После дождя (СИ)

Глава 12

В комнате было темно.

Баэльт с наслаждением затянулся плактом. Ему было хорошо. Несмотря на грохот с первого этажа, громкое перекрикивание стражников и ворчание Мурмина.

Очень хорошо.

Правда, радость чуть омрачалась привычной гнетущей пустотой в груди.

Обычно он не любил суеты, толчеи и криков. Однако сегодня, посреди переворачиваемого вверх дном дома, ему это нравилось.

Потому что он правил этим хаосом. Потому что он с лёгкой улыбочкой приказал страже искать любой намёк на документы.

Потому как сегодня его первый обыск в качестве юстициара после того, как он сказал «да» Эрнесту.

— Хрен что мы найдём, — заверил Мурмин, копаясь в столе.

Баэльт не ответил — он внимательно рассматривал нож, взятый ранее со стола. Скорее, даже кинжал. С волнообразным лезвием.

Явно не для бумаги.

Баэльт пару раз видел раны, нанесённые таким ножом. Зашить их невозможно, а сама рана выглядела так, будто бы…

Он скривился от воспоминаний. Хотя бы за это стоило подвергнуть всем неудобствам этого мелкого, тщедушного торговца.

— Хороший нож, — заключил Баэльт, отнимая от губ плакт и выпуская под потолок облачко дыма. — Наверное, им удобно вскрывать… Конверты. Или что вы, контрабандисты, обычно вскрываете. Так, Альвик?

Альвик замычал и заерзал на стуле.

Мурмин оторвался от своего занятия и посмотрел на Баэльта с ехидным прищуром.

— Я, конечно, не юстициар, но вроде бы кляп во рту обычно мешает отвечать на вопросы?

Забавно. Как быстро для нидринга с его способностями находится работа в страже, если кто- то попросит за него.

— А кто сказал, что мне нужны его ответы? — холодно поинтересовался Баэльт, глядя на незадачливого контрабандиста.

Наверное, Альвику демонски неуютно — сидеть связанным посреди своего дома, который громит десяток стражников.

Впрочем, Баэльту было глубоко наплевать, кому и что удобно.

С первого этажа, в шуме криков и стука шагов, послышался грохот, как будто бы упало что- то тяжёлое. Наверняка опрокинули шкаф.

— Его ответы прячутся где- то в этом доме, — мрачно продолжил Мрачноглаз, указывая вокруг себя ножом. — Под полом, за картиной, в книге- муляже… — он следил за реакцией Альвика на перечисление возможных тайников, но тот продолжал что- то яростно мычать. Может, хочет сознаться?

Ну уж нет. Не сейчас. Баэльт ещё не закончил своё маленькое представление, что слегка разогревало ему сердце.

— Бумаг может не быть вовсе, — сварливо заметил Мурмин.

— Может и так, — нехотя согласился Баэльт. — Но если они здесь, мы найдём их.

В дверь заглянул низкий стражник.

— Ничего нет, господин, — отрапортовал он. — Мы нашли уже три тайника, и в каждом не было никаких бумаг.

— А что было? — Баэльт бросил на него пристальный взгляд.

— Ничего, — не моргнув глазом, солгал стражник.

— Хорошо. Тогда продолжайте поиски.

— Есть, — и стражник, громко стуча сапоги, двинулся дальше по коридору.

Баэльт устало вздохнул.

Он уже успел забыть, каково это — управлять десятком придурков, которые годятся только как рабочая сила.

— Как- то не внушают мне доверия мои новые подчинённые, — пожаловался Мурмин. — Наверняка придётся всё перепроверять после них.

Мрачноглаз согласно вздохнул и медленно перевёл взгляд на торговца.

— К тому моменту тут всё будет разнесено. Уверен, тебе бы хотелось избежать всего этого.

Альвик неуверенно кивнул, хлопая глазами.

Кажется, ты созрел для торговли. Но стоит дать понять, кто есть кто.

— Это хорошо. Как думаешь, Мурмин, он хочет избежать ещё чего?

— Наверняка.

— И я так думаю. Например, — Баэльт указал ножом на колено Альвика, — чтобы этот нож поработал над твоими ногами.

Торговец взвился и задёргался.

— Знаешь, хромых ведь не особо любят в Котле. Из- за них вся цепочка скованных тормозит. Говорят, их сразу убивают.

Альвик часто дышал, глядя на него расширившимися глазами. Баэльт судорожно вздохнул- вздрогнул от мурашек, что пробежали по спине.

— Так что, кажется, ты вряд ли захочешь доли хромого в Котле. Я ведь снова прав? — и юстициар медленно направил нож в сторону торговца.

Альвик энергично закивал и замычал в знак согласия. По морщинистым щекам побежали слёзы.

— Хорошо. Тогда поговорим. Ты же умный? Конечно умный. Почти провернуть нехилую контрабанду в обход надзора Торгового Судьи — и оставаться незамеченным до последнего. Ты демонски умён. И понимаешь, к чему приведёт твоё молчание.

Не дожидаясь ответа, Мрачноглаз освободил рот купца от тряпки.

— Я не виноват, клянусь, я простой… — начал было лепетать торговец, однако Баэльт лишь покачал головой, заставив его обречённо- раболепно оборваться.

— Я юстициар, Альвик, — проговорил Баэльт, едко улыбаясь. — Я пёс. Когда меня спускают с цепи, мне без разницы, виноват ли тот, на кого указали. Я просто должен догнать его.

— Но я же невиновен! — из глаз худого человечка брызнули слёзы. — Клянусь, я никогда не занимался контрабандой!

Очень убедительно, очень. Из него мог бы выйти хороший попрошайка. Впрочем, как знать — быть может, эта роль ему ещё предстоит?

— Ты столько лет прожил в этом городе и так не понял одну простую истину. Тут нельзя доверять никому. Ты знаешь, кто донёс на тебя? Твои партнёры. Так что даже не пытайся отпираться. Иначе мне придётся ударить тебя. Уж поверь мне, это того не стоит. Ты в любом случае отправишься в Котёл, — лицо Альвика судорожно дёрнулось. — Приказ о конфискации имущества уже подписан, как и приказ о твоём аресте. Единственное, что ты можешь сделать — слегка облегчить свою участь.

— Как?! — с отчаяньем простонал старик, склонив голову и плача.

Баэльт заговорщицки склонился к нему.

— Можешь солгать.

— Но я невиновен!

— Альвик, Альвик, — Баэльт оборвал его, улыбаясь. — Приказ подписан. Помнишь? Так что ты уже виновен. Тебе стоит лишь придумать… Как бы сказать…

— Подробности своей вины, — угрюмо подсказал Мурмин.

— Точно. Подробности своей вины.

Альвик сглотнул и преобразился. Слёзы всё ещё текли из его глаз, однако лицо ожесточилось, брови нахмурились, а губы плотно сжались.

— Здесь все занимаются контрабандой. Почему я? — спросил он сухим голосом.

— Потому что на тебя донесли, — пожал плечами Баэльт.

— И что вы сделали с теми, кто донёс?

— Отправили их в Котёл. Так что будете сидеть рядом.

Альвик зло и недоверчиво кивнул.

— Конечно! В Котёл, ага! — он сплюнул на пол рядом с ботинком Баэльта. Плюнь ещё раз — и я изобью тебя. Прошу, плюнь. — Спорю на свой дом, что ещё и дали им денег, а потом отпустили! Эти говнюки всегда были у вас под крылом, я знал! Мне говорили, что они уже прокидывали пару человек, которые работали в обход Эрнеста! А я не поверил, дурак!

— Действительно дурак, — согласился Баэльт, дрожа от предвкушения победы.

Торговец вздохнул и резко как- то уменьшился. Плечи его опустились, а взгляд из злого стал печальным.

Да, да…

— А их вы просто отпустили… — отрешённо проговорил Альвик, заставив Баэльта нахмуриться. — Как всех тех, кто у вас под крылом. Они могут творить всё, что захотят — но под вашим крылом, отстёгивая долю.

— В этом- то твоя проблема, — буркнул у него из- за спины Мурмин, ковыряясь ножом в столе. — Ты вылез из- под крыла на холодный дождь.

Альвик покачал головой, глядя перед собой. Он открыл рот, собираясь что- то сказать, однако тут же закрыл его и снова покачал головой.

Баэльт почти понимал его. Он читал заметки по его делу, которые составили для него.

Обычный мелкий торговец в третьем поколении. Слишком горд, чтобы отказаться от наследственного особняка и всех сопутствующих трат. Слишком беден, чтобы вступить в Первое звено торговой гильдии, выплатить все долги и оплатить лечение жены и дочери.

Обычная история для этого города. За одним исключением. Альвик Тортоде решил вести контрабанду в обход контрабандных каналов Эрнеста и Торгового Совета.

Довольно драматичная история, которая могла бы выжать слёзы из любого.

— Вы делаете это только потому, что я не платил долю Эрнесту? — тихо спросил торговец, глядя в пол. — Я могу выплатить…

Баэльт знаком прервал его.

— Мы делаем это потому, что ты пытался обмануть королевские законы, которые тут представляем мы.

— Значит, ему нужны моё дело и мой дом… — грустно кивнул Альвик.

— Ты нарушил…

— Мрачноглаз, ну хватит этого, а? Торговый Совет уже давно чтит лишь один закон — свой собственный, — грустно проговорил Альвик.

— Закон — это то, что возвышает людей, фэйне, аргрингов и нидрингов над животными. Какой бы там закон ни был — его нужно исполнять. И ты нарушил закон Торгового Совета. Ты виноват.

— Все в этом городе виноваты. Но если кто- то попросит показать пальцем на кого- то конкретно, я укажу на Эрнеста. Теневой король, который даже не пытается прятаться. Он не сделал для города ничего, но рассказывает всем, что построил тут порядок. Порядок юстициарского беспредела? Порядок его старческих прихотей?

Баэльт нахмурился. Слова Альвика неприятно накладывались на его собственные сомнения по поводу Эрнеста.

— Он испортит даже таких, как ты, Мрачноглаз. Принципиальных законников, которым подавай только правосудие. А может, уже испортил. Я слышал, ты занимался Рибуром.

Баэльт похолодел.

— Что тебе с убийства Рибура?

— Убийство Рибура, — Альвик фыркнул. — Никакой возни. Никакой реакции. А потом, когда ты всерьёз берёшься за дело, тебе возвращают амулет, а убийцей внезапно оказывается писклявый счетовод, у которого денег на убийц даже не хватило бы.

— Он воровал из цеха, — хрипло проговорил Баэльт.

— Да, я слышал. Вы нашли у него деньги в доме. Ты и Эрнест. После обыска и обвинения. А ещё я слышал, что он безумно бедно жил для того, у кого обнаружили пару тысяч фольтов.

— Старался не привлекать внимания.

— Да, звучит логично. Знаешь, — Альвик сощурился, — мне кажется, что наш Торговый Судья под обличьем теневого короля носит облик самой бездны. И, кажется, эта бездна беззакония начала переползать в тебя. Иначе бы ты тут не стоял, Мрачноглаз.

Юстициар закатил глаза в притворном раздражении.

Он напряжённо размышлял.

Альвик оказался проницателен. Даже более чем. И, кажется, говорил лишь правду. Обидную и больную правду. И всё, что сказал Альвик, лишь освежило сомнения Баэльта.

А что, если он Эрнест действительно видит в нём не юстициара? Просто очередная шестерня в его механизме беззакония и насилия?

Ответ казался ему до боли очевидным.

«Если мне повезёт, я смогу изменить это со временем. Осторожно. Маленькими шажками. А пока у меня лишь одна принцип — не позволить принципам выкинуть меня обратно в нищету.»

Посмотрев на глядящего в пол старика, он вздохнул.

«И уже сегодня кому- то придётся заплатить за моё решение.»

Баэльту на миг стало жалко этого торговца. В Котле он вряд ли долго протянет. А что будет с его дочуркой и женой?

В следующий миг чувство жалости пропало. Пустота в груди безжалостно засосала его.

Но он, Баэльт, преисполнился глубокой благодарности к Альвику за этот удар сердца, когда он был… Живым.

Баэльт выдохнул облачко дыма в потолок.

— Альвик. Пожалуйста, — слово далось ему с трудом, — начни говорить. И я попрошу за тебя Эрнеста. Расскажи мне всё, что можешь.

— Что рассказать? — Альвик истерично хохотнул, качнувшись на стуле. — Вам донесли люди, которые должны были привезти мне товар! Я даже не сбыл ни одной партии! Просто сделал заказ — и всё!

Баэльтгадливо нахмурился. Кажется, подобие уважения к Эрнесту только что умерло.

Зачем тогда Эрнесту бумаги? Бумаги о несостоявшейся сделке? Почему наказание такое суровое?

Наверняка всё зависит от товара.

Спросит или нет? Спросить? Нет?

Спросить.

— Альвик… — Баэльт на пару мгновений задумался, жую губу. — Что ты заказал?

Торговец мотнул головой из стороны в сторону.

— Оружие, — тихо проговорил он. — На него сейчас неплохой спрос. Мечи, топоры, кинжалы, арбалеты, луки, болты, стрелы. Всё, что делает этот город лучше.

— Каким же образом?

Торговец поднял взгляд сощуренных глаз.

— Чем меньше живых веспремцев, тем лучше для мира вокруг.

Повисло молчание.

Баэльт любил молчание. В любой форме и в любое время. Оно нравилось ему. Позволяло сосредоточенно подумать. Никаких глупых слов, никакой неловкости. Лишь тишина.

— Мрачноглаз, — позвал Альвик.

— Что?

— Бумаги в книге. «Искусство красивых слов». Синяя обложка, пятая полка сверху, — убито проговорил Альвик. — Прошу тебя, Мрачноглаз, попроси за меня Эрнеста. Мне нельзя в тюрьму, мне нужно заботиться о дочери и жене. Прошу тебя! — его голос взлетел едва ли не до писка.

Юстициар, вяло кивнув, подошёл к выпотрошенному книжному шкафу. Из горы книг на полу он вытащил единственную книгу с синей обложкой. Открыв её, он пробежался по буквам. «Заказано», «уплачено», «выручено».

Удовлетворения не было — лишь тусклая, слабая радость по поводу того, что это всё закончилось.

— Хитро, — Баэльт показал Мурмину книгу. — Большая часть стражи вовсе не умеет читать. Увидев такую книгу, они не отличат её от любой другой.

— Мало кто отличит, — заметил Мурмин. — Буквы есть буквы.

— А я думал, ты умный, Альвик, — разочаровано проговорил Баэльт. — Оставлять бумаги после такого дела?

Альвик Тортоде молчал, опустив голову. Он не походил на слабого, сломленного и плачущего. Скорее, он походил на человека, который пытается пережить какое- то серьёзное горе. И переживает. И переживёт.

Баэльт покачал головой, удобнее перехватывая книгу.

— Мурмин, вели ребятам сворачиваться. Пусть забирают его, — он кивнул подбородком в сторону Альвика. — И пусть опечатают дом. Эрнест сказал — конфискация имущества. И намекни этим идиотам, что для них же лучше передать всё найденное в тайниках под учёт.

Когда он выходил из комнаты, Альвик лишь легонько кивал головой.

Пока он спускался по лестнице, он слышал рёв Мурмина и топот тяжёлых сапог. Они сомнут дорогие ковры, эти сапоги. Они оставят немало царапин на изящном паркете. Они пнут дорогущую вазу.

Наконец, в широком и мрачном зале первого этажа, перед ним столпился десяток стражников.

— Бумаги найдены, — проскрипел Баэльт, даже не заботясь о приветливом виде. — Вы свободны.

— Как только опечатаете дом и распределитесь по времени, кто когда будет тут дежурить, — поправил Мурмин, складывая огромные руки на груди.

Стражники зароптали, и Мурмин тут же продолжил:

— Дежурные получат надбавку. Всё понятно?

— Всё понятно, сержант, — кивнул один из них. Кажется, весь десяток остался доволен таким раскладом.

— Вот и отлично, — улыбнулся им Мурмин, открывая дверь перед Баэльтом и предлагая тому первому сделать шаг под струи дождя. — После вас, господин юстициар.

На улице, несмотря на дождь, было полно людей. Над плотной толпой поднимался раздражающий шум.

Вздохнув, Баэльт поправил шляпу и слился с толпой. Мурмин вышагивал рядом с ним, расталкивая людей со своего пути. Мрачноглаз же, заменив веточку плакта, разглядывал дома.

Новый квартал никогда не был особенным. Просто обычный район, где торговцы средней руки снимали дома. Тесные, относительно чистые улочки, мощёные улицы, много лавочек, патруль стражи… Да, такое удовольствие дорогого стоит. Надо подумать, как бы переселить Каэрту сюда. Ей бы здесь понравилось.

Хотя, она не согласится — здесь не получится держать лекарскую лавку. Слишком велика конкуренция.

Вот и хорошо. Баэльту тут не нравилось. Слишком людно.

Они миновали Хлебный Рынок, шумный и кричащий. Хлеба в торговых рядах было не найти — но зато вся площадь была окружена пакарнями.

Рынок шумел и гудел даже в дождь. Горожанки с корзинами метались туда- сюда, выбирая овощи и мясо, мужчины с недовольными лицами ходили между рядами, что- то присматривая, торговцы зазывали покупателей.

Продираясь через толпу, Баэльт и Мурмин оказались у булочной.

Запах выпечки заставил живот Баэльта жалобно заурчать.

— Слушай, ты сейчас собираешься нести книженцию Эрнесту? — поинтересовался Мурмин, облизываясь. Кажется, он тоже был голоден.

— Нет. Он приказал мне её изучить и представить выводы на следующем Торговом Совете.

— Значит, дел на сегодня у тебя нету?

— Нет.

— И у меня. Может перекусим где- нибудь? Я тоже изголодался.

— И выпьем? — Баэльт бросил испытывающий взгляд на Мурмина.

— Ну да. Но не как обычно, не надо так смотреть. Я завязал. Разве что чуть- чуть. Для пищеварения.

Баэльт пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Куда пойдём?

Баэльт бросил взгляд вперёд по улице, где маячил высокий скалистый холм, погребённый под паутиной Торговых Палат.

— «Гостеприимство».

— Там же демонски дорого.

— Ну, зато там спокойно. И хорошая выпивка.

— Тогда быстрее туда!

Баэльт слегка улыбнулся, глядя на друга.

Забавно. Причесавшись, переодевшись и не напиваясь до бессознательного состояния, Мурмин стал выглядеть гораздо лучше. Теперь он не был похож на жалкого нидринга, сломленного жизнью и погрязшего в алкоголизме.

Теперь он был похож на состоятельного нидринга, совсем чуть- чуть надломленного жизнью и предающегося размеренному, более- менее сдерживаемому пьянству.

Они миновали более- менее приличные улицы — Тихую, Дождевую, Омутовую. Прошли Лавочный квартал и Кривой перекрёсток. Всё это время они лавировали между людей в молчании.

Баэльт за это и любил Мурмина. Он знал, когда можно говорить, а когда стоит насладиться молчанием. Жаль, что остальные жители Веспрема не обладали таким же чутьём. Поэтому весь путь Баэльт морщился гулу голосов, грохоту, скрипу, скрежету. И, конечно, проклятому дождю.

— Баэльт, — внезапно обратился к нему Мурмин. — Слушай… Мне начинает казаться, что Эрнест не такой уж и хороший человек. Этот Альвик не показался мне опасным.

— Он и не опасен.

— Тогда… Почему?

Баэльт тяжело вздохнул, глядя на то, как группа мрачных жрецов Брата- Смерти прокладывают дорогу через толпу.

— Пока лучше не задавайся этим вопросом.

— А когда можно будет?

— Не знаю. Не знаю.

«Гостеприимство» оказалось довольно милым местом. Уютное, тёмное, чистое. Музыканты на сцене у стены играли что- то тихое, мелодичное и ненавязчивое.

Да. Милое место, решил Баэльт. Похоже, что запросы богатеев этого города были подозрительно похожи на его собственные.

— Куда вас усадить, господа? — слуга, провожавший их от самой двери, услужливо склонился к Мурмину. — Может, в Мраморные Залы? Они располагаются на холме, в левом крыле Торговых Палат. Оттуда открывается великолепный вид!

— Не припомню, чтобы великолепный вид влиял на вкус еды, — буркнул нидринг, усаживаясь за стол у большого окна. — Мы сядем здесь.

— Конечно, господа, — улыбнулся слуга. — Сейчас к вам подойдут и примут ваш заказ.

— Угу, — буркнул Мурмин. Баэльт ограничился кивком, и, наконец, слуга покинул их.

Слуги. Единственное, что тут раздражало Баэльта. Слишком слащавые, слишком услужливые.

Но при этом тот, что стоял у входа, впустил их с огромным нежеланием после того, как Мурмин всунул в его руку пару монет. Проклятые предрассудки, проклятый ценз.

Юстициар повернул голову к окну. Вид на сад, растения которого мерно колыхались под дождём, успокаивал.

— Боги… — прошептал Мурмин, ощупывая скатерть. — Баэльт, ты только глянь. Когда ты видел скатерть в трактире? Да сколько же у них денег, если они снимают крыло Торговых Палат?..

— Много, Мурмин. И сегодня мы пополним их кошелёк.

Нидринг хмыкнул и вновь принялся осматривать скатерть.

— Надо же… Вензеля, шитьё… Да они тут поодуревали от богатства… — рассеяно бормотал он.

Наконец, их ожидание прервало появление ещё одного слуги.

— Добрый день, господа. Что желаете заказать?

Баэльт, задумался, теребя пола шляпы. Он не знал, что заказывать. Вряд ли тут можно ограничиться «просто вином» и «свиными рёбрышками». Демоны.

Ему кажется, или уют начал утекать сквозь пальцы?..

Но Мурмина, кажется, подобные мелочи не интересовали:

— Давай, пива мне принеси. Кружку. Нет, лучше две. И мяса. И картошки. Ну и овощей. Можно без похлёбки.

— Прошу прощения, господин… — замялся слуга.

Воцарилось очень неловкое молчание. Настолько неловкое, что даже Баэльт понял это.

Мурмин непонимающе уставился на слугу, который нервно переминался с ноги на ногу.

— С тобой все в порядке, парень? — участливо поинтересовался нидринг.

— Какое именно мясо? Каким образом приготовленное?

— Эм… — Мурмин бросил просящий взгляд на Баэльта.

— И какое вино? — не унимался слуга.

Баэльт напряг память. Помнится, однажды он пил хорошее вино.

— «Больтево» пятнадцатилетней выдержки, — прошипел он, и слуга кивнул. — И ему тоже, — он кивнул подбородком на Мурмина. — И чего- нибудь мясного, с овощами.

— Чего- нибудь? — впал в ступор слуга.

— Да. На твой выбор. Удиви нас.

— Как скажите, господин юстициар, — и слуга ушёл, ловко лавируя между чинно обедающими.

— Даже сопляк вроде этого узнал в тебе юстициара, — Мурмин перегнулся через стол и щёлкнул пальцем по воротнику плаща Баэльта. — Смени плащ на что- то менее заметное.

— Обязательно, — отмахнулся Баэльт.

На какое- то время они снова погрузились в молчание. Мурмин разглядывал всё вокруг, бурча себе под нос что- то. А Баэльт пытался прислушаться к музыке.

Он слабо разбирался в музыке, но мелодия ему нравилась. Протяжная, с оттенком лёгкой грусти.

Вместе с печальным видом сада в окне это создавало потрясающее ощущение. Что- то странное.

— Раньше бы нас сюда вообще не пустили, — непонятно кому произнес Мурмин.

— Времена меняются, — ответил Баэльт, не отрывая взгляда от сада.

— Это верно. Демонски верно! И наша работа тоже меняется, — нидринг перевел взгляд на юстициара. — По- моему, это неплохой рост — от уличного головореза до сержанта стражи. Непривычно, но занимательно. Хоть и не очень- то приятно…

— В наше время мало что полезное может быть приятным, — Мрачноглаз достал плакт и поджёг веточку о свечу. Судя по отсутствию реакции других посетителей, это здесь было в порядке нормы.

