Последнее задание Гвенди

Последнее задание Гвенди

Последнее задание Гвенди

Стивен Кинг и Ричард Чизмар

Посвящается Марше ДеФилиппо

Подруге нескольких писателей

1

На дворе прекрасный апрельский день в Плэйлинде, штат Флорида, что недалеко от Кэйп Канаверал. Сейчас лето господне 2026 года, и лишь некоторые из людей в толпе, стоящих на восточной стороне Макс-Хоек-Бэк-Крик (озеро во Флориде) в масках. Большая часть из них – старые люди, у которых это вошло в привычку, которую тяжело перебороть. Коронавирус всё ещё существует словно запоздалый гость на вечеринке, который всё никак не хочет уходить домой, и в то время, как многие боятся, что он снова будет мутировать и сделает вакцины против него бесполезными, в данный момент битва находится в ничейной позиции.

Некоторые из членов толпы, опять же в основном старики, те, у которых зрение уже не такое хорошее, как раньше, используют бинокли, большинство всё же их не использует. Космическое судно, стоящее на пусковой установке в Плэйлинде – самая большая ракета, управляемая человеком, которая когда-либо покидала родную Землю, весит она как никак 4.57 миллионов фунтов, у неё есть полное право называться «Орёл-19 Тяжёловес». Туманные испарения прячут последние 50 футов её 400-футовой высоты, но даже те, у которых ухудшающееся зрение могут разглядеть три буквы, которые «ползут вниз» по стороне ракеты: «ТЕТ». И те, у которых слабый слух могут расслышать аплодисменты, которые начали звучать. Один мужчина уже достаточно старый, чтобы ещё помнить голос Нильса Армстронга, объявляющий миру о том, что «Орёл» приземлился, поворачивается к своей жене со слезами в глазах и с гусиной кожей на своих загорелых худощавых руках. Старого человека зовут Дуглас (Дасти) Бригэм, а его жену – Шейла Бригэм. Они живут в городе Дестин, находясь на пенсии, уже 10 лет, хотя изначально они жили в Касл Роке, штат Мэн. Шейла, кстати, когда-то работала диспетчером в офисе шерифа.

От пусковой установки корпорации «ТЕТ» на протяжении полторы мили аплодисменты всё продолжаются. Для Дасти и Шейлы они звучат приглушённо, но должно быть они гораздо громче, если пересечь ручей, потому что даже утки взлетают в небо, в гладкие белые облака со своих утренних мест отдыха.

«Они вот-вот прибудут», - Дасти говорит своей 52-летней жене.

«Да благословит ГОСПОДЬ нашу девочку, отвечает Шейла и крестится - «Да благословит ГОСПОДЬ нашу Гвенди»

2

Восемь мужчин и две женщины идут, выстроившись в линию вдоль правой стороны контрольного центра корпорации «ТЕТ». Они защищены плексигласовой стенкой, так как они были на карантине за последние 12 дней. Специалисты поднимаются из своих рабочих компьютерных мест и начинают аплодировать. Это конечно всё по традиции, но сегодня ещё присутствует и подбадривание. Будет ещё больше оваций и речёвок от 1500 работников корпорации «ТЕТ», которая стоят на улице (лейблы на их рубашках, жилетах и рабочих униформах гласят «Жокеи ракеты ТЕТ»). Любая космическая миссия, в которой задействован человек – событие, но эта – особенно важная. Второй с конца в «очереди» идёт женщина с длинными волосами (уже седыми), завязанными в косичку, которые почти полностью скрыты высоким воротником её гидравлического костюма. Её лицо без морщин и до сих пор красиво, хотя и есть несколько тонких линий вокруг её глаз и в уголках её рта. Её зовут Гвенди Питерсон, ей 64 года, и менее чем через час она будет первым сенатором США при исполнении, кто полетит на ракете на новую космическую станцию MF-1 (Есть некоторые циники среди политических коллег Гвенди, которым нравится говорить, что MF расшифровывается как особый акт инцеста, но в действительности аббревиатура означает «много флагов» (MF – mother f*ck и MF – Many Flags ( прим. Переводчика). Команда пока что несёт с собой свои шлемы, поэтому у, по крайней мере, девяти из них свободна рука, которой можно махать в ответ на воодушевляющие возгласы. Гвенди – технически тоже член команды, не может махать, если, конечно, она не хочет махать маленьким белым чемоданом в своей «свободной» руке, и конечно же этого делать она не хочет.

Вместо того, чтобы махать, она кричит: «Мы любим вас, и мы благодарим вас! Это ещё один шаг к звёздам!».

Воодушевляющие возгласы и аплодисменты удваиваются в силе. Кто-то кричит: «Гвенди в президенты!». Некоторые в толпе подхватывают этот лозунг, но не так уж и много. Она, конечно, популярна, но не настолько, особенно точно не во Флориде, штат, который опять остался красным за последние общие выборы.

Команда покидает здание и залезает в трёхвагонный трамвай, который доставит их к тяжеловесному «Орлу». Гвенди приходится выгибать шею до самого предела своего уплотнённого воротника чтобы увидеть верхушку ракеты. «Неужели я действительно отправлюсь на этой штуке?» - спрашивает она у себя, и уже не в первый раз.

В сиденье рядом с ней биолог с песочным цветом волос наклоняется к ней. Он говорит низким мурлычущим голосом. «Всё ещё есть время, чтобы отступить. Никто о тебе даже плохо не подумает»

Гвенди начинает смеяться, но смех у неё нервный и пронзительный: «Если ты, действительно, в это веришь, ты должно быть веришь и в Санта Клауса, и в зубную Фею».

«Вполне справедливо» - отвечает он – «но не так уж и важно, что подумают люди, если у тебя есть хоть какое-то сомнение, что тебя ждёт, и ты вдруг начнёшь паниковать и кричать: «Подождите, остановитесь, я передумала», когда двигатели загорятся, лучше отмени всё сразу сейчас. Потому что как только двигатели запустятся, уже ничего будет изменить нельзя, и никому не нужен политик-паникёр на борту, да и миллиардер-паникёр – тоже». Он смотрит на вагон впереди их, в котором человек наклоняет своё ухо, чтобы расслышать электронный голос командира. В своём белом гидравлическом костюме, у этого человека есть определённое сходство с Пиллсбэри Доубоем.

Трёхвагонный трамвай начинает катиться. Мужчины и женщины в рабочих комбинезонах аплодируют команде по пути. Гвенди кладёт белый чемоданчик и держит его крепко между ног. Теперь она может махать.

«Со мной всё будет в порядке». Она полностью в этом в этом не уверена, но говорит сама себе, что она должна такой быть, просто должна. Из-за белого чемоданчика. Проштампованные высокие красные буквы на обеих сторонах маленького чемодана гласят «СЕКРЕТНЫЙ МАТЕРИАЛ»

«А что насчёт тебя?» - спрашивает она у биолога.

Тот улыбается, и Гвенди осознаёт, что она не помнит его имени. Он был её партнёром по тренировке за последние четыре недели, только несколько минут назад они проверяли друг у друга костюмы прежде, чем покинуть зону ожидания, но она всё же не помнит его имени. Это настоящее НГ, как бы сказала её мама в преклонном возрасте, т.е. – нехорошо (NG = no good – нехорошо ().

«Со мной всё будет в порядке, это будет моей третьей поездкой, и когда ракета начнёт подниматься, и я буду ощущать на себе действие силы тяготения, оказывающей давление на меня? Говоря за самого себя, это лучший оргазм, который такой мальчик как я только способен испытать».

«Спасибо что поделился этим откровением», - отвечает Гвенди. «Я позабочусь о том, чтобы оставить эту твою реплику в моём ближайшем отчёте оставшимся на планете. Она, конечно же, помнит, что планета называется Земля, но всё же как зовут биолога?

В кармане своего джемпера у неё лежит блокнот со всякого рода полезной информацией, не говоря уже о специальной закладке в нём. Имена всех членов экипажа находятся в нём, но сейчас они никак не может до него добраться, а даже если и могла бы, это скорее всего, даже почти наверняка вызвало бы подозрения. Гвенди возвращается к технике, которой научил её доктор Амбросс. Она не всегда срабатывает, но в этот раз успешна. Мужчина, сидящей рядом с ней высокий, с квадратной челюстью, голубоглазый и с волосами песочного оттенка, женщины думают, что он «горячий» мужчина. А что у нас горячее? Огонь горячий. Если ты дотрагиваешься до огня, то можешь получить ожог. Да, Бёрн её имя. (Burn – ожог, Bern – имя – прим. Переводчика). Бёрн Стейплтон. Профессор Бёрн Стейплтон, который одновременно также является майором в отставке.

«Пожалуйста, не надо, - отвечает Бёрн. Гвенди почти уверена, что сейчас он имеют в виду свою метафору с оргазмом. С её краткосрочной памятью пока что всё в порядке. Ну, по крайней мере, всё не слишком плохо.

«Я просто пошутила» - говорит Гвенди и гладит своей рукой, одетой в перчатку по его руке – «и прекрати волноваться, Бёрн, со мной всё будет в порядке».

Она говорит себе опять, что она должна такой быть. Она не хочет подводить своих «болельщиков», и на сегодняшний день – это большая часть Америки и большая часть мира, но всё это не так уж существенно по сравнению с закрытой белой коробочкой, зажатой между её ботинками. Она не может пустить это на самотёк., так как есть коробочка внутри чемоданчика, сделанная не из нержавеющей стали, способной выдерживать столкновения высокой силы, но из красного дерева. По ширине она в фунт, немного больше этого в длину и примерно семь дюймов в глубину. На ней есть кнопочки на лицевой стороне и рычажки такие маленькие, что нужно нажимать на них мизинцем на той или иной стороне коробочки.

У них только один платный пассажир на борту по направлению к космической станции «Много флагов», и это не Гвенди. У неё есть настоящая работа здесь на борту. Может быть не такая уж и значительная, в основном запись данных на своём Айпаде, и их пересылка обратно в центр контроля корпорации «ТЕТ», но в действительности эта работа полностью не является маскировкой её настоящего занятия здесь, в космосе. Она следит за климатом, её профессиональное позывное «Прогноз погоды», и некоторые из членом экипажа в шутку называют её «Грозовой Шторм» , имя давнишнего эгзидиаста.

«Что это»,- она спрашивает у себя – « я должна знать»

Так как она не может вспомнить, она вынуждена опять прибегать к технике доктора Амброссса. «То слово, которое она пытается воскресить в памяти похоже на слово «краска», не так ли? Нет, не краска. Прежде чем красить, нужно избавиться от старой краски, нужно снять её, как снимают одежду», - она шепчет.

«Что?» Спрашивает Бёрн. Его отвлекли несколько аплодирующих мужчин, стоящих у одного из экстренных грузовиков, которые, пожалуйста, не дай ГОСПОДИ, не надо чтобы выезжали в этот прекрасный весенний день.

«Ничего», - отвечает она, думая, эгзидиаст – это стриптизёр.

Когда пропавшее слово всплывает в памяти, это всегда приносит ей чувство облегчения. Потому что она знает, что в скором времени это прекратится. Она не любит, когда происходит подобное, она даже по-настоящему напугана этим явлением, но это всё пока в будущем. Сейчас ей лишь нужно пережить сегодняшний день. Когда она будет на борту (где воздух ни то, что разряжённый, но отсутствует, они не могут просто взять и послать её домой, если они разузнают, что не так с ней, разве не так?) Но они могут навредить или даже провалить её миссию, если они разузнают. И есть кое-что ещё, что может быть ещё хуже. Гвенди не хочет даже думать об этом, но не может прекратить.

Что если она забудет о настоящей причине своего пребывания здесь, на борту? Настоящая причина – это коробочка внутри белого чемоданчика. Конечно всё это прозвучит мелодраматично, но Гвенди Питерсон знает, что это правда: судьба целого мира зависит от того, что находится внутри маленького белого чемодана.

3

Структура сервиса и доставки у тяжеловесного «Орла» представляет собой решётчатую конструкцию стальных балок, которые вмещают в себя огромный лифт. Гвенди и её спутники поднимаются по девяти ступенькам и заходят внутрь. Лифт может поднять 36 людей, и здесь много места, где можно свободно расправиться, но Гарет Винстоун стоит рядом с ней, его внушительного размера живот торчит из его белого гидравлического костюма. Винстоун – самый нелюбимый член экипажа для Гвенди, что касается этого её путешествия в космос, хотя у неё имеются все основания полагать, что тот об этом не догадывается. Примерно четверть века в сфере политики научили Гвенди, тонкому искусству скрывать свои чувства и напускать на себя вид: «о какое чертовки милое и замечательное лицо». Когда её впервые избрали в Дом Представителей, ветеран политической арены, Патриция «Патси» Фоллетт взяла Гвенди под своё крылышко и дала ей ценные советы. В тот день, в частности, совет касался того старпёра из Миссисипи по имени Милтон Джэксон (уже давно как пребывающем в месте под названием царствие небесное), но Гвенди тот совет пригождался уже не раз. «Сохрани свои лучшие улыбки для говнюков, и не своди глаз с их улыбок. Женщинам будет казаться, что вам очень нравятся их серёжки, мужчины будут думать, что вы о них без ума, но никто не будет знать, что на самом деле ты следишь за каждым их жестом и движением.

«Ну что, готовы для самого большого увеселительного путешествия в своей жизни, Сенатор? - спрашивает Винстоун, в то время как лифт начинает медленно ползти вверх по стороне ракеты

«Готовы-готовы», - отвечает Гвенди, одаривая его широкой улыбкой, которую она сохранила для говнюков. «А что насчёт вас?»

«Очень воодушевлён!» - провозглашает Винстоун. Он растягивает свои руки, и Гвенди приходится отступить назад, чтобы не получить тычок в грудь. Гарету Винстоуну нравятся экспансивные жестикуляции. Он должно быть чувствует, что, если тебя ценят в сто двадцать миллиардов долларов (не так много, конечно, как Джефф Безос, но близко), это даёт тебе право быть экспансивным. «Очень взволнован, очень жду с нетерпением, сгораю от энтузиазма!»

Он, если это стоит даже упоминать, тот самый платный пассажир, а что касается полётов в открытый космос – это означает платить как самый настоящий мот. Его билет стоит 2.2 миллиона долларов, но Гвенди знает, что была ещё и другая цена. Мега миллиарды долларов поступают в политическую толкотню, и что касается миссии на Марс под руководством человека, корпорации «ТЕТ» нужны все политические союзники, которых она может получить. Она просто надеется, что Винстоун переживёт поездку, и у него будет возможность оказать своё влияние. У него лишний вес и его кровяное давление было на грани во время последней проверки. Другие в команде «Орла» могут этого не знать, но Гвенди знает. У неё есть досье на него. Знает ли он, что она знает? Это бы не удивило Гвенди ничуть.

