Подземный огонь

Глава девятая МОРАДДИН, второй рассказ

«…Прибытие посольства из Пограничья и Немедии только подтвердило худшие предположения, возникшие у аквилонского правителя и его приближенных. Для подземного огня не имело ни малейшего значения, в чьих владениях вырываться из глубин, губя или необратимо изменяя все живое. Аквилония, Немедия или позабытое всеми Пограничье – зеленое пламя равно извергалось в любой стране к закату от Кезанкии. В полуночных землях началась паника, постепенно распространявшаяся на полдень и захватывавшая все лежавшие на пути беженцев города и поселения.

В это время король Аквилонии, сопровождаемый маленьким отрядом преданных ему людей, спешно и тайно покинул столицу, направившись в неизвестном направлении. Злые языки посейчас утверждают, что он пытался скрыться, решив переждать опасность в известном ему одному тайном убежище, а не то вообще скрыться из страны. Однако в ответ клеветникам можно сказать лишь одно: не судите обо всех людях по себе…»

Из «Синей или Незаконной хроники» Аквилонского королевства

– Ваше Величество! – пожилой седоватый человек, недавно представленный мне Конаном и оказавшийся тем самым знаменитым канцлером Публио, возмущенно посмотрел на короля. – Не понимаю, как ты, мой государь, можешь позволять барону Юсдалю подобные выходки!

Тут Публио, не дожидаясь ответа Конана, повернулся к раскрасневшемуся и взволнованному Хальку, и, величественно указав вытянутой рукой на дверь, ледяным голосом потребовал:

– Хальк, немедленно удались и выведи прочь тех, кого ты привел с собой!

Зрелище, конечно, было неподобающим для королевских покоев, но, как я давно понял, в аквилонском дворце нравы отнюдь не столь чопорные, как у нас в Бельверусе. Хальк ворвался в Малую Оружейную, в которой Конан собрал Малый государственный совет, словно вихрь, едва не выломав двери. Вслед за библиотекарем вбежала, скрежеща когтями по паркету, жутковатого вида зверюга, по пристальному рассмотрению оказавшаяся самым настоящим грифоном. Я не слишком удивился, благо Конан уже успел мне рассказать, что содержит во дворце эту тварь ради Халька, который надеется вытянуть из нее побольше сведений о Боссонском Ямурлаке. Грифон остановился у самого стола и, наклонив голову, обвел нас всех взглядом больших желтых глаз. Канцлер, судя по виду, перепугался и едва поборол искушение потянуться к оружию, висевшему на стене у него за спиной.

Следом за этой парочкой, еще более-менее естественно выглядевшей в королевских покоях, вошел Эйвинд. Увидев нашего селянина, Публио едва не поперхнулся собственной слюной. Мало того, что Эйвинд комплекцией не уступал королю Конану, а ростом даже превосходил на два пальца, он еще и выглядел так, будто находился не во дворце одного из королей великих государств заката, а у себя в деревне. Белая холщовая рубаха с зеленой вышивкой, штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги, перевязанные крест-накрест полосками рыжей кожи, и меховая безрукавка из медвежьей шкуры. Рядом с Публио или герцогом Просперо Пуантенским, к которым (если смотреть на роскошные одеяния) более всего подошло бы слово «расфуфыренные», Эйвинд смотрелся самым настоящим варваром, явившимся вместе с соплеменниками громить захваченный город. Для полного сходства ему недоставало лишь громадной секиры на плече.

– Прости, господин мой, – Эйвинд почтительно глянул на Конана. – Мы в коридоре сшибли кого-то…

– Удалитесь! – тоненько выкрикнул Публио. – Здесь королевский совет! Барон Юсдаль, ты будешь наказан!

– Хальк, – Конан строго посмотрел на библиотекаря. – Что за дурацкие выходки? Сейчас не время для шуток.

– Да я и не шучу! Я придумал, что делать! – выкрикнул Хальк. – Мы его утопим!

– Мне кажется, – вкрадчиво начал Просперо, – что сейчас утопят тебя. Этим займемся мы вместе с королем и господином канцлером… У нас, смею тебе заметить, серьезное дело!

– Какие вы, люди, бестолковые, – грифон невозмутимо обошел стол, и, не обращая внимания на вытаращенные глаза Публио, сцапал клювом утиную ножку с блюда, принесенного из кухни перед началом Совета. Проглотив ее, зверь прошел мимо меня, коснувшись теплым боком моей руки, и улегся возле жарко горящего камина. – Как вы вообще умудряетесь жить на свете, если не слушаете друг друга? – едко добавил он.

– Это переходит все границы! – снова заверещал Публио, но Конан остановил возмущенную речь месьора канцлера повелительным жестом руки. Надо полагать, он понял, что Хальк неспроста вломился на Совет.

– Рассказывай, – потребовал Конан.

– Эйвинд, давай бумаги, – библиотекарь повернулся к асиру. – Уберите со стола, я сейчас все объясню.

Для Публио и Просперо предложение «убрать что-то со стола» было равнозначно рекомендации сходить и помочь в работе дворцовому золотарю. Поэтому менее привычные к слугам я и Конан сами быстренько переставили (вызвав радостное оживление грифона) блюда с холодным мясом и фруктами на пол, оставив лишь кувшины с вином и бокалы. Хальк вместе с Эйвиндом, от которого, к великому негодованию Публио, вкусно пахло пивом, развернули принесенные свитки, прижав загибающиеся углы увесистыми кувшинами.

– Вот, посмотрите на эти красные пятнышки на карте, – сумбурно начал Хальк…

…Это прозвучит странно, но Конан, плюнув на государственные интересы и неписаные уложения об отношениях с соперничающими странами, пригласил меня на свой Совет. Думаю, здесь сыграла свою роль наша старая дружба. Однако, когда Конан представил меня герцогу Пуантенскому и канцлеру, едва не случился конфуз. Величественный старик Публио, услышав, что я – Мораддин, граф Эрде – представляю с столице Аквилонии немедийского короля, сделал, разумеется, вежливую мину. Но едва король заметил, что я начальствую над пятым департаментом государственной канцелярии Бельверуса, канцлер едва не упал в обморок. А Просперо, непонимающе взглянув на Конана, спросил:

– Но, мой король… Быть может, следовало бы пригласить и барона Гленнора?

Я усмехнулся в душе. Гленнор – очень умный и проницательный человек – занимался тем же ремеслом, что и я. Разница лишь в том, что я служу королю Нимеду, а барон Гленнор – Конану. Сомнения герцога Пуантенского были понятны – где ж такое видано: зазывать на закрытый совет начальника тайной службы страны-соперника?

– Не будем звать, – отрезал тогда Конан. – Гленнор живет за городом, дожидайся его… Послушай, Просперо, мы в конце концов собрались поговорить не о планах захвата Немедии.

Лишь значительно позже я узнал, что герцог каким-то невероятным образом узнал о моем настоящем происхождении и всех давних туранских приключениях. Конан ему ничего не разбалтывал, точно известно. Скорее всего, помянутый барон Гленнор наводил справки обо мне через своих шпионов в Туране…

Как бы то ни было, но Публио, и осторожному пуантенцу пришлось подчиниться воле короля. Мы прошли в одну из многочисленных оружейных зал, расположенных в старом крыле дворца, и (когда слуги, принесшие еду и напитки, вышли), начали обсуждать последние новости с полуночи. Беседа шла благочинно до тех пор, пока в залу не вломились Хальк и компания.

