Полуночная звезда

Глава 5

Аделина Амутеру

* * *

Воспоминания — забавная штука. Мое первое воспоминание о Терене остается кристально чистым даже сейчас — этот сияющий белый плащ, силуэт, омытый солнечным светом безоблачного дня, точеный профиль лица, тонкий длинный хвост пшеничного цвета, затянутый в золотую ленту за плечами, его руки, сложенные за спиной. Каким устрашающим он выглядел. Даже сейчас, когда я смотрю на его фигуру, лежащую в цепях, одетую как заключенный, я ничего не могу сделать, но вижу прошлого Терена.

Серджо ведет нас ко рву. Когда он доходит до него, он наклоняется к воде и тянет веревочный мост, прикрепленный к земле. Он бросает его двум солдатам на острове. Один из них перехватывает мост на другом конце берега и закрепляет его на островной земле, Серджо ступает на него. Я следую за ним.

Когда мы достигаем острова, Серджо и другие солдаты расходятся в разные стороны, давая мне пройти. Я иду вперед, останавливаюсь в нескольких шагах от закованного в цепи Терена.

— Здравствуй, — говорю я.

Терен продолжает сидеть на земле, его глаза смотрят на меня. Он даже не моргает. Наоборот, он смотрит на меня так, будто напивается мной. Его одежду сменили на чистую, волосы завязаны сзади, лицо гладко выбрито.

Он похудел, хотя время не испортило точеный вид его лица и крепкие изгибы мышц. Он ничего не говорит. Что-то не так с Тереном. Я озадаченно его осматриваю.

— Ты выглядишь довольно неплохо, — говорю я. Я слегка наклоняю к нему голову. — Менее грязный, чем в последний мой визит. Ты ел и пил.

Однажды, несколько недель он отказывался от всякой пищи, я думала, что он намеренно морит себя голодом, чтобы умереть. Но он все еще здесь.

Он ничего не говорит.

— Я слышала, что тебе нехорошо, — продолжаю я. — Неужели великий Терен болен? Я не думала, что это возможно, поэтому пришла посмотретт на все своим гла…

Внезапно, Терен бросается на меня. Его тяжелые цепи не замедляют его. Они напряженно натягиваются, не дотягиваясь до меня, и мгновение мы смотрим друг другу в глаза, переводя дыхание. Мои прошлые виты научили меня знать безопасные места, но даже несмотря на это, мое сердце прыгает в горле. Я слышу, как позади меня Серджо и другие солдаты вытягивают свои мечи.

— Хорошо присмотрись, моя маленькая мальфетто, — рычит Терен. — Тебе нравится то, что ты видишь? — он насмешливо вскидывает голову. — Кто ты сейчас, Аделина? Королева Морских земель?

Я говорю себе оставаться спокойной, неуклонно встретить взгляд Терена.

— Твоя королева, — отвечаю я.

На его лице мелькает боль. Он ловит мой взгляд и отступает на шаг назад.

Цепи ослабевают.

— Ты не моя королева, — шипит он сквозь зубы. Серджо убирает свой меч и наклоняется ко мне.

— Смотри, — шепчет он, кивая на руки в цепях.

Я перевожу взгляд с глаз Терена вниз, на его запястья. Что-то привлекает мое внимание, что-то глубокое и красное. Капает из его запястьев и спускается по пальцам — след крови. Капли крови оставляют небольшие пятна на камнях прямо под ним.

Кровь? Я смотрю на нее, пытаюсь проследить за дорожкой. Она выглядит свежей, алой и влажной.

— Серджо, — говорю я, — он напал на стражника? Почему его руки в крови?

Серджо одаривает меня мрачным взглядом.

— Он истекает кровью из-за цепей на его запястьях. Из своих ран.

Из своих ран? Нет. Я трясу головой. Терен почти неуязвим; его сила гарантирует это. Любая рана, которую бы он получил, заживлялась бы прежде, чем могла бы начать течь кровь. Я скрещиваю руки и смотрю на него.

— Так значит это правда. С тобой что-то не так. — Я киваю на кровоточащее запястье Терена. — Когда это началось?

