Польская карта

Событие тридцать четвёртое

— Гайдамаки?

— С турецкого — гнать или нападать. Как Булавин у нас. Казаки. Запорожцы, черкесы. Сечевики, — полковник Полянский, даже сделал вид, что достал саблю и покрутил ею на головой.

— Вона чё?! — Брехт усмехнулся, главный разведчик страны со своими почти будёновскими усами вполне на гайдамака того смахивал, особенно сейчас, когда воображаемой саблей махал. Понятно, тупому немцу легче пантомимой разъяснить.

— В Россию просится.

— Чудны дела твои, Господи, — Брехт какое-то кино в детстве про гайдамаков смотрел. Век и события не запомнилось. Только название. Образы ещё в шароварах красивых в рубашках расшитых и жилетках атласных… А ещё с чубами и длинными усами. Всё, больше ничего из того фильма не запомнилось. Хреновенький, наверное, был. Вон, про Венету, сына Ичу-Чуна, запомнилось гораздо больше. А ведь там даже Гойко Митича не было.

— Обещает поднять на борьбу все Подолье и Галицию, истребить всех шляхтичей и евреев.

— Ц. Евреев? Бандеровец недобитый. — Брехт антисемитом не был, да он даже полякофобом не был. Так, чуть англофобом. Отлично знал, что по опросам общественного мнения в будущем что-то там больше восьмидесяти процентов поляков ответили, что русских считают врагами. Это много. Это надо серьёзно народу мозги промыть. И два поколения поляков, что жили в одном блоке Варшавском с СССР и сто лет при царях, которые шли на всевозможные уступки панам, ничего не изменят. Ляхи будут ненавидеть русских всегда. И что с этим делать непонятно. Подавили в крови восстание Костюшко — ненавидят, отстроили им Варшаву и посылали продукты, когда собственные граждане с голоду умирали, после Великой Отечественной войны, и всё равно ненавидят. Даже ещё больше. Да и его ли это вопрос?

Что произойдёт в Европе, если он сейчас поддержит восстание гайдамаков и они, как и в Реальной истории попросятся включить их в состав России. Полностью всю Украину, от Киева да Перемышля и от Житомира до Шаргорода. И в это же время Великое княжество литовское тоже попросится в состав России.

Тут нюанс есть, среди тех, кто владеет землями и крестьянами — холопами, на Украине полно литовских князей и шляхты. Их гайдамаки тоже вырежут. Всех. И что? И те и другие потребуют помощи от Анхен. Кому помогать? Козе ясно, что дворянам, а то, чем это крестьянское восстание закончится понятно, оно перекинется сначала на Литву, а потом через Киев и Смоленск на Россию. Ну, про пугачёвщину Брехт помнил. Зверств там хватало с обеих сторон. Да и недавнее восстание Булавина ещё на слуху.

— Хорошо, зови сюда этого «полковника» Верлана, Андрей Иванович, поговорим с ним.

Привёл. Чернявый такой мужик с тем самым оселедцем на лысой башке и усами по десять сантиметров вниз спускающимися. И одет в шаровары. Классический такой гайдамак, как в кино.

— Полковник, значит?

— У меня людей, генерал, больше тысячи человек! А надо и десять тысяч будет! — сверкнул глазами Верлан, правда, чубатую свою голову всё же склонил.

— Да, без базара. Хочешь быть полковником, будешь полковником. Сейчас Иван Алексеич приказ напишет, до подполковников имею право я чины присваивать, полковников и выше только Императрица. Так что пока я напишу приказ на подполковника и отправлю проект приказа на полковника в Ригу. Пойдёт так?

— Все мы слуги Государыни!

— О, как! Замечательно. А скажи мне Верлан… Стоп, не могу же я в патенте писать — полковник Верлан. Это что фамилия? Имя? Если полковник, то нужно и фамилия, и имя, и отчество.

— Верлян Ян Казимирович. Я досель числюсь начальником придворных казаков польского князя Любомирского.

— А казаки — это как дружинники у русских князей? — Брехт посмотрел на Полянского.

— Так точно, Ваше Высочество.

