Полуночник

8

– Полагаю, вы хотите меня о многом расспросить? – прервал затянувшееся молчание Кроули.

Вопрос, казалось, вернул ее к жизни, и Алиса внезапно поняла, что дождь припустил вовсю.

– Как появился Грачевник?

Кроули посмотрел на ручные часы.

– Задавайте вопросы, на которые можно ответить кратко.

– Откуда мне знать, на какие вопросы можно ответить кратко! – вскричала Алиса, в отчаянии вскидывая руки к небу.

Кроули, не промолвив ни слова, развернулся и пошел прочь. Алисе ничего другого не оставалось, как поспешить за ним.

– Это – Букингем-гейт, – сказала она, указывая на длинную улицу. – Ну, хоть она-то не изменилась.

– Вообще-то это – Горинг-гейт.

– Горинг-гейт?

Алиса встала как вкопанная и повернулась к дому из белого известняка. Значит, Букингемского дворца нет, а вместо него, на его месте, в здании, которого даже не существует в ее Лондоне, расположен какой-то университет Горинга? Ее разум отказывался в это верить, отказывался соглашаться со столь вольной трактовкой истории, однако горящие в этот поздний час окна, рассеянные по бледному фасаду, убеждали ее в обратном.

– Я хочу прикоснуться к нему, – просипела она. – Хочу убедиться, что он – настоящий.

– К чему вы желаете прикоснуться? – Алиса ткнула пальцем в так называемый университет, и Кроули ухмыльнулся. – Если он не настоящий, тогда, спрашивается, на что я потратил несколько лет своей жизни? – Алиса набычилась.

– Уже полночь, – вздохнул Кроули. – Холодно, идет дождь, а на вас лишь какое-то прозрачное неглиже да пальто истинного джентльмена. Нам нельзя терять ни минуты, иначе вы схватите воспаление легких. Или, что намного хуже, его схвачу я.

– Пальто истинного джентльмена? Что вы имеете в виду под истинным…

– Если вам это чертово пальто приелось, Уиндем, верните его мне! – раздраженно рявкнул он.

Но она лишь запахнула пальто и отрицательно покачала головой.

– Прошу вас, Кроули. Позвольте мне убедиться, что это здание – настоящее и это все – не сон. И я последую за вами кротко, как овечка.

– Слова, слова… – хмыкнул Кроули, пряча улыбку, и размашисто зашагал по усыпанной гравием широкой тропинке.

У подножия лестницы он остановился.

– Входная дверь – в той крытой галерее, – пояснил он. – В полночь она закрывается, а оставшиеся в здании студенты ночуют во временно оборудованных спальнях на верхнем этаже. Вы не сможете попасть внутрь, но если уж вам так неймется, можете потрогать дверь.

Но трогать дверь Алиса не собиралась. Ей достаточно было потрогать лестницу. Присев на корточки, она протянула дрожащую руку и коснулась истертых временем и студенческими башмаками ступеней. Старых… Старых и… настоящих. Но как такое возможно?

– Довольны? – изогнул бровь Кроули. – Отлично.

– Погодите. Но если… – Алиса в растерянности покачала головой. – Тогда почему Мраморная арка находится здесь, а не в районе Мейфэр?

– Потому что изначально, в девятнадцатом столетии, ее возвели именно здесь. Прежде чем ее перенесли в район Мейфэр, Мраморная арка служила парадными воротами для въезда в Букингемский дворец. Так как в Грачевнике никакого дворца нет, то арка – вход в университет, а заодно – портал, ведущий в наш братский Лондон.

Они тронулись дальше по узкой, огибавшей крыло университета тропинке, и пока они шли, Алиса, всматриваясь в затемненные окна первого этажа, разглядывала узкие коридоры, стеллажи с книгами и деревянные скамьи.

Вскоре они приблизились к кривобокому каменному домику, едва видневшемуся за толпой пышных елок, разросшихся в саду. Кроули коротко кивнул ей и отворил дверь.

– Бывшая сторожка привратника, – пояснил он. – Сейчас просто чулан, но раз уж тут есть дверь, значит, есть и пригодный для путешествия портал. Желаете, чтобы я сопроводил вас обратно в Лондон?

Алиса посмотрела на него, не зная, что и сказать. Он не обманул ее – университет оказался настоящим. Возможно, он не обманул ее и насчет Джен.

– А можете мне показать еще что-нибудь?

Глаза его загорелись, и он энергично кивнул.