Похоже, не он один считал, что нет ничего лучше, чем плакт перед едой.

— Полезное для кого?

Баэльт нахмурился и медленно обратил взгляд единственного глаза на друга.

— Если хочешь что- то сказать, то говори прямо.

— Мне не нравится то, что мы делаем, Баэльт, — хмуро заявил нидринг, отмахиваясь от дыма плакта, что кружил вокруг него. — Раньше мы делали дело, которое было понятно и легко. Вот мы. Вот наш пустой кошелёк. А вот те, у кого кошелёк полный. Ничего сложного. Хотя бы потому, что другого выхода нет. А теперь…

— Теперь всё так, как когда я был юстициаром. И меня устраивает подобный ход дел.

— Ещё бы тебя не устраивало. Из нас двоих ты бесчувственный ублюдок, что готов идти по головам и обвинять всех направо- налево. А вот я — обаятельный, умный, хитрый, великолепный…

— Мечтай, — буркнул Баэльт.

Наконец, им принесли вино. Два изящных кубка и бутыль. Когда Баэльт слегка отпил, он зажмурился от удовольствия. Как же давно он пил что- то действительно хорошее… Мурмин, кажется, разделял его мнение, так как без церемоний вылил в себя весь кубок.

— И вообще, я не думал, что закон настолько жесток к тем, кто совсем чуть- чуть пересёк его черту.

— Между законом и его исполнением всегда стоять люди, — разозлился Баэльт. — Ты говоришь об этом так, будто бы тебя не было там, у Альвика. Демоны раздери, Мурмин, ты что, ничего не понял?!

— Понял. Но я думал, что всё по- другому. Ну, вроде того, что вот мы обчистили склад и стража охотиться за нами — и стража ублюдки. А вот мы работаем на стражу — и они уже не ублюдки. А выходит, что они действительно ублюдки. Как и те, кто стоит за ними.

— У нас пока нет выбора. Мы с тобой новые псы на службе у этих ублюдков. И нам нужно подождать, пока наши поводки ослабят. Какого хрена, Мурмин?! Тебе что, пять лет?!

Мурмин скривился, то ли признавая правоту Мрачноглаза, то ли выражая недовольство его тоном.

— Я уже и забыл, когда в последний раз видел тебя… — он запнулся. — Я хотел сказать «злым», но ведь я давно тебя не видел хоть каким- то. Ты как мертвец. Чем дальше, тем тише, равнодушнее и скрытнее ты становишься.

Баэльт пожал плечами. Он не мог понять, чего от него хотел Мурмин. Он был прав, но он лишь озвучивал то, что было очевидно — не более.

— И? — протянул юстициар. Нидринг в сердцах махнул огромной ладонью.

— Забудь. Просто… Понимаешь, отсутствие денег превращает в… — нидринг задумчиво нахмурился. — В что- то вроде животных. Все мысли крутятся вокруг денег. Деньги, деньги, деньги. Не важно, какой ценой, зачем — главное, чтобы они у тебя были. А теперь, когда у меня есть деньги, — Мурмин неловко налил себе ещё вина, — я могу позволить себе многое. Например, порассуждать о вечных ценностях вроде справедливости и честности. Вот в чём плюс денег — когда они у тебя есть, ты можешь уделять внимание не только им, но и себе.

— И это в твоей- то голове плавают мысли о том, что есть справедливость, а что — нет? — тихо спросил Баэльт. Никогда бы не подумал, что Мурмин может задаваться такими вопросами.

— Деньги меняют всех. Точнее, их недостаток и их обилие, — улыбнулся Мурмин, отпивая вина. — И теперь, когда я уделил достаточно внимания себе и справедливости, я начал обращать внимание на тебя. И ты не выглядишь счастливым.

Баэльт посмотрел на навощенную бороду нидринга, на новую одежду, на грустный взгляд карих глаз, в которые он смотрел довольно редко.

— Да. Ты прав, — кивнул он и вновь вернулся к созерцанию сада.

Мурмин зло хлопнул по столу, заставив ближайших посетителей оглянуться на шум.

— Вот про то я и говорю! Ты как был угрюмым и молчаливым, таким и остался. И я начинаю тревожиться за тебя, парень.

— Забавно, — кивнул Баэльт, не поворачиваясь.

— Ничего забавного, — буркнул Мурмин, тоже поворачиваясь к окну. — Мне тревожно за тебя.

— Почему? — Баэльту действительно было интересно. С чего бы это? Что ему надо в этот раз?

— Потому что ты мой друг, демоны раздери. Ты достиг своей цели, снова стал юстициаром, у тебя великолепная жена…

— Она не жена.

— Ты понял, о чём я. В общем, ты должен быть счастлив. Но ты… — Мурмин грустно вздохнул. — Несчастен. Что тебя гнетёт?

— Гнетёт. Откуда ты понабрался таких слов?

— Не могу сказать, что блещу умом, но отсутствие нужды в грабежах и вымогательствах сыграли свою роль. Я начал читать…

— Ты умеешь читать? — Баэльта это застало врасплох.

— Да. Отец учил перед тем, как я, кусок идиота, сбежал из дома.

— Вот как.

— Да, так. Я не хочу говорить, как жалкое подобие разумной формы…

— Перегибаешь.

— Прости. Сложно привыкнуть. Просто… Суть в том, что ты не должен быть так несчастен.

— Давай выпьем — мне станет чуть лучше, и ты будешь доволен, — раздражённо отмахнулся Баэльт.

— Выпить? О, хорошо! — Мурмин торжественно поднял кубок. — Не так давно мы, друг мой, обитали на самом дне Веспрема. Жалкие, голодные, уставшие и озлобленные. Два волка, загнанные в угол и вынужденные огрызаться. Однако теперь посмотри на нас. Почтенный юстициар Торгового Отделения и сержант стражи. Это с учётом того, что в стражу не берут нидрингов, а тебя обещали больше не принимать на эту работу. Но, кажется, времена меняются. Так давай выпьем за времена. Которые изменяются.

Баэльт протяжно уставился на Мурмина. Демоны раздери, кажется, книги пошли ему на пользу.

— За такую речь я выпью с удовольствием, — Мрачноглаз поднял кубок и осушил его.

Вскоре им принесли еду. Великолепное жареное мясо под кисло- сладким соусом, тушёные овощи, немного картошки.

Пожалуй, лучший обед за всю жизнь Баэльта.

Какое- то время сохранялось молчание, оба были заняты трапезой. Баэльт с удивлением смотрел на то, как ловко Мурмин обращается со столовым ножом.

Заметив его взгляд, нидринг криво улыбнулся.

— Специально потратил на это пару минут и научился. Я всё правильно делаю?

— Пожалуй. Разве что не пытайся больше гнуть вилку ради забавы.

— Да, это я перегнул…

Баэльт ел медленно и с наслаждением, лениво слушая болтовню Мурмина. Да, чтобы он там не говорил о справедливости, быть при деньгах очень приятно.

Он просто обязан привести сюда Каэрту.

Когда они покончили с едой, появился слуга и поинтересовался, не желают ли они заказать чего ещё. Мурмин неожиданно вежливо отказаться и потребовал счёт.

Услышав цену, он хмыкнул и быстро отсчитал из кошелька пару монет.

— Знаешь, — проговорил он, довольно потирая живот. — С такими ценами сюда можно наведываться пару раз в неделю. А это тебе, парень, — он закрутил в воздухе монету, которую ловко поймал слуга.

— Удачного дня, господа! — радостно проговорил он им вслед.

Улица встретила их холодным воздухом, мерзкой моросью и ледяным ветром. Гул города вновь ударил в уши. Крики толпы, далёкий грохот кузнечных цехов, стук колёс.

Пока они сидели в «Гостеприимстве», небо успело почернеть ещё сильнее. Казалось, будто бы на землю упали сумерки, хотя сейчас было немногим позднее полудня.

Мурмин, потянувшись, поправил плащ.

— Отличное местечко, Мрачноглаз. Хоть где- то ненадолго можно забыть, на что похож этот город. В следующий раз платишь ты.

— Без проблем.

— Куда ты теперь?

Баэльт смахнул несуществующую пылинку со шляпы и надел её.

— К Каэрте. Я же говорил — у меня три дня отдыха.

— Ага. Найти что- то подозрительное в записях контрабандиста. Кажется, у старика Эрнеста крыша едет.

Баэльт пожал плечами.

Мурмину лучше не знать, что после изучения записей и выступления на Торговом Совете Баэльту придётся заняться Гусом. Так говорил Эрнест.

— В любом случае, мне нужно идти, — махнул рукой Баэльт.

Мурмин тяжело вздохнул.

— Вечно ты так сматываешься. Ну ладно, бывай дружище. Чуть что — я остановился в «Высоком доме». Там хозяйка — весьма милая фэйне.

— Я думал, ты не любишь фэйне.

— Мужчин — да. Женщин — очень даже люблю, — хитро улыбнулся Мурмин. — К тому же, я слышал, что у неё слабость к нидрингам, но как- то с ними не везёт. Как думаешь, ей со мной повезёт?

— Думаю, не очень. Удачи, — и Баэльт зашагал по дорожке в сторону выхода из сада.

— Ты редкостный паскудник, Мрачноглаз! — весело крикнул вслед ему нидринг. — Передавай привет Каэрте!

Мрачноглаз шагал по центру города, лавируя в толпе и разглядывая лужи под ногами. Пару раз с ним поздоровались незнакомые юстициары, и он приветствовал их, слегка приподнимая двумя пальцами шляпу.

Оказывается, если вкусно поесть, обзавестись деньгами и работой, Веспрем не выглядит такой дырой, с удивлением думал Баэльт, разглядывая светящиеся уютным жёлтым огнём дома Торговой улицы. Люди были вежливы, вокруг было относительно чисто. Как будто бы он и не в Веспреме вовсе.

Однако, когда он свернул в грязный переулок и, пройдя по его лабиринту сквозь пару улиц, вышел в Гончарный квартал, всё стало на свои места.

Грязь. Отвратительные запахи. Подозрительно жмущиеся к стенам люди, что ходят только группками. Старые, разваливающиеся дома, от которых тянуло болезнью и увяданием.

Тут его не приветствовали — тут от него шарахались во все стороны. А он всё так же шёл по лужам в сторону дома своей…

А кем ему приходится Каэрта? Он никогда об этом не задумывался. Ни разу. Странно. Так долго с ней, но ни разу не задумывался.

Сквозь шум дождя он услышал частое шлёпанье, будто бы кто- то бежал. Он напрягся и положил руку на эфес меча. А в следующий миг что- то железными тисками сдавило плечо, и его ушей коснулся знакомый голос:

— Здравствуй, Мрачноглаз.

Баэльт вздрогнул и обернулся.

— Я тебя напугал? — спросил Рин с усмешкой на лице.

— Слегка, — Баэльт убрал руку от кинжала. Если Рин попробует его убить, вряд ли ему поможет хоть что- то. — Мне постоянно кажется, что ты пришёл за моей головой.

— Ну, — Рин улыбнулся ещё шире и знаком предложил идти дальше. — Целостность твоей седойголовы гарантирует мне хорошего собеседника. За тебя я бы запросил столько, сколько не смогли бы дать все короли Старых Королевств!

— Как это мило с твоей стороны, — буркнул Баэльт, продолжая свой путь. Убийца, сложив руки за спиной с видом важного жреца, шёл рядом. — Ты постоянно встречаешь меня. Совпадение?

— О, я люблю совпадения, — хохотнул Рин. — Представляешь, я вчера сидел в таверне, поднял руку, — он показал, как именно поднял руку. — Всего лишь чтобы почесать спину! И тут — хлоп! — у парня, что сидел через стол от меня, в башке торчит нож! Умора, да?

— Обхохочешься, — угрюмо подтвердил Баэльт.

— Вот и я про то же! Слышал, тебя вновь сделали юстициаром. Поздравляю! Для всех нас, веспремцев, это ценное возвращение! Очень ценное! Жаль, конечно, что ты не под началом Фервена.

— Почему? — резко спросил Баэльт, остановившись.

— Потому что если ты не работаешь с Фервеном, работаешь с Эрнестом. А у этого парня… Своё представление о порядке в городе. Фервен работает строго по закону. Виноват — получишь то, что полагается. Не виноват — пошёл вон и не отнимай моего времени. А Эрнест перекраивает законы под себя.

— Он легист. Перекраивать законы под себя — его работа, — проговорил Баэльт, доставая веточку плакта.

— Легисты не калечат людей и не отбирают у них жизни, — сощурив глаза, проговорил Рин.

Баэльт замер.

Ледяной ветер налетел на них, заставляя плащ юстициара хлопать на ветру.

— Да, Мрачноглаз. Я многое знаю об этом городе и его обитателях. У каждого есть своя тёмная половинка, свои тайны, свои слабости. На самом- то деле, убивать не стоит труда, если попросту знаешь слабости всех. Слабость Эрнеста — недоверие и вера в то, что он всегда прав. Когда- нибудь он может пожертвовать тобой лишь потому, что ему покажется, что ты слишком глубоко влез в его дела. Или потому, что ему будет казаться, что он прав.

— Похоже на угрозу.

— Предостережение, Мрачноглаз. Не угроза. Я знаю, что ты хочешь построить справедливость тут. А для этого Эрнест — не лучший выбор. Малькорн, Фервен — да. Эрнест — нет.

— Но так вот вышло, что я выбрал Эрнеста.

— А что о твоём выборе думает госпожа Каэрта?

Баэльт замер.

— Тебя это волнует?

— У каждого свои слабости. Твоя — Каэрта.

Он впечатал Рина в стену дома, прижимая к его горлу локоть. Какие- то люди отшатнулись и с глухим перешёптыванием заспешили прочь.

— Не смей её трогать, ты понял?! — просипел он в лицо Рину. Убийца всё так же улыбался и обезоруживающе развёл руками.

— Не будь дураком, Баэльт. Я пришёл не угрожать, а предупредить. Не я ей угрожаю, — Рин одним движением выбрался из захвата. В следующий миг, когда Баэльт в ужасе отшатнулся, Рин лишь ткнул ему указательным пальцем в грудь.

— Прости, не люблю захваты. Так вот. Каэрте угрожаешь лишь ты.

— Держись от неё подальше, — сердце Баэльта гулко стучало от его наглости.

— Она мой друг, Мрачноглаз. А я не охочусь на друзей.

— Тогда зачем это всё?!

— Дать тебе стимул задуматься, на чьей ты стороне. Удачи.

И Рин заспешил прочь.

Баэльт, часто дыша от гнева, смотрел ему вслед.

Его слабость — Каэрта.

Проклятье. Кажется, её роль в его жизни начинала проясняться.

Глава 13

Гроза громыхала, заставляя окна дрожать в рамах.

Опираясь рукой о стену, Баэльт выдыхал плактовый дым и смотрел в окно, на залитую дождём улицу.

Судя по звукам, прямо под окнами дрались. Кажется, разборка за власть над кварталом. Или что- то вроде. Человек десять, наверное.

Было бы мило с их стороны убрать к утру все трупы.

Крайне мило.

Сквозь гром, нежный шелест дождя и тихие рассуждения Каэрты доносились звуки возни, ругань и удары.

Проклятье. Пора бы переселить её отсюда. Ей здесь не место.

— И вот, значит, он говорит мне — мол, я раньше был мясником. Разве я не могу попробовать стать хирургом? Представляешь? — с негодованием говорила Каэрта. — И это после того, как я провела сложнейшую операцию! Он мог умереть у меня на столе, но выжил! А потом заявляет, — она напрягла голос, сделала его нелепо низким, — я мясник, я тоже могу быть хирургом!

— Может, он хочет помогать другим, — задумчиво проговорил Баэльт, оглядываясь на неё. Она протирала какую- то вазу влажной тряпочкой. — Как ты. Может, ты дала хороший пример, и…

— Он сказал это после того, как я сказала ему, сколько стоит его операция. И это он ещё отказался от лекарств и стационара.

— О, — Баэльт покачал головой. — Не расстраивайся. Он того не стоил.

— Главное, что я спасла его, — она тяжело вздохнула. — Почему ты не пришёл утром? Повязки сами собой не сменятся, знаешь ли.

— Утром не получилось, — мрачно ответил Баэльт. Ему не хотелось тащить работу в её дом. Не хотелось, чтобы она знала, чем он занимается. — Всё равно я живой, верно?

— Если не прекратишь курить здесь — будет неверно! Потуши свою отраву! Сколько раз просить! Напустишь этого гадкого дыма, — она кашлянула и замахала ладонью у носа. — Живо!

Баэльт не спешил. Куда ему спешить? Эрнест дал ему день три дня.

Три пустых дня, которые ему придётся сидеть здесь. С ней.

Юстициар едва заметно вздохнул и, сделав долгую последнюю затяжку, затушил веточку плакта о подоконник.

— Весь подоконник в пятнах! Ещё раз так сделаешь — вылетишь отсюда, — угрожающе проговорила Каэрта.

— И кто меня выкинет? Рин? — он натянул нелепую улыбочку на лицо, поворачиваясь к ней.

— Может, и он, — она закончила с вазой и махнула на него. — Давай, снимай этот плащ. С тебя и так воды натекло столько… Что это за возня внизу?

— Резня, — зачем- то ответил он, снимая плащ. Каэра замерла, закусив губу и потупив глаза. Боги, она так напоминала ему Тишаю сейчас.

Такая добрая. Правильная. Милая. Единственный луч света и доброты в этом проклятом городе.

Ему захотелось подойти к ней и прижать к себе. Почувствовать её тепло.

Что за глупости, одёрнул он себя, стряхивая оцепенение и одним движением скидывая плащ. Она ни капли не похожа на Тишаю. Никто не похож.

Он повесил промокший плащ на вешалку и взглянул на неё снова.

Каэрта, обняв себя и наклонив голову, плакала. Тихо, закусывая губу и едва слышно, но — плакала.

Только не слёзы. Нет, нет, нет!

— Давай… Давай уедем отсюда, — прошептала она сдавленным голосом. — Пожалуйста, Баэльт, умоляю… Каждую ночь смерти и кровь… Я не могу больше!

Когда он её обнял, она затихла и вжалась в него. Он осторожно поднял её заплаканное лицо и быстро поцеловал.

— Мы должны остаться, — проговорил он, стараясь, чтобы в голосе были хоть какие- то эмоции. — Мы оба нужны этому городу. Ты и сама это знаешь, ведь так? Если ты не будешь спасать их всех — кто ещё? Ты не должна отворачиваться от них. Прошу. Не отворачивайся. Ты нужна им.

— Кому я нужна, Баэльт? Кому? — она вздрогнула в его руках, и он вновь прижал её к себе. — Головорезам, что ночью убивают друг друга, а днём приходят ко мне штопать раны? Людям какого- то Моргрима, которые приходят и угрожают, что подожгут лавку, если я не буду платить деньги за охрану?.. Кому, Баэльт?

— Мне, — прошептал он, начиная раздевать её под плач, резкий звук молнии и звуки потасовки.

«Проклятье. Придётся попросить Эрнеста оградить Каэрту от всяких идиотов вроде Железных Рук.»

— Повтори, — попросила она.

— Ты мне нужна, — солгал Баэльт, снимая с неё рубаху. Молния на миг ярко высветила её приподнятую грудь, её грустное лицо и покрасневшие после плача глаза, а в следующий миг прогремел раскат грома. — Нужнее, чем всё на свете. Чем все на свете.

— Говори, — потребовала она хриплым голосом, помогая ему снять с неё штаны.

— Я люблю тебя, — он поцеловал её в губы.

Интересно, подумал Баэльт, когда она полезла горячими руками ему в штаны, будет ли он вообще любить кого- либо когда- нибудь?

— Может, сначала перебинтуем тебя? — робко спросила она. Баэльт не обратил внимания на эти слова. Хотел бы обратить, хотел бы спокойно, молча сесть на край кровати, пока она меняет бинты и накладывает новый слой мази на его дрожащее от боли тело. Но ведь тогда он расстроит её. Очень расстроит.

А он и так уже расстроил слишком многих.

Поэтому он, кривясь от боли, стащил с себя рубаху и утянул Каэрту на кровать.

Он не знал, сколько это продолжалось. Когда Каэрта была расстроена, она всегда вытворяла дикие вещи. И, кажется, просто от осознания их дикости получала удовольствия больше, чем Баэльт от всего процесса.

Наконец, волна удовольствия скрыла весь мир. Баэльт зарычал, захрипел и напрягся, сильно сжимая её груди. Каэрта, уже какое- то время тихо попискивающая, задрожала и выгнулась дугой, бессвязно шипя что- то.

Хрип Баэльта перешёл в протяжный стон. Каэрта, задохнувшись, бессильно упала на мокрые от пота простыни, слабо трепыхаясь.

На какое- то время они оба замерли, часто дыша.

А затем Баэльт осторожно улёгся рядом с ней и позволил ей, скользкой от пота, прижаться к нему.

Заглянув ей в глаза, он прерывисто выдохнул:

— Я люблю тебя.

Она любила эту ложь. И особенно приятной ей она казалась сразу после того, как он равнодушно позволял ей затушить похоть о себя.

— Я тоже тебя люблю, — счастливо прохрипела она, глядя на него ярко- синими глазами. — Почему так выходит только тогда, когда я плакала?

— Не знаю, — он нежно поцеловал её в губы. — Да и не важно.

Она счастливо вздохнула, ещё раз вздрогнув. Глаза её закрылись.

— Я чуть- чуть полежу — и сразу поменяю тебе бинты, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Ты ведь, как всегда, ненадолго?

В ответ он тускло улыбнулся.

— Пока я зарабатывал эти побои, я пообещал себе, что пробуду с тобой неделю. Неделю, конечно, я теперь не смогу побыть, — он указал на небрежно брошенные на полочку медальоны юстициара. — Но у меня есть три дня. Надеюсь, к концу третьего дня ты меня не выгонишь метлой.

Каэрта на миг замерла. Испуганная, недоверчивая, боявшаяся, что её снова обманут.

На самом- то деле, вполне оправданно боявшаяся, подумал Баэльт. Два дня — это большее, что он выдержит. Потом он попросту сбежит ночью, сославшись на всякие дела и тайны.

— Три дня, Каэрта. Целых три д…

Она прижала палец к его губам. Молча, лишь с лёгкой улыбкой глядя на него. Странно, как у неё не болит лицо — столько- то улыбаться?

— Врёшь, — счастливо выдохнула она.

— Нет, честно, — ну, может, два дня и ещё ночь.

— Буду считать, что ты не врёшь. А теперь — садись. Чтобы ты там не говорил, надо поменять тебе повязки. Давай- давай, вставай!

Пока она снимала слой пропотевших бинтов, он морщился и смотрел в окно. В доме напротив давно не горел свет. Разумеется — Каэрта говорила, что там живёт семья цеховых рабочих. Приходят домой поздно, ужинают так, что крестьяне из деревне полопались бы от зависти. А потом — спать. Лёгкая жизнь, полная тяжёлого труда.

Интересно, а его жизнь можно назвать жизнью тяжёлой, полной лёгкого труда?

— Ты опять носился по городу? — строго спросила она, осторожно намазывая какую- то мазь Баэльту на спину. — Твои синяки вообще не становятся луче — как будто бы хуже! С лица- то я ещё свела, но спина… Что с ней не так, с твоей спиной?

— На неё давит груз ответственности, — усмехнулся он.

— Ну- ну, — недоверчиво хмыкнула она из- за спины. — Тебе- то хоть не больно… Ну… Со мной? — смущённо закончила она.

— О, надо же. После того, что ты только что тут делала, ты скромничаешь?

— Отстань, — она усмехнулась, заставив улыбнуться и его. Какое- то время она молча наносила холодную мазь на кожу. — Я слышала, что ты закончил дело убийцы Рибура. Поэтому тебя и взяли обратно. Это правда?

