Полукровка. Сбежать от альфы

11. Приплыли

Вэй

Железная махина двигается медленно, и кажется, никогда не доберется до противоположного берега. Я продрогла до костей. Мне так и не удалось забраться под кожух шлюпки, и всю дорогу я нахожусь в паре футов над водой. Тут сыро и дует ветер.

По счастью, паром швартуется моим бортом к пирсу. Сердце от нетерпения бьется гулко и часто. Мутная тревога плещется на дне желудка. Что, если те ищейки, которые упустили меня на волчьем берегу, сообщили сородичам здесь? Или еще хуже, загрузились на паром, чтобы перехватить по прибытии?

Не думать об этом. Только не сейчас. Посудина наконец полностью останавливается. Пора выбираться. Перекрытия причала находятся высоко над головой. Придется прыгать. Страшно, что не долечу — приземляться будет некуда. И не уверена, что мне хватит сил добраться до берега — в край измучена и слаба.

С огромным трудом поднимаюсь на ноги. Разминаю замерзшие конечности, стряхиваю тонкую ледяную корочку с ткани кед. Кровь приливает к закоченелой коже, начинает нестерпимо колоть. Не даю себе заскулить в голос.

Кожух шлюпки покатый в обе стороны и скользкий.

До дрожи страшно оступиться.

Сердце колотится, как бешеное, в крови бурлит адреналин. Кажется, становится чуть теплее.

Делаю шажок. Еще. Третий…

Я почти на краю шлюпки… Черт! Ноги уезжают вперед!

Ну вот и конец. Привет, ледяная вода.

Не знаю, как… Сама не верю, что это возможно, но умудряюсь оттолкнуться. Изворачиваюсь в воздухе и таки хватаюсь за металлическую балку с узкими краями, которые вгрызаются острой болью в пальцы, но я вишу! Я снова чудом выжила!

Вдыхаю и выдыхаю. Черт, горло саднит. Похоже, я таки простудилась. Оцениваю ситуацию и свои силы. На руках я далеко не дойду, тем более с самого конца пристани. До места, где причал соединяется с берегом, футов сто пятьдесят, если не обманывает обезумевшее от усталости зрение.

Стиснув зубы, перебираю руками до ближайшей опоры. Собираю остатки сил. Еще маленький рывок. Упираясь в квадратный бетонный столб, подтягиваю и закидываю одну ногу на переборку. Дальше легче, но все равно тяжело. Сложив все известные ругательства, забираюсь на металлический профиль. Перевожу дух. Чувствую себя нахохлившимся воробьем, который попал под дождь и теперь сидит под крышей, обсыхая.

Держась за опору, поднимаюсь. Распрямиться не получается, но согнувшись пополам я вполне могу переступать ногами по горизонтальным балкам. Второй уровень профилей проходит под самой платформой пристани, которая сейчас вибрирует под людскими ногами. Пассажиры выгружаются.

Начинаю путь к берегу. Пробираться под причалом сложно. Кроме горизонтальных профилей, пространство между опорами, накрест рассекают диагональные балки. Они — моя главная проблема. Руки постоянно напряжены. Мышцы вопят об отдыхе. Но не могу позволить себе даже недолго подождать, иначе намертво примерзну.

Худо-бедно мне удается продвигаться к спасению. Адреналин разгоняет кровь. На удивление, во мне еще сохранилось слабое тепло, и я даже начинаю согреваться. Зато силы тают с каждой секундой.

Внезапно слышу приглушенный металлический грохот. Как будто люк! Не может быть! Это мое спасение!

Меняю курс. Исступленно пробираюсь по переборкам и оказываюсь посередине причала. Громыхание над головой бьет по ушам, хочется спрятать голову под воду. Прислоняюсь к люку лопатками и пытаюсь поднять. Поддается, хотя идет очень тяжело. Внезапно кто-то наступает на металлическую крышку, едва не сшибая меня в залив.

По счастью, удается удержаться. Еще одна попытка. Резче вдавливаюсь спиной в люк, упираюсь руками, собираю все силы. Тяжелая крышка поддается с трудом, точно ее что-то держит. Отчаянно толкаю ее спиной. Да! Мне удается! Открываю железную створку до упора и выбираюсь на пирс.

Поток пассажиров уже почти иссяк. А те единицы, которые все еще сходят с парома, смотрят на меня с удивлением или страхом. Никто не подходит. Мне не помогают, но и не мешают, не пытаются вызвать полицию, не зовут администрацию порта. Люди вообще странные существа, предпочитают держаться подальше и наблюдать.

Здорово, что среди них нет волков. Теперь, когда я просто полукровка, гуляющая сама по себе, любой обнаруживший меня оборотень запросто может прикончить существо, которое противно высокой культуре его вида. Даже Орден их за такое не наказывает, только журит.