«Назвать этот полёт путешествием всей жизни – означало бы ничего не сказать», говорит он. Он произносит всё достаточно громко, чтобы другие могли обернуться и смотреть. Оперативный командир Кэти Лундгрен подмигивает Гвенди, и слабая улыбка растягивает уголки её рта. Гвенди необязательно быть телепатом чтобы понять, что она означает: «Лучше ты, а не я, сестра.

В то время как медленно идущий лифт пересекает большую букву Т в «ТЕТ», Винстоун переходит к делу. И уже не в первой, кстати. Ты здесь не только для того, чтобы присылать отчёты своим фанатам, которые обожают тебя, или смотреть на большой голубой шарик и смотреть, как пожары на Амазонке влияют на потоки ветра в Азии» Он с многозначительным видом смотрит на белый чемоданчик со штампом «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

«Не думай обо мне слишком низко, Гарет. У меня были классы по метеорологии в колледже, и повторила их все прошлой зимой». - отвечает Гвенди, игнорируя как комментарий, так и имплицитный вопрос. Ни то что бы он бы боялся спросить прямо, он уже сделал это несколько раз и во время четырёх недель тренировки перед полётом и их 12 дней карантина.

«Похоже, Боб Дилан оказался не прав».

Широкая бровь Винстоуна изгибается: «Не уверен, что я понимаю, что вы имеете в виду, сенатор

В действительности нужно иметь на борту прогноз погоды чтобы узнать, в какую сторону подует ветер, огни на Амазонке и в Австралии совершают фундаментальные изменения в погодных условиях. Некоторые из этих изменений плохие, но некоторые из них могут работать на фактор окружающей среды, как бы странно это не казалось. Они могут даже ослабить глобальное потепление».

«Никогда не верил во всю эту дребедень сам. Раздуто в лучшем случае, в худшем же – этого вообще ничего нету»

Теперь они проходят через букву Е. Пожалуйста, уберите меня подальше от этого человека, думает Гвенди, но потом осознаёт, что, если бы она не хотела быть с Гаретом Винстоуном в тесных «апартаментах», ей бы следовало избежать этого полёта вообще. Вот только она не может.

Она смотрит на него, сохраняя, как она думает, улыбку Пэтси Фолетт. «Антарктика тает как леденец на солнце, и вы думаете, что глобального потепления не существует?»

Но Винстоуна не так-то просто оградить от того, что его интересует. Быть может он разбалованный тяжеловес, но он не заработал свои мега миллиарды являясь тупым. Или человеком, которого легко отвлечь. Я бы многое отдал, чтобы узнать, что в вашем белом чемодане, сенатор, и вы прекрасно знаете, что я могу дать много.

«Ого, звучит подозрительно похоже на сделку

«Да нет, просто фигура речи, и к тому же, раз уж мы будем космическими товарищами, могу я называть тебя Гвенди?

Она выдерживает свою ослепительную улыбку, хотя та начинает причинять боль её лицу.

«Конечно же, что же касается содержимого этого» … Она поднимает белый чемоданчик, если я расскажу вам, то мы окажемся в очень большой беде, беде такого рода, что посадит вас в федеральную тюрьму, и это явно того не стоит. Вы будете разочарованы, и мне бы не хотелось подвести четвёртого по величине богатства человека в мире».

«Третьего по величине», - отвечает он, и одаривает её улыбкой, которая ничуть не уступает в яркости Гвендиной. Он жестикулирует пальцем в перчатке, показывая на неё.

«Я не сдамся, вы знаете, я могу быть очень упрямым. И никто не посадит меня в тюрьму, дорогуша».

Ох, ничего себе, думает Гвенди. Мы перешли от сенатора, к Гвенди, к дорогуше во время одной поездки на лифте. Конечно, это очень медленный лифт.

«Экономика обрушится».

На эту реплику она не отвечает, но она думает, что, если коробочка внутри чемоданчика – коробочка с кнопочками попадёт в не те руки, всё обрушится.

Возможно даже, что у Солнца появится новый астероидный пояс между Марсом и Венерой.

4

На вершине портала находится большая белая комната, где космические путешественники стоят с поднятыми руками, делая медленные пируэты, в то время как дезинфицирующий спрей, который пахнет подозрительно как отбеливатель проникает через них, это последняя очистка.

Не так давно была здесь ещё одна комната, маленькая, со знаком на двери, на котором написано «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПОСЛЕДНИЙ ТУАЛЕТ НА ЗЕМЛЕ, но тяжеловесный «Орёл» - роскошный лайнер, в котором есть собственная ванная комната, которая, как и 3 каюты немногим больше капсулы. Одна из частных кают принадлежит Гарету Винстоуну. Гвенди полагает, он заслуживает её, он заплатил за неё достаточно денег. Вторая принадлежит Гвенди. При любых других обстоятельствах она, скорее всего, опротестовала бы эти особые привилегии вне зависимости от того, является ли она сенатором или нет, но принимая во внимание её главную цель, почему она здесь, она согласилась. Директор по контролю за миссией Эйлин Брэддок предложила, чтобы остальные 6 членов команды без ответственности за полёт тянули бы спички за оставшуюся каюту, но команда единогласно проголосовала, чтобы та досталась Адэшу Пэйтлу – энтомологу. Его живые образцы уже были загружены на борт. Адэш будет спать на узкой койке, окружённый жуками и пауками (включая, ох, ах, думает Гвенди) тарантулу по кличке Оливия и скорпион Борис.

Ванная комната принадлежит всем, и никто так не счастлив насчёт этого, как их командир миссии. «Больше никаких подгузников, - Кэти Люндгрен рассказала Гвенди во время карантина. Это, мой дорогой сенатор, то, что я называю действительно большим шагом для всего человечества, причём как мужского, так и женского населения планеты.

«Вход»,- громкоговорители в комнате контроля за миссией начинают гудеть «Т минут, 2 часа и 15 минут. Зелёный по всему борту».

Кэти Люндгрен и Второй оператор-специалист Сэм Дринкуотер лицом к лицу стоят с другими членами команды. Кэти, чьи рыжие волосы сверкают мелками блестящими драгоценными камнями дезинфицирующего тумана обращается к остальным восьми, но Гвенди кажется, что та уделяет особое внимание сенатору и миллиардеру.

«Прежде чем мы приступим к последнему приготовлению, я подведу итог временной протяжённости нашей миссии. Вы все знаете это, но мне поручено корпорацией «ТЕТ» сделать это ещё раз перед входом. Через 8 минут и 20 секунд мы достигнем Земной орбиты Мы облетим землю за 2 дня, совершая или 32 или 33 полных оборота, орбиты которых будут варьироваться, создавая форму Рождественского блюда. Я и Сэм будем записывать космический мусор для его дальнейшего уничтожения во время более поздней миссии.

Сенатор Гвэнди займётся своими обязанностями по наблюдению за погодой. Адэш, без всякого сомнения, будет играть со своими жуками.» За этими репликами последовал всеобщий хохот. Давид Грэйвз – статистик миссии и специалист по ай-ти говорит: «И если какие-нибудь из этих жучков высвободятся, мы их выбросим за борт вместе с тобой, Адэш». Это провоцирует ещё больше смеха. Гвэнди этот смех кажется весьма распущенным. Она надеятся, что её смех звучит также. На третий день мы пришвартуется к космической станции «Много Флагов», которая сейчас фактически забршена за исключением китайского анклава. «Жу-утко», - отвечает Винстоун, протягивая звук «у». Кэти одаривает его равнодушным взглядом и продолжает: «Китайцы предоставлены сами себе в Спице 9, мы же в Спицах 1,2 и 3, Спицы с 4-ой по 8-ую в данный момент незаняты. Если вы вообще и увидите китайцев, то скорее всего это будет тогда, когда они будут пробегать по внешнему кольцу. Они так делают часто. Там много места, чтобы расправить конечности. Мы будем там дополнительно 19 дней, и пространство, где можно расправиться – настоящая роскошь. Особенно после 48 часов в «Тяжеловесном Орле». «А теперь – важная часть миссии, поэтому слушайте меня внимательно. Бёрн Стэйплтон – ветеран двух предыдущих полётов. Дэйв Грэйвз совершил одно путешествие, Сэм, моя правая рука по командованию – пять, и я – семь. Остальные из вас -новички, и я скажу вам то, что говорю всем новичкам: «Это ваш последний шанс повернуть назад. Если у вас есть хоть малейшее сомнение о вашей способности перенести собственный вес ото» входа к последнему выходу, вы должны сказать это прямо сейчас». Никто не отвечает.

Кэти кивает головой «Замечательно. Давайте приниматься за дело. Один за другим они пересекают коридор доступа, в то время как им помогают взобраться на корабль квартет одетых в белое (и, конечно же, продезинфицированных) людей обслуживающего персонала. Люндгрен, Дринкуотэр и Грэйвз, которые будут следить за полётом с «берега» экранов с сенсорными технологиями – идут первыми. За ними, на втором уровне, доктор Дэйл Глен, физик Рэгги Блэк и биолог Бёрн Стейплтон усаживаются в ряд. На третьем и самом широком уровне, где в итоге будет больше платных пассажиров (так по крайней мере надеется корпорация «ТЕТ») также находятся Джэфари Бэнкол, астроном, которому почти нечем будет заняться до того, когда они достигнут станции «Много Флагов», энтомолог Адэш Пэйтл, пассажир Гарет Винстоун и, наконец, последняя, но не худшая, как говорится, Младший Сенатор из штата Мэн – Гвэнди Питерсон.

5

Гвэнди усаживаемся между Бэнколом и Пэйтлом. Её «пилотное» сидение выглядит как футуристическое геймерское кресло. Над этой троицей висят три пустых экрана, и на какой-то один панический момент Гвэнди не может вспомнить, для чего они предназначены. Она должна сделать что-то, чтобы они загорелись, но что? Она смотрит направо как раз вовремя, чтобы увидеть Джэфари Бэнкоула, подключающего провод в гнездо в грудной части своего костюма, и всё обретает для Гвенди ясность очертаний. Держись, Гвенди, соберись.

Она подключается, и экраны над ней загораются первыми, затем загружаются. Один из них показывает видеовещание ракеты, стоящей на своей пусковой установке. Другой показывает её важные жизненные показатели (кровяное давление немного повышено, пульс в норме). Третий – бегущую строку информации и чисел, в то время как Бэки – компьютер «Тяжеловесного Орла» запускает непрекращающуюся серию самопроверок. Они не значат ровном счётом ничего для Гвенди, но предположительно имеют значение для Кэти Люндгрен, а также для Сэма и Дэйва, но всё же с наиболее пристальным вниманием за этими отчётами будут следить Кэти и ещё Эйлин Брэдок, директор по контролю за миссией, потому что у любой из них есть полномочия прервать миссию, если они заметят что-то неладное, что им не понравится. Такое решение как известно Гвэнди будет стоить больше 17 миллионов долларов.

В данный момент все цифры зелёные. Над бегущими строками часы с обратным отсчётом – тоже зелёные.

«Люк закрыт», - Бэки говорит им своим мягким, фактически человеческим голосом. «Условия остаётся в норме. Т минус 1 час 48 минут».

«Проверка нижнего диапазона», - говорит Кэти на два уровня выше Гвэнди.

«Погода нижнего диапазона…», - начинает Бэки компьютер.

«Застрахуй это, Бэки, - Кэти не может сильно ворочать головой из-за своего костюма, но она машет рукой – «Дай это мне, Гвенди»

На какой-то ужасный момент у Гвэнди нет ни малейшего представления что делать и как реагировать. Её разум – всеобъемлевающая пустота. Тогда она видит Адэш Пейтл, который указывает над её сиденьем, и всё становится на свои места. Она понимает, что стресс ухудшает её дианоз, и говорит себе снова, что нужно успокоиться. Она просто должна это сделать. Она намного менее напугана тем фактом, что сидит над мегатоннами высоко воспламеняемого ракетного топлива, чем нейрологическим упадком, который творится в «серой губке», которая находится между её ушей.

Она берёт Айпад из прикреплений за своим сиденьем «ПИТЕРСОН» проштамповано на чехле. Она водит по нему пальцем и смахиваете его на текущее приложение о погоде. Отличное вайфай соединение в кабине «перечёркивает» экран диагностики над ней. Вместо него появляется карта погоды, похожая на ту, что на телевизионном новостном репортаже.

«Всё прекрасно на нижнем диапазоне», - она говорит Кэти. «Высокое давление повсеместно, чистые облака, нету ветра». И, как ей известно, понадобятся настоящие ураганные ветры чтобы сбить «Тяжеловесного Орла» с курса, как только он заработает в полную мощность. Большинство опасений по поводу погоды связаны с взлётом и входом в плотные слои атмосферы.

«Что насчёт верхнего диапазона?», - Сэм Дринкуотер кричит ей. Чувствуется улыбка в его голосе.

«Грозы на протяжении семидесяти миль по направлению вверх возможны осадки в виде метеорных дождей, - шутливо отвечает Гвэнди, завуалированно цитируя название мультика, и все начинают смеяться. Она выключает свой планшет, и экран диагностики вновь появляется.

Джэфри Банкол говорит: «Если вы хотите сиденье у портала, Сенатор, у нас всё ещё есть время поменяться».

Есть два портала на третьем уровне, опять же со вниманием к туризму будущего. У Гарета Винстоуна, конечно же, тоже есть такой.

Гвенди отрицательно качает головой. «Так как ты являешься астрономом нашей команды, я думаю, у тебя должен остаться пункт наблюдения. И сколько раз я говоритла тебе называть меня просто Гвенди?»

Банкол улыбается. «Много. Просто у меня это не получается естественным образом»

«Я понимаю это, ценю, но пока мы упакованы здесь вместе в самой дорогой консервной банке в мире, сможешь ли ты постараться не делать этого изо всех сил?»

«Хорошо, для меня Ты просто Гвенди, по крайней мере до того, как мы пришвартуемся к космической странции «Много Флагов».

Они ждут. Минуты улетучиваются (примерно так же, как улетучивается мой разум, Гвенди не может не думать). В Т минус 40 Бэки компьютер сообщает им, что структура комплекса втягивается на свои гигантские рельсы. В Т минус 35 Бэки объявляет, что загрузка топлива началась. Все системы находятся в норме.

