда в переполненном до невозможности заведении «Крэкер Бэррел» недалеко от трассы I-95, Гвенди наконец-то добралась домой в 7-45 вечера. Она незамедлительно высвободилась из своей одежды, покидая её в беспорядочной кипе на ванном полу и погрузилась в тёплую ванну с пенкой. Час спустя, одетая с свою любимую пижаму, которую ей привёз Раян ещё во время выполнения своего задания во Вьетнаме, она «отрубилась» на диване в гостиной с книгой-детективом в мягкой обложке на своих коленях.

Некоторое время спустя её разбудил громкий звонок в дверь. Большой дурашка забыл свои ключи, подумала она, вставая с дивана. Она мельком взглянула на древние высокие напольные часы по пути в коридор, и была удивлена тем, что уже далеко за полночь. Она всё ещё не особо волновалась, пока не увидела в глазок Норриса Риджевика, стоящего на пороге, того самого Норииса, который когда-то занимал позицию местного шерифа полиции «провинции» Касл Рока на протяжении почти 20 лет, ушедшему на пенсию год тому назад и проводящему большую часть своих дней рыбача в озере Дарк Скор.

Она быстро отворила дверь и сразу поняла по выражению глаз своего старого друга, что Раян не вернётся сегодня домой, что он вообще никогда уже не вернётся. Прежде чем Риджевик смог вымолвить хоть слово, Гвенди начала всхлипывать, вопль разрывал её грудную клетку, и она пошатнувшейся походкой направилась к дивану, в то время как слёзы скатывались у неё вниз по щекам.

Норрис вошёл в дом с опущенной головой и закрыл дверь за ним. Сидя на ручке кресла, он положил руку на плечо Гвенди. В то время как он объяснял, что случилось – авария с наездом со скрывшемся с места преступления водителем – жизнь её мужа, с кем она прожила так много лет, оборвавшаяся так внезапно, заставило Гвенди ужаться в дальнюю часть дивана и скрутиться в позу эмбриона, прижимая ноги плотно к своей груди.

«Должно быть, он совсем не испытал никакой боли, - сказал Норрис, добавляя ту самую мысль, которая вертелась у неё в голове – «я знаю, это не утешение».

«Где это произошло?» Полагая, что должно быть это было на парковке «Рок’Н’Баул, скорее всего какой-то парень парень в пикапе, который отъезжал слишком резко, возможно, после нескольких банок пива, в то время как его рука шарила по кнопкам автомобильного радио.

«Дерри»

«Где?» Думая, что ей послышалось. Дерри находилось за сотни миль к северу от «Рок’Н’Баул» и квартиры Билли Франклина Румфорда.

Норрис, возможно полагая, что она хотела действительное местоположение, проконсультировался со своей записной книгой. «Он переходил Витчем Стрит у подножья того места, которое называют Холм Апмайл.

«Витчем Стрит в Дерри, ты уверен?»

«Прости, но это так, моя дорогая»

«Что он там делал?»

До сих пор не веря в эти новости. Это был своего рода камень, застрявший в её горле. Нет, ниже, который лёг на её сердце.

Норрис Риджевик одарил её странным взглядом. «Ты не знаешь?»

Гвенди отрицательно покачала головой.

Во дни, следующие за похоронами её мужа, Гвенди осознавала, что ищет ответ на этот вопрос с решительным упорством, которое граничило с навязчивой идеей. Она узнала, поговорив с некоторыми членами команды по боулингу Раяна, что он позвонил им рано утром в чёрную пятницу и отменил своё участие в ежегодном чемпионате, а ещё и в вечеринке Билли Франклина. Он не дал никаких объяснений, просто сказал, что-то всплыло что-то важное, что заслуживает его внимания.

Всё это ничего толком не говорило Гвенди. Конечно же это не было связано с работой, Раян должен был относится ко всему с лёгкостью незадолго после Нового Года, факт, который она подтвердила по телефону со своим редактором, не говоря уже о каком-то задании, которое почему-то заставило его совершить двухчасовую поездку в Дерри в день после Дня Благодарения.

То, что она знала о Дерри не было хорошим. Это был тёмный и тоскливый город с жестокой историей. Там было внушающее опасение количество убийств и исчезновений, таящихся в его прошлом, а также детальная документация странных видений и событий. Прибавьте сюда серию смертельно опасных наводнений и тот факт, что Дерри является домом для одного из самых ярых анти-ЛГБТ сообществ в штате, и вы получите место, которое большинство неместных избегают как ядовитый сумах.

Женщина, с которой Гвенди близко познакомилась долгое время тому назад во время одной из кампаний по сбору фондов утверждала, что когда она была подростком, живущим в Дерри, её по улице преследовал хихикающий мужчина, одетый как цирковой клоун. У него были лезвия вместо зубов и высокие круглые серебряные глаза, или так она сказала. Она смогла убежать от него только войдя в полицейский участок Дерри, безумно крича от сильного испуга. В то время как офицер полиции поднёс ей стакан воды и попытался изо всех сил утешить её, два других полисмена вышли наружу, чтобы поискать того человека. Они вернулись через 15 минут, лица красные, глаза широко открыты, прерывистое дыхание, утверждали, что ничего не видели. Улицы были заброшены. Но их голоса были наполнены страхом, женщина рассказала об этом Гвенди. Да и выглядели они тоже напуганными. Женщина была уверена, что они не сказали всей правды. Офицер, принёсший ей воду, отвёз эту женщину домой позже той ночью в своей служебной машине, и он наблюдал за ней, пока та безопасно не вошла в дом. А ещё было и такое: Гвенди слышала от отца пока росла, что Дерри – город, наполненный признаками, и слышала она это много раз, обычно, когда отец читал какую-нибудь страшную новость в газете или позволял себе выпить пива больше положенного. Когда ему было 20 с хвостиком лет, много лет до того, как он женился на матери Гвенди, он жил на протяжении шести месяцев в достаточно тесных апартаментах-студии, окна которых выходили на канал, который разделял город на две части. Он проводил свои дни продавая дешёвые страховки из одного дома в другой. Он ненавидел время, проведённое в Дерри, и покинул город так скоро, как возможность сделать это предоставилась. Обычно являясь практичным до мозга костей, Алан Питерсон рассказывал своей дочери, что он верил, что некоторые города и поселения построены на плохой земле, тем самым гарантируя, что те останутся навсегда проклятыми. Он настаивал на том, что Дерри было одним из таких мест. Многие из долгосрочных жителей штата Мэн славились репутацией зажатых и не доверяющих никому из незнакомцев, а возможно даже враждебными временами – это было своего рода знаком чести для них. Гвенди это было известно, и она принимала данный факт даже до такой степени, что высмеивала этот стереотип в одном из своих романов, а также в нескольких из своих политических речей.

«Я сказал тому флатландцу (житель равнины), чтобы он убрал свою задницу обратно на дорогу по пути в Нью-Йорк»

Похожие отрывки из её прозы всегда были хорошей разминкой, шуткой-минуткой прежде, чем говорить о непосредственных политических делах.

Но даже сама Гвенди была шокирована и разозлена своим нетёплым приёмом во время её очередного визита в Дерри. В компании детектива, ведущего расследование, Варда Митчелла, она провела полчаса на перекрёстке Витчем и Картера улиц, на котором погиб её муж. По крайней мере сам Митчелл был вежлив, она в конце концов была политиком высокого профиля, которая только что лишилась своего мужа, но он отвечал на её вопросы без даже тени теплоты в его голосе. Свидетели? Нет. Телефон Раяна. И след простыл. Она поблагодарила его, пожелала ему счастливого Нового Года и отправила его своей дорогой.

Она припарковала свою арендованную машину в ближайшем гараже и отправилась пешком. Задерживаясь в нескольких магазинах и ресторанах, а также в захолустном баре под названием «Фэлкон» («Сокол» если перевести дословно на русский). Многие из этих заведений были увешаны знаками красно-бело-синими «ПОЛА МАГОВАНА В СЕНАТОРЫ» на окнах. Она представила себя работникам этих заведений и объяснила то, что случилось с её мужем несколькими неделями ранее. Затем она достала фотографию Раяна из своего кошелька и показала им её, вежливо спрашивая, видел ли кто-нибудь его, разговаривал ли с ним. В ответ она получила лишь несколько плохо манерных «фырканий» и бескомпромиссных отрицательных покачиваний головами. И никто из них не шептал ей, что они будут голосовать за неё. Сдавшись в плане расспрашивания местного городского населения, Гвенди в качестве последнего её пункта назначения нанесла ещё один визит в полицейский участок Дерри, где детектив Митчелл прохладно встретил её.

«Я кое-что забыла, что насчёт видеонаблюдения?»

Он покачал головой. «Никаких камер нету в пригороде, возможно только в нескольких магазинах и всё. Это не штат-няня как Калифорния, знаете ли»

«Если бы это случилось в Калифорнии», - сказала Гвенди – «у вас мог бы быть номерной знак автомобиля, детектив. Вам в голову приходила такая мысль?»

Я очень сожалею вашей утрате, Миссис Питерсон», сказал он, доставая стопку бумаг и притягивая их к себе. Его дешёвая спортивная куртка раскрылась, и она увидела пистолет в наплечной кобуре, и кое-что ещё: значок кампании в поддержку Магована в грудном кармане его рубашки.

«Вы помогли достаточно, детектив».

Он проигнорировал сарказм.

«Всегда рад помочь».

После того как она описала свой тревожный визит к Норрису Риджевику во время ленча двумя днями позднее, она осознала, что всерьёз раздумывает над его предложением нанять личного детектива, чтобы тут прошерстил дело. Он даже дал ей визитку кого-то, кого он знал и кому доверял. Она намеревалась позвонить и назначить встречу, но прежде, чем опомнилась, началось Рождество, а потом Новый Год, и ей нужно было позаботиться о её стареющим отце.

Не говоря уже о политической кампании. Незадолго после смерти Раяна, Пит Райли позвонил ей спросить (со страхом в голосе), хотела ли бы она выбыть из этой политической гонки. «Я бы понял, если бы ты так сделала, мне бы, конечно, это совсем бы не понравилось, но я бы понял».

Было много вопросов, которые всё-таки волновали её как политика. Решение Магована продолжать срубать под чистую леса на севере – было одним из самых волнующих для неё вопросов, но именно о шкатулочке с кнопочками она раздумывала, когда ответила «Я буду сражаться».

«Слава тебе, Господи. Только не говори, что я в этом замешан только для того, чтобы выиграть. Это закончилось плачевно для Хиллари Клинтон»

Она искусственно рассмеялась шутке, хотя смешно особо не было. Что каждый предпочёл оставить недосказанным было то, что выборы будут уже менее через год, а ранние предварительные подсчёты голосов показывали, что Гвенди отстаёт на целых 12 пунктов.

Пришли серые зимние дни. Первый северо-восточный снежный шторм 2020 года ворвался в Касл Рок во время третьей недели января, вывалив почти 2 фута снега и повалив деревья и телефонные столбы. Большая часть города лишилась электричества на три дня, а ученица 11-го класса старшей школы потеряла правый глаз во время инцидента с лыжами. Январь сменился февралём, февраль – мартом. Солнце восходило каждое утро, и с ним же просыпалась Гвенди Питерсон. Она была слишком старой и не в форме, чтобы начать бегать снова, но она начала спортивную ходьбу ежедневно по маршруту в три с половиной мили, обычно в морозные часы незадолго после рассвета, когда улицы были тихими и пустынными. Она перестала красить свои волосы и позволила седине проступить. Она также начала писать новую книгу о городе, населённом привидениями. Тысяча слов здесь, пятьсот слов там, даже даже написав маленькую главу на салфетке «Данкинс Доунатс» («Пончики Данкина» - ) во время одного из своих перерывов от политической кампании. Любые средства были хороши, чтобы смягчить остриё её горя.

И всё это время, запрятанная в картонный ящик, подписанный «ШВЕЙНЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ», шкатулочка с кнопочками дожидалась своего часа. Иногда, когда дом был такой тихий словно церковь, Гвенди могла расслышать её «говор» в гараже, этот тихий шёпот чего-то отдающегося эхом глубоко в закоулках мозга Гвенди. Когда такое случалось, она обычно говорила ей, чтобы та заткнулась, чёрт побери, и включала на всю мощность телевизор или радио. Обычно…

Появлялась ли у Гвенди идея нажать на красную кнопочку и взорвать к чертям город Дерри (и всех тех ужасных людей), стереть их с лица земли, собственно говоря, появлялась, и более чем один раз. А как насчёт сверкающей чёрной кнопочки? Думала ли она когда-нибудь нажать старую-добрую Раковую Кнопку и закончить весь этот балаган? Искушалась ли она в моментах своей горечи утраты? Печальная правда: да, искушалась.

Но Гвенди также помнила, что Ричард Фаррис рассказал ей тем кошмарным вечером на застеклённой задней веранде – последние семь владельцев шкатулочки мертвы, многие из их членов семьи лежат в сырой земле вместе с ними, и она понимала, что, возможно, коробочка с кнопочками хотела больше всего, был добровольный акт безумия и массового уничтожения от её самой преданной хранительницы. Вот уж выигрыш так выигрыш для плохих ребят. И кто на самом деле были этими плохими парнями?

