Глава 7 Кумитэ

Домой пришлось идти пешком. Время позднее, уже за полночь. Я пытался поймать попутку. Но немногочисленные машины проезжали мимо. Никто не остановился.

Вот проклятье. Это редко так бывает. Обычно кто-нибудь да остановится. И подвезет. А сейчас машины с гулом свистели по дороге. Тоже торопились домой.

Ладно. Раз так, придется снова поработать ножками. Хотя я немеряно устал. Когда шел в общагу к девушке, надеялся на «клубничку». Поэтому летел на крыльях.

А сейчас вышел облом. Ничегошеньки не получилось. Пришлось спасаться чуть ли не бегством. И поэтому мораль на нуле. И боевой дух тоже. И, соответственно, навалилась усталость.

Я заставил себя перейти на бег. Ладно, пес с ним. Это даже к лучшему. Я ведь уже говорил, что не готов к серьезным отношениям. И контрацепции нет.

А в условиях 70-х годов переспать с девушкой — это почти жениться. Считай, штамп в паспорте обеспечен. А оно мне надо без окончания ВУЗа? И без трудоустройства? И без квартиры?

Да, адреналин и тестостерон перестали бурлить в крови. Теперь я мог подумать о последствиях. Бежал размеренно и думал.

О том, что бог миловал. И я не сделал необдуманных поступков. О которых потом мог пожалеть.

Вокруг темень. Фонари горят у обочины дороги. Деревья шелестят листвой.

Со всех сторон высятся многоэтажки. Свет лишь в некоторых окнах. Большая часть окон задернуты чернотой. Прохожих почти нет. Изредка вдали мелькали неясные тени.

Машины то и дело проезжали мимо. Освещали асфальт фарами. А потом, раз! — и пропадали. Как будто отрезало.

Я бежал, сохраняя дыхание. Иногда переходил на шаг. Вскоре мысли пропали. Я слишком устал, чтобы думать. Просто бежал, как волк по лесу.

Где-то через час с лишним прибежал в свой район. Даже в темноте узнал знакомые дома. Тут народу совсем мало. И только пару окон светятся.

Хм, кажется, одно из них — наше. Чего это дяде не спится? Разговаривает со своей любовью? Милуется с ней? Но тогда он, наоборот, потушил бы все лампы. Нет, здесь что-то другое.

Тяжело дыша, я забежал в подъезд. Поднялся по лестнице. Натруженные ноги зверски болели. Хорошая выдалась пробежка. Как бы мне это не аукнулось завтра. Во время показательного боя.

Я открыл входную дверь своим ключом. В коридоре горел свет. Точно, это у нас не спят. А еще весь проход заставлен сумками и баулами. Эге, да ведь это мои вещи.

— Витя? — дядя вышел из своей комнаты. Майка, трикошки, в руке бутылка кваса. — Ты где шляешься? Совсем охерел? Я тут уже хотел шум поднимать. В ментуру звонить.

Я поглядел на него. Вроде трезвый. Но смотрит тревожно и озабоченно. Действительно переживал за меня. Плюс, до сих пор считает меня ребенком. Которого надо контролировать.

— Все норм, дядя Жора, — ответил я и снял кроссы. — Я гулял с друзьями. И еще готовился к экзамену.

Дядя перестал тревожиться. Теперь осталось только раздражение.

— А позвонить не судьба? — проворчал он. — Или домой приехать? Мы тут что, должны гадать, что случилось? На стенку лезть от беспокойства?

Ого, а что значит «Мы»? Оговорка или нечто большее? Только я начал догадываться, к чему он ведет, как в коридор вышла его пассия.

— Жора, ну что ты пристал к мальчику? Успокойся. Главное, что он пришел.

Она ласково потрепала дядю по плечу и приобняла за талию. Ну вот, будем знакомы.

Тетя Маша собственной персоной. Любовь всей жизни моего дядьки. Не сказать, что выдающаяся красавица.

Невысокая, пышная, но при этом крепко сбитая и активная. Густые каштановые волосы, большие коричневые глаза, тонкий нос, большие пухлые губы. Ноги чуть толще, чем нужно, похожа на утку, передвигающуюся по земле.

— Я сейчас покормлю мальчика, а ты звони Боре, хорошо? — распорядилась она. В виде просьбы, но тем не менее. Процесс хомутания уже начался. — Пусть подъезжает потихоньку.

Она направилась на кухню. А я оглядел вещи, сложенные в коридоре. Развел руками.

— Это что, мои вещи, дядя? — спросил я. — Что это значит?

