Порочные Фейри

49. Элис

Я закричала, когда Найтшейд заставила Райдера встать на колени, чувство отчаяния, одиночества, душевной боли и недостойности заполнило пещеру, в которой мы стояли, так густо, что я едва могла дышать. Ее ржаво-коричневая чешуя мерцала от магии ее формы Ордена, покрывая ее тело, проникая под воротник и покрывая ее голые руки и ноги, пока она сосредоточилась на том, чтобы загнать эти чувства в Короля Лунного Братства, используя его неуверенность, злоупотребляя всеми знаниями, которые она получила от него во время их совместных занятий.

Лозы извивались из ее ладони и обвивались вокруг его шеи, затягиваясь, когда она сжимала кулак со вспышкой возбуждения в глазах.

Гнев пылал в моей крови, как раскаленная лава, и клыки пронзили мою нижнюю губу, когда я с рычанием обрушила на нее свою ярость. Он боролся с ней, но лианы, которые она наколдовала, чтобы задушить его, все крепче держали его и терзали.

Боль и отчаяние, которые мы испытывали вдвоем, только подпитывали ее магию, она высасывала силу из воздуха, лишая Райдера всего, что у него было. Но пока его душевная боль и моя питали ее магию, боль от этого укрепляла и его.

Найтшейд застонала, прижав руки к лицу Райдера, вытягивая еще больше его эмоций на поверхность кожи.

Она упивалась его болью так же, как и он, и, хотя его зубы были стиснуты в твердую линию, я могла видеть войну эмоций, происходящую в его темно-зеленых глазах.

— Райдер, — задыхаясь от ужаса, прошептала я, пока Найтшейд питалась всем тем ужасным, что когда-либо было сделано с моим бедным, измученным змеем. — Она может чувствовать твою боль, но это ничего не меняет. Это твоя сила, которая делает тебя тем, кто ты есть. То, как ты выжил и как ты продолжаешь выживать, именно это заставило меня обратить на тебя внимание. Вот кого я вижу, когда смотрю на тебя или когда чувствую шрамы на твоей плоти: не жертву, а выжившего, воина, гребаного Короля.

Челюсть Райдера сжалась, и рычание вырвалось из его губ, так как он начал сопротивляться с большей силой, чем раньше. Найтшейд яростно зарычала, когда его глаза потемнели, а агония в них была отодвинута назад.

— Почему ты доверяешь словам девушки, которая использовала тебя? — потребовала Найтшейд, вскидывая руку, и из ее ладоней потянулись лианы, прижимая меня к стене пещеры с такой силой, что один из огромных сталактитов, свисавших с крыши пещеры, рухнул вниз. Он упал на пол прямо передо мной, и я закричала, когда на меня посыпались осколки острой как бритва породы, разрезая мою плоть и впиваясь в державшие меня лианы.

До моего обостренного слуха донесся звук скрежета камня о камень, и я задохнулась, повернувшись к дверному проему справа.

На мгновение сквозь темную арку ничего не было видно, а затем в тени раздался глубокий рев, который эхом отразился от стен пещеры и разнесся по всему пространству так, что казалось, будто сотня зверей окружила нас.

Огромный золотой Лев прыгнул в зал и бросился на Найтшейд с оскаленными зубами и развевающейся гривой.

Найтшейд закричала, отпрыгнула от Райдера и вскинула руки вверх, так что земля под лапами Леона затряслась и задрожала, а затем раскололась на части, когда огромная пропасть прорвалась через центр комнаты.

Я выкрикнула отчаянное предупреждение, когда Леон дернулся и отпрыгнул в сторону, и он был вынужден бежать, так как землетрясение Найтшейд преследовало его.

Райдер был отброшен назад дрожащей землей, и я потеряла его из виду, когда он упал за каменную колонну, выступающую из земли.

Найтшейд оскалила зубы, а пещера продолжала трястись и дрожать, пытаясь заставить землю поглотить моего Льва.

Я рычала от ярости, изо всех сил сопротивляясь удерживающим меня узам, и торжествующе взвизгнула, когда одна из лиан оборвалась. Осколки сталактита, ударившие в меня, разорвали некоторые из них, и я решительно стиснула зубы, используя дополнительный дюйм пространства, который это мне дало, чтобы разорвать остальные.