Однажды, а, в действительности, десять или двенадцать лет назад, хотя события происходят быстро в двадцать первом веке – топливо было загружено до того, как на борт вступил экипаж, но «СпейсИкс» изменил это и ещё много других вещей. Больше нет никаких кнопок и рычагов для управления кораблём – только вездесущие тачсрины и сенсорные панели, хотя на самом деле Бэки управляет всем этим «концертом»

(Гвенди надеется, что Бэкстер не является женской версией ХАЛА-9000 (корабль из фильма Стэнли Кубрика «Космическая Одиссея – прим. Перевочика). Люндгрен и Дринкуотэр здесь только для того, что Кэти называет «страшным моментом-трендецом». Дэйв Грэйвс на самом деле более важен, если у Бэки случится нервный приступ, он сможет починить её. Возможно. Очень на это надеемся.

«Шлемы, - говорит Сэм Дринкуоэтер, надевая свой. «Дайте мне услышать «принял» от вас. Все друг за другом отвечают ему. На какое-то мгновение Гвенди не может вспомнить, где находятся застёжки, но потом она вспоминает, и она полностью надевает свой шлем.

«Т-минус 27», - Бэки компьютер информирует всех – «все ситсемы в норме». Гвенди украдой смотрит на Винстоуна и рада тому, что некоторые из его миллиардерских выкрунтасов улетучились. Он смотрит из своего иллюминатора на голубое небо и на Здание по Контролю за Миссией. Присутсвует красное пятно на его мясистой щеке, как может разглядеть Гвенди, но миллиардер выглядит бледным. Может думает, что это была не такая уж и хорошая идея в конце-концов.

Как будто бы улавливая её мысли, он поворачивается к ней и даёт ей знак «во» с оттопыренным большим пальцем своей руки. Гвенди отвечает ему тем же.

«Ну что, держись свой чемоданчик в полной безопасности?», - спрашивает Винстоун.

У Гвенди он находится за её коленком, откуда он никуда не улетит, только если она сама усидит на месте. А всё же её придерживает пятиточечное седло словно пилота с реактивным ранцем.

«Готова, можно отправляться»,- и затем, хотя она уже не уверена вполне, что это означает, если хоть что-то означает, произносит: «Пять-на-пять».

Винстоун кряхтит и поворачивается обратно к иллюминатору. Слева от неё Адэш закрыл свои глаза. Его губы движутся немного, скорее всего произнося молитву. Гвэнди хотелось бы сделать то же самое, но уже много времени прошло с той поры, когда у неё была сильная уверенность в Боге. Но всё же что-то сушествует, потому что она не может объяснить, что какая-то сила на этой планете сделала это странное устройство, теперь сокрытое внутри стального контейнера, который может быть открыт только семизначным кодом. Почему он снова оказался в её руках опять – вопрос, на который, она полагает, она знает ответ, или по крайней мере частично знает. Почему она обременена им, в то время как страдает ранней стадией Альцгеймера – менее понятно. И, конечно же, это ужасно несправедливо, не говоря уже о том, что абсурдно (но с какой это кстати вопросы о справедливости когда-либо входят в человеческие события? Когда Иов взывал к Богу, ответ Всемогущего был достаточно холодным: «Был ли ты со Мной, когда Я сотворил мир?»

Не важно, думает Гвенди. На третий раз случаются чудеса, последний раз всё решает. Я буду делать то, что должна, и я буду держаться за свой разум достаточно долго, чтобы всё завершить. Я пообещала Фаррис, и я храню свои обещания.

По крайней мере она всегда хранила.

Если не считать невинных людей со мной, думает она, в большей степени хороших людей, храбрых людей, преданных людей (возможно, за исклюением Гаррета Винстоуна), я бы фактически пожелала, чтобы мы взорвались на пусковой установке или в нижнем диапазоне пятидесяти миль. Тогда всё бы само о себе позаботилось.

Вот только этого бы не случилось. Вот кое-что ещё, что ускользнуло от её всё нарастающего в плане надёжности разума. Согласно Ричарду Фаррису, автору всей её горести, это бы не позаботилось обо всём само так же, как бы не позаботилось бы если бы нагрузить эту Богом проклятую коробочку камнями и погрузить её на дно Марианской Впадины.

Это должен быть космос. Не просто последний рубеж, но полная пустошь.

«Дай мне силы», - Гвенди молится Богу, в существовании которого она сильно сомневается. Как будто бы в ответ, Бэки – «бог» «Тяжеловесного Орла» сообщает им, что они сейчас на Т-минус 10 минут, и все системы продолжают оставаться зелёными.

Сэм Дринкуотэр говорит: «Козырьки шлемов вниз и заблокировать. Дайте мне услышать от вас «принято».

Все опускают козырьки отчеканивая условленный ответ. Сразу всё кажется тёмным для Гвэнди, и она вспоминает свой поляризирующий козырёк, который тоже опустился, она подсовывает его углом своей кисти руки, одетой в перчатку.

«Начать поток кислорода, позвольте мне услышать от вас «принято».

Вентиль где-то у неё на шлеме, но она не может вспомнить где. Боже мой, вот только бы она могла достать свой блокнот! Она смотрит на Адэша как раз в то время, чтобы заметить, как он поворачивает бугорок на левой части своего шлема, чуть выше высокого воротника высотного компенсирующего костюма. Гвенди повторяет за ним и слышит мягкое дуновение воздуха в свой шлем.

Помни, что его надо выключить, когда мы достигнем орбиты, она говорит сама себе. «Салонный» воздух только после этого.

Адэш одаривает его вопросительным взглядом. Гвенди делает неуклюжее «О» своим большим пальцем и мизинцем. Адеш одаривает её улыбкой, но Гвенди боится, что он увидел её нерешительность. Снова она думает об аббревиатуре своей матери (НГ) (NG – not good – не хорошо – ).

6

Тренировочное время было медленным. Время в карантине было медленным. Выход, поездка на лифет, включение – всё медленно. Но когда все эти последние земные минуты начинают свой обратный отсчёт, время убыстряется.

В своём шлеме – слишком громко, но Гвенди не может вспомнить, как убавить шум, она слышит, как Эйлин Брэддок – глава по контролю за миссией произносит «Т минус пять минут, последний обратный отсчёт начинается»

Кэти Люндгрен: «Вас поняла, Контроль за Миссией, последний обратный отсчёт».

Используй свой Айпад, думает Гвенди. Он управляет всем в твоём костюме. Она дотрагивается до иконки костюма, находит контроль за мощностью звука и использует свой палец, чтобы снизить шум. Видишь, как многое ты помнишь? – думает она – «Он бы гордился тобой»

Кто бы гордился тобой?

Мой славный муженёк. Ей приходится вспоминать его имя, что просто ужасно.

Раян конечно же. Раян Браун её славный муженёк.

Сэм Дринкуотер сообщает: Тяжеловесный Орёл на автоматическом холостом ходу. Топливо в действии.

На её Айпаде, а также на экране над ней Т минус 3:00 уступает место 2:59 и 2:58 ,и 2:57 (обратный отсчёт – ).

Рука в перчатке хватает её руку, пугая Гвенди. Она смотрит вокруг и замечает Джэфри. Его глаза спрашивают её, всё ли в порядке или она желает, чтобы он её отпустил. Она кивает головой, улыбается и усиливает свою хватку. Его губы формируют слова «Всё будет хорошо»

У Винстоуна есть свой собственный купленный, заплаченный его же деньгами иллюминатор, но всё это сейчас зря, по крайней мере в данный момент. Он уставился прямо, его губы так тесно сжаты, что их фактически нету, и Гвенди знает, о чём он думает: «Почему это казалось хорошей идеей? Должно быть я был сумасшедшим».

Кэти спрашивает: «Вооружиться для запуска?»

Сэм отвечает: «Принято. Вооружён для запуска. 11 минут до звёзд при солнечном свете, ребятки».

Кажущиеся секунды спустя Эйлин из Контроля за Миссией спрашивает:

«С экипажем всё в порядке? Позвольте мне услышать от вас «принято».

Друг за другом они отвечают «принято. Гарет Винстоун отвечает последним, его «принято» - сухой хрип.

Кэти Люндгрен произносит прохладным (как обратная сторона подушки) голосом:

«Режим прекращения полёта в готовности. Т-минус одна минута. Идём ли мы на запуск?»

Сэм Дринкуотэр и Эйлин Брэддок отвечают в унисон:

«Перейти к запуску».

Своей рукой, которая не держит Джефарину, Гвенди нащупывает стальной чемоданчик. Он на месте, он в безопасности. Только вот коробочка внутри чемоданчика небезопасна. Коробочка внутри – самая опасная вещь на планете.

Именно по этой причине она должна покинуть Землю.

Эйлин Брэддок сообщает: «Первый командир Люндгрен, у вас птица»

«Принял вас, у меня птица»,- отвечает Люндгрен.

На экране, висящем над Гвенди, последние десять секунд начинают свой обратный отсчёт.

Она думает: как меня зовут?

Гвенди. Мой отец хотел Гведолин, а моя мать – Венди – в итоге всё получилось прямо как в Питере Пэне. Они пошли на компромисс. Теперь я Гвенди Питерсон.

Гвенди думает: «Где я?»

Плаялинда, штат Флорида, пусковой ракетный комплекс корпорации «ТЕТ». По крайней мере ещё несколько секунд здесь.

«Почему я здесь?»

Прежде чем она успевает ответить себе на этот вопрос, сильный шум начинается 450 футов ниже того места, где она сидит в своём «геймерском кресле». Кабина «Тяжеловесного Орла» начинает вибрировать, сразу тихо, гладко, потом более мощно. У Гвенди осталось фрагментарное детское воспоминание, когда ей было 5 или 6 лет, и она сидела на верхушке стиральной машины, в то время как та входила в свой последний вращающийся цикл.

Мы запускаем зелёный, - произносит Сэм Дринкуотэр

Через одну-две секунды Кэти говорит: «Взлёт!»

Рёв двигателей громче, вибрация более интенсивная. Гвенди думает, всё ли в порядке, или что-то пошло не так. На центральном экране над ней она теперь видит Контроль за Миссией и остальную часть комплекса сквозь красно-оранжевое цветение огня. Как далеко внизу мы находимся? Пятьдесят футов? Сто? Дрожь проникает в корабль. Хватка Джэфри усиливается.

Это не так. Всё не может быть так.

Гвенди закрывает свои глаза, спрашивая себя ещё раз, почему она здесь.

Короткий ответ – потому что мужчина, если он мужчина – сказал ей, что она должна здесь быть. В этот момент, ожидая, когда её жизнь, и жизнь других людей закончатся в большом взрыве криогенного жидкого кислорода и ракетного типа керосина, она не может вспомнить имя этого мужчины. Расщелина появилась в низу её мозга, и всё, что она когда-то знала начало протекать в темноту над ним. Всё, что она помнит, это то, что он носил шляпу. Маленький и круглый.

Блэк (возможна игра слов Блэк- чёрный цвет, но ещё может быть фамилией мужчины – )

7

Это уже третий раз, когда коробочка с кнопочками вошла в жизнь Гвенди Питерсон. В первый раз коробочка находилась в мешке из парусины с завязывающимся узлом. Во второй раз она нашла её в нижнем ящике комода в своём кабинете в Вашингтоне. Это было как раз во время её срока в качестве новобранца в плане второго по главе представителя штата Мэн. В третий раз это произошло в 2019 году, в то время как она баллотировалась в Сенат, кампания, которую Комитет Демократов охарактеризовал как почти наверняка обречённую на провал. Каждый раз коробочку приносил человек, который постоянно был одет в джинсы, белую рубашку чёрный костюм и маленькую шляпу. Его имя – Ричард Фаррис. В первый раз коробочка с кнопочками была в её владении на протяжении всего подросткового периода. Во второй раз её обладание коробочкой было намного короче, но она верит в то, что данный факт спас жизнь её маме (Алиша Питерсон умерла в 2015 году, много лет спустя, как рак должен был убить её).

В третий раз было по-другому. Фаррис был другим. Гвенди ушла в отставку из Дома Представителей в 2012 году, хотя она вполне могла продолжать баллотироваться и избираться, пока ей не исполнилось бы восемьдесят с чем-то, возможно даже девяносто, если бы она сама так решила.

«Ты как Стром Термонд,- Пит Райли, глава Демократического Комитета штата Мэн, когда-то сказал ей – « ты как и он могла бы продолжать избираться даже после того, когда бы была уже мертва»

«Пожалуйста, не сравнивай меня с этим парнем», - ответила Гвенди

«Хорошо, а как насчёт Джона Льюиса? Кого-то бы ты не использовала в качестве сравнения, чёрт побери, Маргарет Чейз Смит прямо по дороге в Скоухеган провела тридцать три года в округе Вашингтона, имеется в виду абсолютно то же самое: ты есть тот легендарный «робот». И мы нуждаемся в тебе».

Но что Гвенди, действительно, было нужно, так это писать книги. Художественная литература была её первой любовью. Она издала только 5 романов, а время неумолимо шло вперёд. Уход в отставку от государственной работы открыл эту сторону её жизни и сделал её счастливой так, как жизнь под куполом Капитолия никогда бы не смогла. Она издала «Ежевичную Розу» в 2013 году, а затем, в 2015 году повесть о серийном убийце под названием «Улица запустения». В ней рассказывалось об обворожительном маньяке, который коллекционировал зубы своих жертв, действие повести происходило в Вашингтоне, но основывалось на некоторых событиях, которые произошли в её родном городе. Она подумывала об ещё одной книге, преисполненной любовных приключений и семейных секретов как раз в то время, когда Дональд Трамп был выбран в президенты. Многие в Мэне радовались, полагая, что Вашингтонское «болото» наконец-то будет осушено, государственный бюджет будет сбалансирован, и поток «плохих парней», нелегальных иммигрантов из Южной Америки наконец-то будет остановлен. Для пожизненных демократов – тех самых людей, которые избегают новостные репортажи канала Фокс Ньюз так сильно, как если бы от него можно было бы заразиться бешенством – это стало началом кошмара, который длился четыре года. Отец Гвенди, возможно самый аполитичный член партии Демократов во всём штате Мэн, взглянул на Гвенди трезвыми глазами за день после выборов и сказал: «Это изменит всё, Гвенни. И скорее всего не в самую хорошую сторону». В то время она была целиком погружена в написание романа, действие в котором уже происходило в штате Мэн во времена так называемой «Резни шайки Брэдли в городе Дэрри (здесь Кинг делает аллюзия на свою книгу «Оно», Брэдли – один из второстепенных героев в этой книге – ), когда Пит Райли пришёл увидеть её снова. Бедняга выглядел так, словно потерял 20 фунтов в период между вечерними выборами в 2016 году и тем ранним зимним днём чуть более двух лет спустя. Он говорил коротко и ясно. Он хотел, чтобы Гвенди баллотировалась против Пола Магована в Сенат в 2020 году год, который Пит шуточно окрестил «годом идеального зрения». Он сказал, что только у Гвенди будет шанс побороть этого бизнесмена-республиканца, который ожидал, что его кампания будет нечто большим, чем формальностью или запоздалым выводом.

