Поход

Глава 25. Зачем пещернику стройматериалы?

Дождя сегодня нет, но и погода какая-то не летняя. Небо полностью затянуто плотной облачностью, и ориентироваться без солнца трудновато — надо постоянно поглядывать на компас, выдерживая направление на запад, чем наши женщины и заняты, сидя на мотоциклах сзади… Иначе, постоянно петляя между деревьями, сбиться с направления ничего не стоит. Мы с Иваном неспешно рулим по лесу, то взбираясь на очередной холм, то спускаясь в седловины. Ехать так — километров двадцать, как они-то вчера так быстро добраться сумели? И, главное, как дорогу назад нашли, вернувшись точно к зданию локалки? Машу рукой Ивану — выходи вперёд, лидируй.

Не думая, только держась следом, ехать легче. Можно и по сторонам поглядеть. Красивый лес, светлый. Высокие вековые сосны просторно растут на пологих холмах, земля покрыта сплошным ковром мха, колёса пробивают в нём глубокую канаву-колею, которая, впрочем, скоро затягивается. Иногда склоны холма сплошь жёлтые — лисички растут буквально ковром, даже жалко по ним ехать.

Множество совершенно непуганой мелкой живности — зайцы, косули, белки. Вроде даже барсук попадался. Неохотно уступают дорогу, разбегаясь по сторонам, хоть и недалеко. Дикие места, где ещё не ступала нога человека. Впрочем, мест где она ступала, на Платформе совсем немного. Несколько крошечных (по земным меркам, конечно) городков и чуть больше — поселений вдоль дорог. А чуть дальше — вот такая природа. Нетронутая, непуганая…

Иван с Норой, ехавшие впереди, остановились, забравшись на вершину холма, спешились и начали что-то обсуждать, показывая руками в противоположные стороны. Подъехали мы с Сандрой, смотрим: внизу тянется полоса малинника. Спорят, с какой стороны объезжать. Люблю малину, особенно лесную — она духовитее культурной, да и слаще. Ягод пока нет, а вот через пару недель сколько же её тут будет?

Машу рукой — объезжаем слева. Поехали на юг, надо проверить «строительную» локалку, где первого пещерника встретили.

Минут через сорок с вершины очередного холма, дорогу-таки увидели. Всё то же самое, только посреди леса вьётся ниточка хорошей гравийки, неизвестно когда и кем проложенной. И ведь не зарастает! Выбравшись на неё, покатили уже не так напряжённо. Следы смотреть бестолку, вчерашний дождь замыл всё. Едем спокойно: здесь мы уже бывали, мимо локалки не проедем — дорогу сами прокладывали, увидим.

А группа, похоже, начинает слаживаться: это когда не нужно мелочно командовать, всё делается, как положено, само по себе. После очередного поворота Иван резко ушёл вправо, завалив мотоцикл и нырнув за дерево. Нора уже лежала на обочине, изготовившись к стрельбе. Я, соответственно, ушёл влево, и Сандры сзади уже не было. Причиной столь резкого рывка был выглядывающий на дорогу зад Джимни салатового цвета — похожего на тот, что мы видели на блок-посту негров возле Берлина.

Жестом отправил Ивана вперёд, Норе с Сандрой показал «контроль», сам двинулся за Иваном чуть сзади и по другой обочине. Но тишина же полная… Оглянулся на Сандру, та тоже показывает — «никого». Подошли — точно, никого.

Машина просто свернула туда, где мы когда-то на Штайре выехали, но дальше не проехала. Дверцы закрыты, ключ в замке. Сам джипик продырявлен несколько раз, на заднем сиденье видна засохшая кровь. Со всеми предосторожностями открыл дверцу — никаких пакостей. Люди просто вышли, сидевшего сзади вытащили — видна засохшая кровь на траве. Дальше следов нет, дождь всё смыл. В машине больше ничего нет, только сзади — канистра и домкрат. Пойти могли только к локалке, по следу Штайра. Махнул девушкам — подходите.

