Полуночная звезда

Глава 1

Аделина Амутеру

Один и тот же кошмар снится мне на протяжении последнего месяца.

Каждую ночь, без исключения.

Я сплю в королевских покоях во дворце Эстенции, когда меня будит скрипящий звук. Я сажусь в постели и осматриваюсь. Дождь хлещет в оконные стёкла. Виолетта спит рядом со мной, она прокралась в мою комнату во время грозы и лежит под одеялом, скрутившись в мою сторону.

Я снова слышу скрип. Дверь моей комнаты слегка приоткрыта и продолжает медленно открываться. За ней находится что-то ужасное, тьма полная когтей и клыков, что-то, чего я не вижу, но всегда знаю, что оно есть. Шелковая одежда на мне невыносимо холодная, как будто я по уши погружена в холодное море, и я не могу удержаться от дрожи. Я толкаю Виолетту, но она не отвечает.

Тогда я вскакиваю с постели и спешу, чтобы закрыть дверь, но я не могу. То, что находится за дверью слишком сильное. Я оборачиваюсь к сестре.

— Помоги мне! — я отчаянно зову её.

Она по-прежнему не двигается, и я понимаю, что она не спит. Она мертва.

Я испуганно просыпаюсь в той же кровати в той же комнате с Виолеттой, спящей рядом со мной. Просто кошмар, — говорю я себе. Мгновение я лежу, дрожа. Потом я слышу тот скрипящий звук и вижу, как дверь снова начинает открываться. Я снова вскакиваю с постели и спешу, чтобы закрыть дверь, зовя Виолетту. И снова я понимаю, что моя сестра мертва. Снова я буду просыпаться в той же кровати и видеть открытые двери.

Я просыпаюсь по сто раз, потерявшись в безумии этого кошмара, пока солнечный свет не пробивается в окна и, наконец, не сжигает этот сон.

Даже потом, спустя несколько часов, я не могу быть уверена, что я все ещё не во сне.

Я боюсь, что однажды ночью я никогда не проснусь. Я буду обречена закрывать эту дверь снова и снова, убегая от кошмара, в котором я навсегда, навечно потеряна.

* * *

Год назад рядом со мной скакала бы моя сестра Виолетта. Сегодня вместо неё — Серджо и моя Инквизиция. Они все в тех же белых одеждах, та же безжалостная армия, которую всегда знала Кенетра. Кроме того, конечно, что теперь они служат мне. Когда я смотрю на них, я вижу как, словно белые реки, их плащи контрастируют с хмурым небом. Я отворачиваюсь и возвращаюсь к осмотру сожженных домов, что мелькают, когда мы скачем мимо.

Кажется, я изменилась с того момента, когда впервые вступила на трон. Мои волосы снова выросли, теперь уже длинные и серебряные, как лист шлифованного металла, и я больше не ношу маски или иллюзии, чтобы скрыть шрамы на лице. Вместо этого, мои волосы собраны на затылке в пучок из косичек, в локоны которых впелетены драгоценные камни. Мой длинный тёмный плащ спускается за мной к копытам моей лошади. Моё лицо полностью открыто.

Я хочу, чтобы люди Дюмора видели свою новую королеву.

Наконец мимо проносится заброшенная площадь у храма, и я нахожу того, кого искала. Магиано оставил меня и кенетерианские войска сразу после того как мы вошли в город Таранен, разумеется, ушёл куда-то в поисках сокровищ, оставихся в домах, оставленных сбежавшими людьми. Это привычку он перенял сразу же после того, как я стала королевой, когда впервые обратила свой взор на государства и народы Кенетры.

Приближаясь по пустой площади к нам, он замедляет свою лошадь рядом со мной. Серджо бросает на него раздраженный взгляд, хоть ничего и не говорит. Магиано только подмигивает ему в ответ. Его беспорядочно длинные косички сегодня затянуты высоко на голове, разнообразие не сочетающейся одежды заменено на золотую броню и тяжёлый плащ.

Доспехи Магиано богато усеяны драгоценными камнями, и если бы кто-то видел нас впервые, то мог бы предположить, что король здесь он. Зрачки его глаз вытянуты в щёлки и он выглядит расслабленно под полуденным солнцем. На плечах перевязан набор музыкальных инструментов, а по бокам лошади свисают тяжелые звенящие сумки.