Ближе к тому времени чума, о которой предупреждал её Фаррис, та, которую окрестили Коронавирусом или Ковид-19 в зависимости от того, какой телевизионный канал ты смотрел, Гвенди не могла не думать, что это был «Шкатулочнокнопочный вирус», потому что она знала, что коробочка была ответственна за него, эта чума наконец-то «приземлилась» в США. Пока что только несколько людей умерли из-за неё, но многие заболели, и их доставляли в больницы. Школы и колледжи по всей стране отсылали своих студентов домой на заочное дистанционное обучение. Концерты и спортивные мероприятия отменялись. Половина страны носила маски и практиковала безопасную социальную дистанцию, другая же половина под предводительством остолбеневшего как оленя под светом фар президента Трампа полагала, что всё это большое надувательство, специально спроектированное, чтобы забрать их конституционные права. Пока что не было никаких знаков заваленных мешков с трупами, о которых рассказывал ей Фаррис, но Гвенди без сомнения полагала, что и они в скором времени появятся.

Некоторыми поздними вечерами, когда она чувствовала себя особенно незначительной и одинокой, свернувшаяся клубочком как осиротелый ребёнок на своей части просторной кровати королевского размера или лёжа без сна в отельной комнате после очередного перерыва кампании, не находя покоя и сна даже после тёплой ванны и нескольких бокалов вина, Гвенди была уверена, что шкатулочка с кнопочками была ответственна за смерть Раяна.

Жизнь за жизнь, думала она, она спасла мою маму, но забрала моего любимого».

Это чёртова коробочка всегда была такой, она предпочитала держать дела в состоянии эквилибриума.

В марте 2020 года она получила телефонный звонок на её личный мобильный телефон, номер которого был известен только некоторым людям. Возможно только дюжине. «НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР» засветилось на экране. Потому что от спаммеров теперь требовалось указывать действительный номер, по которому можно было позвонить (закон, за который Гвенди проголосовала с большим энтузиазмом), Гвенди подняла трубку.

«Алло?»

Дыхание на другой стороне трубки.

«Скажите что-нибудь, или я отключаюсь?»

«Кадиллак сбил вашего мужа». Голос был мужским, и хотя звонящий не использовал никакого звуко-искажающего устройства, он определённо пытался замаскировать свой голос.

«Старый. Пятьдесят, может шестьдесят лет, но в хорошей форме. Лилового цвета, возможно, красного. Мягкая игрушка в форме игральных костей, висящая в заднем окне».

«Кто это? Как вы получили этот номер?»

Клик.

Сигнал исчез.

Гвенди зарыла свои глаза и прикинула в уме всех людей, у которых был её личный номер (в те дни у неё всё ещё было достаточно памяти для подобного рода умственных упражнений). Ей так и не удалось додуматься до кого-то конкретного. Только некоторое время спустя до неё дошло, что она также давала этот номер Ворду Митчеллу из полицейского участка Дерри. Она сомневалась, что это был он, особенно принимая во внимание его холодные глаза и значок в поддержку кампании Магована, но тогда бы номер засветился в компьютерной системе отделения, и у неё была интуиция, что позвонил ей именно коп, но она так и не узнала, кто именно это сделал и почему.

18

БЁРН СТЕЙПЛТОН передаёт Айпад обратно Джэффри Банколу. Астроном смотрит на экран и мотает головой в неверии.

«Могу поклясться, я испробовал это. Дважды»

«Возможно ты сделал это» - отвечает Стейплтон. «Эти гаджеты чертовски своеобразны, но они не идеальны». Он смотрит на Сенатора Гвенди Питерсон, которая пристёгнута в своём пилотном кресле, занятая печатанием на своём мини-компьютере.

«Дай мне знать, если ты в чём-то нуждаешься, Джефф».

«Спасибо», - отвечает Банкол, уже поглощённый в кажущимся нескончаемым потоке перемеживающихся номеров.

Это уже третий полёт для Стейплтона в космос, вот почему он обходит каюты третьего уровня «Тяжеловесного Орла». Все четверо членов экипажа на нижней палубе – новобранцы, те, которых ветераны называют «Зелёными». Стейплтону прекрасно известно из личного опыта, что четыре недели тренировок, какими строго организованными они бы ни были, катастрофически недостаточно времени.

«Ну как там трюки, Сенатор?»

Гвенди глядит вверх, отвлекаясь от экрана своего Айпада.

«Вот только закончила свои обязанности в качестве «Девушки-погоды», а теперь я проверяю свои электронные письма. Достаточно типичный день. А ты чем занимаешься?» Несмотря на свой дерзкий, нахальный тон, ей по-настоящему любопытно. Она заметила, как Стейплтон тихо разговаривал с Адэшом Пейтлон несколькими минутами ранее, их головы были на расположены на несколько дюймов друг от друга, и это волновало её. Обсуждали ли они её маленький эпизод, который случился немного раньше? Переглядывались ли друг с другом, наблюдая за ней, когда она не смотрела в их сторону? Она не думает, что так обстоят дела, но даже сама эта возможность заставляет её чувствовать себя неловко.

«Думал, я смогу убедиться, что новобранцы тоже вносят свою лепту в общую работу»,- говорит Бёрн.

«Говоря об этом…» Он озирается вокруг. «Где Винстоун?»

Гвенди показывает большим пальцем руки на четвёртый уровень. «Либо снова в ванной комнате, или же прячется в каюте. Я думаю, ему уже наскучил вид из его собственного бесценного иллюминатора.»

«Как насчёт тебя?» Спрашивает Стейплтон. «А тебе не наскучило?»

Всё лицо Гвенди сияет – а отпечаток лет отпадает. Стейплтон смотрит в изумлении, думая: вот так Гвенди Питерсон выглядела, когда была маленькой девочкой.

«Ты должно быть шутишь, не так ли?» Она держит свой Айпад для него, чтобы тот мог увидеть.

«Внутренняя температура нашего текущего места назначения, а, если быть точным, Отделения Один космической станции «Много Флагов» - комфортабельные 73 градуса по Фаренгейту. Мне было любопытно, поэтому я проверила.» Она «тапает» на экран – один, два, три раза. Корпорация «ТЕТ» планирует отправить корабль, очень похожий на тот, на котором мы сейчас летим, на Марс через несколько лет. Ты знаешь, какая текущая температура на поверхности Марса в данный момент?»

Стейплтон, действительно, знает, но он даже и не мечтаем о том, чтобы отвечать, особенно, когда Сенатор Гвенди Питерсон смотрит на него с этими весёлыми (и наполненными изумления) глазами двенадцатилетней девочки. Вместо этого, он отрицательно качает головой.

«Сейчас на Марсе самый разгар ночи, и температура почти 200 градусов ниже нуля». Она опускает Айпад себе на колени. «Штат Мэн в сравнении – пляж на Багамских островах».

Он смеётся и легонько приударяет ногами, чтобы оставаться на месте в условиях невесомости. «Так что это был за шум-гам недавно? Я слышал, что Кэти пришлось прервать вечеринку».

«Это была моя вина. Там был Винстоун, и он сопел как банши (призрак в мифологии ирландского и горного шотландского народов), и это заставило меня смеяться»

Она пожимает плечами. «Когда я начну, я уже не могу остановиться».

«Иногда первые впечатления самые правильные», - отвечает он, смотря на пустое пилотное кресло миллиардера.

Гвенди кивает головой, вспоминая гулкий голос Винстоуна и его противное поведение во время четырёх недель их совместных тренировок в условиях замкнутого пространства. «Я всё напоминаю себе не судить его строго, дать ему шанс, но это не легко».

«Может это поможет» Он понижает свой голос «Кэти рассказала мне, что Винстоун ответственен за более чем половину фондов госпиталя им. Святого Иуды Тадеуша, но в прессе и слова об этом нету, потому что он не хочет, чтобы об этом знали. Шокирует, неправда ли?»

«Ну, если так оно и есть, говорит она, удивлённая тем, что этой информации не достаёт из её досье, «ну тогда благослови БОГ Гарета Винстоуна, и тогда ему явно можно дать ещё несколько шансов. Пусть хоры ангелов поют ему имя».

«Надеюсь, ты всё ещё будешь чувствовать себя так после того, как проведёшь девятнадцать дней с ним на космической станции МФ-1.» Он улыбается. «Если тебе по-настоящему повезёт, ты и Винстоун возможно скооперируетесь, чтобы совершить вылазку в космос вместе».

Гвенди посылает своему партнёру испепеляющий взгляд, но ничего не говорит. Она думает о плане Ричарда Фарриса касаемо шкатулочки с кнопочками в данный момент и молиться, что она сможет всё осуществить.

«Мне лучше возвратиться. Регги и Дэйл будут расстроены, если я покину их в одиночестве слишком надолго». Он начинает медленно скользить вверх, затем останавливает себя, хватаясь за одну из несущих балок корабля. «Почти забыл спросить. Ты готова к своему видеочату?»

Через примерно два часа у Гвенди назначена видеоконференция с лучшими учениками старшей и средней школ из пятидесяти штатов, а также из тщательно отобранных представителей медиа. Она не сильно ждёт это. Фактически, она даже боится этого. Всё о чём она может думать:

Что если у меня опять случится очередной Мозговой Ступор на телевидении в прямом эфире? Что тогда?

Это один из тех вопросов, на которых она точно знает ответ – это будет настоящая катастрофа и, скорее всего, будет предвещать конец её путешествию.

«Настолько готова, насколько это возможно, я полагаю», - говорит она, изгибая свою голову, чтобы посмотреть на него. «Я только надеюсь, она может подождать, пока мы не обоснуемся на космической станции. Как Адэш и Джэффари делают со своими учениками».

«Нет, так нельзя. Ты действующий Сенатор США и очень важная персона в этой экспедиции. Мир требует большей части тебя»

Вот этого я и боюсь, думает Гвенди.

Гарет Винстоун появляется с нижнего уровня, кислый взгляд на его лице, и проходит в районе нескольких футов от Гвендиного «геймерского кресла». Он не встречается с ней глазами или с глазами остальных членов экипажа и не говорит ни слова. Его нижняя губа выпячена. Тогда, когда он уже пристёгнут в кресло, он поворачивает свою голову и тихо смотрит из иллюминатора.

Интересно, о чём это всё, думает Гвенди. И потом до неё доходит. Должно быть Винстоун подслушал, как Стейплтон назвал её важной персоной (ВИП), и теперь он в сильном режиме «обидки». «Ну и дитя!» Она уже почти готова понизить свой голос и сказать это Стейплтону, когда микрофон интеркома, прикреплённый к передней части его герметичного костюма, издаёт громкий пронзительный звук, и голос Кэти Люндгрен интересуется: «Бёрн, ты сейчас чем-то занят?»

«Вот только собирался направился на второй уровень. В чём ты нуждаешься?»

«Ты можешь сопровождать Сенатора Питерсон на переднюю палубу? Немедленно».

«Понял, мы уже в пути».

Он отключается и смотрит на Гвенди. «Интересно, это ещё насчёт чего».

Гвенди глотает слюну, её горло внезапно сухое как наждачная бумага. «Ты не один такой».

Это занимает у них меньше минуты, чтобы добраться до передней палубы, но достаточно долго для Гвенди чтобы убедить себя, что худшему ещё только предстоит случиться: Контроль за Миссией узнал о её ухудшающемся умственным состоянии, и они отменяют посадку на космическую станцию МФ-1. Не будет никакой вылазки в открытый космос. Никакого выбрасывания в абсолютный ноль шкатулочки с кнопочками. Всё кончено. Она провалила свою миссию.

Когда они прибывают на уровень один, Командир Операции Кэти Люндгрен и двое мужчин из экипажа – Гвенди ну никак не может вспомнить их имена, и слишком нервная, чтобы попробовать технику доктора Амброссса, пристёгнуты в своих пилотных креслах, окруженные u-образным расположением сенсорных мониторов. Прямо напротив их находится длинное, узкое окно просмотра (видимо, щель), через которое Кэти чуть более, чем двадцатью четырьмя часами ранее приглашала Гвенди посмотреть. За окном располагается один из самых больших мировых океанов. Кэти ворочается в своём кресле, чтобы встретить их лицом к лицу, выражение на её лице невозможно прочитать.

«Я боюсь, у меня для тебя плохие новости, Гвенди»

Ну вот и оно

«Случился несчастный случай в Касл Роке»

«Надеюсь, это не насчёт моего отца, да?» спрашивает она, весь воздух покидает её лёгкие внезапно. Пожалуйста, он всё, что у меня осталось.

Глаза Кэти расширяются от тревоги.

«Нет, нет, насколько мне известно, с твоим отцом всё хорошо. Прости. Я не хотела напугать тебя».

Ох, уже слишком поздно для этого.

«Случился пожар в твоём доме, Гвенди. Твой сосед заметил дым и позвонил 911. Пожарная бригада смогла предотвратить его на ранней стадии. Большая часть ущерба ограничилась твоим гаражом и задней верандой, были ещё кое-какие повреждения, связанные с использованием воды в кухне и в гостиной».

«Пожар. В моём доме».

Гвенди чувствует, будто она снова во сне. «Кто-нибудь знает, каким образом он произошёл?»

«Ты будешь получать много электронных писем – одни от кого-то из твоей страховой компании, другие от полисмена на пенсии под именем Норрис Риджевик, который будет объяснять всё, что они знают насчёт этого».

Кэти смотрит на неё с неподдельным сожалением. «Я очень сочувствую, Сенатор»

Гвенди машет рукой напротив своего лица. «Мне радостно знать, что никто не пострадал. Всё остальное – просто вещи… Их можно заменить».

