Помощница профессора

Глава 11. Красивые женщины крайне опасны

— Все же ты редкостный балбес, — Клу заговорил только тогда, когда провожатые попрощались с Паком.

Трое здоровенных охранников, из которых один с оружием, следовали за ним от самого игорного дома и одним видом отпугивали всяких подозрительных типов. Пак не собирался вести их домой к Фредерике, распрощался на пересечении с Первой линией. Здесь и своих патрулей хватало.

— Эта крылатая к тебе и так, и этак, а ты талдычил про свои артефакты и не пригласил ее в гостиничный номер, — не унимался верж.

— В какой гостиничный номер?

— Который ты бы снял для вас двоих, идиот! Самый лучший, с широкой кроватью и зеркалом на потолке. Да она бы для тебя такое приватное выступление организовала, больше бы не заглядывался на Фредерику.

— Уле просто поболтать хотела, кажется, ей очень скучно. И я не заглядываюсь на донью. У нее же и жених есть.

— И при живом женихе она пустила в дом двух красавцев в самом соку? И психовала, когда ты отказался взять себе жену из города. П-ф-ф-ф! Да эта донья только и ждет, когда ты сожмешь ее в объятиях, наклонишь посильнее, так чтоб на ногах не устоять, а потом зацелуешь до того состояния, чтобы она выронила тот стилет, который постоянно теребит под юбкой.

— По-моему, ты до сих пор злишься на меня и мечтаешь поглядеть, как Фредерика влепит мне очередную пощечину.

— И это тоже! Но пощечина будет после. А до этого ты попробуешь на вкус сочные, горячие губы нашей доньи, — не унимался Клу. Но и он вскоре замолчал, вслушиваясь в напряженную тишину Первой линии.

На улицах всюду горели фонари, зачастую вычурные и яркие, они хорошо разгоняли тьму и туман, но Паку было не по себе. Казалось, за ним кто-то идет. Очень тихий и осторожный, следующий по крышам от самого игорного дома. Пак бы списал все на разыгравшееся воображение, если бы дважды не заметил скользящую по дороге тень. А еще молчали собаки. Только парочка испуганно скулила вслед. Не малыша же Клу они испугались?

Пак на всякий случай зажал в кулаке тот самый клык чужого и приготовился ударить им. Если Уле не соврала, то от вержа или тера это спасет. А с человеком еще проще: главное — не дать тому выстрелить и ударить первым. Честный кулак в ближнем бою ничуть не хуже магии.

— За нами идет кто-то, заметил? — пробормотал Клу. — Слишком шустрый и тихий для человека. Давай, сворачивай на проспект, там должны быть патрульные.

До проспекта было еще пару сот метров, прямо через небольшую аллею. Старые деревья переплелись ветвями и закрывали небо, а проклятый туман скрадывал все остальное пространство. Кажется, что идешь и одновременно стоишь на месте. Но свет фонарей с проспекта становился все ближе, поэтому Пак ускорил шаг.

Пока не налетел на девушку.

Она стояла спиной к свету, отчего не получалось рассмотреть черты лица. Только белые зубы поблескивали и волосы темным плащом укрывали спину и плечи.

— Свогор скучает? — проговорила она с такой интонацией, что Пака бросило в жар. А еще переместилась с ноги на ногу, качнув бедрами.

Те, как и ноги целиком, оказались выше всяких похвал. Девушка наверняка знала об этом, поэтому не прятала их под юбкой, а обтянула узкими брюками.

— Спроси, сколько она хочет за ночь, — прошептал на ухо Клу. — Я бы прокатился на такой кобылке.

Мелкий пошляк ухитрялся сводить к постели все разговоры, даже те, которые к ней никак не относились. Пака же больше волновало то, что их преследователь затаился.

— Свогор просто гуляет, — бросил он и попытался обогнуть девушку. Но та с кошачьей грацией скользнула вбок и снова оказалась на пути Пака.

— Не надо бояться, я не обижу доброго свогора.

— О да, о да! А я бы ее обидел! — снова завелся Клу. — Затянул сбрую покрепче и заглянул под хвостик. Йе-хха!

— Где ты видишь хвост? — Пак настолько разозлился, что проговорил это вслух.

