Полукровка. Сбежать от альфы

32. Волки в клетке

Вэй

Ярость и острая тоска сплетаются в душе в тугой тяжелый узел. Отчаяние давит на виски. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, как они уколют ее, но что это меняет?

Слышать прощальные слова мамы невыносимо. Внутри словно сходит лавина обжигающего льда. Тело само вырывается из цепких лап волков. Ничего не соображаю. Я тощая девчонка, которую держат два здоровых лба. Мне не справиться с ними… Но они вдруг отпускают.

Мама уже не слышит меня. Глупо бить ее по щекам и просить очнуться, но душа просит сделать хоть что-то.

Она умирает. Я кожей ощущаю, как жизнь покидает ее, чувствую запах смерти. Внутри, кажется, все сгорает, наступает мёртвая тишина. А в горле свербит сдерживаемый вопль.

Маме я уже не помогу.

Лютая злость затмевает рассудок. Вскакиваю и несусь к одному из бурых, которые стоят и тупо пялятся, как догорает последняя частичка моей души. Он не успевает закрыться, и я врезаюсь в него головой. Наверное, это самый сильный удар, который я могу нанести.

Бесполезно. Волк даже не охнул. Резким толчком отпихнул меня. Пол больно бьет в спину, точно наждак, стесывает кожу на лопатках. Шиплю сквозь зубы и снова встаю. У меня только одно желание — разорвать как можно больше поганых волчар. И мне плевать, что я против них, как дождевой червяк против колеса автомобиля.

Сзади кто-то наваливается. Меня сшибают на пол. Резко сводят запястья за спиной и грубо стягивают верёвкой. Отбиваюсь, но тщетно. Это все равно что пытаться остановить поезд голыми руками.

Волки поднимают меня на ноги, затягивают на шее полоску грубой кожи. Она холодит и царапает под подбородком. Подходит крупный волк, тот самый, который таскал маму за волосы, принимает у подручных конец цепи, тянущейся от ошейника. Дёргает на себя, принуждая идти за ним.

А я внезапно осознаю, что никуда не пойду.

Эти. Гады. Жестоко. Убили. Маму. У меня. На. Глазах.

В душе вдруг появляется доселе не виданная отстранённость. Ураган чувств улёгся, уступив место свежей и по-ночному прохладной сосредоточенности.

Дом вдруг становится четким. Я вижу все. Каждую трещинку на стенах, каждую бахромящуюся нитку на ободранном диване. Хочу освободить руки — и с удивлением ощущаю, что тугая верёвка рассыпается. Смотрю на ладони, стряхиваю с предплечий волосящиеся нитками обрывки. Дергаю ошейник — и он поддается. Я, кажется, даже слышу треск, похожий на звук рвущейся бумаги.

Ядовитым взглядом пронзаю здоровяка с бурыми волосами. Хочу, чтобы он оказался на коленях. Мысленно приказываю ему согнуть ноги, и он… подчиняется! Сзади кто-то двигается. Оглядываюсь. Подкрадываются остальные волки. Про себя велю им последовать примеру альфы — и они один за другим опускаются на колени.

Оглядываю здоровых мужчин, они смотрят на меня с тлеющим в глазах страхом. Наверное, не понимают, как я могла заставить их подчиниться. Я и сама не понимаю, но по коже бегут мурашки кровожадной радости. Не могу удержаться. Злобно смеюсь.

Света вдруг становится больше. Стены дома бледнеют и выцветают. Исчезают трещины, стирается грязный коричневый пол, а под ним поступает прорезиненное покрытие моей больничной палаты. Это было ещё одно видение…

Внутри разрывается атомная бомба. От внезапно возникшей тошноты сбивается дыхание, дрожь охватывает все тело. Стефан, я хочу тебя уничтожить!

Зрение ещё не вернулось в норму, и через шум крови в ушах слышу пикающий звук дверного замка. Хлопок. Дверь закрылась. Колдун ушел. Я на коленях в углу палаты. Всякий раз после иллюзий нахожу себя в новом месте.

Пальцы рук дрожат, в пищеводе печёт. Я чувствую, что могу. Не знаю, что конкретно, но сладостное ощущение, как будто я стала чем-то большим, чем просто человек, разливается по жилам ласковым огнём.

