Полночь у Колодца Душ

ЧИЛЛ-ВЕСНА (ПОЯВЛЯЕТСЯ ВАРДИЯ ДИПЛО 1261, СПЯЩАЯ)

Она так никогда и не поняла, почему в конце концов прошла через Ворота. Может быть, её заставило сделать это ощущение неизбежности, а может быть, покорность всякой власти, внушённая воспитанием.

В темноте, поглотившей её, пульсировали удивительные цветные узоры – жёлтые, зелёные, красные, синие, меняющиеся, словно рисунок в калейдоскопе, пульсации аккомпанировали механические звенящие звуки, и все это сливалось в странную, монотонную симфонию.

Проснулась она совершенно неожиданно.

Вокруг была буйная саванна, высокие зелёные и золотые травы расстилались до далёких предгорий. На значительном расстоянии от неё виднелись деревья, похожие на эвкалипты, в изобилии растущие на равнине. Однако выглядели они как голые пни, оставшиеся от некогда возвышавшихся здесь более крупных деревьев.

И тут до неё дошло, что эти деревья-пни двигаются в каком-то странном синкопированном ритме. Их стволы на самом деле были ногами, и у Вардии создалось впечатление, что все они идут огромными шагами, то и дело останавливаясь. Это было то же самое, что увидеть медленно прогуливающимися участников соревнований велосипедистов-трековиков. Впрочем, впечатление оказалось обманчиво; как ей удалось заметить, некоторые пни чрезвычайно быстро покрывали значительные расстояния.

"Кажется, они что-то затевают, – подумала она. – Если у них есть цель, это свидетельствует о существовании здесь некой цивилизации; но прежде чем определить, какая роль отведена мне, нужно узнать, где я, собственно, нахожусь".

Девушка направилась к дальним фигурам.

И вдруг остановилась как вкопанная, случайно бросив взгляд на своё собственное тело.

Кожа её стала светло-зелёной и глянцевитой, как кожица винограда. У неё были толстые, но длинные и гибкие ноги без явно выраженных суставов. Грудь и влагалище отсутствовали. Зад оказался гладким и плоским. Руки, очень похожие на ноги, но немного тоньше, гнулись во все стороны и заканчивались не кистями, а щупальцами. На правой руке красовался короткий отросток. Возможно, это был большой палец.

Она поднесла руку к лицу. Широкая щель, явно служившая ртом, еле открывалась. Нос представлял собой дырку, жёсткую по краям. На голове вместо волос росло нечто тонкое и упругое, размером с плоскую академическую шапочку, но не правильной формы.

"Во что же я превратилась?!" – в панике думала Вардия, понимая, что ещё немного, и у неё впервые в жизни начнётся настоящая истерика.

Стремясь вернуть себе душевное равновесие, она попыталась сделать глубокий вдох, что всегда помогало ей, но осознала, что не в состоянии сделать даже это – её единственная ноздря могла пропустить лишь крошечную дозу воздуха.

Прислушавшись к себе, девушка поняла, что нос главным образом орган обоняния. Дышала она через поры своей зелёной кожи.

Вскоре паника как-то сама собой утихла, и она стала думать о том, что же делать дальше. Зелёные пни спешили по своим делам, а ей нужно было найти какую-нибудь дорогу.

Придётся вступить в контакт с этими созданиями и посмотреть, что из этого выйдет. Вардия двинулась вперёд и с удивлением обнаружила, что, несмотря на высокую траву, прошла почти километр всего за несколько минут. Приблизившись к загадочным фигурам, девушка увидела, что они двигаются по дороге. Широкой, с красно-коричневым грунтом.

Никто не обращал на неё никакого внимания, а Вардия спокойно все изучила. Существа были очень похожи на неё, и то, что ей не удалось увидеть, рассматривая себя, теперь можно было хорошо разглядеть: например, два больших круглых жёлтых глаза с тёмными зрачками, лишённые век. Внезапно Вардия почувствовала, что не только не моргает, но вообще не помнит, как это делается.

Штука, растущая у неё на голове, оказалась большим листом довольно странной формы – причём двух одинаковых она не заметила. У листа был толстый, короткий стебель и более интенсивная по сравнению с остальным окраска; на ощупь он чрезвычайно напоминал воск.

Не зная, как заговорить с кем-нибудь, и даже немного побаиваясь предпринять такую попытку, девушка решила просто пойти по дороге. "Дорога обязательно должна куда-нибудь вести, – сказала она себе. – А направление для меня абсолютно не важно".

Она двинулась в сторону невысоких гор, видневшихся слева от неё. Впереди шло не менее дюжины – кого? Людей? Нагоняя их, она услышала, что они беседуют. Звуки были музыкальные и как будто очень знакомые. Приблизившись к одной паре, Вардия замедлила шаг и окончательно убедилась, что понимает эту странную шелестящую речь.

–…вчитался в материалы духовной страты Блаахалиагана и не смог ничего понять. Если Благословенные Старейшины немедленно не уберут это дерьмо, я занесу все это в каталог.

– Гм… Дело довольно поганое, но я тебя понимаю, – благожелательно отозвался другой. – Криндел, работающий на Старейшину Мадиула, здорово сел в лужу, не разобравшись с примитивной игрой, которую занёс Пришелец, попавший к нам около трехсот лет назад. Предполагалось, что эта игра имеет бесконечное количество вариантов после первых же нескольких ходов, отсюда возникла идея обучить ей компьютер. Не получилось. Непонятная история. Дело едва не ушло к Посредникам и по вине Криндела погибло.