Осоловелым от счастья взглядом смотрю на проходящих мимо людей. Пора найти себе место для ночлега. Забиться хоть в открытый подъезд. Если немного не согреюсь, мне точно крышка. Будет обидно оказаться на свободе, но так и не суметь насладиться ей.

Захлопываю люк и направляюсь к набережной в числе последних пассажиров. Они разбредаются в разные стороны. Кто-то направляется к остановкам автобусов, кто-то продолжает путь пешком. Я прячу руки в рукава, свожу кулаки в кармане толстовки. Скальпеля нет, потеряла. Досадно. Плечи ссутуливаются. Наверное, со стороны я выгляжу, как бродяжка.

Иду к пешеходному мосту. Прибрежный проспект здесь такой же, как на другой стороне залива.

Ноги едва держат. С трудом взбираюсь по крутой лестнице. Под сводчатым потолком висят длинные люминесцентные лампы, одетые в решетчатые кожухи от вандалов. Стены исписаны граффити, но мне нравится. Кажется, на этом побережье мне понравится все!

На крытом мосту тепло и сухо. Дохожу до середины и опускаюсь на пол. Может, температура воздуха тут не сильно выше, чем за бортом, но даже так становится легче. Изнутри начинает пробиваться к коже собственное тепло. Приятное, тянущее к земле ощущение. Хочется распластаться по прорезиненному полу и не вставать, наверное… никогда.

Чуть отогревшись, заставляю себя подняться. Погони пока не видно, но страх гонит вперед. Нужно укрытие получше. Внутренний голос — ленивый предатель — гнусавит на все лады, что надо оставаться в переходе. Снаружи меня не видно, а внутри хотя бы теплее, чем на улице. Нет. Как бы там ни было, ищейкам Эрика никто не запретит прибыть сюда на собственном катере, а я ушла совсем недалеко. Запросто выследят по запаху.

Спускаюсь на другую сторону проспекта. Одна радость — нет снегопада. Зато ветер вгрызается в тело, треплет одежду, будто хочет сорвать. Направляюсь к зданиям. Здесь они высотные, из стекла и бетона. Красивые и сверкающие. Но не жилые. Подъездов нет. Придется пройти пару кварталов.

Стискиваю челюсти. Адреналин постепенно выводится, и телесные ощущения вылезают на поверхность. Горло дерет. Нос заложен. Озноб я даже не считаю, он ни на мгновение не прекращается. Начинает кружиться голова. Нюх снова улавливает аромат волка. Тот, который я учуяла на волчьем берегу. Черт! Черт-черт-черт! Так я и думала! Ищейки Эрика прибыли со мной на пароме.

В душе разыгрывается паника. Оборачиваюсь. Вглядываюсь в полусонную улицу. Не вижу ничего странного. Час, видимо, очень поздний, людей почти нет. Машин тоже немного. Проезжают мимо. Но я кожей ощущаю взгляд. Невидимая угроза, оттого особенно пугающая. Откуда он наблюдает?!

Разворачиваюсь. Надо идти. Может, со мной играет утомленное сознание? Могло ведь и показаться. Включилась паранойя? Я очень устала и замерзла. Тело отчаянно требует тепла, кости и суставы ломит. Не представляю, как буду лечиться от простуды, но, без сомнений, это нужно делать в тепле!

Добредаю до поперечной улицы. Светофор показывает красный. В высоком здании напротив вижу открытый въезд в подземный гараж. Там я смогу согреться! Сердце подпрыгивает от радости. Тело снова подбирается. Я дойду туда любой ценой. Спасение совсем близко!

Нос снова улавливает знакомый запах волка.

Четкий. Сладкий. Яркий.

Опасный!

Охотник рядом! Идет по пятам!

Мимо меня, словно в замедленной съемке, проплывает, тормозя, большой блестящий внедорожник. Дверь багажника на ходу поднимается. Машина тормозит.

С водительского места выскакивает высокий мужчина с черными слегка вьющимися волосами. В такой же черной одежде. Быстро приближается. Смотрю на него, как кролик на удава. Понимаю, что надо бежать, но не могу.

Его запах забирается в ноздри. Определенно волк. Не из Серебристых. Но что это меняет?

Он в шаге.

Усилием воли заставляю себя развернуться, но не получается сделать и шага… Силы куда-то испарились. В душе вскипает ужас, стук сердца в ушах становится оглушительным. По пищеводу ползет тошнота. Ноги становятся ватными, вязкими. Тяжелыми.

Мир мутнеет.

Замезшей спиной ощущаю обжигающе горячие руки. Проваливаюсь в мягкие объятия. Сознание уплывает. Последнее, что вижу — разные глаза. Васильково-голубой и темно-синий. Мысленно прощаюсь со свободой, которой так и не успела насладиться, и меня обволакивает темнота.