— Вы все потрясающе выглядите этим утром! — кричит он весело моим инквизиторам. Они склоняют свои головы. Всем известно, что открытый показ своего пренебрежения к Магиано означает мгновенную смерть от моей руки.

Я вскидываю бровь

— Охотился за сокровищами? — говорю я.

Он, дразня, кланяется мне.

— Я потратил всё утро, чтобы осмотреть один район этого города, — отвечает он, его голос равнодушный, его пальцы рассеянно перебирают струны лютни, привязанной перед ним. Даже этот незначительный жест, заставляет инструмент издать идеальный аккорд.

— Нам пришлось бы остаться тут на несколько недель чтобы собрать все ценные вещи, которые остались позади. Просто посмотри на это. Никогда не видел ничего так искусно обработанного в Mерутасе, а ты?

Он приближает свою лошадь. Теперь я могу видеть завёрнутый в ткань букет растений. Жёлтый чертополох. Синие маргаритки. Небольшой, изогнутый чёрный корешок. Я сразу же узнаю растения и подавляю маленькую улыбку. Не говоря ни слова, я открываю флягу у седла и, Магиано вручает букет так, что бы другие не видели. Только Серджо это замечает, но он просто смотрит и испивает воду из своей бутылки. Серджо жалуется на жажду уже несколько недель.

— Ты плохо спала прошлой ночью, — тихо говорит Магиано. Он растирает растения и смешивает их в моей воде.

Я была осторожна этим утром, соткав иллюзию на тёмные круги под глазами. Но Магиано всегда может сказать, когда меня мучают кошмары.

— Я буду спать лучше сегодня, после этого. — Я указываю на напиток, который он готовит для меня.

— Я нашёл чёрный корень, — говорит он, протягивая мне флягу. — Он растёт, как сорняк в Дюморе. Ты должна выпить немного ещё раз вечером, если хочешь сдержать… ну… Их.

Голоса. Я постоянно слышу их. Их отрывистые звуки, как облака шума прямо в моих ушах, они всегда со мной, никогда не молчат. Они шепчут мне, когда я просыпаюсь утром и когда я ложусь спать. Иногда они говорят глупости. Иногда, они рассказывают мне жестокие истории. Сейчас они издеваются.

Как мило, глумятся они, когда Магиано тянет свою лошадь в сторону и перебирает струны своей лютни. Он не очень любит нас, не так ли? Всегда старается держать нас подальше от тебя. Но ведь ты не хочешь, чтобы мы уходили, так ведь, Аделина? Мы же — часть тебя, мы рождены в твоей голове. И почему же такой сладкий мальчик всё-равно любит тебя? Разве ты не понимаешь? Он пытается изменить тебя. Прямо как и твоя сестричка.

Ты хоть помнишь её?

Я стискиваю зубы и отпиваю из фляги. Травы горчат на языке, но я принимаю этот вкус. Я должна выглядеть властвующей королевой, вторгнувшейся в новые земли. Я не могу позволить моим иллюзиям выйти из под контроля в присутствии моих новых подданных. Я сразу же чувствую, как напиток начинает действовать: голоса приглушаются, будто их оттолкнули подальше, а мир становиться более ощущаемым, выходя на передний план.

Магиано наигрывает другие аккорды.

— Я подумал, моя Аделинетта, — продолжает он в своей обычной, беззаботной манере, — что я собрал вполне себе достаточно лютен, безделушек и этих восхитительных маленьких сапфировых монет.

Он делает паузу, поворачивается в седле и выкапывает золото из одной из своих тяжёлых сумок. Он протягивает несколько монет с крошечными голубыми камнями, встроенными в их центрах, каждая равна десяти золотым кенетерианским талентам.

Я смеюсь над ним, и позади несколько инквизиторов удивлённо шевелятся из-за звуков. Только Магиано может так легко меня развеселить.

— Что это? Великий принц воров вдруг поражен слишком большим количеством богатства?

Он пожимает плечами.

— Что мне делать с пятьюдесятью лютнями и десятьми тысячами сапфировых монет? Если повесить ещё больше золота, я просто свалюсь с лошади. — Затем его голос немного затихает. — Я думал, что ты можешь раздать их новым подданым. Не обязательно дарить много. Несколько сапфировых монет каждому, горстки золота из королевской казны. Она уже переполнена, особенно после того, как Mеррутас пал для тебя.

Моё хорошее настроение мгновенно падает, и голоса в моей голове запускаются. Он говорит тебе купить преданность своих новых граждан.