«Учитывая обстоятельства, мы не знали, следовало ли нам рассказать тебе всё прямо сейчас или подождать, пока мы пришвартуемся у МФ-1, или же вообще подождать, пока ты снова не вернёшься на Землю. Но мы были озабочены тем, что кто-то из прессы может предупредить тебя, поэтому мы решили, что лучше тебе это услышать от нас.

«Я ценю это».

«Гвенди… ты хочешь, чтобы я перенесла видеоконференцию на другое время? Я уверена, что любой поймёт».

Она делает паузу прежде, чем ответить, намеренно давая знать, что она раздумывает насчёт этого. «Всё в порядке», она говорит наконец. «Последнее, что мне хочется сделать – разочаровать этих детей».

Несмотря на то, что её называют «одной из ярых защитниц общего образования», как окрестил её один из репортёров газеты «Вашингтон Пост» (The Washington Post) двумя годами ранее, настоящая мотивация Гвенди продолжать с этим видеочатом имеет мало общего с её нежеланием разочаровать блестящих учеников со всех пятидесяти штатов. Хоть ей и ужасно хочется избежать появления на телевидении в прямом эфире, она полагает, что отменить всё в последний момент будет очень плохой идеей. Это пошлёт неправильное сообщение – такое, наполненное слабостью- тому, кто искал шкатулочку с кнопочками (Кто, наверное, устроил пожар, здесь имеется в виду). И это последнее, что она хочет сделать.

Это не просто совпадение, думает она на своём пути назад к уровню три. Огонь начался в гараже и распространился оттуда. После всех этих лет они приближаются к ней.

19

В ТО ВРЕМЯ КАК ВЕСНА ПРИБЛИЖАЛАСЬ, Гвенди просто «швырнула» себя в сенаторскую кампанию 2020 года с тем, что Вульф Блитцер из СиЭнЭн описал как «лихорадочная самоотверженность». Даже с бушующим коронавирусом по всей стране – с более чем 175,000 и более смертей уже к середине августа – она проводила большую часть своих дней и вечеров налаживая встречи лицом к лицу с людьми штата Мэн. В маске она навещала госпитали и школы, дневные центы по уходу за детьми (детсады), дома престарелых, церкви и фабрики. В то время как действующий (и демонстративно без маски) сенатор Пол Магован фокусировал большую часть своего внимания на большом бизнесе и корпоративных поощрениях и продолжил «работать» над строгими границами с Южной Америкой и Второй поправкой в Конституцию США, Гвенди пошла навстречу прямо к людям к их злободневным проблемам и опасениям. Тип’О’Нил однажды сказал: «Вся политика должна быть, в первую очередь, местной, локальной», и она свято верила в это. Любое торговое или образовательное учреждение, которое соглашалось распахнуть перед ней свои двери, пока социальная дистанция и маски были наготове и в действии, заставляло Гвенди принять решение побывать там и выступить со своими речами. Она даже провела ужасно жаркий августовский день ходя изо двери в дверь в Дерри. В одном из домов, мужчина в майке-алкашке сказал ей «убирайся прочь с моих глаз, грёбаная гарпия». Эта его фраза попала в новости, ругательство было подвергнуто цензуре, неизвестно, что хорошего из этого вышло.

Когда она заболела, и её температура поднялась до 102 градусов по Фаренгейту с острым приступом диареи несколькими днями позднее, большинство членов комитета её кампании были убеждены, что она наконец-то подхватила вирус, и это будет означать конец её политической гонки. Но как часто это бывает, они недооценили её. Отрицательным тестом и двумя днями в кровати позднее, Гвенди снова была в пути и говорила с мужчинами и женщинами, которые работали на американской судостроительной верфи «Бас Аен Вэкс». Она рассказала несколько «старых-добрых Мэновских» шуток, которые вызвали большие приступы смеха. Её любимая была о пироге, наполненным мышиными фекалиями. В текущей версии она изменила имя повара лесной бригады на Магована.

Отец Гвенди, который переселился на первый этаж дома для престарелых Касл Рок Мэдоуз ранее этим летом – волновался о своей дочери и говорил ей это более одного раза за каждый предоставленный случай. Он с преданностью смотрел каждое её появление на утренних и вечерних новостных программах и говорил с ней почти каждую ночь по телефону но он не смог убедить её замедлить ход дела. Бриджет Дэсхардин, которая теперь ухаживала за Пиппой – таксой стареющего Алана Питерсона, умоляла Гвенди, чтобы та обратилась к психологу-консультанту по горю, утверждая, что она занимается самолечением, занимаясь такой сумасшедше интенсивной работой с напряжённым графиком, но Гвенди и слышать ничего не желала. У неё были места, куда ей нужно было пойти и люди, с которыми нужно было встретиться, чтобы выиграть голоса тех, кто ещё не решился, кому отдать свой голос. Даже Пит Райли – движущая сила баллотирования Гвенди в Сенат, начал волноваться за неё после некоторого времени и пытался уговорить её убавить темп, она отказалась.

«Ты сам меня в это вовлёк, теперь уже отступать нельзя»

«Но»

«Никаких, но-но». Если ты не хочешь, чтобы я заблокировала у себя твой номер телефона, что будет нехорошо, особенно если учесть, что ты мой менеджер кампании и всё такое, позволь мне делать то, что необходимо сделать».

И на этом все разговоры закончились.

Что её семья и друзья, и коллеги по работе не смогли понять, что двигатель, который заставлял её двигаться был не горестью утраты Раяна в том трагическом инциденте. Да, она была грустной и одинокой, и, возможно, даже в клинической депрессии, но если Гвенди что-то и усвоила за свою жизнь, так это то, что нужно двигаться дальше, оказывать честь мёртвым прислуживая живым, как часто говорил это её наставник Пэтси Фоллетт. И этот двигатель не был даже раздутым чувством политической важности. Это была шкатулочка с кнопочками, конечно же, всё ещё спрятанная на верхней полке в её гараже. Однажды ей придётся сделать шаг вперёд и спасти мир. Это было глупым до абсурда, это было чем-то нереальным, и это казалось правдой.

В последнюю пятницу августа, новые цифры касаемо предварительных выборов показались: Гвенди уступала Полу Маговану только семь пунктов. Это было причиной для бурного празднования, согласно экстатичному Питу Райли и остальным членам демократического комитета. Многие члены из прессы атрибутировали данный успех как волну поддержки для недавно овдовевшей претендентки. Гвенди знала, что это было частичной правдой, но всё же не полной правдой. Она тянулась к людям, и удивляющее количество людей тянулось обратно к ней.

К концу сентября, отставание снизилось до пяти пунктов, и Гвенди поняла, что люди не просто слушали, они начинали верить. Как Пит Райли предсказал более, чем год назад во время своего первого исследовательского собрания, сужающиеся номера предварительных выборов заставили Пола Магована и его кампанию обратить на это внимание, и они стали играть грязно.

Первым этапом были «улучшенные» случаи показа отрывков из её прозы по телевидению, подчёркивая распространение её ненормативной лексики и слишком ярких сексуальных сцен в некоторых из Гвендиных романов.

«Похоже, у них мало воображения для оригинальных способов борьбы, Гвенди заметила с сарказмом в разговоре с прессой после одного из своих появлений во время кампании. «Я думала, что они уже запускали своё виденье «Питерсон – извращенка» с такого угла ещё в августе?»

Она не была уже такой легкомысленной двумя неделями позже, когда последующая реклама, которая шла по телевидению в прайм-тайм (самое распространённое время просмотра телевизора у людей – ), подавая Гвендиного мужа «на склоне его лет» как бушующего анархиста, подавая в качестве доказательства фотографию Раяна, стоящего рядом с горящим американским флагом на улице, поглощённой беспорядками, а также его арест за забастовку в Чикаго двумя годами ранее. То, что в рекламе забыли упомянуть, так это то, что Раян был в Чикаго по рабочим вопросам для журнала «Тайм», остановился, чтобы сфотографировать горящий флаг и бунтовщиков, и несмотря на то, что у него были надлежащие учётные данные прессы, отображаемые на видном месте, так что всем было заметно, был всё равно взят под стражу. На фотографии кампании Магована «опознавательные знаки», висевшие вокруг шеи Раяна были искусно заретушированы. Также в Магованской рекламе ничего не было сказано о характере обвинений, которые потом внезапно сняли.

Потом стало ещё хуже. Третья волна телевизионных и радио реклам поставила на яркий пьедестал большую и успешную семью Пола Магована – пять детей, три сына, две дочери, плюс шестнадцать внуков, все из которых до сих пор называли штат Мэн своим домом и задавались вопросом, почему у Гвенди нет своих детей.

«Если Гвенди Питерсон на самом деле такой стойкий сторонник хороших вещей в этом штате и в этой стране, как она часто в этом клянётся, так почему же она не привела новую жизнь в этом мир? Слишком занята написанием грязи и амбициозными планами по захвату мира?

Ещё каких-нибудь десять лет назад, такая ужасающая реклама торпедировала всякий последний шанс Пола Магована удержаться за сенаторское кресло. Но это был о дивный новый мир, населённый совершенно новым видом беззастенчивых кандидатов республиканской партии. Когда отец Гвенди впервые увидел эту рекламу во время Третьей Игры Американской Дивизионной Лиги, он был настолько разгневан, что вылез из окна первого этажа дома для престарелых и попытался позвонить в такси, чтобы его забрали. Когда один из работников сопроводил его обратно внутрь здания некоторое время позднее и спросил его, куда он собирался пойти, мистер Питерсон ответил: «В личную штаб-квартиру Магованской кампании, чтобы надрать его толстую задницу».

Гвенди же отреагировала намного более дипломатично, по крайней мере, на публике, главным счётом, потому что в возрасте пятидесяти восьми лет, она уже свыклась (у неё для этого были годы опыта) с реальностью ситуации. Она всегда обожала детей и хотела иметь своих собственных когда-нибудь, даже до того, как она встретила Раяна и влюбилась. На протяжении многих лет после того, как они поженились, они пытались безуспешно. Вина была ничейной. Они навещали правильных докторов, проходили правильные тесты, и результаты всегда были теми же самыми: Гвенди Питерсон и Раян Браун были два необычайно здоровых человека и согласно правилам современной медицины, идеально способны завести здоровых детей. Но по какой-то причине, несмотря на все попытки, а пытались они часто во время тех ранних лет, ничего не получилось.

Было время незадолго после последней неуспешной попытки искусственного оплодотворения, когда Гвенди одна в тишине своей спальни сокрушалась и позволяла приливной волне горести и злости поглощать её. Она брыкалась, кричала и кидала вещи. Позже, когда плач прекратился, и она убрала беспорядок, она позвонила своей матери чтобы поделиться печальными новостями. Миссис Питерсон рассказала ей то, что всегда говорила ей: «Пути ГОСПОДНИ неисповедимы, Гвенди». Я понимаю, почему так происходит не более твоего, но нам необходимо возложить нашу веру в руки БОГА. И потом она добавила «Я так сожалею, милая. Если кто-нибудь в этом мире и заслуживает быть родителями, так это ты и Райян».

Гвенди поблагодарила свою маму и повесила трубку. Она подошла к окну спальни, которое открывалось на передний дворик и улицу за ним, и наблюдала, как маленький кучерявый мальчишка катился на жёлтом велосипеде мимо её дома. Она смотрела, пока тот не исчез за углом.

«Я понимаю, почему так происходит», она сказала пустому дому, окружавшему её. «Я думаю, я всегда понимала и просто не хотела принять. Это из-за шкатулочки с кнопочками. Я была глупым ребёнком, но я брала, брала и брала. И теперь очередь коробочки».

В октябре 2020 года, с голосованием по физической почте в стадии реализации и избирательными участками, открывающими свои двери менее через три недели, Гвенди Питерсон и Пол Магован встретились в конференц-центре Бангора для ожидаемого уже длительное время телевизионного дебата. На протяжении девяноста минут текущий Сенатор был грубым, высокомерным и снисходительным, то самое поведение, которое позволило ему выиграть выборы четырьмя годами ранее. Его противник была смиренной, учтивой и вежливой. За исключением одного мимолётного момента в её завершающих замечаниях, когда она повернулась к своему оппоненту и сказала:

«А что касается моего мужа, вы, сэр, можете пытаться изо всех сил запятнать его доброе имя и репутацию, но вы сами знаете, и я знаю, и каждый человек, сидящий в аудитории и наблюдающий из дома за телевизором знает, что вы сенатор Магован недостаточно мужчина даже чтобы чистить ботинки Раяна Брауна, или чтобы вымывать пот из его грязного спортивного ремня».

Большая часть присутствующей аудитории проревела с одобрением и наградила Гвенди стоячими овациями, в то время как она выходила со сцены дебатов. Когда новые результаты предварительных выборов появились рано на следующее утро, перевес Магована сузился до незначительных трёх пунктов.

Но даже с такими впечатлительными результатами, Гвенди знала, что понадобится чудо, чтобы преодолеть трёхпроцентный дефицит за такое малое количество недель. Больше не предстояло никаких дебатов, и после того унижения публикой, которое он претерпел, вряд ли Магован бы согласился на ещё один такой позор. На улицах люди переговаривались, что его планом было залечь на дно на протяжении оставшейся части кампании и зализывать свои раны до вечерних выборов, когда он опять всплывёт наружу и займёт центральное положение на сцене одержав на удивление очень шаткую победу. У Гвенди же были запланированы события на каждый день до выборов. Иногда по два, а то и по три за тот же самый двенадцатичасовой блок, но даже всё это вместе взятое не было достаточным, чтобы сдвинуть стрелку на три пункта. У них просто заканчивалось время. Гвенди надеялась, что был только один надёжный способ гарантировать чудо, и он «сидел» на полке внутри гаража её дома в Касл Роке. На протяжении двух последующих недель – обычно ворочаясь и перекатываясь из стороны в сторону на той или иной кровати в отельном номере, после некоторого времени все они для неё не только выглядели одинаково, но даже пахли – была по крайней мере с полдюжины случаев, когда она уверяла себя, что достать шкатулочку с кнопочками было бы правильным для неё решением. Престо! Нажать на красную кнопочку и заставить Пола Магована исчезнуть как зайца в магической шляпе! Но каждый раз её совесть и слова Ричарда Фарриса останавливали её.