Молния ударила в стену пещеры прямо за Найтшейд, когда Данте и Габриэль вбежали в комнату, и она закричала, создавая щит из камней у своих ног, чтобы блокировать следующий удар.

Как только Габриэль вошел в широкую пещеру, он призвал свою форму Ордена, полностью трансформировавшись так, что его черные крылья появились на спине, а сверкающая серебряная чешуя покрыла его плоть, как броня, когда он прыгнул в воздух.

Найтшейд выругалась и бросила свое влияние на фундамент пещеры, превратив сталактиты в острые, как бритва, шипы, проросшие из них в том месте, где они свисали с потолка. Они мчались за Габриэлем, впиваясь в его плоть, когда он пытался проскочить между ними, и раз за разом отбрасывали назад.

Данте перевел взгляд на меня и начал бежать прямо ко мне, а Леон помчался к дальнему краю пещеры, преодолевая огромную расщелину, образовавшуюся в центре комнаты, пока Найтшейд была вынуждена сосредоточиться на том, чтобы удержать Габриэля.

Никто из них не использовал магию, и этого было достаточно, чтобы я убедилась, что все они так же вымотаны, как и я. Но между силой их форм Ордена, Найтшейд была вынуждена отступить.

Она вскарабкалась между сталагмитами, торчащими из пола пещеры, используя их для защиты от молний, которые с треском проносились по пещере, и одновременно сосредоточилась на том, чтобы удержать Габриэля на расстоянии.

— Я иду, amore mio! — позвал Данте, прыгая по неровному полу, который качался и прогибался под ним, пока я продолжала бороться со своими узами.

— Не беспокойся обо мне, — прорычала я. — Просто уничтожь ее!

Габриэль пронесся над головой, превратившись в сплошное пятно, и с боевым кличем бросился прямо на Найтшейд.

Он поймал ее в свою хватку, его скорость была слишком велика, чтобы она могла предугадать, когда он оторвал ее от земли и поднял в воздух. Она брыкалась и ругалась, в панике вскидывая руки, а от ближайшего сталактита откололся острый как бритва кусок скалы и устремился к нему, как стрела.

— Габриэль! — закричала я, мое сердце заколотилось в панике, когда камень врезался в него, пробив его левое крыло и вонзился через него прямо в позвоночник.

Найтшейд ударила его в грудь, отбросив назад ладонями, покрытыми деревянными шипами, которые пронзили татуировки на его коже и уничтожили клеймо Весов, связывавшее его со мной.

Кровь лилась, как дождь, когда крик боли Габриэля разнесся по комнате, и он упал с высоты, как марионетка, у которой перерезали ниточки. Он врезался в один из огромных осколков скалы, торчавших из земли, и его крыло сломалось, раздался ужасный треск, отскочивший от стен пещеры.

Я закричала, когда мое сердце разорвалось на две части, пока кровь Габриэля свободно вытекала из его тела, скапливаясь вокруг его неподвижной формы, когда он лежал на полу, умирая, его тело было скручено под неестественным углом.

Агония прорвалась сквозь меня, такая острая и чистая, что я была уверена, что моя душа разрывается на две части. Казалось, что мир рушится и небо падает мне на голову. Как будто жизненно важную часть меня только что вырезали, сожгли заживо, уничтожили, а на ее месте осталась только боль.

Найтшейд облегченно рассмеялась, упав на землю, которую она размягчила своей магией земли, чтобы спасти себя. Я жутко разозлилась когда я оторвала взгляд от разбитого тела Габриэля. И хотя горе по моей половинке грозило захлестнуть меня, одна вещь оставалась совершенно ясной в моем сознании, когда жажда крови взяла верх над моими конечностями. Найтшейд умрет.

Леон с вызовом зарычал, огибая внешний край пещеры, тряся гривой и оскалив зубы.

Он вскочил на валун и, перемахнув через огромную пропасть, которую она создала, чтобы отгородиться от него, и помчался прямо к ней.

Данте тоже мчался к ней, его семейный девиз срывался с губ, электричество трещало в комнате и врезалось в стену пещеры позади нее, а она пыталась защититься каменными глыбами.

Леон набросился на нее, оскалив зубы для убийства, когда она вскинула руки, и земля под его ногами внезапно провалилась, образовав огромную пропасть.