Любовь можно купить, разве ты не знаешь? В конце концов, ты ведь купила любовь Магиано. Только поэтому он все ещё здесь, с тобой. Не так ли?

Я делаю ещё глоток, отпивая из фляжки, и голоса снова понемногу исчезают.

— Ты хочешь, чтобы я оказала дюморцам немного доброты.

— Да, думаю это сможет уменьшить частоту нападений на тебя, — Магиано перестает играть на лютне. — В Меррутасе был убийца. Потом мы столкнулись с группой мятежников, когда твои войска вступили в Домакку. Саккористы, не так ли?

— Они никогда не добрались бы до меня.

— Однако, они убили нескольких твоих инквизиторов посреди ночи, сожгли твои палатки, украли твоё оружие. И, все же, не нашла их. Что насчёт инцидента в Северной Tамурании, после того, как ты завоевала эту территорию?

— Какой инцидент ты имеешь в виду? — говорю я, мой голос становится холодным. — О нарушителях, ждущих в моих палатках? Взрыв на борту моего корабля? О мертвом меченом мальчике, оставленного возле нашего лагеря?

— И об этом тоже, — отвечает Магиано, махнув рукой. — Но я имел ввиду то, когда ты игнорировала письма от членов королевской семьи Тамурании, Золотой Триады. Они предложили перемирие, моя Аделинетта. Северные земли в обмен на освобождение своих пленных и возвращение сельских угодий возле их единственной крупной реки. Они предложили тебе очень щедрую торговую сделку. И ты послала своего посла обратно с твоим флагом, смоченным в крови их павших воинов. — Он одарил меня укоряющим взглядом. — Кажется, я предлагал что-то меньшее.

Я качаю головой. Мы уже спорили об этом, когда прибыли в Tамуранию, и я не собираюсь снова обсуждать это.

— Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. Наши войска успешно захватили их северных территорий независимо от их сделок. И я заберу остатки Тамурании.

— Да, ценой в трети твоей армии. Что произойдет, когда ты попытаешься захватить то, что осталось от Тамурании? Когда Бельдайн нападет на тебя снова? Уверен, королева Мэв наблюдает за тобой, — он глубоко вздыхает. — Аделина, ты — Королева Моских Земель. Ты присоединила Домакку и Северную Тамуранию на Морских Землях. В какой-то степени, твоя цель должна быть — не завоевать больше территорий, а сохранить порядок на тех территориях, которые у тебя есть. Тебе не достичь этого, если ты будешь приказывать инквизиторам вытаскивать немеченных граждан на улицы и клеймить их раскалённым железом

— Ты считаешь меня жестокой.

— Нет. — Магиано достаточно долго колеблется. — Может быть, немного.

— Я не мечу их, потому что я жестокая, — спокойно говорю я. — Я делаю это, как напоминание о том, что они сделали с нами. Мечеными. Ты это так быстро забыл.

— Я никогда не забуду, — отвечает Maгианo. На этот раз в его тоне появлятся небольшая резкость. Его рука касается бока, где его продожает тревожить рана детства. — Но клеймирование твоим символом не сделает их более преданными тебе.

— Это заставляет их бояться меня.

— Страх работает лучше всего с любовью, — говорит Магиано. — Покажи им, что ты можешь быть страшной, но щедрой. — Звенят золотые украшения в локонах его кос. — Позволь людям немного полюбить тебя, моя Aделинетта.

Моя первая реакция — злость. Всегда эта любовь у этого несносного воришки. Я должна казаться сильной, чтобы контролировать свою армию, и мысль, что я раздам золото людям, которые когда-то жгли меченых на костре, вызывает у меня сильное отвращение.

Но в словах Магиано есть смысл.

Рядом с другой стороны молча едет Серджо, мой Повелитель дождя. Его кожа бледна, и, кажется, что он ещё не полностью оправился от простуды, которую перенес несколько недель назад. Но он молчит и старается не показывать этого, но все же катается в свой плащ, хоть погода достаточно жаркая.

Я отворачиваюсь от Магиано. Мне нечего сказать. Он тоже смотрит в сторону, но улыбка играет на уголках его губ. Он понимает, что я обдумываю его предложение. Как он так хорошо читает мои мысли? Это раздражает меня ещё больше. Но, по крайней мере, я благодарна ему за то, что он не упомянул Виолетту, не подтвердил вслух, зачем я приказываю инквизиторам выводить немеченных на улицы. Он знает, что я ищу. Ищу её.