— Ну, Иван Алексеич, — Брехт повернулся с укором смотрящему на это Салтыкову. — Напиши патент подполковничий на Верляна Яна Казимировича. А ты, Ян, расскажи мне вот что. Вот взбаламутишь ты народ… Даже не сомневаюсь. Войск у шляхты нет. Мы их почти всех на ноль помножили. Побьёшь и даже вырежешь всех панов и землю раздашь крестьянам, и лошадей, и шмотки даже панские. А дальше что? Вот все эти казаки, что дальше делать будут?

Гайдамак, как на дурачка посмотрел на Бирона. А, ну, да — немец же. Тупой.

— Так в войско Государыни Анны Иоанновны вступим.

— В Войско? Там дисциплина. Там форма, там распорядок дня. Там нельзя курить. Там… Ну, не войско там, а армия.

— А войско запорожских казаков? Молдавское княжество освобождать, наши исконные земли южнее.

— Ну да, предстоит война с турками. Хорошая мысль. Ударить со стороны Каменец-Подольска твоим войском и вниз по Днепру нашим. Нормально. Я про другое. Любая война закончится. Вы же снова пахать землю не будете. Вам грабить и убивать надо, набеги совершать. А мне что делать? Побьём мы вместе турку, заключим мир, даже Крым и Измаил возьмём. И Молдавию. Всё. Мир. А вы будете теперь на румынское княжество нападать. А султан, мать его, нам ноты слать, что, мол, усмирите разбойников. На ляхов будете нападать в Польше, а Август третий наш человек. Что мне делать тогда?

— Границы будем беречь… — как-то не сильно уверенно начал Варлян, но Брехт его рукой остановил.

— Десять тысяч. Половина погибнет. С туркой долгая война будет. Сильны Османы. Пять тысяч, тысяча, а то и полторы, устав воевать, на земле осядут. Три с лишним тысячи? Есть у меня для тебя дело полковник…

— Какое же? — напрягся гайдамак, за правый длинный ус схватился всей пятернёй.

— Остров есть в море-океяне. Мой остров. Там местные вырезают наших поселенцев. И пираты там пошаливают. Навести порядок нужно. Адмирал Варлян! Красиво звучит?

Событие тридцать пятое

Чем дальше влез, тем ближе вылез. Поговорка такая у Эрнста появилась. Карл Бирон её не понимал. Головоломка должно быть какая-то. А вот влез или залез он на самом деле далеко. Четыре драгунских полка, усиленные тремя артиллерийскими ротами и пятью эскадронами казаков донских, остановились на отдых в тридцати верстах от Кракова. Почти закончен их поход. Осталось взять древнюю польскую столицу и можно будет локальную победу праздновать.

Остановились не просто так, сразу куча проблем навалилась, во-первых, ливень, что хлестал всю ночь и часть утра, превратил дороги в непроходимые болота. Все колеи заполнены водой и не видно, где там, под слоем воды, ямы. Одну пушку перевернули, попытавшись тронуться, и Карл приказал делать привал и суточный отдых объявил. К счастью, в России, в районе Москвы, и здесь, в Польше, земля разная. Тут песчаные почвы и влага в них быстро впитывается, такая лужа, как вот сейчас в десяти метрах от его палатки раскинулась, как озеро целое, в Измайлово бы полмесяца стояла, пока сама не испарится, не примет глина влаги, а здесь, уже на прошлом дожде проверено, за сутки вполне впитается вода, да так, что и грязи почти не останется.

А ещё нужно было лошадьми заняться. Множество лошадей лишись подков и полковые кузни не поспевали всех обиходить на коротких стоянках. До этого времени спасались тем, что с собой приличный запас коней был. Не каждый драгун одвуконь, но почти тысячу лошадей в резерве было. Карл, раз за разом совершая с башкирами и егерями, переодетыми в башкир, набеги на распоясавшихся панов, уяснил, что запас коней нужен обязательно, и чем ближе этот запас к двойному, тем лучше. В набегах проще, всегда можно, да так и делали, восполняли выбывших лошадей за счёт ограбленного шляхтича. Сейчас за счёт панов восполнить пару тысяч коней не просто. Так, что перед решительным броском на Краков волей не волей пришлось остановиться бы. И без дождя.