Баэльт нахмурился.

Ничего я не закончил, демоны раздерите меня.

Теперь Гири — новый цехмейстер, а несчастный счетовод Богур — козёл отпущения. Настоящие убийца благоденствуют, невиновный в тюрьме, анемые соучастники, Баэльт и Гири, получили награду за молчание.

Награду и гордое звание марионеток Эрнеста.

— Что- то вроде, — скомкано ответил он, потирая прикрытый глаз.

— А я всегда тебе говорила, что всё наладится, — промурлыкала она, вставая с кровати. — Всегда говорила!

— Теперь у меня будут деньги. Я смогу… — он неловко запнулся. Что сможет? — Ну… Покупать тебе что- то. Чтобы порадовать.

— А. То есть, станешь хотя бы откупаться от меня? — он повернулся, не понимая, шутит она или нет.

Она с улыбкой перебирала склянки.

Демоны. Она действительно похожа на Тишаю. Особенно сейчас.

Или это Тишая в его голове становилась похожей на Каэрту?

— Почему ты на меня так смотришь?

— Потому что я люблю тебя, — в этот раз улыбка вышла уже поживее. Кажется.

— Врун, — уличила она. — Сиди, я ещё не закончила.

А может, она и не должна быть похожа на Тишаю? С чего вообще должна была?

Пора прекратить эти глупости. Уже столько времени прошло. Тишаи нет. А Каэрта… Вот, стоит тут перед ним. Голая. Живая. Любящая.

Ладно. Он останется на все три дня здесь. В конце концов, это уже и его дом в какой- то мере. А ведь он должен заботиться о своём доме? Вроде бы так принято.

К тому же, пора заменить пару ступенек на лестнице. Да и Каэрта жаловалась, что в подвале завелись крысы…

Мрачноглаз, некогда гроза всех преступников, чинит лестницу и выгоняет крыс из подвала. Достойные цели для достойных людей, так говорил Мурмин.

— Ты любишь грозу? — спросила она, когда повязки были сменены, и они вновь лежали на кровати. Он до сих пор не привык к её неожиданным вопросам, а потому некоторое время помолчал, обдумывая осторожный ответ.

— Не знаю, — протянул Баэльт, неловко гладя её по спине. Странно. С каждым разом это приятнее и приятнее. — А ты?

— Я не люблю, — прошептала она, закрывая глаза и зевая. — С тех пор, как я родилась, в этом городе льёт дождь и гремит гроза. Это всё напоминает мне о детстве. А детстве в Веспреме… Всегда отвратительно. Но теперь у меня есть ты, и всё стало гораздо лучше.

Действительно, теперь всё гораздо лучше — теперь у неё одним поводом больше для плача по собственным надеждам.

— Ты же есть у меня? — сонно спросила она. Когда треск молнии разорвал воздух, Каэрта крепко прижалась к нему.

— Конечно же есть, — он сам не понимал, врёт или нет. — А теперь — спи.

И она заснула. А Баэльт, глубоко вздохнув, уставился в потолок. Демоны. Ещё придётся разобрать беспорядок на чердаке. И, возможно, искать тех, кто сможет залатать крышу.

Дел на завтра у него хватит с лихвой. С самого утра и до вечера. Ему нужно спать, набираться сил.

Только вот обычно он закрывал глаза тогда, когда на тело падала волна изнеможения. Иначе его с головой накрывало сокрушительное, болезненное опустошение. Будто бы у тебя выдрали кусок сердца. Как будто бы тебе не хватает чего- то очень, очень важного.

Вот потому- то он, демоны, старался лечь в кровать лишь тогда, когда не мог стоять на ногах.

А это и близко не походило на его нынешнее состояние. Да, он, конечно, устал… Но что- то внутри воспринимало эту усталость не так, как нужно ему было для спокойного сна.

Юстициар прикрыл единственный глаз и зевнул.

Он чувствовал себя странно. Тёплое, даже горячее тело Каэрты, её тихие, мерные и умиротворённые вздохи, звуки дождя — всё это умиротворяло и усыпляло его.

Он зевнул ещё раз.

Моргнул.

И заснул.

Впервые за несколько лет, Баэльт Мрачноглаз заснул без порции выпивки, не потрёпанный в драке и не уставший, как портовый грузчик.

Ему снилась Тишая. Она мило улыбалась, отчитывала его за что- то, а он лишь пытался понять, кто перед ним стоит — Каэрта или же всё- таки Тишая?

По крайней мере, когда он открыл слезящиеся глаза, перед ним явно лежала Каэрта. Струйка слюны протянулась от её губ к его плечу, она тихо- тихо вздыхала.

Кажется, Баэльт почувствовал то, что называется «полное умиротворение».

Он замер, с удивлением прислушиваясь к себе.

Пустота внутри… Не была пустой. Не беспокоила его.

Он, кривясь от боли в спине, согнулся и поцеловал Каэрту в лоб со всей благодарностью, на какую был способен. Короткая передышка, наверняка. Но само это ощущение…

Она слегка дёрнулась, когда его слёзы облегчения упали ей на щёку.

Когда свет солнца пробился сквозь грязные окна, едва- едва освещая улицы Веспрема, в лекарской лавке Каэрты уже вовсю стучал молоток. Стук в основном был перемешан с шипящей руганью и попаданиями по пальцам. Баэльт ловко управлялся со многими вещами — клинком, арбалетом, информацией…

Но не проклятым молотком.

Когда Каэрта, уже одетая и умывшаяся, спускалась по починенной лестнице, он покончил с работой и с отсутствием интереса оглядывал отбитые пальцы.

«Может быть, я продержусь в этот раз? Может, пустота не вернётся? А призраки просто останутся призраками?»

— О, вы только поглядите на этого мастера- плотника, — улыбнулась Каэрта, осторожно ступая по ступенькам. — Скорее всего, подпилил пару ступенек, чтобы я однажды упала с них?

На самом- то деле, с отвращением к себе подумал Бэальт, так было бы лучше для всех. Её несчастная жизнь закончилась бы, она прекратила бы страдать.

А он смог вновь стать самим собой. Страдания — удел разумных и прочие и прочие — так, Алан?

— Не говори глупостей, — проговорил он, поднимаясь. — Тебе помочь?

— Помочь? — она слегка хихикнула, проходя мимо. — Нет уж, спасибо. Умудрись не распугать посетителей. Я пойду готовить завтрак. Ты что будешь?

— То же, что и ты.

— Потом чтобы не жаловался!

— Не буду. У тебя есть яд? Крысы сами собой не выведутся.

— Великий отравитель, — снова хихикнула Каэрта. Почти исчезнув в дверном проёме кухни, она обернулась.

Её улыбка обдало его сердце таким потоком тепла, что он не выдержал и улыбнулся в ответ.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько я тебя люблю, — прошептала она, щурясь в столько редких для Веспрема лучах рассветного солнца.

— Я тоже тебя люблю, — солгал он.

Однако в это утро он не был уверен сам, врал он или нет.

Может, трёх дней ему будет мало?

Вспомнив о синем журнале, что остался во внутреннем кармане плаща, он тяжело вздохнул.

Нет. Три дня — это целая бездна времени, за которую Эрнест у него потом спросит.

Но спросит через три дня. А пока — он здесь. В своём доме. Со своей женщиной.

Тряся отбитой рукой, он направился к входу в подвал.

Глава 14

Просторные коридоры Торговых Палат казались другим миром по сравнению с Веспремом. Белизна мрамора, приятная прохлада, множество фресок и картин — всё это было чужим. Неуютным.

Потому Баэльт и смотрел в окно вниз, на город.

Вид грязных улиц, мокрых крыш и сотен огней напоминал ему, что он всё ещё в Веспреме. Осознание этого не особо радовало, но, по крайней мере, успокаивало.

Там, внизу, бушевали дождь и шторм. Было демонски холодно и мокро.

А тут было всего лишь прохладно. Но чуждо и одиноко. И Баэльт предпочёл бы быть сейчас там, внизу, в городе.

Ему никогда не нравились Торговые Палаты. Скорее замок богатого лорда, чем скромное обиталище наместников города. Всё здание было настолько вычурно и величественно, что казалось какой- то тонкой насмешкой.

Вопрос — кого и над кем?

Баэльт недовольно дёрнул щекой и отвернулся от окна. Какие же глупые мысли лезут, когда в желудок полон. Зря он поел перед выходом.

Далёкий стук шагов заставил Баэльта напрячься.

— …пришли ко мне, требую сокращения рабочего дня! — эхо донесло до юстициара голос, и он выпрямился.

Стук шагов пару мгновений разносился гулким эхом, а затем из- за поворота показалась галдящая группка людей.

Кто- то был одет пестрее, чем шуты, кто- то источал строгость и был одет в неброские наряды. Воздух пополам с шагами наполнился громким стуком тростей по мраморному полу.

— Да, ко мне недавно тоже приходили ткачи. Требовали повышения платы. Сказали, что не хотят получать плату в серебре.

— И что сделал?

— Разогнал к демонам. Три дня не выходили на работу — а на четвёртый вышли.

— Так с ними и надо!

Баэльт вперился пристальным взглядом в проходящих мимо людей. Пять, восемь, двенадцать… Ага, двенадцать. Тогда всё, эти последние из двадцати трёх.

Все тут.

А Эрнеста всё нет и нет.

Как они прошли мимо него, хохоча над какой- то шуткой, Мрачноглаз сразу же отник от стены и бросил быстрый взгляд в сторону коридора, из которого они появились.

Однако никто не следовал за ними, как он надеялся.

Проклятье. Эрнест велел ему ожидать за полчаса до начала Торгового Совета. И Баэльт явился сюда на грёбаные полчаса раньше. Все цехмейстеры явились. А самого Торгового Судьи до сих пор нет.

Всё нет и нет, демоны раздерите его!

Почему всё всегда идёт наперекосяк?!

Баэльт с трудом удержался от того, чтобы сплюнуть. Потом посмотрел вслед удаляющимся цехмейстерам, что направлялись в сторону высоких дверей. Посмотрел в ту сторону, откуда они пришли. Опустил взгляд на синий журнал Альвика, о котором ему нужно будет отчитаться перед Торговым Советом.

И с удовольствием плюнул в вазу, что стояла рядом.

— Плеваться в обители моей власти? Не очень- то вежливо, — проговорил знакомый голос откуда- то сбоку. Баэльт резко крутанулся на месте и нахмурился.

Эрнест вышел прямо из- за большого гобелена, за которым виднелась лестница. Постукивая золочёной тростью, он подошёл к Баэльту и впихнул ему в руки свой мокрый плащ.

— Вы опоздали, — заметил Баэльт, хмурясь на плащ.

— Ты демонски наблюдателен, — улыбнулся Эрнест. — Опаздывая, я напоминаю им, кто тут хозяин. Уверен, им было чем себя развлечь.

— Угум, — хмыкнул Баэльт, с раздражениям глядя на мокрый плащ. — А что с плащом делать- то?

Эрнест удобнее перехватил трость и удивлённо уставился на Баэльта.

— Попробуй его нести.

Ярость сдавила горло и заставила Мрачноглаза сощуриться.

— Я юстициар. Не вешалка, — прохрипел он.

— Мрачноглаз, — Эрнест нахмурился. — Ты — тот, кем я захочу тебя видеть. Сегодня ты — вешалка. И, надо заметить, довольно говорливая. Смотри, как бы я не нашёл никого получше на эту роль.

Баэльт почувствовал, как его щека гневно дёргается. Старый ублюдок.

— Расслабься, — посоветовал Эрнест. — Это ненадолго. И сними, наконец, проклятую шляпу.

Баэльта с радостью швырнул бы ему обратно плащ. С радостью выбросил бы его в окно.

Однако сейчас он молча следовал за ним, неся на сгибе одной руки мокрый плащ, а в другой сжимая шляпу.

Не стоит повторять ошибок прошлого и терять всё ради глупых принципов.

К тому же, кому нужны эти принципы? Кому от них польза? Если он потерпит, он сможет принести реальную пользу своему городу.

Громкий гул Торгового Совета затих, как только стук трости Эрнеста рассёк воздух.

— Добрый день, господа! — громко проговорил Торговый Судья, подкидывая трость и ловко ловя её. Ответом ему послужил громкий приветственный гул:

— Добрый!

— Рады видеть!

Эрнест пару раз приветственно кивнул, следуя к своему месту во главе стола. Голоса вновь затихли в ожидании, цехмейстеры и гильдмастера принимали серьёзный вид. Парочка юстициаров в чёрных плащах мрачно прохаживались по залу, громко чеканя шаг по мраморному полу.

Одежда Торгового Судьи тихо прошуршала в тишине, когда он опустился в высокое кресло. Мрачноглаз, не найдя себе свободного места, покачал головой и медленной походкой направился к окну.

— Итак, — хлопнул в руки Эрнест, пока Баэльт прислонялся к подоконнику. — Сегодня у нас много дел, и я хочу покончить с ними быстрее! Во- первых, нужно обсудить парочку неприятных вещей. В частности, я говорю о войне нашего сиятельного короля с городами Вестории. Понимаете ли…

Баэльт зевнул, не скрываясь. Пока выступает не он, весь этот балаган ничего для него не значит.

Он обвёл скучающим взглядом рассевшихся за длинным столом. Его единственный глаз вылавливал знакомые лица тут и там. Грустный Малькорн сидел в окружении строго одетых людей. Гус был окружён пёстрыми алхимиками. Мелькнуло лицо Гири.

А там прохаживается сам Городской Юстициарий.

Фервен смотрел ровно на него, не слушая Эрнеста и прохаживаясь вдоль стены. Отвратительно обожжённое лицо, оплавившееся и гротескное, не выражало никаких эмоций.

Но наверняка он зол.

Каково это, Фервен, обожжённый мудила? Ты меня выгнал — и вот он я, снова тут! Стою за спиной того, кто может уничтожить тебя щелчком пальцев.

— …И король решил, что эту сумму ему предоставят города, обладающие Торговым правом, — продолжал Эрнест, глядя в потолок. — Более того, поскольку Веспрем до сих пор оставался самым богатым и большим городом, — тихий гордый шепоток, — то на нас возложена основная тяжесть снабжения его величества всем необходимым для его… Войны.

Недовольный гул поднялся на пару мгновений. Но, как только Эрнест недовольно поднял руку, все тут же утихли.

— Я вас уверяю, что волноваться не о чем! Одна разовая выплата, которую мы можем себе позволить. Я полагаю, этот вопрос можно считать решённым! Я в довольно резкой — и рискованной! — манере возразил начальному требованию его величества ввести военный налог, и это стоило мне многого! Так что, прошу, проявите уважения к моим стараниям и давайте перейдём к делам более приятным! Если, конечно, никто не желает введения военных налогов!

Все недовольно зароптали, однако Мрачноглаз знал — это ропот торговца, который совершил не очень удачную сделку. Не более. Все они в кармане у Эрнеста. Он держит их на короткой привязи. Ещё короче, чем его, Баэльта. Так странно было наблюдать, как этот старый, сухой человек парой своих слов заставлял целую толпу…

— Я читал указ короля, — голос Малькорна стеганул по ушам, как удар плетью. Он встал под раздражёнными взглядами, опираясь на стол. — И мне кажется, там давался выбор. Выплата — или же снаряжение войска.

Эрнест сложил руки на груди и удивлённо поднял бровь.

— Надо же! Вы, мастер Малькорн, предлагаете собрать здоровых, крепких мужчин, выложить огромную сумму денег, чтобы обвешать их сталью и снарядить провизией, а после этого отправить на верную смерть?

Взгляды метнулись к Малькорну, который гордо выпрямился и улыбался своей привычной улыбочкой.

— В нашем городе полным- полно преступников всех сортов. Каждый квартал кишит ими — мастер Фервен жаловался мне на это не раз! Так почему бы не вымести эту гадость прочь из нашего города?

Фервен бросил ненавидящий взгляд на Малькорна. О, кажется, ты не хотел влезать в это, да?

Но Баэльту идея понравилась. Да, звучит действительно неплохо.

— Не будьте столь категоричны, мастер Малькорн! — Эрнест, кажется, был крайне недоволен. — Не преступники — жертвы обстоятельств. Увы, ситуация с рабочей занятостью в Веспреме сейчас неутешительна. Я уверен, этим бедолагам найдутся места на новых факториях. Кстати говоря, по поводу новых факторий — мастер Дольге, как там со строительством…

— Мастер Эрнест, я и моя гильдия готовы взять на себя все расходы, — улыбаясь, перебил его Малькорн. — А потому я настаиваю на голосовании.

Цехмейстеры в строгих нарядах дружно закивали, морща лбы и глядя на Эрнеста. Остальные заметно оживились, услышав про готовность Малькорна взять все расходы на себя.

Да, такое Эрнесту крыть будет сложно, не без удовольствия подумал Баэльт.

— Это люди, которые ждут своих рабочих мест, Малькорн, — нахмурился Эрнест, сокрушительно качая головой. — Дайте же им шанс! Будьте милостивы!

Баэльт фыркнул.

Малькорн хохотнул и тут же заговорил с хитрой улыбкой:

— Эти люди в руках не держали за свою жизнь ничего, кроме ножа! Мастер Фридер согласиться со мной и подтвердит…

— Наслаждаешься представлением? — вкрадчивый голос оторвал Баэльта от наблюдения. В следующий миг Фервен ловко подпрыгнул и уселся на подоконник. — Каждый раз — одно и то же. Каждый проклятый раз.

— Одно и то же? — сухо переспросил Баэльт, не поворачивая голову в сторону собеседника.

Будь его воля — он бы вообще не смотрел на Фервена. Не из- за того, что он невыносимо уродлив. Просто потому, что он — мудак.

— Смотри, — Фервен слегка кивнул острым подбородком в сторону цехмейстеров. — Эрнест пытается сделать что- либо. Малькорн пытается помешать ему, при этом стараясь сделать будто бы лучше для города, но умудряясь выкроить что- то и для короля. Оба приводят вполне понятные всем доводы, однако все знают, что последнее слово будет за Эрнестом. У него в Совете большинство.

— Надо же, — безучастно произнёс Баэльт, бесстрастно изучая шляпу одного из цехмейстеров.

Безвкусно. Отвратительно. Нелепо. Цветасто.

— Да. Так что все тут… Кхм…

— Едят с его руки. Называй вещи своими именами.

Фервен хмыкнул.

— Да. Едят с его руки. Даже я, знаешь ли, должен часто просить у него помощи. Он приверженец мягкого обращения с сотнями и жестокого обращения с единицами. Я же наоборот. Но иногда нам нужны силы друг друга, и мы прибегаем… К помощи друг друга.

Баэльт едко усмехнулся краем рта. «Помощи». Почему бы не сказать — тоже ем с его руки? Он всегда был гордым, этот Фервен.

— И даже ты, как я посмотрю, умудрился ухватить пару кусков милосердия нашего дорогого Торгового Судьи, — Фервен слегка покачал ногами. — Знаешь, юстициарский плащ тебе крайне идёт.

— Спасибо.

— Нет, на самом деле, — спокойный голос Фервена раздражал Баэльта едва ли не больше, чем сам его обладатель. Он медленно повернул голову в сторону Юстициария и проскрипел, глядя единственным глазом в глаза ему:

— Чего вам нужно?

Фервен тяжело вздохнул и покачал обезображенной головой.

— Ты, как всегда, плохо воспринимаешь всё вокруг, Мрачноглаз. Я пришёл поздравить тебя с возвращением, а ты ведёшь себя так, будто я оскорбил тебя. Эрнест убеждал меня, что ты изменился.

— Изменился. Но не для тебя, Фервен. Малькорн сказал, что ты прикрыл его. Он был виновен.

Обожжённый фэйне соскочил с подоконника, звонко стукнув носками сапог по полу.

— Он мне нужен. Без него Эрнест… — он замолчал. — Ты понимаешь, чтобы тогда было.

— Понимаю. Разделяю твои опасения. Но не прощаю.

— Я бы не хотел, чтобы это выглядело предательством тебя, но это выглядит. Извини меня, пожалуйста.

Фервен протянул ему руку.

— О нет, никакое это не предательство, — с улыбкой прошипел Баэльт, не обращая внимания на протянутую руку. — Ты разменял меня. На более ценную фигуру.

Фервен горестно покачал головой.

— Ты, как всегда, язвителен. Но я искренне извиняюсь…

— Фервен, — Баэльт остановил его раздражённым жестом. — Твои извинения не отменят тех лет, что я провёл без медальона.

— Хорошо. Тогда скажи, что отменит.

Баэльт в притворной задумчивости постучал пальцами по лбу.

— Как на счёт того, чтобы твоя жена мне отсосала?

Городской Юстициарий искривил лицо в отвратительной улыбке.

— Увы, я не женат, — по его лицу не было понятно, шутит он или нет. Демоны раздери, ничего не было понятно по его лицу. — Знаешь, я рад, что ты не изменился, — он склонился к Баэльту. — Я боялся, что ты теперь станешь человеком Эрнеста. Если ты, как и раньше, веришь в справедливость — мы сработаемся.

Баэльт криво ухмыльнулся и отпихнул его от себя.

— Я верю в справедливость. Именно поэтому мы с тобой не сработаемся, — и он медленно пошёл прочь, делая вид, что осматривает зал. Он не хотел ни с кем говорить — и тем более с Фервеном. Все эти нелепые попытки перетащить его, Баэльта, на свою сторону. Он уже видел их настоящие лица, каждого из них. И каждого презирал.

Кроме Малькорна. С которым, может, он и сработается.

Обогнув весь зал, Мрачноглаз остановился у большой фрески, изображающей Исход келморских колонистов сюда, в Западные Королевства. Занимательная картина. Весьма. Серые тона, мрачная атмосфера. Изысканная работа кисти…

На самом- то деле, Баэльт понятия не имел ничего об этом. Просто будь иначе, её вряд ли здесь разместили бы.

Баэльт бросил быстрый взгляд в сторону Фервена. Юстициарий спокойно стоял у того же окна, сложив руки на груди. Кажется, обиделся.

Ну и обижайся, справедливый ты наш.

-..Будет неловко, если я напишу королю: «о, простите, ваше величество, но те уступки, которые я у вас едва вымолил, нам более не нужны»! — громогласно вклинился в его мысли голос Эрнеста. — К тому же, сейчас у нас нет сил для реализации вашей идеи. Вы понимаете это, мастер Малькорн?

— Хотел бы не согласиться, — с досадой проговорил Малькорн. — Но вынужден принять вашу точку зрения.

Он медленно уселся, хмурясь.

Ещё одно поражение. Святошам тут не место, дружище, подумал Баэльт с лёгкой улыбкой, когда Малькорн посмотрел на него.

Он сам никогда не попал бы сюда, если бы был принципиально справедлив. Точнее, он попал сюда как раз потому, что отказался от принципиальной справедливости.

Но не надолго.

— Теперь — к следующему вопросу, господа, — продолжил Эрнест, заставив Совет оживлённо зароптать. — Некоторые из вас — да- да, Малькорн, не надо прятать глаза, — недовольствовали тем, что я устроил обыск в доме господина Альвика Тортоде.

— Да, — подал голос Малькорн. — Это был несанкционированный и беспочвенный обыск!

— Господин Эриэрн, торговый юстициар, провёл этот обыск и сейчас объяснит вам, что к чему. Господин Эриэрн, — Эрнест бодро улыбнулся Баэльту через весь зал. Сволочь, твоё плащ всё ещё у меня.

Взгляды сидящих за столом медленно обратились к Мрачноглазу. Презрительные, слегка заинтересованные, удивлённые, равнодушные — разные взгляды.

Баэльт обвёл их всех ненавидящим взглядом, а потом, откашлявшись, заговорил.

— Господин Тортоде занимался контрабандой, — прохрипел Баэльт, кривясь. Слова обжигали изнутри внезапно пересохшую глотку. — На него донёс один из людей, который должен был доставлять ему товар.