Данте вскрикнул, и молния пронеслась по комнате, наконец, поразив ее и отправив в полет на каменный уступ, а Леон исчез из виду с ревом, который эхом разнесся по темной яме, поглотившей его.

Крик ужаса сорвался с моих губ, и с рычанием чистой, животной ярости я сорвала удерживающие меня лианы.

Я бросилась к яме, куда упал Леон, но когда я добралась до края пропасти, мое сердце замерло, когда я увидела, что он висит, подвешенный в сети из лиан.

Райдер хрюкнул от усилия, затраченного на магию, и вскарабкался на противоположный край дыры.

— Смещайся обратно, десятитонная кошечка, — прорычал он, когда лианы заскрипели и застонали от усилия удержать вес Леона.

С вызывающим рыком Леон переместился обратно в форму фейри, ухватился за лианы и начал выбираться из ямы, а Райдер потянул его за руку, чтобы подтянуть к себе.

Крики Данте отвлекли мое внимание, и я бросилась прочь от пропасти в поисках своего Штормового Дракона.

Молния сверкнула за скальной колонной, где исчезла Найтшейд, и я помчалась к ней со страхом в костях.

— Merda! — раздался панический крик Данте, когда молния сверкнула в последний раз и резко остановилась.

Я перепрыгнула через каменный обрыв и тяжело приземлилась на дальнюю сторону, обогнув скальный выступ, и обнаружила, что Найтшейд стоит над Данте. Лозы затянулись вокруг его шеи, и он отчаянно боролся, пытаясь освободиться от них.

Я на полной скорости налетела на Найтшейд, врезалась и сбила с ног.

Найтшейд упала, покатилась по земле и вернулась к пропасти, куда она пыталась сбросить Леона.

Я погналась за ней, но земля под моими ногами дико тряслась и дрожала, сбивая меня с ног, пока она пыталась удержать меня на расстоянии.

Острые шипы дерева вырвались из скал подо мной, и я закричала, когда они пронзили мою плоть.

Раздался гулкий рев, и внезапно появился Леон, пикируя над моей головой.

С его губ сорвалось рычание полной ярости, и его гигантские лапы столкнулись с грудью Найтшейд, повалив ее на землю с тошнотворным грохотом.

Она вскрикнула в панике, когда он опустил челюсти, чтобы оторвать ей голову, и со вспышкой магии вскинула руки вверх.

Из ее ладоней вырвались два древесных копья и вонзились прямо в грудь Леона, пронзив его и вырвав из его кошачьих губ душераздирающий крик боли. Он врезался в стену на дальнем краю пропасти, кровь залила его золотистую шерсть, и рев агонии покинул его, прежде чем он упал в ужасающей неподвижности.

— Леон! — закричала я, паника и страх впились в мою грудь и схватили мое сердце железными когтями.

Я стремительно поднялась на ноги, когда Найтшейд вскарабкалась на ноги, огромные следы когтей прорвали ее рубашку, а грудь была залита кровью. Я помчалась к Льву с отчаянным криком, пытаясь дотянуться до него, и в ушах у меня звенел звук его учащенного сердцебиения. Я сосредоточила все свои силы на том, чтобы услышать этот звук. Этот стук, стук, стук говорил мне, что он еще жив, что его еще можно спасти.

Я бросилась влево, пытаясь обогнуть пропасть, но лианы закрутились и спутались на моем пути, так как Найтшейд направила на меня свою магию.

Они зацепили мои ноги и натянулись, повалив меня на землю, пока я боролась за то, чтобы добраться до своего Льва.

— Леон! — заревела я, агония разлилась по мне, когда звук его сердцебиения затих и он упал смертельно неподвижно. Тишина, воцарившаяся в том месте, где должно было быть его следующее сердцебиение, разрушила что-то во мне, и я почувствовала, как оно раскололось от удара горя, которое искалечило меня.

Мои губы разошлись в ужасе, и я покачала головой в отчаянном отрицании, напрягаясь, чтобы услышать знакомый стук его большого сердца. Мир не мог существовать без моего Лео. Я отказывалась верить, что солнце снова взойдет без него, чтобы искупать мир в его лучах. В мире, где не было его, не было ни света, ни смеха, ни радости.