– …Вот! – библиотекарь ткнул пальцем в карту. – Подземная тварь после Велитриума поползла к Тарантии, резко изменив направление движения. Хочу заметить, что, сравнивая путь второго чудовища, пролегающий по провинциям Немедии… – Хальк благодарно глянул на меня. Еще утром я показал ему на плане немедийского королевства, какие именно города и поселки пострадали до того, как мы с Велланом и Эйвиндом отправились в Аквилонию. Видимо, Хальк сделал из этого некие далеко идущие выводы.– …я обнаружил, что выдыхающий яд монстр, опустошающий Аквилонию, движется значительно быстрее своего собрата из Немедии. Пусть меня извинит достопочтеннейший Мораддин, но, по моему мнению, Бельверус должен пасть спустя четыре или пять дней, считая от нынешнего.

– Да чего тут извиняться, господин Хальк, – вздохнул я. Очень надеюсь, что граф Майль прислушался к моим советам, заставив короля Нимеда и наследного принца с семьей покинуть столицу…

– Дальше это чудище должно ползти от Бельверуса к Ианте Офирской, – втолковывал Хальк. – А наша тварь, миновав дня через три Тарантию, тоже вскорости окажется возле столицы Альмарика. Там, по всей видимости, чудища должны встретиться, – Хальк прочертил свинцовым карандашиком линии на карте и все увидели, что пути подземного огня сходятся, образуя огромный треугольник, захватывающий большую часть Пограничного королевства, Гандерланд, центральную Аквилонию, закатные графства Офира и почти половину Немедии.

– Так значит… – канцлер Публио первым догадался о чем идет речь, побледнел и схватился за сердце. – Все люди, живущие внутри этого треугольника, должны будут погибнуть?

Эйвинд, вставший за моей спиной, зло засопел, словно перед дракой.

– Видимо, так и случится, – сокрушенно кивнул головой Хальк. – Однако границы этого треугольника пока не являются закрытыми. Еще можно покинуть пределы области, отмеченной сейчас на карте, но я не знаю и даже не решусь предполагать, что произойдет, когда твари встретятся под Иантой. Может быть, погибнет все живущее – от полевой мыши до самого великого короля…

– Это мы еще посмотрим, – по залу прокатился бас Эйвинда. – Я этой гадине все жвалы поотрываю! За Райту и родителей с сестрами… Господин Хальк, ты дальше говори!

Грифон, развалившийся у камина, вдруг пошевелился, поднял голову и зашипел, словно почуял кого-то чужого. И точно – в щели между приоткрытой дверь и косяком просунулась беловолосая голова Веллана.

– Вот вы где! С утра найти вас не могу, – Веллан толкнул дверь и, ничуть не смущаясь, вошел. Публио, узрев очередное нарушение этикета, лишь тоскливо воздел очи горе. Тайный совет начал превращаться в бардак. Не думаю, что канцлер удивится, если сейчас заявится главный кухарь или смотритель королевского зверинца.

– Заходи, – обреченно махнул рукой Конан. – Только молчи. Наш книжный червь чего-то придумал… Хальк, не тяни, рассказывай.

Веллан устроился на ручке моего кресла, успев по дороге прихватить бокал с вином, и внимательно уставился на карту. Библиотекарь вдохновенно продолжал:

– Чудовище, напавшее на Аквилонию, проходит за день около десяти лиг. Два дня назад пришло сообщение от города Ламбей – это на берегах Ширки. Я сам видел письмо у Просперо…

– Кто рылся в бумагах у меня на столе? – взвился герцог. – Хальк, я прикажу тебя сослать на галеры и не посмотрю на мнение короля!

– Все делается во благо государства, – поморщился библиотекарь. – Граф Мораддин может подтвердить, что я не немедийский шпион, ведь так?

– Хватит трепаться! – рявкнул Конан. – Потом разберетесь, кто здесь шпион, а кто нет! Хальк?..

Тот кивнул на карту:

– Ламбей опустошен. Полагаю, там превратилось около четырех тысяч человек. Отряды конной стражи заметили толпу чудовищ покинувшую этот городок. Они все шли, как и обычно – к полуночному восходу. Дальше подземная тварь проползла под рекой и сейчас находится в междуречье Ширки и Хорота. Но самое главное в том, что на пути чудища стоит город Ивелин, владения герцогства Танасульского…

– Ну и что? – не понял Конан. – Насколько я помню те края, Ивелин находится на берегу Утиного озера, между ним и столицей – где-то с десяток деревень. Лиг двадцать-двадцать пять от Тарантии…

– Именно! – возликовал Хальк, видя догадливость короля. – Следующим наверняка будет уничтожен Ивелин. Город стоит прямо на линии, по которой движется подземный огонь. Это случится самое позднее через две ночи. Затем – Тарантия…

– Надо уезжать из столицы в Пуантен, – вздохнул Публио. – И за какие неблагочинные дела Митра столь жестоко нас наказывает?

– Помолчи, – остановил причитания канцлера Конан. – Чем этот городок тебя прельстил, а, Хальк?

Библиотекарь широко улыбнулся, обвел нас всех торжествующим взглядом и жестом победителя набросил на согнутую в локте левую руку полу плаща.

– Под Ивелином находятся катакомбы. Весьма обширные, – сообщил он. – Раньше, еще при короле Вилере, там добывали цветной камень. Тот самый, кстати, из которого построен твой, Конан, дворец. Известно, что чудовище ползет глубоко под землей, но рядом с человеческими поселениями поднимается ближе к поверхности.

– Ну-ка, ну-ка, – киммериец аж приподнялся. – А дальше?

– Рядом с Ивелином – озеро, – срывающимся голосом сказал Хальк. – От озера на верхние уровни подземелий проведен канал. Воду из него использовали для промывки руды. Конан, вспомни, я после Велитриума рассказывал, что чудовище очень горячее, буквально раскаленное! Что произойдет, если на горячий металл полить водой?

– Сталь будет лучше закалена, – невпопад пробурчал Эйвинд. – Мой отец был кузнецом, я знаю, что такое закалка.

– Металл может лопнуть, – сказал я, и тотчас понял замысел Халька.

Митра и Эрлик, только бы удалось!

– Правильно! – воскликнул библиотекарь. – Я не думаю, что тварь железная, но тем лучше для нас! Попав в холодную воду, она наверняка разрушится! Мы разобьем перемычки между подземным каналом и катакомбами, зальем чудовище водой и тем самым уничтожим его!

– Какой ты умный, – снисходительно усмехнулся герцог Просперо. – Если чудовище действительно огромно, то вода от соприкосновения с его раскаленной плотью испарится. Пар пойдет наверх, разрушая катакомбы. Понимаешь, что произойдет? Тебя чему-нибудь учили в Университете?

– Мелочи, – отмахнулся Хальк. – Разберемся. Я считаю, что необходимо выезжать немедленно. Нам представляется совершенно удивительная возможность убить чудовище. Как ты не понимаешь, герцог?!

Конан всегда принимал решения мгновенно. Вот и сейчас никто не успел даже как следует задуматься над словами библиотекаря, а мой старый приятель уже вскочил с кресла.

– Веллан, Эйвинд, бегите на конюшню, пусть подготовят пять лошадей. Просперо, ты остаешься в городе. Продолжай командовать вывозом из столицы людей и ценностей. Публио, ты сегодня же выезжаешь в Пуантен, в замок герцога. Я распоряжусь, чтобы подготовили фургоны для перевозки золота из казны. Охранять обоз будут Черные Драконы. Паллантиду я передам письменный приказ…

– Но… – уныло протянул канцлер. – Ваше величество, разве можно покидать своих верных подданных в столь тяжелое время?