— Чудо сознательности, — ехидно прошептал кто- то. Баэльт бросил на шёпот злобный взгляд.

Повисло напряжённое молчание.

— При обыске было выяснено, что господин Тортоде сотрудничал с рабочим движением из Медного квартала. Собственно, для них он и закупал товары.

— И что же он возил? — чей- то весёлый крик с конца стола. Неужто Гири, сукин сын?

Точно он. Лысый нидринг, поглаживая бороду, приветливо улыбался Баэльту. Как старому другу.

Сейчас я вам устрою, паскуды.

— Альвик Тортоде ввозил в город оружие. Оружие для рабочих.

Эрнест бросил злобный взгляд на Баэльта.

Малькорн — заинтересованно- благодарный.

Остальные просто с ужасом смотрели на него.

В зале мгновенно поднялся испуганный гул.

По крайней мере, это было весело. Вероятно, теперь придётся объясняться с Эрнестом. Но это того стоило.

— Теперь я всецело удовлетворён, — перекрикивая шум, заявил Малькорн.

— Тишина! Тишина! — рявкнул Эрнест. — Я уже обсуждал с вами проклятые рабочие движения и не собираюсь делать этого ещё раз! Целая группа опытнейших юстициаров следит за ними день и ночь! Вы думаете, эти оборванцы, эти бывшие заключённые, эти маргиналы что- то смогут сделать?!

— Но выступления участились! Они постоянно недовольствуют…

— Ну так либо разгоните их, либо дайте то, чего они хотят! Юстициары и шпионы не дают им развернуться и в половину роста — а вы жалуетесь!

Чем больше старик говорил, тем яростнее он выглядел.

Баэльт неприкрыто наслаждался зрелищем.

— Так что извольте замолчать и продолжить заседание! Я не собираюсь тратить время на ваши детские страхи!

Эхо рёва Торгового Судьи ещё какое- то время летало под потолком зала, над притихшим Торговым Советом.

— Поверьте мне, демоны раздери, — старик умерил тон. — Всё под контролем. Именно потому- то такие, как Тортоде, сидят в Котле. Потому- то и учреждено Торговое отделение юстициаров. Вы удовлетворены, господа?

Ответили ему нестройным гулом.

Баэльт, с трудом скрывая улыбку, слегка наклонил голову.

— Я закончил.

— Благодарю, — Эрнест слабо кивнул, устало потирая виски. — Скажите, господа, какие ещё вопросы на сегодня?

Длиннобородый человек по правую руку от Эрнеста заглянул в большую книгу.

— Похоже, что только установление порядка ремонта причалов.

— Ой, прошу! — старик вскинул руки в притворном ужасе, вызывая вежливые смешки. — Все знают, что в этот раз очередь каменщиков браться за ремонт. Верно ведь, мастер Массонре?

— Верно, — кивнул массивный цемхейстер. — Мы уже начали собирать деньги.

— Вот и отлично! Уверен, вы устали за сегодня!

Устали?! Баэльт презрительно скривился. Да эти уроды же ничего не сделали! Даже ничего толком не обсудили!

— Так что, господа, сегодняшнее заседание Совета объявляю закрытым! Следующее будет, когда соскучитесь по мне! — смех. — Шучу- шучу, конечно!

И Эрнест первым поднялся, показывая пример.

Заскрипели стулья, взметнулись ввысь голоса, зашуршали одежды, застучали трости.

Баэльт, слегка кивая сразу же, как только гул голосов наполнил помещение пополам с шорохом одежд и дробным стуком тростей.

«Да- да, быстрее бегите домой, ведь вы устали ничего не делать», — грустно подумал Баэльт, приближаясь к Эрнесту. Тот расточал прощания и пожелания направо- налево.

— Хах, согласен — его шутки просто убийственны! — хохотнулон, хлопая полного парня по плечу с отеческой улыбкой.

— Эй, — Малькорн плавно выплыл из толпы рядом с Баэльтом. — Баэльт. Рад, что не ошибся в тебе.

— Ошибся, но частично, — Баэльт с кислой миной указал на плащ Эрнеста.

— Ну, за всё нужно платить, верно? К тому же, все знают, что это лишь видимость.

— Рад, что ты так думаешь.

— Рад, что ты со мной. Осторожнее. И удачи.

— И тебе.

И Малькорн исчез в толпе.

Покидающие зал совета цехсмейстеры шумели, как стая крыс. Когда все они выплеснулись в коридор, в зале Совета воцарилась приятная тишина.

Остались лишь Эрнест и Баэльт. Здесь сразу стало неуютно — огромное, тёмное помещение, едва освещаемое свечами.

Торговый Судья с улыбкой вздохнул.

А затем повернулся к Баэльту со свирепым лицом.

— Это какого хрена сейчас было?!

— Мне задавали вопросы. Я на них отвечал. Всю жизнь так делал.

— Ты не мог ответить как- нибудь так, чтобы не довести до ужаса наших дражайших управителей города?!

Баэльт пожал плечами.

— Вы всегда могли притащить на заседание вешалку. Уверен, она бы отвечала лучше.

Эрнест на мгновение замер, изумлённо поднимая брови.

А затем расхохотался.

— Демоны раздери, надеюсь, твоя наглость соразмерна твоему профессионализму! — хохот старика разлетался осколками эха. — Боги, Мрачноглаз, кто ж знал, что ты действительно такой принципиальный идиот?

— Вы.

— Да, я, — Эрнест покачал головой, всё ещё улыбаясь. — Пожалуй, кто- то такой мне и нужен. А то я стал замечать, что Малькорн втихую прибрал всю справедливость этого города к своим рукам.

— И для того вам нужен я, да? Нести справедливость от вашего имени?

— Что- то вроде. А то все и так считают меня зазнавшимся королём без короны. Я заметил, тебе понравились картины?

— Угу.

— Неудивительно. Работа Бертонелло. Сейчас расписывает дворец в Тереции. Настоящий гений. Повезло мне нанять этого паренька расписать тут всё. И всё же, надеюсь, что в следующий раз ты будешь больше внимания уделять ходу Совета. Теперь все тут заседающие — твои… — Эрнест пожевал губами. — Объект твоегоинтереса. Например, что ты знаешь о Лысом Вигоре?

— Он лысый, — Баэльт протянул плащ, и Эрнест одним движением накинул его на себя.

— Смешно, — дружелюбно улыбнулся он. — Но всё же — будь посерьёзнее, хорошо?

— Сложно быть серьёзным, выступая перед Советом с вашим плащом в руках.

— Я был уверен, то ты его швырнёшь где- нибудь.

О, а я хотел уже.

— Но теперь, по крайней мере, я могу заключить, что ты крайне терпелив. Это отлично, Баэльт, — улыбнувшись ещё шире, Эрнест протянул руку к Баэльту.

Нож? Игла с ядом? Кольцо с отравленным шипом? Полуфэйне жутко захотелось отпрыгнуть в сторону.

Однако рука Эрнеста лишь по- дружески сжала его плечо.

— Вместе мы действительно сможем добиться многого. Твоя речь сегодня создала тебе образ честного и прямолинейного юстициара. Да и выступил ты неплохо.

— Спасибо, — да мне похер вообще, что ты там думаешь, старик.

— Только вот в следующий раз твою честность надо будет согласовать.

— Обязательно, — даже не думай.

— Кажется, ты хочешь мне кое- что сказать.

Баэльт хотел уже резко ответить, но тут воспоминание прошило его память вспышкой. Он нервно облизал губы.

— Кое- что попросить, — юстициар встретился взглядом с Эрнестом. — Жена и дочь Тортоде. Они больны. И…

— Они уже в лечебнице, — отмахнулся Эрнест с презрением на лице. — Хотел бы я взглянуть на чудовище, которое ты видишь на моём месте.

Баэльт облегчённо кивнул. Одной бедой меньше.

— Спасибо. Он просил об этом.

— Я знаю. Я говорил с ним в Котле.

Баэльт с трудом подавил изумление.

— Зачем…

— Не твоё дело, — оборвал его старик. — Теперь, когда ты помог мне отвязаться от совета, займёшься тем, о чём мы говорили. Гус. Гус стал слишком часто вылазить вперёд во время Совета. Раскачивает лодку то в мою сторону, то в сторону Малькорна. Показывает, что выбирает, к кому бы примкнуть. И увести за собой всех алхимиков города.

— Я этого не заметил.

— Ты вообще нихрена не заметил.

Да, есть такое.

— И? — Баэльт пожал плечами. — Убить его? Как Рибура?

— Нет, демоны раздери. Умерь ехидность, пока я не разозлился. Ты и так вышел сухим из воды за сегодняшний цирк. Вигор и Гус не поделили кое- чего. И ты отправишься помогать Гусу.

— Действительно помогать?

— Нет, конечно. Следи за ним. Добудь мне информацию, которая позволит усадить его в Котёл. Или сделай эту информацию.

— Ага, — Баэльт сощурился. — Как это связано с работой юстициара?

— Они торгуют плактом. Вытяжкой плакта. Не той лёгкой, что ты куришь. А самой отвратительной гадостью, за которую люди убивают. Будет справедливо покарать их.

— А- га, — протянул Баэльт, щуря единственный глаз. — А потому я должен покарать их обоих?

— На самом- то деле, нет. Просто добудь мне информацию, которой я смогу шантажировать Гуса. И мы используем его на благо города.

— Например?

Эрнест зло уставился на него.

— Хочешь намекнуть на что- то?

— Нет. Я сказал «например».

— Примеры будут. Потом. А теперь иди, — Эрнест махнул рукой, как дедушка шутливо отгоняет внуку. — Иди и неси справедливость от моего имени.

— Да здравствует справедливость. Ура, — мрачно буркнул Баэльт, разворачиваясь и направляясь прочь.

Глава 15

Вечернее небо сотрясалось от грохота.

Баэльт примешивал в этот шум и свой грохот, колотя по двери.

— Эй! — хрипло ревел он.

Однако ответа не было.

— Зараза, — Баэльт злобно пнул дверь. Вечер выдавался хуже некуда. Ливень, холод. Свинцовый район, грязный и умирающий. И эта запертая дверь.

Баэльт ещё раз ударил в дверь и отошёл на шаг, злобно оглядывая дом. Окна заколочены, на мостовой рядом полно всякого мусора. Куски черепицы, куски дерева и камня.

В общем, особняк «Крестлехолл», выбранный Гусом как место сбора всей его наёмной недоармии, выглядел не очень жилым.

Но из открытого окна второго этажа слышался гул голосов.

Баэльт зло рыкнул и снова заколотил в дверь.

Что- то громыхнуло внутри, и дверь слегка приоткрылась внутрь. В тусклой полосе света возникла недоверчивый, придирчивый взгляд.

— А ну проваливай!

— Я к Гусу, — Баэльт навалился на дверь, чтобы не дать её закрыть в случае чего.

— Пароль!

Никакого пароля Эрнест ему не говорил.

Всё как всегда.

— Вигор мудак, — бросил Баэльт, наваливаясь на дверь сильнее.

— Вали отсюда, пока цел, юстициар, — с натугой прохрипели из- за двери. — Это дело Торгового…

Баэльт толкнул дверь и ввалился внутрь. Во все стороны брызнули звенья цепочки, запирающей дверь.

— Я, твою мать, здесь по поручению Торгового Судьи, сукин ты сын! — прохрипел Мрачноглаз.

— А, — татуированный нидринг с опалённой бородой опустил длинный кинжал. — Мрачноглаз? Хо- хо, ну и люди! Кажется, будет что- то серьёзное!

— Помощь нужна? — в длинный коридор заглянул толстый мужчина.

— Не, — отмахнулся нидринг. — Это Мрачноглаз. Тебя ждут, юстициар, — нидринг.

— Быть не может, — зло отмахнулся Баэльт, отпихивая его прочь с пути.

— Всегда пожалуйста! — радостно прозвучало ему в спину. Боги. Городские нидринги — одна головная боль. Либо занудны, мрачны и сварливы до зубного скрипа, либо безнадёжно веселы.

В комнатах было полно людей. Людей не особо благонадёжного вида. Покрытые шрамами, суровые, они все тихо говорили и настороженно поглядывали друг на друга.

У каждого под рукой были промасленные тряпицы и что- то, завёрнутое в них.

Кто- то хмурился при виде его. Кто- то отводил взгляд. Кто- то ругался.

Пусть, пусть. Он тут не ради них.

На участке коридора с окнами, привалившись к стене, стояли трое. Хмурые, напряжённые и странно непохожие на остальных головорезов.

— О. Мрачноглаз, — сумрачно поприветствовал его келморец, кажется, Тавер. — Как поживаешь?

— Неплохо. А вы? — Баэльт замедлил шаг и поджёг веточку плакта и свечу на стене.

— Лучше, чем Тревер и Клодер, — злобно прошипела женщина. Да, действительно красивая, решил Мрачноглаз. А шрамик на щеке лишь придаёт ей какой- то шарм. — Ты счастлив, мудак?

— Вполне, — кивнул Баэльт, здороваясь с молчаливым келморцем. От того исходила странная аура угрозы- спокойствия. Невозможная смесь, но…

— Эрнест выбросил нас, — устало пояснил Тавер, нервно проводя рукой по седеющим волосам. — Как ненужные игрушки, которые наскучили.

— И вы нашли того, кто ещё хочет играть с вами.

— Именно. Я просто пытался тактично намекнуть, что это твоя вина.

— После этого дерьма наймитесь к Малькорну, — Баэльт зашагал дальше. — Он будет рад вам. Скажите, что от меня.

— Серьёзно?! — иронично крикнула вслед ему женщина. — Да пошёл ты!

— Тише, Брина…

— И ты пошёл! Ты обещал, что мы уедем!

— Нам нужны деньги на…

Их голоса стихли. Баэльт тяжело вздохнул — он искренне надеялся, что они воспользуются его предложением.

В конце концов, они всего лишь несчастные искатели счастья. И вроде бы не до конца тронутые Веспремом. Хладнокровные и убийственные — но всё ещё просящие шанса стать лучше.

Таких тут полно. Но те, кто в Веспреме уже давно, вытравили из души всё светлое.

— На получку куплю доче платье, — раздалось из комнаты, мимо которой проходил Баэльт.

— И сколько ей?

— Двенадцать.

— А моему тринадцать. Заходите как- нибудь… — слова отдалились и смазались.

Мрачноглаз устало вздохнул. В который раз он ошибался в людях.

В Веспреме не было людей, которые были плохими лишь из- за желания быть плохими.

Никогда не было. Лишь нужда и жажда достойной жизни.

Но закон превыше всего. Чувств, обстоятельств и желаний. Если законы не будут исполняться — город захлебнётся в хаосе.

Не так ли думал Эрнест, когда начинал свой путь? У него же есть свои законы. Извращённые, но законы.

«Нет. Я не такой, как он», — зло подумал Баэльт, останавливаясь. Перед ним, заслоняя коридор, сидели два громилы. Оба были погружены в какую- то игру. Кости, фигурки, размалёванная квадратами доска. Хм. Выглядит интересно.

— Как мне пройти? — прошипел он.

— А стоит ли тебе проходить? — задумчиво спросил один из них, кидая кости. — Ха! Убил!

— Твои арбалетчики — это нечестно, — обиженно заметил другой, убирая одну из фигурок со стола. — С твоим- то везением! Одни шестёрки!

— Эй, — Баэльт хлопнул в ладоши. — Не хочу отвлекать, но меня ждут.

Один из них поднял взгляд на него.

— О. Мрачноглаз. Проходи. Тебе туда.

Они потеснились, и Баэльт проскользнул мимо них.

Гус стоял рядом с картой, слушая приглушённую речь здоровенного лысого мужчины.

Цехмейстер алхимиков? Даже близко не похож. Скорее уж, генерал.

Баэльт не особо вежливо кашлянул, и Гус со своим собеседником подняли глаза на него.

— Старый добрый Мрачноглаз. Я догадывался, что Эрнест пришлёт кого- то в качестве наблюдателя — но чтобы сразу тебя!

— Я думал, он вас предупредил.

— Неа. Он никого не предупреждает. Он же… Ну, Эрнест. Ты в курсе происходящего?

— Немного, — кивнул Баэльт- Но я бы не прочь узнать, что вообще может начаться. Всё, что я знаю — это то, что Вигор влез на твою территорию со своим плактом. Я слышал, что это какой- то особый плакт.

Гус снова поднял голову от карты города и устало взглянул на Мрачноглаза.

— Значит, ты знаешь всё, что тебе нужно.

— Так и передам Эрнесту.

На лице Гуса за мгновение промелькнули досада, злость, раздражение и бессилие. Лишь на мгновение.

— Сегодня я собираюсь провести переговоры, — тихо проговорил алхимик. — Разумеется, Вигор отказался встретиться в людном месте. Боязливый дурак, можно подумать, он любит мокнуть под дождём. Я вот не люблю, моим старым костям…

— К делу.

— Так что придётся провести встречу на уровне, близкому к стычке. Я бы не хотел, чтобы Вигор чудил. А потому ты будешь наблюдателем. Ну, и заодно будешь руководить моими громилами, чуть что. Я слышал, у тебя есть опыт. Но, в первую очередь, нам нужен честный и справедливый суд. Который ты обеспечишь. Ты ведь обеспечишь?

— Меня послали наблюдать. Я — залог справедливости.

— Мне Эрнест сказал, что ты — ценный помощник. Которого он великодушно одалживает мне.

Да. Наверняка старый ублюдок говорил что- то такое.

— Посмотрим.

Снова грязная работа, которую каким- то чудом приплели к справедливости и суду. Обычная резня. Баэльт устало вздохнул и отвернулся, чтобы Гус не видел его злого лица.

В коридоре послушался шум, и в комнату шаркающей походкой пытающего скрыть свою силу вошёл человек. Промокший и мрачный.

— Вигор выдвинулся.

— Отлично. Как он идёт?

— Десять человек будет на встрече, — начал человек, утирая пятернёй в перчатке воду с лица. — Еще трое пойдут по крыше, с арбалетами. Ещё пятерых он заслал через пристань, чтобы в случае драки отрезать нам путь к отступлению. Уверен, что это не все, но большего я ничего не знаю, он начал что- то подозревать и больше не доверяет вообще никому.

— Благодарю тебя, ты и так сделал достаточно, — проговорил Гус, накидывая на себя плащ. — Греннег, возьми с собой пятерых половчее и разберитесь с арбалетчиками. Остальные идут со мной.

— Сделаю.

Изучающие взгляды то и дело впивались в юстициара, когда они с Гусом проходили мимо собирающихся людей. Особняк заполнился грохотом, лязгом, стуком и голосами.

— Боишься? — Гус, шагая по коридору, оглянулся на Баэльта.

Он что, издевается?

— Всегда стоит бояться, — ответил юстициар.

— Тебе доводилось раньше командовать?

Баэльт выдохнул терпкий дым и зажмурился.

— Я побывал во многих стычках. В парочку даже врывался во главе отряда стражи. Как видишь, я жив. А значит, боюсь.

Гус протяжно посмотрел на Баэльта с удовлетворённой улыбкой.

И тогда Баэльту очень сильно захотелось оказаться дома у Каэрты, а еще лучше — в ее постели. Подальше от этого всего.

— Ну, тогда идем. По окончанию этого фарса выпьем?

— Пить с отравителем? Ещё чего.

— Ну, как знаешь. Я просто хотел укрепить нашу дружбу…

— Нечего укреплять. Я работаю не на Эрнеста. И не на тебя. И не на Торговый Совет. На город.

— Как знаешь, как знаешь. Просто предложил. Никогда не поздно заиметь могущественных союзников.

Ага. Сотрудничество с отравителем- политиканом. Что может быть ниже?

Разве что работа на самопровозглашённого короля Веспрема. Работа, которая, прикрываясь справедливостью, набивала Баэльту кошелёк.

По крайней мере, теперь у него есть шансы. Он пожертвовал частью принципов — но сделал Каэрту счастливой, устроил Мурмина в стражу. Снова стал юстициаром. И вскоре сможет войти в доверие к Эрнесту и начать строить настоящую справедливость.

Разве можно желать большего?

Ну, может, ещё только убрать это гадостное чувство. Чего у него нет, раз в груди так противно ноет?

Они вышли на улицу, прямо под проливной дождь. Люди всё вырывались потоком из дверей особняка — где- то десятка два.

Много. Для Веспрема — почти армия.

— Неплохо держишься, — буркнул Баэльт Гусу. — Что, уже дрался?

— Умоляю, — алхимик поправил капюшон с усмешкой. — Это же Веспрем. Тут даже подмастерьем не стать без пары разбитых носов. Двинулись.

Когда они под дождём вышли на широкую развилку, которая в этой части портового квартала служила небольшой площадью, все дружно остановились.

Наёмники расползлись по площади, прячась от дождя и брызг.

Баэльт быстро огляделся. Высокие, разваливающиеся дома с трёх сторон. С четвёртой — набережная. Место так себе.

Волны громыхали и шуршали, как тысячи мер ткани.

Однажды Баэльт слышал шорох тысяч мер ткани — когда они с Мурмином и ещё двумя нидрингами забрались на склад ткачей. Тогда они опрокинули огромную гору рулонов ткани на охранников.

А ещё тогда он урвал отличный кусок карнийского красного полотна.

Золотистый свет окон отражался в лужах, и Баэльт любовался переливами отражений, грустно вспоминая о весёлом прошлом. Тех днях, когда он смотрел на мир двумя глазами и был мелким преступником.

Он вновь затянулся плактом и выдохнул из- под шляпы облачко дыма. Косые струи дождя искажали всю картину мира, а стук воды о камень и черепицу забивал уши.

— Не самое приятное место для встречи, не так ли? — усмехнулся Гус, прячась под небольшим навесом. — Да и ещё не с самыми приятными людьми.

Баэльт равнодушно пожал плечами.

— Не самое приятное место с не самыми приятными людьми — так можно сказать о всём Веспреме.

И люди, которые стояли за ним под едва выступающими навесами, тоже были не самыми приятными. И не самыми преданными.

Некоторое время все стояли молча. Мрачноглаз наслаждался видом бушующего моря и плактом, стараясь отвлечься от дождя.

Странно, подумал Баэльт, вдыхая плакт. Это тишина на него так давит, или чем- то тревожащий вид бушующего моря? Тишина никогда не давила на юстициара, но теперь… Странно. Демонски странно.

— Такие места — излюбленное место встречи цехмейстеров? — полюбопытствовал он у Гуса, что прятался рядом от дождя.

— Не совсем, — усмехнулся алхимик. — Но здесь удобно решать вопросы определённого характера. И без лишних глаз.

— Без лишних глаз — это по моему адресу, — серьёзно кивнул Мрачноглаз, вызвав смешок у алхимика. — Мы пришли на переговоры. И я хочу видеть переговоры.

— Будем надеяться, что так всё и будет. Но ведь не я настоял на встрече тут. А потому… — и он будто бы извиняясь развёл руками.

Они вновь погрузились в молчание. Но не прошло и пары ударов сердца, как из узкого переулка впереди стали выплывать размытые образы. Сначала похожие на облака пара, они приближались и обрастали деталями. Неприятными деталями, подумал Баэльт, примечая ножи, топоры, кинжалы, мечи и арбалеты. А ведь ещё будто бы пятеро на крышах.

Впереди всех шел закутанный в зелёный плащ лысый человек. Его плотно сжатые губы обрамлялись щетинистыми усами, переходящими в бородку. Шёл он странно — будто бы неуверенный в себе солдат на марше.

За ним выстроились его люди. Десять бойцов. Из них трое — аргринги.

Это плохо.

Наконец, они приблизились на расстояние рывка. Гус вышел вперёд, постукивая тростью. Баэльт тенью качнулся вслед за ним. Вигор тоже сделал пару шагов.

— Гус. Не могу сказать, что рад встрече, — лысый мужчина с морщинистым, жёстким лицом нахмурился. Он стоял, слегка растопырив руки, будто бы желая стоять покрепче, если на него налетят.