Но девушка растянула губы в улыбке, а после снова качнула бедрами, но в этот раз из-за левого появился самый настоящий хвост. Длинный и с кисточкой на конце. Будто живой он скользнул по бедру Пака, а после легонько тронул ладонь. Шерсть внезапно оказалась шелковистой и теплой, такую бы гладить и гладить. Но в самом пятнисто-полосатом узоре хвоста было что-то знакомое.

— И что же из развлечений вы можете предложить скучающему свогору? — Пак чуть отступил назад, но хвост из руки не выпустил.

— Вначале — избавиться от лишнего, — девушка протянула вперед руку, — чего-то, что вам не принадлежит.

— Пятидесяти галлов хватит?

Этот метод уже дважды выручал Пака, если сработает и в третий, то можно будет с уверенностью говорить, что в Эбердинге без полусотни галлов никуда.

Девушка же взмахнула хвостом и повернулась так, что на лицо упал свет. Пак узнал ее сразу, хотя и видел мельком: вчера она пыталась отбить его у Хоса. Вроде бы добрый поступок. Но зачем сейчас нашла? Да еще и в таком тихом и темном месте?

— Клык давай мне! — чуть обиженно проговорила девушка. — Глупого из себя строит! И пойдем в наш участок, расскажешь там, как связан с Братством терна. Их штучка же, думал я не знаю?

Значок полицейского управления мелькнул перед лицом Пака, а потом девушка ойкнула и прикрыла глаза руками.

Такой шанс упускать было нельзя, поэтому Пак побежал к проспекту. В полицейское управление идти, как же! Да тамошние служивые только и ждут, когда к ним заявится бесправный дурачок-земпри, на которого можно будет свалить все преступления. Его и в Братство запишут, и в грабители, и в насильники. Общинные часто с таким сталкивались, кого-то получалось отбить у властей, оплатив услуги законника, кого-то нет. Но Пак и сам запятнан убийствами вержей, пусть и случайными, после такого от властей уже не откупиться.

Почти сразу на его плече возник Клу с клыком в руке. Верж довольно улыбался и дул на пальцы.

— Вмазал бы ей сам! Так нет, все на Клу! — возмущался он. — Теперь пальцы жжет, больно. Но этой стерве еще больнее, прямо под глазом ее царапнул!

— Женщин не бью, — Пак берег дыхание и не собирался болтать с вержем.

— Ты теперь в столице, придется, иначе не выжить! И еще надо потерять невинность, настраивайся на это, Пак Ува.

Он почти успел добежать до проспекта, как девушка схватила его за руку. Правый глаз у нее целиком заплыл, хотя крови из царапины вытекло пару капель.

Держала гончая крепко, но не нападала.

— Я защищаю интересы города, не себя, — зачем-то проговорила она. — Идем в управление.

— Хорошо, — согласился Пак и на свое счастье заметил двоих патрульных.

Оба стояли на тротуаре и оглядывались по сторонам. Выправка армейская, вооружены знатно, у одного на поводке здоровущий тер, похожий на обезьяну. Он пристально следил за Паком маленькими красными глазками и тер кулаком брусчатку. Все же честный кулак и магия в ближнем бою лучше одного честного кулака.

Тут один из патрульных вытащил из кармана конфету и протянул чудовищу.

— Ты сегодня грустный, Тиш. Ничего, продежурим эту ночь и попрошу свою старуху испечь нам яблочный пирог. Будем есть его в саду и слушать пластинки.

Тер почти по-человечески грустно взревел, сел на мохнатый зад и ловко развернул конфету, а после съел, покачиваясь на месте от удовольствия.

— В твоих интересах молчать, — шепнула гончая, когда они проходили мимо патруля. Сама же во все глаза глядела на происходящее, кажется, и дышать забыла.

— Добрый вечер, свогор! — поздоровался один из патрульных. — Вы сегодня припозднились. В таком тумане даже на Первой линии небезопасно.

Момент был подходящий, таким нельзя не воспользоваться.

— Добрый? — рявкнул Пак. — Какой он добрый? Таких приставучий шлюх, как в Эбердинге, я не встречал еще ни разу. Тащится за мной от самого игорного дома! А меня дома невеста ждет!

Он брезгливо стряхнул руку опешившей гончей и шагнул в сторону. Клу одобрительно буркнул что-то и затих.

— Не шлюха, нет! Гончая. Сыщик! — бедолага вытащила из кармана свой значок и взмахнула им. Патрульные же пока следили за ними обоими, а тер всем видом выражал решимость задержать всех, кто только попробует двинуться с места.