– Я знаю, что делаю, – гаркнул Конан. – Хальк, Мораддин, быстро собирайтесь! Завтра утром мы должны быть в Ивелине.

– А я? – молодой грифон поднялся на лапы и, встряхнувшись будто собака, подошел к королю. – Что мне делать?

– Останешься с герцогом Просперо, – решительно сказал король. – Будешь ему помогать.

Уже выходя из Оружейной залы вслед за Конаном и Хальком, я расслышал слова герцога Пуантенского:

– Да за кого меня здесь принимают? За няньку для грифонов? Милорд канцлер, ты слышал, что приказал король? Немедля иди к казначею, готовьте золото короны к вывозу из Тарантии!.. Энунд, проследи за месьором Публио!

Наверное, никогда за всю историю Аквилонии король не покидал тарантийский замок столь стремительно. Я много месяцев путешествовал с Конаном, еще в старые добрые времена, и знаю, что этот киммерийский авантюрист за долгие годы привык срываться с места мгновенно, не тратя времени на долгие рассуждения и сборы. Сейчас Конан перестал быть обычным бродягой, выискивающим приключений, славы и богатства, но стал королем, единодержавным владыкой огромной страны. Однако его прежние привычки не изжились.

За время между первым и вторым часом пополудни было совершено множество самых разнообразных дел. Веллан подготовил лошадей, включая заводных, Эйвинд разграбил королевскую кухню, собрав в кожаные дорожные мешки достаточно еды для пятерых человек (нашего селянина вначале долго пытались выгнать заносчивые королевские кухари, а когда асир, обидевшись на едкое замечание главного повара – кхитайца по имени Тэн И, полез в драку, явился Паллантид с приказом короля выдать этому парню все требуемое), Хальк же нагрузил свою сумку множеством пергаментных и папирусных свитков с планами катакомб города Ивелина.

Скрытно покинуть дворец, располагающийся в самом центре столицы, почти невозможно – это я знаю по своему опыту. Однажды мне пришлось тайно вывозить короля Нимеда из Бельверуса и, несмотря на все старания пятого департамента, уже на следующее утро по городу пошли слухи. Так случилось и с Конаном.

Стража знаменитых Черных Драконов смотрела на короля, облачившегося в дорожную кожаную куртку и потрепанный холщовый плащ, с недоумением, а придворные, еще оставшиеся во дворце, просто шарахались в стороны, с ужасом выслушивая крепкие выражения, проскакивавшие в речах Его величества.

Мне самому собирать было нечего. Все необходимое так и лежало в седельной сумке, отнесенное Эйвиндом в предоставленную мне комнату. Чистое белье мне, бритунийцу и Эйвинду только вчера выдали очаровательные служанки дворца короля Конана, еды асир прихватил с кухни достаточно. Что еще нужно человеку?

Когда я спустился во двор, все были в сборе. Король старательно проверял подпругу на вороном жеребце танасульской породы, Хальк распихивал принесенные из библиотеки свитки по сумам и одновременно разговаривал с незнакомым мне человеком. Впрочем, в лицо при дворе короля Конана я знаю немногих.

– Хальк! – рявкнул киммериец. – Хватит копаться! Эй, Мораддин, чего стоишь столбом? Помоги нашему книжному червяку разобраться с бумажками!

Как видно, барон Юсдаль не слишком часто путешествовал, а потому нагрузился (вернее, нагрузил лошадь) совершенно ненужными вещами. Седельные сумки были забиты теплыми меховыми вещами (хотя наступивший второй осенний месяц был достаточно теплым), здесь же были напиханы оплетенные лозой бутылки с вином, пергаментные карты и почти десяток книг в неподъемных, выложенных золотом и камнями переплетах. Зачем Хальк решил взять их с собой – оставалось для меня загадкой.

Я вместе с кликнутым на подмогу Эйвиндом попытался уложить вещи более плотно, в то время как библиотекарь, оставив разговор с незнакомцем, облаченным в форму Черных Драконов, суетился рядом и пытался давать советы…

Хвала Митре, дорога от дворца к городским воротам представляла собой очень широкую вымощенную улицу, по краям которой располагались лавки самых известных в Тарантии торговцев и здания государственных канцелярий. Но увы, промчаться к стенам столицы быстрее ветра – как, собственно, и предполагал король – не получилось. Я достаточно опытен в подобных делах и сразу понял – постепенно в Тарантии нарастает паника. Отходившие от главной улицы проезды были забиты телегами, повозками знати, суетились конные стражники, пытаясь управлять движением в городе… Слышались выкрики, ругань и причитания. Жители покидали столицу в соответствии со вчерашним эдиктом короля.

Едва мы выехали за городские ворота и пересекли широкий каменный мост через Хорот – Конану пришлось как следует наорать на гвардейского капитана, чтобы тот пропустил отряд впереди остальных людей, – сразу стало свободнее. Тем более, что мы свернули не на шамарский тракт, куда в основном уходили беженцы, а на дорогу, ведущую к опасности – на закат. Впрочем, нам навстречу двигались бесконечные обозы с добром и многие десятки всадников. Только сейчас я начал понимать истинные размеры постигшей закатные страны катастрофы. Невероятное количество людей бежало от неведомой опасности к восходным и полуденным границам страны, города и поселки были покинуты, почти прекратилась торговля, а власти отдельных графств едва удерживали в руках управление…

Наверняка в Немедии творится то же самое, если не хуже. Наша страна населена значительно плотнее, чем Аквилония, а в распоряжении Нимеда находится куда меньшая армия, способная поддерживать относительный порядок в городах.

Конан неплохо знал аквилонские дороги, а Хальк, как человек ученый и много дней просиживавший над планами королевства, постоянно советовал, куда следует свернуть, чтобы избежать встреч с перепуганными и обозленными подданными тарантийского трона. Не раз по дороге мы слышали крики перепуганных обывателей о том, что нынешнее бедствие постигло Аквилонию потому, что престол занимает не царственнородный потомок святого Эпимитриуса, а бешеный варвар, своими руками убивший престарелого добряка Нумедидеса. Конан лишь надвинул на лицо капюшон плаща и без устали гнал лошадь вперед.

Только когда мы, следуя указаниям Халька и Конана, выехали на затерянные в густых лесных дебрях проселки (ведущие, равно как и наезженные тракты, в пределы герцогства Танасульского), стало легче. Путников попадалось значительно меньше, наши лошади перешли с галопа на рысь. Теперь, чтобы скрасить дорогу, можно было даже поговорить.

Моя гирканская лошадка шла вровень с скакуном Халька, и мы с библиотекарем завели ни к чему не обязывающий разговор о житье-бытье аквилонского двора. Библиотекарь со свойственной ему едкостью расписывал нравы, царящие во дворце, принадлежащем моему старинному приятелю, всего несколькими фразами точно и ярко описывал придворных, в основе своей лентяев и дармоедов. Более всех доставалось канцлеру Публио – он тебе и казнокрад, и прелюбодей, и сквалыга… Однако не отдать должное государственным способностям первого министра Хальк тоже не забыл. Пускай ворует, но, в конце концов, от аквилонской казны не убудет нескольких тысяч золотых, в то время, как налогов собирается в десятки, если не сотни раз больше. И все благодаря благоразумной политике месьора Публио.

