Портрет Ласточки

Глава 5.1 Купол на границе

Остаток дня Овроллия думала вместе с друзьями-сокурсниками, как ещё раз покинуть академию и не навлечь на себя гнев старшины юстициаров. Размышления начались в одной из семинарских зал, где готовился Нундар, продолжились на ужине в общей столовой и затем в общей комнате последнего курса. Кроме похожей на предыдущую идеи об исправлении оценок, никому ничего так и не пришло в голову. Нундар повторно зачитал оценки Овроллии из общего журнала курса и сказал:

— Тебе-то и исправлять нечего. По защите от тёмной магии у тебя «отлично». Даже Винесцора, помню, будто это было вчера, получила эту оценку только после сдачи дополнительного реферата на двадцать пять листов.

— Может, поднять информацию по факультативам? — спросила Кресци, сидя рядом с Нундаром и рассматривая записи в журнале. — Ови, ты ведь не все занятия посещала в своё время, помню это. Несколько раз разрывалась между «философией струнного полотна» и «теорией и практикой гаргулологии», а также…

— Факультативы не идут в общий зачёт, — прервала её Ласточка, сидящая напротив друзей. — Госпожа Лёдериц прозрачно намекнула мне, что во второй раз для выхода из стен академии вопрос получения оценок не сработает.

— А, быть может, не нужно никуда выезжать? — осенило Нундара. — Ты говоришь, что тот хозяин завода явно покрывал преступника, живущего на два города — и в Квольцетаре, и в Бласимэре. Есть ли информация по нашим преподавателям в картотеке академии?

— После того, как мы с Илесом вставили второй фрагмент, я тоже подумала об этом, — отвечала Овроллия, упираясь в спинку софы. — Вернулась с магистрессе Альцире, но она рассказала, что если у кого-то из преподавателей и есть что-то в собственности, то этой информацией академия не владеет. Единственной моей зацепкой помимо улик, ведущих только ко мне, являются слова раненого стражника. Вирцель говорил, что буквально перед нападением видел невысокий силуэт в колпаке. И его желание скрыть незнакомца нельзя объяснить ничем иным, кроме страха перед тем, что тот закончит дело.

— Одно тебе известно точно, — Нундар сцепил пальцы в замок и сел прямо. — Злодеев двое. Один из преподавателей и верная ему ученица, орудующая клинком, словно ассасин Шалленара.

— Тёмные эльфы не сражаются на мечах, — сумничала Кресци, — на мечах воюют земляки Овроллии, имперцы… да мертвецы те же ржавыми мечами дерутся. Но тёмные эльфы — это про маленькие арбалеты, кинжалы, метательные ножи и…

— Кресци, не загружай, — Ови прикрыла лицо ладонями и тяжело вздохнула. — Я опять нарушаю правила, мне запрещено посвящать в ход расследования посторонних.

— Твой друг полурослик изначально был в курсе происходящего, ведь он попал на собрание в первый день, — заметил Нундар, так же, как и Ласточка, упираясь в спинку своей софы. — Ему руководство академии позволило остаться в процессе расследования. Не волнуйся, сам архимаг неоднократно показывал, что он на твоей стороне.

Кресци, продолжая изучать журнал, послушно кивала, поддерживая слова сокурсника. Овроллия взглянула на свою ласточку, сидящую на деревянной жерди у камина. Видя друзей хозяйки, птица почему-то умолкала, не отвечая на позывы и заклинания.

— А если ещё раз изучить данные о выбывших и прибывших двухмесячной давности и сравнить, кто мог покинуть академию на несколько дней? — спросила Кресци.

— Слишком много имён, — заметила Ови. — Сопоставлять придётся столько, что я только потеряю время. Не забывайте, у меня осталась неделя до прибытия коннерата Вильцеара. А если вырваться к границе Акадар Фрадура с целью найти последнего подозреваемого, который и не будет никаким подозреваемым, а лишь очередной зацепкой, то я вернусь аккурат к приезду того живодёра.