— Получается, что когда два эфиопа рванули назад, эти попёрли вперёд. Далеко же их занесло, это же километров семьдесят они гнали. Или гнались за ними, да отстали? Четыре дырки вроде от картечин, две пулевых. Попали в того, что сзади сидел. Впереди следов крови нет. Сколько же они здесь обитают, уже четыре дня?

Так что я впереди, Иван от меня чуть сзади справа, девушки — метров двадцать дистанция. Желательно, раньше меня не стрелять. Сначала тихо посмотрим. Подключайте гарнитуры, дальше на рациях пойдём. Здесь далеко, никто не услышит. И… Сандра, что там?

— Там, впереди, людей нет. Живых людей. Но если я правильно помню… Мишка там есть.

— Ладно, работаем.

Сколько времени прошло с момента когда мы с Сандрой здесь появились? Месяц? Вот же скотина бессмертная! Или всё-таки есть у него лимит жизней? У Смотрящих, похоже, кто-то компьютерными играми увлекается, раз такого напридумывали.

Кстати, система счёта у них непривычная — кратна двенадцати. Меня давно удивляло, почему в некоторых языках Земли так же. Вот в немецком одиннадцать и двенадцать — это выбивающиеся из общей системы слова. С тринадцати и дальше — уже в системе. Столько-то плюс десять. Не знаю, в каких языках ещё так.

Хорошо, что пещерник ещё не успел дорасти до полного размера — все по полной обойме влупили, — и кончился пещерник. Пока. Посчитал: десять штук по восемь миллиметров, пять — шесть с половиной, десять — пять пятьдесят шесть. Живучий, гад, хоть и молодой. А вот неграм не повезло — столько стволов у них не было. Да и то, что было, — так, пощекотать медведика. Два хаудаха и старинный револьвер. Это, практически, всё, что мы нашли, оставшееся от негров.

— Так, бойцы и бойцыцы… Сегодня на базу не поедем. Загоняем сюда мотоциклы и машину, транспорт у нас продолжает размножаться почкованием. Машину проверить, заправить, масло поменять, благо осталось со Штайра, от крови отмыть. Завтра к металлической поближе подъедем, посмотрим. На Джимни — Нора за рулём.

А пока — хозяйствуем. Обед, и ужин, и завтрак — готовим сразу. Всё как обычно: Иван обеспечивает мясо, хотя мы стрельбой по медведю его малость подраспугали. Но — на водопой всё равно скоро придут. Я займусь машиной, ну а женщины…

…И не надо на меня так смотреть. Всё природно и естественно. Про равноправие говорить можно, но не при мне. Вопросы есть? Нету. А я сказал — нету. Всё, занялись делом.

Уже за чаем, после ужина, разговор зашёл про пещерников. Искусственное создание, возникает в определённых местах и опять появляется, если его убивают. И даже разлагается очень быстро с какой-то вонью химической. Ведь создали же их Смотрящие с какой-то целью, которую мы понять пока не можем. Если это охрана наиболее ценных локалок — то что такого ценного в этой строительной и той, которую мы «дачной» назвали? На металлической, которая для нас намного значимее и ценнее, и которая относится к тому же к очень редким, пещерник не встречался.

— Может, чего-то мы не замечаем? А скажите-ка, что вот именно здесь не так, как везде? Что отличает это здание от других таких же? Наполнение отметаем, явно не в нём дело. Может, что-то из обстановки, из окружения? Почему именно здесь пещерник дежурит? По правилам «мозгового штурма», — допустимы любые версии, даже те, которые кажутся совершенно дурацкими.

Пока мы с Иваном и Норой спорили, Сандра сидела молча и задумчиво смотрела куда-то в сторону… И когда, казалось бы, все возможные версии мы уже перебрали и отмели, Сандра вдруг показала на стену с камином:

— А в других местах такого не было…

На стене висела картина. В скромной рамочке, размером примерно сантиметров двадцать на сорок, маслом на холсте был изображён пейзаж. Красивый горный вид: высокие скалы и срывающийся с них водопад. Картина была действительно классной — тщательно прорисованная, но без фотографической чёткости, яркая, — создавалось впечатление, что светлый день, изображенный на холсте, добавлял света в уже сумеречную обстановку дома.