Подбегаю к окну — вижу блондина в плаще. Размашистым шагом удаляется от госпиталя по мощеному двору. Почему он вдруг убежал? Вряд ли испугался меня, хотя наверняка заметил, что я вмешалась в ход его морока. Если это не из страха, значит, отправился сообщить.

Пазл складывается, как в рекламной заставке, объемные кусочки, крутясь в воздухе, один за одним встают на места и образуют картинку, от которой у меня под шеей что-то лопается, и обжигающая лавина разливается по грудной клетке. Я полукровка оборотня и ведьмы!

Ноги становятся как разваренные макароны. Добредаю до каталки и усаживаюсь по-турецки. Мамины последние слова: «Не преклоняйся перед волками и не попадайся ведьмам» обретают совершенно другой смысл. Мама знала, что одни зароют во мне ведьминское, а другие захотят использовать.

Теперь я понимаю, зачем все эти жестокие игры Стефана. Он должен был заставить меня пробудить Силу и выполнил задачу. Теперь я ведьма с примесью поганой волчьей крови.

Так значит… мама была ведьмой?! Видимо, она отвергла Ковен. Что могло заставить ее выбрать одинокий путь без Силы и семьи, работу проституткой и постоянные переезды, лишь бы защититься от волков? А вдруг на самом деле она прятала меня от ведьм?

В памяти всплывает тот пугающий старик, Лорд Аттер. Похоже, за всем этим стоит именно он. В душе поднимается волна негодования. Хочется посмотреть ему в глаза! И вдруг по рукам начинают струиться необычные мурашки. Чувство, будто держишь их под проточной водой. В груди разгорается и пульсирует жар. А в голове появляется ясное понимание, что этот старик от меня всего в миле или вроде того. И я точно знаю направление. То самое, куда направился Стефан.

Получается, я чувствую других ведьм? Всех? Или только о которых знаю? Напрягаю восприятие и… перед глазами темнеет от количества вибраций, которые пронизывают тело со всех сторон. Точно не ощущаю, но понимаю, что ведьм тут очень много. Выныриваю из хаоса энергии. Судорожно хватаю ртом воздух, будто только что чуть не захлебнулась. Если развить это умение, я стану вплоть до фута определять источники Силы.

А еще я, похоже, могу менять иллюзии, которые наводит Стефан. А значит, и в состоянии сбросить морок в любой момент. А навести? Получится у меня погрузить кого-то в мир грез?

И самое главное, на что еще я теперь способна?

Руки чешутся попробовать сразиться со Стефаном его же оружием, но вспоминаю чертов защитный амулет. Вот если бы сорвать безделушку у него с шеи и успеть что-то с ним сделать… Бред! Из этой затеи ничего не выйдет. Черт!

***

Весь день ко мне в палату никто не заходит. В желудке ворчит голод. Солнце закатывается за горизонт, а я съела только завтрак, который утром принес Стефан. Странно, как будто теперь они меня боятся. А значит, есть чего? Вряд ли. Ни одно умение не приходит отточенным. Без практики я просто ведьма с неприрученной Силой, которой не удастся пользоваться в полной мере. И, судя по внезапному карантину, мне не на ком будет обучаться.

Тоскливо оглядываю палату. Зачем им такая я? Бред же — будить во мне Силу и не учить ее использовать! Если только… они не планируют навечно оставить меня при себе для изучения.

В глазах слезами скапливается горечь. Такое чувство, что я была рождена исключительно для жизни в неволе. Хозяева разные, итог один. Свободы мне не видать.

Пиканье двери заставляет в который раз вздрогнуть. Ненавижу себя за эту реакцию! Створка распахивается настежь. На пороге вижу старика и Стефана со светящимся амулетом на груди. Защищается. Лица напряженные, брови сдвинуты. Черты Лорда Аттера сейчас кажутся еще более зловещими, морщины придают выражению особую черствость.

Он проходит в палату и останавливается напротив каталки. Смотрит на меня немигающим взглядом. Ощущаю, как по рукам вверх ползут мурашки. Пытаюсь сосредоточиться, задаюсь вопросом, о чем он думает, но виски, точно иглой, пронзает острая боль. Высекает стон. Зажмуриваю глаза. Получается, это и есть защита?

Открываю глаза и моргаю, стряхивая с ресниц рефлекторные слезы. Стефан кладет на каталку стопку одежды.