Кресци и Нундар переглянулись, одарили слегка испуганными взорами мирно сидящую на жерди ласточку. Пернатая, моментом показалось хозяйке, опустила голову, словно жалела об участи Овроллии, которая могла её постичь. В слегка нахохлившемся оперении и припущенной голове девушка увидела безымянный знак, подаривший ей мысль.

— А что, если… нет, это ведь ерунда… — она поднялась с места и медленно подошла к птице. Та взъерошилась и, наклонив головку, взглянула на хозяйку. — Ласточка, скажи что-нибудь. Прошу, не стесняйся моих друзей.

— Тебе и вправду запрещено вовлекать посторонних в это дело, — прощебетала та, сверкнув глазами. — Не удивляйся моему молчанию.

— Я не в первый раз нарушаю порядок, — отвечала Ови, — и однажды сполна заплачу за это. Но только не до выпуска. Хватит сидеть на месте, ласточка, — она взяла птицу на плечо и продолжала: — Идём к магистрессе, по пути я скажу тебе, что нужно говорить и чего говорить не следует. Друзья мои, ждите, надеюсь, я вернусь с доброй вестью.

Кресци и Нундар одобрительно кивнули. К сожалению, Овроллия не заметила оттисков печали на их лицах, что увидела ласточка, повернув голову при выходе из общей комнаты.

Дойдя до кабинета магистрессы, девушка удивилась отсутствию стражи и постучала туда. Никто не отзывался, дверная ручка не поддавалась. Где находились палаты заместителя ректора, знали немногие, не говоря о том, что в спальный корпус преподавателей не пускают студентов, потому Овроллия рискнула отправиться к самому архимагу. Она знала, что Паристо зачастую работает допоздна, поэтому рассчитывала застать его в кабинете.

Секретарь ректора уже отправился отдыхать, потому Ови осмелилась, не слушая гневные замечания птицы, пройти через приёмную и постучаться в дверь главного кабинета академии. Никто не разрешил ей войти, но она рискнула и взялась за дверную ручку. Поддалась.

Архимаг дремал с полуоткрытыми глазами за столом. Вокруг него лежали десятки исписанных пергаментов, а перо уже высохло от чернил и покоилось между двух листов. Девушка извинилась за своё вторжение, громко топнула ногами, приблизившись к столу, но Паристо спал глубоким старческим сном. Его родимое пятно в форме кляксы на лбу, казалось, слегка светилось, отдавая волнениями магии. Когда Овроллия села напротив дремлющего, она высказала птице свои предположения:

— Ректору, говорят, почти двести лет. Он хромает на одну ногу, немощен телом и с трудом преодолевает большие расстояния, почти никогда не покидая стен академии. Но сила духа и магическая мощь, обитающие в этом теле, поистине всегда поражали меня. Никогда раньше не видела его в таком беспомощном состоянии… Представь, если бы сюда зашёл реальный убийца. Академия оказалась бы обезглавлена, — девушка кивнула на старика, — без его защиты всех студентов бы запытали юстициары и, думаю, даже Лёдериц, которая прячет своё благородство глубоко в недрах сердца, не смогла бы встать против своего начальника из префектуры.

— Ты считала, хозяйка, — пропела пернатая, — что он замешан в этом деле. Конечно, не он злодей, но он мог вырастить убийцу. И, быть может, ему стыдно за свои поступки. Он столько сил вкладывал в тебя, словно твой второй наставник, и потому желал, чтобы бы раскрыла его… тёмную сторону.