Ты должна сопротивляться. Не трогай шкатулочку с кнопочками или даже не вынимай её из мешка из парусины, если только для этого нет крайней необходимости. Каждый раз, когда ты это делаешь, она берёт всё больший контроль над тобой.

И тогда, в четверг вечером перед Днём Выборов. Гвенди получила своё чудо. Как и у большинства республиканцев, хлебом и маслом Магована был избирательный круг, охватывающий следующие идеи: за жизнь, за религию, за построить стену, за ношение оружия гражданами. Являясь самопровозглашённым христианином и отцом пятерых детей, он часто и страстно высказывался о своей нетерпимости к безбожной и поистине злой практике абортов. Он называл докторов, которые выполняли подобные операции «бездушными мясниками» и «дьяволами в обмазанных кровью белых халатах».

В четверг вечером в национальной прессе просочилось известие о том, что в завтрашнем утреннем выпуске газеты «Портланд Прес-Геральд» будет опубликована на главной странице статья, объясняющая во всех подробностях и предоставляющая письменные доказательства, которые покажут, что у Пола Магована не только были интимные отношения с молодой женщиной из его местной церкви, но тот факт, что он оплатил, используя именно нелегальные фонды кампании, чтобы она сделала аборт их ещё нерождённого ребёнка.

Кампания Магована незамедлительно организовала новостную конференцию поздней ночью, чтобы попытаться опередить эту историю. Но было слишком поздно. Шар уже упал, прямо на лысую двуличную, высокомерную голову и начал скатываться очень быстро.

Когда подвели итоги финальных выборов несколькими днями позднее, автор бестселлеров «Нью-Йорк Таймз» Гвенди Питерсон стала выбранным Сенатором величественного штата Мэн. Она выиграла с разницей в четыре очка, что означало, что тысячи полноценных жителей штата всё равно «купили билет на шоу Пола Магована».

Жизнь в Америке, думала Гвенди, когда она размышляла о всех этих голосах, которые были отданы Полу Маговану. Жизнь в пандемичной Америке.

20

ГВЕНДИ ВЗМАХОМ МЕНЯЕТ КАРТИНКУ на экран контроля за погодой на своём Айпаде, затем нажимает на «ВИДЕО ССЫЛКА» и пустая картинка в картинке открывается верхнем правом углу. Она нажимает на «ПЕРЕВЕРНУТЬ ИЗОБРАЖЕНИЕ» и верхушка её головы появляется в маленьком окошке. Настраивая угол, она «тапает» в последний раз по экрану, и её улыбающееся лицо заполняет весь экран.

«Справилась», - говорит она не без чувства гордости.

Длинные серые волосы Гвенди завязаны в аккуратную косичку, и присутствуют круги румяной краски на её щеках. Её голубые глаза чисты и внимательны. Она выглядит гораздо моложе своих шестидесяти четырёх лет, и чувствует себя также.

«Вот ты где» Кэти Люндгрен всплывает на экран. «Ну что, готова к своему выступлению, Миссис Питерсон?»

Гвенди протягивает свою руку. Конечно, я готова, дорогуша» говорит она высокомерным голосом.

Кэти смеётся и притворяется, что целует макушку головы Сенатора.

Кэти волновалась о Гвенди ранее, когда та впервые сообщила ей новости о пожаре, Сенатор выглядела такой потерянной, будто бы была ошеломлённой, но теперь, когда она здесь лицом к лицу с ней, она не может не смотреть на неё.

«Ничего себе, пару часов отдыха сотворили чудеса с тобой. Вы выглядишь и звучишь восхитительно, Гвенди»

«Это да плюс ещё стратегические мазки макияжа». Вот только Гвенди не принесла много косметики на борт корабля. И зачем бы ей это могло понадобиться? Сейчас она женщина с настолько низким «уровнем обслуживания», насколько это возможно.

Ну, что бы там ни было, пошлите и мне немного, почему бы и нет?» - Адэш Пейтл проплывает мимо Кэти на своём пути к пилотному креслу. Она дружелюбно кивает ему и смотрит обратно на Гвенди. «Немногим менее 5 минут до отправления».

Гвенди поправляет ремни в своём «геймерском кресле» и двигает своими бёдрами до тех пор, пока не становится удобно. Она смотрит на висящие мониторы, а затем вниз на свой Айпад. Облизывая свои губы, она чувствует вкус шоколада на задней части своего языка. Она сразу же чувствует тамп-тамп-тамп биение своего сердца за её герметичным костюмом.

Крошечный кусочек шоколада был в форме страуса. Когда она потянула свой мешочек из парусины и достала шкатулочку с кнопочками, она была удивлена, насколько тяжёлой та чувствовалась в её руках несмотря на условия невесомости. Намного тяжелее, чем она помнила, и почему-то намного более тяжёлой, чем тогда, когда она несла её в чемодане из усиленной стали. Она знала, что это противоречило здравому смыслу, вообще не имело никакого смысла, если быть точным, но не тратила слишком много времени думая об этом. Все вещи были возможны, когда дело касалось шкатулочки с кнопочками.

Её решение уже было принято к тому времени, когда она ввела семизначный код и открыла маленький белый чемодан с надписью «ЗАСЕКРЕЧЕННЫЙ МАТЕРИАЛ», поэтому было мало сомнений, когда настал момент. Она подняла коробочку на свои колени, протянула руку и нажала на рычажок по левой стороне, самый близкий к красной кнопочке. И потом подумала: «Если ты следишь за этим всем, Фаррис, можешь поцеловать мою костлявую белую задницу».

Узкая деревянная полка беззвучно выдвинулась из центра коробочки. Она взяла шоколадного страуса и положила его в рот, едва задерживаясь чтобы насладиться дизайном и тонкими деталями. Закрывая глаза, она позволила шоколаду растаять на своём языке, смакуя знакомый всплеск экзотического вкуса. Как только шоколад был съеден, она незамедлительно подумала о том, чтобы нажать на рычажок ещё раз, но сопротивлялась искушению. Она знала, что уже испытывает судьбу.

После того как она покинула контрольную каюту немного ранее и убеждая взволнованного Бёрна Стейплтона, что с ней всё в порядке, и ей просто нужно отдохнуть. Гвенди отправилась в свою каюту. Когда она растянулась поверх своей смятой койки и пристегнулась ремнями, она даже не думала о шкатулочке с кнопочками и её волшебных угощениях. Всё, что она хотела, так это закрыть глаза и заставить мир исчезнуть на короткий промежуток времени. Она была физически и умственно истощённой – и она была напуганной. Несмотря на то, что Кэти Люндгрен и Бёрн Стейплтон полагали, это не пожар в Касл Роке, который заставил Гвенди чувствовать себя растерянной, хоть это, конечно же, не помогло никак в облегчении данного ощущения. Это была смесь всего. Видеоконференция сильно её волновала, один шаг в сторону, и она знала, что ей конец. Её сердце очень сильно болело. Несмотря на все дружбы, которые она завела, она даже и не осознавала, насколько одинокой чувствует себя в этой поездке. Уже прошло почти семь лет, но не имея ждущего её возвращения Раяна дома заставило Гвенди чувствовать себя брошенной и одинокой. И, конечно же, были ещё Мозговые Ступоры. С самого карантина и, особенно, с того момента, когда они поднялись на борт «Тяжеловесного Орла-19», эти ступоры появлялись с всё учащающейся регулярностью, которая пугала её.

Изначально она думала, что это стресс, ухудшающий её симптомы. Но где-то в глубине своего сердца, она знала, что это не так. Шкатулочка каким-то образом узнала о её плане и пыталась остановить её прежде, чем они добрались бы до космической станции «МФ-1».

Наклоняясь и дотрагиваясь до записной книжки, запрятанной безопасно в кармане её куртки, она думала: «Как долго до того момента, когда всё, что я смогу вспомнить будут слова внутри этого блокнота? А что насчёт того времени, когда я забуду, как нужно читать…?

Сама эта мысль, что такое должно произойти наполнила Гвенди желанием рвать на себе волосы, кричать или делать и то, и другое. Лёжа здесь с вращающейся головой, смотря на покрытый изгибами потолок каюты, она наконец-то отключилась. И ей приснился сон…

Гарет Винстоун сидит со скрещенными ногами на полу за своим иллюминатором. Никого из членов экипажа нигде не видно, а корабль ужасно тихий. Винстоун голый, если не считать мешковатых загрязнённых белых трусов с тугой резинкой. Его мужские груди и ярко розовые соски обрамлены вьющимися тёмными волосами. Шкатулочка с кнопочками покоится поверх его толстых ног, и на первый взгляд кажется, что она измазана кровью. Но затем Гвенди видит, что с сосисочных пальцев Винстоуна падают капли растаявшего шоколада. Его рот и все три подбородка тоже измазаны шоколадом. Шоколад повсюду. Он наклоняется и нажимает на рычажок по правой стороне коробочки. Выдвигается деревянный поднос с крошечным шоколадным осликом, распложенным по его центру. Виностоун хватает шоколад и засовывает его себе в рот, причмокивая громко. «Такие вкусные», восклицает он и поднимая руку высоко над головой, он указывает единственным пальцем в воздух, и никогда не гнушаясь экспансивных жестов, вращает пальцем вокруг, прежде чем опустить его в агонизирующем замедленном движении, пока не начинает покоиться прямо на вершине красной кнопочки. Он смеётся, распуская шоколадного цвета слюни на свои колени и нажимает на кнопку. Один раз, дважды. Он смотрит, ухмыляясь своими запятнанными зубами и вопит: «Ну вот, теперь я номер один миллиардер в мире!»

Привязанная к койке, Гвенди резко проснулась с криком ужаса, застрявшим в её горле, и сразу поняла, что ей нужно было сделать.

«Тридцать секунд», - говорит Кэти Люндгрен.

Гвенди охватывает боковым зрением Винстоуна, привязанного к своему сиденью и направляющего свой взгляд в противоположном направлении. Она проверяет свои зубы на экране Айпада – все чистые, никаких следов шоколада! – и высвобождает глубокое, стабилизирующее дыхание. «Была, не была, ребятки». Она кладёт свой палец над «ПРЯМОЙ ЭФИР ВИДЕО» иконкой и слушает отсчёт командира операции.

«Пять…четыре…три…два…один…, и мы отправляемся!»

Гвенди приклеивает большую улыбку себе на лицо и «тапает» на иконку.

«Приветствую вас, земляне, с моего дома, находящегося далеко от моего дома, Орла-19 Тяжеловеса. Меня зовут Сенатор Гвенди Питерсон, я родом из великого штата Мэн, и я буду служить в качестве турового гида сегодня. Прежде чем я отстегнусь и предоставлю вам взглянуть на впечатляющий вид наружу из этого иллюминатора, я хотела бы представить вас нашей Командующей Полётом Мисс Кэти Люндгрен! Скажи привет всем, Кэти! Три статных джентльмена, сидящих сразу слева от меня…»

21

В ЯНВАРЕ 2020 ГОДА ПОСЛЕ СВОЕЙ СЛУЖБЫ на нескольких высоко профильных интеллигентных позициях, включая заместителя начальника группы по борьбе с терроризмом, а также начальником отделения ЦРУ в Лондоне, Мюнхене и Нью-Йорке шестидесятитрёхлетняя Шарлотта Морган стала восьмой назначенной (и только второй женщиной в истории), которую назвали Заместителем Директора ЦРУ.

Она также была одной из самых близких и надёжных друзей Гвенди. Они впервые встретились на собрании по бюджету летом 2003 года, когда Гвенди отбывала свой второй срок в Палате Представителей. Шарлотта Морган временно проживала в Вашингтоне, возглавляя шестимесячную тренировочную программу для зарубежных сотрудников. После того как они пересеклись друг с другом несколько раз на разных социальных мероприятиях, включая несколько бейсбольных игр команды Балтимор Ориолес, они стали крепкими подругами, разделяя свою любовь к бегу, вредной еде и жестоким триллерам-детективам, особенно написанных лихим Джоном Сэнфордом.

Шарлотта вернулась заграницу, когда закончилась её тренировочная программа, но обе женщины сохраняли связь по телефону и электронной почте и часто навещали друг друга во время трёхразовых в год поездок Шарлотты домой. Когда Шарлотта вышла замуж за своего второго мужа (свадьбу сыграли на одном из Дэлаверских пляжей в 2005 году), Гвенди прислуживала в качестве одной из четырёх подружек невесты. В следующую зиму, когда Шарлотта родила здоровую девочку во время своего сорокадевятилетнего дня рождения! – она и её муж выбрали Гвенди в качестве крёстной матери ребёнка. Спустя несколько лет, когда мать Гвенди умерла холодным октябрьским днём, Шарлотта запрыгнула в ближайший доступный самолёт из Нью-Йорка, и уже держала руку своей подруги позже, тем самым вечером. Во многих аспектах Шарлотта Морган стала старшей сестрой, о которой Гвенди всегда мечтала.