Почему ты все ещё хочешь найти её? Шёпоты передразнивают меня.

Почему? Почему?

Этот вопрос они задают снова и снова. И мой ответ всегда один. Потому что я решаю, когда она может уйти. Не она.

Но независимо от того, сколько раз я отвечала шёпотам, они всё-равно спрашивают, потому что они не верят мне.

Мы доехали до центрального округа Таранена и хотя он выглядит пустынно, глаза Серджо сосредотачиваются на зданиях вокруг главной площади. В последнее время повстанцы, известные как Сакористы — знаменитые как «анархисты» в Домакке — напали несколько раз на наши войска. Поэтому Серджо постоянно ищет скрытых мятежников.

Высокая арка ведёт на главную площадь, её камни выгравированны сложной цепью лун во всех её фазах. Я прохожу под ней с Серджо и Maгиано, затем останавливаюсь перед морем дюморанских пленников. Моя лошадь в нетерпении бьёт землю. Я сажусь прямее и поднимаю подбородок, чтобы не показывать своё истощение.

Конечно же, что ни один из этих дюморанцев не меченый. Те, что в цепях вообще не тронуты метками, те люди, которые выбрасывали протухшие продукты на меня и требовали моей смерти. Я поднимаю руку, делая знак Серджо и Mагиано; они отводят своих коней от меня, чтобы стоять по краям площади, перед народом.

Мои инквизиторы тоже становятся на свои места. Наши пленники отпрянули при виде нас, их взгляды нерешительно направлены на меня. Так тихо, что если я закрою глаз, я могла бы притвориться, что я стою одина в этом квадрате. Однако, я чувствую облако ужаса, окутавшее их, волны их нежелания и неуверенности пропирающие до костей. Шепоты в моей голове вырываются, словно голодные змеи преследующие мышей, жаждуют питаться страхом.

Я подталкиваю своего коня вперед на несколько шагов. Мой взгляд пробегает по людям на крышах площади. Даже сейчас, я инстинктивно ищу лицо Энцо, притаившегося где-то там, как он обычно это делал.

Притяжение между нами, нити, которые связывают его со мной, напрягаются, как будто там за морем он знает, что Дюмор пал перед моей армией. Хорошо. Я надеюсь, что он чувствует мой триумф.

Моё внимание возвращается к пленным.

— Люди Дюмора, — мой голос распространяется по всей площади, — я, Королева Аделина Амутеру. Теперь я ваша королева.

Мой взгляд метается от одного человека к другому.

— Вы все являетесь частью Кенетры и можете считать себя кенетерианцами. Вы можете гордиться, ибо вы принадлежите к нации, которая скоро будет править всем. Наша империя продолжает расти, и вы можете расти вместе с ней. С этого дня, вы должны соблюдать все законы Кенетры. Называя меченого человека Мальфетто, последует кара смертью. Будете домогаться или жестоко обращаться с меченым человеком по любой причине, подвергните казни не только себя, но и всю вашу семью. Знайте, меченые мечены руками богов. Они неприкасаемы и являются вашими хозяевами. В обмен на вашу преданность, каждый из вас получит в подарок пять дюморских саффотонов и пятьдесят золотых кенетерианских талентов.

Люди недоуменно перешёптываются, и когда я смотрю в сторону, я ловлю благодарный взгляд Магиано.

Серджо спрыгивает с коня и идёт вперёд с небольшой группой бывших наемников. Они идут сквозь толпу, выбирая людей, вытягивая их вперёд, где Серджо заставляет их всех опуститься на колени передо мной. Страх нахлынул на этих выбранных. Так и должно быть.

Я вглядываюсь в них. Как и ожидалось, всех те, кого избрали Серджо и его команда — сильные, мускулистые мужчины и женщины. Они дрожат, склонив головы.

— У вас есть шанс присоединиться к моей армии, — говорю я им. — Если вы это сделаете, вы будете тренироваться с моими лидерами. Вы поедете со мной в Солнечные земли и Земли неба. Вы будете вооружены, накормлены и одеты, о ваших семьях позаботятся.

Maгиано спускается со своего жеребца и приближается к ним. Каждому из них он демонстративно подкидывает тяжелые мешочки золота, кенетерианских таленов перед ними. Выбранные наблюдают. Один из них хватается за мешочек так отчаянно, что монеты падают, сверкая в свете.