— Опасно говорить такое при дремлющем человеке, — прошептала Ови. — Будь осторожна. Конечно, академия под защитой резонатора, и я не думаю, будто он слышит во сне всё, что происходит наяву. Ведь подобная способность относится к телепатии, а это, в свою очередь, — одна из составляющих магии разума, к которой у стен Белопергаментной иммунитет. Однако в таком возрасте сильные чародеи способны вводить себя в состояние…

— …полусна, — закончил за неё архимаг, подняв голову и полностью раскрыв глаза. — Рад, что ты учишься на своих ошибках, Ласточка. Рад и тому, что ты пришла ко мне со своей птицей. Пусть я слышал немногое из произнесённого сейчас, но достаточно для того, чтобы твой полёт в этих стенах оказался последним. Овроллия, а ведь я способен на это. Отчислить тебя и, таким образом, завершить твоё студенчество раньше положенного. Юстициары во главе с Лёдериц будут ругаться, но по закону ты будешь обладать другим статусом. Успеешь скрыться в любой другой префектуре.

— Но вы не сделаете этого, потому что вам самому интересно, кто именно вышел из-под вашего зоркого контроля, — погладив головку сидящей на плече птицы, сказала девушка.

— Да, поверь, для меня это сейчас важнее вашего выпуска, — спокойно говорил он, упираясь в спинку кресла и разглядывая лицо чародейки. — В этих стенах нарушен обмен веществ, и в том виноваты двое — ты и я. Убийца и вор — наше совместное творение, пусть мы и не знали о том, что создали чудовище.

— Убийца и вор… — повторила она. — Нессир архимаг, у меня есть все основания считать, что мы ищем двоих. Один из обитателей академии низкого роста и девушка-ассасин. Я прошу у вас позволения изучить кабинет магистра Хольберица.

— В своих заместителях я уверен, — отрезал Паристо. — Ты ищешь не в том направлении.

— Но раненый стражник сказал, что…

— В ту ночь на этаже дежурил профессор Флёдерик, он полурослик, — вновь прервал старец. — Мне продолжать?

— Проклятье… — выругалась Ови. — Я никогда не училась у него, поэтому и позабыла о нём, хотя он сам и познакомился со мной. Вы считаете, что популярная у юстициаров теория о том, что наиболее вероятным преступником является наименее заметный из всего списка подозреваемых? Флёдерик ведь единственный низкорослый среди преподавателей, которые дежурят ночью. Других полуросликов стража не пускает в стены академии в тёмное время суток, даже мастеровые работают только с утра.

Архимаг исподлобья взглянул на неё. В его светлых глазах мелькнули искры, а лицо в морщинах преобразилось, одарив Овроллию слегка ироничной ухмылкой.

— Прощения, господин, — поклонила голову девушка. — Вновь догадки.

— Закончи расследование, только затем делай выводы, — Паристо посмотрел на неё сверху вниз. — Ты искала встречи не просто так, не просто так с тобою птица. Тебе требуется помощь моего пера?

— Верно, — чародейка взяла птицу и пересадила с плеча на стол ректору. Тот погладил головку птицы указательным пальцем, и Ови прочувствовала, как иллюзия сдерживается от того, чтобы не клюнуть его. — Госпожа Лёдериц намекнула, что второй раз не выпустит меня из стен академии из-за исправления оценок. Но она ничего не говорила о совершенствовании своей выпускной квалификационной работы…

Архимаг и чародейка посмотрели на птицу. Та крутила головой, повинуясь недавнему распоряжению хозяйки.

— Вы помните, что она лишена интеллекта? — спросила Овроллия. Старый чародей кивнул и сказал:

— Тебе нужно добраться до пограничья, чтобы пообщаться с мастером Омольрецем. Но он занимается защитной от тёмной магии, твоя птица никак не относится к…

— Прощения за то, что прерываю вас, — девушка вновь поклонила голову, — но на границе полным-полно источников магии, бассейнов, с вашего позволения. Я могу попробовать окунуть ласточку в один из них под присмотром мастера, а в официальном докладе по окончании экспедиции и описании своей работы упомянуть о том, что птица была исцелена от влияния тёмных сил. Она ведь создана на основе мозаичного панно, неживой материи, которая могла пропитаться за долгие века нахождения в разваливающихся подземельях… ну, скажем, негативными эмоциями, которые осели в туннелях, опустились на дно, с вашего позволения. Да, это теория, конечно же, ошибочная. Но будут ли силы ополчения разбираться в этом?