– Что ж, я не прочь удовлетворить любопытство. И ваше, и мое.

Он завел ее в сторожку и быстро закрыл дверь. Алиса повисла в невесомости. Пол вновь улизнул у нее из-под ног. Как и прежде. Она на всякий случай подрыгала ногами, и свирепый ветер вцепился ей в волосы.

– Где мы? – прокричала она в темноту, вытирая слезившиеся от неистового ветра глаза.

– Нигде, – отозвался Кроули. – В абсолютной пустоте между мирами. В коридоре с бесконечным множеством дверей. Хитрость в том, чтобы выбрать именно ту дверь, которая вам нужна.

Не успел он произнести последнюю фразу, как невесть откуда появившаяся дверь распахнулась, и Кроули вытолкнул Алису наружу, на широкий тротуар. Она оглянулась. Над ее головой высился дворец, построенный из портлендского известняка. А напротив, через дорогу, возвышался не менее величественный и роскошный каменный палаццо с массивными колоннами, поддерживавшими первый этаж. Алисе почудилось в нем… что-то знакомое, хотя название, вырезанное на каменном фронтоне над входом, ни о чем ей не говорило. Чертог Пеллервойнена. Должно быть, они все еще в Лондоне Кроули.

Мелкая морось в свете кованых фонарей, разгонявших ночную тьму, дымчатой вуалью покрывала улицу, стелясь над землей. Они перешли дорогу, и Алиса увидела, как над крышами домов вздымается купол собора Святого Павла. Ее поразило как громом.

Она же знает, где она! Вот тут должна быть статуя Роуленда Хилла, создателя почтовой марки! Она поглядела на Чертог Пеллервойнена, и ее озарило: в ее Лондоне вместо этого Чертога располагался старый Главпочтамт. А рядом…

– Это же Грейфраерс[5]!

– Верно, – сказал Кроули.

Алиса, в раскисших туфлях и волочившейся по мокрому асфальту ночнушке, вскачь помчалась к церкви, и Кроули ради разнообразия последовал за ней.

Однажды, в те далекие дни, когда они только-только перебрались в Лондон, Алиса привела сюда Джен. Несмотря на хихиканье подруги, Алиса каждые выходные упрямо таскала ее на прогулки по историческим местам. Они бродили по живописным тропинкам, и Джен, уписывая за обе щеки сэндвич с ветчиной, вполуха слушала рассказ Алисы о церкви Христа Ньюгейт. О том, как после «Блица», бомбардировок Великобритании во Второй мировой войне, от церкви уцелели лишь западная колокольня да две стены. О том, как администрация Лондона решила не восстанавливать руины, а разбить на этих развалинах общественный сад – чудесный и дикий. О том, как вместо вздымавшихся в небо колонн появились высокие деревянные рамы, обвитые розами и плющом… В ее Лондоне сад был прекрасен. Здесь же… Здесь же от него просто захватывало дух.

Западная колокольня и стены из грубо высеченных камней стояли там же, где и в Лондоне, однако от развалин не осталось и следа. Стены и крыша, уничтоженные в Лондоне бомбардировщиками люфтваффе, здесь обрели новую жизнь – не из камня, но из сплетенных между собой прутиков ивы, ветвей конского каштана и цветущей вишни. Опутанная виноградными лозами, церковь жила и здравствовала, вдыхая каменными порами душистый аромат цветов и растений.

И вдруг – Алиса от неожиданности даже подпрыгнула – все изменилось, и зелень летней листвы взорвалась яркими оранжево-желто-коричневыми красками осени. Резкий порыв ветра сорвал листья с веток и опустил, кружа, разноцветным покровом на землю. На несколько долгих, мучительно тянувшихся мгновений ветви, образующие стены, предстали перед Алисой в своей неприкрытой стыдливой наготе, а затем начали бурно цвести и распускаться ослепительными бутонами, горевшими в ночи, словно зарево. Весна. Не успели на ивах распушиться серебряные сережки, как в их глубине уже начали проклевываться зеленые ростки. Запах-дурман вскружил Алисе голову, теплый ветерок разметал волосы.

– Что происходит? – завороженно прошептала она. – Церковь…

– Это не церковь, – ответил Кроули. – Здесь, в Грачевнике, это Чертог Миэликки. Слышите музыку?

Она напрягла слух и сквозь хруст веток и треск распускавшихся бутонов, сквозь играющий в листьях ветер уловила тихий напев.

