Портрет Дори-Анны Грей

Глава 3

Я закатила глаза. Что им от меня еще нужно? Специально провоцируют на компрометирующую реакцию? Не выйдет!

— Ай-яй-яй! Что за выражение? А еще дочь королевского советника! — усмехнулась я и поправила локон у виска.

— Значит так, Дорка, — перешла к делу Изабелла. — Я слышала, ты сегодня утром крутилась возле Яромира. Чтоб это было в последний раз. Тебе там ничего не светит, а вот с моей стороны огребешь проблем по самую макушку. Поняла?

Она выпятила тощую грудь и выдвинула вперед острый подбородок. При массе свидетелей осмелела?

— Например, Изька? — ее же тоном спросила я.

— Как ты меня назвала? — задохнулась от возмущения Изабелла.

— Так же, как и ты меня. И прекращай запугивать папочкой. Мои родители от него не зависят, а возиться с отчислением студентов для советника как-то мелковато, не находишь?

— Да ты вконец обнаглела! — изумилась Вероника, и не знаю, чего больше было в ее голосе: возмущения или восхищения. Эта серая мышка никогда не рискнула бы Изабелле даже слова сказать против, но, подозреваю, безумно хотела.

— Думаешь, макияж тебе поможет? — решила продемонстрировать свою поддержку Изабелле Мари-Августа. — Накрасилась и почувствовала себя красоткой?

На самом деле я действительно сегодня себя ощущала необычайно привлекательной. Многие парни, раньше не обращавшие на меня внимания, вдруг стали бросать в мою сторону заинтересованные взгляды, а некоторые даже пытались неловко заигрывать. Мне их симпатии были ни к чему, но льстили и воодушевляли.

— Судишь по себе? — спросила я.

Мари-Августа всегда очень ярко красилась, перебарщивая с макияжем. Даже в утренние часы ее лицо покрывал толстенный слой косметики.

— Хочешь сказать, что в одночасье похорошела? — усмехнулась она.

Я пожала плечами, мол, понимай, как хочешь.

— А мы сейчас проверим! — она, выбросив ладонь вперед, толкнула меня в грудь.

Я замахала руками, пытаясь сохранить равновесие и не грохнуться в фонтан, стоявший аккурат за мной. Неприятельница гадко улыбнулась, глядя на мои потуги. Зря она так. Я зацепила одной рукой Мари-Августу, а второй — Изабеллу, и со спокойной совестью рухнула со своей добычей в ледяную воду. Визги и вопли утопающих разнеслись по зимнему саду. К нам со всех сторон бросились «спасатели» и любопытствующие.

Понимая, что падаю, я успела сгруппироваться, поэтому не ушиблась и не нахлебалась воды. В отличие от ядовитых подружек. Те яростно барахтались в мелком бассейне, словно свалились в колодец, и смерть им дышит в затылок.

К моему удивлению меня выловили первой: ко мне потянулось сразу несколько рук. Далее парни помогли дочке советника. Изабелла завывала сиреной, явно переигрывая, и сбавила тон лишь после нескольких жалостливых реплик из толпы. В последнюю очередь добывали Мари-Августу, оглушительно матерящуюся и, как ни странно, отбрыкивающуюся — девица почему-то решила, что ее хотят утопить.

— Может ее оглоушить? — выдвинул идею кто-то из «спасателей», в очередной раз получив туфлей по руке.

— Да пусть себе плавает, — предложил другой. — Никому не мешает же.

— Садисты! — с театральной горечью воскликнула Изабелла, но сама и шагу не сделала, чтобы помочь подруге.

Парни вздохнули и, вчетвером навалившись, одновременно ухватили утопающую кто за ноги, кто за руки, а кто и за шкирку.

Как только мы все трое оказались на дорожке вне фонтана, ядовитая компания отряхнулась и шагнула ко мне.

— Э! Девчонки! Вы чего? — заволновались парни. Особенно те, кто только что побывал в роли спасателей. Они обступили нас плотным кольцом, следя за каждым жестом подруг.

Но те лезли не драться. Троица хотела убедиться, есть ли на моем лице макияж. Их косметика в бассейне размокла и некрасиво размазалась, превратив Изабеллу и Мари-Августу в панд — черные провалы глаз текли грязными ручейками к подбородку. На мне же не было ни капли краски. Что и засвидетельствовало ядовитое трио.

— Проверили? — спросила я и усмехнулась.

