Полный контакт

Глава 8 Пяткой в глаз

Сапожкин сразу бросился в бой. Он стоял в стойке дзенкуцу дачи, основной атакующей стойки, от которой я в свое время не без облегчения отказался.

В ней сильно открыта нога спереди, да и живот тоже. Быстро перемещаться из этой стойки проблематично. Можно хорошо и громко кричать, стараясь поразить противника зверским выражением лица, но после пары пропущенных лоукиков по голени приходит просветление. Что обычная боевая стойка Курбанова гораздо более функциональнее.

Сапожкин этого уровня просветления еще не достиг и я как раз собирался выступить его учителем. Проводником в нирвану.

Подойдя ко мне вплотную, противник заорал «Кий-я-я!», так громко, что, наверное, распугал всех мышей в подвале. Бедные грызуны наверняка разбежались по норкам. Нам деваться было некуда, поэтому мы остались на местах и наслаждались зрелищем.

Борцы, кстати, заинтересовались еще больше и подошли к нам ближе. Встали на краю матов, вытирая потные шеи и лица. О чем-то негромко переговаривались, видимо, о том, смогут ли они вдесятером справиться с одним нашим белым поясом. Раз уж мы так громко кричим, что нас можно использовать вместо корабельной сирены.

Сейчас Сапожкин безрассудно ринулся вперед. Выкинул вперед правый кулак. Сэйкэн цуки. Прямой удар вперед. От бедра.

Вот только одна беда, он слишком длинный, поэтому я сразу увидел, что сейчас произойдет. У меня была масса времени, чтобы отбить удар или даже контратаковать на излете. Можно даже отойти в сторонку и выпить кофе, пока соперник доберется кулаком до меня.

Но я просто ушел в сторону. Сапожкин продолжал атаковать. Почти без защиты, агрессивно и безудержно, как тигр.

Весьма похвально видеть такой энтузиазм, но у тигра есть клыки пять-восемь сантиметров и когти десяти сантиметров, плюс масса полтора-два центнера. Поэтому он может атаковать, как вздумается. А бедный Сапожкин такими характеристиками не обладал и я тут же наказал его за излишнюю самоуверенность.

Еще один уход, другой. Блок удара противника, еще один. И тут же, почти без замаха — боковой удар кулаком в голову. Нечто вроде маваши цуки.

Прошел без остановки, как по маслу. Сапожкин изумленно остановился.

Что мне и надо. Удар кулаком у меня отвлекающий. Я всегда лучше работал ногами.

Ну, а теперь все просто. Прямой удар кулаком в корпус противника. Сэйкэн цуки. Тоже несильно. Но с замахом, с выдохом, пожестче, чем первый.

И контрольный лоукик под колено. В карате он называется маваши гери. Сбоку, подъемом стопы под ногу противника.

Строго говоря, это не совсем маваши гери. Нечто среднее между карате и тайским боксом. Но какая разница? Главное эффект.

А он у меня получился. От неожиданной комбинации Сапожкин хрюкнул, фыркнул, охнул, прикрыл руками лицо и живот, а потом свалился на мат.

— Юко! — тут же заметил Белоухов.

Один балл. За ловкий удар. Если набрать три, то это победа.

Я подождал, пока противник, кряхтя, поднимется с мата. Мы снова поклонился друг другу и рванули в новую атаку. Сапожкин, упрямый дундук, так ничего и не понял, опять атаковал точно также, как до этого.

Вот же балбес, надо же шевелить мозгами. Бой это прежде всего столкновение умов, и только потом соревнование духа.

Я опять ушел в сторону, легко блокируя атаки оппонента. Правда, один раз Сапожкин меня задел. Он действовал напористо и агрессивно, не считаясь с потерями.

Ударил ребром ладони, шуто гаммэн учи, сбоку, по голове. Я успел частично поймать, но он все-таки достал меня. Бамц! Я дернул головой, отскочил в сторону.

— Юко! — сразу сказал тренер.

Один балл в пользу противника. У нас теперь равный счет.

Ученики зашевелились. Обрадовались. Им, небось, не очень нравилось смотреть, как никому неизвестный белый пояс мутузит их лидера.

Ну ладно. Сапожкин, ты сам напросился. Я тебя жалел, так сказать, не доводил дело до беды. Но ты лезешь вперед без разбору, как кабан.

Окрыленный частичным успехом, Сапожкин удвоил усилия. Удары сыпались на меня со всех сторон. Если бы он бил без замаха, то мне пришлось бы туго.

Но Сапожкин щедро отводил руку назад перед ударом, да еще и раскрывался, как будто лез обниматься. Его спасло только то, что он действовал быстро.