Он поманил ее в сплетенную ветвями арку, ведущую к Чертогу и заменявшую собою дверь, и Алиса вошла в полутемный проем. Вместо ковровых дорожек под ногами расстилалась сочная трава, и мягкая земля с благоухающими цветами приятно пружинила. Сладостный аромат разливался в воздухе, и ушей Алисы коснулась протяжная чарующая мелодия. Пиликали скрипки, звенели бубны, соловьями разливались глиняные свистульки. И было что-то такое волнующее и прекрасное в этом немудреном деревенском наигрыше, что сердце Алисы затрепетало, а дух воспарил. Околдованная, она двинулась дальше, к Чертогу Миэликки. Крошечные светлячки на потолке, опутанном ветвями ивы, освещали ей путь к воротам, видневшимся в самом конце коридора. Она уже слышала смех и звон застольных чаш. Может, там бальный зал?

– Алиса?

Очнувшись, она обернулась. И вовремя: гибкие виноградные лозы уже начали оплетать вход в проем, отрезая ей путь назад и крест-накрест расчерчивая лицо оставшегося снаружи Кроули. Скорее к нему! Она всполошенно кинулась к проему, вцепилась в лозу, раздирая и ломая стебли, кроша их в труху. Наконец проем расширился, она протиснулась сквозь него и повалилась на Кроули. Он подхватил ее и неодобрительно уставился на пепельно-серые следы на рубашке, оставшиеся от ее ладоней.

– Что это? – прохрипела Алиса.

– Ну, скажем так: это – привилегированный элитный клуб, вход в который чужакам заказан. Сильвия была когда-то членом этого клуба. Вот я и подумал, может, и вам окажут подобную честь.

– Ничего не понимаю.

– Да. Полагаю, вы действительно ничего не понимаете. – Алиса поежилась. Дождь припустил с новой силой. – Думаю, на сегодня хватит, – сказал Кроули и повел ее обратно к Чертогу Пеллервойнена, пышному и величественному дворцу в Эдвардианском стиле, который приветливо манил льющимся из окон теплым светом.

– Они как-то связаны друг с другом? – полюбопытствовала Алиса. – Чертог Миэликки и Чертог Пеллервойнена?

– Можно сказать и так, – рассеянно откликнулся Кроули, цепко вглядываясь в темноту улиц и, по-видимому, высматривая дверь, через которую они сюда проникли.

Громоподобный гул, вырвавшийся из парадного входа в Чертог Пеллервойнена, взбудоражил улицу, и Алиса инстинктивно прижалась к Кроули. Одна из створок гранитной двери распахнулась, зловеще проскрипев по каменной площадке, и некий человек беззаботно сбежал по ступеням и фланирующей походкой прошел мимо них, звонко стуча каблуками по мокрой мостовой. Послышался сдавленный крик, и женщина в длинном платье бросилась через дорогу и промчалась мимо него. Она взлетела по ступеням, явно намереваясь ворваться в еще открытую дверь.

Но лишь только ее нога коснулась верхней степени, дверь исчезла. Поднявшийся ветер взвихрил гранитную крошку, занес очертания двери, сделав ее неотличимой от стены Чертога, и разгладил и отутюжил каменную поверхность, словно суховей, ровняющий следы на песке.

– Я знаю, что ты там! – истошно завопила женщина, кидаясь с кулаками на стену. – Я знаю, что ты с ней!

Кроули с Алисой ускорили шаг, перешли дорогу и направились к двери, из которой недавно вышли. Кроули открыл ее, и Алиса в последний раз взглянула на узорчатый Чертог Пеллервойнена. Он изменился! Орнамент фасада, размывая каменную кладку, пошел волной, дворец изогнулся ломаной линией, окна украсились геометрическими вставками. Помпезный эдвардианский стиль сменился стилем ар-деко.

– Господи, – восхитилась Алиса.

Ей до зуда в руках захотелось схватить карандаш и ватман и зарисовать происходящее.

Но Кроули уже втолкнул ее внутрь и захлопнул дверь. И вновь на нее пахнуло сандалом и дымом.

И вновь он рванул дверь и вывел ее на улицу. На долю секунды они прижались друг к другу, но Кроули шарахнулся от нее как черт от ладана. Щеки ее запылали. «Он что, сторонится женщин? Докатилась, Алиса. Значит, теперь ты якшаешься в платяных шкафах с разными полоумными типами? Вот погоди, задаст тебе Джен жару… Джен…» Веселость Алисы как рукой сняло, и грудь ее пронзила острая боль.