– А как Достойнейшему удалось из этого выбраться? – спросил первый.

– Мадиул подхватил вирусное заболевание, и Старейшинам пришлось ввести карантин, – фыркнул другой. – Достойнейший под шумок закрыл отдел, загубивший этот проект, и перераспределил обязанности персонала. Старейшины занялись вопросом, имеют ли камни душу, и это уберегло Достойнейшего от грозивших ему неприятностей.

Разговор становился всё более и более непонятным, и Вардия перестала слушать. "Единственное, что я пока поняла, – думала девушка, их языку явно недостаёт личных местоимении третьего лица единственного числа".

Она заметила, что шеи говоривших украшают золотые цепочки, но, что к ним было прикреплено, не разглядела.

Вардия шла уже довольно долго, продолжая наблюдать и размышлять. Прежде всего было похоже, что здешние обитатели живут общинами. То здесь, то там в стороне от дороги виднелись группы зелёных существ, численность которых колебалась от трёх-четырёх до нескольких дюжин. Члены таких групп образовывали круг, напоминающий лагерь, но лагерь без костра. Время от времени в центрах групп мелькал таинственный свет, но ничего особенно необычного девушка не замечала. В некоторых группах пели, в некоторых танцевали, в остальных велись оживлённые беседы – столь сложные и непонятные, что вызывали ассоциации с монотонным жужжанием пчёл.

Неожиданно она осознала, что не чувствует ни усталости, ни голода. "Это хорошо, – подумала Вардия, – тем более что я понятия не имею, что эти создания едят".

Она продолжала думать на своём родном языке, хотя без труда понимала чужой монотонный шелест.

Пара, за которой она шла, свернула на боковую тропинку, ведущую к большой группе существ, собравшихся в необычайно живописном месте. Это была поистине пасторальная картина – пышные цветы и кустарники на берегу быстротекущей речки.

Девушка резко остановилась на перекрёстке, и тот, кто шёл сзади, с трудом обогнул её. Вардия поняла, что стоит на проходе.

– Простите, – сказала она чисто механически и отступила в сторону.

– Ничего, ничего, – раздалось в ответ.

Прошла целая минута, прежде чем она поняла, что произошло. Она говорила, и её поняли! Девушка бросилась догонять существо, которое ей ответило.

– Подождите! Пожалуйста! Мне нужна ваша помощь!

Существо обернулось, явно озадаченное.

– Что случилось? – спросило оно, когда Вардия подошла поближе.

– Я… я заблудилась, – выпалила она. – Я только что превратилась в одну из вас и не знаю, где нахожусь и что мне следует делать, Её собеседника словно озарило.

– Так вы – новый Пришелец! Замечательно! За всю мою жизнь в Чилле не было ни одного Пришельца! Конечно, вы растеряны. Идёмте! Эту ночь вы проведёте у нас и расскажете о своём происхождении, а мы расскажем вам о Чилле. – Существо нетерпеливо, словно ребёнок, получивший новую игрушку, потянуло её за руку. – Идёмте!

Оказавшись у купы деревьев, существо быстро созвало своих собратьев и возбуждённо сообщило им, что в Речной излучине, так, видимо, назывался этот лагерь, появился Пришелец.

Вардия, которая ещё не привыкла к новой внешности и не освоилась в новой обстановке, воспринимала любое внимание к своей особе крайне нервно.

И было отчего понервничать – существа обступили её плотным кольцом, задавая сотни вопросов одновременно, перебивая друг друга и создавая страшный шум. Наконец одно из них, обладавшее самым громким голосом, обратилось к собравшимся с призывом успокоиться.

– Не галдите! – кричало оно, пытаясь утихомирить напиравших на Вардию любопытных. – Разве вы не видите, что бедное создание до смерти напугано? Понравилось бы вам, если, проснувшись утром, вы обнаружили бы, что превратились в пиа. А эти отвратительные твари взяли бы вас в кольцо и принялись орать?

В конце концов все успокоились, и удовлетворённое существо повернулось к Вардии:

– Как давно вы находитесь в Чилле?

– Я… я только что прибыла, – сказала она. – Вы – первый, с кем я заговорила. И я даже не знаю, как мне это удалось.

– Ну что ж, вы попали в компанию отъявленных болтунов, – сказало оно, забавляясь. – Меня зовут Броудер, и я не стану представлять вам всех и каждого. Как только весть о вас разнесётся по гексу, народ повалит сюда толпой.

"Как странно, – подумала девушка, – что эти чудные посвист и шелест тут же переводятся в мозгу на язык Конфедерации". Имя этого существа было, конечно, не Броудер; оно состояло из серии звуков, все более низких по тону. Тем не менее для неё они звучали именно так, и, по-видимому, то же самое происходило в обратном направлении.

– Я – Вардия Дипло Тысяча двести шестьдесят один из Нуэва Альбиона, – назвалась она.

– Из комм-мира! – разочарованно протянул кто-то. – Ну, правильно! Как из комм-мира, так сразу к нам.

– Не обращайте внимания на этих крикунов, – сказал Броудер. – У них просто такая привычка здороваться. – Последние слова он произнёс с невыразимым сарказмом.