Лианы затягивались на мне, когда Найтшейд приближалась, чтобы убить, и на мгновение я даже не сопротивлялась. Я хотела. Я не могла жить без моего Льва. Я уже слишком много потеряла. Так много. Боль от потери его самого уничтожила бы меня.

— А я думала, что Немейских Львов трудно убить, — насмехалась Найтшейд.

У меня зазвенело в ушах от ее слов, и я оторвала взгляд от моего прекрасного Льва, чей золотистый мех был окрашен в красный цвет. Из-за нее.

Убийственное рычание вырвалось из моих губ, и с приливом одаренной силы я вырвалась из опутывающих меня лиан и вскочила на ноги. Ее смерть была моей. Ради Леона. Я выпотрошу ее.

Я побежала за ней, все больше и больше лоз появлялось между нами, подставляя мне подножки и ловя меня, когда она пыталась удержать меня.

— Я вырву твое гребаное сердце! — прорычала я на нее, мои клыки жаждали крови и мести, я боролась с ее магией всеми силами.

— Когда мой Король прибудет сюда, он уничтожит тебя и последних людей, которых ты подчинила своим чарам, — шипела в ответ Найтшейд. — А я буду смеяться, глядя, как он пожирает ваши души!

Она внезапно сменила атаку, бросив в меня свои дары Сирены и обрушив на меня такую волну горя, что у меня перехватило дыхание. Я застыла на месте, когда моя любовь к брату угрожала поглотить меня, образы его неподвижного и бледного тела в гробу были дополнены видом Габриэля, падающего с воздуха и лежащего разбитым на земле. Потом я увидела только Леона, его кровь растекалась под ним, когда он безжизненно лежал на холодном полу пещеры из-за меня.

Они все умрут из-за ТЕБЯ. Голос Найтшейд эхом отдавался в моем черепе. Всхлип вырвался из моей груди, когда мой взгляд переместился на Габриэля, который лежал слева от меня, его черные крылья были сломаны и блестели от слишком большого количества крови. И на Данте, который сумел оторвать лианы с собственного горла, но теперь сражался с сотней других, пока Найтшейд направляла их на его уничтожение. Вокруг него потрескивало электричество, поджаривая некоторые лианы, но оно едва заметно искрилось, так как он изнемогал от усталости, так часто используя свой дар Ордена.

Страх перед их смертью и мое горе по Леону и Гарету парализовали меня, и я оказалась в ловушке бесконечного колодца отчаяния.

Я не могла жить без них. Я не могла жить дальше. У меня ничего не было, если бы у меня не было их, моя жизнь не имела смысла и уж точно не приносила радости.

Я была сломленной, глупой девчонкой, которая пришла сюда, чтобы отомстить, а вместо этого причинила гораздо больше боли. Мне не следовало приезжать. Почему я думала, что смогу сделать это? Все, что я делала, только ухудшало ситуацию. Гарет был бы жив, если бы не я. Все, что он сделал, возвращалось ко мне.

Все плохие решения, которые он принял, долг, который он взял на себя, все это, каждая часть, было потому, что он чувствовал необходимость спасти меня. Защитить меня. И теперь мои Короли тоже пожертвовали собой ради меня. Они пришли сюда ради меня. Последовали за мной в темноту и погнались за чудовищами, с которыми никто из нас не мог сравниться.

Это была моя вина, что Габриэль умирал. Это я виновата в смерти Леона. Это все моя вина…

Горе и ненависть к себе отступили, как волна, отхлынувшая от берега моего разума, и я вдруг обнаружила, что задыхаюсь, стоя перед Найтшейд, у которой отвисла челюсть и расширились глаза от ужаса.

— Она у меня, детка, — прорычал Райдер, и я обернулась, чтобы увидеть его зеленые глаза, горящие силой его гипноза, когда он поймал Найтшейд в ловушку ужасов ее собственного разума. — Ей больно настолько, что никто не сможет пережить этого, — злобно прорычал он. — Теперь прикончи ее.

Из моего горла вырвалось рычание, и я развернулась лицом к Найтшейд, когда с ее губ сорвался хрип ужаса.

Я бросилась вперед, обнажив клыки, жажда крови бурлила в моих венах, как самый сладкий и чистый наркотик в мире.