Они очутились на какой-то аллее среди старинных зданий. Похоже, она все еще не дома, не в «ее Лондоне». Алиса покосилась на дверь, из которой только что вышла. Наглухо заколоченная деревянными планками, дверь взывала проникновенной надписью: «Не входить! Опасно для жизни!» Поверх надписи кто-то пришпилил к изъеденному червями деревянному полотну рекламный листок с рисунком белого пера и словами: «Он – близко».

– Мы что, прошли через запертую, никуда не годную…

– Именно.

Алиса поколебалась секунду, пробежала глазами текст на рекламке и тихо спросила:

– А кто – близко?

– Элвис, – отрывисто бросил Кроули.

– Что, правда? – взволнованно воскликнула Алиса.

– А вы сами-то как думаете?

Кроули затрясся от смеха.

– Я думаю, – покраснела до корней волос Алиса, – что у меня выдалась самая необычная ночь в моей жизни. Так что простительно, если на какой-то миг я поверила, что Элвис действительно близко и может вернуться.

Кроули поспешил через дорогу, но Алиса не торопилась следовать его примеру. Ее внимание привлекла шедшая навстречу пара. И эта женщина в шляпке-колокольчике, и этот мужчина в тренче и фетровой шляпе выглядели так, словно сошли с черно-белой фотографии, так, как, возможно, выглядели ее бабушка с дедушкой, когда были молоды.

Женщина заливисто хохотала и прятала лицо в рукав мужчины, закрываясь им, как щитом, от проливного дождя. Мужчина обнимал ее за талию и что-то нашептывал на ухо. И вдруг наступила мертвая тишина. Воздух задрожал, подернулся рябью, и Алиса прищурилась, вглядываясь во мрак. Дождь прекратился. Но не потому, что тучи разошлись на ненастном небе, а потому, что капли дождя перестали падать на землю и неподвижно повисли в воздухе. Одна такая капелька-бусина, сияющая в лунном свете, словно брильянт, проплыла перед носом Алисы. Она щелкнула по ней пальцем и отправила сверкающий шарик в непроглядную тьму.

Мужчина в фетровой шляпе взмахнул рукой, и дождевые капли, презрев закон тяготения, устремились в чернеющее небо. Алиса охнула. Вымокшее насквозь пальто Кроули и ее ночная рубашка скрутились жгутом, разбрызгивая вокруг мириады капель, тотчас же поднимавшихся вверх, и в одночасье высохли. Женщина приподнялась на цыпочки и благодарно чмокнула мужчину в щеку.

– Неплохо, – пробормотала Алиса, поспешно сбегая по ступенькам. – Хотя и… странновато.

Кроули стоял, прислонившись к низенькой ограде с остроконечным верхом. За оградой виднелся особняк в георгианском стиле. По сравнению с соседними особняками выглядел он немного обшарпанным и запущенным: краска на обшитых панелями оконных переплетах облупилась, некогда белая штукатурка на стенах приобрела грязно-серый оттенок. Над входной дверью в кирпичную кладку была ввинчена табличка, гласившая: Корэм-хаус.

Несмотря на ауру некоего запустения, особняк сохранил присущее ему величавое благородство. Раньше такие дома Алиса видела только в дорогих глянцевых журналах: в подобных хоромах всегда были полированные паркетные полы, помпезная мебель, мягкие ковры и позолоченные зеркала. Кроули настежь открыл дверь и пригласил ее внутрь.

– Нет-нет, – запротестовала она, отталкивая его руку. – С меня хватит этих падений в никуда. Приберегите ваши трюки с исчезающими полами для кого-нибудь другого.

– Это самая обычная дверь, – сказал Кроули, заходя в дом. – Видите?

– И чей же это дом? – спросила Алиса, недоверчиво крадясь за ним вслед.

Он щелкнул выключателем, и ослепительный свет медной люстры озарил коридор. Алиса задохнулась от удивления. Такого она не ожидала.

– Боже ты мой, – прошептала она.

– Вы мне льстите. – Насмешливая улыбка тронула губы Кроули. – Меня зовут Кроули. Хотя не стану отрицать, во мне действительно есть что-то мессианское.