– А чем вы занимались до того, как попали к нам? – спросил кто-то ещё.

– Моя работа? – переспросила Вардия и тут же ответила:

– Я была дипломатическим курьером.

Осуществляла связь между Нуэва Альбионом и Кориоланом.

– Слышите вы? – сердито фыркнул Броудер. – Она образованная!

– А я все равно держу пари, что славный представитель комм-мира не умеет даже читать! – послышался голос откуда-то сзади.

– Не обращайте внимания, – повторил Броудер, махнув одним из своих щупалец. – На самом деле мы дружная группа. Я был… Что случилось? – внезапно спросил он Вардию.

– Мне дурно, – прошептала она. Земля и толпа поплыли у неё перед глазами. Она качнулась и попыталась опереться на Броудера.

– Это бывает, – успокаивающе заметил Броудер. – Мне надо было подумать об этом раньше. Пойдёмте, я помогу вам спуститься к реке.

Он свёл девушку вниз, к стремительно несущемуся потоку, который странным образом подействовал на неё успокаивающе, и велел ей войти в воду.

– Просто постойте здесь несколько минут, – сказал чиллианин. – Вернётесь, когда почувствуете себя лучше.

Она автоматически отметила, как из небольших полостей в её ногах появились странные завитки, похожие на усики вьющихся растений, и стали зарываться в речное дно на мелководье. Она хлебнула холодной воды в том месте, где находились усики, и почувствовала, что головокружение и слабость прошли.

Обернувшись к берегу, она обнаружила, что пятнадцать иди двадцать светло-зелёных бесполых созданий с болтающимися на головах листьями выстроились в ряд и таращатся на неё своими круглыми жёлтыми глазами. Она немедленно втянула обратно свои усики и решительно вышла из воды.

– Ну как, теперь всё в порядке? – спросил Броудер. – Мы поступили глупо: разумеется, в вашем организме не хватало воды. В Чилле уже многие годы не было Пришельцев, на нашей памяти вы – первый. Так что, пожалуйста, если ощутите хоть малейшее неудобство или слабость, дайте нам знать. Это будет совершенно естественно.

Его слова звучали абсолютно искренне, и это подбодрило Вардию больше, чем холодная вода. Похоже, она находится среди друзей.

– Может быть, теперь вы ответите на несколько моих вопросов? – спросила она.

– Давайте, – ответил Броудер.

– Хорошо. То, что я спрошу, может показаться вам страшной глупостью, но для меня все это очень важно, – начала она – Прежде всего кто я? Вернее, кто мы?

– Я – Грингер, – произнёс другой чиллианин. – Вероятно, я лучше отвечу на ваш вопрос. Вы – чиллианин. Страна наша именуется Чилл, и, хотя вам это ничего не говорит, у вас по крайней мере есть этикетка.

– Что означает это название? – спросила она. Грингер продемонстрировал чиллианский эквивалент пожатия плечами.

– В сущности, ничего. В наши дни большинство названий ничего не означают. Во всяком случае, – продолжал он, – в этих краях мы – явление необычное, так как представляем собой скорее растения, чем какой-либо вид животных. В Мире Колодца существуют и другие мыслящие растения – одиннадцать видов на Юге и девять на Севере, хотя я не уверен, что северяне – настоящие растения. В общем, так или иначе мы составляем здесь явное меньшинство. Но существует огромное преимущество в том, чтобы жить в растительном царстве.

– Например? – спросила Вардия, злясь на себя за то, что ей все это очень нравится.

– Мы не зависим ни от какой пищи. Наши тела получают её, поглощая солнечный свет, как это делает большинство растений. Достаточно несколько часов в день впитывать излучение настоящего или искусственного солнца, и вы никогда не почувствуете голод. Вам нужны некоторые минералы, содержащиеся в почве, но их потребляет большинство обитателей Мира Колодца, так что имеется куча мест, где вы спокойно можете жить. Единственное, что вам действительно необходимо, – это вода, однако потребность в ней вполне достаточно удовлетворять раз в несколько дней. Тело само скажет вам – когда, как это только что с вами произошло. Если вы наладите регулярный режим питья, у вас никогда не будет головокружения и слабости и вам не придётся рисковать здоровьем из-за нехватки воды. Здесь нет понятия пола и нет примитивных импульсов, которые создают у животных такую невротическую путаницу.

– Вещи такого рода сведены к минимуму и на моей родной планете, – заметила Вардия. – Из ваших слов я могу заключить, что ваши принципы очень близки к моим собственным социальным концепциям. Но если у вас нет понятия пола, то, значит, вы размножаетесь искусственным путём?

Слушатели залились смехом.

– Нет, – ответил Грингер, – все расы в Мире Колодца представляют собой автономные биологические сообщества, которые могут выжить самостоятельно в определённых экологических условиях. Мы размножаемся медленно, так как принадлежим к числу старейших рас, населяющих эту планету. Когда возникает потребность в увеличении популяции, мы сами на длительный период вкореняемся в почву и производим себе подобных путём деления клеток. Это намного практичнее любого другого способа. Всё, что у нас есть, просто дублируется клетка за клеткой, и плод получается точной копией своего родителя, он даже сохраняет его память и индивидуальность. Таким образом, мы все здесь живём вечно, ибо плоды столь идентичны, что не всегда можно определить, кто есть кто.