«Даже если ничего не получится, ты можешь, по крайней мере, замедлить его и дать надежду хорошим людям, которые страдают от ТД

«И что это такое?»

«Трамповская депрессия. Ну же, Гвенди, открой свой разум. Обдумай всё хорошенько.

Обдумай всё хорошенько была одна из её коронных фраз, использующихся по крайней мере единожды на каждом собрании города во время её политической карьеры. Если Пит этой фразой надеялся повернуть ключ в её замке, он был бы разочарован.

«Ты должно быть шутишь. Так и есть, ты шутишь. Уже не принимая во внимание тот факт, что в данный момент я пишу новую книгу».

«И я уверен, что она будет хорошей, даже лучше, чем предыдущие», сказал Пит, сверкая своей самой располагающей улыбкой а-ля Кларк Гейбл.

«Знаешь, даже не пытайся подуть дымом под моей юбкой» (непереводимая на русский язык «крылатая» фраза, метафора означает лгать кому-то в льстивой форме, чтобы добиться расположения – ), - ответила Гвенди (хотя в то время она носила старые джинсы-ливайсы). Мужчины поумнее твоего старались, и у них ничего не вышло. Что я собиралась сказать, так это помимо новой книги, которая полна горячего секса, которым я наслаждаюсь с самозабвением, этот идиот Магован выиграл остальных на целых 15 пунктов в 2014 году. И после того, как он провёл два года со своими губами, плотно прижатыми к заднице Дональда Трампа, у него рейтинг поддержки в 80 процентов.

«Дерьмо собачье», - ответил Пит – «это всё республиканская пропаганда. Ты ведь сама это знаешь».

«Ничего я не знаю, но предположим, что это правда, я была достаточно популярной во время моего правления в «доме», тут не поспоришь, но воспоминания людей достаточно коротки. Магован – человек сегодняшнего дня, а я – вчерашнего. Существует определённая волна в политике, и в данный момент она сильно склоняется в пользу консерваторов. Ты сам это знаешь так же прекрасно, как и я. Конечно бы я не проиграла на 15 пунктов, но я бы всё равно проиграла.

Пит Райи подошёл к окну маленького кабинета Гвенди и выглянул из него, в то время как его руки были погружены глубоко в карманы. «Хорошо», - сказал он, не смотря на неё. «Если не принимать во внимание возможное чудо, ты проиграешь, похоже мы уже всё устаканили, ну так проиграй. Сделай красивую речь-уступку о том, как голосующие высказали своё мнение, но борьба всё ещё продолжается и бла-бла-бла. Потом сможешь вернуться к написанию книги о Дерри, штат Мэн в 1930-ых годах. Но сейчас не тридцатые, на дворе 2018 год, и знаешь что?

Он повернулся к ней словно хороший адвокат, который вот-вот предстанет перед судьёй.

Окрашенная в кровь волна Уильяма Батлера Йейтса (аллюзия на стихотворение «Second Coming») тоже свирепствует. Люди повсеместно отворачиваются от прав женщин, от науки, от самого понятия равнозначности. Они отворачиваются от правды. Даже не взирая на политику, кто-то должен выступить и заставить их посмотреть на всё то, во что было бы легче и более удобно не верить. Ты всегда делала это, всегда. Я прошу тебя сделать это снова.

«Быть твоей благородной Жанной Д’Арк и позволить славным жителям Мэна сжечь меня на костре?»

«Никто не зажарит тебя заживо»,- сказал Пит, не подозревая, что восемь лет спустя Гвенди будет на верхушке пламенеющего факела под названием «Тяжеловесный Орёл», наполовину ожидая быть превращённой в сверх нагретые атомы в любой момент.

«Ты собираешься проиграть выборы. Но в это время ты заставишь этого толстого ублюдка Магована изрядно попотеть. Выведи его на сцену дебатов и позволь людям увидеть, что он отстаивает идеи, которые не просто плохи, а вообще нерабочие и попросту опасные. Потом ты можешь вернуться к написанию своих книг.

Гвенди уже готовилась быть злой по отношению к Питу, но она увидела, что он, по крайней мере, частично прав. Она была мелодраматичной, что, по её мнению, хорошо сочеталась с написанием художественной литературы полной секретов и горячего секса. Иными словами «Вот ты и в команде. Было бы ли это точным?»

Он одарил её своей большой ухмылкой а-ля Кларк Гейбл. «Один за всех и все за одного».

«Дай мне подумать об этом»,- сказала она.

Возможно ошибка.

8

Но не такая большая ошибка как эта, думает Гвенди, в то время как гул двигателя нарастает до свирепого рёва. Хватка Джэфри Банкола превратилась в парализующую даже сквозь толщину обеих их перчаток. Она заходит в «Экипаж» на своём Айпаде своей свободной рукой подсвечивает имя Джэфри верхушкой подушечки своего мизинца (легче запомнить вещи, когда не стараешься, она открыла сама для себя), и разговаривает с ним с интеркома на интерком, так что беседа получается приватной: «Отпусти немного, Джэф, хорошо? Ты причиняешь мне боль».

«Извини, извини»,- отвечает он, и ослабляет свою хватку. «Отсюда так далеко до Кении».

«Да и от западного Мэна», - говорит Гвенди.

Толчки и тряска в каюте начинают уменьшаться, и её «геймерское кресло» начинает поворачиваться немного на своих шарнирах. Или всё-таки нет? Может то, что происходит в действительности, так это то, что высота каюты увеличивается. Наклоняется.

Гвенди нажимает кнопку для связи с интеркомом миссии, так чтобы слышать Кэти, Сэма и Эйлин (Контроль за миссией).

«350 миль нижнего диапазона и звуковой барьер уже далёкое счастливое воспоминание», —говорит Эйлин. Она звучит спокойна, что является хорошим знаком.

Выглядит отлично, Тяжеловесный Орёл. «Номинальное горение, все три двигателя».

«Принято»,- говорит Сэм Дринкуотер в этот раз.

Наклон каюты постепенно становится более выраженным, и сам полёт стал гладким. По крайней мере на какое-то время, по крайней мере. Вы идёте на дроссельную заслонку, Тяжеловесный Орёл».

Кэти и Сэм одновременно отвечают: «Принято»

Гвенди не может расслышать никакой реальной разницы в рёве двигателя, но невидимая рука улаживается на её грудь. Впереди неё Дэйл Глен, доктор миссии, похоже, делает записи на своём Айпаде, и уже без разницы на чувствительную верхушку подушечки пальца, он снял свою перчатку. С таким же успехом он мог бы быть в своём консультационном кабинете в Миссуле, думает Гвенди.

Она заходит в «Информацию о полёте» на своём планшете. Они ещё менее двух минут находятся в полёте, но уже 22 мили в высоту и летят со скоростью 2600 миль в час. Для женщины, которая считает вождение автомобиля со скоростью 80 миль в час на главном шоссе штата Мэн — значит жить опасно, ей сложно понять эти числа, но нет никаких сомнений, что присутствует нарастающее давление на её теле. Гравитация не хочет отпускать.

Слева от неё раздаётся глухой удар, а затем яркая вспышка в выбоине слева неё, и на какой-то момент она думает, что всё кончено. Рука Джэффари снова захватывает её руку.

«Твёрдотопливная ракета-носитель отделилась», - говорит Сэм, на реплику которого Дэйв Грейвз отвечает: «Аллилуйя. Поверни эти струи-форсунки, БоПип»

«Назови меня так ещё раз, и я разукрашу тебе физиономию», -отвечает Кэти – «Позволь мне услышать от тебя «принято».

«Принято», - отвечает Дейв, ухмыляясь.

Наклон каюты усиливается. Снаружи голубое небо потемнело до лилового.

«Три главных двигателя, все прекрасно работают», - говорит Кэти, и Гвенди видит, как Бёрн Стейплтон поднимает свои руки с оттопыренными большими пальцами вверх. Какое-то мгновение спустя его голос звучит в её шлеме через личный интерком.

«Наслаждаетесь полётом, Сенатор?»

И пользуясь моментом, что сейчас их только двое, и никто их больше не слышит, она парирует: «Лучший оргазм, который когда-либо испытывала девушка».

Он смеётся. Его смех раздаётся громким звуком. Гвенди морщится. Она должна убавить звук, но как это делается? Она буквально некоторое время назад знала, она даже сама сделала это, но теперь она не может вспомнить.

Всё на твоём айпаде. Всё там.

Прежде чем она может убавить звук, Бёрн уже отключился, и интерком Контроля за Миссией продолжает своё вещание. Ниже и уже далеко позади, Эйлин Брэддок рассказывает им, что они пересекли рубеж отрицательного возврата.

Кэти отвечает: Принято, отрицательный возврат».

Уже нет пути назад, полагает Гвенди, и её страх заменяется чувством экзальтации а-ля «какого чёрта!», которого она сама от себя никогда не ожидала.

И так космос или ничего.

Она подаёт знак-движение Джэффари, чтобы тот открыл свой козырёк шлема, в то время как она открывает свой. Противоречит протоколу, но это только на несколько секунд, и у неё есть что-то, что она хочет сказать. Должна сказать.

«Джэфф! Скоро мы увидим звёзды!»

Астроном улыбается.

«Благодать Божья, Гвенди, Божья благодать».

9

После визита Пита Райли Гвенди начала читать о Поле Маговане, младшем сенаторе республиканцев штата Мэн. Чем больше она читала, тем большее отвращение она чувствовала. Более молодая Гвенди Питерсон была бы полностью объята страхом, и даже в пятьдесят восемь лет плюс несколько мини-путешествий по политическому миру, которые запечатлены у неё в резюме, она чувствовала по крайней мере какую-то часть ужаса.

Магован был призванным фискальным консерватором, объявляя, что он не позволит всяким кредиторам-прогрессистам закладывать будущее внуков своих избирателей под ипотеку, но в то же время у него не было никаких проблем с тем, чтобы вырубать под чистую леса штата Мэна и убирать запреты на рыбную ловлю в защищённых местах. У него было такое к этому отношение, будто внуки его избирателей, которыми он так часто хвастался, смогут решить эти проблемы, когда наступит нужное время. Он также пообещал, что с помощью президента Трампа и других «друзей» американской экономики, он также запустит снова текстильные фабрики штата Мэн, «начиная от Киттери и заканчивая Фортом Кент».

Он отставил в сторонку такие проблемы как кислотный дождь и загрязнённые реки, которые выдавали такие «пёрлы» как двухголовый лосось в середине двадцатого столетия, когда фабрики работали на полную мощность 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Если бы его спросили, как продукция данных фабрик могла бы соперничать с дешёвыми продуктами китайского импорта, Магован сказал голосующим «Мы собираемся запретить всю китайскую импортную продукцию за исключением Му-Чу свинины и курицы Генерала Тсо.

В это сложно поверить, но люди действительно смеялись и даже аплодировали этой чепухе.

Пока она смотрела это видео на Ютубе, Гвенди осознала, что вспоминает то, что Пит Райли сказал ей во время своей исследовательской миссии в декабре 2018 года.

Люди повсеместно отворачиваются от прав женщин, от науки, от самого понятия равенства. Они отворачиваются от правды. Даже не взирая на политику, кто-то должен выступить и заставить их посмотреть на всё то, во что было бы легче и более удобно не верить.

Она решила, что она станет этим кем-то, но, когда Пит позвонил ей в марте 2019 года, она сказала ему, что она до сих пор не приняла решение.

«Ну, тебе бы лучше поспешить», - сказал ей Пит. На политической арене многое становится запоздалым слишком рано, как ты прекрасно знаешь. И если ты собираешься попробовать, я хотел бы быть менеджером твоей кампании, если ты мне позволишь, конечно. «С такой улыбкой, как у тебя, как я могу отказать?» - спросила Гвенди.

«Тогда мне нужно начать направлять тебя»

«Спроси меня об этом ещё раз в апреле»

Пит издал низкий воющий вопль, как если бы она наступила ему на ступню. «Так долго?»

«Мне нужно решиться. И поговорить с моим мужем, конечно. Хотя она прекрасно знала, какой будет реакция Раяна на всё это.

То, что ей, действительно, было нужно, так это закончить книгу, «Город Ночи» (название, которое уже было когда-то использовано Джоном Речи, но слишком соблазнительное, чтобы не позаимствовать его снова) и расставить все точки над и касаемо будущих планов. После этого она собиралась выступить против сенатора Пола Магована во всеоружии. Как человек, у которого не было абсолютно никакого шанса победить, она чувствовала себя хорошо насчёт этого. Когда она рассказала Раяну, он отреагировал примерно так же, как она ожидала.

«Я собираюсь выйти на улицу и сходить за бутылочкой вина. Что-нибудь хорошее. Нам нужно отпраздновать это дело. Дамы и господа, Гвенди Питерсон возвращается!

10

Снаружи иллюминатора ближайшего к Гвенди, небо сейчас тёмное. Даже более, чем тёмное. «Темнее, чем заднее отверстие енота», - как сказал бы Раян. Каюта вращается дальше, её кресло компенсирует это вращение, и внезапно все её три монитора прямо напротив её вместо того, чтобы висеть у неё над головой. Рёв двигателей останавливается, и внезапно, сразу же Гвенди парит против своего пятиконечного удерживающего ремня. Это напоминает ей о том, как себя ощущаешь, когда качели берут тебя на первый круг, вот только ощущение в этом случае не прекращается.

«Экипаж, вы можете снять шлемы пока что», - сообщает Сэм. «Расстегните свои костюмы, если хотите, но не снимайте»

Гвенди разблокирует и снимает свой шлем…, и наблюдает, как тот парит, сразу напротив неё, а потом лениво по направлению вверх. Она осматривается вокруг и видит, как парят три другие шлемы. Гарет Винстоун хватает свой.

«И что с ним делать, чёрт побери?» - его голос немного дрожит.

Гвенди вспоминает это, и Винстоун тоже должен, одному Богу известно, что с них достаточно генеральных репетиций.

Рэгги Блэк говорит: «Под твоим сиденьем есть ниша, помнишь?»