— Если вы откажетесь от моего предложения, вы и ваша семья будет сидеть в тюрьме. — Мой голос углубляется. — Я не буду терпеть потенциальных повстанцев в моём окружении. Покажите мне свою верность, и я кянусь, что обещание будет стоить этого.

Краем глаза я вижу, как Серджо беспокойно зашевелился. Его глаза пробегаются по всей площади. Я напрягаюсь. Мне хорошо известно, что Серджо может чувствовать опасность. Он бормочет что-то своим мужчинам, и они уходят в тень, исчезая за воротами.

— Клянетесь ли вы? — спрашивает их Магиано.

Они отвечают одновременно, не задумываясь. Я взмахиваю рукой, чтобы они поднялись, и патруль инквизиторов подходит, чтобы увести их. Больше трудоспособных мужчин и женщин предстает передо мной. Мы повторяем один и тот же ритуал с ними. Затем, другая группа. Так проходит час.

Кто-то в одной из групп отказывается от клятвы. Она плюет на меня, называет меня дюморским словом, которого я не понимаю. Я смотрю на неё, но она не отступает. Вместо этого она дует губы. Упрямо.

— Вы хотите, чтобы мы боялись вас, — рычит она на меня, говоря на кенетерианском языке, но с акцентом. — Вы думаете, что вы можете прийти сюда и разрушить наши дома, убить наших близких, заставить нас приклониться к вашим ногам. Вы думаете, мы продадимся вам за несколько монет. — Она поднимает подбородок. — Но я не боюсь тебя.

— Серьёзно? — Я склоняю голову на бок с любопытством. — А ведь должна.

Она вызывающе улыбается.

— Ты не можешь даже пролить нашу кровь самостоятельно. — Она кивает в сторону Серджо, который уже начал вытягивать свой меч. — У тебя есть прислужники, делающие все это вместо тебя. Трусливая королева, прячущаяся за своей армией. Но вы не можете сокрушить наш дух. Ты и твои Розы не могут выиграть.

Когда-то, возможно, я могла бы испугаться таким словам. Но я просто вздыхаю. Видишь, Mагиано? Вот что происходит, когда я показываю доброту. Поэтому я спускаюсь с своего коня, пока женщина продолжала свою речь. Серджо и Магиано молча смотрят на меня.

Женщина продолжает говорить, даже когда я останавливаюсь перед ней.

— Наступит день, когда мы свергнем тебя, — говорит она. — Попомни мои слова. Мы будем преследовать тебя в кошмарах.

Я сжимаю кулаки и протягиваю иллюзию боли по всему её телу.

— Я и есть ваш кошмар.

Глаза женщины расширяются. Она издает задыхающийся крик, подает на землю, цепляясь пальцами за грязь. Вся толпа позади одновременно вздрагивает, а глаза и головы отворачиваются от этого зрелища. Ужас, вытекающий из неё, питает меня, и голоса в голове взрываются восторженными криками в моих ушах. Отлично. Продолжай. Пусть боль заставит её сердце биться так быстро, что она лопнет. Я слушаюсь.

Мои кулаки сжимаются крепче, я вспоминаю ту ночь, когда я забрала первую жизнь, когда я стояла над телом Данте. Женщина бьётся в конвульсиях, она в ужасе озирается, видя монстров, которых не существует. Алые капли слетают с её губ. Я отшагиваю назад, чтобы не запятнать подол моего платья её кровью.

Наконец женщина замирает и падает, потеряв сознание.

Я спокойно отворачиваюсь спиной к оставшимся пленникам, которые стали настолько неподвижны, словно статуи. Я могу разрезать их ужас ножом.

— Кто-то ещё? — мой голос откликается эхом по площади. — Нет? — Тишина затягивается.

Я наклоняюсь. Мешок монет, который Магиано кинул в женские ноги, теперь лежит нетронутым рядом с её телом. Я деликатно подбираю его двумя пальцами. Затем подхожу к своей лошади и поднимаюсь в седло.

— Как видите, я держу своё слово, — призываю я к остальной толпе. — Не пользуйтесь моей щедростью, и я не воспользуюсь вашей слабостью.

Я швыряю мешочек монет ближайшему инквизитору.

— Сковать в цепи и разыскать её семью.