— Я тоже предпочёл бы провести этот вечер дома, попивая вино, — проговорил Гус с доброй улыбочкой. От неё Баэльту стало жутковато — она странно смотрелась при росчерка молнии. Какая- то холодно- вежливая улыбка, за которой чувствовалась с трудом сдерживаемая жестокость. — Но вот мы здесь. Так что же?

Вигор с едва приоткрытым ртом мимолетно окинул взглядом всех, кто стоял позади Гуса. Его внимание задержалось на Мрачноглазе. Он нахмурился ещё больше.

— С каких пор мы вводим в наши дела юстициаров? — низким и раскатистым голосом спросил Вигор, хмурясь.

Баэльт слегка склонил голову набок и сложил руки на груди.

— С тех самых, — громко проговорил он. — Я наблюдатель. От нашего общего друга. Гарантия справедливости.

— И помощи этому… — Вигор зло указал на Гуса.

— Как получится. Не провоцируй меня — и всё будет хорошо.

— Никогда не бывает. Я пришёл сюда говорить не с ним. А с тобой, Гус.

— Да. И нам есть, о чём переговорить, — Гус сощурился. Баэльт с трудом подавил желание выхватить меч от нахлынувшего ощущения опасности. Это что, маленький нож в его руке, что он держит за спиной?

Да уж. Цехмейстеры Веспрема воистину были самой сутью города.

— Ну так говори, — Вигор пожал плечами.

— Твой плакт, — продолжал Гус. — Твой демонский плакт. На моих улицах. Каких демонов, Вигор?

— Плакт? — Вигор улыбнулся. — Так ты называешь эту дрянь второй вытяжки, которая заставляет людей пускать слюни от удовольствия? Ты называешь это плактом? — Вигор хохотнул, покачивая головой. — Или это для того, что бы юстициару не было стыдно?

— Юстициару не стыдно. Юстициару наплевать, — заверил Баэльт.

На самом- то деле, он с удовольствием засадил бы обоих в Котёл.

— Оставь юстициара в покое, Вигор. Лучше объясни — какого демона? Мы, кажется, договорились — я не трогаю тебя, ты платишь мне тридцать процентов доходов и забираешь себе низовья портового квартала. И тут твоих ребят находят в Торговом квартале, с полными сумками твоего плакта, — и Гус выразительно приподнял бровь. — Было бы неплохо, если бы ты объяснил, как так случилось.

— Так получилось, — пожал плечами Вигор. — У меня сейчас некоторые проблемы с финансами. Разве мои деньги всё равно не текут тебе в карман?

— Дело не в деньгах, тупой придурок! — рявкнул цехмейстер алхимиков.

Баэльт приготовился к прыжку, чтобы помешать Гусу ударить Вигора ножом.

Однако ничего не произошло. Вигор лишь стоял, слегка приоткрыв рот. Наконец, Гус опять заговорил:

— В таких случаях нужно приходить ко мне и спрашивать разрешения. Твой плакт стоит дороже моего, но его берут. Берут везде. В изящных курильнях для богатых, в грязных подворотнях, в задрипанных тавернах для всякого сброда! Везде! А ты продолжаешь платить процент как раньше. Когда он стоил совсем ничего. Не пояснишь мне причину твоего поведения? — в спокойном голосе Гуса угрозы было больше, чем мог выдать любой из уличных грабителей за всю жизнь.

Однако Вигор даже не опустил взгляд. Самодовольная улыбка будто бы замерла на его лице.

— Мой плакт лучше твоего, Гус, — усмехнулся Вигор улыбкой гордого отца, сын которого только что был приставлен к награде. — Может, ты цехмейстер самого большого цеха алхимиков этого города. Может, ты и умел что- то когда- то. Но моя рецептура совершеннее твоей. Моя вытяжка из корня чиста и обработана так, как тебе и не снилось. И этот рецепт, — Вигор коснулся грубым, толстым пальцем виска, — здесь. Вот поэтому я и позволяю себе это. Ты больше не король этого места, — Вигор сделал шаг в сторону Гуса, улыбаясь.

Паскудная улыбка, подумал Баэльт, дёрнувшись вперёд.

— Эй, это переговоры…

Однако Гус резко поднял руку с тростью, останавливая его.

— Тише, Мрачноглаз, — сурово проговорил Гус, щурясь. — Значит, так, Вигор? Значит, ты больше не хочешь быть равным? Значит, ты хочешь войны?

— Войны? С тобой? Всегда.

— Значит, вызов.

— Значит, так, — театрально развёл руками Вигор, и в его глазах заплясал торжествующий огонь. Баэльт бросил быстрый взгляд на спутников Вигора — однако те стояли слишком далеко. Юстициар поднял взгляд наверх, к крышам.

Сверкнула молния, и на фоне ночного неба вырисовались силуэты, стоявшие на коленях.

Баэльт стал так, чтобы, в случае чего, прикрыться трупом Гуса.

— И за что ты собираешься воевать? — насмешливо поинтересовался Гус.

— Ты и сам знаешь, — и Вигор резко поднял руку. Молчание пронзило улицу, нарушаемое лишь монотонным дождем.

Вигор всё ещё улыбался, когда первое тело упало с крыши. Второе, когда он оборачивался и стирал улыбку с лица, упало в воду с громких всплеском. Через миг вниз упали арбалеты. Ещё через миг — вновь упал кто- то, на этот раз на камень. Крик боли, хруст и брызги крови.

Брызги крови, которые смоют дождь, отрешённо подумал Баэльт, обнажая меч.

Два шага к Вигору, разворот его и…

Цехмейстер неожиданно сильно оттолкнул его с перекосившимся лицом. Баэльт отшатнулся, поскользнулся на мокрой мостовой и чудом не упал.

Проклятье.

Ноги сами собой встали в фехтовальную позицию.

— Назад! — взвизгнул Вигор, его глаза испуганно распахнулись. Его рука взметнулась ввысь, и он поднял над головой какой- то пузырёк. — Назад, или я взорву тут всё нахрен!

Обычно люди с такими талантами, как алхимия, могут взорвать что- то, подумал Баэльт, замирая.

— Всем не двигаться, — мёртвым голосом велел Гус. — Эта штука может быть опасна.

— Ты демонски прав! — судорожно кивнул Вигор, дрожащей рукой поднимая выше пузырёк. — Но опасен не хельт! Я опасен!

— Да- да, — буркнул Гус, разворачиваясь. — Идём, Мрачноглаз. Нам тут делать больше нечего. Война объявлена, время подниматься на баррикады.

И цехмейстер алхимиков зашагал прочь, мимо обнаживших оружие наёмников.

— Передам Марте привет от тебя, — крикнул Гусу, когда Баэльт и наёмники пятились вслед на алхимиком.

Вигор всё так же стоял посреди площади, мокрый, остервенело дышащий, воздевающий над головой пузырёк. За его спиной, всё так же спокойно, стояли его люди.

Не пошевелившиеся, подумал Баэльт. Как будто бы им было запрещено вступать в бой. Сдвигаться с места.

Когда он достиг угла дома, он развернулся и столкнулся лицом к лицу с Гусом. Алхимик- мастер хмурился, крутя в руке ножик.

— Надо было его прирезать, пока было можно, — задумчиво проговорил он, кривя старое лицо. — Но у него был хельт.

— Хельт? Какого хрена это только что произошло?

— Разработка этого сумасшедшего, — махнул рукой Гус. — Порошок. Однажды он взорвал дом за городом этой гадостью. Поверь мне, её стоит бояться. Он… Гений.

— Гений? — хмыкнул Баэльт. — Он туповат для гения. Арбалетчики? Серьёзно? Взрывающиеся склянки?

Гус нахмурился.

— Когда он работал на меня, он был гением. Сомневаюсь, что что- то изменилось. Но он, как и все гении своего дела, требовал к себе слишком много уважения.

— И этот гений только что попытался убить тебя, — увы, но Вигор был виновен. — Похоже, теперь мне нужно доложить об этом Эрнесту.

— А потом — вернуться сюда. Помочь мне разобраться с ним.

— Я юстициар. Не наёмник.

— Да- да. Поговорим, когда Эрнест пришлёт тебя обратно.

— Полагаю, он захочет, чтобы я поговорил с вами обоими. И успокоил.

По крайней мере, попробовать стоило, подумал Баэльт, видя усмешку Гуса.

— Вигор слишком себе на уме. Эрнесту такие не нужны. А между тем, Вигор держит небольшой цех алхимиков и кузнечную факторию. Так что остаётся дипломатия стали, как говорят нидринги. Вигор давно метил на моё место. А уж Марта… — Гус улыбнулся ещё шире.

— Марта? — Баэльт не желал слышать ответа. Пожалуйста, заткнись, каждый раз, когда ты разеваешь свой старый, морщинистый рот, проблемы выпрыгивают из ниоткуда!

— А, — брови Гуса взметнулись. — Любовь его жизни, молоденькая алхимичка.

Баэльт тяжело вздохнул.

— Ага. Прекрасно. Вы трахали его любимую.

— Как грубо, Мрачноглаз, — нахмурился Гус Фортас, стуча тростью по ложам. — Не трахал, а трахаю. Имей уважение, когда говоришь о Марте Фортас.

— О. Она ваша жена. Как мило. Обязательно упомяну об этом Эрнесту. Обязательно.

И Баэльт зашагал прочь от них — в сторону резиденции Торгового Судьи.

Глава 16

Веселый гул «Дырявой бочки» слегка рассеивал мрачную ауру Веспрема.

По уходящей вниз Якорной улице плелись усталые люди. В основном — портовые рабочие, возвращающиеся домой после работы. Громыхали телеги.

Дождь серыми росчерками добавлял тоскливости картине.

И только таверна «Дырявая бочка» ходила ходуном. Призывный золотой свет лился из её окон. Изнутри тянулись весёлые крики пополам со стуком кружек. Аппетитные запахи разносились по всей улице, завлекая всё новых посетителей.

Какой яркий контраст со всем Веспремом вокруг! Наверное, он и обеспечивал популярность этого места.

Этому месту не повезло лишь в одном — оно принадлежало Вигору.

Баэльту не хотелось бы вмешиваться в эту маленькую идиллию. Но Эрнест приказал — во всём слушаться Гуса. Везде участвовать. Желательно — не показывая лица.

И теперь он тут.

— Эти люди топят свою горечь в вине, — прошипел Тавер, что стоял рядом. — Затыкают мозги выпивкой, радуются и празднуют. Но они помнят, что в двух шагах отсюда кто- то может умирать от голода. Как? Как они могут спокойно есть, зная это? Праздновать?

— Такой вот Веспрем, — зло проговорил Мрачноглаз. — Самые худшие люди здесь — это те, кто может позволить себе жить, а не выживать.

Тавер кивнул. Надо признать, келморцы составляли не такую уж и плохую компанию.

Что и было плохим — так это новая одежда. Баэльту не нравились ни куртка, ни платок на шее, ни дурацкие штаны с тёплой подкладкой.

Юстициарский плащ остался у Каэрты. Как и шляпа. Ведь, демоны раздери, «не показывай лица»!

Мрачноглаз в последний раз вдохнул дым плакта и выбросил остатки веточки в лужу. Закрыл глаз, опустив голову.

Это всё тяжело, но приказ есть приказ.

Все они заплатят ему за это. За каждую крупицу несправедливости, к которой он стал причастен.

Так ведь будут обычные люди. Которые ничего ему не сделали.

Конечно, он прикажет не трогать их. Но он знал, что такое бой. Клинок летает во все стороны, толпа превращается из скопища вопящих людей в декорацию, в которой может завязнуть меч после неудачного удара.

Он не хотел бы вообще туда идти и вредить кому- то. Но…

Приказ.

Внутри юстициара сейчас боролись двое — Баэльт и Мрачноглаз.

— Чего мы ждём? — разорвал тишину Тавер. — Или тебе нравится любоваться на всё это?

«Мне бы понравилось любоваться на руины этого города», — тускло подумал юстициар.

Баэльт поправил воротник куртки и проверил, свободно ли выходит меч из ножен.

Ещё не поздно, борьба ещё не закончилась, увещевал его голос внутри. Но…

— Двинули, — произнёс Мрачноглаз. И, смилостивившись, позволил Баэльту добавить:

— И помните — не лить кровь просто так. Только охрана, посетителей выкидываем.

Он не был уверен, услышал ли его Тавер, вскидывающий руку.

Тени вокруг будто бы ожили, исторгая из себя людей Гуса.

Баэльт направился через улицу, натягивая маску на лицо. Келморцы держались рядом с ним.

Завидя оружие в руках, прохожие с посерьезневшими лицами начинают разбредаться. Они всегда так поступают. В другом городе женщины бы с визгом разбежались, мужчины бы попытались наброситься на них…

А тут улица опустела за пару мгновений. Даже бедняки, будто бы кривляя Тавера своей хромотой, повставали с сухих мест и поспешили исчезнуть.

А вокруг ещё не подозревающей «Дырявой бочки» стискивалось кольцо людей, одетых в чёрное и с масками на лицах. Людей, которые подчинялись Баэльту.

Не то командование, которые хотелось бы принять, хмуро подумал он, когда первые люди в масках вломились в таверну. Он медленно шёл по лужам, бряцая мечом по ноге. Ему было так непривычно без шляпы и плаща, но…

Ещё непривычнее было от того, что он делал.

Из таверны один за другим вылетали люди. Послышались возмущённые крики, чавкающий звук — и визг. В следующий миг люди с воплями сами повалили из таверны.

Лопнуло пузырём окно, разбрызгивая драгоценные камни осколков в лужи, и из окна тоже полез пьяный сброд. Поток вопящих, пьяных людей всех сортов и видов. Они падали, спотыкались, наступали по упавшим и вопили ещё громче от криков боли тех, на кого сами же наступали. Дух алкоголя, пота и страха нахлынул на Баэльта раньше, чем они сами. Ему понадобилось лишь быстро извлечь меч, и толпа с очередным визгом раздалась перед ним.

Лучше им не трогать его. Для их же блага.

Сзади вновь послышались грубые крики и звуки ударов. Ужас ускорил толпу.

Плечи бились в плечо Баэльта, кто- то едва не упал на его меч. Страх гнал всех прочь.

Кровь всегда влияет на всех одинаково, подумал Баэльт, замирая посреди вопящей и убегающей толпы рядом с келморцами. Народ растекался вокруг них, даже не пытаясь опрокинуть. Над толпой неслись крики боли.

Баэльт прикрыл глаз. Этого не избежать. Так случилось бы в любом случае.

Наконец, вопли, толчки в плечо и шлёпанье по лужам прекратилось. У них есть немного времени, прежде чем стража прибудет. Лейтенант Фордон дал им пятнадцать минут. Более чем достаточно. Он медленно открыл глаз.

На мокрой мостовой, под косыми струями дождя, лежало четыре трупа.

А ведь дело ещё толком не началось.

— Твою мать, Тав, — прошептала Брина, женщина Тавера. — После этого дела мы сваливаем от Гуса. К этому грёбаному Малькорну.

— Как скажешь, — бывший солдат со смесью недоумения и стыда смотрел на тела затоптанных.

Таверна изнутри являла собой самое настоящее поле боя. Поломанные стулья, битые чашки и кувшины. Всюду валялись развороченные ударами мечей тела.

На полу вино смешивалось с кровью.

Служанка, громко хрипя, пыталась что- то сделать с вываленными из живота кишками.

— Что… Что с моей рукой? — стонал мускулистый парень, качая левой рукой обрубок правой.

Под стоны раненных, люди Баэльта наседали на троих охранников- аргрингов, что огрызались несмелыми выпадами из- за перевёрнутого стола.

Несколько мгновений назад тёплое и гостеприимное помещение уже продувалось сквозным ветром, пол у разбитых окон уже становился блестящим и скользким от дождевой воды.

«Из маленького пятна радости — в дыру чернее чёрного.»

Рёв, визг, крики с улицы — всё это перемешивалось и создавало отвратительный, хаотичный шум.

Похоже, Вигор знал, что сюда придут, отвлечённо подумал Баэльт, приказывая знаком Таверу добить служанку.

Так надо. Так легче. Так проще.

Он недовольно дёрнул губой, когда удар аргринга достал одного из налётчиков. Брызнула кровь, и под крышей таверны забился пронзительный визг.

Это плохо.

В следующий миг в лицо одному из аргрингов вонзился арбалетный болт, а Тавер начал натягивать тетиву заново.

— Арбалеты! — рявкнул он, и ещё у троих людей в руках появились арбалеты. Один из них выстрелил навскидку — болт просвистел мимо вопящихдерущихся и воткнулся в дверной косяк за ними.

Опасный выстрел, прикинул Баэльт, протыкая мечом пытающегося уползти раненого. Мог бы попасть в своих.

Арбалетный болт угодил ровно промеж лопаток человеку Баэльта.

Плохо, вновь подумал Мрачноглаз.

Жаль этих аргрингов. Одного из них он видел на кулачных боях. Претендент на чемпионство. Неожиданно живой ум, умение держать удар, манеры фэйне.

Следующий залп арбалетов заставил аргрингов с рыком осесть за стол.

Как куклы.

Налётчики рванулись вперёд, добивая их. Короткий всхлип — и всё, дело сделано.

— Чисто! — раздалось из глубины таверны.

— Чисто! — ещё один крик, с другого конца строения.

— Чисто!

Мрачноглаз кивнул. Конечно же чисто. Если не считать этой бойни вокруг.

— Добейте раненных, — велел он. — Только быстро. И где хозяин?

— Убежал наверх, — просипел кто- то.

— Ну так приведите его! — рявкнул Тавер.

Сразу трое ломанулись наверх по лестнице.

Бедняга. Наверняка он попросту был управителем Вигора. Может, он даже не знал, что его таверна стала местом, в котором посредники Вигора передавали посредникам торговцев плакт.

Забавно, подумал Баэльт, усаживаясь на один из немногочисленных уцелевших стульев. Вигор Белый, судя по тому, что успел узнать Баэльт, умудрился составить целую сеть производства и сбыта плакта. Но так, чтобы никто не знал друг друга. Поставщики сырья не знали посредников, посредники не знали Вигора. А сам Вигор занимался вытяжкой и обработкой вытяжки плакта. Далее — опять посредники. У посредников — снова посредники. И только тогда уже — люди, продающие эту гадость.

Всё, казалось бы, вполне понятно. Если бы не одно маленькое «но» — всё это воинство Вигора было безликим. Двое торговцев, которых привели Гусу, не знали ни имён, ни даже вида своих посредников.

Они знали лишь одно. То, что плакт им передавали в таверне «Дырявая бочка».

С лестницы раздался грохот, и Баэльт устало поднял взгляд.

Вниз скатился крупный мужчина с залысиной и широченными плечами.

— Проклятье! — прохрипел он, пытаясь встать хотя бы на колени. Светлые усы дрожали от усилий, и он вновь упал, поскользнувшись на вине. Или крови.

— За что? — прохрипел хозяин, вновь пытаясь встать.

— Поднять, — резким голосом приказал Баэльт, и его тут же вздёрнули в руках.

— Мы платили! Клянусь, мы платили! — кривя лицо и пытаясь вырваться, орал хозяин.

— Мне это не интересно. Кто хозяин таверны?! Где прячешь плакт?! — рявкнул Мрачноглаз, заставив мужчину ошарашено замереть.

— Я! Я хозяин! Я заплачу вам! Скажите, от кого вы, и я заплачу тому, кто вас послал! Не убивайте, прошу!

«Если бы ты знал свою участь, то наверняка попросил бы тебя убить. Дадим тебе ещё один шанс…»

Баэльт вскочил со стула, опрокинув его и, подскочив к хозяину, врезал ему в живот кулак. Тот захрипел и согнулся.

Да. Шансы в Веспреме выглядят неприглядно.

— Я спрашиваю еще раз — кто хозяин таверны?! Где плакт?! — просипел ему в лицо Баэльт, пока мужчина, согнувшись и выпучив глаза, кашлял.

— Тут нет никакого плакта!

Новый удар в живот заставил его подавиться своими словами и согнуться.

«Ну давай же, идиот, скажи, где плакт! Гусу позарез нужен этот чёртов плакт! Избавь меня от нужды делать это!»

Но хозяин лишь сипел, пучил глаза и кашлял. А потом, подняв голову, прошептал:

— Я не понимаю, о чём вы…

Идиот, какой же он идиот, подумал Баэльт, отворачиваясь.

Люди в масках расселись за столами, как будто бы ничего не произошло. Один из налётчиков шумно хлебал пиво из кружки, которую достал из мёртвой хватки лежащего лицом на столе нидринга.

Проклятый сброд.

Как только Баэльт обернулся, зал погрузился в гробовую тишину. Двое шумевших головорезов прекратили спорить, кому достанется кошелёк убитого выпивохи.

«Помогай ему во всём, следи. И добудь мне то, чем его можно шантажировать. Или сделай это». Так, Эрнест?

Баэльт обвёл взглядом разгром. Три трупа. Восемь. Двенадцать. Проклятье…

А ещё хозяин таверны. Тринадцать. Проклятое число.

— Он сознался? — подал голос Тавер.

— Нет, — скривил лицо Баэльт. Проклятье, он не может позволить им убить его… Может…

— Отправим его Вигору. Пусть передаст послание.

— Послание? — хмыкнул кто- то. — Не помню, чтобы Гус говорил что- то о послании.

— Ты своё имя запомнить не можешь, — фыркнул Тавер. — Мрачноглаз сказал — пойдёт! Кто- то не согласен?

— Кто- то хочет возразить? — Брина стала рядом, поигрывая мечом.

Давер, немой брат Тавера, спокойно стоял рядом. Вроде бы просто стоял — но от него расходились волны угрозы.

— Ладно, — согласился тощий налётчик. — Но как…

— Осторожно!

— Сзади!

Из- за спины раздались грохот, крик, вопли, чавкающие звуки.

Юстициар обернулся ровно к тому моменту, как Давер ударом кулака опрокинул хозяина на пол.

Один из державших только что хозяина таверны сидел, привалившись к стене. В его глазнице торчал стилет.

Рука Баэльта невольно дёрнулась к отсутствующему глазу. Интересно, бедолаги успели почувствовать боль? Или просто удивление, странное чувство — и… И всё?

Юстициар отвернулся, чтобы никто не увидел ярости на его лице.

Отнимать глаза — подлейшее, что можно придумать.

— Связать, — приказал он.

Скрипнул табурет, с которого поднялся кто- то из людей Грега.

— Нет, нет, прошу, это Вигор, Вигор… — сипели из- за спины у Баэльта исступленным, полным страстной искренности голосом.

Но поздно, парень, поздно.

— Нет, прошу, — шмыганье и бессвязный рёв переплетались с попытками освободиться.

— Держите этого урода, — просипел кто- то из налётчиков.

Мрачноглаз вновь обвёл взглядом разгром. Твою же мать… И это всё — его рук дело. Его цена на пути к возможности строить справедливость.

Он заметил на столе недопитую бутылку. Кажется, келморский виски.

Баэльт даже не замечал, как в его горле пересохло. Пара глотков чего- то горячего была бы сейчас очень кстати.

Нет, не сейчас.

В воздухе раздался сиплый крик — кто- то из раненных очнулся.

— Ещё один, — буднично произнёс низкий голос, раздались тяжёлые шаги, от которых пол сотрясался.

— Нет, нет, пожа… — и сиплый визг, который резал уши. Резал больше, чем самый острый нож.

Мрачноглаз схватил бутыль и сделал несколько больших глотков, едва ли не давясь виски. Пусть лучше так, чем переносить всё это в чистом рассудке…

— Что теперь делать с этим придурком? — спросил Тавер, мрачно глядя за плечо Баэльту.

— Бросьте его тут, — скомандовал Баэльт, делая ещё один глоток. Бутылка булькнула, когда он её перевернул, вливая себе в глотку пьянящую влагу. Он дал этому человеку надежду, дал ему прощение, а он швырнул всё это ему в лицо.