«Точно», - отвечает Винстоун, но не добавляет «спасибо», похоже это слово отсутствует в его словаре.

Гвенди убирает свой шлем, открывая люк тактильно и ожидая, пока не услышит слабый щелчок, в то время как намагниченный круг шлема находит соответствующий круг на стороне своего «складского» помещения, которое на удивление большое. Там также есть место для её герметичного костюма, когда придёт время, но пока что всё, что она хочет туда положить – так это стальной чемоданчик со своим опасным грузом. Она убирает его из-под своей коленки, помещает его в отделение и осознаёт, что ей приходится удерживать его, чтобы тот не воспарил как гелиевый шарик. Сталь парит, она удивляется. ПРЕСВЯТОЙ БОЖЕ, я нахожусь в месте, где сталь может парить.

«Сенатор Питерсон», - Кэти зовёт. «Гвенди, подойдите сюда. Я хочу вам кое-что показать. Вы помните, как двигаться?

Она не помнит. Воспоминания нету. Такого не должно быть, но тем не менее это так.

Реджи Блэк, физик миссии, спасает её: «одно или два медленных движения», - говорит он.

«Полегче, так чтобы…»

Теперь она вспоминает. «Так, чтобы я не ударилась головой о кнопку УНИЧТОЖЕНИЯ» - шутка, которую они выучили во время тренировок.

«Да, именно так», - говорит Адеш, сияя улыбкой. «Нельзя о неё ударяться головой, просто нельзя!»

Винстоун ничего не говорит. Гвенди видит, что он обижен из-за того, что его не пригласили наверх первым, он ведь как-никак платный пассажир. Может быть этот парень и стоит неприлично огромной суммы денег, но со своей выпяченной нижней губой, он выглядит как обидчивый ребёнок.

Гвенди растёгивает ремни и смеётся, когда она медленно поднимается из своего сиденья. Она подтягивает свои колени к груди, как её учили во время тренировок и переходит в ленивый кувырок вперёд. Она вытягивает свои ноги. Она с таким же успехом могла бы лежать на своём животе в кровати, вот только, конечно, нет никакой кровати. И ей не нужно совершать движения. Джэффри замыкает свою руку вокруг её лодыжки и даёт ей лёгкий толчок. Смеясь, находясь в состоянии близком к наслаждению, она парит к потолку каюты (только теперь это перед каюты), как раз над головами Рэджи, Бёрна и доктора Глена. Я как будто бы во сне, думает она.

Она хватается за заднюю спинку сидения Дэвида Грэйвза и подтягивает себя между Кэти и её помощником по командованию, имя которого ускользнуло из её памяти. Что-то насчёт воды, но она не помнит точно что. (Дринкуотер = drink water – пить воду, фамилия, скорее всего выдуманная и здесь является игрой слов).

В контрольной зоне иллюминаторы отсутствуют, но есть узкое щелевидное окно 4 фута длиной и 6 дюймов шириной.

«Ты можешь лучше это разглядеть на своём центральном экране, - Кэти говорит тихо, «и, конечно же, на своём планшете, но я подумала, что тебе возможно понравится твой первый взгляд на космос таким образом. Ты как-никак являешься частично причиной, по которой эти миссии всё ещё проводятся.

У меня была своя причина, думает Гвенди. Исследование космоса, развитие человеческих знаний, конечно же, но сейчас есть кое-что ещё.

На какой-то ужасный миг она не может вспомнить, чем это что-то ещё является, хоть оно и является самой важной частью в её жизни. Затем это опасение убирается из её разума тем, что она видит ниже себя… и да, оно, действительно, ниже, здесь никаких трюков с нулевой гравитацией.

Земной шарик парик в пустом пространстве, сине-зелёный и испещрённый многими шарфами белых облаков. Она, конечно же, видела картинки, но реальность, непосредственная реальность, захватывает дух. Здесь, в тёмном ничто пустого пространства, существует мир, наполненный невероятной, красивой жизнью, прекрасной жизнью.

«Это Тихий Океан», отвечает помощник по командованию тихим голосом, и теперь, когда она не пытается, она может вспомнить его полное имя и фамилию: Сэм Дринкуотер.

«Каким образом Америка так быстро исчезла из виду, Сэм?»

«Скорость может такое сделать. Гавайи проплывают ниже нас. Скоро мы увидим Японию.

Она может наблюдать водоворот там внизу, белое изливается посреди голубого и вспоминает муссон, который она видела, пока проверяла погодное приложение на своём компьютере ранним утром, когда она не могла спать. Но это не экран компьютера, это пункт наблюдения самого Бога.

«Чистая красота, вот что это», - она отвечает Сэму и начинает плакать. Её слёзы поднимаются и висят над ней, идеальные парящие бриллианты.

11

Конечно, оппозиция поддерживала Гвенди.

Они могли это делать, потому что Гвенди была единственным жизнеспособным кандидатом для номинации демократами. Она объявила о своих намерениях в августе 2019 года, её муж поддерживал её. Она дала речь со сцены Кастл Рока на городском сообществе, на котором она объявляла своё кандидатство в Палату Представителей каждый раз, как она баллотировалась. Были репортёры и ребята с камерами со всего округа Мэн, со всех телевизионных станций, кто присутстсовал, плюс блоггеры и даже один национальный парень, который, как посчастливилось, случайным образом оказался в данной местности. Мигель Альмагер из ЭнБиСи Ньюз. Также здесь было много местных, которые кричали одобрительные речёвки повсеместно. Гвенди даже заметила несколько самодельных знаков. Её любимый был в руках у её старой подруги Бриджетт Дэсхардин, который провозглашал: «Эй, Мэн! Брэнд Гвенди! (непереводимая игра слов – в оригинале ‘Sendy Gwendy! ’ – пошлите Гвенди! – ).

Освещение её выступления было хорошим (местные станции вещали все 10 минут той ночью). Комментарий Пола Магована той ночью был типично снисходительным для неё: «Добро пожаловать на гонку, маленькая леди, по крайней мере у тебя останутся твои книжки, когда всё для тебя печально закончится».

Кампания Магована будет ещё держать большую долю своей рекламы на протяжении ещё одного целого года, потому что жители штата Мэн обычно не заинтересованы в местных гонках, пока не останется три или четыре месяца до выборов, но они дали вступительный залп 27 августа, в день после объявления Гвенди. Полностраничные рекламы в газетах и шестидесятисекундные места на телевидении начинались с «девиза»: «Любимый писатель штата Мэн баллотируется в сенат Соединённых Штатов!»

Распечатаны ниже в газетных и журнальных рекламах, а также на телевидении для тех людей, у которых были проблемы с чтением, присутствовал отрывок из «Ежевичной Розы, опубликованный в 2013 году журналом «Викинг». Гвенди кисло позабавил зловещий тон рассказчика во время телевизионной рекламы.

Эндрю обнял её сзади, одной рукой плотно прижавшись к её голой груди. Другой рукой он гладил её *БЛИП*, пока она не начала тяжело вздыхать.

«Я хочу, чтобы ты *БЛИП* меня сейчас, сказала она, и не прекращай, пока я не *БЛИП*

Он понёс её в спальню и швырнул на балдахин. Судорожно дыша, она повернулась на свой бок и сжала его *БЛИП*, глотая воздух

«Ну же, Энди, я не могу больше ждать»

Ниже всего этого в печатных объявлениях и поперёк её особенно нефотогеничного портрета в ТВ рекламах (рот открыт, глаза наполовину зажмурены, вид напоминает умственно отсталую) был вопрос:

НЕУЖЕЛИ И БЕЗ ЭТОГО И ТАК НЕДОСТАТОЧНО ПОРНОГРАФИИ В ВАШИНГТОНЕ?

Гвенди была изумлена самой непристойностью этой атаки. Её муж не был.

«Тебе нужно подать на них в суд за оскорбление личности!» - сказал Раян, бросая газету «Портленд Каррент» на пол в отвращении.

«Ох, да, они бы этого хотели, чтобы я погрузилась вместе с ними в грязь, -ответила Гвенди. Она подняла газету и прочитала отрывок.

«Знаешь, что это доказывает?»

«Что Магован не перед чем не остановится?» Раян всё ещё негодовал. Что он достаточно низок, чтобы надеть на голову котелок и проползти под гремучей змеёй?»

«Это хорошая метафора, но не то, о чём я подумала. Она подтверждает, что от контекста многое зависит. «Ежевичная роза» определённо более хорошая книга, чем все они предполагают. Может не на много, но всё же.

Когда Гвенди спросили о так называемой порнографии через несколько недель, Гвенди ответила с улыбкой на лице.

«Основываясь на протоколе голосования сенатора Магован, я не вполне уверена, что он смог бы отличить порнографию от политики. А раз мы уже обсуждаем тему порнографии, вам бы лучше спросить у него о его дружке Дональде Трампе, о его любовных приключениях со Сторми Дэниэлс. Посмотрим, что он вам об этом скажет.

Оказалось, что Магован не смог рассказать много о Сторми Дэниэлс, и вскоре вся эта заварушка с порнографией сошла на нет, прямо как бури в чайнике умеют делать. Обе противоборствующие кампании не принимали ничего конкретного, в то время как осень 2019 года довершила своё бабье лето и принесла первые похолодания. Возможно, Магован принесёт тщательно отобранные отрывки из её книги, когда выборы начнутся всерьёз, но основываясь на её язвительной контратаке в форме словесной реторты, может и нет.

Гвенди и Раян помогли подать ужин на День Благодарения в том году сотням бездомных людей в приюте Оксфорд Стрит в Портленде. Они вернулись в Касл Рок поздно, и Раян отправился прямо в постель. Гвенди надела пижаму, почти уже укуталась рядом с ним, но потом осознала, что она слишком взволнована, чтобы спать. Она спустилась на первый этаж дома, чтобы выпить стакан вина (предназначенный, скорее, для сока, но сделала только два-три глотка чтобы успокоить нервные дрожики, которые она до сих пор чувствовала после публичных выступлений и мероприятий подобного рода.

Ричард Фаррис сидел на кухне и ждал её.

Та же одежда, та же круглая чёрная шляпа, но в остальных отношениях, как же он изменился. Он был старым и больным.

12

Когда Гвенди поворачивается, чтобы медленными движениями выплыть из каюты в зону запуска персонала, она чуть не сталкивается головами с Гаретом Винстоуном, который парит прямо позади неё.

«Освободите дорогу большому человеку, Сенатор»

Гвенди поворачивается на своей стороне, хватается за ручку двери и втягивается обратно в своё сиденье, в то время как Винстоун втискивается между Грейвзом и Дринкуотером. Он выглядывает сквозь щель на несколько мгновений, потом говорит,

«Хах, а видок-то лучше из иллюминатора»

«Тогда наслаждайся им», - замечает Кети

Предлагаю, чтобы ты позволил тем, у кого нет иллюминатора проплыть сюда и посмотреть.

Дейв Грейвз проверяет какие-то компьютерные числа и перешёптывается с Сэмом, но всё же улучает момент, чтобы посмотреть на Гвенди, хмуря брови. Гвенди не до конца уверена, что он пытается ей сообщить.

Три недели с этим человеком должны будут быть полны веселья

Но Гвенди вполне уверена, что что-то вроде этого. Гвенди встречалась со многими богатыми людьми в Вашингтоне, все их тянет к власти как жуков к свету, и большинство из них в принципе нормальные, они просто хотят нравиться. Она полагает, что Гарет является исключением к этому общему правилу.

Она хватается за спинку своего сиденья, делает аккуратный маленький поворот (в условиях нулевой гравитации её 64-летнее тело кажется снова 40-летним), и устраивается поудобнее. Она застёгивает свои ремни и расстёгивает свой костюм по пояс. Она берёт свою записную книжку из эластичного кармана её красного комбинезона с лейблом «Орёл» не потому, что она нуждается в нём в данный момент, но, чтобы удостовериться, что он на месте. Книга испещрена различными именами, категориями и информацией.

В некоторой из этой информации она не нуждается прямо сейчас, но она прочитала достаточно о том, что с ней не так, чтобы понять, что она будет в ней нуждаться, в то время как мозговое «гниение» продолжится.

1123 Улица Карбайн – её домашний адрес. Пиппа – кличка стареющей таксы её отца. Кладбище Хоумленд – место, где похоронена её мать. Список медицинских препаратов Гвенди, предположительно хранящийся в её крошечной каюте вместе с тем немногим гардеробом, который ей позволили принести. Никаких телефонных номеров, её Айфон не сможет работать там (хотя Эйлин Брэддок уверила её, что данный сервис будет через год или два), полный список функций её телефона, плюс список её обязанностей в качестве специалиста по погоде на борту Тяжеловесного Орла. Возможно, это своего рода подработка, но она всё равно намеревается сделать эту работу хорошо.

Самая важная часть в её книге воспоминаний (так она о ней думает) наполовину закончена, написана красными чернилами и упакована под номером 1512253. Это код, который открывает по-другому никак не открывающийся стальной чемоданчик. Одна только мысль о том, что она забудет этот номер, и окажется так, что она не сможет открыть чемоданчик и добраться до коробочки с кнопочками, наполняет Гвенди ужасом.

Адэш подтянулся, чтобы выглянуть из иллюминатора Винстоуна, и Джеффари Бэнкол смотрит через его плечо. В данный момент невозможно увидеть Землю оттуда, но доктор Глен подтянулся пониже, чтобы посмотреть с другой стороны.

«Удивительно, удивительно. Это совсем не так, как смотришь на фотографии или даже на кадры фильма, не так ли?»

Гвенди соглашается и открывает свой блокнот на странице экипажа, потому она забыла имя доктора. А также, что насчёт Рэджи Блэка, какова его профессия? Она знала буквально пару минут назад, но воспоминание ускользнуло.

Перо вылетает из её книги Винстоун, теперь отплывающий назад, вытягивается к нему.

«Не трогай это», - Гвенди говорит строгим тоном

Он не обращает на это никакого внимания, просто хватает его, смотрит на него с любопытством, затем протягивает ей. «Что это?»

«Пёрышко», - говорит Гвенди – и удерживается чтобы не добавить «Ты слепой?» Ей приходится жить с этим мужчиной всё же, и его поддержка космической программы жизненно необходима. Если они найдут следы жизни в солнечной системе или за ней – может не так будет обстоять дело, но сейчас всё обстоит именно так. «Я использую его в качестве закладки».

«Амулет на удачу, возможно?»

Проницательность вопроса сильно удивляет её и заставляет её чувствовать себя неловко.

«Как ты догадался?»

Он улыбается.

«У тебя такое же пёрышко проституировано на твоей лодыжке. Увидел это в спортзале, когда ты была на беговой дорожке.