А так бы я давно зарядил ему локтем в рожу. Хотя обычно этот удар запрещен, просто у меня он иногда проходит на автомате.

— Ямэ! — крикнул сенсей. — Раунд!

Мы поклонились друг другу. Осу. Разошлись в стороны. Белоухов остался на месте, величественный и неподвижный, как скала. А вокруг Сапожкина столпились цветные пояса. Вполголоса обсуждали бой, давали ему советы.

Ну-ну, давайте, работайте. Если они уговорят приятеля атаковать еще больше и быстрее, это хорошо. Лучшую услугу они не могут мне оказать. Я тогда похороню бедолагу, потому что пока что я не видел от него ничего интересного. Одно только голое рубилово, без какой-либо тактики или стратегии. Скучно, девушки.

— Камаэтэ! — рявкнул тренер. — Новый раунд.

Мы вышли в середину круга. Поклонились друг другу, тренеру, зрителям. Встали в боевые стойки. В те же самые, что и до этого. Эх, Сапожкин, что же ты такой чугунноголовый.

— Хаджиме! — крикнул тренер и хлопнул в ладоши. — Начинаем!

Как и ожидалось, Сапожкин снова атаковал меня. Да, он опять сделал ставку на быстроту и агрессию.

Вот только я поменял тактику. Уже никуда не ушел. Остался на месте. Весь закрытый и заблокированный, как рыцарь в доспехах.

Бах, бах, бах! Сапожкин ударил меня, кулаком в голову, в корпус, пнул сбоку. Бесполезно.

И тут я дождался, когда он хорошенько и бездумно открылся. Тогда я тут же атаковал.

Локтем бить не стал, хотя Сапожкин словно нарочно предоставил мне для этого прекрасную возможность. Нет, это слишком жестоко для показательного боя. Несмотря на то, что у нас тут почти полный контакт.

Вместо этого, я отодвинулся назад и встретил противника еко гэри. Прямой удар ногой. Ребром стопы в гостеприимно открытый живот.

Получилось неплохо. От боли Сапожкин задохнулся, выпучил глаза, отлетел на мат.

— Ваза ари! — тут же отметил Белоухов.

Два очка. Еще одно и я выиграл.

Надо отдать сенсею должное, он меня не засудил. Беспристрастный судья, хотя, казалось бы, должен болеть за своего ученика.

Пару секунд Сапожкин корчился на мате, а потом поднялся. Тоже уважаю, не сдается парень, а готов выгрызать победу до-последнего. Если он сейчас сконцентрируется, то вполне способен навалять мне по кумполу. Расслабляться рано.

Мы опять поклонились друг другу. Взаимный респект. Мне — за то, что сумел поразить противника, Сапожкину — за то, что поднялся после удара.

— Хаджиме! — снова рявкнул сенсей. Какой грозный, прямо настоящий самурай, без страха и компромиссов.

После двух упущенных очков Сапожкин, наконец, поумнел. Ну хорошо, хоть так. Лучше поздно, чем никогда. Доказал, что не полный дуболом.

Первым делом, он поменял стойку. Теперь он встал в кокуцу дачи. Вес тела перенесен назад. Левая нога впереди согнута и чуть приподнята. Руки выставлены вперед.

Хорошая попытка. Стойка подойдет для обороны и контратаки. Правда, очень неустойчивая. Если хорошенько звездануть в корпус или голову, не удержится. Свалится, как подрубленный.

И сейчас он стоял на месте. Просто следил за мной настороженными злыми глазами. Сжатый, как пружина, готовый, чуть что, сунуть кулаком мне в голову. Или кончиками пальцев. Или ребром ладони.

Против такого тоже есть проверенные приемы. Раз уж наш голубок теперь осторожничает и не хочет бросаться в бой, надо стать его противоположностью. Наоборот, напасть на него. Тактика бешеного вихря. Загасить его своими ударами.

Но сначала, разумеется, отвлечь. Я же не дуболом какой. Чтобы лезть напролом.

Итак, медленный подход вперед. Раз шаг, два шаг. Третий полушаг. Сапожкин чуть отступил. Тоже на полшага.

И сжался еще больше. Чтобы ударить, как пружина. Как кобра, рванувшая из тугого кольца.

Финт кулаком. Имитация прямого удара, потом бокового. Я намеренно открыл корпус. Для удара ногой. И Сапожкин тут же отреагировал.

С легкостью отбил мои финты. Ушел вбок и ударил ногой. Еко гери, удар ребром стопы. При надлежащим исполнении нокдаун гарантирован.