Отлично. Раз ему не нужно прощение, то…

— Надеюсь, твоя семья не прячется в подвале, — буркнул юстициар хозяину таверны. — Если у тебя есть семья. Поджигайте.

— Давер, — Тавер кивнул брату, и занялся делом.

Он всегда молчал, даже тогда, когда нужно было говорить. Возможно, отсутствие языка сказывалось на этом, но Мрачноглаз не был уверен.

Баэльт хихикнул собственной шутке. Демоны, пора завязывать с выпивкой.

— Скоро тут будет стража. Надо уходить. Давайте быстрее, — коротко выдал Бэальт и поднялся. А затем, слегка нахмурившись, повернулся к здоровенному налётчику. — Скажи, дружище, что ты чувствуешь каждый раз, когда делаешь что- то вроде этого? Удовольствие? Радость?

Здоровяк пожал плечами, хмурясь.

— То же, что и Тавер. То же, что и ты. То же, что и каждый из нас.

Баэльт благодарно кивнул.

— Хорошо… Идите. А я… Поговорю с… — язык Баэльта заплетался, и он кивнул на хозяина таверны.

Бывшего хозяина, вернее сказать. Бедолага, грубо связанный, был брошен на пол рядом с трупом служанки. По его лицу были размазаны слёзы и сопли.

— Тебе осталось недолго, — констатировал Бэальт, пьяно улыбаясь под маской. — Скажи мне одно. Зачем? Я дал тебе шанс. Зачем?

— Ы- ыых…

— Что ж, твоё право. Интересное мнение, если хочешь знать мои мысли, — кивнул Баэльт. Быстро оглянувшись, быстро провёл кинжалом.

Хозяин ошеломлённо уставился на разрезанные верёвки.

— Вали отсюда. И передай Вигору, что ему лучше идти к Малькорну.

— Спасибо… Спасибо…

— Пошёл вон, — Баэльт поднял его и швырнул. — Убирайся чёрным ходом. И чтобы я тебя больше не видел!

Хозяин, пошатываясь и скуля, исчез в коридоре.

А Мрачноглаз стоял посреди зала, глядя на картину в углу. Грубая, корявая зарисовка веселого вечера в таверне. Наверняка кто- то из молодых художников расплатился так, не имея ни гроша за душой. Шумная компания, пиво, вино, женщины — всё как должно быть в подобном светлом месте.

Юстициар до боли в руке сжал бутылку.

А потом метнул ее в картину. Бутыль разлетелась вдребезги со звонким хлопком, остатки яркими каплями облепили пошатнувшуюся картину. А через миг полотно упало, громко стукнув в настороженной тишине.

«Теперь все это поглотит огонь», — подумал Баэльт, поднимаясь.

Улица встретила их дождём и пустотой. Люди даже не пытались приблизиться к таверне сейчас. Уже не в первый раз такое происходило, и явно не в последний. А каждый веспремец знал, что нужно делать в таких ситуациях.

Бежать нахрен подальше от вооружённых людей в масках.

На противоположной стороне улицы, в переулке, его ждали Тавер и Брина. Остальные исчезали, кто куда — так им было велено. Срывая маски и выворачивая куртки на бегу, они превращались из кровожадных чудовищ в напуганных, добропорядочных горожан.

Добропорядочных по- веспремски, конечно.

Баэльт под усилившимся дождём пересёк улицу.

— Паскудская это работа, — проговорил Тавер, качая промокшей головой. — Из- за такого дерьма я и завязал с войной.

— Ага, — зло кивнула Брина. — Именно поэтому, мать твою! Ты хоть одно обещание можешь исполнить?!

— Тише, тише!

— К Малькорну! Сразу после этой херни! Заберём твоего ненормального братца — и к Малькорну!

— Верное решение, — кивнул Баэльт, снимая маску. — Там хотя бы есть, за что драться.

— Сейчас мы дерёмся лишь за деньги, чтобы продержаться на плаву, — огнызнулся Тавер. — Когда ты пытаешься не пойти ко дну — выбор невелик!

— Вот потому и я советую идти к Малькорну. И передать, что от меня.

Первые языки пламени уже рвались из пустых окон- глазниц дома и через распахнутую в ужасе дверь.

Давер поспешил к ним и встал рядом, прикрывая голову от дождя ладонью. Будто бы поможет.

Остальные поджигатели тоже разбежались.

Прошло несколько минут, а келморцы и Баэльт всё так же стояли под дождём и наблюдали. Наблюдали, как ревущее пламя с хрустом и треском поглощает протестующее визжащий дом. Дерево, трескаясь в огне, издавало рёв умирающего гиганта.

Умирающего пятна света в этой пучине порока и безнадёжности, грустно подумал Баэльт, глядя, как медленно стягиваются к пожару зеваки или же жаждущие вступить в бой с огнём.

— Воды! Воды! — кричал кто- то в быстро растущей толпе.

— Вон тебе вода! — обвёл кто- то руками лужи вокруг.

Женщины причитали, мужчины хмурились, глядя на гибнущую таверну. А немногочисленные дети молча смотрели, раскрыв рты. Над быстро растущей толпой рос шум, визги и крики, команды и оскорбления тех, кто пытался их отдавать. Шорох дождя, рёв пламени, ропот толпы.

Все хотели помочь. Но никто не помогал. Ни у кого не нашлось ведра. Ни у кого не нашлось багра. Ни у кого не было идеи о том, что внутри могут быть выжившие.

Но они безмерно сожалели, подумал Бэальт. Ваша таверна сгорела? Вас убили? Мои соболезнования.

— Мрачноглаз, — голос Тавера заставил его вздрогнуть.

— Чего?

— Думаешь, мы все сделали правильно?

Баэльт посмотрел на него, криво улыбаясь.

То, что сделал Мрачноглаз в следующий миг, он никогда бы не сделал за жизнь.

Баэльт протянул веточку плакта Таверу.

Лидер наемников удивленно взглянул сначала на плакт, потом на Баэльта. А затем взял его и подкурил у Мрачноглаза.

Всучив плакт недоверчиво косящемуся Даверу и зло глядяшей Брине, Баэльт вновь развернулся к таверне.

Какое- то время все они стояли в гуле толпы прямо под дождём и курили плакт, пока таверну поглощало пламя. Как только пламя перекинулось на соседние дома, в воздух поднялся вой, и тут же нашлось, чем тушить. Вёдра таскались туда- сюда двое- трое людей, дождь помогал им, и вскоре пожар оградили лишь таверной, что продолжала пылать, окрашивая всё вокруг в багрово- жёлтые тона.

Да. Так светло днём в Веспреме не было давно.

— Идём, — произнёс Баэльт, разворачиваясь.

— Куда? — тускло спросил Тавер. Кажется, плакт уже начал действовать на него.

— Вы — получить плату от Гуса и свалить к Малькорну. Я — к вашему бывшему нанимателю с докладом.

— И что ты ему скажешь? — насмешливо выплюнула Брина.

Баэльт с горькой усмешкой уставился на неё.

— Что угодно, лишь бы такого не повторялось.

Глава 17

Небо разорвалось над Веспремом, обрушивая воду на бедный город.

Люди толпами брели по Торговой улице, взбивая воду сапогами, туфлями, ботинками или же босыми ногами. Элегантные дамы в смешных шляпках и чёрных плащах поверх облегающих и сдержанно- изящных платьев, богатые горожане, одетые по новой офицерской моде Западных Королевств, просто одетые цеховые работники, и едва- едва одетые попрошайки.

Сюда приходили праздно погулять. Реже — прикупить новые инструменты и заключить сделку. Лично, как в давние времена, без посыльных и бумажной волокиты.

Да. Но чаще всего люди приходили сюда поглазеть на витрины с дорогущими вещами.

Бедолаги. Они мечтали отдать кровно нажитые деньги за золотые безделушки.

Баэльт, проталкиваясь во главе отряда стражи через толпу, с непониманием смотрел на них. Весёлые парочки, старики — все медленно проходят от витрины к витрине.

— Зачем? — прохрипел он. — Зачем они смотрят?

— Даже самым прагматичным и приземлённым нужны маленькие мечты, чтобы выжить, — глухо ответил Мурмин, аккуратно лавируя между людей. — Кто- то мечтает купить золотую бессмыслицу, от которой нет пользы. Кто- то тешит себя мечтами о том, как однажды откроет тут лавку и будет продавать всяким богатым дуракам всякую всячину.

— Они ведь понимают, что это невозможно?

— О, прошу тебя, — Мурмин хмуро покачал головой. — Большая часть Веспрема вынуждена всю жизнь глотать пар и пыль цехов, работать с утра и до ночи. Они прекрасно понимают, что их мечты неосуществимы.

— Но зачем тогда? — Мрачноглаз непонимающе уставился на парня, который, обняв девушку, показывал ей что- то на витрине магазина диковинок.

— А разве мечты работают не так? — Мурмин пронзительно уставился на Баэльта. — Выбираешь что- то, чего никогда не достигнешь, но безумно хочешь— и думаешь об этом каждый раз, когда выпадает свободное время.

— Да, именно так мечты и работают.

Сквозь толпу прогромыхала тележка, подскакивая на неровных камнях и звеня- бренча. Над тележкой поднимался вкусно пахнущий пар, сгущая толпу вокруг неё.

— Пирожки! Пирожки- и! — надрывался тощий, измождённый человек, толкая перед собой прикрытую тканью тележку.

Толпа почтительно раздавалась перед тележкой, пропуская её. Женщины мановением рук в длинных перчатках останавливали торговца и покупали у него тёплую булочку, чтобы изящно откусить кусочек и радостно улыбнуться. Суровые мужчины, хмурясь, молча расплачивались и за два присеста съедали пирожок на ходу.

Бедняки с голодными взглядами тянулись к тележке. Измождённый человек, покачивая головой в сокрушающемся жесте, протягивал им пирожки, и нищие истово благодарили его визгливыми воплями. Кто- то просто хватал еду и убегал. Кто- то со слезами на глазах благодарил его и долго ещё тянулся за ним, пока этот худющий человек с трудом толкал перед собой тележку и распространял по толпе радость.

Такую простую и такую сильную. Такую странную.

Немного, но ведь надо довольствоваться тем, что дают, так?

— А перед нами они не расступаются, — отрешённо заметил Баэльт. — Смотри. Улыбаются ему, кланяются и смеются над его шутками.

— Ага. Как будто бы пришли сюда не для того, чтобы не умереть от безнадёги.

— Вот- вот. Перед ним они расступаются, — задумчиво повторил Баэльт.

А перед юстициаром с отрядом стражи они не расступались.

В любом другом квартале, в любой другой день, перед ним бы бросались врассыпную, стараясь уйти подальше от тусклого взгляда из- под шляпы.

Но не тут, не в этот вечер. Тут люди делали вид, будто бы счастливы. А счастье, даже притворное, не терпит ни испуга, ни мрачности, подумал Баэльт.

Какая- то девушка улыбнулась ему и приветливо кивнула из толпы. Баэльт нахмурился ещё больше и надвинул шляпу на глаза.

— Сильно Эрнест бесился? — осторожно спросил Мурмин.

— Достаточно, — Баэльт неловко дотронулся до повязки. Опять чешется. — Неудивительно. Похоже, Гус переиграл его. Заставил всех поверить, что старик теряет хватку.

— Ага. И распустил слухи о том, что в налёте на «Бочку» участвовал юстициар.

— Не слухи.

— А. О. Вот оно как. И что же он тебе сказал по поводу этого… Юстициара?

— Ничего хорошего, — Баэльт дёрнул щекой. — Сказал, что юстициару давали задание найти компромат на Гуса, а не подрывать авторитет Торгового Судьи. Правда, потом добавил, что результат всё равно можно использовать в своих интересах.

— И как юстициар к этому относится?

— Наверное, он не очень доволен этим всем. Откуда мне знать?

— Действительно. Я вполне могу понять того юстициара, кем бы он ни был.

Баэльт устало покачал головой. Будто бы от его понимания что- то менялось.

Люди вокруг продолжали весело, беззаботно гудеть.

Улыбающиеся лица, глаза с беленой минутного счастья.

Иллюзия свободы.

Или свобода на самом деле?

Да и есть ли разница? Все, так или иначе, невольники. Чего- то или кого- то. Потому- то свобода порочна. Самый большой обман всех цивилизованных рас. Свобода.

— Эй, — Мурмин пихнул его локтём в бок. — Я вот думаю. Что подумают горожане?

— По поводу?

— Ну… Цехмейстера подозревают в организации покушения на другого цехмейстера. Вроде бы обычное дело. А потом цехмейстер исчезает, оставив все дела на помощников. И на его поиски поднимают всю стражу Веспрема. И всех юстициаров в придачу. Это не вызовет никаких толков?

— Это ничего не вызовет, Мурин. Людям плевать. Ну, может, рабочие порадуются, что богачи разбираются друг с другом. У остальных свои заботы, чтобы волноваться по такому поводу. Их не трогают — значит, можно не реагировать.

— Просто мне кажется, что люди вроде Вигора исчезают лишь за тем, чтобы появиться и нанести сокрушительный удар. Я его знаю чутка. Он неплохой мужик. Честный, прямой. Бывший солдат.

— И к чему это ты?

— К тому, что мы нагнетаем обстановку. Ты прав — людям плевать на причину выхода стражи. Но сам выход стражи на улице они видят. И воспринимают по- своему.

— Кое- кто заявил, что таким образом мы покажем всем жителям Веспрема, что для правосудия нет различий — рабочий, бедняк, цехмейстер. Каждый получит по заслугам, — Баэльта аж передёрнуло от воспоминаний. Сукин сын Эрнест использовал его идею, его рвения — но лишь для прикрытия.

— Значит, продолжаем поиски?

— Верно. Продолжаем.

— А что делать, когда найдём?

— Догадайся.

Вся суть веспремского правосудия. Невиновный становится жертвой виноватых, а все вокруг называют это «меньшей ценой».

Баэльт слабо кивнул сам себе, стараясь оторвать взгляд от удаляющейся девушки, что улыбнулась ему. Она как- то выделялась в толпе.

Чему она улыбнулась? Может, он испачкал плащ? Или, может быть, его виду?

Они выбрались прочь с шумной и светлой Торговой улицы. Старая улица всегда нравилась Баэльту. Было какое- то очарование в этом месте. Все эти балкончики, свежие фасады, вьющиеся растения. Лавки со всякой экзотикой. Уютные, спокойные и светлые таверны. Порядочные гуляющие люди и молодые парочки.

Такая же чуждая улица, как и Торговая. Нелепая насмешливая улыбка на губах умирающего мучительной смертью.

Но при всей несуразности, эта улица нравилась Баэльту. Она вызывала у него какую- то светлую печаль.

По крайней мере, первая её часть. После Странного перекрёстка Старая улица становилась слишком старой.

Кожа штукатурки и побелки трескалась и отваливалась, обнажая жжёный кирпич и деревянные кости- балки. Окна тускнели и становились грязнее и грязнее. Артерия улицы становилась захламленной и грязной. По ней не текла молодая кровь в виде гуляющих парочек — тут опять появлялась старая жижа преступности и бедноты. Немногочисленные гуляющие тут, завидя юстициара, натягивали капюшоны пониже и старались убраться подальше.

И вот уже по улице шли лишь Баэльт, Мурмин и десяток стражей. И больше никого. Лишь испуганные взгляды из переулков и старых ящиков.

Голодные и испуганные взгляды, в которых читалась мольба — не делайте хуже, пожалуйста.

Баэльт же просто шёл под дождём, периодически указывая в сторону рукой. И, как цепные псы, стражники с грохотом срывались с шага на бег и неслись к лавке или закоулку, куда он указал, чтобы с криком и лязгом проверить всё.

— Имя! Подними лицо! Руки! Руки держать на виду! — слышалось отовсюду, куда грохотали стражники, и Баэльт болезненно кривился.

Это был тот Веспрем, что он ненавидел и любил. Не то жалкое подобие, что представляла собой позолоченная Торговая улица, нет.

Капли дождя дружески похлопывали его по плечу. Вода под ногами плескалась, взрываясь брызгами. А уныло молчавшая улица взрывалась криками и звуками ударов, стуком закрывающихся ставней и запираемых дверей.

— Толку от этого не будет, — протянул Мурмин, почёсывая нос. — Может, стоит осадить парней? Чтобы не увлекались?

— У нас приказ — проверить всё, — на самом деле, плевать Баэльт хотел на такие приказы. Но ведь один из его подчинённых вполне мог доносить Эрнесту о каждом его шаге. — Потому нельзя сбавлять обороты.

Мурмин бросил быстрый взгляд на стражников, что орудовали в подворотне.

— Думаешь, кто- то из них… — он недоговорил, многозначительно кивнув в сторону центра города.

Баэльт криво улыбнулся. Вот потому- то Мурмин и был его другом.

— Всё может быть. Лучше не рисковать. Тем более, моё положение и так после «Бочки» оставляет желать лучшего.

— Вигор может спрятаться где угодно, — зло сплюнул нидринг. — Сколько бы юстициаров не было, его не найти. Эрнест выпустил их на улицы, чтобы показать — он держит ситуацию под контролем. Болезненная и бесполезная демонстрация.

— Которая наверняка даст обратный результат. Он требовал проверить всё — каждый переулок, каждую дыру. Как думаешь — понравится беднякам такая проверка?

— Они живут в Медном квартале. Тут в каждом доме по пять семей, всё пропитано запахом пота, крови и алкоголя. Думаю, им и без нас хватает проблем, да, — Мурмин поправил застёжку плаща.

Баэльт медленно кивнул.

— Верно думаешь.

— Знаешь… — Мурмин почесал бороду. — Я тут посмотрел на то, что мы делаем… Может, Малькорн прав?

— Отчасти. Но эта его идея о возвращении королевской власти… — Баэльт недоверчиво покачал головой.

— Свобода довела этот город до такого состояния, Баэльт. Этот город получил свободу от короля. И что ты видишь? — нидринг развёл могучими руками в стороны. — Получая свободу от кого- то, кто умнее нас, мы становимся заложниками самих себя. Свобода порочна, если ты — идиот. А мы тут все идиоты.

— Свобода порочна, — с усмешкой повторил Баэльт.

— Да. Именно, — кивнул Мурмин. — К тому же, мы оба знаем, что прячется под этой верностью королю.

— Да. Безумный проект Веспрема, которым будут управлять безмозглые рабочие.

— Не утрируй, — скривился Мурмин. — Он просто борется за права рабочих.

— Тут ты прав.

— Раз я прав, хочу спросить. Почему мы работаем не на Малькорна?

— Иногда всё выглядит иначе, чем кажется на самом деле, — Баэльт подмигнул другу, и тот кивнул.

— То- то я думаю… А то он вроде бы лучший вариант для нас. Вроде как лидер рабочего движения города. Вроде бы как добряк и поборник справедливости. И вообще оказался неплохим парнем. И дочка у него красивая.

— Вот про дочку лишнее.

— Но она действительно красивая. И умом в отца.

— Откуда ты её знаешь?

— Общались как- то раз. На поэтическом вечере. Она меня хвалила.

Баэльт подозрительно сощурился на Мурмина. Однако, кажется, тот не шутил.

— Поэтический вечер? — ехидно спросил Баэльт. — Какого хрена, Мурмин?

— Ну… Там бывает интересно. К тому же, там бесплатно наливают. Иногда.

— Ты слушаешь или выступаешь?

— И то, и другое. Под именем Горькая Правда. Расписываю этой чистой элите все прелести уличной жизни. Особенно их восторгает, как я вплетаю уличный жаргон в стихи.

— Ты? Горькая Правда? — Баэльт не знал, смеяться ему или удивляться. — Заканчивай с книгами. А то завтра отправишься в Коллегию, а послезавтра утром станешь там главным. Ну или в Ксилматийскую Академию Искусств.

— Ай, ну тебя, — однако было видно, что нидринг польщён. — Я бы тебя позвал на выступление. Но знаю твоё отношение к поэзии.

— Как- нибудь завалюсь и всё испорчу, — пообещал Баэльт. — А вообще, ты молодец. Серьёзно.

— Возможно, — смущённо проговорил Мурмин.

Надо же. Мурмин — поэт. И не просто поэт — поэт, о котором говорили в самых элитарных кругах веспремского общества. Даже Эрнест пару раз ворчливо упоминал какого- то рабочего- поэта, который «пишет вроде бы и хорошо, но вроде бы и не то, что хотелось бы».

«А ведь он просто захотел стать лучше. Не побоялся и бросил вызов. Или принял. Это как посмотреть.»

Главное — он победил. Сначала себя, потом других, потом препятствия на своём пути.

— Слушай… — Баэльт неловко почесал затылок. — Я подумал… Надо прекратить это всё.

— Что? — непонимающе склонил головой Мурмин.

— Вот это, — полуфэйне указал на очередной переулок, из которого слышались ругань и удары. — В конце концов, думаю, Эрнесту не до того, чтобы отчитывать меня за неисполнительность.

Мурмин заговорщицки улыбнулся.

А затем, раздув грудь, рявкнул:

— Ребята, а ну сюда!

Десять стражников стояли уже не ровной колонной, а линией. На их грубых, заросших щетиной лицах выражалась детская обеспокоенность.

Дети, которым родители слишком рано дали свободу и которые не сумели правильно ей распорядиться.

— Так, десяток, — Мурмин прошёлся перед ними, почёсывая бороду. — Я тут подумал. Чего мы второй раз тут ходим- то?

— Второй раз? — недоумевающе переспросил кто- то из стражников.

— Ну да. Мы уже вроде как дошли до Медного квартала, нарезали круг вокруг Бедняцкой площади и вернулись сюда. Есть ли нам смысл тащиться ещё раз туда?

На простодушных лицах начало проступать понимание пополам с улыбками.

— А ведь верно, господин сержант, — кивнул один из них. — Вы, как всегда, демонски правы!

— К тому же, нам не по себе от этой работки, — другой, рослый, неуютно поёжился. — Бить этих людей.

— О, — Мурмин ухмыльнулся. — Неужели? Я слышу не подхалимаж, а правду? Приятные изменения. А теперь — свободны. До завтрашнего.

— Так точно! — рявкнули все разом и, развернувшись, зашагали прочь.

Интересно, куда они пойдут? Скорее всего, в таверну, где напьются до упаду и устроят драку. Или что- то в этом роде.

— Странно, — Баэльт задумчиво почесал подбородок. — Я- то думал, что они чуть потупее. И менее сознательны.

— Один из них — неудавшийся коллегист, ещё один — неплохой поэт. Остальные — добрые семьянины, которые пошли на эту работу, чтобы прокормить семью. И да — все они читают Горькую Правду.

— Шутишь?

— Да нет. Пообещал прибавку тому, кто научиться читать к концу месяца. А дальше они сами на книги набросились.

— Ты создаёшь страшных людей, Мурмин. Найди себе женщину, а то ты скоро превратишь стражу в общество изящных господ.

— По крайней мере, никто из этих господ не донесёт на нас Эрнесту. В этот раз. Слишком уж они благодарны.

— Не преувеличивай степень благодарности веспрмцев.

— В любом случае, через неделю я узнаю, кто из них доносит Эрнесту и уговорю доносить то, что нужно нам.

Баэльт изумлённо покачал головой.

— Твою мать, Хорстон, тебе пора остановиться. С такими темпами ты дорастёшь до Торгового Судьи и не заметишь.

— Возможно, — улыбнулся Мурмин. — А теперь, когда мы избавились от них, я хочу кое- что показать тебе. Избавились мы, кстати, довольно вовремя. Всего- то два дома.

— Чего?

— Увидишь.

Мурмин довольно осклабился и двинул дальше по улице.

Когда он начал стучать в дверь ветхого дома, Баэльт пытался понять — что, демоны раздери, его друг хочет показать?

Когда дверь открылась, Баэльт замер на миг.

А затем приветственно кивнул.

— Привет, Вигор.

