Пожарная застава квартала Одэнматё

Глава 20. Огни торжества

Святилище Хиракава дзиндзя, дом милостивого духа Одэнматё, истинное имя которого оставалось тайной, бога реки Хирокава, повозку которого в праздник мы провозили пред лицом правящего сёгуна, стоял, как положено дому божества местности, на холме с довольно крутыми склонами, и ряд каменных ступеней вел к роще на вершине.

Я поднялся наверх, почти не запыхавшись, — ходячая работа не давала расслабиться. Прошел в выкрашенные красным ворота-тории и приблизился к малому святилищу среди кустов жимолости, поклонился и сосредоточился на молитве.

Я молился и благодарил духа Одэнматё за приют и просил о дальнейших благодеяниях для своих людей. Нам очень требовалась помощь.

Уже пять дней прошло с нашего последнего бдения в храме Кэйтёдзи. Бурные толки в нашем квартале утихли, люди успокоились. Новостей из храма Хоммёдзи, что в Хонго, больше не было. Работы для нас тоже не было.

Я высыпал наши последние медяки в ящик для пожертвований и звякнул в глухо лязгнувший колокол — не то чтобы я рассчитывал на помощь от покровителя здешних мест, скорее это был с моей стороны визит вежливости, не станет же он ради нас допускать пожары в домах своих людей? Но также надеялся на лучшее, в конце концов, я для него повозку украшал, и выглядел он на празднике не хуже прочих…

Ответ божества не заставил себя ждать.

— Почтенный! — позвали меня, когда я уже собрался уходить, и я обернулся. Уже знакомый мне смотритель, почтенный жрец в белых одеждах, батюшка нашего Нагасиро, вышел из дома, спрятавшегося за высокой кровлей святилища, и обратился ко мне: — Это же вы начальник новой пожарной команды нашего квартала?

— Исава Кихэй, со всем почтением, — я низко поклонился жрецу в старинных придворных одеждах, в высокой черной шапке в форме головы ворона.

— Нагано Савабэ, — коротко поклонился жрец в ответ. — Это храм нашей семьи. Прошу вас пройти со мной.

Жрец провел меня в жилой дом за храмом, где его дочь, одна из старших сестер Нагасиро, в белом и красном одеянии жрицы подала нам чай.

Там почтенный жрец расспросил меня о наших делах и успехах и неожиданно пригласил присмотреть за праздником, что собирались устроить при храме через пару дней: там жаровни с маслом, фонари, — мало ли, бывают возгорания, и нужно присматривать.

— А то от этих бандитов Икимару нет никакого толку, одни неприятности, воровство и приставания к девушкам, — сетовал жрец, господин Савабэ. — А вы, сразу видно, человек почтенный, с воспитанием. И Нагасиро тоже пусть приходит. Семья будет рада его видеть.

Я горячо поблагодарил за доверие. Помощников на празднике при святилище обещали накормить и сулили благословение божества на весь следующий год. Уже неплохо. Деньги все равно уже кончились.

Я вернулся в храм и обрадовал остальных. Все воодушевились и начали готовиться к предстоящим трудам.

Только Нагасиро пришлось поуговаривать, уж очень он не хотел являться пред взором грозного батюшки своего. Но в конце концов и он согласился ради сытости прочих.

Мы явились на праздник в назначенный день, рано утром, еще затемно, буквально во всеоружии.

Я и Оки в защитном снаряжении, с баграми наперевес заняли пост в одном конце длинного ряда лавочек-однодневок, сооруженных здесь только ради праздника. Братья Хиракодзи на другом конце, а Нагасиро налегке, в наброшенном на плечи верхнем белом кимоно, изволил гулять между обоими постами, и когда появились люди, принялся вести нарочитую светскую жизнь: ловил золотых рыбок ложкой из бочонка, примерял маски, пробовал сладости и всячески наводил знакомства с продавцами.

Около полудня заходил в гости Сакуратай, посмотрел на нас за работой — выкурил трубку, пройдясь с Нагасиро вдоль лавочек, здороваясь с продавцами, и удалился по своим негласным делам — почтенный занятой человек.

Потом посетители пошли косяками. Люди веселились, бегали дети. Темнело, зажигали огни, мы напряглись — хотелось выступить в лучшем виде.