Вардия оглянулась, рассматривая толпу.

– А нет ли среди вас таких двойников? – спросила она.

– Нет, – ответил Грингер. – Мы склонны держаться друг от друга подальше – до тех пор, пока годы и жизненный опыт не изменят нас. Мы живём небольшими группами, такими, как эта; у нас многообразные занятия и интересы, что обеспечивает нам широкий круг общения и спасает от скуки.

– В чём же заключаются ваши занятия? – спросила Вардия. – Я имею в виду, что большинство э… животных цивилизаций заняты производством пищи, промышленной продукции, строительством и содержанием жилищ, обучением молодёжи. Вы же, судя по вашим словам, ни в чём подобном не нуждаетесь.

– Верно, – ответил Броудер. – Освободившись от свойственной животным потребности в пище, одежде, крове и сексе, мы посвятили себя таким занятиям, которым остальные расы из-за приоритета перечисленных мною потребностей вынуждены уделять лишь малую часть времени.

Вардия была озадачена ещё больше, чем раньше.

– О каком роде деятельности вы говорите? – спросила она.

– Мы думаем.

– Броудер имеет в виду, – вмешался Грингер, заметив её непонимающий взгляд, – что мы занимаемся исследованиями почти во всех областях знаний. Можете считать нас гигантским университетом. Мы собираем данные, классифицируем их, занимаемся решением определённых проблем – как практических, так и теоретических, – и что-то добавляем к огромному массиву науки. Если вы сходите с проторённого пути и избираете новое направление, вы можете отправиться в Центр, где работают те, кому необходимо лабораторное или техническое оборудование, и где те, кто трудится в смежных областях, встречаются для обсуждения своих открытий и проблем.

Вардия пыталась понять, но не могла.

– Зачем? – спросила она.

Броудер и Грингер выразили явное удивление:

– Что зачем?

– Зачем вы все это делаете? С какой целью? Эти слова повергли всех в шоковое состояние. Затем в собравшейся толпе начались оживлённые разговоры. Вардию встревожила такая реакция. Она решила, что её, должно быть, просто не поняли.

– Я, наверное, не правильно сформулировала вопрос, – сказала она. – Что в итоге дают эти исследования? Если вы сами не используете их результаты, то для кого они предназначены?

Грингер выглядел так, словно его хватил удар.

– Но ведь поиски ради самого знания – это единственное, что отличает мыслящие существа от обычных растений или низших животных! – чуть резче ответил чиллианин.

Броудер обратился к ней почти покровительственным тоном, будто обращался к ребёнку:

– Послушайте, что, по-вашему, является конечным результатом цивилизованной деятельности? Какова цель вашего народа?

– Жить счастливо в полной гармонии с окружающими во все времена, – ответила она, словно распевая литургию; этому её учили с того самого дня, как изготовили на родильной фабрике.

Длинные щупальца Грингера возбуждённо задвигались. Правое опустилось и сорвало стебелёк желтоватой травы, которой заросло все кругом на многие километры. Грингер поднёс травинку к лицу Вардии и помахал как указкой.

– Эта былинка счастлива, – решительно заявил он. – Она получает всё, что ей необходимо для выживания. Она не думает и не нуждается в этом. Она остаётся счастливой даже тогда, когда я срываю её и ей суждено умереть. Она об этом не знает и не узнает, когда умрёт. Таковы же и её сородичи, растущие на окружающей нас равнине. Они вполне подходят под ваше определение конечной цели цивилизованного общества. Они ничего не знают, и в их совершенном невежестве заключаются их абсолютное совершенство и гармония с окружающим миром. Так что же, нам искать пути для превращения всех мыслящих существ в траву или полевые цветы? Добиваться прекращения эволюции?

У Вардии голова пошла кругом. Такая логика и такие вопросы находились за пределами её жизненного опыта и её упорядоченной запрограммированной Вселенной. На это у неё не было ответа – они что, еретики? Загнанная в угол, но все ещё не желающая признать правду, она пала духом.

– Я хочу вернуться обратно, – простонала она.

Броудер опечалился. Чувство жалости испытывали все собравшиеся, и не только в связи со вставшей перед Вардией философской дилеммой, но и из-за её народа, миллиардов живых существ, слепо преданных абсолютно бессмысленной цели. Гибкие щупальца Броудера обвились вокруг её плеч, и чиллианин отвёл девушку на взрыхлённую красновато-коричневую почву около лагеря.

– Все остальные вопросы могут подождать, – мягко сказал он. – У вас ещё будет время все узнать и приспособиться. Уже темнеет, а вы нуждаетесь в отдыхе.

Тени становились длиннее, и далёкое солнце превратилось в оранжевый шар, опускающийся за горизонт. Впервые за всё время, прошедшее с момента пробуждения, Вардия почувствовала усталость. Её начало знобить.

– Если мы не в Центре, где имеется искусственное освещение, ночь – время отдыха, – объяснил Броудер. – Хотя мы можем быть деятельны неопределённо долго, нам нужно вкореняться, чтобы сохранить здоровье и активность. Мы получаем из почвы минеральные элементы и тем самым восстанавливаем свои силы; кроме того, это необходимо для поддержания умственного здоровья.

– А как мне э… вкореняться? – спросила она.