— И тебе здравствовать, Мрачноглаз, — алхимик был одет в зелёную клетчатую рубаху. Келморская национальная. Странно. Никогда бы не подумал, что он любитель Келмора. — Мурмин. Рад видеть.

— И я, дружище, и я, — проговорил Мурмин, быстро входя в дом. — За нами может быть слежка, так что скоро тебе придётся убраться отсюда.

— Я и так не собирался тут задерживаться. Зачем ты привёл его, Мурмин? — Вигор окинул Баэльта подозрительным взглядом.

— Да. Зачем, — тускло поинтересовался Баэльт, пытаясь расслабиться.

— Во- первых, я должен кое- что передать Вигору, — Мурмин, пошарив рукой во внутреннем кармане плаща, отдал Вигору небольшой конверт.

— Какого хрена, Мурмин? — проворчал Баэльт, становясь так, чтобы, чуть что, кинуться на Вигора.

— Союзники Малькорна стараются держаться вместе, — спокойно проговорил нидринг. — Ты, кажется, наш человек.

«Наш человек?! Твою мать, это вы все — мои люди! Это моё дело, которое вы все подхватили!»- зло подумал Баэльт.

— Ну и зачем я здесь тогда?

— Проверить, насколько ты человек Малькорна, — Мурмин улыбнулся.

— Проверка пройдена? — Баэльт злобно сощурился. Его распирало от гнева.

— Ты ещё на меня не бросаешься — думаю, вполне, — Вигор настороженно смотрел на него.

— А что я должен делать? Арестовать тебя, что ли?

— Уверен, тебе приказывали что- то в этом роде.

— Приказы, приказы… Всегда ли им следовать? — пожал плечами Баэльт, стараясь унять гнев. — Ты не виновен ни в чём из того, за что тебя хотят убить, Вигор. Так что, — он махнул рукой, — всё в порядке.

— Надо же. И это все причины?

— Мне хватает и этого. Ты жертва этого города. Как и тысячи других.

— Ты не такой, как о тебе говорили.

— Я изменился, — кивнул Баэльт. — А теперь — иди. А я пойду домой. Патрулировать улицу теперь- то точно нет смысла. Тебя- то там нету, так ведь?

Вигор улыбнулся несмелой улыбкой.

— Верно.

— Только, демоны раздери, не натвори дел. Лучше — просто беги.

— Я бы и рад, но…

— Она уже его жена. Она его выбрала. Не тебя, — Баэльт протянул руку и сильно схватил плечо Вигора. — Беги. Не оглядывайся. Начни новую жизнь. Большая часть препаратов алхимической королевской компании — твоя заслуга. Ты можешь стать кем угодно.

— Без неё это всё не имеет смысла, — упрямо набычился Вигор, сбрасывая руку Мрачноглаза. — Я нужен Малькорну.

— Ну и нахрена? — фыркнул Баэльт.

Мурмин кашлянул:

— Слушайте…

— Я работаю с рабочими, — Вигор не обратил внимания на нидринга. — Агитирую. Планирую протесты и выступления.

— Самый верный путь быть пойманным и обвинённым. Торговый Совет и так сейчас бушует по поводу выступлений — а ты их организовываешь.

— Но рабочие… — начал было Мурмин, но Баэльт заткнул его раздражённым жестом.

— Ты алхимик, а не зачинщик выступлений. Ты можешь принести больше пользы где- то ещё. Этот город от тебя отказался. Беги, Вигор.

Вигор какое- то время стоял, мрачно глядя на Баэльта. Юстициар ответил тяжёлым и уверенным взглядом.

На какое- то время ему показалось, что алхимик ударит его.

Он приготовился ударить в ответ.

А затем Вигор тяжело вздохнул:

— Ты прав. Да. Прав. Нужно бежать. Начать новую жизнь. В Карне. Там отличная база для экспериментов. Иди даже подамся в Коллегию.

— Что угодно. Просто уберись отсюда.

— Да. Ладно… Спасибо, Мрачноглаз.

— Не за что, — кивнул Баэльт. — Передавай привет Малькорну, как увидишься. Если увидишься.

И он вышел на улицу, под дождь. Когда Мурмин вышел следом, Баэльт злобно глянул на него.

— Мурмин, — он быстро вставил между зубов веточку плакта и запалил её огнивом. — Нахрена ты это сделал?

— Просто хотел показать тебе, что идти против приказов бывает полезно.

— А если бы я не пошёл бы?

— Тогда я сам пошёл бы против него. И всё равно привёл бы тебя на встречу с Вигором.

Баэльт разгневанно скрипнул зубами.

— А если бы я арестовал его? А потом тебя? А потом Малькорна?

— Ты бы так не поступил.

— Думаешь?

Мурмин чуть помедлил с ответом.

— Да. Думаю.

— Так подумай ещё.

— Я просто не хотел, чтобы ты гонялся за ним по городу! А теперь ты знаешь, на чьей он стороне, и…

— Он продавал вытяжку плакта. Как и Гус. А потом первый попытался напасть на Гуса.

— Союзников не выбирают.

— Не тот принцип, на котором строится справедливость. Это правда, что он сказал? Что он организовывает выступления рабочих?

— Ну да. Малькорн поддерживает всех их выступления. Вкладывает деньги, поощряет, общается с простыми людьми…

— Оставь эту хрень. Вы заигрались.

— С чего бы это? — хмыкнул нидринг.

— Используете будто бы угнетённого цехмейстера как символ борьбы. Ещё чуть- чуть, и у меня сложится нехорошее ощущение касательно целей вашей борьбы.

— Слушай, Баэльт, — Мурмин нахмурился. — Мы строим справедливость снизу. Извне системы, понимаешь? На одной фактории рабочим действительно подняли зарплаты и уменьшили рабочий день, а на другой…

— Не будь идиотом! — зло зашипел Баэльт. Неужели Мурмин настолько слеп? — Вы готовите грёбаный взрыв! Может, сами того не понимая! В один прекрасный момент все эти рабочие и бедняки выйдут на общее выступление — требовать справедливости для всех! А когда им в ней откажут, что случится?! Что?!

— Что? — Мурмин с вызовом поднял на него взгляд.

— Они взорвутся с бешенством и обидой, которую целыми поколениями копили, Мурмин! — гневно прорычал Баэльт. — Прекратите это дерьмо, иначе я возьмусь за вас, клянусь!

— Почему?! — возмущённо всплеснул руками Мурмин.

— Потому что ещё чуть- чуть, и увижу связь между контрабандой оружия, выступлениями рабочих и Малькорном.

— Слушай, это не он, и…

— Мурмин, — Баэльт тяжело покачал головой, вдыхая расслабляющий дым. — Одно дело — противостояние Эрнесту и мирная победа. Другое — попытка восстания. Я не идиот и могу сложить простейшее. Я сказал — завязывайте. Справедливость справедливостью, но она не стоит той крови, которую вы хотите пролить.

— Я нихрена не хочу проливать, демоны раздери! — заорал нидринг, пихнув Баэльта в грудь. Полуйэфне отшатнулся и едва не упал в лужу. — Смирись — теперь ты не самый эффективный вояка на этом фронте!

Нидринг часто и гневно дышал, Баэльт, глядя на него, чувствовал, как внутри разрастается обида.

Обида на правду. А он всегда был внимателен к правде.

— Извини, — проговорил он, протягивая руку Мурмину. Тот с тихим ворчанием её пожал. — Я слишком долго воевал один, чтобы привыкнуть к такому. Скажи Малькорну, что это всё похоже на провокации. Кто- то в Веспреме всерьёз взялся за него и Эрнеста, — только если Малькорн действительно не пытается выстроить из рабочих армию. — Провокации, попытки расшатать порядок… Мне это не нравится.

— Он знает, — Мурмин расслабленно кивнул. — Расслабься, Мрачноглаз. Всё под контролем.

Баэльт кивнул.

Однако что- то внутри него тревожно ныло.

Глава 18

Вся улица была затянута густым, прогорклым дымом. Он щипал нос и лёгкие, заставляя кашлять всех, кто был тут.

А людей тут было много. Слишком много для такого раннего утра, слишком много для складского района. Слишком беспокойно копошащихся для обычного утра в Веспреме.

«Это определённо не лучшее утро в моей жизни», — напряжённо подумал Баэльт, вдыхая дым плакта. В этот раз он абсолютно не расслаблял.

Мрачноглаз видел много всякого за двадцать лет в Веспреме. Убийства, изнасилования, грабежи, погромы, налёты.

Но такого он ещё не видел.

Ровный строй Ящиковой улицы был нарушен. Руины двух складов вяло догорали. Вокруг были разбросаны доски, камни и осколки стекла. Вокруг слышались командные резкие крики и возмущённые голоса.

Чуть поодаль, накрытые тканью, лежали три трупа. Ещё один пронесли мимо Баэльта — усатый мужчина, полголовы снесено, из распоротого живота торчат щепки и кишки.

Да, почесал подбородок Баэльт, внутренний мир людей выглядит чуть хуже, чем они пытаются его представить.

— Как будто бы кто- то выгрыз кусок из плоти человека, оставив отвратительную рваную рану… — тихо прошептал Амгинэ, глядя на разрушения со смесью восхищения и ужаса.

Баэльт резко повернул к нему голову.

— Мне кажется, ты должен заниматься не тупыми разговорами, а изучением… — он осёкся. Правильно ли будет назвать это «местом преступления»?

— Вы абсолютно правы, господин юстициар, — кивнул Амгинэ, и его полное, блестящее от воды лицо приобрело озабоченное выражение. — Я слегка забылся. Такое бывает иногда, знаете ли. Вскрытия, осмотры, заключения, дистилляция ядов…

Терпение Баэльта истощилось.

— Захлопни пасть и займись делом! — рявкнул он, и слова облачками пара вырвались из рта и понеслись в сторону алхимика- юстициара. Тот серьёзно кивнул и засеменил в сторону руин, в которых уже ползали почти три десятка людей.

И почему все шуты вокруг думают, что могут ничего не делать?! Каждый стоит на своём грёбаном месте, смотрит на работу с сознательностью коровы перед мясником и ничего не делает! Ни- че- го!

Мрачноглаз зло сплюнул в лужу и пошёл в сторону огромной раны, зияющей… Демоны, раздерите этого безмозглого фигляра Амгинэ! «Раны»! Доморощенный коллегист!

Осторожно обойдя группу мрачных лекарей, что отскребали чьи- то останки с мостовой, он остановился у бывших складов, в тени Второй Стены.

Между осыпавшихся балок, груд камней и едкого запаха ползали люди. Не лучшее начало дня — разбирать завалы и вымазываться в копоти, но ведь кто- то должен. Алхимики- юстициары, лекари и простые стражники, пытающиеся найти выживших.

Бесполезно и бессмысленно, подумал Баэльт. Что- то смело с лица Веспрема часть улицы, а эти идиоты ищут выживших. Разумеется, нечто разорвало на части два здания, оставило после себя огромную трещину на Второй стене, но не смогло кого- то убить! Кто- то точно выжил!

Придурки.

Будь его воля, он бы спал сейчас у Каэрты. Его рабочий день ещё не начался.

Но нет! Эрнесту надо было вытащить его сюда! Вытащить прямо из постели с помощью проклятых стражников, отправить его сюда, на Складскую улицу, и приказать следить за тем, что тут происходит.

Следить за чем?! За догорающими руинами?!

Он вновь зло сплюнул. Его бешенству и разочарованию нужен был выход, и он не мог его найти.

У него была одна неприятная идея по поводу того, что могло бы вызвать такое разрушение. И он предпочёл бы ошибаться.

Но кроме хельта, проклятого взрывчатого порошка Вигора, в голову ему не лезло ничего.

Бессилие и ярость охватили его, и он беспокойно закрутился на месте, выглядывая камень, который можно было бы пнуть.

— Твою мать, — прошипел он.

— Неприятное зрелище, да?.. — робко спросили сзади, и Баэльт гневно развернулся.

Под дождём, понуро опустив плечи, стоял юстициар. Длинные чёрные волосы, вздёрнутый носик, милое лицо и плотно сжатые губы. Форменный плащ на ней смотрелся так же чуждо, как смотрелись бы мрачные адепты Брата- Смерти в борделе.

Великолепно. В юстициары теперь берут и женщин. Что дальше — калеки, дети и старики?

— Пожалуй, да, — проскрипел он, отворачиваясь. Он не был настроен на разговор.

— Я в первый раз такое вижу, — прошептала она, становясь рядом с ним и огромными карими глазами глядя на руины. — А вы?

А вы?! Баэльт едва не задохнулся от гнева. Конечно, каждый день сталкиваюсь с таким! Грохот, вспышка — а потом два дома исчезают! Каждый день!

— Нет, — ему пришлось до боли сжать кулаки, чтобы сдержаться. Он сам виноват, не надо ни на ком срываться.

— Вы же Баэльт Эриэрн, да? — она растерянно и сонно хлопала глазами, глядя на него.

Баэльт медленно и хмуро повернулся, обшаривая взглядом шумящую толпу, что пыталась разобраться с хаосом вокруг.

— Похоже на то, — он тяжело вздохнул. Девчонка покачала головой, закусив губу.

— Простите… — она опустила глаза, но тут же подняла их. — Господин Эрнест недавно дал мне амулет…

— А, — Баэльт хмуро кивнул. — Это ты та самая, которая поддерживала порядок в Садовом районе с другими рабочими?

— Вы слышали обо мне? — она польщённо покраснела.

— Приходилось. Твоё рабочее ополчение часто веселило нас.

— А я о вас тоже много слышала. И теперь постоянно слышу. То есть… Извините… Просто я хочу сказать… Я рада, что меня поставили работать под вашим началом.

— Под моим началом, — Баэльт припоминал что- то такое. Эрнест грозился выдать ему помощников. — Ага. Великолепно. Наверное, ты ожидала другого начала?

— Да, — она озабоченно смотрела на руины.

— Веспрем редко когда даёт то, чего ожидаешь. Разве что если ты закоренелый пессимист. Как тебя зовут?

— Мэли Родстон, — она протянула ему тоненькую бледную руку. Баэльт привычно уставился на протянутую руку, как лекарь на безнадёжного больного.

А потом, передумав, осторожно ответил на рукопожатие.

На её губах слабо заиграла улыбка.

— Обрати внимание, Мэли, — Баэльт указал на копошащегося в дыму Амгинэ. — Этот жирный червяк — Амгинэ, наш юстициар- алхимик. Он занимается тем, что выясняет, от чего склады… — Баэльт обвёл разрушения рукой. — А теперь ответь мне — нахрена тут мы?

— Ну… Поддержание порядка и…

— Стража могла бы заняться этим, — отсёк Баэльт.

— Тогда… — она с опаской глянула на него. Ну, давай, скажи же. — Мы тут лишние?

— В точку. Из тебя будет толк. А поскольку по логике вещей мы тут лишние — значит, мы тут всем заправляем. Выставили окружение их стражи, отправили за алхимиками и медиками, а потом оценим все факты. Которые сейчас для нас собирают, — он с ненавистью посмотрел на руины, — червяки вроде Амгинэ. Поняла?

— Эм… — она явно была сбита с толку. — Но тогда мы не лишние…

— Юстициары расследуют преступления, а не делают это всё. Запомни раз и навсегда — не позволяй навешивать на себя чужую работу. Поняла? Вижу, что поняла. Молодец. Теперь сходи и принеси мне горячего вина.

— Но ведь это не моя работа. А вы только что сами сказали.

Баэльт попытался одобрительно усмехнуться ей. Судя по её выражению лица, вышло не очень.

— Урок усвоен. Только я прошу тебя, а не приказываю. Как друг, а не как старший. Сбегай, прошу.

— Ладно… — и она зашагала прочь.

Баэльт свободно вздохнул и задумчиво уставился на руины. Как его это всё раздражало. Никакого порядка. Никакого намёка на установление справедливости. Это не его дело. Совсем не его.

— Какие люди! — из тумана возник силуэт, нетвёрдо ступающий по развороченным камням. Под распахнутой курткой виднелся щегольской наряд. Чёрные, зализанные волосы, язвительная улыбка, ярко- синие глаза и рыжеватая бородка — человек выглядел лиховато и даже преступно. Если бы не амулет юстициара.

— Мрачноглаз, — Ирвин Робартон помахал рукой. — Тут мимо не пробегала красавица? С такими огромными глазами?

— Чего тебе от неё надо?

Сделав глоток из фляги, Ирвин подмигивая Баэльту.

— Я бы добился её, если бы идиот Леонард не помешал. Этот придурок вечно всё портит! Сказать по правде, мне кажется, он плотно сидит на вытяжке.

— Не трогай её, Ирвин, — холодно произнёс Баэльт. — Желательно — даже не говори с ней. Без профессиональной нужды.

Ирвин Робартон был отличным юстициаром. Но вот человеком далеко не лучшим. Жестокий, самолюбивый, подловатый и любящий расслабиться не вовремя.

Но он был одним из лучших. А потому с ним нужно держаться осторожно.

— Как скажешь, дружище, — усмехнулся Ирвин, обнажая желтоватые зубы. Взгляд синих глаз плавал, перекочёвывая с одного места на другое каждое мгновение. — Ты знаешь, кому принадлежат склады?

— Нет.

— Сладкая парочка месяца — Гус Фортас и Вигор Белый.

Баэльт кивнул сам себе и повернулся, чтобы зло сплюнуть. Но, перехватив внимательный взгляд Ирвина, одумался.

— Всё ясно, — проворчал Баэльт, потирая переносицу. — Грёбаные алхимики.

— Грёбаные алхимики, — радостно кивнул Ирвин. — Готов ставить месячную плату, что взорвали хельтом.

— Без вариантов, — твою мать, Вигор, Гус, какие же вы сволочи. Как же я вас обоих ненавижу.

— Ты как- то плохо выглядишь, — Ирвин провёл пальцами под глазами. — Осунулся, круги под глазами. Что- то гнетёт тебя, дружище.

— Этот город, — Баэльт яростно сжимал и разжимал кулак, пытаясь разогнать ярость. Вигор, сволочь, что же ты натворил?! Зачем?!

— Тебе надо отдохнуть.

— А тебе не надо отходить далеко. Будь под рукой. Желательно — молча. Тут где- то рядом ошивался Фелестрел — поищи его, он тоже может понадобиться.

— Без проблем, — и Ирвин исчез в дыму.

Баэльт, пытаясь успокоиться, пошёл в одну сторону. Потом — в другую. Потом резко развернулся.

Его пронизывал ужас.

Если Вигора не убьют сразу, то потом, во время допроса, он наплетёт много интересного. Про Малькорна. Про рабочих. Про Мурмина.

Про Баэльта.

Проклятье. Проклятье, проклятье, проклятье! Зачем он послушал Мурмина?!

Баэльт медленно выдохнул, стараясь привести мысли в порядок. Теперь он может спокойно подумать один…

— Мрачноглаз! — вместо Робартона из дыма вынырнул здоровенный юстициар, водя во все стороны головой. — Мрачноглаз!

— Чего?! — рявкнул Баэльт, заставив юстициара подскочить на месте и повернуться в его сторону.

— Там Малькорн, требует объяснения, какого демона тут происходит. Вокруг него уже толпа собралась — люди волнуются.

Великолепно. Просто чудесно. Лучше и быть не может.

— Скажи, что произошёл несчастный случай. Кто- то переносил на склад алхимические препараты, и они… — Баэльт махнул рукой. — Наплети какой- нибудь правдоподобной хрени. И притащи его сюда.

— Без проблем, — здоровяк кивнул из- под капюшона и тут же исчез в тумане.

Люди волнуются, видите ли… А он что, не волнуется? С него сдерут шкуру за всё это. Ведь Эрнесту надо с кого- то содрать шкуру. А Баэльт… Ну, почему бы и не он?

Однажды знакомый Баэльту коллегист рассуждал, что у любой страны и у любого правителя есть кризисы. И если сейчас у Эрнеста не кризис — то Баэльт не Мрачноглаз.

Демонский Гус. Демонский Эрнест. Демонский Вигор. Демонский плакт. Демонский Веспрем.

Не в силах больше сдерживаться, Баэльт смачно плюнул.

Из тумана вновь вынырнула знакомая фигура.

Мэли протянула ему приятно тёплую флягу.

— Вот. Как вы и просили. Простите, что так долго — у оцепления целая толпа. Там сейчас господин Рильденс делает какое- то заявление.

— Несчастный случай? — спросил Баэльт, закидывая голову и вливая в себя чуть- чуть горячего вина.

Да, так гораздо лучше. Гораздо… Тепло разливается по телу от желудка, кисло- сладкий вкус, смешанный с пряностями…

— Да, несчастный случай, — кивнула Мэли. — А ещё я видел господина Эрнеста с господином Фервеном. И, вроде бы, господин Малькорн с ними.

Баэльт поперхнулся вином и зашёлся исступленным кашлем. Приятный вкус растворился и исчез, оставляя на языке желчь и горечь.

— Эрнест?! — выдавил Мрачноглаз сквозь кашель. — Фервен?!

— Да, они были хмурые и…

Из дыма с грохотом возникали фигуры гвардейцев. Баэльт ошарашенно смотрел на них, а в следующий миг впихнул флягу обратно в руки Мэли.

— Отойди и не подходи, пока эти сволочи не уйдут, — прошипел он ей, отпихивая подальше.

Эрнест, Фервен и Малькорн шли молча. Все трое были хмурые и серьёзные.

Фервен, приветственно кивнув Баэльту, сразу направился к руинам. Малькорн — вслед за ним.

Эренст — к Баэльту.

— Что тут произошло? — спокойно спросил Эрнест, с живым интересом оглядывая хаос вокруг.

— Взрыв складов. Склады принадлежали Гусу Фортасу и Вигору Белому, — Баэльт сглотнул. Лишь бы не почувствовал запах вина, лишь бы не…

— Ты что, пил? — старик презрительно скривился. — Завязывай с этим. Сопьёшься.

— Спасибо за заботу, — огрызнулся Баэльт, заслужив угрожающий взгляд Эрнеста. — Вы хотели компромат? Теперь- то его вам хватит?

— Вполне, вполне, — Торговый судья с удовлетворением кивнул, поглаживая свои усы. — «Дырявая бочка», взрыв складов, торговля плактом — всё это вывалим, устроим показательный процесс… В общем, Гусу понравится.

— Собираетесь отправить его в Котёл? — Баэльт покачал головой. — Я думал, вы остановитесь на компромате.

— Я подумал на досуге и решил, что лучше бы начинать строить эту твою справедливость, — старик хмыкнул. — Нельзя — да и не особо хочется — держать людей на привязи одного лишь страха. Ну и безразличия. Потому после Гуса и Вигора займёмся остальными торговцами плактом. После — урежем число подчинённых Моргриму Железным Рукам. Так что я хотел бы видеть твои планы у себя на столе в ближайшее время. Или хотя бы услышать их.

Баэльт недоверчиво сощурил глаз. Старик шутит? Сарказмирует? Снова прячет под красивыми словами ложь?

— И что вы хотите увидеть в планах?

— То, что ты туда напишешь! — раздражённо отмахнулся Эрнест. — Ты всё носился со своей идеей справедливости и верховенства закона. Пора бы её строить. Ты займёшься правопорядком, я — финансовой стороной. На изъятые у всяких Гусов- Вигоров профинансирую один интересный проект по обновлению старых и бедных кварталов. Казна, конечно, охнет… — Торговый судья покачал головой. — Но это того стоит. Пора тут всё поменять. Так что… Хорошая работа. Наведи тут порядок, а потом… Ну… — он склонился к Баэльту и прошептал:- Арестуй Гуса.

Баэльт медленно кивнул.

Быть того не может. Он что, ошибся в старике? Нет, быть не может, нет!

Откуда- то из тумана и дождя донёсся протяжный крик, ему в ответ — другой.

— Вигора тоже надо арестовать, — задумчиво проговорил Эрнест. — Предъявить обвинение в продаже вытяжки плакта. А потом, конфисковав имущество, отпустить. Думаешь, будет правильно?