Мы ждали появления противника в любой момент, но сначала явились вовсе не они.

Представительный самурай, хорошо одетый, с гербами на основе цветка мальвы — из ветви, родственной правящему дому, приблизился к нам, окинул холодным взглядом с головы до ног и процедил, глядя в сторону:

— Где Икимару?

Я удивился, но ответил вежливо:

— Он с нами не работает.

Чем привлек к себе еще один его хмурый взгляд.

— Вот как? — процедил он, прежде чем уйти. — Сочувствую.

Мы только и переглянулись с Оки за его спиной. Это кто еще был?

А потом Нагасиро резким свистом привлек наше внимание и, дернув головой в нужную сторону, резким шагом двинулся вдоль лавочек, а мы за ним — это явился сам Икимару.

Он стоял у подножия лестницы, один, белый от ярости, и по всему было видно, готов кинуться на обоих Хиракодзи и изрубить их в кровавое мясо, невзирая на последствия.

Братья молодцы — не поддались.

— Что вам угодно? — спросил я, быстро спускаясь по лестнице.

Икимару поднял белые от ярости глаза и процедил:

— И тут вы…

— Извольте объясниться, — вежливо, но настойчиво попросил я.

— Ха! — Икимару окинул взглядом Оки с кувалдой на плече, спускавшегося следом, и Нагасиро с глумливой улыбочкой на лице рядом со мной, со стуком загнал в ножны чуть выдвинутый из них меч. Развернулся на одной пятке, так, что аж рукава хаори, вызывающе накинутого на плечи, взлетели крыльями.

— Во-во! — задорно бросил ему в спину малыш Тогай. — Давай-давай, и не оборачивайся!

Было видно, что Икимару огромным усилием воли сдержался и деревянным шагом удалился в темноту.

— Это было невежливо, Тогай, — неодобрительно отозвался я.

— Уж простите, господин Исава. Вот если бы я его по голове вот этим багром перетянул — оно бы вышло куда как невежливее. А сил уж не осталось, как хотелось! Он нам тут уж наговорил всякого…

— Вот как… — произнес я.

Мы еще немного постояли там, а потом разошлись по своим постам.

Затем появился проныра Окасукэ в обществе пары незнакомцев.

— Ну, как вы тут? — возбужденно вопросил Окасукэ. — Слышал я, что Икимару приходил.

— Приходил…

— Ха, — хлопнул себя по бедру один из незнакомцев, крупный, плотно сбитый, но быстрый в движениях. — Так вы все-таки прогнали этого выскочку Икимару! Ценю! Это вы храбро! Это вы молодцы!

— Господин Кума Дадзабуро, — представил его Окасукэ.

— Господин Кума, — вежливо поклонился я. Кума это явно прозвище, медведь…

— Да оставьте, — заржал Кума. — Я сам такой же, вольный квартальный пожарный, у меня пара десятков молодцев с Рыбного рынка, видели давеча, как вы с Икимару разбирались. Ну, ничего — в другой раз успеете вовремя, вот как сегодня.

— Хм, — смущенно произнес я.

— Я сам и половина моих парней из Ямасиро, — добавил Кума. — Тоже пришлось когда-то перебраться в Эдо искать лучшей судьбы. Вот, зашел познакомиться с новыми соседями. Я видел, и малыш Саторо Оки с вами? Это хорошо — он парень надежный, я его знаю. А мы за вас переживаем — как у вас еще дела-то сложатся? С Икимару то мы как-то вот совсем не столковались, а о вас говорят, что вы человек более чем приличный, господин Исава, и я рад знакомству!

— И я, конечно, рад, — смутился я.

— А этот юноша, почтенный Окимаса, наш кузнец, — представил второго Кума.

Второй вздрогнул, отвел взгляд от цубы моего длинного меча и быстро поклонился:

— Мой отец рекомендовал мне познакомиться с вами поближе, господин Исава, — негромко отозвался он.

— Вот как? — удивился я. — А кто же ваш батюшка?

— Я из семьи мастера Нагасонэ, вы знаете его под духовным именем Котэцу.

— Конечно! — воскликнул я с поклоном. — Рад вас видеть. Так вы кузнец, как и ваш батюшка?