В то время как Гвенди припарковала свою машину у лодочной рампы озера Фэирфакс в Рестоне, штат Вирджиния утром 9 декабря, 2023 года, она заметила свою старую подругу, сидящую в одиночестве на скамейке у воды, она молилась, что их долгая история будет достаточной или, по крайней мере, началом. Шарлотта отвлеклась от книги, которую читала, помахала Гвенди рукой, затем подняла кисти своих рук к плечам в «что здесь происходит?» жесте. Гвенди вышла из автомобиля и медленно добралась до скамьи, неся мешок из парусины в своей правой руке.

«Никакой охраны?», - спросила Шарлотта лишь полушутя.

«Я вожу арендованную «Киа». Это уже достаточная безопасность». Не говоря уже о коробочке с кнопочками, подумала Гвенди.

«Ты убиваешь меня, дорогуша», - сказала Шарлотта, закрывая свою толстую книгу в твёрдом переплёте на своих коленях. На улице похоже градусов десять тепла. Ну, рассказывай, к чему вся эта секретность?»

Гвенди уселась рядом со своей подругой, ставя мешок из парусины между своих ступней. «Ты когда-нибудь считала меня кем-либо другим, чем абсолютно вменяемой, благоразумной и честной женщиной?»

Улыбка Шарлотты угасла. Она внимательно посмотрела на свою подругу. «У тебя какие-то проблемы?»

«Можно и так сказать», - согласилась Гвенди. «Пожалуйста, ответь на вопрос».

«Не считая твоей упрямой преданности бейсбольной команде Ред Сокс, ты доказала, что являешься одной из самых благоразумных и надёжных женщин, которых я когда-либо знала. Точно входишь в двойку или тройку лучших, ты сама это знаешь».

«Тогда мне нужно, чтобы ты выслушала меня очень внимательно. Ты можешь это сделать?»

Шарлотта ответила не сразу – она всё ещё была слишком ошеломлена поворотом, который приняла эта встреча. Она прибыла сюда, ожидая, что Гвенди расскажет ей, что она наконец-то встречается с кем-то после последних четырёх лет, которые она прожила как монахиня, но это прозвучало намного более серьёзно. Ей было не до затянутого выражения лица Гвенди.

«Я могу это сделать»

«Пожалуйста, убедись в этом, потому что в то, что я тебе расскажу, будет очень трудно поверить».

Затем я собираюсь показать тебе, что находится внутри этого мешка и покажу тебе, как оно работает.»

Шарлотта наклонилась вперёд и окинула мешок из парусины с узлами более пристальным взглядом. Она открыла было рот чтобы ответить, но Гвенди прервала её снова. «Если ты начнёшь перебивать, я собираюсь отправиться пешком прямо к своей машине и уеду, притворяясь, что данная наша встреча никогда не произошла».

«Ты пугаешь меня, Гвен. Ты уверена, что нам вообще следует начинать данный разговор, может не стоит?»

«Только в том случае, если ты не хочешь, чтобы мир просуществовал достаточно долго, чтобы увидеть, как твоя дочь Дженни закончил старшую школу и поступил в один из университетов Лиги Плюща, чтобы родить своих детей однажды».

«Ты серьёзно?»

«К сожалению, да».

Заместитель директора, ни разу не нарушив зрительного контакта с Гвенди была тихой. Ведь её работа заключалась в том, чтобы определять, когда люди лгут, а когда говорят правду. «Хорошо. Расскажи мне».

Гвенди всё ей рассказала.

Когда она закончила где-то сорока минутами позднее, Гвенди взяла мешок из парусины из травы у её ступней, вытащила коробочку с кнопочками и положила её к себе на колени. Это был первый раз, когда она охватила её взглядом за последние почти двадцать пять лет. Она всё ещё могла слышать голос Ричарда Фарриса, который шептал в её голове:

Не трогай или даже не вынимай коробочку с кнопочками из парусинового мешка кроме как в случае абсолютной необходимости.

Была ли вещь абсолютно необходимой, когда абсолютно не было другого выхода? Абсолютно! (позволил себе продолжить игру слов, в оригинале ‘Of course it was’ – ‘конечно, да’ – ).

«Ты помнишь часть моей истории о Джонстауне?»

Она закивала головой. «Ты верила, что ты была виной этому. Или что странная коробочка сделала это. Могу ли я?» Она потянулась за ней.

Гвенди притянула её к себе, прочь от Шарлотты, прижимая к своей груди, потому что для Шарлотты опасно было бы дотрагиваться до неё, да, но это была не единственная причина. Тут было и определённое чувство зависти. Она подумала о Голуме из «Властелина Колец» Моя прелесть, мой подарок на день рожденья».

Гвенди не хотела чувствовать себя так по отношению к коробке, но она всё же чувствовала себя именно так, и этого нельзя было отрицать.

«Я полагаю, что возможно и нет», - ответила Шарлотта. Она оценивала Гвенди измеряющим взглядом, и Гвенди знала, старый друг или не старый, но она (Шарлотта) была только в нескольких шагах от принятия решения, что Сенатор Гвенди Питерсон полностью слетела с катушек.

«Будет опасно для тебя даже дотрагиваться до неё», - сказала Гвенди. «Я знаю, как это звучит, и что ты думаешь, потому что я тоже буду об этом думать. Просто дай мне немного больше пространства, хорошо?

«Хорошо».

«Когда я проводила свой эксперимент со шкатулочкой с кнопочками, я концентрировалась на той части Гайаны, которая, как мне показалось, была заброшенной. Я не знала ничего о Джонстауне. Мало кто знал прежде, чем новость распространилась по всему миру. Тогда ведь даже и интернета не было, чтобы всё проверить. И помни, я была лишь ребёнком. В этот раз я провела исследование, и я до сих пор не уверена, что никто не пострадает и не будет убит. Гвенди сглотнула. Её горло было костисто сухим. «Красная кнопка – наименее опасная из всех, это уж точно, но она всё равно заряжена как револьвер. Это я поняла ещё в 1978 году, когда вот все эти люди, которых ты видишь, пили напитки-шипучки а-ля Кул-Йэд.

«Гвенди, неужели ты действительно веришь в то, что» -

«Шшш. Никаких перебиваний. Ты обещала».

Шарлотта уселась дальше в своё сиденье, но Гвенди всё ещё могла видеть волнение в её глазах. И ещё неверие. Может будет способ это исправить.

«Я думаю, тебе нужно кусочек шоколада. Возможно, это поможет открыть твой разум немного»

Загнув свой мизинец, Гвенди потянула за один из рычажков на стороне шкатулочки с кнопочками. Оттуда выпало крошечное шоколадное животное.

«О БОЖЕ!» Вскрикнула Шарлотта, поднимая его. «Неужели это трубкозуб? (африканский муравьед).

Я не уверена, но знаю, по крайней мере, что это муравьед. Выпадающая шоколадка всегда разная, что уже является очень неплохим трюком само по себе. Ну же, попробуй, думаю, тебе понравится».

«У меня аллергия на шоколад, Гвен. Он вызывает у меня крапивницу».

«У тебе не будет аллергии на этот, я обещаю»

Шарлотта поднесла фигурку муравьеда к своему носу чтобы понюхать, и так «состоялась сделка», так сказать. Она закинула шоколадку себе в рот. Её глаза расширились. «О БОЖЕ, такая вкусная!»

«Да. А как ты меня теперь видишь?»

«Как…? Шарлотта по-настоящему сделала усилие, чтобы посмотреть на Гвенди. «Вижу тебя ясно. Как будто бы мог разглядеть каждую волосинку на твоей голове, каждую поровую клеточку на твоих щеках… твой образ никогда не виделся мне ещё таким ярким. И изумительным. Ты всегда была такой, конечно, но сейчас, просто вау». Шарлотта тихонько рассмеялась. Не тот тип смеха, который ожидаешь услышать от одной из «верхушек» ЦРУ, но Гвенди не была удивлена.

Она взяла руки Шарлотты в обе свои руки. «Что я думаю? Хочешь попытаться угадать?»

«Как я смогу это сделать…» начало было Шарлотта, затем сказала: «Пирамида. Великая пирамида. Одна из тех, что в комплексе Гиза».

Гвенди отпустила руки своей подруги, удовлетворённая.

«Откуда я могу это знать?» - прошептала Шарлотта.

«Это был шоколад. Но не просто шоколад. Ты натренировала свой разум читать мысли других людей. Можно сказать, что телепатия – часть твоей работы. Шоколадки лишь дают начальный толчок. Моя мама съела несколько, и они заставили её чувствовать себя хорошо, но у неё никогда не было никаких способностей по чтению мыслей».

Они просто излечили её рак, подумала Гвенди. «Эффект угаснет, но ты будешь чувствовать себя хорошо на протяжении всего остатка дня. Может и в будущем тоже».

«Посмотри на воду», - прошептала Шарлотта. «Солнце наполняет её звёздами. Я никогда не замечала этого раньше».

Гвенди потянулась вперёд и повернула голову Шарлотты обратно к своему лицу. «Сейчас это не важно. Знаешь ли ты что происходит в Египте в эту неделю? Вполне возможно, оставшуюся часть весны?»

Шарлотта знала. Конечно, она знала, это должно было быть частью её ежедневных брифингов. «Плохая вспышка коронавируса. Она убивает много людей, и правительство приказало ввести локдаун, который будет длиться по крайней мере до середины мая. И они не играют в игрушки. Появишься на улице, и скорее всего тебя арестуют».

«Да», сказала Гвенди. «И эта большая старая пирамида, самое старое из Семи Чудес Света, пуста. Там нет туристов, которые бы фотографировали всё подряд. Там нет рабочих. Она настолько идеальна для демонстративных функций, насколько я сама могу их отражать.»

Гвенди зажмурила свои глаза и подумала о Великой Пирамиде в Гизе, также известной как Великая Пирамида Кхуфу, также известной как Пирамида Хеопса. Ей была противна идея её разрушать, но это будет маленькая цена, чтобы убедить Шарлотту.

Она рассказала своей старой подруге, что должно произойти, а затем нажала на красную кнопку, прикладывая сильные усилия. Пятью минутами позднее она снова была в своей машине, несясь с большой скоростью по автостраде I-95, пытаясь добраться вовремя до встречи (с ленчом) в пригороде Вашингтона. Прежде чем уйти, Шарлотта попросила ещё одну шоколадку. Гвенди отказалась, но пригласила Шарлотту нажать на рычажок на другой стороне шкатулочки с кнопочками. Гвенди не была уверена, что серебряный доллар Моргана вывалится в щель, они не всегда так делали, но в этот раз это произошло. Шарлотта вздохнула с наслаждением.

«Забирай его», - сказала Гвенди. «Небольшое спасибо за то, что выслушала меня и не стала звать мужчин в белых палатах».

Позже этой ночью, когда её телефон начал звонить, Гвенди сидела в кровати и смотрела СиЭнЭн, на канале показывали съёмку с дрона огромной кучи хлама, где когда-то стояла Великая Пирамида. НИКАКОГО ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ, показывалось на хироне. УЧЁНЫЕ ОЗАДАЧЕНЫ. После коротких поисков она нашла свой телефон запутанным в одеяло. Она подняла после третьего звонка, зная кто там был на другом конце провода, несмотря на НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР надписи на дисплее телефона.

Шарлотта Морган не утрудилась даже сказать привет, как дела и т.д. и т.п. Всё что она сказала было «О Пресвятой Иисусе»

«Да», - ответила Гвенди. «Так оно и есть»

«Я смогу предоставить тебе космическое путешествие, Гвен, если ты, действительно, этого хочешь. Это моё тебе обещание. Возможно, понадобится некоторое время, поэтому мужественно терпи, мы ещё об этом поговорим!

«Но не об этом».

«Нет. Не об этом».

«Хорошо. Сделай это как можно скорее. Сегодняшнее использование шкатулочки с кнопочками вызвало у меня жуткое ощущение. И некоторые очень жуткие идеи». Некоторые из них были жестокими, а другие, как ни странно, своеобразно сексуальными.

Я понимаю, Шарлотта сделала паузу. «Великая Пирамида. Вот это да, чёрт побери! Затем она исчезла с провода, не сказав «пока» также, как и не сказав «привет».

Гвенди отбросила свой телефон в сторону и вернула свой взгляд на экран. Теперь на хироне было написано «ШЕСТЕРО УБИТЫ В ОБВАЛЕ». Они были молодыми путешественниками из Швеции, которые выбрались из локдауна, чтобы исследовать пирамиду собственными силами и были раздавлены под тоннами известняковых блоков. Для Гвенди это означало повторение старого урока. Не важно, какой осторожной ты была, не важно, насколько добрые у тебя были намерения, шкатулочка с кнопочками всегда взимала свою плату. Кровью.

ВИДЕОКОНФЕРЕНЦИЯ – большой хит, настоящая сенсация. Никаких запинок, никаких мозговых ступоров, и Гвенди даже удаётся повеселиться. Собственно говоря, весь экипаж здорово проводит время, заканчивая шумным импровизированным тостом – вакуумные пакетики апельсинового сока, яблочного сока и лимонада подняты высоко вверх, отдавая салют Сенатору Питерсон за хорошо проделанную работу. Даже Гарет Винстоун, который сжимает пакетики фруктового сока в каждой из своих мясистых ладоней, кажется радостным за неё. А возможно, полагает Гвенди определённой злорадной радостью, ему наконец удалось опорожнить свой кишечник.