К счастью, я был готов. Отбил его пинок и ударил сам. Ногой, вернее коленом. Если бы попал, то поединок бы закончился. Прямо сейчас.

Но противник отскочил в сторону и назад. Снова принял свою диковинную и не совсем удобную стойку.

Ладно. Тогда поступим по-другому. Я снова атаковал. Простые удары руками. Ой цуки и гяку цуки. Удар левой ногой.

Заминка. Остановка. Недолго, всего на секунду. И контратака Сапожкина. Сначала руками, для отвлечения и снова удар ногой. На этот раз прямой. Мае гери, пяткой в лицо. Пяткой в глаз.

Он почти задел меня. Я отдернул голову, ушел вниз и провел подсечку. Очень даже неплохую. Аши барай. Ногой по голени противника.

Он как раз в это время стоял на одной ноге. Как цапля. И попался.

Сильный удар ногой. Вторая нога противника скользнула по мату. Сапожкин не удержался на месте. И полетел вниз. Хлопнулся об маты с громким стуком.

— Иппон! — провозгласил Белоухов. — Победа.

Остальные ученики разочарованно вздохнули. До последнего надеялись, что я проиграю.

Ну что же, понимаю. Не очень приятно видеть, как лучший ученик получил по башке от ноунейма. Белому поясу.

Интересно, что скажет сенсей? Пока что он стоял все также. Каменнолицый. Как последний из могикан.

Сапожкин, хромая, поднялся. Поклонился, я поклонился в ответ. Теперь поклон тренеру и зрителям. Я постарался нагнуться пониже.

Поклон — это урок смирения. Чтобы помнить о победе после поражения. И о поражении после победы.

Хотя с моими навыками я точно могу стать чемпионом. В этом времени. Стоит ли ложно скромничать? И строить из себя смиренного отшельника? Нет, конечно. Надо брать от жизни все. Пока есть время.

Поэтому, когда Сапожкин удалился с кислым лицом, я подошел к тренеру. Уверенно и спокойно. Как явный победитель. Имею на это право.

— Ну как? — спросил я. — Щепкин был прав? Есть у меня способности?

Белоухов молча смотрел на меня. Клянусь, если он и сейчас начнет строить из себя патриарха, я вызову его самого. И надеру задницу.

— Победа в сражении не победа в войне, — ответил он.

Ну вот. Он все-таки решил выглядеть заумным. Изрекать всем известные истины. Вот урод.

Впрочем, дальнейшие слова сенсея вселили надежду.

— Но, ты действительно хорош, — продолжил он. — И я жду тебя завтра. Во дворце культуры. Там пройдут соревнования. Приходи вовремя. Подробности узнаешь у Щепкина.

Ну что же, это совсем другое дело. Единственное, что я хотел знать, что там с квалификацией. Формально я ведь еще неоперившийся птенец в мире боевых искусств.

— А как быть с белым поясом? — спросил я. — Я ведь еще совсем не участвовал в соревнованиях.

Белоухов поднял брови. Искреннее недоумение.

— Какая разница? Белый пояс, черный? Все мы идем к совершенству. Просто твой путь длиннее.

Я внимательно посмотрел на учителя. Вот дьявольщина. Он не играет.

Он действительно такой. Чуток не от мира сего. Фанатик единоборств. Самый опасный противник.

— Ну хорошо, — ответил я. — Раз так.

Скорее всего, сейчас в соревнованиях вообще полный кавардак. Только-только начали понимать, как их проводить.

Официальных регламентов ведь еще нет. Информацию берут из иностранных источников. За счет корявых самодельных переводов книг и сообщений их прессы. И за счет слухов.

Ну, еще есть небольшой процент людей, которые были за границей. И знают, как проводятся соревнования. Но все равно, скорее всего, они организовали все по подобию боксерских соревнований. Или борцовских. Ладно, посмотрим, что там будет.

Тренер кивнул и отправился к ученикам. Те уже собрались в ряд у стены в своем углу зала. Ждали начала занятий. Белоухов начал разминку.

Я отправился обратно в раздевалку, сменил одежду и вышел из спортзала. Так, теперь надо бы поговорить с Щепкиным. Но ноги сами понесли меня на остановку. К автобусу, который отвез бы меня к Юле.

Ну ладно. Я должен разобраться с девушкой. Объясниться после вчерашней выходки. Потом отправлюсь на дачу. И высплюсь. Кстати, надо успеть, пока ходят электрички.

В автобусе полно свободных мест. Я присел на одно. И заснул. Чуть не проспал нужную остановку. Между прочим, не помешало бы перекусить.

Но сначала разговор с Юлей. Когда я пришел в общагу, то первым делом встретил ужасную каменду. Грозного стража ворот в райские кущи. Вернее, суровую дракониху.