«Ну, скажем так, оно мне просто нравится».

Винстоун кивает, похоже теряя интерес.

«Джентльмены? Могу я заполучить моё сиденье обратно? И мой иллюминатор? Он делает небольшое, но безошибочное ударение на «мой».

Адэш и Джеффари уступают ему путь словно косяк форели перед перекормленным тюленем.

«Это чудесно», - Адэш шепчет Гвенди. Она утвердительно кивает головой.

Теперь, как у неё есть немного свободного пространства для маневра, Гвенди высвобождается из своих ремней опять и снимает свой герметичный костюм. Она делает ненарочный кувырок вперёд в процессе и думает, что невесомость – это ещё не всё. Когда костюм запрятан под её сиденье, сложен поверх стального чемоданчика, она спускается к следующему и последнему уровню вниз, который будет называться общая каюта для пассажиров на более поздних орбитальных полётах… и, возможно, во время полётов на Луну. Подобного рода удобство является настоящей новинкой, и оно не будет там на корабле, который отправляется прямо к космической станции «Много Флагов». Это его первый полёт. Зона по форме напоминают большую таблетку-капсулу, и она необычайно просторная. Два больших экрана встроены в пол, один показывает пустой тёмный космос, а другой – широкую часть родной Земли с её пушистой атмосферой (немного грязной, Гвенди не может не заметить). Две из кают находятся на левой стороне, ещё одна плюс головное отделение – на правой. Светящиеся белые двери просто не могут не напоминать Гвенди о шкафчиках морга, которые так часто показывают на телевизионных криминальных шоу, которые она так любит смотреть. Знак на туалете гласит: «ВСЕГДА ПРОСМОТРИТЕ ПРОЦЕДУРУ ПЕРЕД ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ.

Гвенди пока что не нужно в сортир, поэтому она легонько стукает ногами и воспаряет к каюте с надписью СЕН. ПИТЕРСОН на двери. Защёлка такая же как у холодильника. Она тянет её и использует зажим на двери чтобы втащить себя внутрь. Каюта, которая больше напоминает укромный уголок, тоже в форме таблеточной капсулы, но намного меньше, такая, что вызывает клаустрофобию. В этот раз ей это напоминает отделения для команды на субмаринах времён второй Мировой войны. Здесь есть койка с ремнями чтобы удерживать спящего от воспарения к изгибистому потолку, который расположен на фут повыше, который представляет собой миниатюрное холодильное устройство достаточно большое, чтобы вместить три или четыре бутылки сока или напитков, может даже плюс сэндвич, если ужать всё до невозможности и ещё, помимо всего, кофемашину компании американской компании Keurig. Кофе в собственной каюте – вершина роскоши, что касается космических путешествий, думает Гвенди.

На верхушке крошечного холодильника, удерживаемая на месте магнитом, находится фотография в стальной рамке, на которой изображены Гвенди, Раян и её родители, все вчетвером они находятся на пляже Парка штата Райд, все они смеются и обнимают друг друга. Скоро Венди приступит к своим обязанностям наблюдения за погодой, но в данный момент ей нужно ментально настроится и просмотреть информацию об экипаже. Она ложится на свою койку и пристёгивает себя ремнями. Серводвигатели тихонько гудят где-то, но без этого её капсула всё равно жутко тихая. Может они и совершают обороты вокруг планеты со скоростью в несколько тысяч миль в час, но нет никакого ощущения движения. Она открывает свою красную записную книжку и находит страницы, отведённые для людей из экипажа. Здесь есть имена и коротенькие биографии. Рэджи Блэк – физик, конечно же он физик! А имя доктора Глена – Дейл. Легче-лёгкого, проще вареной репы, но воспоминания могут исчезнуть через час, а может быть и через пятнадцать минут.

Я сумасшедшая, если я нахожу здесь, думает она. Сумасшедшая, если пытаюсь заглушить таким образом свою проблему. Но он не оставил мне выбора. Это должна быть, Гвенди, сказал он. У меня больше никого нет. Поэтому я и согласилась. Фактически я была даже взволнована данной перспективой, вот только…

«Вот только тогда со мной всё было в порядке», - Гвенди шепчет – «по крайней мере, я думала, что была в порядке. О, Боже, помоги мне пройти через всё это».

Здесь в верхнем пространстве после всего того, что она увидела ниже себя – Землю такую хрупкую и прекрасную посреди темноты, теперь легче убедить себя, что действительно находишься здесь, в космосе.

13

«ЧТО» - начала было Гвенди, намереваясь закончить либо «… ты делаешь здесь? Или «… с тобой не так?», она не знала, что выбрать, а Фаррис не дал ей времени. Он приложил палец к своим губам и прошептал «Тише». Он поднял свои глаза к потолку. «Не разбуди своего мужа. Пошли на улицу».

Он еле-еле поднялся на ноги, покачнулся, и на одно мгновение она была уверена, что он собирается упасть. Затем он восстановил баланс тяжело дыша. За его стресканными губами (и неужели это лихорадочные волдыри на них?) она увидела желтоватые зубы. Плюс промежутки, где некоторые из них отсутствовали.

«Под столом, возьми, нет больше времени». Под столом была сумка из парусины. Она не видела её с тех самых пор, когда ей было 12 лет, 45 лет назад, но она сразу вспомнила её. Она наклонилась и подняла её за узелки. Фаррис шаткой походкой направился к кухонной двери. Там у двери стояла трость. Она почти ожидала, что у такого необычайного человека, как будто бы сошедшего со страниц сказок, будет и необычная трость, возможно на верхушке которой будет покоиться металлическая волчья голова, но это была самая обыкновенная трость с изгибистой ручкой и потёртой велосипедной рукояткой у основания. Он опирался на неё, искал руками дверную ручку и снова чуть не упал. Чёрный костюм, чёрные джинсы, белая рубашка – те элементы одежды, которые подходили ему почти идеально, теперь собирались в складки словно одежда, покрытая шишками на полевом пугале.

Она взяла его руку (такую тонкую под пиджаком) чтобы уравновесить его и открыла дверь сама. Эта дверь и все остальные были закрыты, когда она и Раян выходили из дома, и сигнализация- антивор была запущена, но теперь ручка легко повернулась, и панель сигнализации на стене была тёмной, даже без надписи «ОЖИДАНИЕ» в его окошке.

Они вышли на застеклённую заднюю веранду, в которой плетёная мебель не была ещё убрана на холодны сезон. Риччард Фаррис попытался опустить себя на один из стульев, но его ноги отказались его слушать и он просто повалился, издавая вопль боли, когда его попа ударилась о сиденье. Он вздохнул несколько раз, подавил кашель рукавом (который уже запёкся от выделений всех предыдущих приступов кашля), затем посмотрел на неё. По крайней мере его глаза остались теми же самыми, а также его маленькая улыбка.

«Нам необходимо с тобой кое-что обсудить, тебе и мне».

Это была не та же самая фраза, которую он сказал ей в первый раз, когда она встретила его, близко, но нет. Тогда он сказал «нам нужно оговорить». «Необходимо» же, она поразмыслила, прибавляет в важности на определённо иной уровень.

Гвенди захлопнула дверь, уселась на качели в крыльце с мешком из парусины, зажатым между своих ступней, и спросила то, что бы она спросила на кухне, не напомни ей он, что у неё наверху там спит муж.

«Что с тобой не так? И что ты тут делаешь?»

Ему удалось улыбнуться. «Вся та же Гвенди, сразу переходит к существу дела. Что не так со мной уже не так важно. Я здесь по той причине, по которой бы тот зелёный персонаж Йода назвал бы «возмущение в силе» (отсылка на фильмы «Звёздные Воины»). Я боюсь, я должен спросить тебя…» Он начал кашлять до того, как смог закончить. Это пошатнуло его худое как у полевого пугала тело, и она снова подумала, насколько он ей его напоминает, особенно теперь - будто обдуваемое сильным осенним ветром пугало

Она начала подниматься. «Я принесу тебе стакан во…»

«Нет, ты не будешь этого делать» Он подавил кашельный спазм. Такой сильный кашель должен был бы окрасить его щёки, но его лицо оставалось мертвенно бледным. Его глаза были обрамлены тёмными болезненными кругами.

Фаррис нащупал в грудном кармане пиджака и достал баночку с пилюлями. Он снова начал кашлять прежде, чем смог открутить крышку, и баночка выпала из его трясущихся пальцев. Она покатилась и остановилась прямо у мешка с парусиной. Гвенди подняла её. Это была обыкновенная баночная коричневая бутылка, но на ней не было никакой информации о лекарстве и бренде, только несколько рун, которые вызвали у неё лёгкое головокружение. Она закрыла свои глаза, снова открыла их и увидела слово «ДИНУЦИЯ», которое ей ничего толком не говорило. В следующий раз, когда она снова моргнула, надпись исчезла, а головокружительные руны снова появились.

«Сколько?»

Он слишком сильно кашлял чтобы ответить, но показал два пальца. Она сняла крышку и высыпала две маленькие таблетки, которые выглядели как Ранекса – таблетки от ангины, которые принимал её отец. Она положила их в раскрытую ладонь Фарриса (на ней не было линий, она была абсолютно гладкой), и когда он положил их себе в рот, она была встревожена тем, что видит крошечные капельки крови на его губах. Он сглотнул, вдохнул, потом ещё раз вдохнул, но уже более глубоко. Немного цвета появилось в его щеках, и когда это случилось, она могла распознать немного прежнего мужчину, которого она впервые повстречала в Касл Вью, на вершине так называемых «Суицидальных Ступенек», все эти годы назад.

Его кашель ослабел, затем прекратился. Он всё ещё держал свою руку в направлении баночной бутылки. Гвенди заглянула внутрь баночки прежде, чем снова закрутить крышку. Осталось только с полдюжины таблеток, возможно штук восемь. Он взял баночку и снова положил её в карман пиджака, уселся и выглянул на затемнённый задний дворик.

«Так-то лучше»

«Это лекарство от сердца?»

«Нет»

«Лекарство от рака?»

Её мать принимала как Онковин, так и Амбраксан, хотя ни одно из этих лекарств не выглядело как маленькие белые таблетки, которые принимал Фаррис.

«Если тебе, действительно, так уж важно знать, Гвенди, ты всегда была любопытной, есть много всего такого, что не так со мной, и все эти «штуки» толпятся, наслаиваются одна на другую. Те годы, которые мне простили – а их было много, возвращаются обратно как голодные обедающие в ресторане». Он улыбнулся своей очаровательной маленькой улыбкой. «Я их шведский стол».

«Сколько тебе лет?»

Фаррис покачал головой. «У нас есть более важные дела, которые необходимо обсудить, и моё время приближается к концу. Есть определённые проблемы, и всему виной штука внутри парусинового мешка. Ты помнишь последний раз, когда мы говорили?»

Гвенди помнит весьма ярко. Она была в аэропорту Портленда сидела на скамейке пока Раян ходил припарковать машину. Её багаж, включая коробочку с кнопочками в её переносной сумке, кучей лежал возле неё. Ричард Фаррис тогда уселся и сказал, что им нужно кое-что немного обсудить прежде, чем их прервут. И они обсудили. Когда беседа была закончена, коробочка с кнопочками исчезла из её сумки. Престо изменение-о, вот ты видишь коробочку, а вот её уже нет. И то же самое касалось самого Фарриса. Она только на секунду отвернула свою голову, и когда она вновь посмотрела в его сторону, он уже исчез. Тогда она думала, что никогда его больше не увидит.

«Я помню».

«Это было двадцать лет назад».

Его голос был низким, но хрип прошёл, его пальцы больше не дрожали, и цвет его лица был хорошим. Всё на некоторое время, подумала Гвенди и вспомнила, как ухаживала за своей мамой в последней стадии её болезни, а её отец уже сейчас находился в медленном, но верном упадке. Таблетки могут сделать лишь то немногое, что могут.

«Тогда ты была скромным членом Палаты Представителей, одна среди сотен. А теперь ты борешься за место с реальной властью».

Гвенди немного рассмеялась. Она была уверена в том, что Ричарду Фаррису известно многое, но если он думает, что она сможет одолеть Пола Магована и вознестись в Сенат США, то он ничего не петрил в политике штата Мэн.

Фаррис улыбался, как если бы он знал наверняка, что она думала (не слишком комфортная мысль, которая необязательно делалась от этого неправильной). Затем его улыбка потухла.

«В первый раз, когда у тебя была коробочка, твоё ею владение длилось шесть лет. Замечательно. Она переходила через семь пар рук начиная с того дня в аэропорте».

«Во второй раз она у меня была на очень непродолжительное время», - сказала Гвенди. «Ровно настолько, чтобы продлить жизнь моей маме, я до сих пор в это время, но не на слишком долго.

«Тогда была экстренная необходимость. Это другая. Фаррис дотрагивалась до мешка из парусины, зажатого между её ног, обутых в тапочки пальцами ног с выражением неудовольствия.

«Эта штука. Эта Богом проклятая штука. Как я её не люблю. Как я её ненавижу»

У Гвенди не было ни малейшей идеи, как ответить на это, но она знала, как она чувствовала себя: напуганной. Старая аббревиатура её матери снова всплыла в памяти: это НГ, т.е. ноу гуд – нехорошо.

«Каждый год она растёт в силе. Каждый год её способность творить хорошее ослабевает, когда как её возможность делать злые вещи усиливается. Ты помнишь чёрную кнопку, Гвенди?»

«Конечно я помню» Говоря сквозь онемевшие губы. «Когда-то я называла её раковой кнопкой»

Он утвердительно кивнул головой.

«Хорошее название для неё, это та самая, которая имеет силу положить конец всему. Не только жизни на Земле, но и самой Земле, и каждый год владелец этой коробочки с кнопочками ощущает всё более сильное желание нажать на неё».

«Не говори так» Она звучала водянисто, на гране слёз. «О, пожалуйста, мистер Фаррис, не говори так»

«Ты думаешь, мне хочется?» - он спросил. «Ты думаешь, что я действительно хочу быть вот здесь, обременяя тебя этим заданием, простите меня за острый язык, этой грёбаной штукенцией в третий по счёту раз? Но мне приходится, Гвенди. Просто нет больше никого, кому я мог бы довериться, чтобы они сделали то, что нужно сделать, и никто другой не сможет, я тебе говорю, никто другой не сможет»

«Что именно ты хочешь, чтобы я сделала?» Она хотя бы разузнает это немногое, по крайней мере, а потом решится. Если она сможет, по крайней мере. Если он оставит ей эту коробочку с кнопочками, то она застрянет с ней надолго.