Мои солдаты тащат женщину, и передо мной предстает новая группа. На этот раз каждый принимает своё золото спокойно и каждый склоняет свою голову. Я киваю в ответ. Процедура продолжается без инцидентов. Если я что-то и поняла из моего прошлого и моего настоящего, так это то, что страх — это сила. Можно благородно давать подданым все, что имеется, но они всё-равно будут жаждать большего. Но те, что боятся, не могут сопротивляться. Я хорошо это понимаю.

Солнце поднимается все выше, и ещё две группы приносят клятвы верности.

Внезапно на свету сверкает что-то острое. Мой взгляд взметается вверх.

Лезвие, похожее на тонкую иглу, выпущенную откуда-то с крыш.

Инстинктивно я призываю свою силу и тку иллюзию невидимости вокруг себя. Но я не достаточно быстро реагируют. Кинжал летит прямо в мою руку, прорезаясь через кожу. Я отшатываюсь назад, и моя невидимость исчезает.

Пленники кричат, затем раздается звук сотен мечей, когда инквизиторы вытягивают свои лезвия из ножен. Mагиано приближается раньше, чем я могу почувствовать его присутствие. Он тянется ко мне, когда я пошатываюсь на месте, но я отмахиваюсь.

— Нет, — умудрясь сказать я. Я не могу позволить, чтобы дюморианцы видели меня, истекающую кровью. Это то, из-за чего они могут восстать.

Я жду ещё стрел и кинжалов выпущенных с крыш, но их нет. Вместо этого на другом конце площади появляются Серджо и его люди. Они тащат четырёх… пятерых человек. Сакорристы. Они одеты в одежду песочного цвета, чтобы сливаться со стенами.

Мой гнев снова возрастает, и боль и кровь на руке только подпитывает мою энергию. Я не жду пока Серджо доставит их. Я сразу же накидываюсь. Я тянусь к небу, тку, используя страх толпы и силы внутри себя.

Небо приобретает странный темно-синий, затем красный оттенок. Люди кричат. Тогда я тянусь к мятежникам и окутываю их иллюзиями. Они горбятся в руках наемников, затем изгибают спины, когда чувствуют, что в их лёгких пропадает воздух. Я стискиваю зубы и укрепляю иллюзию.

Воздух теперь не воздух, а вода. Вы тонете в центре этой площади, и вы не можете выплыть из неё.

Серджо освобождает их. Они падают на колени, пытаясь дышать, и скребятся о землю. Я увеличиваю иллюзии, протягивая их для пленников на площади, а затем набрасываюсь на всех них.

Чистая и острая боль одоляет всех пленников, неспособных подняться с земли. Они кричат, царапают свою кожу, словно чувствуя, как её раздирают раскаленной кочергой, вырывают свои волосы, словно муравьи ползут по прядям, кусая их за кожу на голове. Я наблюдаю, как они страдают, позволяя своей боли стать их болью, пока, наконец, не сгоняю волну иллюзий прочь.

Толпа рарывается в всхлипах. Я не смею использовать иллюзию для раны в руке, вместо этого, я сосредотачиваю свой тяжёлый взгляд на людях.

— Вот так, — говорю я. — Вы сами все видели. Я ожидаю только преданости. — Моё сердце колотится в груди. — Посмеете предать меня или любого из моих приближенных, и поверьте, о смерти вы будете умолять сами.

Я киваю своей армии, чтобы они окружили мятежников. Только тогда, когда белые одежды инквизиторов собираются вокруг меня, скрывая от всех, я поворачиваю коня и уезжаю с площади. Мои Розы скачут следом. Когда я, наконец, исчезаю из виду, я позволяю себе опустить плечи и ссутулиться.

Магиано ловит меня, и я прижимаюсь к его груди.

— Обратно к палаткам, — шепчет он, обнимая меня. Его выражение напряжено, полное пониманием. — Ты должны зашить рану.

Я жмусь к нему, осушенная после внезапной потери крови и вихря иллюзий.

Ещё одна попытка убийства. Когда-нибудь, мне может так не повезти. В следующий раз, когда мы вступим в завоеваный город, они могут напасть на меня и Роз, что мы можем не успеть среагировать. Я не Терен, мои иллюзии не могут защитить меня от пореза ножа.

Мне нужно устранить этих мятежников прежде, чем они могут стать реальной угрозой. Мне нужно сделать жёстокий пример на их смерти. Мне нужно быть более безжалостной.

Теперь это моя жизнь.