А ведь действительно, во всех местах, где мы уже побывали, никаких украшательств не было. Скромная спартанская обстановка. Минимум необходимого. Всё грубо и прочно сработано. А вот здесь — это украшение. Но пещерник, охраняющий картинку?! Ладно, принимаем как версию, потому что отличие действительно имеется.

Ещё мнения? Они были, но обсуждением разрушались, как надуманные. Хорошо, картинку запомнили. И даже сфотографировали многократно, сняли со стены, обнюхали-общупали и под ней место проверили. Сандра молчала, только улыбалась едва заметно…

Отбой. Завтра посещаем металлическую, нужно быть с утра полным сил. Они нам ой как пригодятся…

С утра Иван на нас смотрел немного с завистью — ему ещё и бриться надо. У меня-то бородка, у женщин стрижки короткие — на мыльно-рыльных процедурах мы управляемся несколько быстрее. Поели, прогрели движки, опять поставил на двери снятые вчера сигналки, и двинулись колонной, небыстро, чтобы хоть относительно тихо получалось, на север. Иван — головным, потом я, следом девушки на Джимни.

Машинка на удивление неубитая оказалась, дырки сзади только заделать. И запаску надо найти. Через пару часов неспешной езды Иван свернул на обочину, пристраивая мотоцикл в кустах, мы тоже присмотрели себе укромные места, сразу развернувшись носом на выезд.

Знакомый уже нам приметный холм, который я обозначил когда-то как «Ша!», возвышался на фоне светлого утреннего неба впереди слева. Погода опять не летняя, низкая облачность, в вершинах деревьев шумит ветер, дождя как такового нет, скорее морось. А ведь поползать нам сегодня придётся, если решим близко подходить. По мокрому. Идём пока все, потом, по прояснению обстановки, разделимся, если потребуется. И без дополнительных указаний двинулись в установившемся порядке, интервал держат, пока всё на визуальном контакте, на жестах.

Не, ну вот это уже хамство. Вы же знаете, козлы, что против вас играет человек, имеющий представление о минных постановках. И на том перекрёстке, и здесь — одна и та же схема. Брёвнышки поперёк дороги в шахматном порядке, дальше, перед просекой на локалку, капитальная баррикада, где-то слева должен стоять Клеймор. Эту сторону они и для себя отсекли — никакой патруль не проедет, даже на мотоцикле объехать сложно. Слева — крутой склон холма, справа — пологий спуск, заросший мощным подлеском.

На баррикаде — никого, тишина. Только вдали, на локалке, звуки: стучат, даже голоса доносятся. Смотрю на Сандру — что говорит наш оракул? Тоже разводит руками — «нет никто». Ладно, опять всю снарягу за спину, всем — контроль, потихоньку, чтобы совсем без звука, полез наверх, на склон. Не спешу, перед каждым передвижением внимательно смотрю и слушаю. Да, действительно, — никого. Пролез уже столько, что за баррикаду сверху могу заглянуть — никого.

Не верю я в такое счастье. Значит, на вершине холма должен кто-то сидеть. Меня пока крутой склон прикрывает, а дальше — деревья кончаются, на поляне буду, как на ладони. И тот, наверху, наверняка расположился так, чтобы и просеку просматривать. Так что потопал я назад.

Хотел тоже нахамить и забрать Клеймор — опа… А ведь пытались защитить: метрах в двух от торца мины видна, если поближе подойти, проволочка растяжки. А граната на растяжке стоит типа «эфки», но вроде английская. Не такой я спец, чтобы всё с одного взгляда различать. С другой стороны, правда, стоит, я же со стороны баррикады уже подходил. Так что усики загнул, проволочку открутил, гранату забрал, сунул в карман, а мину пока оставил. Только опять развернул, конечно, чтобы шарики, если рванёт, летели в сторону баррикады. Спустился к своим.