— Больно, да? — посмеивается Лорд Аттер. — Тебе со мной не справиться. Силой не вышла. А теперь одевайся!

Не хочу!

— Да катись ты… — качаю головой и отворачиваюсь.

— Это мы поглядим, — голос старика становится скрипучим, удушающим.

Ну погляди — хочется сказать, но в теле появляется непонятное леденящее ужасом чувство. Точнее, пропадает само ощущение тела. Я будто заперта в чуждой мне физической оболочке. Тело как не мое. Голова поворачивается сама. Ноги спрыгивают с каталки и неловко переступают, поворачивая меня спиной к Стефану. Чувствую его пальцы на коже — он развязывает шнурки балахонистой распашонки, и та тряпкой падает на пол. Мои-чужие руки тянутся к одежде, ладони захватывают стопку и начинают разбирать.

— Это называется контроль разума, Вэй, — снова скрежещет старик из-за спины, в голосе слышится ухмылка. — Веди себя хорошо, и я, возможно, позволю тебе шевелиться самостоятельно.

Не могу ответить. В душе плещется лютая паника. Я перед этими колдунами — как живая марионетка.

Тело помимо моей воли натягивает на себя принесенную одежду. Мои же трусики, топ, брюки, футболка и кофта — все приятно пахнет, видимо, постирано. Нет только куртки. Наверное, они считают, что верхняя одежда мне не пригодится. Или таким образом уменьшают вероятность побега? Да как тут сбежишь? Один нагоняет жуткие видения, другой парализует волю.

Пальцы привычно завязывают шнурки кроссовок, в которых я сюда прибыла, и Лорд Аттер, похоже, велит мне следовать за ним. Ноги послушно делают шаги. Перед глазами маячит широкая спина в темном шерстяном пальто. Стефан беззвучно, как кот, идет позади.

Мы спускаемся, выходим на улицу. Меня ведут к продолговатому зданию под углом к госпиталю в нескольких сотнях футов впереди. На улице темно и морозно. Мне становится холодно, но я даже сказать об этом не могу. Ощущаю дрожь, мышцы подбираются, зубы начинают стучать.

Но замерзнуть я все-таки не успеваю. Мы заходим в здание. Здесь теплее. В вытянутом, точно пенал, вестибюле горит тусклый свет. Стены окрашены в бордовый с желто-черной полосой посередине. Обычный невысокий потолок подпирают круглые сероватые от грязи колонны.

Справа из внутреннего окна высовывается простого вида пожилой мужчина в темно-зеленой униформе. Лорд Аттер салютует ему и ведет меня дальше, к лифту в торце вестибюля. Нажимает кнопку со стрелкой вниз. По шее к волосам поднимаются мурашки — на этот раз я окажусь в подвале, откуда даже с риском разбиться не выпрыгнешь.

С содроганием сердца вхожу в раззявленную пасть из нержавеющей стали. Посещает смутное пугающее чувство — запах кажется знакомым. Я стараюсь отогнать эти мысли, но на минус первом этаже уже остро ощущаю волчью вонь. Амбре Серебристых навсегда отпечаталось в памяти — ни с чем не спутаю. Здесь серебристые волки! Но как?!

Тело продолжает безропотно следовать за стариком по длинному коридору, пока мы не доходим до отгороженной толстой решеткой комнаты. Полумрак коридора не дает разглядеть, что в темноте, но именно отсюда несет волчатиной. Кто-то из колдунов включает там яркий белый свет.

В просторной камере у дальней стены сидят двое крупных поджарых мужчин. На них только белье. Волосы серебристые. Вот же дерьмо! Раздается бип замка, тяжелая дверь посередине отъезжает в сторону, и ноги заносят меня к волкам. Нет, этого просто не может быть! Лорд Аттер, видимо, намерен посмотреть, как эти двое растерзают меня и раскидают кровавые ошметки по всей камере.

Сердце падает в пятки. Спина холодеет, желудок скручивает. Но в голове, точно назойливый комар, звенит мысль, что все не так просто. Не стал бы старик приводить меня на бойню. Он, похоже, в курсе, что у меня теперь есть Сила, и надеется, что она подействует на волков. Ох, черт! В душе начинает клубиться неожиданно кровожадное чувство. Мы еще посмотрим, кто кого!