– Вы выбираете место, на небольшом расстоянии от соседей, и ждёте наступления темноты. Да вы сейчас сами увидите, – сказал Броудер.

С этими словами чиллианин указал ей место получше, а сам отошёл шагов на пять.

Вардия стояла, глядя в сгущающихся сумерках на маленькую общину. Она заметила, что, хотя глаза её по-прежнему открыты, видит она хуже и хуже. Затем она почувствовала, как мириады крошечных усиков в ответ на какой-то автоматический сигнал выползли из её ног и глубоко зарылись в рыхлую почву. Холод и усталость отступили, и девушка ощутила, как внутри у неё поднимается тепло. Ей казалось, что каждая клетка её нового тела трепещет, и она испытала близкое к оргазму невыразимое наслаждение, погасившее мысль.

В гексе Чилл все, кто не был занят в Центре, вкоренились. Сторонний наблюдатель увидел бы, что страна усеяна более чем миллионом высоких толстых виноградин, неподвижных, словно деревья.

И всё же природа бодрствовала. Миллионы ночных насекомых пели хором, и множество мелких млекопитающих бегали в поисках пищи, попутно очищая воздух и удобряя почву. Они обеспечивали замену углекислого газа кислородом, необходимую для сохранения в этом гексе атмосферного баланса. Бесчисленные легионы жизней сосуществовали с чиллианами, создавая идеальное равновесие. Всё это происходило под усыпанным тысячами звёзд ночным небом, которое не могли видеть спящие люди-растения.

Её глаза были лишены век, поэтому она увидела мир, как только пробудилась. Она испытывала совершенно незнакомые чувства, когда, выйдя из своего бесконечно сладостного сна, обнаружила, что утро уже в полном разгаре. В поле её зрения находились несколько чиллиан, и она заметила, что они спят в жёстко зафиксированной позе. Щупальца опустились и почти соединились с торсом, ноги слились воедино.

Она обратила внимание, что выбор места для ночного сна оказался гораздо важнее, чем ей показалось накануне. Активность чиллианину возвращали солнечные лучи, освещающие растущий на макушке одинокий лист; поэтому чем больше собратьев закрывали от него солнце, тем медленнее протекал этот процесс. Вардия почувствовала, как её усики втянулись обратно, и, словно очнувшись от паралича, ощутила, что может свободно двигаться. К ней подошёл Броудер.

– Ну как? Теперь вам лучше? – бодро спросил он.

– Да, спасибо. – Вардия и в самом деле чувствовала себя лучше, её сомнения и страхи улетучились. Впервые она заметила, что шею Броудера обвивает золотая цепочка, точно такая же, какая была у тех чиллиан, за которыми она вчера шла. На цепочке висели часы с цифровым циферблатом.

Броудер посмотрел на них и кивнул.

– Сегодня мы проснулись довольно рано, – важно произнёс он и тут же сконфуженно улыбнулся, – простите, я всегда так говорю, хотя мы каждое утро пробуждаемся в одно и то же время.

– Тогда зачем вам часы?

– Я часто участвую в конференциях, проводимых в Центре. Недавно, кстати, чуть не опоздал из-за этой железки – в последнее время стрелки здорово отстают.

– А над чем вы сейчас работаете?

– Над весьма необычным проектом, необычным даже для этих краёв. Мы пытаемся решить загадку, возможно, неразрешимую, относящуюся только к этому миру. Сейчас этим в Центре занимаются очень многие. Однако беда в том, что большинство считает её действительно неразрешимой.

– Тогда почему вы возитесь с ней? – спросила Вардия.

Чиллианин мрачно посмотрел на неё.

– А вот почему. Несмотря на то что для работы над этой проблемой мы оснащены лучше, чем кто бы то ни было, ею занимаются и другие. Если имеется хоть малейший шанс разрешить её, в наших руках окажется абсолютное знание. Если это знание попадёт в чужие руки, оно может превратиться в угрозу нашему существованию.

Вот это Вардия понимала и потому стала добиваться у своего нового друга дополнительной информации. Но чиллианин оборвал расспросы, пообещав со временем все ей рассказать. У неё возникло чёткое ощущение, что труд этот слишком важен, чтобы они сочли возможным довериться ей, хотя она и стала отныне одной из них.

– Сейчас я отправляюсь в Центр, – сказал Броудер. – Вы могли бы пойти со мной. И не только потому, что это даст вам возможность немного увидеть нашу страну, – Центр наверняка захочет испытать вас и поручить вам какую-нибудь работу.

Вардия с готовностью согласилась, и они двинулись по дороге в ту же самую сторону, куда она шла накануне. Броудер развлекал её рассказами о стране.

– В поперечнике, – говорил он, – Чилл, как и все прочие гексы Мира Колодца, за исключением экваториальных, составляет шестьсот четырнадцать целых и восемьдесят шесть сотых километра. У нас, естественно, шесть соседей. Двое из них – океанические расы. Семь наших крупных рек образуются из сотен ручьёв и речек – вроде той, что течёт у нашего лагеря. Реки впадают в огромный океан – один из трёх в южном полушарии. Он покрывает почти тридцать гексов и именуется Сверхмрачным. Одна из морских рас – млекопитающие, полугуманоиды-полурыбы. Они дышат воздухом, но большую часть жизни проводят под водой. Их называют умиау, нескольких вы сможете встретить в Центре. Мы всегда совместно занимаемся многими исследованиями, и в первую очередь, конечно, океанографическими. Другие океанические расы составляют отвратительную группу, называемую пиа; у них адский характер, великолепные мозги и глаза, как у гуманоидов, но, кроме того, десять щупалец с покрытыми слизью клейкими присосками и широко разинутый рот с двенадцатью рядами зубов. Общение с пиа невозможно из-за их мерзкой привычки пожирать всё, что движется.