Паристо задумчиво постучал пальцами по столу. Второй рукой он пригладил седую щетину и заявил:

— Лёдериц, быть может, и удовлетворит предложенное тобой. Но коннерат прибудет с целой комиссией из опытных чародеев-следователей. Любая вскрытая ложь сыграет против тебя.

— Это риск, понимаю, — кивнула Ови. — Однако времени остаётся всё меньше и меньше, важен осколок. Какая разница, будет ли лишняя запись в моём личном деле на рабочем столе верховного юстициара префектуры или нет, если он в любом случае уничтожит меня?

Послышался скрип кресла. Ректор взял прислонённую к столу трость и подошёл к окну за своим рабочим местом. Отсюда открывался вид на юг, в сторону города, потому старый чародей не мог видеть полярного сияния, которое так нравилось Овроллии.

— Если это будет приказ, подписанный сегодняшним днём, — произнёс архимаг в сторону соседних башен и скачущих на ветру крупинок снега, — ты готова выехать утром?

— Готова не спать этой ночью, нессир, — твёрдо сказала она, взяв ласточку со стола в руки. — Ради академии, ради будущего самой магии.

— Идеализм неискореним в тебе, Ласточка, — с лёгкой теплотой в голосе отозвался он. — У тебя хороший почерк? Мой секретарь и заместители уже готовятся ко сну, а колдовать своими пальцами у меня получается лучше, чем выводить строки.

Ови переглянулась с птицей. Моментом девушке показалось, будто ласточка подмигнула ей одним глазом.

До первых лучей солнца отряд юстициаров был готов. Сама Лёдериц, провожая их в дальнюю дорогу, по несколько раз повторяла что-то о порядках и правилах, а также призывала, как слышала мельком Ови, руководящего экспедицией юстициара Кирицаса не приставить к студентке. Она для демонстрации серьёзности причины выхода за пределы академии привязала к крупу лошади накрытую меховой накидкой клетку с ласточкой, по свечению которой окружающие понимали, кто находится внутри.

— Как же славно, что сам архимаг меня к тебе в ассистенты устроил! — усмехнулся Илес, похлопав перчатками и стряхнув тем самым снег. — Одно жаль, что я полурослик, конём мне управлять никак не получится. Злая усмешка со стороны твоего начальника…

— Надеюсь, ты не будешь трогать меня ниже, чем положено законами этики, — пробубнила Овроллия и протянула руку другу. Он сел к ней за спину и схватился за её пояс, после чего сказал:

— Если только по дружбе.

— Шутник, — усмехнулась она.

Юстициары, когда Лёдериц покинула их, закончили подготовку к путешествию. На этот раз сопровождать одну из лучших выпускниц архимаг поручил второму заместителю. Хольбериц, пусть и был выше Илеса, но всё же явно не доставал до стремян, потому использовал специальные приспособления, прикреплённые к бокам лошади, чтобы управлять ею.

— Сколько нам ехать до границы? — спросил полурослик.

— Три дня, если не будет метелей. Если повезёт, можем добраться за два с половиной дня, — сказал командир юстициаров. — Если будут вопросы, обращайтесь ко мне, атессира Овроллия и мессир Илес, — он оглянулся и убедился, что подчинённые не подслушивают их. — Можете потревожить моего дядю, однако помните, что никто не должен знать о нашем кровном родстве. Никто, друзья.

Кирицас отъехал в сторону, провожаемый угрюмыми взглядами двух друзей. Илес сказал:

— Мне кажется, или у него улыбка… неискренняя что ли?

— Что ты, очередные догадки, — серьёзно проговорила Ови. — Пока мы не уехали, запомни, дорогой друг, что этот без сомнения красноречивый юстициар будет пытаться выудить у нас информацию касательно расследования.