Нет, я не буду этого делать. Я лучше нагружу её камнями и выброшу в озеро Касл Рока.

«Семь владельцев с 2000 года. И каждый владел ей всё более непродолжительный период времени. Пять из них совершили самоубийство. Один из них забрал на тот свет всю свою семью вместе с собой. Жену и детей. Шотганом. Он продолжал говорить полиции: «это коробка заставила меня так сделать, эта коробочка с кнопочками». Конечно же у них никакой идеи, о чём он говорил, потому что к тому времени она исчезла, я заполучил её обратно».

«Дорогой БОЖЕ», —прошептала Гвенди

«Один из них в госпитале для умалишённых в Балтиморе. Он кинул коробочку с кнопочками в печь-крематорий. Конечно же, это не сделало ничего хорошего. Я сам его туда привёл. Седьмой, последний, лишь месяц спустя… я убил её. Я не хотел, я был ответственен за то, во что она превратилась, но у меня не было выбора. Он сделал паузу. «Ты помнишь цвета, Гвенди?» Не красный и не чёрный, я знаю, ты помнишь эти».

Конечно же она помнит. Красная кнопочка делала всё, что ты пожелаешь во благо или во вред. Чёрный цвет означал массовое уничтожение. Она помнила про остальные шесть тоже.

«Они означают континенты Земли» - сказала она. «Светло-зелёный - Азия. Тёмно-зелёный -Африка. Оранжевый - Европа. Жёлтый - Австралия. Голубой - Северная Америка, Фиолетовый – Южная Америка.

«Да. Хорошо. Ты быстро всё схватывала даже, будучи ребёнком. Возможно, в будущем ты не будешь такой, но если ты будешь сражаться с этим, сильно сражаться, стараться изо всех сил…»

«Я не думаю, что понимаю, куда ты клонишь»

Гвенди подумала, что эффект от таблеток, которые он принимал, начал улетучиваться.

«Не бери в голову. Последний владелец коробочки была женщина под именем Патриция Вачон из Ванкувера. Она была школьным учителем, работающим с умственно отсталыми детьми, и похожа на тебя во многих аспектах, Гвенди. С головой на плечах, с сильной волей, преданной и с моральными принципами, которые глубоко проникали в неё. Справедливость, а не самоправедность, если ты понимаешь, что я имею в виду. Гвенди понимала.

Если существование – это игра в шахматы с чёрными и белыми фигурами, Патриция Вашон твёрдо стояла на стороне белых. Я даже думал, она может быть белой королевой, как когда-то ей была ты. У Патриции была хорошая тёмная кожа, но всё же она стояла на стороне белых фигур. Светлой стороне, ты понимаешь?

«Да.»

Гвенди не была хорошим игроком в шахматы, Раян всегда побеждал её в случаях, когда она позволяла его уговорить её на игру, но она была очень хорошим игроком в шахматы в режиме реального времени во время её лет в Палате Представителей. Там она постоянно думала на три шага вперёд. Иногда на четыре.

«Я думал, она идеальна»

Продолжил Фаррис, что она сможет позаботиться о коробочке на протяжении многих лет, возможно, даже пока не сможем решить, как избавиться от неё раз и навсегда»

«Мы? Кто это мы?»

Фаррис не обратил на вопрос никакого внимания. «Я был не прав. Не насчёт её, но насчёт коробочки. Я недооценил её нарастающую силу. Мне не следовало бы, особенно после того, что случилось с остальными, кто был владельцами коробочки после тебя, Гвенди, но Вашон казалось такой подходящей для этого дела, но в конце концов коробочка уничтожила и её тоже. Даже до того, как мне пришлось пустить пулю ей в лоб, она уже была уничтожена. На мне лежит ответственность.

Слёзы начали стекать по морщинистым щекам Фарриса. Гвенди наблюдала за этим с удивлением, граничащим с неверием. Он больше не тот мужчина, которого она знала раньше. Он был…

Сломлен, подумала она. Он сломлен. Возможно, он умирает.

«Она собиралась нажать на чёрную кнопку. Она сопротивлялась очень сильно, героически против такого импульса, но, когда я пристрелил её, большой палец её руки лежал на этой кнопке. И давил на неё. К счастью, кто-то может сказать даже по велению судьбы, кнопки тяжело нажимаются. Очень тяжело, как я уверен, ты ещё помнишь».

Гвенди, конечно, помнила. В первый раз она попыталась нажать на одну – это была красная кнопка, в качестве эксперимента, она думала, что все кнопки были муляжом, да и вся эта шкатулка была всего-напросто шуткой. Однако нет, если посчитать сотни умерших людей на южноамериканском континенте в стране Гайана. Насколько большая была вина Гвенди в инциденте Джонстауна она до сих пор не знала и не была уверена, что хочет знать.

«Как ты добрался вовремя, чтобы успеть остановить её?»

Я наблюдаю за шкатулкой. Каждый раз, когда она используется, я об этом узнаю. И обычно я даже знаю, когда владелец только подумывает об её использовании. Не всегда, но есть и другой способ я могу следить за коробочкой.

«Когда нажимаются рычажки?»

Ричард Фаррис улыбнулся и утвердительно кивнул.

Были два рычажка в шкатулке, один по каждой стороне этой коробочки. Первый из них выдавал серебряные доллары Моргана, которые уже не циркулировали и относились к 1891 году. Второй рычажок выдавал крошечные, но очень вкусные шоколадные животные. Было очень тяжело удержаться от соблазна съесть их, и Гвенди осознала, что это сделало идеальным способом, так, что можно наблюдать, как часто владелец использовал шкатулку. Управляться с неё. Подбирать её что? Пылинки? Бактерии? Её способность творить зло?

Да, и это тоже.

«Владельцы, которые нажимали на рычажки слишком часто, чтобы заполучить шоколадных животных или серебряные доллары «поднимали красные флаги». Я знал, что это происходит и с Вашон, и я был разочарован, но я полагал, у меня будет больше времени найти другого владельца. Я ошибался. Когда я настиг её, она уже нажала одну из других кнопок. Возможно, чтобы смягчить оказываемое на её давление, бедняжка.»

Волосы сзади на её шее затрепетали. «Которая?»

«Светло-зелёная»

«Когда?» Первой ей мыслью была катастрофа в Фукусиме, когда цунами послужило причиной того, что японский ядерный реактор расплавился. Но Фукусима была, по крайней мере, 7 лет назад, может и больше.

«К концу этого октября. Я не виню её. Она держалась настолько долго, насколько могла. Даже когда её большой палец был на той светло-зелёной кнопке, пытаясь перебороть соблазн, который был слишком сильный, чтобы ему противостоять, она думала, Пожалуйста, только не взрыв, пожалуйста, только не землетрясение, пожалуйста, только не извержение вулкана или цунами или другая большая приливная волна».

«Ты слышал это в её голове. Телепатически»

«Когда кто-то дотрагивается до одной из кнопок, даже легчайшим касанием, я захожу онлайн, если можно так выразиться. Но тогда я был далеко по другим делам. Я добрался до пункта назначения так быстро, как только смог, и я был как раз вовремя, чтобы остановить её от нажатия той кнопки, которую ты называешь Раковой Кнопкой, но я был слишком поздно, чтобы остановить её от нажатия кнопки с Азией».

Он прошёл рукой по своим редеющим волосам, сбивая свою маленькую круглую шляпу набок, делая его похожим на персонажа из какого-нибудь старого мюзикла, который вот-вот начнёт отплясывать чечётку.

«Это случилось только четыре недели назад»

Гвенди попыталась вернуться своим разумом к теперешнему моменту, пытаясь вспомнить о катастрофе, которая случилась в одной из Азиатских страх в этот временной период. Она была почти уверена, что там были массовая трагедия и смертность, но она так и не смогла вспомнить какую-нибудь мега-катастрофу достаточно мощную чтобы, сместить Дональда Трампа с передового репортажа по вечерним новостям.

«Может быть я должна знать, но я не знаю», - сказала она. «Взрыв на заводе по переработке нефти. Может быть атака нервным газом? Зная, что оба примера были бы слишком маленькими по масштабу критичности. Только красная кнопка в шкатулочке была ответственна за «маленькие» неприятности.

Джонстаун, например.

«Всё могло бы быть гораздо хуже», -сказал Фаррис. «Она сопротивлялась так сильно, насколько это было возможно и против могущественных сил из чёрной стороны правления. Но тем не менее достаточно плохо получилось. Только два человека умерли пока что, один из них владелец (как называется это в китайской провинции Хубэй) «мокрого рынка», это такое место, где…»

«Где продают мясо, я знаю это» Она наклонилась вперёд. Вы говорите о болезни мистер Фаррис? Что-то вроде Ближневосточного респираторного синдрома или Тяжёлого острого респираторного синдрома?»

«Я говорю о чуме. Только 2 человека умерло, но много других заражены. Некоторые из них являются носителями и даже не подозревают об этом. Китайское правительство ещё не уверено, но они подозревают. Когда они узнают, они попытаются всё замять. В результате чума распространится. И будет очень-очень плохо».

«Что я могу сделать?»

«Это то, что я собираюсь сказать тебе, и я помогу, если смогу»

«Но ты» -

Она не хочет заканчивать, но он делает это за неё. «Умираю?» Ох да, полагаю, так и есть. Но знаешь, что это означает?»

Гвенди качает головой, на секунду вспоминая о своей матери, о ночи, когда они вместе смотрели на звёзды

Фаррис улыбается. «Вот и я не знаю, дорогая моя девочка. Вот и я не знаю…»

14

Когда Гвенди Питерсон была маленькой девочкой, она и её лучшая подруга Олив Кепнес играли в игру под названием «Русалочки» в общественном бассейне Касл Рока. Они плыли рядом с друг другом по мелководью, пока вода, холодная даже в августе, не покрывала середину их грудных клеток, потом они по очереди то сидели на дне, пока кто-то другая из них оставалась в стоячем положении и декламировала секретные, выдуманные слова. Как только поток слов иссякал по причине нехватки воздуха, и кто-то из них всплывал, девочка, которая играла роль русалочки пыталась угадать, что было сказано. Не было ни победителе, ни проигравших в этой игре. Она была просто веселья ради.

Когда Гвенди открывает свои глаза навстречу яркие потолочные лампы, а записная книжка воспоминаний, прикреплённая к её груди одним тесно зажатым кулаком, то Олив Кепнес и та давнишняя игра – первая мысль, которая приходит ей в голову. Голос, доносящийся с другой стороны сверкающей белой двери, не более чем с полдюжины футов дальше, звучит отдалённо и искажённо, как если бы она слышала его под водой.

Она поднимает свою голову и смотрит вокруг, её глаза останавливаются на чёрной серебряной кофемашине компании Keurig. Она моргает в конфузе, видя её. Она знает, что находится на корабле-ракете, который пролетает сквозь космос, по крайней мере она помнит это, но с какого перепуга здесь находится кофемашина?

Она пытается встать и испытывает вспышку холодной как лёд паники, когда осознаёт, что ремни держат её на месте, а затем внезапный поток облегчения, когда она осознаёт, что должно быть приснула на каютной койке. Она расстёгивает ремни и плывёт вверх от узкого матраса.

Слышится глухой стук от двери и приглушённый голос снова начинает доноситься. Гвенди не узнаёт его, фактически, не может определить, мужской он или женский, но звучит так, как будто бы кто-то говорит: «Мой пёс потерялся в сене». Даже в сером тумане своего полусонного ступора она понимает, это не может быть правильно

Кто бы ни стоял у двери, стучит снова, громкий тройной стук в этот раз, а потом тот же самый голос «я ушёл рыбачить в пене», - шепчет ещё с большим ощущением срочности в этот раз.

Гвенди кладёт записную книжку в свой карман, затем делает одно движение-удар и скользит по каюте в форме капсулы. В то время как она вытягивает руку, чтобы разблокировать дверь, в её голове проскальзывает мысль, что нет никакого зрачка центрированного на уровне глаз, как у её входной двери дома в Касл Роке. Это волнует её по какой-то причине, и она колеблется, внезапно испуганная. Неужели вот так вот это ощущается, когда теряешь рассудок?

Удерживая своё дыхание, она тянет на себя тяжёлую белую дверь. Адэш Пейтл и Гарет Винстоун парят над полом общей каюты персонала, в то время как парочка больших мониторов словно пасти чёрных голодных собак дотрагивается до подошв их ботинок. Мать-Земля, всё ещё окружённая своей марлевой дымкой, которую Гвенди заметила ещё раньше, «моргает» ей сотни миль издалека, и всё ещё продолжает вращаться.

Адэш, коричневые глаза которого широки от озабоченности, подплывает ближе и спрашивает:

«Гвенди, с тобой всё в порядке?»

Это был голос энтомолога, который она услышала доносившимся с другой стороны двери каюты. Винстоун, подпрыгивая в нескольких футах позади его, выглядящий как перезрелый проскурняк в своём расстёгнутом герметичном костюме и улыбающийся своей «я лучше, чем ты, и ты это знаешь» улыбкой добавляет: «Похоже на то, что вам снился какой-то очень страшный кошмар, Сенатор»

Гвенди говорит немного даже слишком радостно, чтобы быть убедительной «Со мной всё в порядке, мальчики. Просто отрубилась и поспала немного. Космические путешествия и не такое могут творить с девчонками».

15.

Чума из Китая? Гвенди уставилась на скелетообразного мужчину, сидящего напротив её на застеклённой задней веранде.

«Насколько всё плохо? Отправится ли она сюда, в штаты?

«Посвюду», - ответил Фаррис. «Повсюду будут мешки с трупами сложенные как дрова снаружи загрузочных доков госпиталей. Ритуальные дома пошлют флотилии холодильных грузовиков, когда заполнятся морги».

«Что насчёт вакцины? Неужели мы не сможем…»

«Достаточно», - прошипел он, немного показывая свои гниющие зубы. «Я уже сказал тебе, что у меня не много времени».

Гвенди облокотилась сильнее о качели из плетёного дерева, сжимая свой халат туго вокруг своей груди. У меня не много времени. Она снова подумала: Он умирает.

И у меня нету выбора, не так ли?

«Ты, Гвенди Питерсон, больше других должна знать, что у тебя всегда есть выбор». Он выпустил глубокое, порывистое дыхание. И тогда Гвенди выяснила, что билось в её мозгу с того самого момента, когда они впервые вышли наружу, на крыльцо. Температура в Касл Роке опустилась до единичных значений во время вечера Дня Благодарения; Гвенди и Раян услышали прогноз погоды по радио, когда они уже заезжали во двор дома не более часа тому назад. Она дрожала, и каждый раз, когда она открывала свой рот, туманное облако появлялось напротив её лица – дыхание феи, как они обычно его называли, когда были ребятишками, тем не менее, когда Фаррис говорил, не было ничего, даже следа.