Ещё была причина. Нужно было выслать разведку. И не дозоры, которые всё время вокруг его корпуса сновали, а настоящую. Можно сказать — разведку боем. Понять нужно, кто и какими силами обороняет Краков. С сопротивлением, пройдя почти всю Украину с востока на запад, они почти не сталкивались. Мелкие отряды шляхты пытались напасть на обоз, но всегда заранее были обнаружены разъездами казаков и потому встречали ляхов не сонные обозники кнутами вооружённые, а снятые с лафетов и замаскированные на телеги под копнушки сена Единороги заряженные картечными гранатами. А вслед убегающим ещё и парочка шрапнельных гранат всегда отправлялась. Пока счёт был двадцать семь — один. Двадцать семь таких вылазок с большим уроном для шляхты они выиграли и один раз, переоценив свои силы, поплатились. Отряд поляки и местное казачество, примкнувшее к ним, собрали приличный, и засаду они перебили, счастье, что вовремя свои казаки подоспели и не дали им угнать пушки. Но более ста человек, в том числе и пару расчётов Единорогов погибло. Дорого жизни продали русские, ляхов тоже с сотню полегло, а то и все полторы. Их даже хоронить не стали. Обобрали, что ценного нашлось, оружие в основном, и дальше пошли. Больше засад не устраивали. Хватит. Да шляхта и сама перестала набеги устраивать, в городках и деревнях говорили, что какой-то магнат из Кракова все силы собирает в бывшей столице. Вот и нужно узнать, что это за силы такие?

Братец младший, наставления читая… Вообще Карл, поражался тем переменам, что за пять лет, которые они не виделись, произошли с Эрнстом Иоганном. Словно совершенно другой человек. Рассудительный и очень жёсткий. А ещё откуда-то взялась привычка непонятными поговорками говорить. Вроде слова все известны, а смысла нет. Ну и умение стрелять и владеть саблей и шпагой были Карлу непонятны. Да младший брат был драчун, но это не объясняло умения. Среди этих новых непонятных умений были и познания в военном деле. И это у человека в войне ни разу не участвовавшего.

Так вот, отправляя корпус Карла на Краков, Иван Яковлевич, ну, хочет быть Иваном пусть будет, рассказал, как он бы провёл разведку перед осадой города или его штурмом.

— Нужно несколько языков сначала добыть. И они должны быть из разных сословий. Обязательно нужно шляхтича местного захомутать, он про воинские силы расскажет. Но нужен и торговец, и лучше продовольствием торгующий. Он расскажет о ценах на продовольствие в городе, и о его запасах. И не помешал бы священник. Он должен знать о настроениях в городе. Кто за Лещинского, а кто за Августа.

Сейчас высылая казаков на разведку всё это им Карл и рассказал.

— Да с такими пушками нам чего ерундой заниматься! — попытался отмахнуться от немца «пугливого» казак, что был старшим у той группы, которою Бирон отправлял за священником. — Подъехать и обстрелять город, сами сдадутся.

— И настроить всё местное население против себя. Нет. Приказ получили и отправляйтесь, — рыкнул на него Карл. Всё же с казаками этими мороки больше, чем пользы, вольница, совсем дисциплины нет. Была бы его воля, так он лучше бы башкир с собой взял или вновь организуемый конный полк калмыков. Вот у них железная дисциплина, такой и прусский генерал любой позавидует.

Событие тридцать шестое

Иван Яковлевич решил тоже отдых войску устроить. Куча причин и у него была. Во всем карты виноваты. По тому убожеству, что у него в наличии имелись, кратчайший путь до Дрездена от Лодзи, шёл через Познань. Может, оно так и было на самом деле, только армии по кратчайшим путям не ходят. Они ходят по дорогам. И когда очередной отряд разведчиков приволок нескольких языков и языки эти разговорились, то оказалось, что этой дорогой, базара нет, можно дойти до Дрездена, но через Берлин.