Я схватила в охапку ее короткие каштановые волосы и откинула голову назад, обнажив горло.

Райдер вывел ее из гипноза за полсекунды до того, как я сделала выпад, и она издала крик ужаса, оказавшись в объятиях чудовища.

Мои клыки вонзились в ее горло, и ее кровь и магия хлынули в меня, разрывая вены. Она слабо извивалась в моих руках, отчаянное чувство осознания наполнило ее, и я долго купалась в ее крови, прежде чем снова вырвать свои клыки.

Я с рычанием оттолкнула ее от себя, и она вскрикнула, оказавшись в объятиях Райдера. Его взгляд горел яростью, когда он сцепил руки по обе стороны от ее головы.

— Тебе не следовало трогать мою девочку, — прорычал он и резким движением свернул ей шею.

На долгую секунду воцарилась тишина, когда он опустил сломанное тело Найтшейд на землю, и я была поражена окончательностью этого поступка. Все было кончено. Ее больше нет.

Я крутанулась на месте, когда реальность обрушилась на меня, мой взгляд на мгновение задержался на Данте, который пытался отдышаться после того, как лианы Найтшейд упали. Я посмотрела на Леона, его глаза были закрыты с такой окончательностью, что разрезали меня на две части. Я не могла выдержать прилив горя, которое затопило меня с его смертью. Я не могла смириться с мыслью, что больше никогда не почувствую жар его поцелуя на своих губах и не буду купаться в тепле его компании. Со всхлипом агонии я оторвала от него взгляд и стала искать в пещере того, кого я могла спасти.

В другом конце пещеры я смогла разглядеть одно из сломанных крыльев Габриэля, и боль, которую причинил мне этот вид, почти разрушила то немногое, что у меня оставалось.

Я бросилась к нему в мгновение ока, мое сердце бешено забилось, когда с его губ сорвался болезненный стон.

Я опустилась над ним, задыхаясь от рыданий, когда мои пальцы затрепетали на его шелковистом крыле, и с его губ сорвалось шипение.

— Все хорошо, — вздохнула я. — Я здесь. Я с тобой.

Габриэль обещал мне вечность рядом с ним, а я насмехалась над его предсказаниями. Но теперь, когда это будущее было почти украдено, я могла думать только о том, что у нас еще не было времени. У нас даже не было шанса. И я не собиралась оставлять это сейчас.

— Элис, — простонал он, его пальцы поймали мои, когда он поднял на меня глаза. — Тебе нужно идти, пока не появился Король.

— Я никогда не брошу тебя, — яростно прорычала я, прижимая руку к его груди и направляя каждую каплю магии, которую я украла у Найтшейд, на его исцеление.

Габриэль зарычал от боли, его руки переместились на мои запястья, когда он притянул меня ближе, и я наклонилась, чтобы прижаться лбом к его лбу.

Моя магия зашипела, и я всхлипнула, когда кровь заструилась по моим ладоням, но плоть, к которой я прикасалась, была целой, исцеленной, восстановленной.

Габриэль вздохнул с облегчением, возвращаясь в свою форму фейри, когда его крылья исчезли, а серебряные доспехи испарились с его кожи, открывая мне его татуировки.

Я попятилась вперед со всхлипом, когда его руки сомкнулись вокруг меня, и слезы, которые я сдерживала, наконец, вырвались наружу.

— Я думала, что потеряла тебя, — плакала я, прижимаясь губами к татуировке Весов на его груди, пока его сильные руки обхватили меня. Я цеплялась за него, словно он был спасательным плотом, а я уплывала в глубины самого темного океана. Что я и делала. Потому что я, возможно, и спасла своего темного ангела, но мое сердце все еще разрывалось на две части из-за моего Льва.

Горе топило меня, душило, грозило уничтожить.

Леон предложил мне себя от всего сердца, безоговорочно, честно, а я разрушила его доверие ложью и обманом. Я хотела загладить свою вину, мне было больно и обидно каждую минуту, пока между нами была эта пропасть, но я не находила слов, чтобы выразить ему, как сильно я сожалею о том, что сделала ему больно. И как много он для меня значит.

Я была трусихой, которая слишком боялась отказа, чтобы признаться ему в правде, которая жила в моем сердце. Я любила его. Но я никогда не говорила ему об этом. А теперь было слишком поздно.