— Все равно он на тебя не посмотрит, — тихо прошипела Изабелла, так, чтобы ее услышала только я.

— Посмотрим, — одними губами ответила я, но судя по искривившейся физиономии соперницы — да, теперь Изабелла считала меня пусть и не равной себе, но опасной соперницей за сердце Яромира — она меня поняла.

— Нарушаем порядок? — угрожающе поинтересовалась ректор, подкравшаяся к нам незаметно. И как удалось на своих-то каблуках?

Женщина с брезгливостью осмотрела меня, Изабеллу и Мари-Августу, а также натекшую с нас общую лужу у основания фонтана. — Дори-Анна! — не колеблясь назначила она виновную. То ли сыграл несчастный вид подружек, то ли высокое положение их отцов, а быть может предвзятость ректора ко мне. — За мной!

Студенты загудели: одни принимая мою сторону, другие — первой красавицы академии. Но я не собиралась становиться добровольной жертвой несправедливости.

— Спасибо, грет Морал, мне не нужен лекарь, я в порядке, — с милой улыбкой прощебетала я.

— Я вас зову не к лекарю, а в свой кабинет, — бросила она через плечо, отходя от нас.

— Посмотреть, что сняла камера? — продолжила я разыгрывать непонимание. В самом деле, не могла же я заявить ректору, что ее решение предвзято, но и принимать наказание за ядовитую троицу не собиралась.

Ректор круто развернулась к нам на каблуках.

— У начальника охраны наверняка сохранилась запись. — Я указала пальцем на «всевидящее око», закрепленное на потолке.

Народ примолк, ожидая торжества справедливости. Разве могла ректор продемонстрировать иное? Грет Морал сощурилась, пару минут обдумывая положение, в которое угодила по собственной неосмотрительности, после чего скомандовала:

— Все купающиеся в неположенных местах за мной!

Изабелла и Мари-Августа одарили меня гневными взглядами, но послушно поплелись за ректором. И я тоже. Куда же девочки без меня, в последнее время мы буквально сблизились — где я, там и они.

Уже на подходе к кабинету ректора нам встретился греот Пуфик. Низенький, толстенький мужичок с блестящей лысиной и грустными глазами. Он преподавал у нас самый «нужный» предмет о других мирах, которых официально существовало всего три, причем их давным-давно изучили и закрыли для посещения из-за несовместимости с человеческой расой. А еще он был заместителем грет Морал, поэтому ректор бросила ему мимоходом:

— Греот Пуфик, пожалуйста, зайдите ко мне.

— Конечно-конечно, — с готовностью откликнулся мужчина, косясь на нас с девчонками, мокрых и взъерошенных, и засеменил вслед за начальством.

Мы вереницей вошли в святая святых, оставляя за собой мокрую дорожку. Я осмотрелась и тихонько присвистнула. Словно в зимнюю сказку попала. Голубые обои с узором изморози заставляли ежиться от несуществующего холода, стол, шкафы и полки резного дерева создавали иллюзию невесомости, а пушистый толстый ковер на полу напоминал сугроб.

— Какая красота! — ахнула Изабелла, прижав ладони к груди и делая вид, будто задыхается от восторга.

— Красотища! — вторила ей Мари-Августа.

— Спасибо, — зарделась от удовольствия обычно безэмоциональная грет Морал.

Хм, вот оказывается, как нужно завоевывать благосклонность преподавателей. Лестью. А я-то все недоумевала, как некоторые студенты получают хорошие оценки, имея посредственные знания предмета.

— Грет Морал, вы каждый сезон что ли делаете себе ремонт? На дольше не хватает? — ляпнула я прежде, чем обдумала сомнительный комплимент.

Мари-Августа прыснула, за что получила тычок локтем под ребра от подруги.

— Я всего три месяца назад здесь была, — попыталась объясниться я, — и кабинет напоминал осень.

Тогда я свалила забор, пытаясь перелезть через него и сбегать в ближайший лес за дремотником, между прочим, для лабораторной работы по толкованию сновидений. Ну не засыпается у меня по указке! Так нет же, Изабелла быстро доложила ректору о нарушении и сломанной собственности академии. Тоже мне достояние — частокол деревенский. Теперь другое дело, поставили кирпичную стену, ее и перелезать легче, и сломать сложнее.

Ректор на мою реплику поджала губы и жестом указала нам на скамью. Сама она устроилась в роскошном ортопедическом кресле за секретером. Мы, потоптавшись на месте и покосившись на жесткую лавку, все-таки решили присесть — кто знает, насколько растянется наша встреча с грет Морал. Тут как повезет: бывает сразу назначает наказание и отпускает, а иной раз входит во вкус и читает воспитательные лекции на протяжении нескольких часов.