– А кто тот капитан Черных Драконов, с которым ты разговаривал во дворе во время нашего отъезда? – поинтересовался я у Халька.

Библиотекарь обозрел проплывающую мимо дубовую рощу, порхающих меж веток красноголовых дятлов и только потом соизволил ответить:

– Это Громал. При Нумедидесе он был командиром всей гвардии Черных Драконов, но благоразумно не встал на защиту бывшего короля в ту самую… – Хальк сделал многозначительную паузу, – в ту самую памятную ночь. А на следующий день поддержавший Конана герцог Пуантенский посоветовал новому государю поставить начальником гвардии Паллантида. Громал, конечно, сохранил чин капитана, но потерял все влияние и четвертую по значимости должность в королевстве…

– А о чем вы беседовали? – осведомился я.

– Ну… – Хальк пожал плечами. – Я и сам не понял, что именно Громалу было от меня нужно. Мы мало знакомы. Он просто спросил, куда направляется Его величество и зачем. Я, само собой, ответил, что понятия не имею. Еще слухи всякие пойдут… Король, мол, сбежал от опасности неведомо куда.

Затем мы с Хальком поговорили о делах в Немедии (летописец Конана очень интересовался нашим укладом жизни), а иногда в разговор вмешивался ехавший позади Эйвинд, вставлявший словечко о своих впечатлениях от страны Драконьего Трона. Более всего меня поразило то, что Хальк незначительным намеком дал мне понять, что осведомлен о моем происхождении из рода гномов и старых похождениях вместе с Конаном. Великие боги, откуда аквилонцы знают о столь тщательно скрываемых подробностях моей жизни? Не иначе, барон Гленнор разнюхал…

Так мы ехали почти до вечера. Местность была ровной, никаких холмов или взгорий, сплошные лиственные рощи, перемежаемые уже давно убранными крестьянскими полями, редкие деревни и хутора. Ближе к закату мы подъехали к небольшому поселку, названному справившимся с картой Хальком Артеном. Здесь было решено передохнуть и как следует поесть на постоялом дворе с громким названием «Корона Аквилонии». Конан только усмехнулся, увидев вывеску.

Отдав лошадей на попечение старика, прислуживавшего у трактира, мы все вошли внутрь и я сразу почувствовал, как в желудке заурчало от истекавшего с кухни запаха бараньего жаркого.

Ранние осенние сумерки заволокли деревню Артен вязкой серой мглой. По здешним захолустным меркам постоялый двор был чем-то наподобие королевского дворца и недаром носил столь вызывающее название – в оконных проемах тускло поблескивали хоть и немытые с дня основания трактира, но вполне настоящие стекла вместо обычного бычьего пузыря. Я разглядел в окне, как в сгущающейся темноте к трактирной коновязи подъехали несколько всадников, но совершенно не придал этому значения – мало ли кто ездит по аквилонским дорогам в нынешние смутные времена?

Спустя некоторое время в полупустой трактир, где сидели только мы впятером да несколько самых отъявленных деревенских пьянчужек, накачивавшихся дешевым пивом, ввалилась шумная компания дворян, немедленно потребовавших у степенного и пожилого трактирщика пуантенского вина, жаркого и свежих овощей. Дворяне уселись в стороне от нас, в самом дальнем углу, возле пивных бочек.

Ехать уже никуда не хотелось. От тепла и обильной пищи Хальк с Эйвиндом немедленно разомлели, слегка опьяневший Веллан что-то втолковывал Конану (судя по обрывочным фразам, долетавшим до меня, он упрашивал нынешнего аквилонского короля буквально со следующего торгового сезона слать в Пограничье обозы с товарами – мол, найдется на что обменять). Конан угрюмо отмалчивался и изредка бурчал, что к весне, может, не останется ни Пограничья, ни Аквилонии, а торговать будут лишь пузырьками с зеленым туманом.

Я привык замечать все и следить за всем – ремесло обязывало. Но сейчас тоже, как и все остальные, расслабился. Тем более, что предстоит тяжелая ночь. Придется ехать в темноте, чтобы к утру поспеть к Ивелину. Надеюсь, мы застанем город целым и невредимым. Я посчитал, что никто из гостей «Короны Аквилонии» не представляет даже малейшей опасности и просто сидел, потягивая подогретое вино.

– Добрые господа, – в общую залу нежданно-негаданно вошел седобородый старец, присматривавший за лошадьми, и направился прямо к нашему столу. – Добрые господа, у вас ведь была высокая вороная лошадь с красным седлом?

Старикан, на мой взгляд, был слегка перепуган. Что такого могло случиться?

– Это мой конь, – Конан повернулся на звуки голоса. – Не уследил? Украли, что ли?

– Нет, господин, – поклонился старик, сложив руки на груди. – У лошадки что-то с передней ногой. Не иначе, камешек за подкову попал… Не охромела бы. Пойди посмотри…

– Шлет Митра наказание! – буркнул король и, глянув на нас, приказал: – Сидите, сейчас приду.

Быстрым шагом Конан миновал обеденный зал постоялого двора и скрылся за дверью. А вот старец, семенивший вслед, неожиданно свернул к двери кухни… Странно. Вроде бы он должен проводить Конана во двор и показать, что произошло с конем… Я начал подниматься, собираясь пойти за королем. Но не успел.

В таких случаях действует само тело, безо всякого участия разума. Я лишь потом заметил, как недавно приехавшие дворяне вскочили на ноги и схватились за оружие. Первым делом взгляд сосредоточился на медленно-медленно летящем на меня кинжале. В такие моменты время замедляется и, если у тебя достаточно умения и ловкости, ты можешь отбить нацеленный в горло удар. Или уклониться.

Я сделал последнее. Тонкое длинное лезвие свистнуло всего в двух пальцах справа от моей шеи, и с хрустом вонзилось в деревянную стену постоялого двора, под кольцом для факела.

Я успел их сосчитать – врагов было семеро. Все отлично вооружены. Кто мечом, кто саблей, у одного в руке был арбалет. Именно этого типа мне следовало взять на себя. Никто из нашей компании не сумеет увернуться от стрелы… Но с мечниками Веллан и остальные наверняка справятся.

– Эй, зачем вы это делаете?!.– услышал я сдавленный голос Халька и предостерегающий выкрик Эйвинда. Но сейчас не следовало отвлекаться. Прыжок вверх, кувырок в воздухе, левая нога выстреливает прямо, целя в грудь арбалетчику, правая ударяет пяткой по виску. Готово. Он лежит на полу. Остальные успели броситься вперед и схватиться с Хальком, Эйвиндом и Велланом. Противники оставили меня за спинами, о чем весьма скоро пожалеют…

Теперь их пятеро – еще одного нападавшего завалил, как ни странно, Эйвинд, перехвативший руку высокого темноволосого боссонца, а правым кулаком от души врезавший ему меж глаз. Великие боги, да таким ударом можно лося свалить! Крепкий народец в деревнях Пограничья!

Следующего я убил быстро и безболезненно – на шее человека, под ухом есть точки, на которые достаточно просто надавить… Дыхание останавливается мгновенно. Нападать со спины, конечно, не очень хорошо, но хочется самому остаться в живых и помочь друзьям. Хотя чего им помогать? Хальк, даром что библиотекарь и книжник, великолепно управляется с рапирой, поднятой с пола, грамотно отбивая сыплющиеся на него удары. Эйвинд, как видно, не слишком отчетливо понявший, что происходит, оторвал у табурета ножку и со всех сил дубасит ей сразу двоих врагов, умудряясь останавливать их клинки круглым деревянным сидением все того же табурета. А вот Веллан… С ним справиться сложнее всего. У бритунийца огромный вороненый меч, наподобие королевского, и подступиться к господину послу может только большой умелец.