— И мне так же пела, — согласился Пак. — Настоящая гончая из полиции, всего сотня галлов за ночь! Сотня галлов! За такие деньги можно купить два с половиной десятка овец и одного породистого круторогого барана!

— Ваши документы, — устало поинтересовался патрульный, пока его напарник уже заковывал в наручники гончую.

— Их вместе с бумажником вытащили в первый же мой день в столице! Неделю восстанавливал. Думаете, я такой дурак, чтобы таскать их за собой после этого? В доме моей кузины лежат, если хотите, можем последовать, там все проверите.

— Нет, можете идти, с этой, — патрульный кивнул на гончую, — мы разберемся.

До самых ворот особняка Алварес Паку чудилась бегущая следом обезьяна-тер, выкрики патрульных или жутковатое рычание гончей. Но его никто не преследовал, а тишину нарушали только собственные шаги и ворчание Клу.

— Дева Порочная застила мне глаза и внушила похоть! А я так мечтал огладить ее хвостик! Прикоснуться к груди, пропустить волосы сквозь пальцы! А это гонча-а-а-я! Проклятая ищейка на службе свогоров!

— И как бы ты с ней…, нет, прости, не могу представить.

— Эй! — Клу возмущенно стукнул по шее Пака. — Я же над тобой не держу свечку, да? Зачем такие вопросы? Это, знаешь ли, личное!

Пак пожал плечами, отчего мелкий верж чуть было не улетел на землю.

— Просто хотел намекнуть, что тебе было бы лучше поискать женщину более близкую по размеру.

— Угу, иди, побегай по Эбердингу, найди мне грудастую брюнетку ростом с палец. И себе заодно тоже, по размеру. И не пускай больше слюни на донью Алварес, ты ее раздавишь!

— А наш поцелуй как же? Ладно, — Пак подал руку Клу и пересадил его на другое плечо, потому что косится вправо оказалось легче, чем влево, — сейчас важнее придумать, как побыстрее сбежать из города. Если гончая расскажет обо мне, то стану особо разыскиваемым преступником.

— Кто там ее будет слушать? Верж обычный, еще и бестолковый. Посадят в камеру до утра, а там будут искать начальство. Мне интересно, как она нас вычислила? Если только через Хоса… Личностью он был известной, — Клу почесал затылок.

Пак же замедлился и все не мог отвести взгляд от окна Фредерики, в котором до сих пор горел свет. Без зарослей терновника оно казалось огромным, в такое должно быть сильно задувает зимой и осенью. На подоконнике мерцал зеленый фонарик, а основной свет шел от большого торшера, поэтому за старой кружевной шторой темнел профиль самой доньи, склонившейся над книгой. Наверняка уже закрыла дверь и теперь ждет, постучит ли Пак в окно. Или просто привыкла читать перед сном, кто знает.

— Поэтому мы больше не выйдем из особняка до самого отъезда из города, — отрезал Пак.

— Спятил? Да мы только начали! Обчистим еще парочку игорных домов, а уже потом, с деньгами…

— Ты просил тысячу галлов, я выиграл тысячу галлов. На этом все. Завтра же пойдем и купим тебе билет на Серебряный поезд, найдем провожатого, а я попытаюсь прорваться к общинным. Хватит рисковать!

— Рисковал только ты, когда оставил меня в шляпе и отправился играть в одиночку, — возмущался Клу. — Что за глупость пришла в твою голову?

— Думаешь, в заведениях такого уровня проверки, как в твоем игорном доме? Нет, там все намного серьезнее. Меня обыскали несколько раз и проверили артефактами. Представь, что было бы, если бы они нашли кролика после моего выигрыша? Наверняка все слышали о земпри, сорвавшем вчера куш в другом игорном доме, а сегодня этот же земпри пришел в другой игорный дом с тем же самым вержем, которого обыграл накануне. Нас бы судили за мошенничество, тебя сослали в резервацию, а мне отрубили несколько пальцев.

— Это если бы меня нашли.

Возражал Клу вяло, без энтузиазма, только смотрел в окно и тоже вздыхал. Пак видел Фредерику, но стучать не спешил, решил на всякий случай попробовать дверь. Но та ходила ходуном и скрипела петлями, но не поддавалась. Выломать такую — дело пары минут, а вот вскрыть не выйдет: мстительная Фредерика закрылась изнутри на засов.