Представив себе этот ужас, Вардия содрогнулась – Почему же тогда они не поедают умиау? – спросила она.

Броудер хихикнул.

– Они бы с удовольствием, но во всех гексах Мира Колодца, где бок о бок существуют антагонистические расы, действует система природных ограничений. Страна умиау лежит около устьев трёх рек, и недостаточная солёность воды отпугивает пиа. Кроме того, умиау оснащены некоторыми естественными средствами защиты, да и плавают значительно быстрее. Сейчас у них с пиа своего рода перемирие Впрочем, умиау, хоть они и не кровожадны, спокойно могут поедать пиа. Просто они это не афишируют.

На этом разговор прервался и возобновился лишь у развилки.

– Нам налево, – сказал Броудер. – И не вздумайте ходить по правой дороге: она ведёт к лагерям больных и изолированных.

– А что это за болезни? – с беспокойством спросила Вардия.

– Те же, что и повсюду, – отвечал Броудер. – Но каждый раз мы создаём иммунную сыворотку, способную бороться с новыми мутациями вирусов. Не тревожьтесь. Средняя продолжительность жизни чиллианина – двести пятьдесят лет, и вы не раз успеете вырастить двойника. Стабильная численность населения в полтора миллиона особей – это немало, но и не много. Число рождений и смертей у нас примерно одинаково – об этом заботится планетный мозг. Кроме того, мы не стареем в том смысле, в каком это понимает большинство других живых существ, поскольку в состоянии регенерировать большую часть наших органов, которые начинают плохо функционировать или повреждены.

– Регенерировать? – удивлённо спросила Вардия. – Это значит, что, если я потеряю руку или ногу, они вырастут снова?

– Верно, – сказал Броудер. – Ваша внутренняя структура запечатлена в каждой клетке тела. Поскольку дыхание осуществляется непосредственно через поры, вы сможете возвращать себе свои органы многократно, если только не повреждён ваш мозг. Это болезненно – хотя сильной боли мы не испытываем, – но возможно.

– Следовательно, единственная часть тела, которую я должна беречь, – моя голова? Броудер визгливо засмеялся.

– Нет, не голова, определённо нет! Скорее ноги, – произнёс он, указывая на её странные нижние конечности, похожие на перевёрнутые вазы с губчатыми крышками вместо подошв.

– Вы хотите сказать, что я хожу на своих мозгах? – недоверчиво спросила она.

– Именно так, – подтвердил Броудер. – Каждая нога контролирует соответствующую половину тела, но содержит полную информацию о вашем строении, включая мышление и память. Если бы вам отрубили ствол у самого основания, ваши ноги врылись бы в землю, и каждая вырастила бы новую Вардию. Ваша голова содержит лишь сенсорную информацию, поступающую от нервной системы, – большей частью малозначительную. Если голову отрубить, вы просто отправитесь спать и будете стоять, вкоренившись, до тех пор, пока не вырастет новая.

Некоторое время они шли молча, и Вардия попыталась представить, как у неё вырастает новая голова. "Неужели это правда? – думала она в смятении. – Неужели это он обо мне говорил?"

– А вот и Центр, – сказал Броудер, когда они поднялись на холм.

Перед ними лежало гигантское сооружение, протянувшееся, казалось, до самого горизонта. В середине его возвышался огромный купол, отражавший свет, подобно зеркалу, и несколько рук, сделанных из материала, похожего на прозрачное стекло, и симметрично вытянутых в стороны. Вокруг купола, напротив кончиков стеклянных пальцев, возвышались построенные из того же прозрачного материала небоскрёбы в двадцать этажей и более.

– Это невероятно! – восхитилась она.

– Но вы ещё не все видели, – с ноткой гордости в голосе ответил Броудер. – Здесь трудятся наши лучшие умы, постоянно поставляя нам всевозможные знания. Серебристые полосы, проходящие сквозь стены и потолки, – это искусственный солнечный свет, позволяющий им бодрствовать целыми сутками. Если вы взглянете в сторону горизонта, то увидите текущую в нашу сторону реку Аверил. Центр построен точно над нею. Наличие света, воды, а также витаминные ванны позволяют нам работать без сна от семи до десяти суток. Однако рано или поздно это вас доконает, и чем дольше вы бодрствуете, тем дольше вам суждено стоять вкоренившись.

Что-то напомнило ей о Натане Бразиле и о книге, которую он читал, о той самой, в грязновато-коричневой обложке.

– А библиотека у вас тут есть? – спросила Вардия.

– Самая лучшая, – похвастался Броудер. – В ней собрано всё, что когда-либо писалось жителями этой планеты, – наши исследования, сообщения Пришельцев, сведения по истории, социологии и даже техническая информация.

– А романы?

– О да, – последовал ответ. – И легенды, и сказки, и вообще всё что угодно. Особенно плодовиты в этом жанре умиау. До Центра они добираются по реке.