Кстати, а что с нашим королем? Вернее, не с нашим (то есть моим), а с аквилонским? С Его величеством Конаном I? Здесь так орут, что охочий до драк киммериец просто обязан примчаться и принять участие в общем веселье! А его нет… Значит, надо быстро бежать во двор. С оставшимися злодеями подданные Эрхарда вместе с Хальком и без меня разберутся.

…Потрясающе! Нет, великолепным было вовсе не зрелище, открывшееся мне с крыльца, а то обстоятельство, что Конан оставил меч в трактирной зале и теперь отбивался колом. От четверых. Пятый уже отдыхал на земле.

– Мораддин! – Конан меня заметил. – Как прежде! Тебе двое, мне двое!

Да пожалуйста. Стоило один-единственный раз приехать в Аквилонию, как сразу начинают вспоминаться старые времена, наши с варваром приключения в Султанапуре или путешествие в Паган. Как-то мы вдвоем, и глазом не моргнув, уложили сразу десятерых отлично выученных стражников императора Йоритомо. Но было-то это давно… А сейчас ни я, ни Конан уже вовсе не мальчики. Но все равно – стоит опробовать несколько старинных приемов туранской борьбы. Хотя бы вот на этом красавце, повернувшемся ко мне спиной и совершенно не замечающем моего присутствия. Ах, досада, варвар уже успел съездить ему по голове своим бревном… Следовательно, займемся остальными.

Мне с детства учили драться без всякого оружия и противостоять самому опасному врагу, вооруженному любым видом клинка, лука или метательного ножа, а то и всем сразу. Здесь было даже не интересно – нападавшие отлично умели сражаться на мечах, но как только им противопоставляли что-нибудь необычное, мигом терялись.

…Он был уверен, что сейчас развалит меня надвое своим слегка зазубренным у гарды двуручным мечом. Ошибался.

Кувырок вниз и вперед, перекатиться через голову, чтобы оказаться у самых ног врага, и вот его меч с ядовитым свистом рассекает пустоту, а я рублю ребром ладони ему между бедер, ведя руку наверх. Не самые приятные ощущения должны быть у этого парня в месте, именуемом туранскими поэтами «долиной любви». Впрочем, он сам виноват. Вот, полюбуйтесь, даже меч выронил и согнулся едва не вчетверо…

Тут все и закончилось. Мой друг Конан никогда ничего не делает наполовину. Оставшихся двоих разбойников он все-таки зашиб насмерть колом, прежде служившим оглоблей в телеге хозяина трактира, и, сразу вспомнив о наших попутчиках, ринулся к дверям постоялого двора. Оттуда как раз выходил Веллан…

Конан, не глядя, смахнул оборотня-бритунийца с крыльца, так что Веллан свалился в густые заросли шиповника, росшего у фундамента дома, и обернулся лишь на его возмущенный вопль:

– Варвар! Смотри, куда прешь! Едва шею мне не сломал!

В проеме двери появился Хальк и, улыбаясь, уставился на Конана, замершего возле порога.

– Ваше королевское величество, – с гадючьим ядом в голосе произнес библиотекарь. – Не изволь беспокоиться, со злодеями покончено. Нам не нужна помощь изнеженного и впечатлительного монарха. Настоящие мужчины привыкли со всеми неприятностями справляться самостоятельно, без помощи государственной власти.

– Убью, трепло! – рявкнул король. – Вы хоть выяснили, кто они? Сначала в меня стреляли из арбалета, но промахнулись. Потом набросились сразу впятером…

Я вспомнил об одном нападавшем, оставшемся в живых. Том самом, которого я заставил выронить двуручник. Сейчас мы с ним и побеседуем… Э, а где он?

Сбежал. Превозмог боль и сбежал. М-да, что-то я начинаю допускать ошибки в самых простых вещах… Мне следовало скрутить разбойника или хотя бы присмотреть, чтобы он не скрылся. Но сделанного не воротишь. Может, старик-конюх что-нибудь знает?

Конан, ворвавшись в трактир как смерч, окончательно расстроил и без того перепуганного хозяина, обещая прирезать на месте пожилого служку. Когда старикана обнаружили забившимся в кухонный чулан, и Конан за бороду выволок его на свет, выяснилось, что оставшиеся во дворе разбойники потребовали любым способом выманить из трактира высокого темноволосого человека лет сорока, видом похожего на варвара. Пригрозили убить, если не сделает. Вот он и исполнил приказ.

– А с лошадкой все в порядке, – лепетал старикашка. – Это я придумал, про подкову-то. Господин, пощадите, не убивайте!

– Тьфу, – сплюнул король. – Что за дурацкая история! Мораддин, есть какие-нибудь соображения?

Я постоял, подумал, снова осмотрел семь трупов, валявшихся на полу обеденного зала, и сказал самое очевидное:

– Тебя кто-то не любит. Сильно не любит.

– А за что его любить? – подал голос Веллан, выбравшийся наконец из кустов и вошедший в трактир. – Да я чудом жив остался после королевского пинка!

– Королевского? – ахнул трактирщик, с ужасом глядя то на мертвые тела, украсившие его постоялый двор, то на Конана. – Быть не может!

– Правильно, не может, – буркнул Конан. – Этот человек шутит. Пинок был по силе королевским, достойным нынешнего аквилонского владыки. Как известно, злодея, варвара и пьяницы…

– Вот-вот, – закивал бритуниец и сразу сделал вполне разумное предложение: – Месьоры, давайте заплатим за разгром и поедем отсюда побыстрее. Отчего-то сердце мне вещует, что подобные гости вполне могут снова понаехать. Какая разница, где драться – в лесу или на постоялом дворе? Поговорим обо всем по дороге.

Трактирщик остался в доме, любуясь на десяток старых золотых монет с профилем Нумедидеса (Конан расщедрился), оробевшие и притихшие пьяницы начали тихо обсуждать случившееся, с восторженным ужасом поглядывая нам вслед, а мы, отвязав лошадей, забрались в седла и выехали на едва серевшую в темноте дорогу.

Мы старательно дожидались рассвета, расположившись лагерем на заросшем молодой еловой порослью холме. Это я посоветовал Конану не подъезжать к городку раньше восхода солнца. Подземная тварь словно знала, что люди ночами спят у себя в домах, а не уходят работать в поле или выезжают из города по торговым делам. И потому смертоносные зеленые облака появлялись только от заката до рассвета…

Спасибо Хальку – он захватил с собой самые подробные карты междуречья Ширки и Хорота. Некоторые из них были составлены лучшими учеными мужами Аквилонии специально для королевского войска, и я предпочел не спрашивать почтенного библиотекаря, откуда он достал эти планы. Одно хорошо – там были обозначены не то что проселочные дороги или хутора в один-два дома, но даже небольшие тропинки в лесу и остатки давно разрушенных хижин охотников.

Холм находился возле самой дороги на Ивелин, вернее, она огибала пологую возвышенность с полуночной стороны. Мы забрались наверх, спотыкаясь в темноте о старые полусгнившие стволы, и развели небольшой костерок.

Веллан, обладавший недоступным обычному человеку чутьем на опасность, сказал, будто пока не чувствует угрозы, а налетающий со стороны Ивелина ветерок, попахивающий дымом очагов, говорит о том, что люди живы и выброса подземного огня минувшей ночью не случилось.