— А, это ты, опять приперся, — сейчас надзирательница находилась в благодушном настроении. — Нету твоей ненаглядной. Не пришла еще. Гуляет где-то. Или экзамены сдает. Шел бы ты куда подальше. Не даешь девочке к сессии подготовиться.

Да, она нисколько не изменилась. Только если бы я слушал все, что говорят посторонние люди о моих отношениях, то не продвинулся бы ни с одной девушкой. Но спорить не стал.

— Ладно, я подожду.

А поскольку в холле общежития было мало места, я вышел на улицу. Сумку с тяжелой ги все также таскал на плече.

На улице потихоньку темнело. Солнце зашло за крыши домов. Я уселся на скамеечке. Потом ощутил голод, отправился в магазин, купил кефир и булочку. Перекусил.

Мимо то и дело проходили девушки и парни. Тоже студенты. Косились на меня. Я поглядел на окна общежития. А точно ли Юля отсутствует? Может, сидит в комнате. А каменда обманула. С нее станется.

Может, обратно, залезть в окно? Только это уже глупо. Сегодня можно попасться.

Я обошел общагу. Где же окно комнаты Юли? Почти все открыты, чтобы ветерок гулял по общаге.

Так, можно переговорить с девушками, кто заходит в здание. Пусть проверят, у себя ли Юля.

Я вернулся ко входу.

— Привет, долго ты здесь? — Юля подошла сзади. На этот раз одна. В руках учебники и тетради. — Кого ждешь?

Кого, кого, тебя конечно. Девушка и сама прекрасно понимала, зачем я пришел. И еще я заметил, как она порозовела. Вспомнила, наверное, наше вчерашнее приключение.

— Тебя жду, — ответил я. Попытался обнять и поцеловать девушку, но она мягко отстранилась. — Что случилось?

Юля отошла на пару шагов назад. Чтобы не остаться в пределах моей досягаемости. Как будто с бешеным псом общается.

— Извини, Витя, но я же говорила тебе, что так нельзя. Ты, наверное, привык, чтобы девушки на тебя вешались. Как на каратиста. Но я так не могу. Я не знаю, что вчера подумали мои подруги. Теперь меня посчитают распутной и гулящей. А я совсем не такая.

Ну да, мораль сейчас построже, чем полвека спустя. Не девятнадцатое столетие, конечно, но все же. Принести ребенка в подоле — страшный скандал.

Я посмотрел на девушку. Вздохнул. Ну, здесь трудно спорить. Такую прошивку не перебьешь. Но попробовать надо.

— Пойдем, прогуляемся немного, — предложил я. — Поговорим. Я тебе объясню, в чем дело. Обещаю не лезть.

Юля подумала и согласилась. Мимо нас прошли две девушки, откровенно нас разглядывали. Мы отправились подальше, в соседний дворик.

— Я понимаю твои тревоги, — сказал я. — И признаю, что вчера чуток переборщил. Но что поделать, если ты такая симпа. И я не смог удержаться.

Юля ничего не ответила. Но даже в наступающих сумерках я заметил, как она покраснела.

— Не надо так, — сказала девушка. — Я прошу, давай просто некоторое время общаться спокойно. Я не хочу торопить события. Все произошло так быстро. У меня голова кругом идет.

Да, это воздействие дофамина и окситоцина, гормонов, отвечающих за влечение и влюбленность. Они сейчас вкачиваются в кровь девушки с огромной скоростью.

И в мою тоже. Вот почему я, вроде бы уже не молодой человек, а достаточно опытный и умудренный, сейчас веду себя, как похотливый павиан. Я и забыл, что в восемнадцать лет этой химии в крови намного больше. Чем потом. Она прямо бурлит.

Пока шли, мы очутились в уединенном переулке. Фонари еще не зажглись. А вот здесь уже темнота. Которая друг молодежи.

И под воздействием гормонов я снова обнимаю девушку. Прижимаю к себе. Она сопротивляется, но слабо. Я целую Юлю, она пытается оттолкнуть меня, но безуспешно. И тогда она тоже целует меня, с безрассудным отчаянием.

Мы стоим на улочке и целуемся. Я обнимаю девушку все крепче. Руки распускать не буду. Не сегодня.

— А, вот вы где, голубки! — совсем рядом раздался визгливый голос.

Мы мгновенно оторвались друг от друга. Кто это, черт подери?

Из темноты один за другим вынырнули приземистые фигуры. Я тут же узнал их.

— Ну, вот и встретились, голубки! — тот, что в середине, подошел ближе и я узнал местного хулигана Славку.