— Он снёс два склада своим хельтом, убив шесть человек и сделав огромную трещину во Второй стене.

— А, этот взрывной порошок, — Эренст усмехнулся. — Ну, тогда доверимся тебе, Баэльт.

Баэльт кивнул, пытаясь кое- что понять.

Он так хочет отправить Вигора в Котёл потому, что отпустил его и стал своеобразным соучастником этого взрыва? Или потому, что это будто бы справедливо?

Возможно, и то и другое. Но первое сейчас больше, чем второе.

Баэльт повернулся будто бы на какой- то крик, а сам позволил себе скривить гневную гримасу.

Твою мать. Зачем он слушал Мурмина?…

— В общем, Мрачноглаз, — Эрнест ткнул тростью в грудь Баэльта, — я доверяю тебе. Сделай всё как надо. И не забудь про Гуса.

И Эрнест исчез в дыму. Вслед за ним, грохоча, убралась и его гвардия.

— Похоже, я ошибался в Вигоре, — голос Малькорна заставил вздрогнуть Баэльта.

Гильдмастер торговцев стоял рядом, заложив руки за спину и задумчиво глядя на остатки складов.

— Неплохо так ошибся, — пробурчал Баэльт. — Что теперь делать?

— Убивать, что ещё, — Малькорн скривился. — Никогда не думал, что до этого дойдёт. Но выхода нету. Если его схватят живым, он выдаст и тебя, и меня. И… — он грустно развёл руками.

Баэльт понимающе кивнул.

Проклятье.

— Если бы не безмозглый Мурмин, этого всего бы не было, — прошипел Мрачноглаз, опуская взгляд.

— Для тебя бы этого всего не было, — поправил Малькорн.

— Раз нету для меня — значит, нет вовсе.

— Понятная точка зрения. Слушай, Мрачноглаз, я надеюсь, это никак не изменит наших деловых отношений? Мы всё ещё союзники?

Баэльт пожал плечами.

— Эрнест будто бы решил взяться за те дела, за которые давно стоило взяться. Преступность, решение вопроса бедноты. Обещал начать через неделю. Если он не лжёт, думаю, тебе самому будет лучше сотрудничать с ним.

— Конечно, — Малькорн кивнул. — Если он не лжёт. А если он лжёт, то ты?.. — он многозначительно замолчал.

— То я подожду несколько недель, — отрезал Баэльт. — У меня начинают появляться подозрения по поводу твоих игрищ с рабочими выступлениями.

— Мурмин говорил мне. Поверь, это лишь твои подозрения, — Малькорн дружелюбно улыбнулся.

— Я предпочту подождать несколько недель, — Баэльт уставился на него протяжным взглядом. Торговец сокрушающейся вздохнул.

— Никакого доверия к союзникам. Типичный Мрачноглаз. Но ты скоро поймёшь, что я не вру. Тогда поговорим. Обращайся, если что. И удачи.

И он зашагал прочь.

Убедившись, что Фервен не смотрит, Баэльт жестом подозвал Мэли.

— Флягу, — потребовал он резко осипшим голосом.

Открутив крышку, он влил в себя вино. Ещё глоток. Ещё. Ещё. Ещё. Ещё…

Да. Так лучше. Гораздо лучше, подумал он, переводя дух.

Но всё ещё полное дерьмо.

— Всё очень плохо, да? — робко поинтересовалась Мэли. Баэльт скосил на неё взгляд, не поворачивая головы.

— Не сказал бы, что плохо. Скорее, странно и непривычно, — он с трудом подбирал слова. — Юстициары живут в изменчивом мире, но опираются на что- то постоянное. А за последнее время слишком многое поменялось. Слишком быстро.

Какое- то время он молча стояли.

— Не хочешь? — он протянул ей флягу, однако она испуганно отпрянула от неё. — Ну как знаешь. Тебе, кажется, повезло — первый арест в твоей карьере. Уладим тут пару формальностей — и…

— Господин Эриэрн!

Дёргать его всё утро — а теперь ещё и перебивать! Лицо Баэльта перекосилось от ярости.

— Ну что ещё?! — рявкнул он и обернулся, полный желания врезать новому крикуну.

И замер в замешательстве.

Перед ним стоял бледный жилистый мужчина с царапинами на лице. Одежда выдавала в нём наёмника.

Баэльт взглянул ему в глаза и вздрогнул.

Он помнил его. Это был один из тех, с кем он громил «Дырявую бочку».

— Господин Эриэрн, — наёмник, опасливо оглядываясь, знаком попросил подойти. Баэльт, украдкой обнажив кинжал, подошёл.

— Господин Фортас… Там… Нападение… Цех перебит, целым отрядом налетели… Господин Фортас послал к вам, умолял помочь.

Баэльт похолодел.

Твою мать.

— Мэли! — рявкнул он, разворачиваясь. — Найди Робартона и быстро к цеху Гуса Фортаса! И отправь кого- нибудь за стражей туда!

— Но…

— Живо! — рявкнул Баэльт, срываясь с места.

Глава 19

Кап. Кап. Кап.

Баэльт непонимающе и растеряно смотрел на тело рабочего.

Кожаный передник заброшен на лицо, рука свисает со стола. По длинным, худым пальцам на пол стекает кровь.

Кап. Кап. Кап.

— Твою мать, — потерянно прошипел он, быстро оглядывая помещение.

Всё разгромлено. Ни одного целого предмета мебели, реагенты и алхимическая посуда разбросаны и разбиты. В дальнем углу что- то вяло горело, чадя едким дымом на всё помещение.

И трупы. Где- то десяток. Или два.

Под сапогами хрустнули осколки стекла.

— Оцепить здание, — хриплый клёкот сам вырвался из глотки Баэльта, рука на мече подрагивала от напряжения. — Все окна, все двери. Стражу внутрь не пускать!

— Так точно, — сержант стражи, бледный усатый детина, согласно кивал, не сводя взгляда с трупов.

— Ты, ты и ты — со мной! На второй этаж! Живо, мать вашу! — Баэльт обнажил меч и направился к лестнице, опрокидывая всё на своём пути.

— Боги, сколько крови… Сколько мертвецов… — прошептала Мэли откуда- то сзади.

Девочка явно не привыкла к такому, подумал Баэльт, позволяя Робартону проскользнуть вперёд.

Мрачноглаз прошагал мимо стены, которая была густо покрыта алыми брызгами крови, взлетел по лестнице и замер, прислушиваясь. Миг спустя он влетел в небольшую комнатку, крутясь волчком и оглядываясь.

Труп охранника, труп работника цеха, труп помощника, того назойливого парня, имя которого Баэльт забыл.

Ирвин резво последовал за ним, поспешно натягивал тетиву арбалета, то ли кривясь, то ли ухмыляясь.

— Как думаешь, Мрачноглаз…

— Заткнись! — прошипел Баэльт, указывая ему на мощные створки дверей. Ирвин понял его с одного взгляда — юстициар приник к стене чуть сбоку от дверей спиной, готовый ворваться в помещение по приказу Баэльта. Рядом замерли трое стражников.

— Как думаешь, он ещё жив? — спросил Робартон, улыбаясь сквозь рыжеватую бородку. Чего он вечно улыбается во время того, как вокруг творится всякое дерьмо?..

— Сейчас узнаем, — прорычал Баэльт, берясь рукой за ручку двери. — На счёт три. Раз, два… Три!

Сердце провалилось куда- то, когда ручка не поддалась.

— Твою мать! — гневно прошипел Баэльт.

Но тут же ярость сменилась волной всепоглощающей надежды.

Может, старый добрый Гус заперся в своём кабинете, и до него не добрались? Может, он жив, и сейчас, дрожащий, прячется в шкафу?

— Мастер Гус! — крикнул Баэльт, грохоча в дверь. — Вы там?

Ему не ответили. Разумеется, старик боится.

— Дверь, — отрывисто скомандовал севшим голосом Баэльт.

Один из стражников саданул ногой в район дверного замка. Дверь вздрогнула, раздались хруст и треск — и створки поддались.

В следующий миг двое стражников влетели внутрь с оружием наготове.

Баэльт вошёл следом, хрипло дыша и выискивая глазами угрозу.

Пусто. Никакого разгрома. Всё аккуратно, если не считать щепок на ковре и колышимых ветром из окна бумаг.

Ничего. И никого.

— Господин Фортас? — дрожащим голосом спросил Баэльт, не особо ожидая ответа.

Ему никто и не ответил.

Баэльт с разочарованным криком ударом ноги опрокинул кресло.

— Тут пусто, господин юстициар, — хмуро заметил сержант.

— Я вижу! — рявкнул Баэльт в ответ. — Вижу! Живо идите вниз! Разыщите мне Вигора Белого! Любой ценой! Задействуйте все силы!

— Мы уже искали его, и…

— Живо! — весь мир стал угловато- красным, злобным и враждебным. Ярость обжигала Баэльта.

Сержант нахмурился, стукнул кулаком по груди и вышел. Его люди последовали за ним.

Баэльт уронил руки вдоль туловища, едва не выпустив меч из пальцев.

Когда всё было отлично, Гусу вздумалось сдохнуть. И при этом позволить разгромить к демонам весь свой цех. После такого Эрнесту непросто будет усидеть в своём проклятом кресле Торгового Судьи!

А это значит, что никакой справедливости в ближайшее время Веспрем не увидит. Лишь новую волну гнёта.

— Твою мать, — Баэльт покачал головой, глядя на Робартона. — Твою ж…

— Слева! — арбалетный болт просвистел совсем рядом.

Баэльт метнулся через здоровенный стол. Во все стороны полетели бумаги, брызнули чернила.

Юстициар очутился на полу, посреди перьев и чернильниц.

— Имейте демоны Сестру… — с придыханием выдохнул Ирвин, и Баэльт встал на дрожащих ногах. — Мрачноглаз, это полный…

— Вижу, — сглотнул Баэльт, утирая лицо от чернил и лишь размазывая их.

Гус полусидел в большом шкафу, посреди сломанных полок и кип бумаг. Его руки были разведены в стороны, будто бы в осуждающе- удивлённом жесте. А стеклянные глаза на худом лице отрешённо смотрели куда- то в сторону.

Робартон подскочил к нему и дотронулся до шеи.

А затем медленно покачал головой.

— Мертвец.

Баэльт медленно выдохнул.

Великолепно. Просто великолепно, подумал Баэльт, устало плюхаясь на кресло цехмейстера.

— Поздравляю, юстициар Робартон, — сухо проскрипел он, извлекая из внутреннего кармана веточку плакта и запаливая её о чудом оставшуюся стоять свечку. — У вас феноменальные навыки стрельбы из арбалета.

— Он шевельнулся, — огрызнулся в ответ Ирвин, быстрым шагом пересекая комнату и выглядывая в распахнутое окно. — Похоже, отравлен. Думаешь, убийца ушёл через окно?

— До воды дотянуть с балкона можно?

— Вполне… — прикинул Ирвин.

— Вот и ответ, — Баэльт потерянно покачал головой. Сколько надежд разом умерли с Гусом?

— Думаешь, это Рин?

— Кто ещё? — фыркнул Баэльт. — Объяви награду за его голову. Мне это надоело.

— Объявлю, конечно, — Робартон опасно улыбнулся. Сволочь, ты этим наслаждаешься?! — Эрнест вломит нам за это, да? В смысле, тебе?

В его голосе была надежда.

Баэльт с радостью разрушил её. Сделал драматичную паузу, чтобы дать этой надежде под шелест дождя укрепиться, а потом…

— Всем он вломит. Всем подряд. Он только- только замял историю с Рибуром — и тут смерть Гуса. После «Дырявой бочки» и взрыва складов.

Баэльта передёрнуло при мыслях о том, что может теперь устроить Торговый Судья.

— Значит, старик опять начнёт беситься?

— Что- то вроде. И в этот раз попадёт всем, Робартон — и тебе, и мне.

— Моя премия… — проскулил Ирвин, и его синие глаза наполнились неподдельной тоской.

— Мои идеи, — вторил ему Баэльт, пустым взглядом одного глаза глядя на договор о поставке «чёрной полыни» в Ксилматию.

— Мои боги… — раздалось с порога, и оба юстициара подняли глаза на Мэли.

Девушка огромными глазами оглядывала разгром, потом перевела взгляд на двух юстициаров.

А потом — на труп Гуса Фортас.

— О бо… — она успела развернуться, но не успела отойти. Худенькая фигурка согнулась пополам, и её вырвало.

Неудивительно, пусто подумал Баэльт, глядя, как она кашляет. Любой неподготовленный человек реагировал так же.

Ирвин, быстро глянув на арбалетный болт, торчащий из плеча цехмейстера, нервной походкой направился к лестнице, на которой слышался грохот доспехов стражи.

— Куда прёте?! — крикнул он, загораживая лестницу.

— Мастер Фервен приказал, что…

— Фервена тут нет! Быстро оцепили здание! Живо! И никого не пускать! Даже если перед вами покажется сам Брат или Сестра! Никого!

— Так точно!

Вновь грохот, а потом — тишина, смешанная с всхлипываниями Мэли. Да, бедняге выпал не лучший первый день.

Ирвин остановился в проходе, с ожиданием глядя на Баэльта. Кажется, ты начинаешь нервничать. Давно пора.

— Что делать? — наконец, выговорил Робартон.

— Дай ей попить, — Мрачноглаз кинул Ирвину флягу с вином. — Со стрелой я разберусь. Никаких следов.

— Спасибо.

Робартон вышел из кабинета.

А Баэльт опустил голову на стол, глухо стеная.

Проклятье. Ну почему всё всегда происходит именно так? Именно так, а не как должно?!

Он быстро поднял взгляд на дверной проём, откуда послышался грохот и тихий разговор. Баэльт схватил чернильницу и с рычанием запустил ею в стенку.

— Как мне это надоело! — вполголоса ругнулся он, разглядывая чернильные разводы на стене.

Тёмные, тягучие капли медленно бежали по стене.

Бросив взгляд на Гуса, Баэльт тяжело, разочарованно вздохнул. Как он устал от этого всего. Как…

Он дёрнулся, заметив что- то.

Быстро встал, юстициар подошёл к мёртвому цехмейстеру. Оттянул воротник.

Внутренности заволокло ледяной волной ужаса.

По шее Вигора медленно расползалось чёрное пятно. В воздухе запахло гнилью.

Баэльт изумлённо открыл глаз и приоткрыл рот, глядя на труп цехмейстера. Дыхание перехватило.

Что? Как?.. Но ведь…

Вот демоны.

— Нет, Мэли, всё в порядке. Такое происходит у нас не каждый день, но… — голос Робартона был успокаивающим, но твёрдым. Явно надеется, что ему перепадёт с этой девчушкой.

— Простите, господин Робартон, просто… — она вновь захныкала.

— Ну, ну, тише. Выпей ещё. Вот, вот так. Давай, ещё пару глотков. Не отпирайся. Давай- давай.

— Нет, я не хочу, пожалуйста, нет…

— Ну хорошо. Не хочешь пить — можно попробовать ещё кое- что.

Баэльт старался не обращать внимания на звуки поцелуя из соседней комнаты.

Он одним движением выдрал стрелу из плеча цехмейстера и отбросил её прочь.

— Тише, успокойся… — вновь звуки поцелуя.

А Баэльт аккуратно брал тело Гуса на руки.

Ворох бумаг осыпался в громким шорохом. Баэльт замер, поражённый ужасом — сейчас они зайдут сюда и спросят, что он делает. А что он ответит?!

Однако парочка юстициаров, судя по всему, была занята поцелуем.

Откуда- то с первого этажа раздавались приказы и шаги, дождь всё так же шелестел. И двое юстициаров целовались через стену от трупа.

Никто не обратит внимания и не услышит.

Слава богам, подумал Баэль.

— Но… Господин Эриэрн… — с придыханием произнесла Мэли, видимо, стараясь отпихнуть Ирвина.

— Ему не до нас, уж поверь, — заверил Ирвин.

Потрясающе, Робартон. За стеной лежит труп, а ты пытаешься заполучить молоденькую юстициарку. Всё в твоих лучших традициях, подумал Баэльт, огибая стол и направляясь к окну.

Впрочем, это к лучшему.

Ледяной утренний воздух показался ему пьяняще чистым. Он вышел на мокрый от дождя балкончик, и порыв ветра заставил его пошатнуться. Несмотря на абсурдность ситуации, он не мог не насладиться свежим бризом с моря.

— Прекрасный вид, да? — спросил Баэльт у Гуса, одним движением спихивая труп через парапет.

Тело Гуса Фортаса, по- кукольному размахивая руками и ногами в полёте, стремительно полетело вниз, в темноту. Спустя пару мгновений раздался отвратительный хруст и плеск. Как будто расплескали что- то по каменной мостовой.

Раздался визг и вопль, Баэльт быстро вернулся в помещение.

Оставалось надеяться, что это поможет.

Если не поможет это — то не поможет уже ничего.

А в его голове медленно разгоралась злость. Так раздувается пожар из парочки угольков, что забыли залить водой.

Гус был мёртв всего несколько минут, а уже начал гнить.

Точь- в- точь как Рибур.

Оставалось надеяться, что Гус превратится в едва узнаваемую массу плоти. Потому как если нет…

Тогда Эрнеста уничтожат. Никому не нужен правитель- палач, убивающий направо- налево.

Ох, Вигор, что же ты натворил, что же ты натворил…

Мэли в коридоре тихо хныкала под успокаивающий шёпот Робартона.

Вот бы меня кто успокоил, подумал Мрачноглаз.

Немного подумав, он вновь уселся в кресло.

В конце- то концов, никто не против? Нет? Гус? Не против? Вот и славно.

— Проклятье, проклятье, — он судорожно дёргался, пытаясь усесться поудобнее. Однако, как бы он не сел, ему было некомфортно.

— Проклятье, — повторил он, глядя на следы чернила по всему кабинету. Потом — на свои руки. Вроде бы чистые. — Проклятье…

В приёмной Мэли почти прекратила плакать, а Ирвин всё продолжал что- то успокаивающе шептать.

Два идиота, пропадите вы пропадом.

Баэльт прикрыл глаз и шумно выдохнул, пытаясь собраться с мыслями.

Гус Фортас. Убит точно так же, как был убит Рибур. Убит, вероятнее всего, Вигором. Убит, похоже, с целью провокации и подрыва авторитета Эрнеста.

Проклятье. И зачем Баэльт тогда отпустил его? Надо было схватить его. Зарубить. Проломить ему череп.

Ему непозволительно решать, что справедливо, а что нет. Для этого есть закон. А он просто должен следовать ему, демоны раздери! Просто следовать! Он заигрался в справедливого и мудрого героя.

Баэльт вскочил, плащ резко дёрнуло порывом ветра из окна.

Этот город получает героев, которых заслуживает. Вроде него. И пусть не жалуется.

На лестнице раздался топор, и в кабинет стремительно влетел стражник.

— Господин, — он небрежно стукнул кулаком о грудь. — Вигор Белый. Найден. Заперся в своём цеху. С госпожой Фортас.

Баэльт пронёсся мимо него, слетел по лестнице, едва не упав. Поскользнулся на луже крови и едва не потерял равновесие. Рывком открыл дверь.

Взгляды спорящих друг с другом стражников и двух юстиициаров обратились к нему.

— Эриэрн, — хмуро проговорил один из юстициаров. — Какого демона тут происходит?

— Какого хрена тут происходит?! — рявкнул Баэльт, протискиваясь между опешившими стражниками к не менее опешившим юстициарам. — Гус Фортас мёртв! Фактория разгромлена! А виновный сидит в двух шагах отсюда! Соберите мне людей и живо к кузнице Вигора Белого!

Несколько мгновений оба юстициара раздумывали.

А затем один из них, широкоплечий и лысый, кивнул.

— Брать живым?

— Он грёбаный алхимик- убийца! Нет! Возьмите побольше арбалетов — я не хочу, чтобы кто- то подходил к этой сволочи! Живо, живо! Бегом! А вы, — Баэльт схватил стражника за плечо. — Какого демона тут столько горожан?!

Стражники тут же задвигались, организовали кольцо и наступая на толпу с разведёнными руками:

— Назад! Назад!

— Расходитесь, смотреть не на что!

— Не мешайте!

— Пошли, давайте!

Горожане, протестующе ворча, медленно отступали перед ними. Над ними расползалась аура интереса и недовольства.

Двое юстициаров уже скрылись в толпе, и Баэльт зашагал вслед за ними.

С каждым шагом злость отпускала его, и на смену эмоциям приходил сухой голос разума.

Почему Вигор не сбежал? Он ведь мог. Что собирается делать с женой Гуса? Использовать как заложницу?

Ну, тогда его ждёт неприятное разочарование.

Вокруг становилось всё больше и больше стражи. Синие плащи рядовых мелькали тут и там, протестующие крики толпы становились криками боли.

— Мрачноглаз, — рядом возник Робартон. — Я…

— Оставайся тут и следи за порядком, — отмахнулся Баэльт и бросился вперёд по улице.

Расталкивая прохожих и стражников на своём пути, вызывая крики гнева и возмущения, опрокидывая людей в лужи, Баэльт нёсся по улицам. Лёгкие жгло огнём, он промок до последней нитки, голову ломило от гнева, а отсутствующий глаз зудел.

Но не так, как зудела рука, что требовала воткнуть в кого- нибудь меч.

Из переулка возник какой- то мужчина, и Баэльт со всей силы швырнул его прочь с пути. Тот взвизгнул и отлетел в сторону.

Громада кузницы Вигора Белого нависла над Баэльтом.

Грубое и высокое здание, обклеенное разными листовками и плакатами рабочих движений.

Вокруг с хриплым рёвом сновала стража, разгоняя горожан. Сержант в зелёном плаще заламывал руку какому- то пареньку у входа в кузницу.

Тут царил хаос, ужас, непонимание и отчаянье.

Баэльт влетел в распахнутую, покорёженную дверь.

Стражники внутри уже связывали цеховых рабочих.

— Белый где- то на верхних этажах, — низенький юстициар сидел на одной из наковален. — В подвале целая лаборатория. И куча вытяжки плакта.

Баэльту было плевать на вытяжку. Он, распихивая стражу, ринулся вверх по лестнице.

Он должен добраться до Вигора первым. Прежде, чем до него доберётся стража.

Должен убить его прежде, чем сукин сын начнёт говорить.

Сердце бешено стучало, когда он взлетел по лестнице вверх, едва не проткнув себя своим же мечом. Стражники сновали тут и там, шарахаясь с его пути.

Ярость, казалось, уже достигшая предела, вновь превратила кровь в огненные потоки.

Ты думал меня обмануть, ублюдок? Думал, что можно сказать «я убираюсь отсюда», а самому устроить этот цирк?! Думал, можно обмануть Баэльта Мрачноглаза?!

Баэльт глухо зарычал, вылетая в коридор. Несколько стражников жались к стене по бокам от двери, держа наготове арбалеты.

— Господин Эриэрн, мы боимся, что он мог… — начал было сержант.

Баэльт, не слушая его, влетел в комнату.

Стараясь не задохнуться от смеси изумления, ярости и отчаянья, Мрачноглаз отшатнулся.

Пыльный чердак. Несколько ящиков. Пара аккуратных стеллажей с реагентами. Стол с алхимическими инструментами.

А посреди этого всего находился сам Вигор Белый. Будто бы вознёсся над всем хаосом окружающего бытия.

Средством его вознесения на высоту около двух ладоней стала дешёвая верёвка, перекинутая через балку. Лицо цехмейстера было покрыто чёрными пятнами.

И мерзкий, отвратительно- сладкий запах гнили.

Рядом, в луже крови, лежала Марта Фортас с перерезанной глоткой.

Баэльт устало снял шляпу и опустил меч.

— Да идите вы к демонам… — неверяще и скуляще произнёс юстициар, отступая на шаг.

Обтекая его, в комнату осторожно заходили стражники.

Дождь тихо стучал в маленькое окошко.