Дядя кивнул.

— Ну, я же договорился с тобой. Ты переезжаешь на дачу. Сегодня. Я уже собрал твои вещи. Завтра мы начнем ремонт в твоей комнате. Да и в зале тоже. Если бы ты пришел пораньше, то был бы в курсе.

Оба на. Вот это сюрприз. Я присел на тумбочку, потому что не держался на ногах от усталости. И от неожиданной новости.

— Ничего себе, — только и мог сказать я. — А подождать нельзя было? Хотя бы до выходных? Мне завтра в институт опять надо. Вставать рано. И на тренировку.

Вообще-то, дядька чуток прав. Я сам виноват, что поздно приперся.

Хотя и мог бы подождать пару дней. Ничего бы не случилось. Это его тетя Маша натаскала.

— Нет, я же говорю, завтра ремонт начинаем, — дядя покачал головой. — Мы договорились с рабочими. Помогут нам. Но у них ограничено время. Поэтому они должны начать как можно скорее.

Мда, весело. Это что же, я сейчас, ночью, переезжаю на другую хату? Не очень красиво по отношению ко мне.

Но, опять-таки, во всем можно найти свои плюсы. Этот человек мне чужой. Вообще никто. И чем быстрее я избавлюсь от его общества, тем лучше.

Придется потерпеть с переездом, конечно. Но ничего, зато сам себе хозяин. На воле, на даче. Правда, далеко от города. Но зато свежий воздух. И натуральные продукты.

— Витя, пойдем ужинать, — это тетя Маша позвала с кухни. Оттуда уже раздался стук половника о стенки кастрюли.

Злиться бессмысленно. Лучше смириться с ситуацией. И набить брюхо напоследок. Это никогда не помешает.

Поэтому я отправился в кухню. Ого, а тут сразу чувствуется женская рука. Вся посуда помыта. Все разложено по полочкам. Чистенько, уютненько.

И еды вдоволь. Щи, котлеты с пюре и подливкой. Объедение. Да, теперь понятно, почему дядя так полюбил эту женщину. Она его взяла в оборот классическим приемом. Через желудок.

Я с аппетитом поел.

— Ты нас не забывай, пожалуйста, — попросила тетя Маша. Она и дядька сидели рядом. Смотрели, как я уминаю ужин. — Приезжай почаще. На выходные, там, среди недели. Я тебе сейчас котлет положу. Бутербродов сделаю.

Дядя молчал. Вскоре в дверь позвонили. Это явился его приятель, Боря, водитель «Запорожца».

— Ну что, поехали? — бодро спросил он. — Какие вещи брать?

Когда тетя Маша отошла в другую комнату, дядя молча сунул мне полтинник рублей. Немаленькая сумма, вообще-то. Если экономить, надолго хватит.

— Ты не обижаешься? — спросил он и поглядел на меня. Захлопал ресницами на круглых глазах, часто-часто. — Ну, так получилось. Я очень хочу ребеночка. Хотя, ты мне тоже как сын.

Я покачал головой. Пожал ему руку.

— Все в порядке, дядя. Я не в обиде, понимаю. Нет, я серьезно. Каждый птенец когда-то вылетает из гнезда. Вот и настал мой черед.

Я подхватил вещи и вышел из квартиры. Дядя и Борис помогли отнести остальные. Часть барахла осталась в комнате. Тут, в основном, мои одежда, книги и разная мелочевка.

— Садись! — Боря уселся за руль, завел машину. «Запорожец» затарахтел двигателем. — Ехать надо. Чем быстрее, тем лучше.

Когда мы отъезжали, дядя махал вслед.

— Ну, ничего, — сказал Боря. Он был высокий и усатый. Нос большой и красный, как у деда Мороза. Одет в сильно поношенный коричневый костюм с клетчатой рубахой. — Я тоже после десятого класса уехал. В Сибирь, строить дамбу. Стройка века. Вместе с другими комсомольцами. И ничего, жив ведь.

Я послушал его рассказы о суровой юности. И уснул. Даже не заметил, как приехали.

— Эй, вставай, — Боря толкнул меня в плечо. — Вот мы и на месте.

Или он не слишком торопился, или мы уехали далеко от города, но небо уже начало светлеть. Это мы что же, около часа ехали? Километров десять-пятнадцать от Москвы.

Я вышел наружу. Хлопнул дверцей. Огляделся. Куда это мы попали?

По самой даче у меня остались смутные воспоминания. Все-таки, приезжал сюда каждое лето. Помогать вспалывать грядки, поливать рассады. Дом ремонтировать.