«Хорошо, все,» - Кэти Люндгрен воскликнула. «Время вернуться к работе. У нас меньше, чем двенадцать часов, пока мы не воссоединимся с нашими китайскими друзьями на космической станции МФ-1».

«Лучше бы нам их не видеть», - Дэвид Грейвс ворчит, и Кэти игриво хлопает его по плечу, в то время как тот проплывает мимо. Гвенди смотрит, в то время как другие начинают двигаться обратно по направлению к своим пилотным креслам. «Спасибо вам всем ещё раз!» Это был неожиданный и глубоко оценённый сюрприз!»

Гвенди до сих пор чувствует себя достаточно великолепно, но весёлость начинает увядать. Если ей не изменяет память, а это, очевидно, большое если в эти дни, шоколадный толчок обычно действовал гораздо дольше по времени. Несколько дней, а не несколько часов. Однако опять же, прошло 25 лет с тех самых пор, когда она съела подобную шоколадку, поэтому, как много она может вспомнить? Да и тем более ей сейчас 64 года. Не старикашка, конечно, но уже приближается к старости. Или только мужчин можно называть старикашками? Ну тогда она почти «старухашка». (в тексте оригинала geezer старик-чудак против неологизма geezerette (слово с женским суффиксом ette )

В любом случае она не жалуется. Она воодушевлена и взволнована на самом деле. Не говоря уже о том, что чувствует облегчение. Первая видеоконференция уже позади неё. Сейчас станет только легче, теперь, когда она знает, что нужно делать. А что лучше всего? Гвенди запомнила все их имена – каждое из девяти имён членов экипажа. В дополнении к этому, она запомнила их должности и обязанности на борту корабля, и любое другое количество мелких деталей, которые она давно могла перепутать.

Она берёт свой Айпад за своим сведением и смахивает себе путь к своему безопасному аккаунту электронной почты. Сканируя взглядом дюжины уведомлений в своём почтовом ящике, она останавливается на письме от «Прогрессив Иншюрэнс» (Прогрессивное страхование, если переводить дословно). Оно на таймере ещё с ранних часов дня. Она открывает его.

Электронное сообщение длиной в две страницы, и оно подписано (электронным способом, конечно) представителем «Прогрессив Иншюрэнс» под именем Фредерик Линн. Она просматривает его содержимое. Страховая компания в текущий момент работает над подсчётом урона, причинённого дому. Дом был защищён тяжёлым пластиковым покрытием и деревянной конструкцией, где это было необходимо. Электричество было отключено, и оставшиеся продукты в холодильнике и морозилке были убраны. Шериф отделения полиции штата Мэн, а также полиция штата будут следить за домом, чтобы туда не проникли какие-нибудь воры или охотники за садовыми сувенирами. А также Эд и Лорэйн Хэндерсоны, её соседи, обещают пристально следить за домом.

Страховая компания не ожидает услышать обратного сообщения от Гвенди, пока она не вернётся из открытого космоса (мистер Фредди Линн, действительно, использует именно эти слова «открытый космос», которые вызывают улыбку у Гвенди), но им необходимо задать Гвенди ещё один важный вопрос: если ли у мисс Питерсон какие-нибудь питомцы, которые могли вырваться на волю во время пожара? Они не нашли крышечек для еды и питья, но это стандартная процедура спрашивать подобные вопросы. После всего этого текста в письме имеется много технической информации, которая почти не вызывает никакого интереса у Гвенди, чтобы её прочесть.

Гвенди благодарит ГОСПОДА БОГА за то, что у Бригитты остался Пиппа, «сосисочная собака» (имеется в виду, что собака – такса) и нажимает на клавишу «ОТВЕТИТЬ». Она печатает: «Никаких питомцев. Спасибо за то, что вы делаете» и нажимает на «ОТПРАВИТЬ»

Я только что отправила своё первое сообщение из открытого космоса, думает она с изумлением.

Она обновляет экран почтового ящика и прокручивает вниз, пока не находит сообщение от Норриса Риджевика. Оно короче, чем письмо от страховой компании, но ненамного.

Апрель 17, 2026

Дорогая Гвенди,

Я очень сожалею насчёт пожара. Я переговорил с Брайаном Гарденером в полицейском участке, и он сделает всё возможное, чтобы никто не добрался даже на расстояние крика от вашего дома. Я также подъехал и переговорил с вашим отцом, так что ему не придётся беспокоиться о пожаре в новостях. Он был достаточно подавлен известием, но я сообщил ему, что ребята из страховой компании починят его, и дом будет как новенький. (Хотя они никогда так не делают, как мы оба знаем). Он просил меня передать тебе большой привет и много поцелуев.

Теперь, что касается настоящей причины, из-за которой я пишу тебе. Я надеюсь, ты не будешь злиться, но за последние несколько лет я проводил некоторые свои расследования о Райяне и его загадочной поездке в Дерри. Знаешь, человеку не так уж много нужно в плане рыбалки! (имеется в виду, что ему наскучило рыбачить, вот он и занялся расследованием будучи в отставке). Ты никогда меня не просила вмешиваться, но я подумал, что игра стоит свеч. Худшее, что я мог сделать, так это потратить некоторые деньги на бензин и потерять некоторое количество времени. Думаю, из меня получился бы не совсем «кудышный» детектив, потому что длительное время я не мог ничего разузнать, и, конечно же, я не получил никакой помощи от местной полиции. Они, можно так выразиться, сказали мне, чтобы я убирался прочь. Я решил ещё раз попытаться заниматься собственным расследованием на прошлой неделе. Никакой удачи. Я готовился было вернуться обратно в Касл Рок. Я остановился, чтобы заправиться в одной из этих безымянных экстраколонковых заправках, таких, в которых работники на самом деле качают вам гас и моют окна автомобиля. Того парня, который всё это делал, звали Геральд («Герри») Киил, старожил, который был своего рода «освежающим» для меня со своим поведением в стиле Дерри а-ля «Да пошёл ты и твой «конь», на котором ты «прискакал». Я спросил несколько своих вопросов, показал ему фотографию Райяна, и сразу же он сказал, что да, видел. Ему особенно запомнились стикеры «ГВЕНДИ В СЕНАТОРЫ», потому что целых три из них были приклеены поперёк заднего бампера его автомобиля.

Последнее это предложение заставляет Гвенди смахнуть слезинку

Он сказал, что Райян спросил направления в Парк Бэйси, потому что ему нужно было встретиться там с одним мужчиной возле большой статуи Пола Баньяна. Киил засмеялся и сказал: «Я могу дать вам направления, но боюсь, что вы найдёте большого Пола, потому что он давно исчез». Райян записал в блокноте последовательность поворотов до места назначения и уехал. Я думал, что это всё, что я собираюсь получить, но затем Киил сказал кое-что ещё. Я записывал на своём телефоне, поэтому я могу предоставить тебе всё точно. Он сказал: «Есть заброшенный склад за заправкой, на перекрёстке Нейболт и Понд улиц. Вскоре после того, как мужчина, о котором вы интересуетесь, заплатил за заправку и отправился в путь, старый Крайслер выехал из-за того склада. Он был большой как лодка, и уродливый зелёный цвет, который почти причинял ущерб глаза, когда на него смотришь. Я могу ошибаться, но я почти думал, что он следовал за мужчиной, о котором вы спрашиваете.

Теперь я полагаю, я знаю, о чём вы думаете, Сенатор Гвенди, потому что я думаю то же самое: это чертовски большая досада, что не было нигде камер видеонаблюдения, чтобы заснять тот инцидент. Если это был несчастный случай. Мне бы очень хотелось знать, была ли машина, переехавшая вашего мужа и оставившая его мёртвым на улице, зелёным Крайслером, большим как лодка.

Вот только всё это не кажется верным. Ведь кто-то ей позвонил и сказал, что её муж был сбит какой-то другой машиной? И другого цвета машиной? Гвенди полагает, что так, но она уже не может полагаться на свою память. Она уже даже не уверена, был ли звонок. По крайней мере, она всё ещё умеет читать, поэтому заканчивает письмо Норриса.

Вот всё, что у меня есть, и я думаю, это всё, что я могу разузнать на данный момент. Это странны город, и я мог бы жить так же долго и умереть так же счастливо, если бы моя нога никогда не ступала бы внутрь границ города Дерри снова. Я буду продолжать искать информацию, если вы захотите, чтобы я это делал, но честно я не думаю, что есть что-нибудь ещё, что можно выяснить. Надеюсь, что вы не слишком расстроены, что я начал всё это сам, в первую очередь. Мои намерения были добрыми. А пока что безопасных путешествий в открытом космосе. Я уважаю вашу храбрость, но всё, что я могу добавить, лучше, чтобы вы пока что были там, а я – здесь.

Ваш друг,

Норрис

Гвенди может расслышать голос Норриса, на удивление глубокий для человека худощавого телосложения, пока она читает его письмо уже во второй раз. Когда она заканчивает, она просто сидит, уставившись на экран своего Айпада, её глаза постепенно теряют концентрацию. Хорошие чувства, в которых она купалась за последние пару часов исчезли и были заменены чем-то… она даже не знает точно чем. Шоком? Смятением? Страхом? Да, всеми этими вещами. Смятение – что-то, к чему она привыкла, с тех пор как её разум начал сдавать. К другим чувствам – она пока что не привыкла.

«Придержите моё место», - говорит она, ни к кому не обращаясь. «Я собираюсь сходить в дамский туалет». Она расстёгивает свой ремень безопасности и проплывает в общую зону четвёртого уровня. Что же ты хотел сделать там, в Дерри, Райян?

Светящаяся белая дверь туалета закрыта, и снова Гвенди всё это напоминает стерильные шкафчики мора, которые она так часто видела на телевидении. У панели над защёлкой надпись «ДОСТУПНО». Не совсем уверенная в том, хочется ли ей пописать, или она просто двигается на автопилоте. Гвенди вытягивается по направлению к двери. Но прежде, чем она может открыть её, кто-то хватает её за плечо сзади.

Она издаёт писк и крутится вокруг, её руки махают в воздухе, Гарет Винстоун парит в футе или в футе с чем-то от земли, удивлённый вид на его лице.

«Пресвятой ИИСУСЕ, Винстоун! Никогда так больше не подкрадывайся ко мне!»

«Прости», - говорит он, проплывая назад. Он не выглядит достаточно сожалеющим о содеянном. «Я не хотел напугать тебя. Обычно я издаю много шума, когда вхожу в комнату. Я немного неуклюжий так». Он пожимает своими широкими плечами. «Но здесь я лёгкий как пёрышко. Нужно некоторое время, чтобы к этому привыкнуть».

«Да, действительно», - говорит Гвенди

В любом случае, я хотел извиниться за то, что доставил тебе столько хлопот ранее. Это не моё дело, что у тебя там в твоём стальном чемоданчике, и мне не стоило говорить то, что я сказал».

Гвенди не может поверить собственным ушам. Ещё не так давно она задавалась вопросом, существует ли фраза «спасибо» в личном словаре Гарета Винстоуна. Она могла бы поставить всё до последнего цента, что слова «я извиняюсь» не существовали. Теперь ей радостно осознавать, что она ошибалась. «Извинения принмаются».

Когда у тебя есть столько денег, сколько у меня, ты часто попадаешь под влияние плохих привычек, как, например, думаешь, что всё должно идти всегда по-твоему. Я работаю над ними.

«Я знаю несколько людей из Вашингтона, которым нужна такая же помощь, как и тебе. А у них даже нет маленькой части твоего банковского счёта»

Винстоун смеётся. «Ну, спасибо, что приняла моё извинение. Я позволю тебе продолжить с твоим дел…». Он жестом указывает на туалет - «… ну, ты понимаешь»

Гвенди одаривает его искренней улыбкой, она может привыкнуть к этой новой и улучшенной версии Гарета Винстоуна – и протягивает свою руку. «Спасибо за то, что ты такой учтивый»

Винстоун протягивает свою руку и берёт её в свою.

Внезапно Винстоун кажется слишком чётким для неё, очень ярким и в фокусе, как если бы он был зажжённым изнутри, и всё остальное вокруг него отпадает. Думая об этом позже, она будет вспоминать о моменте из второго раза, когда шкатулочка с кнопочками была в её владении, когда она «вошла» в разум сумасшедшего человека газета Касл Рока прозвала Зубной Феей. И, конечно, когда её старая подруга Шарлотта Морган знала, что она думает о Великой Пирамиде в Гизе.

Хотя Гарет Винстоун снова улыбается, внутри он не улыбается, он никогда не улыбается внутри. Но он влюблён. Мужчина, в которого он влюблён сидит за рулём машины. Гарет находится в пассажирском сидении, смотрит на него. Возможно это некультурно уставиться на кого-нибудь и смотреть, но Гарет не может оторвать глаз от этого лица. Гарет думает, это лицо светловолосого ангела. Он думает, что отдал бы всё на свете, если бы ангел-блондин позволил ему хотя бы один поцелуй.

Вот только в этом флешбэке, эта иллюзия длится может две секунды, максимум – четыре – Гвенди видит водителя таковым, каковым он является на самом деле. Его настоящее лицо старое, осунувшееся и гниющее изнутри. Его глаза молочного цвета наполнены катарактами. Его нижняя губа потеряла всю свою натянутость и проседает от его чернеющих зубов. У неё имеется ужасное предчувствие, что Ричард Фаррис будет выглядеть так уже через некоторое недалёкое время.