— Я почти ничего не знаю и…

— Главное, чтобы он не знал о мозаике, — прервала Ласточка. — Мы должны скрытно раздобыть её и скрытно вернуть в академию. Когда картина будет собрана, никто уже не помешает нам в разгадке этого дела.

— Интуиция подсказывает? — усмехнулся полурослик из-за спины.

— Нет. Все карты будут выложены на стол.

Кирицас взмахом фонаря дал сигнал к выступлению. Юстициары и големы проверили каждого из восьми всадников, содержимое их наплечных и седельных сумок, особо заострив внимание на клетке с иллюзорной птицей Овроллии, после чего дали разрешение на выход из стен академии. Когда ворота открылись и отряд тронулся под своды надвратной башни, Ови оглянулась. Взглядами её провожали и наставник Кенциль, и старшина юстициаров Лёдериц, и тот самый профессор с обожжённым лицом, который помог спасти брата Илеса от смерти.

— Так и не поговорила с наставником, — проговорила девушка тихо.

— Наговоритесь после выпуска, — серьёзно сказал полурослик, крепче схватившись за пояс наездницы.

Впереди их ждал долгий путь.

Три дня отряд ехал на юг, в сторону пограничных земель. Постоялые дворы на пути ломились от местных, и чем дальше академики с ополчением приближались к нужному месту, тем больше в тавернах и придорожных гостиницах было военных. Когда до границы оставалось несколько часов пути, а над трактом воцарилась метель, старший юстициар скомандовал возвращаться назад, к ближайшему постоялому двору.

Загнав лошадей в огромный амбар, в котором едва успел спрятаться конюший, ополченцы и чародеи с полуросликом зашли внутрь трёхэтажного каменного здания. Внутри царила атмосфера мира и спокойствия, несмотря на десятки прислонённых к стенам гизарм, топоров, арбалетов и то, что за окнами бушевала непогода. Своим завыванием ветер, стучащий по стеклу, будто требовал от спрятавшихся людей, гномов и полуросликов выйти на разговор, на что те в ответ упивались алкоголем.

Увидев герб одного из северных городов, кто-то из гномов, подняв кружку пива, воскликнул:

— Ставлю по пинте светлого каждому нашему другу из города Квольцетар! Ох, прошу прощения! Среди них затесалась девушка! Подруге — две пинты!

Зал разразился гулким смехом. Юстициары осмотрелись и, согнав с места двух пьяных гномов из числа слуг, а не военных, уселись рядом с дверями. Командир отряда жестом приказал академикам стоять на месте и отправился к тавернщинку. Илес, осматривая пьянчуг, спросил вполголоса:

— Эти-то нас и защищают? Да у нас если в академии хоть чарку вина у кого-нибудь найдут, сразу за шкирку и вон!

— «Эти» находятся на заслуженных выходных, — процедил холодным тоном магистр Хольбериц. — «Эти» стерегут границу от некромантов, чьи мёртвые мозги могут подсказать им, будто пограничный купол возможно пробить. Не суди о человеке по первому взгляду, юноша. Даже если он не человек.

Овроллия осмотрела друга. Кажется, он начинал жалеть о своей симпатии к незнакомому магистру.

Ночь провели в относительном покое. Иногда Ови просыпалась из-за криков на первом этаже. Полурослики и гномы горланили так, будто отправлялись завтра на последний бой в своей жизни, но большую часть времени она спала, справляясь с нахлынувшими мыслями.

Когда девушка встала с постели и подошла к окну, вьюга всё ещё бушевала, заметая козырьки пристроек и крыши. Ни одного фонаря снаружи не было, пространство вокруг таверны освещалось только светом из её окон. На сердце большим комом воцарилось чувство одиночества.

Из глубоких раздумий её вырвал стук в дверь. Она позволила войти, и внутри оказался командир отряда в рубахе и штанах. Прислонившись к двери, Кирицас сказал:

— Лучше поговорить до того, как проснутся остальные.

Овроллия почти не видела черт его лица, поскольку свечи горели только на прикроватной тумбе. Ответила не сразу:

— Нам не о чем беседовать, мессир старший юстициар.