— Греот Пуфик! — удивленно воскликнула ректор, заметив, что преподаватель скромно присел на скамью вместе с нами. Она взмахнула ладонью на кресло с торца стола, указывая мужчине переместиться поближе к ней.

Связавшись по внутреннему коммуникатору с начальником охраны, грет Морал защелкала длинными пальцами по клавиатуре. Пара секунд, и на огромном настенном мониторе отобразилось запрошенное видео. Четкая, максимально приближенная съемка, как Мари-Августа толкнула меня в грудь, а Изабелла не растерялась и вдобавок подставила подножку, я взмахнула несколько раз руками и, падая, утянула за собой обеих. Разумеется, нечаянно.

— Девочки, разве можно так! — вздохнул греот Пуфик и покачал головой.

— И что мне с ними делать? — всплеснула руками грет Морал, явно рассчитывая на сострадание добросердечного мужчины, не зря же она его с собой привела. Должен же кто-то вступиться за дочку советника и отговорить ректора от справедливой кары нарушительницам порядка.

— Простить? — с надеждой спросил греот Пуфик и бросил на нас жалостливый взгляд. — Пусть извинятся перед потерпевшей, это станет для них самым жестоким наказанием.

В кои-то веки я была полностью согласна с преподавателем. Для высокомерной Изабеллы и спесивой Мари-Августы банальное извинение было бы чрезвычайно оскорбительно.

— Вы думаете? — Ректор изобразила сомнение.

Сама грет Морал предпочитала наказывать дополнительными занятиями, лично контролируя выполнение сложных заданий, и физическими упражнениями, которыми студентов мучил преподаватель спортивной деятельности. Разумеется, по распоряжению ректора.

Подружки насупились.

— Конечно! — обрадовался греот Пуфик, что к его мнению прислушиваются, и не кто-нибудь, а начальство. — Новогодние праздники все-таки, не стоит девочек наказывать уроками и физнагрузкой.

— Хорошо, — наконец, приняла решение грет Морал и строго посмотрела на Изабеллу и Мари-Августу.

Тем пришлось встать со скамьи и дружно процедить:

— Прости, Дори-Анна, простите грет Морал. — Тон их извинения не оставлял сомнений, что девчонки вовсе не раскаялись, но жалкий вид пронял даже меня.

Ректор довольно кивнула.

— Свободны.

Подорвались четверо: не только подруги, но и мы с греот Пуфиком.

— Дори-Анна, — застал меня оклик в дверях. Нужно ли говорить, что я с завистью проводила взглядом выскользнувших из кабинета ректора счастливцев.

— Да, грет Морал.

— Я слежу за тобой, — предупредила ректор.

— Но вы же видели, что я в этот раз не виновата!

— Видела, но не слышала. А зная твой характер, совсем не уверена, что ты ни при чем. Поэтому, повторяю, не забывай, что ты девица из благородной семьи Грей, веди себя соответственно. Я буду за тобой внимательно приглядывать.

— Да, грет Морал. — Я сделала книксен и приняла кроткий вид.

Но женщина сдвинула брови на переносице и открыла рот для продолжения лекции. Знаем, проходили, не менее получаса придется стоять и выслушивать. Я перехватила пальцами рукав платья и сжала в кулаке. На толстый пушистый ковер потекла струйка воды.

Ректор демонстративно вздохнула.

— Иди уже.

— Хорошего дня, грет Морал, — совсем уж покладисто пролепетала я и шустрым воробьем выскочила из кабинета.

Пронесло!

Разумеется, иллюзий я не питала и понимала, что Изабелла наизнанку вывернется, но напакостит, а грет Морал еще пару недель будет придираться к каждому моему жесту. Но это ничего, справлюсь. Главное сейчас — поскорее переодеться. Болеть мне, конечно, в академии никто не позволит — за сутки вылечат, лекарства и медицинские приборы в наш развитый технологический век наилучшие. Но ощущения прилипшей мокрой ткани к телу терпеть становилось все сложнее. Бегом в общежитие! Немедля.

Я уже почти долетела до двери, ведущей из административной части замка в жилую, но, вывернув из-за поворота, наткнулась на Авеля — нашего с братом одногруппника и по совместительству жуткого бабника. Поджидал он, как ни странно, меня.