– Значит, это произойдет завтра, – зевнул Хальк. Библиотекарь стоял возле костра, протянув к нему руки. Ночь выдалась не слишком теплой. – Если до утра все обойдется – с самым рассветом мы должны приехать в город.

– А дальше куда? – спросил Конан. Его величество уселся на расстеленный плащ и, меланхолично поглядывая на пламя, отхлебывал из своей фляги. Судя по запаху, король в одиночку тешил себя красным вином.

– Дальше? – Хальк бросился к своей лошади, порылся в седельной суме и, вытащив оттуда несколько потрепанных свитков, прибежал обратно. Эйвинд с Велланом, вооружившись мечами, пытались разрубить на дрова давным-давно поваленный лесорубами еловый ствол. – Катакомбы, располагающиеся под городом, прорывались в течении последних трехсот лет… Еще при короле Эпамидонте V здесь начали разработку серого и розового мрамора. Во времена правления Сигиберта…

– Хальк, – перебил его Конан. – Мне не нужна история про моих коронованных предшественников. Ты про подземелья расскажи.

– Я про них и рассказываю! – возмутился библиотекарь. – А ты мешаешь! Думаешь, королям все позволено? Ты сколько книжек за всю жизнь прочитал, варварская душа?

Конан лишь поморщился, а я едва сдержал улыбку. Еще одна наглядная иллюстрация свободы нравов при тарантийском дворе. Попробовал бы Хальк сказать хоть что-либо подобное нашему Нимеду! Я не спорю, Нимед – человек мягкий и отходчивый, но любые нарушения этикета и недозволительное обхождение с царственной особой выводят его из себя. Хальк уже на следующий день оказался бы в ссылке в каком-нибудь медвежьем углу, если не на галерах. А Конан терпит. Впрочем, во дворце библиотекарь ведет себя куда приличнее…

– Прочитал, прочитал, – вяло отмахнулся король. – Ты же сам, с мерзкой ухмылочкой, подсовываешь мне сочинения этого болвана Петрониуса. Признайся, на самом деле это ты пишешь подобные гадости о своем короле? И всякие дурацкие сказки о волшебных колечках или драконах, охраняющих золото?

Некоторое время между Хальком и Конаном продолжалась оживленная словесная перепалка, во время которой библиотекарь оправдывался и клялся, что к сочинителю Петрониусу не имеет никакого отношения…

Я вспомнил, что знаменитейший тарантийский сказочник, именем Петрониус (между прочим, списками с его сочинений упоенно зачитывались мои дети), действительно перешел в последнее время на благодатную тему – описание давно прошедших приключений нынешнего короля. Работы ему хватит, надо полагать, очень надолго. А я сам больше люблю повествования Стефана, Короля Историй. Когда время позволяет почитать не деловые письма, а что-нибудь для души.

Наконец, по дружному требованию Конана и Веллана Хальк прекратил ненужные разговоры и начал объяснять устройство мраморных копей под Ивелином.

– …Из подземелий наружу ведет около полутора десятков выходов, – Хальк водил пальцем по старинному плану, датированному, как я заметил, 1230 годом. Значит, составлен он больше полусотни лет назад. – Почти все проходы вниз были завалены, когда копи иссякли. Однако сохранился главный вход, начинающийся на дворе каменотесной мастерской Ивелина. Это через две улицы от полуденного въезда в город. Шлюз, через который пропускалась вода из озера, расположен не меньше, чем в восьми сотнях шагов от входа. План, к сожалению, не слишком подробный, но найти врот шлюза вполне возможно… Если мы сумеем полностью открыть заслонку, вода сначала заполнит каменные чаны для промывки мрамора, а затем хлынет вниз. Катакомбы очень глубокие, не меньше десятка подземных этажей…

– Восхитительно, – проворчал Веллан, подбрасывая дров в костер. – А откуда ты знаешь, что напор воды будет достаточно силен для того, чтобы быстро затопить все коридоры и как следует охладить нашего подземного гостя?

– Не знаю, – пожал плечами Хальк. – Разберемся. Кстати, Конан, а вдруг нас не пустят в мастерские? Или проход перекрыт дверью с замком?

– Пустят, – ответил король. – У меня с собой парочка чистых гербовых бумаг с государственной печатью. В крайнем случае я быстренько напишу приказ короля. Пусть посмеют ослушаться! Король я или не король?

– Сейчас, – вкрадчиво сказал Веллан, – ты бродяга, сопровождаемый подозрительной компанией, разбойник и убийца. Скольких ты прикончил сегодня вечером, а?

– На себя посмотри, нелюдь! – киммериец после упоминания о случившемся в трактире помрачнел. Тут я решил, что стоит поговорить о столь непонятном происшествии. Такое впечатление, что в «Короне Аквилонии» мы стали свидетелями попытки (и бездарно провалившейся, скажу я вам) покушения на короля.

Конан угрюмо выслушал мои соображения, подумал и ответил:

– Если всерьез пытались убить не Конана из Киммерии, а короля аквилонского, то покушение было спланировано заранее, до нашего отъезда из Тарантии. Они просто воспользовались первым же подходящим случаем и проследили наш путь…

– Согласен, – кивнул я, мигом вспомнив о письме Стейны, в котором говорилось о пьяных речах кофийского вояки. – А в самм дворце ты не замечал ничего подозрительного? Просперо или барон Гленнор ничего не докладывали?

– Нет, – покачал головой Конан. – Тишь до благодать. Никаких заговоров. Но дворянство меня все равно не очень любит…

– И правильно делает, – вставил свое словечко Хальк. – Хотя все заговоры не идут дальше слов, произносимых обычно шепотом и за твоей спиной. Сколько я подобных разговорчиков слышал во дворце!

– А почему не доложил? – грозно сдвинул брови король.

– А меня и не спрашивали. Только вот что я заметил, – Хальк многозначительно поднял указательный палец. – Кофийский шпион в Тарантии…

– Постой, постой, – Конан подался вперед. – Какой кофийский шпион? Почему я ничего не знаю?

– Великий Митра! – страдальчески воздел руки Хальк. – Всем известно, что главный писарь налогового департамента подкуплен Страбонусом и собирает про тебя сплетни для Хоршемиша! Барон Гленнор его не трогает, а мы все подбрасываем писарю самые невероятные байки. И ему работа, и нам развлечение.

– Кошмар! – Конан сплюнул. – Что творится в стране!

– Приедешь в столицу, – проворчал Эйвинд, внимательно следивший за разговором, но доселе не вмешивавшийся, – наведи порядок. У нас шпиона давно бы повесили…

– Помолчи, – прикрикнул на Эйвинда Хальк. – Так вот, наш кофийский шпион в последнее время очень забеспокоился и подал в отставку. Но Публио его не отпустил из-за нынешних событий. Сейчас любая пара рук на счету. Все остальные шпионы…

– Сколько их? – простонал Конан. – Почему король обо всем узнает последним?

Я, будучи не в силах далее сдерживать смех, зажал рот ладонью. Веселая страна эта Аквилония… Но ничего, пройдет годик-другой, Конан освоится и поймет, что страшны не те лазутчики, о которых знает вся столица, а настоящие – люди, на которых не может пасть даже тень подозрения. У меня в Тарантии лишь один такой человек, а все остальные, предназначены для отвода глаз и являются всеобщим посмешищем, наподобие незадачливого писаря.