Машина большая. И старая. Ярд капота – странно живой зелёный цвет, на который её глаза болят смотреть. Слово на слишком большом руле –

-----

Винстоун отталкивается обратно, прерывая свою хватку. Его глаза широкие за складками жира. «ИИСУСЕ, женщина!» Уже никакого кроткого «прости меня» в его голосе сейчас. Он звучит раздражённо. И он напуган. «Что это было?»

«Я не знаю», - отвечает Гвенди. Видение уже тускнеет. Если она не сможет добраться до своей маленькой записной книжки в скором времени, оно полностью исчезнет, как мечта десять минут после прогулки. «Статическое электричество, я полагаю».

Доктор Дейл Глен проплывает мимо, пристально смотрит на что-то на своём Айпаде. «Очень вероятно. Оно широко распространено здесь». Он говорит это, не отрывая взгляда от того, что он читает на Айпаде.

«Фью, а это было сильным, что бы это ни было», - говорит Винстоун, и ему удаётся изобразить фальшивую улыбку, сошедшую со страниц комиксов: ха! Ха! «Вам придётся извинить меня, Сенатор. У меня есть некоторые электронные письма, на которые мне нужно ответить».

Он уходит, покидая Гвенди у дверей в туалет. Ей приходится попытаться дважды, чтобы отворить её. Адэш проплывает мимо и спрашивает, в порядке ли она. Она ничего не говорит, не уверена, что может говорить – но кивает головой, её волосы порхают над головой как водоросли. Она наконец-то открывает дверь и затягивает себя внутрь. Она ищет руками клавишу, которая зажжёт панель «ИСПОЛЬЗУЕТСЯ» снаружи (в общей каюте нет замков, мера предосторожности в случае, если кому-то понадобится медицинская помощь) и пытается поднять крышку туалета. Она не поддаётся. Красная панель зажигается, высвечивая «ОКАЗЫВАЕТСЯ ДАВЛЕНИЕ».

Точно, чуть не забыла (теперь она забывает так часто). Большим пальцем руки она нажимает на кнопку, находящуюся справа от туалета, и красная лампочка тухнет. Слышится низкое жужжание, в то время как туалет делает что-то, что он должен сделать, так, что она может поднять крышку, не вытягивая весь воздух из крошечной капсулы сразу в бачок, а потом в космос. У неё появляется мысль, что, если Кэти находится в контрольной зоне, она может видеть, как предостерегающая лампочка зажглась, а потом отключилась. А если она всё же не там Сэм Дринкуотер или Дэйв Грейвз, наверное, там. Она надеется, что они просто пожмут плечами, и не подумают ничего особенного. Скорее всего так и будет, но всё равно не хорошо. Забывать такие элементарные вещи со своих тренировочных сессий – это явно ноу гуд (НГ).

Гвенди опускает свой костюм, садится и поворачивает нужный вентиль на самую низкую отметку. Она чувствует гладкое всасывающее ощущение, которое означает, что её моча всё же стечёт вниз вместо того, чтобы парить вокруг её задницы в виде маленьких сферок. Она наклоняет своё лицо к ладоням, когда непосредственно писает. Что-то недавно случилось, когда она взяла руку Гарета Винстоуна. Что-то важное. Что-то насчёт машины. Или двух автомобилей разны цветов? Возможно что-то и насчёт Райяна тоже, но возможно нет, вероятно она путает послание Норриса с тем, что только что произошло, когда она взяла руку Гарета Винстоуна.

Что бы это ни было, оно исчезло. Чёрт бы побрал то, что происходит со мной, думает Гвенди. Чёрт бы это побрал в ад!

Возможно, она сможет вернуть это, если съест одну из шоколадок, и эта весьма соблазнительная идея, но она не должна этого делать. Даже одна шоколадка была опасной затеей, да и то воспоминание не такое уж и важное, наверное.

Ведь так?

23

КОМАНДА И ПАССАЖИРЫ Тяжеловесного Орла увидели космическую станцию МФ на каждой из последних своих шести орбитах. Так как каждая из этих орбит варьируется немного, делая форму в виде веера на компьютерных экранах, космическая станция «Много Флагов» иногда выглядит «выше» и иногда «ниже», но она всегда на правой стороне корабля, и это всегда замечательно.

«Выглядит как космическая станции из «Космическая Одиссея 2001», комментирует Реджи Блэк, в то время как они проплывают по последней орбите, на которой нельзя пришвартоваться к станции. «Много Флагов» находится в менее, чем 25 милях от этой орбиты. «Только у МФ одно кольцо вместо двух».

«И больше спиц», - говорит Джэффари. Они оба стоят плечом к плечу напротив иллюминатора вместе с Гвенди, парящей над и между ними. «Насколько я помню, в фильме было только четыре спицы».

Из зоны контроля Сэм Дринкуотер говорит, «МФ очень похожа на версию из фильма Кубрика. Вам следует уяснить, что не всегда искусство имитирует жизнь, иногда всё совсем наоборот».

Ни малейшего представления не имею, что вы имеете в виду, - отвечает Гарет. Он тоже смотрит на станцию МФ, но так как иллюминатор справа занят, он застрял со своим Айпадом, и звучит раздражённо насчёт этого.

«Это означает то, что люди, которые спроектировали станцию, видели фильм», - говорит Сэм. «Может, когда они были ещё детьми. Для них космические станции должны выглядеть именно так».

«Абсурдно глупо», - резко говорит Гарет. «Она была построена так, как она была построена просто потому, что форма всегда следует за функцией. А не потому, что какой-то космический архитектор увидел фильм, когда ему было пять лет».

Сэм с этим не спорит, может по той причине, что Гарет является платным пассажиром (в некоторых конфиденциальных предполётных файлах Гвенди видела себя и Гарета под словом «гуси» - старый термин в авиации, который означает «пассажиры»). А может Сэму наскучил данный предмет. В любом случае, Гвенди думает, что он прав.

Пока она смотрит на свои Эпл Уотч (часы «Эпл»), она часто думает, что главный дизайнер этого гаджета был околдован образом наручного радио Дика Трэйси, когда он или она были ещё детьми.

В любом случае, станция МФ огромна. Настоящие зрители покинули её разум, но она помнит, что бесконечно заворачивающийся внешний коридор, огибающий её по краю длиной в две с половиной мили. Даже с исчезнувшей Великой Пирамидой, Гвенди думает, что в мире всё ещё осталось 7 Чудес Света. За исключением того, что новое седьмое чудо находится над миром. И на протяжении следующих 19 дней, оно будет их домом. Если предположить, что следующие несколько часов пройдут хорошо, вот так, так как пришвартовывание – наиболее деликатная и опасная часть всей миссии, даже более опасная, чем их непосредственная высадка на плавающей площадке у берегов Мальты.

Кэти Люндгрен появляется на ОБЩЕМ ИНТЕРКОМЕ и говорит им надеть их гидравлические костюмы. На какой-то момент Гвенди озадачена. Она знает, что такое костюм, конечно, она знает, вопрос в том, куда она его положила?

Она видит, как Адэш и Джеффари тянут свои ящики хранения из-под своих сидений, и чуть ли не бьёт себя по лбу. Мда… Соберись, Гвенди. Является ли её память хуже с момента последней шоколадки, потому что эффект постепенно исчезает? Она полагает, что так оно и есть. Коробочка с кнопочками всегда требует свою цену.

Она достаёт свой костюм и надевает его. На какой-то момент её внимание отвлекает иллюминатор на правой стороне корабля. Неужели птица недавно пролетела там? На пути к кормушке у столика для пикника в своих

«Застегнитесь на молнию, Сенатор Гвенди,- говорит Дэйл Глен, указывая на её открытый костюм. «Да. Я просто думал о…» Собирается ли она сказать ему, что думала, что птица недавно пролетела у иллюминатора, 260 миль над землёй? Или что на какой-то момент она потеряла своё место во времени? Это не важно».

Она застёгивает свой костюм и достаёт свой шлем, блокирует его, позволяя своему всё менее надёжному разуму остановиться и позволить мышечной памяти взять всё под контроль.

Клик, клик, снэп, и всё готово. Изи-бризи. Она говорит себе и подключается к Айпаду и экранам впереди её сидения. Сразу ничего особо не видно в переднем виде, а затем это огромное и сомнительное по виду «колесо» выходит за край земли. Это величественный, почти останавливающий сердце вид, медленно вращающийся и показывающий флаги 61 нации, которые приняли участие в и имеют право на, по крайней мере, в теории, использовать её.

Всё чего ей не достаёт, думает она, так это саундтрека из фильма «Космическая Одиссея 2001». Так говорил … кто-то там. Не могу вспомнить, только то, что имя начиналось на букву З.

В центре белый пузырь, содержащий телескопическое оборудование Джэффри Бэнкол, скорее всего, не может удержаться от того, чтобы наложить на него свои руки. Над пузырём находится что-то, что выглядит как топ мачты из нержавеющей стали, увенчанный серой чашкой с блестящей золотой сеткой. Эта штука посылает сообщения к звёздам… надеясь на ответ.

Кэти Люндгрен: «Контроль за Миссией, идём ли мы на швартовку?»

Эйлин Брэддок: «Идите на швартовку, Тяжеловесный Орёл, мы зелёные по всему борту»

Дэйвид Грейвз: «Козырьки опустить, туристы. У нас…»

«Семнадцать минут», - заканчивает Кэти. «Команда, скажите «вас понял», если вы уже опустили ваши козырьки».

Они отвечают условной фразой.

«Отдайте всё Бэки», - говорит Эйлин.

Даём всё Бэки, вас поняла, - отвечает Кэйти

«Никаких команд, всё - компьютер. Что ты скажешь, Бэки?»

«Что у меня есть автобус», - компьютерный голос Бэки отвечает.

Дэйв говорит, «И что это за автобус такой, Бэки?»

«Это волшебный автобус», - отвечает Бэки, и, действительно играет несколько нот известной песни группы The Who.

«Явно не самое лучшее время для дурацких компьютерных фокусов», - говорит Гарет. Он звучит на взводе и раздражённым, этот дружелюбный голос некоторым временем ранее снаружи туалета – уже далёкое воспоминание. «В следующий раз ты будешь просить у неё рассказывать глупые шутки а-ля «тук-тук, кто там», пока наши жизни находятся под риском!»

«Ничья жизнь не находится под риском», - говорит Кэти. «Вся эта поездка – как перейти поле»

Если бы только было так, как она говорит, - думает Гвенди.

Опять имеется некоторый намёк на гравитацию, когда Бекки запускает наводящиеся ракеты маленькими, пёрышко-образными вспышками.

«Контроль операции, вы хотите пойти ещё пару раз? Спрашивает Эйлин. «Закат через двадцать минут, ваше местоположение».

«Ответ отрицательный, Земля, с нами всё в порядке, а Беки может видеть и в темноте».

Но Кэти и Сэм не могут, думает Гвенди, и компьютерно направленная швартовка работает только в том случае, если программирование Бэки безупречно, и если нет никакого опасного момента «чёрт побери».

«Вас принял, Тяжеловесный Орёл». В этот раз звучит мужской голос, Старший Эйлин по званию, не «ракетный жокей», но некоторый политический назначенец. Гвенди должна помнить его имя, так как она сама назначала его, ГОСПОДА ради, но она не может. Она пытается использовать техники доктора Амброссса, но ни одна из них не работает.

Внезапная блестящая мысль осеняет её, такая же пугающая как вспышка молнии, стреляющая только в нескольких футах от тебя: Где шкатулочка с кнопочками? Находится ли она в крошечной капсуле, которую представляет её кабина или в специальном отделении для хранения за её сидением? О БОЖЕ, или она вообще находится у неё дома, «сидит» на верхней полке в гараже? Что если она забыла принести её?

У неё достаточно ещё работают мозги, чтобы поменять интерком на личный канал и затем выбрать настройку Адэша – Человека жуков, на своём айпаде. «Адэш, знаешь ли ты, что я сделала со стальным чемоданчиком, который я принесла на борт? Тот с –«

«Да, того с надписью «СЕКРЕТНО», проштампованном на нём.» Он указывает вниз. Она смотрит и видит его рядом со своей ногой, в том же месте, в котором он был, когда они взлетали.

«Спасибо», говорит она. «Простите за взбалмошность, я немного нервничаю насчёт швартовки.»

«Полностью понимаю.» Улыбается он ей через козырёк своего шлема, но нет никакой улыбки в его глазах. Что она видит там – это рассмотрение. Быть может оценка. Ей это не нравится. Они не должны знать, что со мной не так, пока миссия не завершится. После этого уже будет не важно, что они знают.

Слышится глухой стук сверху, в то время как люк швартовки Тяжеловесного Орла выдвигается вперёд на своих сервомоторах.

«МША уже на месте, и зелёный по всему борту», - говорит Бэки. У Гвенди нет никаких проблем с этим. МША является международным швартовым адаптером, именуемым так по той причине, что каждая нация, которая может посылать ракеты на МФ, использует одинаковую систему. Она это может помнить, вот только на некоторое время она не может вспомнить своё отчество.

«Фиксирующие петли на месте», - говорит Бэки.

Каюта дрожит по левой стороне; дрожит по правой; становится устойчивой. Небольшие толчки аккомпанируют каждое движение, как если бы неопытный водитель жмёт на педаль газа, отпускает её, затем снова жмёт на неё. Метафора, без которой Гвенди бы прекрасно обошлась.

