— Мама, — начала обезумевшая златовласка, обходя стол, заваленный всяческими бумагами и документами: — Ты вернулась, чтобы вновь мучить меня? За что ты так со мной? Зачем ты преследуешь меня? Десять лет прошло, так почему ты не оставишь меня в покое?! Ты вернулась за мной, потому что бабушка умерла три недели назад?! Ты поэтому вернулась?!
Кара Ллевелин начала осознавать, что происходит.
Если откинуть всякую логику, и здравомыслие…
Кава Эржабетт. Эта девочка была полностью здорова. Она не лечилась от психических расстройств, но что, если… что, если загадка заключена в ее сердце? Ее сердце было настолько мрачным, настолько жестоким, что даже после смерти, зло не умерло, и теперь, зло заключено в ее милой дочке, в Грации Ллевелин?
— Все эти мужчины, — продолжала Грация совершенно чужим, дрожащим от ярости голосом. — Ты приводила их домой, и заставляла меня смотреть. И даже когда я пряталась от тебя в шкафу, ты все равно делала это с ними, мама!
— Гра… Кава… — пробормотала доктор Ллевелин, убирая руки от лица. — Прости…
— Ты похитила мое детство мама, — Грация сморгнула слезы. — И сколько бы я не похищала твою жизнь ты всегда возвращаешься. Потому, что ты вымаливаешь свои грехи? Каждое воскресенье, мама… каждое воскресенье ты уходишь из дома, для того, чтобы Бог простил тебя, но никогда, никогда ты не просила прощения лично у меня! ПОЧЕМУ?!
— Грация…
— Я НЕ ГРАЦИЯ! — заверещала девушка, набрасываясь на мать, и врезаясь в ее тело ножом. Он вошел в нее, как в масло, и так же легко вышел. Грация склонилась над женщиной, и прошептала:
— Ты должна была помочь мне мама, а не уничтожать меня.