Алиса его не слушала. Озираясь, она пробиралась по коридору. Невообразимо… ужасному коридору! Расписные стены совершенно не гармонировали с клетчатым ковром цвета спелого авокадо – спасу нет от этого тартана! Вдобавок еще зеркало без рамы, удесятеряющее этот и без того несусветный кошмар. Рядом с лестницей – подзеркальник из красного дерева, заваленный кружевными салфеточками, а на приступке – проводной телефон с диском для набора номера и трубкой. Можно подумать, здесь вывалили и оставили гнить все самое отвратительное, что встречалось в тридцатых годах прошлого столетия.

Оторвавшись от созерцания интерьера, Алиса сосредоточилась на двери, ведущей в какую-то комнату. Ее взгляд приковал номер – 1а.

– Вы останетесь здесь, – не терпящим возражения тоном сообщил Кроули.

– Вот только не надо указывать, что мне делать, – вспылила Алиса. – Я задала вам вопрос, так что будьте любезны на него ответить – кто здесь живет?

– Вы. То есть, по крайней мере… Я настоятельно рекомендовал бы вам пожить именно здесь.

Алиса поджала губы, и Кроули, предчувствуя надвигающуюся грозу, поспешно произнес:

– В доме четыре квартиры и мансарда. В номере 1а живет Джуд. Этажом выше, в номере 2а, – Саша, а на третьем этаже – вы, хотя номер вашей квартиры будет 2 в. Разумеется, проживание вам придется отработать.

– Секундочку, – возвысила голос Алиса, когда Кроули двинулся к лестнице. – Я очутилась здесь потому, что вы пообещали помочь Джен. Я не собираюсь здесь оставаться. Я не собираюсь… здесь жить. Мы заключили временное соглашение. На один только вечер.

Кроули замер у подножия лестницы. Задумчивым взглядом скользнул по домашним тапочкам Алисы, по ночнушке, выглядывавшей из-под пальто.

– На один только вечер? – многозначительно, с прищуром спросил он.

Она залилась румянцем, вобрала полную грудь воздуха и выпалила:

– Это совсем не то, что…

Невыразимо забавное выражение, промелькнувшее на лице Кроули, заставило ее подавиться словами, и он сразу же отвернулся и зашагал по ступеням наверх.

– Подождите, – отчаянно задыхаясь, припустила за ним Алиса, – вы сказали, что моим родителям грозит опасность. Я не могу бросить их, если…

– Если вы возвратитесь в Лондон, то превратитесь для них в ходячую угрозу. Вин и его прихвостни не смогут манипулировать вашими родителями, если не будут знать, где вы.

Он пристально посмотрел на нее.

– А вам-то что с того? – вспылила Алиса. – Вам-то зачем помогать мне?

– Затем, чтобы уплатить долг Сильвии, – буркнул он. – Я обещал ей защитить вас. В Грачевнике вы в безопасности.

Алиса крепко задумалась. Какая нелепица. Она ведь знать не знала эту старушенцию! И с чего вдруг ей бояться Вина?

– Кроме того, оставшись здесь, вы поможете вашей подруге, – напомнил Кроули.

Алиса заколебалась. Против этого трудно было что-то возразить.

– Но – как?

Видимо, приняв ее вопрос за согласие остаться, он облегченно вздохнул:

– Спасите ее полуночника.

Алиса кивнула, хотя внутри нее все кипело. Какой абсурд! Бред! Спасти мифическую птицу, которая, предположительно, являлась стражем души ее подруги? Птицу, которая отправилась на незаслуженный ею отдых и оставила Джен, как только та впала в кому?

– Спасти полуночника Джен, – медленно повторила она. – Всего-то?

– Никто не говорит, что это легко, – усмехнулся он, – но вполне вам по силам. Я в этом убежден.

– А вы поможете мне? С Джен? Если… если я соглашусь остаться?

– Да. Но прежде вы должны научиться видеть полуночников и понимать их. Я подыщу вам учителя.

– В университете? В Горинге?

– Нет, – бросил он через плечо. – Вы станете… учеником… подмастерьем.

– Но почему вы сами не хотите меня обучать? – схватила она его за рукав.

Он застыл на одну ступеньку выше ее, обернулся. Надо же, как близко оказались их тела, с удивлением заметила Алиса и подумала, что Кроули, как и прежде, раздраженно отшатнется от нее, но он даже не шевельнулся. Повисло неловкое молчание, и по шее Алисы разлилось приятное тепло.

– Я… не могу, – выдохнул он, пронзив ее иступленным, но совершенно непроницаемым взглядом. – Я не птицелов.

Он явно хотел сказать что-то еще, но вместо этого развернулся и продолжил восхождение по лестнице.