Терен снова изучает мое лицо, словно пытаясь понять, насколько я серьезна. Затем он начинает смеяться. Его смех — это низкий рык, тот, что растет, пока его плечи не начинают трястись.

— Конечно же со мной что-то не так. Со всеми вами что-то не так. — Его губы расплываются в широкой улыбке, которая пробирает меня до самых костей. — Ты давно это знаешь, разве не так, волчонок?

Со смерти королевы Джульетты прошло уже больше года, но я все еще прекрасно помню ее лицо. Сейчас я вызываю это воспоминание.

Постепенно я представляю иллюзию ее глубоких темных глаз и небольших розовых губ, скрывая под ними свои, ее гладкую кожу, что скрывает мои шрамы, ее густые темные локоны, скрывающие мои серебристые. Терен напрягается, когда моя иллюзия приобретает форму, он застывает на месте.

— Да, — отвечаю я. — Я всегда знала.

Терен идет навстречу мне, пока цепи не дают ему пройди дальше. Я могу чувствовать его дыхание на моей коже.

— Ты не достойна носить ее лицо, — шепчет он.

Я горько улыбаюсь.

— Давай не будем забывать, кто убил ее. Ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься.

— Что ж, — шепчет он, возвращая мою улыбку, — тогда у нас много общего.

Он обхватывает лицо Джульетты. Удивительно, как он меняется. Его глаза смягчаются, становятся влажными, и я как будто вижу мелькающие в его голове воспоминания, его дни с королевой, как он подчиняется, ночует в ее покоях, стоит рядом с ее троном, защищает ее. Пока они не стали врагами.

— Почему ты здесь? — спрашивает Терен. Он выпрямляется и отступает.

Я смотрю на Серджо, затем киваю.

— Твой меч, — говорю я.

Серджо шагает вперед. Он вытягивает свой меч с металлическим лязгом, разнесшимся по камере, и направляется к Терену. Терен не пытается сопротивляться, но я вижу, как напряжены его мышцы. В первые месяцы заключения он сопротивлялся, в подземельзе звучали его свирепые крики, звенели цепи. Серджо приходилось ударять его каждый раз всем, что было в руках, от прутьев до мечей, он хлестал его, пока Терен не начал вздрагивать лишь от звука его приближающихся шагов. Некоторые подумают, что это жестоко. Но так думают лишь те, кто не знает злых деяний Терена.

Сейчас он просто ждет, Серджо подходит к нему, хватает его за руку и режет предплечье лезвием меча. Выплескивается кровь, и я смотрю, ожидая увидеть его мгновенно заживляющееся тело.

Но… этого не происходит. Ничего подобного. Вместо этого Терен продолжает истекать кровью, как любой человек, кровь стекает по его руке, по ранам от оков на запястьях. Терен с благоговением рассматривает руку, поворачивая ее и так и сяк. Я вижу, как его тело медленно начинает излечивать рану, которая становится все меньше, кровь замедляется, пока рана не заживает.

Не удивительно, почему его запястья еще кровоточат. Раны не могут затянуться из-за постоянного натирания цепей. Я хмуро смотрю на Терена, отказываясь верить в это. Слова Рафаэля — слова Виолетты — возвращаются с того времени, когда я впервые услышала их несколько месяцев назад, последнее, что сказала мне сестра. Все мы, вся Элита, находимся в опасности. Наши силы медленно разрывают наши смертные тела на части.

Нет. Это все ложь. Шепоты расстроенны, они шипят на меня. Я отсылаю этот гнев на стражника, хватаю его.

— Я думала я приказывала сохранить ему здоровье. Когда это началось?

Стражник низко склоняет голову, страх передо мной заставляет его дрожать.

— Несколько недель назад, Ваше Величество. Я думал, он напал на кого-то, но никто из солдат не пострадал и не жаловался ни на что.

— Это ошибка, — говорю я. — Невозможно.

Но вспоминается то, что говорила так давно Виолетта: Мы обречены быть вечно молодыми.

Я отворачиваюсь, когда Терен продолжает смотреть на меня и смеется. Я прохожу к другой стороне его камеры и вырываюсь прочь, мои люди следуют за мной.