Однако Хальк, сам того не понимая, разгласил ценные для меня сведения. Если канцелярская крыса из налогового департамента действительно куплена с потрохами Страбонусом, то почему она подает в отставку с выгодной должности при ведомстве Публио? Почему это прошение почти совпадает по времени с докладами из Турана о возможной опасности для аквилонской короны и бездарным покушением минувшим вечером?

Хальк, видимо, решил окончательно расстроить своего короля, и под издевательский хохот Веллана перечислил с десяток ошивающихся при дворе «шпионов», среди которых встретился и совершенно безобидный человек, подкупленный мною года четыре назад. От этого бестолкового канцеляриста пятый департамент Немедии в лучшем случае получал сообщения о меню на торжественных обедах или о количестве повредивших ногу лошадей на королевских конюшнях. К моему облегчению, Хальк ни разу не помянул имя человека, которым я, как начальник тайной службы, безмерно дорожу…

– Всех повешу! – ярился король после речи библиотекаря. – А в первую очередь – Просперо и барона Гленнора! И тебя тоже, за недоносительство!

– Я дворянин, – всерьез оскорбился Хальк. – Доносы не имеют ничего общего с дворянской честью! Между прочим, мой король, все перечисленные только что люди живут в Тарантии уже долгие годы, и вряд ли представляют самую малую опасность. Гленнор отлично знает о них, но не трогает, а просто следит вполглаза…

– Правильно, – согласился я. Конан раздраженно посмотрел в мою сторону. – Вот, между прочим, я тоже терплю лазутчика вашего Гленнора во дворце Нимеда, и даже не одного, а целую компанию. Конан, пойми, опасаться надо скрытого, а не явного…

Невероятная была картина: темная осенняя ночь, на пригорке у костра, позабыв о гибнущем мире, сидят трое людей, полугном и оборотень, и начальник тайной службы Немедии поучает аквилонского короля, каким образом следует избегать заговоров и лучше следить за безопасностью страны. Расскажи кому – не поверят!..

До рассвета не произошло ничего страшного. Едва небо на восходе налилось светом Ока Митры и стало возможно рассмотреть окружающую нас местность, Конан, уставший от заумных бесед и постоянных подтруниваний со стороны Халька и Веллана, приказал собираться. До города Ивелина оставалось не более лиги пути.

– Знакомо, знакомо, – бормотал я, оглядывая темно-красные со светлыми прожилками стены подземелья. – Конан, помнишь медные рудники в Кезанкийских горах?

– Лучше, чем хотелось бы, – ответил король, поднимая факел высоко над головой. – Правда, там переходы были куда запутаннее, а мрамора значительно меньше. И летучие мыши жили… Кстати, Мораддин, а где твой беленький уродец?

Конан затронул больную для меня тему. Я приручил однажды летучую мышку, отличавшуюся от прочих сородичей необычной белой окраской – это случилось за год до того, как я познакомился с киммерийцем. Мышка с тех пор неотлучно находилась при мне в качестве необычного домашнего животного. К сожалению, у этих зверюшек весьма небольшой срок жизни, и моя любимица умерла три-четыре года назад, уже в Бельверусе. Вначале я хотел завести еще одну такую же тварь, но Хейд, няня моих детей, и многие другие домашние ужасно боялись летучих мышей. Поэтому я остановил свой выбор на собаке – громадном сером волкодаве. Таких собак разводили горцы на полуночном восходе Аквилонии, и мой дальний знакомый, Коннахт Мабидан, два года назад прислал мне в подарок щенка. Вестри и Долиана до сих пор ездят на нем, будто на коне, настолько мой пес огромен… В соответствии с традициями, он носит горское имя – Бриан.

Конан, не дождавшись моего ответа, зашагал дальше, по направлению, указанному Хальком. Библиотекарь немного побаивался подземелий, да и Эйвинд тоже. Но я – потомок гномов, Веллан, отлично видевший в темноте, и Конан были спокойны. До врота, открывавшего шлюз, идти было недолго, а верхние уровни старых катакомб не являлись столь запутанными, как глубинные этажи…

…С шестым послеполуночным колоколом, отзвонившим на башне храма Митры, мы ворвались в Ивелин, стоящий на берегу окруженного лесом вытянутого озера. Удивительны эти захолустные городки – люди не паникуют, жизнь течет размеренно, в столь ранний час открыты трактиры. Городская стража, набранная из отставных военных, не обратила на пятерых всадников никакого внимания, даже не спросив подорожных. Мы заехали в один из постоялых дворов – немножко поесть, а заодно расспросить хозяина о здешних катакомбах – и получили совет обратиться к сторожу заброшенных каменотесных мастерских, находящихся на окраине города.

Люди, живущие в Ивелине, конечно же, слышали о надвигающейся с полуночи опасности, об опустошении Велитриума и прочих бедах, доставляемых подземным огнем. Но относились к слухам о постигшем Аквилонию несчастье так, словно выбросы зеленого пламени происходили в чужой и далекой стране. Трактирщик прямо заявил, что уезжать не собирается и, если на то пошло, то Митра оградит своих верных слуг от чужеземной напасти.

Конан заново впал в угрюмство – кем ему приходится править? Сплошные бестолочи. Неужели у людей абсолютно пропал инстинкт самосохранения? Любой нормальный человек, чтобы сохранить жизнь, а главное – душу, дарованную Митрой, давно ушел бы на полдень, в Пуантен или к границам Зингары! А эти сидят в своих прогнивших деревянных домах, берегут скудное добро и с места их не может сдвинуть даже угроза всеобщей катастрофы…

Постоялый двор находился совсем рядом со старыми мастерскими, и мы немедля поехали к скривившемуся деревянному забору, огораживавшему место, где раньше десятки каменотесов отшлифовывали мраморные плиты, предназначенные для герцогских и королевских дворцов. У ворот нас встретил сторож, вернее, сторожиха. Пожилая, иссушенная временем женщина была вооружена не чем-нибудь, а отличным тауранским арбалетом и вначале ни за что не желала пускать нас внутрь.

Конан принял мудрое решение: он послал к старухе Веллана, самого обаятельного из нашей компании. Разумеется, предварительно снабдив его несколькими золотыми монетами. Неизвестно, о чем оборотень из Пограничья толковал с грозной старухой, но вскоре ворота отворились и мы беспрепятственно въехали во двор бывших мастерских. Оказывается, золото безотказно действует не только на столичных чиновников, но и на решительных провинциальных бабушек, готовых палить из арбалета во всякого, посягнувшего на собственность ее хозяина.

Попутно выяснилось, что таковым хозяином является сам Конан – мастерские и копи доныне принадлежали аквилонской короне, а не местному герцогу…

Вход в лабиринты катакомб отыскался быстро. Единственно, нам (вернее, мне) пришлось повозиться к гигантским висячим замком, запиравшем железную дверь, просто выбить которую было невозможно. Конан только ухмылялся, видя, как я колупаюсь острием кинжала в скважине замка, а позже заметил, что лет двадцать назад в Шадизаре (в определенных кругах) мне цены бы не было.

После этих слов короля Хальк откровенно заржал, а Эйвинд недоумевающе посмотрел на библиотекаря, не понимая, что именно его так сильно насмешило.

Веллан пошел первым, за ним я, вслед топали остальные. Конан догадался еще в Тарантии захватить с собой пару десятков факелов, и теперь ровная подземная дорога, отполированная тысячами сапог и башмаков некогда сновавших здесь мастеровых, вела нас к водяному шлюзу.