– А пиа? – спросила она с опаской.

– Помните, я говорил вам, что они не переносят пресную воду? А умиау – млекопитающие, им безразлично, в какой воде находиться.

Броудер перешёл к описанию социальной структуры Центра. Возглавляла Центр небольшая группа специалистов – Старейшин, именуемых так потому, что они занимали первое место в своих отраслях науки. Старейшины руководили своими ассистентами – Учёными, проводящими исследования и выполняющими основную проектную работу. Броудер и Грингер были Учёными. Следующий, более низкий слой составляли Ученики, которые готовились к научной деятельности и ждали момента, чтобы проявить себя и продвинуться. Самый нижний уровень занимали Смотрители – уборщики и садовники, а также технический персонал; они содержали Центр в надлежащем состоянии, с тем чтобы специалисты могли полностью отдаваться научной работе. Смотрители выбирали себе эту профессию сами; их ряды нередко пополняли те, кто прежде занимал высокое положение, но решил, что уже сделал на этом поприще всё, что мог, а также те, кого ожидала близкая смерть. Но некоторым эта работа просто нравилась.

Броудер ввёл Вардию внутрь и представил Учёному по имени Мадриел, занимающемуся психологией. С этой минуты в течение нескольких недель её без конца расспрашивали, изнуряли долгими беседами, экзаменами и всяческими экспериментами, пытаясь выведать всю её подноготную. Вдобавок её стали учить читать по-чиллиански. Мадриелу очень импонировали быстрота и лёгкость, с которыми она овладевала этим искусством.

Каждый вечер её отсылали в специальный лагерь, расположенный возле Отдела психологии. Одни только звезды видели странный лес, выраставший вокруг Центра, когда тысячи тружеников всех рангов вкоренялись на ночь. Правда, некоторые проводили в таком положении целые сутки, отсыпаясь после долгой бессонной работы, Вардия была единственным подопечным Мадриела.

– Вы – первый Пришелец, превратившийся в чиллианина на протяжении всей нашей жизни, – объяснил Учёный. – В обычных условиях я занимаюсь изучением деятельности работников, состоящих в различных отделах: проверяю, не заболели ли они, не утратил ли их труд эффективности, соответствует ли занимаемое ими место их способностям. Такое случается всё время. Иногда, если это удаётся, мы работаем с Пришельцами, посланными сюда для исследований из других гексов. Если же это оказывается невозможным, я сам отправляюсь туда. Я – один из тех чиллиан – а их насчитывается не более тысячи, – которые побывали в северном полушарии.

– На что похожа жизнь северян? Я понимаю, что там все по-другому, – Вы нашли очень точные слова, – согласился Мадриел и содрогнулся. – Но ведь и у нас иногда бывает не лучше. Подумайте только, каково это беседовать с пиа на их собственной территории, когда они рассуждают о материях бытия и одновременно пытаются вас съесть Я это испытал.

– И остались в живых! – с восхищением воскликнула Вардия.

Мадриел сделал жест отрицания.

– Так бывало не всегда, – сказал он. – Однажды меня сбили с ног, три или четыре раза калечили и дважды убивали.

– Убивали! – вскрикнула Вардия. – Но… Мадриел пожал плечами.

– Я делился, создавая своего двойника, четыре раза по естественным причинам, – деловито сообщил он, – и ещё раз, когда от меня остался один лишь мозг. Существуют четыре моих "я". Мы занимаемся одинаковой работой и, отправляясь в путешествия, стараемся избегать риска.

Изумлённая Вардия покачала головой. В этом движении было больше человеческого, чем чиллианского.

Оказалось, что большинство двойников по распоряжению Отдела психологии работали по разным специальностям. Но занятые опасной деятельностью специалисты часто трудились бок о бок. Вардия несколько раз сталкивалась в Центре с подобными парами, что вызывало взаимное смущение.

В один прекрасный день Мадриел пригласил её в свой кабинет. На столе перед ним лежало толстенное досье.

– Настало время поручить вам какое-нибудь дело и заняться другими проблемами, – сказал ей психолог. – Вы пробыли здесь достаточно долго, и мы сумели узнать вас лучше, чем любого другого чиллианина. Должен сказать, что вы – замечательный объект, хотя кое-что нас смущает.

– Что именно? – спросила Вардия. Постепенно она все больше привыкала к своему новому телу и окружающему миру и все меньше ощущала социальную отчуждённость, мучавшую её в первый вечер.

– Вы пришли в норму, – продолжал Мадриел. – Теперь вы чувствуете себя так, словно родились среди нас, и ваше прошлое – это чисто мысленное переживание.

– Верно, – сказала Вардия. – Мне даже иногда кажется, что всё это происходило с кем-то другим, что я просто наблюдала за этим со стороны.

– Так происходит со всеми Пришельцами, – заметил Мадриел. – Биологические изменения активно воздействуют на психику. Многое в нашем поведении основывается на биологических факторах. У представителей вашей бывшей расы гормональная неустойчивость вызывает половые различия; путём введения определённых препаратов в организм мужской особи, достигшей половой зрелости, можно придать ей женские признаки, и наоборот. Что же касается вас, то нам удалось привести ваш разум в соответствие с вашим новым телом, и это – к лучшему.

– Что же вас тогда беспокоит? – снова спросила Вардия.