Ага, точно. Я узнал место. С севера и востока лес. С юга и запада дачи. Между дачами и лесом узкая грунтовая дорога. Все вокруг засажено деревьями и кустами.

На дачах полно народу. И животных. Петухи орут, курочки квохчут, собаки лают. Где-то даже коровы мычат. Как в деревне. Воздух свежайший.

— Давай, вещи отнесем, — просипел Борис.

Со стороны казалось будто он запойный пьяница. Но я помнил, что он ни капли не употребляет. Просто такая конституция у человека.

Мы отнесли вещи в домик. Наш как раз у дороги, перед лесом. Ключ в выемке за ставнями.

Домик небольшой, сложен из дерева, внутри всего три комнатенки. Кухня и две спальни. Печка, холодильник, плита. Шкаф для одежды, шкаф для продуктов. Кровать.

А еще погреб. Там, помнится, даже засолы в бочках остались.

— Ну, давай, удачи, — Боря пожал мне руку. — Мне в город надо.

Я хотел поехать с ним обратно. Но потом вспомнил, что неподалеку ходит электричка. Как раз через лес надо пройти, чтобы попасть на станцию.

А оттуда с вокзала на метро можно прям до института добраться. От силы час-полтора времени займет.

Поэтому чего мне шататься по городу просто так? Лучше здесь обустроюсь.

Я пожал руку Боре, он сел в машину, затарахтел двигателем на всю округу. И уехал. Я остался один.

Сна я уже не чувствовал. Подремал в машине пару часиков, достаточно. Свежий воздух привел меня в чувство.

Я вернулся в дом, нашел воду в большом бидоне. Где-то неподалеку колодец, но я сейчас не помнил, где именно. Потом спрошу у местных.

Умылся, освежился. Разложил вещи в шкаф. Разобрал свертки. Включил холодильник и он тут же громко затарахтел. Я сложил туда продукты и припасы, что дала тетя Маша на прощание.

Осмотрел постельное белье. Вроде чистое. Надо будет потом постирать. Но пока что можно пользоваться. Я в этом отношении не очень привередливый.

Потом сделал зарядку во дворе. И сразу почувствовал, как затрещали мышцы. Запротестовали после вчерашних упражнений. Просили сегодня дать отдых.

Но я и так слишком много пропустил. В качестве компромисса я сделал медленные ката. Не силовые упражнения. Наоборот, щадящие.

Чтобы успокоить организм. Утихомирить ум. Подготовить к испытаниям грядущего дня. Настроить на бойцовский лад.

Для этого я тридцать раз повторил ката сантин. Эта ката произошло из Южного Китая. Помогает мгновенно подготовить организм к бою. За счет быстрого напряжения мышц. Из расслабленного состояния.

Включает сильную технику кулака «толчок». Используется лишь одна стойка. Ноги защищают тело от ударов с разворота. Три шага вперед, разворот, три шага назад. Удары наносятся кончиками пальцев. Вдохи-выдохи жесткие и отрывистые.

Сантин помогает отработать жесткий стиль карате. Тот самый, что я всегда проповедовал. В ката работают все мышцы. Хоть и медленно, но зато интенсивно.

Когда я закончил и открыл глаза, сначала прищурился из-за лучей восходящего солнца. Оно встало за лесом. Сегодня будет хороший день. Ясный и безоблачный.

За забором за мной наблюдали две любопытные детские мордашки. Ну как, детские. Скорее, подростки, лет четырнадцати.

— Ты чего это? — спросил один чумазый пацан. — Чего руками машешь?

Я улыбнулся и отправился завтракать. Потом собрал вещи, в том числе и ги, положил в сумку и отправился в Москву. Дверь запер и пошел через лес.

Утренний лес прекрасен. Я ничуть не жалел, что меня выпнули на дачу. Всегда мечтал жить на лоне природы. А тут прямо в лесу. Просто сказка.

Минут через двадцать я вышел из леса. На станции уже собрался народ. Подошла электричка. Я сел и поехал в город.

Через час был в институте. Лекции пролетели быстро. В перерывах искал Юлю, но не обнаружил. Да и подружек не нашел. Кажется, у нее сегодня экзамен. Неужели уже сдала и убежала? И не дождалась меня?

После занятий я пообедал в столовой. И отправился обратно в спортзал Белоухова. Надеюсь, сегодня грозный сенсей соблаговолит проверить мои способности.

Если опять будет строить из себя патриарха, я уже не буду приходить. Хватит с меня дутых авторитетов.