— Да, и отличный кузнец! — Кума Дадзабуро громко бухнул по согнутой спине Окимаса. — Вся округа к нему править лезвия ходит. И вы ходите — не пожалеете!

Я внимательно посмотрел на разогнувшегося кузнеца, и он мне понравился: лицо открытое, руки натруженные — честный человек.

— Я вижу, господин Исава, — тихо произнес кузнец, — у вас меч школы Мицутада, если, конечно, отделка рукояти не менялась.

— Насколько мне известно, именно Мицутада, — ответил я. — И отделка, и ножны из исходного комплекта.

У кузнеца аж глаза вспыхнули.

— Он не парный с вашим коротким мечом, — заметил он, придерживаясь приличного течения беседы.

— Да, это так.

— А не мог бы… — кузнец колебался. — Не мог бы я пригласить вас на досуге ко мне и просить продемонстрировать лезвие вне ножен. Работа Мицутада — это так интересно.

— Вы ценитель? — улыбнулся я.

— Простите, если я слишком дерзок…

— Ну что вы! Я сам владею этой вещью случайно, и думаю — временно, потому вы в полном праве полюбоваться.

— Я так вам признателен!

А Кума Дадзабуро вновь захохотал и еще раз шарахнул по согнутой спине кузнеца так, что бедолага Окимаса едва не подавился своим приглашением.

— Ну вот, а ты боялся! — грохотал Кума. — А я же говорил, господин Исава простой человек!

А потом он прищурился и произнес:

— А это еще кто? Это же сам господин Хицугая, самолично. Господин Хицугая! Вы ли это?

Человека, подошедшего вслед за этим, я уже видел сегодня, это именно он искал Икимару.

— Кто здесь? — недовольно произнес он. — А. Это вы. Все шумите, господин Кума. Все ломаете лес.

— Не без того, хе-хе, — совершенно не обиделся Кума Дадзабуро. — Господин Хицугая, наш общий сосед, господин Исава, со стороны района Канда, — объяснил Кума. — Начальник пожарной команды самураев из малой усадьбы рода Сома, той, что ближе к Большому каналу.

Я поклонился. А начальник пожарной команды самураев из малой усадьбы рода Сома мой поклон проигнорировал. Он ничего не выражающим взглядом смотрел на нас.

— Что же вы делаете здесь в такой час, столь почтенный человек, на этом простом сельском празднике? — ехидно и бесстрашно поинтересовался Кума.

А он никого, я смотрю, не боится…

Хицугая недовольно покосился на Кума и процедил:

— А что ж, приличный человек уже и не может посетить этот местный сезонный праздник без всякого повода? Вечер прекрасный, нужно наслаждаться перед скорой жарой. Использовать момент.

Как интересно, подумал я. А Икимару ты для приятного совместного времяпрепровождения разыскивал? Мы тут какую-то важную встречу расстроили сегодня?

Появился Нагасиро, и я представил его.

— Мой старший помощник, Нагасиро…

Хицугая только равнодушно скользнул по нему взглядом. Нагасиро кланяться тоже не стал, вызывающе задрав подбородок.

— Славный, крепкий, — оценил Кума. — Надежная пара рук.

— Все в порядке, господин Исава, — процедил Нагасиро, не отводя взгляда от надменного господина Хицугая и явно нарываясь на неприятности. — Люди начинают расходиться. Хиракодзи присмотрят, чтобы все огни погасили как следует.

Господин Хицугая перевел равнодушный взгляд с Кума на Нагасиро. Сосредоточился на нем, на его вызывающей позе. Лениво протянул:

— Так это вы теперь здешние пожарные?

— Ага, — с не менее ленивой дерзостью ответствовал Нагасиро. — Икимару тут больше не появляется.

— Хм, — едва слышно хмыкнул господин Хицугая. Обвел всех присутствующих взглядом и усмехнулся.

— Я расскажу вам одну историю, — произнес глава пожарных Сома. — Вам лучше послушать, потому что никто другой вам такого не расскажет. Это чтобы вы не обольщались на свой счет, господа пожарные…

У нашего господина был в усадьбе знаменитый свиток с поэтическим автографом одного из прошлых императоров, сами можете понять, какой ценный, он страшно им дорожил. Но мир непредсказуем, и пламя однажды охватило большой дом. Самураи Сома сражались с огнем отважно, как могли, но пламя поднялось высоко и пожрало строение.