«Десять метров», - говорит Бэкки.

Внезапно огромная тень затемняет каюту, вызывая появление внутренних огней. Гвенди наклоняет свою голову и видит, что они проходят под одной из спиц космической станции «Много Флагов», пройдя её, по-видимому, только на один фут. Она может различить каждое уплотнение и заклёпку.

«ИИСУСЕ, так близко!»- кричит Гарет «Слишком чертовски бл…»

Затем его голос пропадает. Кто-то – возможно Дэйв Грейвз, отключил его от внешнего интеркома. Что является хорошей штукой. Думает Гвенди.

Никто не нуждается в слушании его воплей. Тем не менее, она готовит себя к столкновению, которое кажется почти неизбежным. Рука в перчатке берёт её руку. Это Джефф. Она поворачивается к нему и подмигивает. Он выглядит напуганным до смерти, но ему удаётся тоже подмигнуть ей в ответ.

«Пять метров», - говорит Бэкки.

Несколько секунд спустя слышится толчок – не сильный, но достаточно крепкий. У Гвенди случается момент сильного головокружения, и она осознаёт, что её тело не было полностью сосредоточено на постоянном движении «Тяжеловесного Орла», пока тот не остановился.

«Мягкий захват завершён», - говорит Бэкки.

Кэтти передаёт это сообщение на землю, и Гвенди слышит аплодисменты. Рядом со своим иллюминатором Гарет выглядит озадаченным. Он не может слышать, что происходит.

Гвенди выбирает ОПС 1 на своём Айпаде и говорит: «Кэти, введи Гарета в курс дела. Я думаю, с ним всё будет в порядке, и он должен слышать, что все в открытом космосе счастливы».

«Принято.»

Бэкки говорит им ожидать пока что финальной швартовки. Слышатся больше глухих ударов, тяжелейших в этот раз, в то время как 12 защёлок задействуются, попарно.

«Последовательность швартовки заверщена», - сообщает Бэкки.

«Хорошая работа, Бэкстер», - говорит Дэйв.

«Всегда рада помочь», - отвечает Бэкки. «Следует ли мне заняться открытием люка?»

«Я сделаю это», - говорит Кэти.

«Уступи, Бэкки».

«Уступаю»

Сэм Дринкуотер говорит: «Жёсткая линия подключена. Вы идёте к отверстию люка, Кэт».

Кэти поворачивается на своём сидении. «Все в гидравлических костюмах? Позвольте от вас услышать «вас понял»».

Они произносят условленный сигнал. Гвенди думает, что богатый мужчина (его имя она временно не может вспомнить) – выглядит обиженным, но облегчённым.

Кэти говорит, «Контроль за миссией, все клапаны закрыты, и я открываю люк».

«Вас понял, Тяжеловесный Орёл. Вы, ребята, славно проведите время и не делайте чего-нибудь такого, что я бы не сделал».

«А это даёт нам ширину простора», - отвечает Кэти. Мы поговорим с тобой, как только мы будем на борту космической станции «МФ». Спасибо всем оставшимся на Земле. Это «Орёл», приём и отключаюсь».

24

Один за одним они проплывают через люк, затем через жёсткую линию с синей пеной по бокам, и наконец-то к космической станции «Много Флагов». Кэти Люндгрен заходит первой, Гарет Винстоун последним. Гвенди находится между Рэгги Блэком, физиком, и Адэшом, также известным как Человек-Жук

Гвенди чувствует небольшую тягу гравитации, когда она заходит. Её разум в данный момент чистый как зеркальное стекло, и она вспоминает, что медленное вращение космической станции возвратила часть её собственного веса. Она и другие новички озираются вокруг, медленно подпрыгивая вверх и вниз: касание и немедленное удаление, касание и немедленное удаление.

Её первой мыслью является та, что Контрольное помещение США выглядело бы почти как отельное лобби, если бы стены не были увешаны мониторами и кошмарным спагетти, состоящим из проводов и шнуров. И, конечно же, если бы стены не были отделаны мягким материалом. Её вторая мысль, что это помещение большое. После двух дней на «Тяжеловесном Орле», помещение в сравнении выглядит огромным. Потолок, по крайней мере, высотой в четыре фута над её головой, и одна из стен не является стеной сама по себе, но длинным, грациозно изгибающимся окном, которое

Предоставляет вид чисто чёрного, пробитого гвоздями.

«Ладно, ребята, снять верхнюю одежду», - говорит Сэм. «Складывайте её сюда».

Он указывает на шкафчики вдоль одной стены. Здесь, по крайней мере, две дюжины таких шкафчиков. У десяти из них имеются светящиеся панели с именами экипажа «Тяжеловесного Орла». Гвенди парит-подпрыгивает к своему шкафчику и открывает его. Здесь есть крюк для её костюма и намагниченная полка для её шлема. Она несёт с собой стальной чемодан с надписью «СЕКРЕТНЫЙ МАТЕРИАЛ», выгравированной на ней, и она будет приклеена к полке, но Гвенди не хочет оставлять её там. Особенно, учитывая тот факт, что шкафчик Гарета находится рядом с её шкафчиком. Она видит, как он наблюдает за ней, и Гвенди сомневается, что он наблюдает за ней из-за её задницы, окутанной в красный рабочий комбинезон с логотипом «Орёл»

«Экипаж ко мне на минуту», - говорит Кэти. «Соберитесь вокруг».

Гвенди закрывает свой шкафчик и присоединяется к остальным, держа стальной чемоданчик за его ручку. Это заставляет её вспомнить, как она носила бокс для ленча, когда ходила в начальную школу долгое время тому назад.

«Воздух пахнет лучше, ты так не думаешь?» Бёрн Стейплтон спрашивает её.

«ГОСПОДИ, да. Слаще и свежее».

Также слышится, как играет инструментальная музыка из потолочных колонок. Быть может Seals или Crofts, быть может Саймон или Гарфанкел. Прямо как в торговом центре или супермаркете, думает Гвенди. Ей известно кое-что ещё тоже. Ниже гудения мониторов и оборудования, слышится тонкий скрипящий звук, почти как старый деревянный корабль при среднем, умеренном ветре.

Это немного пугает, думает она. Затем: проверь это, это намного более устрашающе. Как в фильме с домом, населённым призраками. Или отеле с привидениями. Может, это глупое чувство, но может оно верное. Станция «МФ» огромна, и за исключением их и полдюжины китайцев, делающих БОГ весть что, она заброшена.

Они окружают Кэти, поднимаясь и падая, дотрагиваясь и отправляясь.

«Вы знаете большую часть этого из предполётной ориентации, но протокол требует, чтобы я дала вам быстрое напоминание во время входа на станцию. В первую очередь, условия проживания».

Она указывает на двери, промаркированные СПИЦА 1, СПИЦА 2, СПИЦА 3.

«Спица 1 это пилотирующая команда: я, Сэм, Дэйв. Спица 2 – научная команда: Рэгги, Джэфри, Бёрн и Адэш. Спица 3 принадлежат нам, пассажирам, Гвенди и Гарет, плюс доктор Глен. Я думаю, вы новички будете рады тому, что найдёте. Когда-нибудь, недалеко в будущем, корпорация ТЕТ надеется, что эти помещения и много других подобных им будут заняты платными пассажирами. Гвенди и Гаррет, у вас настоящие номера, они включают только спальню, гостиную и маленькую ванную комнату, но всё равно достаточно роскошно».

«Только не рассказывайте это налогоплательщикам», - Гвенди имитирует, будто говорит шёпотом. Большинство из них смеются, Гарет Винстоун не смеётся, возможно, по той причине, что текущая администрация поставила его в район 45% ступени налогообложения. А может он слишком нетерпелив, что касается повторяемости.

«Тебе придётся самой принести свою одежду из «Тяжеловесеного Орла», все подносчики, поднявшиеся сюда, бунтуют на забастовке».

Это вызвало ещё больше смеха, и опять Гарет не присоединяется к смеющимся. Гвенди любопытно, пришлось ему самому в последний раз нести свой багаж. Может, когда он перебрался в общежитие колледжа, может никогда.

«Я укорочу остаток лекции, если вы пообещаете не рассказывать Контролю за Миссией, но я побуждаю вас просмотреть видео-ориентацию на ваших планшетах ещё раз. Она послужит вам гидом по частям станции, доступным нам…, которые в этих экстраординарных обстоятельствах являются фактически всеми. «Джефф тебе бы отправиться в обсерваторию и запитать всё, что нуждается в подпитке, так что бы ты смог отправлять фотографии обратно на Землю. Я полагаю, твоим главным интересом будет Марс».

«Верно-мирно», - отвечает Джэффри

«Гвенди, а тебе следует проверить погодную палубу, она маленькая, но в ней содержатся тонны оборудования и собственный телескоп. Бёрн, твоя лаборатория находится рядом с большим номером Адэша в Спице 5.

Гарет перебивает. «Что случилось с «укоротить остаток лекции»? Мне бы уже хотелось разместиться».

У Кэтти на один миг появляется раздражённый вид по причине этого грубиянства, но в следующий момент её раздражения уже нет. Гарет важен для планов корпорации «ТЕТ» касаемо космического туризма над землёй, и поэтому должен быть изнежен. До определённого предела, думает Гвенди, если его нужно будет «арестовать за плохое поведение, я буду копом в роле кнута.

Она, действительно, «арестовала» мужчину, которого она заменила в сенате за его плохое поведение, и на государственном телевидении (штата). Просто она не может вспомнить сейчас его имя. Ей никогда не были доселе известны такие чувства беспомощности.

«Я предлагаю нам всем разместиться», - говорит Кэти. «После ещё одной вещи».

Гарет издаёт долготерпеливый вздох. Но реально, что ещё ему остаётся делать? Ни то что бы у него была бы работа здесь наверху, а Гвенди явно не собирается просить у него помощи на погодной палубе.

«Вам предоставлена вся космическая станция за исключением Спицы 9. В данный момент это территория китайцев». Она указывает пальцем на информационную панель ниже большого окна, где расположены восемь зелёных лампочек и одна красная. «Если китайцы откроются, что они иногда делают, чтобы воспользоваться тренажёрной комнатой или Международной Комнатой, в которой он играют в видеоигры и используют столовые машины – вы всё равно будете держаться подальше от них. Эти китайцы не особо отличаются гостеприимством. Но все спицы ведут ко внешней границе, она является общей территорией. Мне всегда нравится там бегать. В такой гравитации, которую я называю «лоу-ноу», я могу пробежать милю чуть более чем за две минуты».

«Да как же!» Говорит Гарет, и Гвенди понимает, как он звучит: богатый пассажир А типа в конце долгого полёта, распускающий экипаж в ту же минуту, когда самолёт совершает посадку. Иногда Гарет бывает дружелюбным, даже обворожительным, но она думает, что это лишь тонкий слой краски на мужчине, который ожидает, чтобы ему подчинялись и пресмыкались перед ним. «Что насчёт этого, Кэти?»

«Большое собрание в «Зум», в которое нужно быстрее добраться?» Бёрн спрашивает мягким голосом.

«Не твоё дело, Человек-Ботаник, - говорит Гарет.

«Идите», - говорит Кэти, делая дружелюбный жест, как будто бы стреляет. «Располагайтесь. Мой совет вам, исследуйте сегодня станцию, прежде чем начинать работу, которую вы пришли сюда сделать».

Большинство из них отправляются обратно в «Орёл», Гарет Винстоун – самый первый. Гвенди задерживается, затем медленно пробирается к Кэти, которая говорит с доктором Гленом. «У вас есть время на один вопрос?» - спрашивает Гвенди.

«Конечно. Как я могу помочь?»

Дейл Глен подпрыгивает к окну и стоит, выглядывая в бесконечную темноту пространства, с зажатыми назад руками за спиной. Остальные ушли.

«Моя комната», - говорит Гвенди. Она никак не может заставить себя назвать её номером. «Закрывается ли в ней дверь?»

«Ни одна из дверей не закрывается, но в твои апартаменты входит безопасный сейф, очень похожий на тот, которыми обустроены номера в отелях и гостиницах. Да и твой номер реально напоминает номер в отеле». Она смотрит многозначительно на стальной чемоданчик, который несёт Гвенди. «Вы вводите четырёхзначную комбинацию. Ваш особенный груз должен поместиться достаточно удобно, Сенатор».

Она говорит официально, потому это официальное дело, думает Сенатор.

«Спасибо. Это приносит кое-какое облегчение». Она беглым взглядом смотрит на доктора Глена. Он на достаточно далёком расстоянии от них, но она всё равно понижает свой голос: «Мистер Винстоун – Гарет – высказал…эм…интерес.»

«Возможно он был заинтересован в этом тоже». Она тянется к карману на эластичной талии своего джемпера. Что она вытаскивает к великому ужасу Гвенди, так это её красную записную книжку. Ту самую, в которой она хранит все те вещи, которые не хочет забыть, включая код, который открывает «СЕКРЕТНУЮ» коробочку.

«Он сказал, что дверь в кабину была настежь открыта, и он нашёл её парящей в коридоре. Так и должно было быть на самом деле, потому что у него бы не было никакой причины разнюхивать в твоей каюте, не так ли?

«Конечно нет», - отвечает Гвенди, забирая свою записную книжку и запихивая её в свой карман. Она чувствует холод по всему телу.

«Спасибо».

Кэти берёт Гвенди за плечо. «Ты думаешь, он разнюхивал? Потому что мне придётся взяться за это дело серьёзно, будь он тысячу раз мешок с деньгами».