— Ну приложи к стеклу еще полсотни галлов, — съехидничал Клу. — Ты ими так швыряешься, что и не заметишь потери.

— Я и с прошлыми рассчитывал скорее на абонемент, чем разовый пропуск, — Пак наконец подошел к окну и даже поднял руку, чтобы постучаться. Но решиться на это оказалось совсем не просто.

— Тогда колоти смелее, а потом прыгай на подоконник, с него — на пол, и целуй донью до потери сознания. О! И цветов можешь надергать, видел я по пути одну отличную клумбу…

— Да ты знаешь подход к девушкам.

— Ну он всяко дешевле твоего!

Пока верж возмущался, Пак все же стукнул разок по стеклу. Фредерика застыла и вытянулась струной, а после натянула шаль на плечи и медленно побрела к окну.

— Соблазняет, стерва! — продолжал Клу. — Хороша, как же хороша!

В медленных и выверенных движениях Фредерики Пак видел скорее пренебрежение и желание наказать запозднившегося земпри, чем соблазнение, но спорить с Клу уже было лень.

— Вот если еще окажется, что сорочка по верху оторочена кружевом — точно целуй! Не разочаровывай донью!

Чем дальше, тем большие глупости болтает этот верж. Да что бы Пак ни сделал, он в любом случае разочарует и расстроит Фредерику.

Она резко распахнула окно и смерила Пака недовольным взглядом, подтверждая его мысли.

— Влезай! К двери не пойду, далеко.

И протянула ладонь, издевательски предлагая помощь.

Пак положил руки на подоконник, затем подтянулся и влез на него, а уже через мгновение спрыгнул на пол комнаты. Спальня Фредерики не поражала убранством: кровать, комод, тусклое зеркало в темных пятнах и книжная полка, на которой примостились тряпичная кукла с одним глазом-пуговкой и фотография статного мужчины в военной форме. На стенах тут и там темнели пятна под размер картин в прямоугольных или овальных рамах, рядом с камином лежала целая гора дров и газет для розжига, а еще — небольшая потертая подушка. Наверное, Фредерика любила сидеть здесь и смотреть на пламя, сжимая в ладонях щербатую чашку остывшего чая.

Дом Алварес казался старой кокеткой, лучшие годы которой давно позади, а из обширного гардероба осталось одно пробитое молью платье и нитка стеклянных бус. При должном усердии из нее бы еще вышла красотка, да только прикладывать усердие некому и незачем. Пак смотрел на стены и понимал, что и дом можно было бы улучшить, превратить в настоящее сокровище, но по силам ли это хрупкой Фредерике?

Она же подошла совсем близко, уперла руки в бока и пыталась поджечь Пака взглядом.

— Насмотрелся? Понравилось?

— На тысячу галлов за ночь точно не тянет, — согласился он. — Ты ремонт здесь сделай, перед тем как жениха приводить.

Она быстро вздохнула, а щеки сразу же налились румянцем. И это было далеко не смущение, а чистый, ничем не прикрытый гнев. Пак же вдруг поймал себя на том, что любуется злой Фредерикой: ее вздымающейся грудью, сжатыми челюстями и тем, как в глазах разгорается настоящее пламя. Она и сама была точно огонь, но не обжигающий — горячий, красивый, непокорный. Даже когда Фредди брала себя в руки и пыталась быть хорошей и примерной, этот огонь не гас, а лишь стихал на время, так же поблескивая искрами в самой глубине зрачков.

— Я не собираюсь приводить сюда жениха! — она притопнула от возмущения. — И вообще, не твое это дело. Проваливай!

Пак мгновение помялся, раздумывая, не поцеловать ли ее в самом деле по совету Клу, а потом решил, что испугает еще и вышел в коридор.

— Вот придурок, — прокомментировал верж. — Мне бы росту еще с ярд и уже уложил бы донью на ее кровать!

— Она бы тебя заколола.

— Умер бы счастливым, это лучше, чем жить несчастным и неудовлетворенным, как ты.

Пак не стал ему отвечать, просто улыбнулся и поглядел на Клу. Что-что, а несчастным Пак себя точно не чувствовал: столько всего увидел, узнал, попробовал, познакомился с множеством людей и вержей, один Клу чего стоит! Вот выпутается из всей этой передряги — и точно станет самым счастливым.

Нет. Когда выберется и поцелует Фредерику.