Сегодня я приехал пораньше. Щепкина еще не было. Там, где вчера занимались боксеры, теперь тренировались борцы. Бросали манекены с прогибом через голову. На меня никто не обратил внимания.

Несколько парней в кимоно разминались перед тренировкой. Некоторые пытались сесть на поперечный шпагат. Я подошел и спросил, где можно переодеться.

— Это ты новенький? — спросил один, с синими поясом. — Раздевалка вон там. За поворотом. Разминайся. Сейчас подойдет сенсей и начнем.

Не очень приветливо. Но я не стал протестовать. Отправился в раздевалку, переоделся.

Вернулся обратно. Тоже начал разминаться. Потихоньку проработал все мышцы. Чтобы потом, в поединке ничего себе не повредить. От чрезмерных усилий.

— Эй, как дела? — ко мне подошел давешний парень с желтым поясом. Мой ассистент во время боя с боксером. Егор. Да, точно, его зовут Егор. — У тебя сегодня кумитэ? Мы что-то до сих пор не поняли. Ты что, действительно будешь драться с Сапожкиным? Но ведь ты белый пояс. Как так можно?

Я пожал плечами. Мне, вообще-то, плевать с кем драться. Даже против черного пояса выйду, пофиг.

— Это решение вашего тренера. Я согласен. Чего еще надо?

Длинный Егор смотрел на меня, как на призрака. Интересно, однако. Сам долговязый, а глазищи огромные. И сейчас удивленно расширенные.

— А так разве можно? Он же тебя по матам размажет. Не боишься?

Я усмехнулся и покачал головой. Пытался показать себя крутым и беспощадным. Мол, море по колено. И вашего коричневого пояса я на завтрак хавал. С солью.

— А чего бояться? Он такой же, как все. Тоже человек.

Хотя на самом деле я, конечно же, волновался. Неизвестно, как все пройдет. Сейчас дикие времена. В плане карате, я имею ввиду. СССР не имеет официальных представительств за рубежом. Нет аттестации, присвоенных титулов.

Все только в зародыше. Да и само карате только начало вылезать из подполья.

В такой обстановке возможно все. В том числе, бой желторотика с коричневым поясом. В двадцать первом веке такое, конечно, трудно представить. А сейчас можно. Очень даже можно.

И этот Сапожкин может запросто сломать мне челюсть неправильно выполненным ударом. А может и зарядить в пах. Короче, может произойти, что угодно.

— Ну, ты даешь, — Егор уважительно помотал головой. — Хорошо, удачи. Она тебе понадобится с Сапожкиным. Он тот еще зверь.

Не очень обнадеживающее напутствие. Перед боем. Но я заставил себя успокоиться.

Чего волноваться? Я же участвовал в стольких испытаниях. В стольких соревнованиях. Так что должен обладать железной выдержкой.

Я тоже пытался сделать шпагат, но куда там. Над этим телом еще предстоит много работать. Совсем негибкий. Как кусок дерева.

— Ты готов?

Знакомый холодный голос. Я обернулся и увидел тренера. Белоухова, длинноволосого учителя. На лице нет никаких эмоций.

Он действительно так себя чувствует? Как глыба льда. Или это просто игра на зрителей?

— Готов, сенсей, — я встал и поклонился. Пусть видит, что я знаю традиции.

Тренер кивнул. Хлопнул в ладоши. Немногочисленные ученики быстро уселись в кружок на матах. Образовали место для поединка. Так, а где мой противник?

Борцы продолжали кувыркаться в своем углу. Потом заметили, что у нас происходит что-то необычное. Заинтересовались. Подошли ближе, вытирая потные лица.

Из раздевалки стремительно вышел парень в ги, опоясанным коричневым поясом. Ага, вот он, легендарный Сапожкин. Парень подошел ближе, поклонился Белоухову.

Вошел в круг. Встал напротив меня. Я внимательно рассмотрел его. Выше меня на полголовы. Крепкий, мускулистый, даже чуточку плотный. Голова большая и круглая, лоб наверняка чугунный. Таким можно орехи раскалывать.

Я поклонился. Два раза. Сначала сенсею, который, судя по всему, будет рефери. Вообще-то, вначале надо кланяться президиуму соревнований. Но у нас тут просто показательный бой. Поэтому я начал с учителя.

Потом поклонился Сапожкину. Тот сделал точно также. Сначала учителю, потом мне. Встал в стойку и приготовился к бою.

Я тоже принял свою излюбленную стойку Курбанова.

— Хаджимэ! — рявкнул Белоухов.

И поединок начался.

Загрузка...