— Вы недовольны тем, что Лёдериц повысила меня почти до своего звания?

— Мне не очень понятно, за какие заслуги, — Ласточка продолжала глядеть в окно. — Вы ничего не сделали, находясь в стенах академии. Кроме того, что изъяли часть нашего имущества и устроили бессмысленные допросы множества студентов и преподавателей. О преступлении узнали все, и вся академия теперь косится на меня.

— Я не ожидаю, будто вы что-то понимаете в нашем деле, но послушайте вот что… Мы нашли важную ниточку, которая ведёт к злодею. Знаете, каким образом? — спросил он. Девушка молчала. — Мы опросили собственных юстициаров, тех, кто первыми ворвался в главный корпус.

— Вы ожидаете, что я буду благодарна за ваши подсказки? — поинтересовалась Ови.

— Рассчитываю, что за мою помощь вы вспомните меня.

— Вы хотите построить карьеру, — догадалась она, опёршись ладонями о подоконник. — Подсидеть Лёдериц с её места, возможно, даже отправить её на заслуженный отдых. Люди вроде вас быстро набирают популярность в управленческих кругах, хотя не думаю, будто вы хотели бы работать в префектуре.

Кирицас молчал. В отражении стекла девушке показалось, будто он слегка улыбнулся. Вновь вернулось то странное чувство после знакомства с ним. Словно его в чём-то красивое и притягательное лицо превратилось в лицо дряхлого старика, который выглядел хуже самого архимага Паристо.

— Допустим, — прервала она тишину, — я не против сотрудничества. Ваши условия?

— Показания против академии, — заявил он. — Мы осмотрели место преступления, и наши лучшие ищейки уверены в одном — в реликтории не было настоящих артефактов и драгоценностей, только бутафория. Я не знаю, в курсе ли архимаг, что из-под его носа пропадают ценности, но уверен, что он может покрывать тех, в чьей невиновности сам до конца не уверен.

— Уверенность тождественна догадке, мессир юстициар, — обернулась Овроллия. — Без доказательств ваши слова пусты.

— Доказательства будут, когда в кабинете вашего ректора появится коннерат Вильтеар, — с лёгкой иронией сказал Кирицас. — Поверьте, он добудет их. И в зависимости от ваших действий будет решаться судьба академии.

— Если я приму вашу помощь, то вы уничтожите доказательства, я смогу выпуститься, а академия будет жить, как прежде?

В отражении окна вновь показался кивок. Девушка покрутила головой и спросила:

— В противном случае вы натравливаете верховного юстициара, и он уничтожает академию возрастом под тысячу лет? Я молчу о том, что она построена на руинах чего-то ещё более древнего. И многие сходятся на другой академии.

— И вас никто не будет защищать, — серьёзно проговорил он. — Подумайте, Овроллия. Вы неместная, южанка, отдали одиннадцать лет ради… Диадемы знаний.

— Если бы вы знали, ради чего, думаю, покинули бы мою комнату, не прощаясь, — процедила девушка. — Прошу вас, оставьте меня. Мне становится плохо, когда в мои мысли впутываются интриганы и политиканы. Я — человек науки.

— До возвращения в академию ещё несколько дней, буду ждать, атессира, — на этих словах Ови услышала, как закрылась дверь.

Под накидкой послышалось остервенелое щебетание. Овроллия сняла накидку и увидела, насколько взъерошена птица.

— Это заходит слишком далеко! — пропела она. — Хозяйка, когда вернёмся домой, этого мальчишку отдадим тому самому юстициару! Не нужно уничтожать труды целых поколений! Не нужно!

— Успокойся, — ответила чародейка, — на словах я всегда буду говорить одно, но судить нужно — по поступкам. Нас с тобой по возвращении тоже ожидает долгий разговор, а пока не мешай мне, прошу.

Ласточка опустила голову и умолкла. Девушка вновь подошла к окну и стала ждать, когда пройдёт метель.