– Здесь, – уверенно сказал Хальк, когда мы вышли в четырехугольный вытянутый зал. – Пожалуйста, месьоры, вот тут и открывается шлюз.

В центре зала торчали две покрытые многолетней пылью тяжелые деревянные крестовины, соединенные заржавленными цепями. Если начать вращать эти вороты, затапливающая подземный канал вода из Утиного озера начнет переливаться в чаны, где раньше промывали камень. Вон они, эти чаны – громадные, вырубленные из цельного куска камня сосуды, числом семь. Над каждым – залепленная ржавой чешуей стальная пластина, размером со щит аквилонского легионера. Обычно шлюзы открывались лишь на несколько дюймов, чтобы залить воду в емкости, из которых она затем удалялась по канавкам, прорубленным в теле скалы.

– Если сейчас открыть шлюзы на полную ширину, – Хальк бегал по залу и показывал, – напор воды будет достаточным, чтобы затопить несколько уровней катакомб за время от полуденного колокола до первой послеполуденной четверти! То есть времени, чтобы выбраться отсюда, будет в обрез!

– Постой, постой, – Конан поднял руку, останавливая бибилиотекаря. – Хальк, разве подземелья надо затапливать сейчас? Ведь мы не знаем, когда придет эта тварь. И придет ли вообще? А вдруг она почует воду и не станет подниматься наверх под Ивелином?

– А? – переспросил библиотекарь и вдруг схватился за голову. – Солнцеликий Митра, почему ты вразумил не меня, а этого варвара, напялившего на голову корону Эпимитриуса?

– Дело говори! – рявкнул Конан, первым не выдержав повисшего в воздухе молчания.

Хальк, как-то странно и печально глядя на нас, тусклым голосом проговорил:

– Друзья мои, кажется, мы не учли одного важнейшего обстоятельства. Если подземная дрянь действительно вынырнет из глубин под Ивелином, в этих самых катакомбах, и мы внезапно зальем ее водой, значит, человек, открывающий шлюзы, будет находиться в этой самой зале… Герцог Пуантенский был прав, говоря, что вода в соприкосновении с огнем образует пар, выходящий наружу. У того, кто останется здесь вращать ворот, будет прекрасная возможность умереть.

– И не только у него, – меня неожиданно осенила догадка. – Пар, рвущийся на волю, разрушит подземелья, и появится на поверхности там, где стоит город. Над нашими головами. Обрушившиеся пещеры увлекут за собой и дома… Конан, ты понимаешь, что, уничтожив зверюгу, мы превратим Ивелин в руины?

– А если она останется жива, – вполголоса заметил король, – то вообще все жители города погибнут. Вернее, превратятся в чудовищ. Что, по-твоему, лучше?

Некоторое время все растерянно переглядывались. Наконец, я решился высказать свои соображения:

– Конан, ты все-таки король. У тебя с собой государственная печать и королевская цепь под плащом. Поднимись наверх и иди к бургомистру. Пусть он вывезет из города всех, кого возможно. До заката у нас много времени.

– Извини, любезный граф, – подал голос Веллан и хмуро посмотрел на меня, – но ты предлагаешь неразумное решение. Может, я чего не понимаю, но, как кажется, подземное чудовище всегда знает, что над ним находятся люди. Оно, наверное, чует их. Вспомни, что выбросы зеленого огня случались только под городами и деревнями, а не в лесу и не в поле. Если Конан уведет людей – тогда мы потеряем единственную возможность убить проклятую тварь!

– Точно, – поддержал Веллана Хальк. – Конан, вспомни, что в Ивелине живет от силы три тысячи человек, а в Тарантии – полные сто пятьдесят тысяч. Следующей жертвой будет твой столичный город… Месьор Мораддин не учитывает одного: если чудовище расколется от холодной воды, Ивелин может и не пострадать. А если оно пойдет дальше – Аквилония перестанет быть королевством, населенным людьми.

– Так! – Конан приобрел решительный вид и стало понятно, что он не послушает моего совета. – Я не пойду к бургомистру. Пусть все будет, как решили…

В этот момент, словно эхом на слова короля, по гулким коридорам подземелий прокатился тихий-тихий скрежещущий звук, словно в отдалении скребла когтями огромная крыса. Я ощутил, как пол под ногами на несколько мгновений задрожал, а затем послышалось очень далекое, но явственно различимое гудение. Такое впечатление, что в деревянную бочку посадили неимоверное количество жирных зеленых мух…

– Оно приближается, – робко сказал Эйвинд. – Вы все были правы, господа мои. Чудовище собирается напасть на Ивелин. Наверное, к закату оно будет здесь.

– Кто останется? – неожиданно спросил Хальк, стараясь скрыть дрожь в голосе. Библиотекарь, как видно, испугался едва слышного звука, идущего из глубин земли. – Совершенно точно нельзя оставаться Конану…

– Это почему? – возмущенно перебил киммериец. – В конце концов, я правлю этой страной и чудище напало на мои владения!..

– Вот именно, – отозвался Веллан. – Поэтому и нельзя. Ты – король. Ты должен вернуться в столицу, чем бы не закончилась наша авантюра. Либо с победой, либо затем, чтобы заняться спасением уцелевших. По-моему, граф Мораддин тоже не должен находиться здесь. На нем лежит ответственность за Немедию. Останутся либо я, либо Эйвинд с Хальком.

– Я не уйду, – упрямо заявил Эйвинд и нахмурился, словно его кто-то гнал из подземелий. – Я должен отомстить за Райту.

– Хальк, – Веллан повернулся к библиотекарю. – Ты тоже уходи с королем и графом Эрде.

– Какого демона?! – мне было видно, что Конан не на шутку разозлился. – Почему ты распоряжаешься здесь, нелюдь четвероногая? Кто король, ты или я?

– Хватит! – повысил голос Веллан. – Мы с Эйвиндом сумеем за себя постоять. А если погибнем – поставишь нам золотой памятник в Тарантии. Желательно с поверженным драконом, лежащим у ног. Хальк придумает, какой.

– Постойте, – проговорил я. – Все-таки мой отец – гном, да и мне самому не привыкать к пещерам. Кроме того, я обучен некоторым вещам, недоступным даже оборотню…

– При чем тут оборотни? – перебил меня Хальк. Я вспомнил, что единственным в нашей маленькой компании, не подозревавшим о истинной сущности Веллана, оставался библиотекарь. – Объясните, о чем идет речь?!

– Обо мне, – с коротким смешком отозвался посол Эрхарда. – Кстати, у Эйвинда хватит силушки отворить шлюзы без меня, а я сам больше пригожусь нашему асиру… немного в другом виде. Король прав – четыре ноги порой лучше двух. Я смогу бегать на нижние уровни и следить за происходящим. Месьор Хальк, дело в том, что я – оборотень.

– Нелюдь он, а не оборотень, – буркнул Конан. – Все они в Пограничье сумасшедшие, начиная с короля! Ладно, уговорили. Хальк, Мораддин, пошли наверх. Веллан, мы будем вас ждать с лошадьми на пригорке, где ночевали сегодня. Хальк, червяк книжный, отдай Веллану планы подземелий…

Прощание вышло недолгим и каким-то скомканным. Мы пожелали успеха асиру и бритунийцу, оставили им прихваченные с поверхности два мешка с едой, две бутылки вина и с десяток факелов, а сами отправились по коридору к выходу.

Наверху нас встретило желтое осеннее солнце, уже склонявшееся к закату.