— Как жаль, — произнес тогда наш господин. — Мне не жаль дома, но жаль свитка.

И тогда один из выдающихся воинов клана кинулся прямо в бушующее пламя, никто не успел его остановить.

Господин был очень расстроен, в один день он потерял дом, духовное сокровище и храброго воина.

Позже, когда пламя угасло, воина нашли. Он совершенно обуглился. Но перед смертью он успел добраться до свитка, висевшего в почетной нише на стене, спрятал его в футляр, вскрыл себе живот и спрятал свиток во влажной ране в животе. Так свиток был спасен.

— Я сам присутствовал при этом, — важно добавил Хицугая. — Таковы воины, да вы и сами это знаете. А вот простонародье не способно ни на что подобное. Никогда. Высота духа и самопожертвование для них пустой звук. И потому, боюсь, ваша затея потерпит крах, господин Исава, простонародью невозможно довериться, хотя я и уважаю вас за вашу попытку. Успехов вам.

И, поклонившись, царственно удалился.

— Чушь какая, — плюнул сквозь зубы Нагасиро. — В театре я бы на такое взглянул. Но выслушивать в таком тоне…

— Господин Хицугая очень серьезно к себе относится, — широко улыбнулся Кума Дадзабуро. — К себе и своей работе. Но вот усадьбу от огня таки не уберег. Накладочка вышла.

И все засмеялись, прилично, негромко. Но весело. Ведь действительно — дом-то сгорел…

— Ну а я вам желаю всяческих успехов, — прогрохотал Кума. — Пора и мне, пока ворота еще не закрыли. А! Да! Хотите хороший совет от знающего человека? Стоит расставить по кварталу крепко сбитые ящики на крышах больших домов для сбора дождевой воды — очень может помочь в случае чего, сам пробовал. Я у вас таких не видел, а ведь многие так уже делают, и вам советую, — добавил Дадзабуро.

— Благодарю, господин Кума, — поклонился я в ответ, совет был действительно крайне полезный.

— Да что вы, господин Исава, — Кума Дадзабуро весело рассмеялся и хлопнул меня по плечу. — У вас все хорошо получается. Рвение — это главное, никого не слушайте, вы все сможете. Обращайтесь к нам на Рыбный рынок, если что — поможем. Соседи должны помогать друг другу. Вы мне нравитесь. Вы подаете надежды, не то что эти изгои, что сидят с Икимару в болоте у реки. Я в вас верю. И да, кстати! В конце того месяца управитель веселого квартала Ёсивара устраивает ежегодные соревнования пожарных команд нашего конца, приходите и вы, вам будет полезно все самим увидеть!

— Благодарю вас, — Я был крайне растроган.

— Удачи! — И ушел в темноту, большой могучий человек, действительно медведь…

— Господин Исава, — кузнец тоже собрался уходить и кланялся. — Прошу вас. В любое время, когда вам будет удобно!

— Да, конечно, — улыбнулся я. — Обязательно посещу вас, причем в ближайшее время, нам весьма нужны багры для работы — эти у нас временно.

— Жду вас, — поклонился Окимаса и тоже удалился.

— Ну вот и славно, — потирал лапки Окасукэ, — вот и отличненько! Хорошие, правильные знакомства — полдела, господин Исава.

— Так это ты все затеял, прохвост! — захохотал Нагасиро.

Из темноты появилась дочь нашего хозяина, жреца святилища.

— Господа пожарные, прошу откушать.

Мы сняли рабочий наряд, сложили инструменты и прошли к трапезе.

А потом видели, как та же мико в церемониальном одеянии, со связкой бронзовых колокольчиков в руке совершала танец, посвященный божественному покровителю святилища. Все были очень тронуты. Хотя Нагасиро явно не хотелось находиться тут.

Ну и наелись мы там до отвала… А что делать, меди ни монеты…

С тем мы удалились в ночь, на ночлег.