— Нора, ты со мной. Где-то наверху должен быть часовой. Находим и гасим наглухо. Потом пугнём остальных. Вы здесь остаётесь, технику охраняете. В перестрелку, если возникнет, не встревать, не должны они знать, сколько нас всего. Вас вообще видеть не должны. Нора, немного назад, — холм обходим, пройдём по знакомым местам, где растяжки ставил. На крайний случай — на связи, но желательно в эфире тишину соблюдать. Потопали. Раньше, чем через час, мы туда не доберёмся, не мандражировать.

Час — это я, конечно, ляпнул, не подумавши. Ножками мы почти три часа топали, пока не вышли к берегу реки. Ну, так получилось: не через заросли же лезть. Зато увидели, что Альянс оборудовал место высадки с лодки и тропу к локалке натоптал — сбоку, обходя то место, где мы таблички «Мины!» расставили. Ну что же, ладно, гранату, снятую возле Клеймора, я вам на эту тропу и поставлю. А мы по ней дошли почти до места, но нам-то к самой локалке и не надо, мы полезли на холм, где в самое первое посещение я антенну ставил. Сверху виднее.

И действительно, наблюдать с высоты намного продуктивнее. Видно, что шестеро внизу, возле дома со станками, сооружают из брёвен нечто вроде крана, а седьмой, какой-то самый худосочный, копает пулемётную позицию наверху, на холме. Но ниже нас. Очень так неспешно копает, видимо, другое приложение физических усилий и то, чем заняты остальные, его не прельщает. Причём, лопатой он машет в ритме чего-то, что звучит у него в наушниках.

Именно этот момент меня, почему-то, особенно сильно разозлил. Ведь что мы имеем? Самый наглый грабёж. Предупреждали же, и по-хорошему. Всего-то два трупа на подрывах. Нет, опять хозяйничают, да ещё и так нагло. Так что просто подошёл сзади к пританцовывающему в такт звучащей в наушниках музыке пулемётчику и въехал ему прикладом Манлихера в затылок. И, кажется, неудачно. Для него, конечно. Показал Норе — забирай пулемёт, и потащил обмякшее тело к месту, где мы с Иваном раскидывали проволоку. Оживёт — его счастье. Но сам вряд ли выберется, только если помогут.

Вернулся, взял пулемёт, похожий на английский «Брен», со втыкающимся сверху коротким магазином, пристроил на сошниках. Отомкнул магазин — патрон маузеровский. Так что не англичанин, а чех — «Чеська зброёвка», аутентичный. Или какой-то клон, пулемёт-то хороший, до конца двадцатого века в строю стоял.

Посмотрел через прицел на копошащихся внизу людей. Шесть человек, и в наличии — шесть магазинов. Сто двадцать патронов… Четыреста метров. Решить проблему можно за минуту. Но — не могу. Это расстрел получается. И без оружия они. Без оружия в руках. Показал Норе — держи позицию, (вот же привычка, не слышит ведь никто).

Пошёл вниз. Те делом заняты, деревья и кусты меня прикрывают, им не видно. Дошёл до квадроцикла, вырезал подходящий кусок палки и забил в выхлопную. Перед крыльцом жилого домика, где, судя по натоптанному, они и квартировали, поставил ещё одну гранату. Зашёл в дом. Да, дисциплина и порядок… Охренеть (подумал я, конечно, несколько иначе и другими словами). Повесил на шею три автомата — «Карл Густав», кажется, — три помповых ружья закинул под крыльцо. И ушёл.

Аккуратисты. С неба, видите ли, капает. Нет, всё-таки если армия долго не воюет, причём как минимум с равным противником, она становится «вооруженными силами».

В принципе, игра сыграна. Даже обидно, насколько всё обыденно. Устроился в кустах так, чтобы не увидели, вызвал по рации всех циркулярно.