«Я бы не назвала это особым выбором», —сказала она, глядя на мешок из парусины, покоящийся между её ступнями. Я застряла с чёртовой штукой, не важно, что я скажу».

«Но что ты выберешь делать с этим – всё зависит от тебя»

Он кашлянул в руку, и когда он отстранился, она ещё раз заметила щедрые брызги крови поперёк его кулаков

«Ты говорил, что коробка становилась плохой, что она убила последние семь людей, кому ты её вручил. Что заставляет тебя думать, что со мной всё будет по-другому?»

«Ты всегда была другой» он держал тонкий палец напротив её лица. «Ты всегда была особенной»

«Чушь собачья» - ответила она мягким тоном. Это суицидальная миссия, и ты об этом знаешь».

Надтреснутые губы Фарриса скривились в жуткой имитации улыбки, и затем так же резко улыбка исчезла. Он запрокинул свою голову, уставившись в сторону, слушая что-то, что только он мог услышать.

«Кто приходит?» Гвенди спросила. «Откуда они? Что они хотят?»

«Они хотят заполучить шкатулочку с кнопочками»

Когда он повернулся к ней, это был тот же самый Ричард Фаррис, кого она впервые повстречала на скамейке в парке Касл Вью – это было в его глазах, которые были теперь сильными и ясными и сконцентрированными с большой интенсивностью. И они очень злые. Послушай меня внимательно». Он наклонился вперёд, неся с собой запах гниющей падали, и прежде, чем Гвенди смогла увернуться от него, он протянул свою руку и взял её в свою. Она поёжилась, уставившись на их переплетённые пальцы, думая: Он не чувствует себя человеком. Он не человек.

Удивительно стабильным голосом Ричард Фаррис объяснил то, что нужно было сделать. От первого слова до последнего, это заняло у него возможно секунд девяносто. Когда он закончил, он отпустил её руку и погрузился обратно в своё плетёное кресло, оставшийся цвет быстро отходил от его лица.

Гвенди сидела там без движения, уставившись на тёмный простор заднего дворика. После некоторого времени она посмотрела на него и сказала: «То, что ты просишь – это невозможно».

Я искренне надеюсь, что нет. Это единственное место, куда они не придут за ней. Ты должна попытаться, Гвенди прежде, чем не стало поздно. Ты единственная, кому я доверяю».

«Но каким образ…»

Сидя прямо, он поднял руку, чтобы остановить её речью. Он повернул свою голову и заглянул в следующую дверь в глубокое скопление теней под плакучей ивой.

Гвенди поднялась на ноги и медленно подошла ближе к экрану, подключённому кабелями, следя за его взглядом. Она ничего не увидела и не услышала в замёрзшей темноте. Несколько секунд спустя обрамлённая деревом дверь на заднее крыльцо захлопнулась за ней. Она повернулась и посмотрела не особо удивляясь. Плетёный стул был пуст. Ричард Фаррис покинул здание. Как Элвис.

16.

«Я ТОЛЬКО ДОБРАЛСЯ ТУДА под самый конец», - говорит Адэш, держа свой голос низким, «но всё звучало так, будто ты стонала во сне. Я думал, что, быть может, ты поранилась».

Как он, так и Гвенди опять прикованы ремнями в свои пилотные кресла на третьей палубе Тяжеловесного Орла. Стальная коробочка под названием «СЕКРЕТНЫЙ МАТЕРИАЛ» безопасно засунута за её сиденьем. Гвенди держит свой Айпад в руках (без перчаток), на экране пусто и тихо.

«Винстоун сказал, что ты звучала напуганной и причитала что-то, что-то о «тёмной коробке». Он клянётся, он не может понять всё остальное».

Гвенди не помнит, как провалилась в сон, и ей снились сны, но одна только идея, что Гарет Винстоун может говорить правду заставляет её чувствовать лёгкое головокружение и заставляет её желудок совершать неудобные кувырки-перевороты. Она носит в себе слишком много глубоких тёмных секретов, чтобы начать говорить во сне опять.

Она украдкой смотрит на Джэффри Банкола, который занят тем, что изучает один из верхних мониторов, и на противоположной стороне корабля, Гарет Винстоун, теперь пристёгнутый ремнём громко храпит в своём пилотном сиденье рядом с иллюминатором. Его иллюминаторе. Действительно ли он спит? Уже во второй раз с тех самых пор, как они на борту этого корабля, вся та же кристально чистая мысль всплывает внутри головы Гвенди: «Этот мужчина умнее, чем кажется».

«Что он там делал вообще?»

«Он сказал, он собирается воспользоваться туалетом, и возможно он это сделал,» Адеш говорит ей, наклоняясь достаточно близко к Гвенди, чтобы та могла учуять запах корицы в его дыхании. Он понижает свой голос до шёпота.

«Но когда я спустился некоторое время спустя чтобы проверить мои образцы, я нашёл его стоящим там с рукой, погружённой в «пресловутую баночку из-под печенья»»

Гвенди ждёт, чтобы тот продолжал, боясь, что последует за всем этим. Он баловался с защёлкой ко двери в твою каюту»

НГ (ноу гуд), думает Гвенди. Вообще не хорошо.

Улыбка возникает на круглом лице Адэша, и не дружелюбная улыбка совсем. «Когда он наконец-то повернулся и увидел меня, его глаза были испуганы, простите за плохую метафору, и он фактически выпрыгнул из своего герметичного костюма. Вот почему хорошо быть в состоянии невесомости. Никто не может расслышать, как ты приходишь».

«Ну, я признательна, что ты пришёл как раз вовремя и я… я…»

И вот как-то так в её мозгу происходит короткое замыкание, и он отключается. Вся информация, которая была собрана там моментом раньше внезапно исчезает как будто бы невидимый ластик был проведён по внутренней части её головы. Куда она исчезла? Она не знала этого. Всё, что она знает это то, что её имя Гвенди Питерсон, и она является пассажиром на космическом корабле и пытается спасти мир. Но спасти его от чего? У неё нет никаких воспоминаний об этом, ни о том, о чём она разговаривала только что, или с кем она разговаривала. Резкое и всепоглощающее чувство утраты – чувство брошенности – пугает её так сильно, что внезапные слёзы расцветают в уголках её глаз.

«Сенатор Питерсон?» Гвенди? Вы в порядке?» Спрашивает Адеш.

Его глаза сужены в волнении, похоже на то, что он на грани призыва о помощи.

«Я…» она начинает отвечать, и затем, вот так вот просто, всё на своих местах там, где должно быть. Она разговаривает с Адэшом Пейтлом, мужчиной с жуками о Гарете Винстоуне, любопытном и шумном неотёсанном мужлане, который спит вон там. Винстоун миллиардер с большой буквы «М», и Гвенди не уверена, что ему можно доверять. Судя по виду лица Адэша Пейтла, специалист по жукам сам не полностью уверен, что Гвенди можно доверять.

«Со мной всё в порядке», - она наконец-то говорит. «Я была погружена в свои мысли и что-то, что моя мама в поздних летах когда-то говорила, всплыло в памяти и захватило мой разум. Я не уверена почему, но это происходит всё чаще и чаще в эти дни».

Коричневые глаза Адэша внезапно смягчаются. «О, Гвенди, я так сожалею, что ты её потеряла».

Это ужасный трюк со стороны Гвенди, и она сама это прекрасно знает, но у неё нет никаких сожалений. «Не будь такой. Пожалуйста. Это была хорошая мысль, и я рада, что она у меня была». Она проводит пальцем по своему Айпаду, и пустой экран загорается к жизни. «Я просто желаю, чтобы у меня было больше контроля, когда эти мысли слова всплывают на поверхность. Это может быть немного… стеснительно»

«Пожалуйста, не надо, я уверен, что ты скучаешь по ней очень сильно».

Гвенди вздыхает «И ты будешь как всегда прав». Она выдавливает из себя не очень великодушную улыбку. «Сказать по правде, я более стесняюсь по поводу того, что это мой первый день в открытом космосе, а я уже опаздываю в плане расписания»

Она изучает распечатку со своего айпада, спать мне не придётся ещё шесть часов (перерыв на сон будет только через шесть часов)».

Адэш нахмуривает свою бровь и показывают ей сочувствующий жесть. «Ты взяла 20-минутный перерыв на сон. Ну и что?» Он смотрит вокруг скрытным взглядом и гладит свой живот несколькими нежными движениями. «Я поделюсь с тобой одним своим секретом. По протоколу ещё целый час до того, как мне можно будет поесть, а я уже ухитрился скушать два протеиновых батончика».

«Ты не мог сделать этого!»

«Но тем не менее я это сделал»

Она на мгновение устремляет свой взгляд на уровень выше. «Тебе бы лучше обезопаситься, чтобы босс не услышал тебя, когда ты говоришь подобные вещи»

Что случается на третьем уровне, остаётся на третьем уровне, - говорит он, пожимая плечами против сдерживающих ремней.

Гвенди подносит руку ко рту и подавляет смешок. На протяжении четырёх недель интенсивных тренировок и двенадцати дней карантина в условиях замкнутого пространства, она узнала о нескольких из своих членов команды достаточно многое. В то время как Кэти Люндгрен и Бёрн Стейплтон как старые и доверенные друзья для неё, она всё же чувствует, что едва ли предприняла первые шаги к установлению доверительных отношений с остальными членами экипажа, включая индийского джентльмена, которого называют Мужчиной Жуков. Она знает, что Адэш тихий и вежливый, и безупречный. Он пропутешествовал по всему миру, знает несколько языков. Он состоит в счастливом браке со своей прекрасной женой по имени Дакша, что по-индийски означает «Земля» в его традиционной культуре, и у них есть 14-летние сыновья-близнецы. Она видела большое количество фотографий, и семья всегда улыбается на них.

Ей также известно, что ни один из их сыновей не хочет пойти по следам отца и стать врачом, вместо этого они полны решимости стать профессиональными игроками в бейсбол с выгодными контрактами на покупку кроссовок и семизначными подписчиками в социальных сетях – факт, который, как признаётся энтомолог, часто не даёт ему спать по ночам.

После сегодняшнего дня Гвенди полагает, что она узнала кое-то ещё, что-то очень важное об Адэше Пейтле. У него доброе сердце, которое хорошо сочетается с его глазами каштанового цвета, и ей он нравится очень сильно. Она верит, что она может доверять ему в этом путешествии, а ей нужны все союзники, которых она только может заполучить. Даже такие, а, возможно, именно такие, у которых из питомцев есть скорпион и страшная тарантула.

На противоположном конце каюты Гарет Винстоун начинает фыркать и причмокивать в своём сне – какафония влажных, гортанных, слюнявых звуков, достаточно похожая на ту, которую можно услышать от пары возбуждённых кабанов, которые занимаются этим самым во время сезона гона.

Гвенди и Адэш уставились в изумлении на бормочущего миллиардера, затем переглядываются и начинают хохотать. Джэефри отвлекается от своего айпада и спрашивает: «Что? Что я пропустил?»

Озадаченное выражение лица астронома заставляет Гвенди и Адэша смеятся ещё громче.

«Ну что? Расскажите мне!»

Слышится внезапный жужжащий звук и довольное лицо Кэти Люндгрен появляется на одном из трёх экранов, на том, который находится посередине.

«Не люблю быть уничтожителем веселья, ребята, но некоторые из нас пытаются здесь делать кое-какую работу». Она дружелюбно подмигивает им. «Немного потише, пожалуйста».

«Приношу свои извинения», - говорит Гвенди, её щёки покрываются румянцем. «Я заварила всю эту кашу».

«Не волнуйтесь, Сенатор. Я рада, что вы наслаждаетесь полётом».

Лицо Кэти исчезает с экрана, и внезапно заменяется несколькими колонками с данными и разноцветными схемами и графиками.

«По какой причине шум?»

Три члена экипажа поворачиваются в другую сторону каюты. Гарет Винстоун протирает свои сонные глаза своим толстеньким кулачком. Его обыкновенно аккуратно уложенные коричневые волосы торчат потными шипами. Прежде чем кто-либо из них успевает ответить, он резко поворачивает свою голову выглядывает с чувством возбуждения из ближайшего иллюминатора. Его иллюминатора. «Эй! Мы уже прибыли?»

17

ХОЛОДНОЕ, НО ЯСНОЕ УТРО опустилось на город Касл Рок, штат Мэн, незадолго после неожиданного визита Ричарда Фарриса. За ночь шторм, который бушевал в верхней части штата внезапно изменил своё направление на юг и замедлил свой ход на достаточно длительный промежуток времени, чтобы затронуть и «провинцию» Касл Рока, прежде чем отправиться в море, принеся с собой шесть дюймов мокрого снега на замороженные улицы и лужайки. Гвенди слышала, как работают снегоочистители даже прежде, чем успела закрыть свои глаза.

Вставая с кровати незадолго до семи часов утра после короткого неспокойного сна, Гвенди оделась в темноте и оставила своего мужа спать спокойного под покрывалами. Прежде чем она ступила в коридор, она оглянулась назад, и окинула взглядом единственного мужчину, которого она когда—либо по-настоящему любила. Больше никаких секретов после сегодняшнего дня, она тихо пообещала себе приотворяя дверь.

Стараясь сохранять спокойствие, Гвенди проверила систему сигнализации (дисплей на панели снова показывал «ГОТОВ К УСТАНОВКЕ», никакого большого сюрприза здесь) и включила кофемашину в кухне прежде, чем направляться в гараж.

Используя старую деревянную лестницу, которую её отец оставил ей в наследство прошлым летом, Гвенди медленно поднялась по ступенькам, пока она не смогла добраться до самого высокого ряда металлических полок, которые находились по всей длине задней стенки гаража, заваленной всякими вещами. Она отложила в сторону старый пластиковый контейнер с надписью «РЫБОЛОВНЫЕ СНАСТИ И ПОПЛАВКИ» и тяжело дыша от усилий, всё-таки в 57 лет она не была уже такой ловкой, как раньше, осторожно взяла картонный ящик с пометкой «ШВВЕЙНЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ». Когда она безопасно спустилась на пол, она положила коробку на холодный цементный пол у своих ног, опустилась на колено и открыла её. Мурашки по коже внезапно выскочили у неё на руках. Шкатулочка с кнопочками, удобно располагающаяся в мешке из парусины, ждала её внутри.