Пабам! Вот куда точно не следует сейчас идти, так это в Берлин. Это будет настолько большим перебором, что даже представить тяжело, чем могло закончиться. Семилетней войной, например, на тридцать лет раньше. В принципе, если уж целью такой задаться, то сейчас Пруссию раздавить проще, чем при сынке нонешнего короля. Но котлеты стоит от мух отделять, а то подавиться можно. И слонов есть тоже надо по кусочкам. Если в результате войны за Польское наследство России отломится Белорусия или Украина, читай Великое княжество литовское и бывшее Русское королевство, то только чтобы эти два куска переварить несколько десятилетий понадобится. Не до Пруссии будет. Тогда зачем идти? Кёнигсберг с Кантом забрать? А он хоть родился уже?

Брехт пытался карту под нос языкам сунуть, вот, мол, чего не так? В карты играть языки не умели, но один из них — торговец еврей, сказал, что нужно спуститься вёрст на сто пятьдесят на юг к Вроцлаву, и вот оттуда есть прямая дорога на Дрезден.

Сто пятьдесят вёрст???!!! Мать вашу, Родину нашу. Жириновский книгу напишет «Последний бросок на юг». Вот им теперь вместо заслуженного отдыха на границе с Саксонией предстоит бросок на юг. Только не последний. Нужно будет Августа доставить в Краков на коронацию.

Поразмыслив о картографии и своём дебилизме, Иван Яковлевич решил, что на всякий случай Познань он тоже захватит и тщательно ограбит, если ляхи будут сопротивляться, а уж потом отправится в этот Вроцлав. А ещё сильно захотелось в Познани этом зайти в книжный магазин и хорошую карту прикупить, промахнуться на сто пятьдесят вёрст, это явный перебор.

Эти же языки (чёрт бы их побрал) ещё одну новость поведали, заставившую встать гвардию на отдых. Познань — это город крепость. Он весь окружён городской стеной. И стена эта недавно ляхами подновилась чуть, даже ров, в который отвели местную реку Ватру, почистили от нечистот и углубили. Штурмовать крепость не хотелось. Но и оставлять у себя в тылу город, который горой и войском за Лещинского тоже нельзя. Пока Иван Яковлевич ограничился тем, что окружил город. На дорогах поставил побольше народу, а там, где стена стоит, разъезды башкир и кавалергардов дефилируют, однако, держась подальше от стен. Оттуда уже несколько раз обстреливали из штуцеров, вероятно, разъезды, даже ранили шестерых. От ворот тоже пришлось отойти на километр примерно. На стенах пушки остались, не все они достались Брехту в виде трофеев после разгона делегации встречающих.

Те же языкастые языки и ещё одну не очень хорошую новость рассказали. В городе половину примерно населения составляют евреи. Вообще, блин блинский, есть в Польше поляки или одни евреи? Как так оказалось, что они для своего нового Израиля Польшу выбрали? Делать евреев врагами России Ивану Яковлевичу не хотелось, как раз наоборот, он хотел затащить их торговые дома, или как там это сейчас называется, в Ригу и Санкт-Петербург, пусть вкладывают деньги в развитие двух российских столиц. Нужны часовые и ювелирные мастерские, нужен международный банк. Почему не превратить рубль в аналог доллара в этом времени. Если начать печать бумажные рубли и сбывать их за границу, то как серьёзно это проинвестируют российскую промышленность.

Словом, можно было подогнать Единороги и закидать город шрапнелью и картечью. Можно… Но потом после убийства сотен, а то и тысяч евреев заводить с ними дружбу вряд ли получится. Осадить город и уморить его голодом тоже не выход, тоже так себе способ заводить друзей. А ещё, как узнал Бирон, в Познани есть университет — академия Лубраньского. И это первый университет в Польше и за два с лишним века там собрали одну из лучших библиотек Европы. Начнёт обстреливать он город картечью, возникнут пожары и сгорят десятки тысяч книг и свитков. Низя.

Стоило подумать о том, как с минимальными потерями и с той стороны, и уж тем более со своей, взять город и качественно ограбить, не тронув еврейскую часть населения. А с евреями договориться о сотрудничестве и переселении в Прибалтику и Санкт-Петербург.