И уже подходя к храму в полночной темноте по узкой тропинке меж деревянных стен, освещенной единственным нашим походным фонарем, который Хаято нес на короткой палке, мы наткнулись на разбросанные в истоптанной траве тела. Хаято сначала шагнул в лужу натекшей крови и лишь потом заметил, куда наступил, отшатнулся от неожиданности, и тут же Хання-син-кё покинула свои ножны, и вот я уже стою, озираясь, с мечом в руке, стараясь заметить врага первым...

Нагасиро тоже рядом с обнаженным мечом, Саторо Оки с поднятым молотом ищет цель для молодецкого удара.

Никого, лишь трещат в траве за деревянной оградой цикады.

И неподвижные тела, завалившие тропинку. Одно за другим: раз, два. Дальше еще двое, четверо. Пятеро!

— Этот живой, — произнес Нагасиро, наклоняя фонарь в руке Хаято к лицу лежащего, всего залитого кровью. В отброшенной в сторону руке зажат меч.

— Подождите, — воскликнул я. — Я знаю его!

Я склонился над раненым и опознал его достоверно. Это был Хародзи Сага, человек из одного со мной княжества, мой несостоявшийся убийца и несостоявшийся сообщник.

Сага едва приоткрыл глаза, белки сверкнули в свете фонаря, оскалился, улыбаясь сквозь стиснутые зубы:

— Господин Исава… А я вас уже и не ждал сегодня…

— Что здесь случилось, господин Сага?

Сага уклончиво отвел глаза и закашлялся кровью:

— Да так… вышел подзаработать порой ночной… Говорили, дело легкое… Да какое же оно легкое, если аж пятерых нанимают… По золотому рё каждому… А как увидел, где встали в засаду, так сразу понял на кого…

Тени колебались в свете покачивающегося на палке фонаря.

— Не удержался… — с кровавой усмешкой прошептал Сага. — Удобно так стояли, порубил всех на одном проходе… Последний только вот увернулся… почти. Но меня достал…

— Я поражен, господин Сага, — только и мог сказать я. — Я не забуду никогда. Эй! Молодцы! Хватайте его за одежду и давайте в храм — там есть свет. Нагасиро! Ты знаешь, где здесь живет врач Мокасэцу? Приведи его, будь добр.

— Кто это такой? — требовательно произнес Нагасиро, не пряча меча, положенного на плечо. Остальные тоже не двигались — ждали ответа.

Они имели право знать.

— Это Хародзи Сага, ронин из одного со мной княжества, — ответил я.

А теперь и мой несостоявшийся убийца...

Нагасиро мгновение размышлял, затем изящно вложил меч с золотым кобаном вместо цубы в ножны и, шагнув из круга света, оставленного фонарем, исчез в темноте.

— Ну что ж, давайте поднимем его.

Мы принесли Хародзи Сага в храм. Встревоженный шумом и громкими голосами настоятель Окаи вышел к нам и наказал положить раненого на кухне. Там мы постарались остановить кровь из длинной косой раны через всю грудь Сага. Малыш Тогай держал отданный ему братом фонарь и меч Сага, подобранный по моему указанию, и круглыми глазами пялился на блестящую впотьмах кровь.

Я принес из нашей комнаты свою походную аптечку и постарался найти там, чем остановить кровь. Тем временем настоятель Окаи принес и подал мне чистую ткань и бумагу, я залепил мгновенно пропитавшейся кровью бумагой рану, засыпал сухими растертыми листьями бодяги — лучшее кровоостанавливающее средство в моем распоряжении, и перетянул грудь Сага перевязкой.

Сага вел себя достойно, не стонал, лишь едва слышно с хрустом скрипели стиснутые зубы. Он был готов умирать и очень хотел жить.

Я должен был сделать для него все.

И почти час я не мог сделать для него больше ничего.

Сага слабел, бледнел, ему становилось все хуже. Он умирал.

Настоятель Окаи раздвинул нас, встал на колени рядом с умирающим и обратился к нему со словами из Алмазной сутры:

— Как на сновидение, иллюзию,

— Как на отражение и пузыри на воде,

— Как на росу и молнию —

— Так следует смотреть на все деяния в дхарме…

Сейчас я понимал эти речи как никогда ранее. Воистину глубока правота Будды Шакьямуни!

Я встал и вышел прочь во тьму за стенами храма.

Вдали в переулке замерцал свет одинокого фонаря. Это Нагасиро вел врача.