– Отсутствие у вас специальности, – ответил психолог. – Все что-то делают. Но вы, явно обладая недюжинным умом, абсолютно невежественны. Вы можете с лёгкостью перевозить послания и передавать беседы, но ничего больше. Нас изумляет, что вы почти ничего не знаете о своём секторе галактики. Вы, в сущности, были человеком-магнитофоном. Поняли ли вы, например, что за восемьдесят три дня, проведённые у нас, вы испытали и получили больше, чем за всю свою прошлую жизнь?

– Я… я вас не понимаю, – пробормотала Вардия. Тон Мадриела выражал жалость, смешанную с отвращением.

– При рождении вы получили высочайший интеллект, но, когда выросли, вас запрограммировали таким образом, чтобы вы никогда не смогли его использовать. Поверх всего этого наложили личность; известную как Вардия Дипло Тысяча двести шестьдесят один; скрытое значение этого числа мне неприятно. В результате вы стали любознательны, пытливы, но все это лишь на поверхности. Вы никогда не могли, да и не желали действовать на основе получаемой информации. Вы занимались главным образом тем, что помогали другим устраиваться с комфортом. Когда определилось ваше предназначение, служащий посольства загипнотизировал вас, прочёл вслух послание, после чего заставил забыть всё, что произошло. Затем в вас должны были вложить ответное послание, если бы оно было. Это случилось бы, если бы вы прибыли на Кориолан. Вы хорошо запомнили вашего капитана, Бразила, и других пассажиров, сохранили яркое воспоминание о Далгонии. Теперь все это постепенно уйдёт. Все, кого вы знали и с кем раньше встречались, станут для вас чужаками. Они просто привыкнут к мысли, как это сделаете и вы, что знали другую Вардию Дипло. Вернитесь мысленно назад – что вы помните о вашей жизни до посадки на корабль Бразила?

Вардия вспомнила, как попрощалась со служащими Политического управления, как вышла оттуда, как добралась до космопорта, как села на корабль.

Но до этого – ничего.

– Я никогда не понимала… – начала она, но Мадриел прервал её.

– Знаю, – сказал он. – Это, – часть глубокого программирования. Это вообще бы никогда не пришло вам в голову. Вам даже не было известно содержание послания, которое вы везли, тайного послания, отправленного в такую даль. Вы запрограммированы на то, чтобы находиться в прекрасной физической форме и в случае возникновения опасности или нападения на вас самоотверженно сражаться за свою свободу. Если бы вас стали преследовать, то вы должны были бы серией особых импульсом покончить жизнь самоубийством.

В глазах Вардии Мадриел увидел страх и недоверие.

– Не беспокойтесь, – сказал ей психолог. – Мы удалили глубоко заложенную программу. Вы останетесь самой собой. Хотите услышать послание, которое везли?

Вардия тупо кивнула, голова у неё была словно в тумане. – Психолог достал крошечный полупрозрачный кубик и вставил его в приёмное окно стоящего на столе рекордера. И тут Вардия неожиданно услышала свой голос – прежний голос, у неё больше не было голосовых связок для такой речи, голос, произносящий слова с металлическим оттенком: "Комиссариат представляет вам Датама Хаина, который вместе со своей спутницей прибывает на том же корабле, что и курьер. Гражданину Хаину поручена миссия, жизненно важная для Комиссариата. Необходимо дать ему возможность встретиться за обедом с несколькими членами Президиума Кориолана, причём желательно, чтобы таких встреч было как можно больше. Вы должны точно, без вопросов и сомнений, следовать его инструкциям. Задержите курьера до тех пор, пока не будет устроена хотя бы одна такая встреча, затем перепрограммируйте его для доклада об этой встрече, причём перепрограммирование должно происходить в присутствии Хаина и с его санкции. Слава Народной Революции, слава её пророкам".

Когда запись кончилась, Мадриел внимательно посмотрел на Вардию. Экс-курьер была явно потрясена, и этим шоковым лечением следовало управлять. Чиллианин понимал, какая внутренняя борьба происходит в душе Пришельца.

Это было ужасно – разрушить чью-то устоявшуюся картину мира. Наконец психолог мягко спросил:

– Не хотите ли вкорениться и прийти в себя? Делайте это столько времени, сколько вам нужно. Вардия покачала головой.

– Нет, – сказала она почти шёпотом, – нет, со мной всё в порядке.

– Знаю, – успокаивающе произнёс психолог. – Это ужасно – обнаружить, что в жизни есть ложь. Вот одна из причин, по которым нам поручают выяснить правду. В этом мире имеются столь же скверные сообщества и расы, может быть, даже ещё хуже. Датам Хаин находится где-то здесь и, вероятно, уже связался с дурной компанией. Такие сообщества враждебны цивилизации, и с ними мы воюем. Хотите присоединиться к нам в этой борьбе?

Несколько секунд Вардия молчала. Затем внезапно, словно в ней что-то щёлкнуло, сказала с удивившей её самое горячностью:

– Да.

Мадриел одарил её чиллианским эквивалентом улыбки, достав печать, приложил её к чистому листу, открывавшему досье. По-чиллиански на ней было выведено: "Готова для назначения".

Закончился последний этап, и Вардия Дипло 1261 исчезла.

Из кабинета вышел Вардия-чиллианин.