— Ваня, сядь за руль Джимни и засади его опорой на бревно перед баррикадой. Или на что сумеешь, главное, чтобы было видно, что застрял. Сандра, контроль баррикады, но желательно — не стрелять, Нора — контроль обстановки сверху. Тоже без стрельбы. Пусть подёргаются. Ваня, как засядешь, погазуй, а то не услышат ведь, вояки… И сразу сваливай, пистолеты при них.

Ивану пришлось реветь газом на максимуме не меньше, чем с минуту, прежде чем эта толпа отреагировала. Не, сначала они некоторое время смотрели наверх, туда, где должен был быть пулемёт, а потом побежали в дом. Двое самых шустрых не добежали, остались на крыльце. Один точно насовсем, второй, вроде, ещё шевелился.

Ещё один борзый рванул к квадрику, но… не судьба. Пришлось ему бежать к баррикаде ножками, размахивая пистолетом, подбадривая себя, любимого, и остальных, хотя за ним последовать дураков не нашлось. Добежав до баррикады и увидев застрявший «Джимни», он, естественно, злорадно нажал на кнопку повёрнутого Клеймора. Уже — минус три. Остальные трое побежали по тропе к реке. Этих тоже можно писать в минус: не знаю, скольким повезёт. Если очень быстро бежать, то за время срабатывания взрывателя можно и уйти из зоны поражения.

В общем, нас там не было…

С одной стороны, вроде бы дело Сандре знакомое и привычное — слегка просканировать ближайшее будущее, а с другой — новая ситуация, новое применение, новая ответственность, в конце концов… Да и ощущения, надо сказать, не совсем те же. Одно дело — просто «знать», а «знать» ещё и в подробностях, и ничего ни с чем не перепутать — совсем не то же самое…

Вот чтобы присутствие пещерника определить, нужно было сначала его заметить, а он, по ощущению, похож не на настоящего медведя, как в зоопарке, а скорее на работающий мощный пылесос. Но тот беззвучный рокот, который исходил из пятна, оставшегося от убитого мишки («пещерник» — слово уж больно трудное), присутствовал и у «пылесоса», и Сандре пришлось немного «угадать». Теперь уж она такого мишку узнает за версту, и живого отличит от убитого: рокот немного иначе «звучит» — успела и живого «послушать», пока стрелять не начали, и потом, убитого уже…

Ещё Сандра стала по ощущениям различать вооружённых людей и безоружных. Впрочем, здесь и сейчас — безоружных не было.

Но самая интересная и пока не очень понятная самой Сандре задача была связана с картиной в доме у строительной локалки. Когда стали выяснять, что может охранять пещерник, её взгляд сразу потянулся к картине на стене. И — она как будто перенеслась туда, к тем горам, к водопаду. А там… что-то было. Непростое это было место, необычное. В воздухе стоял едва слышный звон, как бывает в жаркие летние дни, хотя шум водопада должен был его заглушать…

Нет, пока не время, её как будто слегка подтолкнули «на выход». Она вернулась к своим, — у них как раз уже иссякли подходящие идеи, — и обратила их внимание на картину: нигде больше в таких домах никаких картин и вообще украшений не встречалось. И да, картина была практически единственным отличием этого дома, этой локалки, от прочих, уже ими виденных. Но как ни изучали её, как ни вертели — ничего особенного в ней не обнаружилось.

Объяснить, что смысл картины — не в ней самой, а в изображённом на ней пейзаже, и то не в нарисованном, а в живом, там, у водопада — ей просто не хватало слов. Даже на итальянском она едва ли смогла бы это объяснить… В общем, одно ей стало понятно: пещерник вполне мог охранять именно эту картинку, как некий ключ. Впрочем, Сандре ещё казалось, что эта картина — только часть пазла, но пока она не увидит хотя бы ещё одну — уверенности в этом у неё не было. Может же быть, что другой ключ — вовсе и не картина…

А что всё это происходило вообще-то в боевых условиях, в разведке — Сандру не особенно и трогало: она не чувствовала близкой опасности, всё было «как надо»…