Подводный город

1 ВНУТРЕННЕЕ ЧУТЬЕ

— Курсант Иден, смирр-но!

Я остановился на бровке бассейна и опустил руки по швам. Была суббота. Спасаясь от жары, мы с Бобом Эсковом играли в подводный теннис. Я вылез из воды, чтобы отрегулировать свой акваланг. Оставшийся в бассейне Эсков медленно плавал от стенки к стенке, нетерпеливо ожидая продолжения игры: зычный голос курсанта-капитана раздался именно в тот момент, когда я собирался прыгнуть в воду.

— Вольно, кадет Иден!

Рядом с курсантом-капитаном стоял дежурный офицер.

— В тринадцать ноль-ноль вы должны быть в кабинете начальника академии, Иден, — объявил дежурный. — А сейчас можете продолжать игру.

Он ответил на мое воинское приветствие и вместе с курсантом-капитаном направился к выходу из бассейна. Из воды высунулась голова Боба Эскова.

— Ну что, Джим, мы будем играть? — подняв на лоб маску, недовольно спросил Боб. Но, поймав на себе взгляд удалявшегося офицера, тихонько присвистнул. — Что им понадобилось?

— Сам не знаю. Мне приказано в тринадцать ноль-ноль явиться к начальнику академии, вот и все.

Эсков вылез из бассейна и присел рядом со мной на бровку.

— Может быть, это то дело, о котором говорил Дэнторп?

— О чем ты?

— Он ограничился какими-то туманными намеками, — вздохнул Боб. — Но это касается нас с тобой — и его.

— Забудь об этом, — вяло ответил я, потом снял маску и еще раз проверил забарахливший выпускной клапан. Я уже наладил и прикрепил его, но в академии нас учили, что любую деталь подводного снаряжения надо проверять дважды: глубина не прощает небрежности.

Бермудское солнце нещадно жгло шею. За время учебы мне довелось прошагать под этим солнцем не один десяток километров, но потом я порядком отвык от жары и яркого света, мы с Бобом провели много дней в черной ледяной бездне, на самом дне океана. В той бездне люди быстро отвыкают от солнца.

Это не значит, что мы разлюбили солнце. Все достижения науки и техники, превратившие черные морские пустыни в космический ландшафт, не могли заменить нам запаха свежего воздуха и ощущения бескрайнего простора. По крайней мере, первые несколько дней мы не могли насытиться всем этим.

Боб поднялся на ноги. Его взгляд заскользил по ярко-зеленым кронам деревьев, по красным черепичным крышам, резко выделявшимся на фоне ослепительно белого песка. Он задумчиво посмотрел на белые барашки волн и улыбнулся.

— За то, чтобы вернуться сюда, я не пожалел бы всех жемчужин впадины Тонга.

Мне было понятно это чувство.

Морские глубины невозможно забыть. С ними связано чувство напряжения и опасности, ощущение дыхания смерти, которая поджидает совсем близко, за мерцающей иденитовой пленкой. Смерть ждет, когда вы поставите в неверное положение переключатель или приведете в действие не тот клапан — тогда она прорвется через защитный барьер. Давление черной бездны может раздавить подводный купол, как грузовик давит скорлупу ореха; бьющая под напором струя океанской воды разрубит человека, словно отточенный клинок…

— Эй, вы, хватит мечтать!

Мы повернули головы. К нам приближался еще один курсант.

Раньше я никогда не видел его, но не раз слышал его имя: Харли Дэнторп. Тот самый Дэнторп, о котором только что вспоминал Боб.

Дэнторп был худощавым парнем, ростом чуть ниже Эскова. Складки его алой морской формы были так тщательно отутюжены, что о них, казалось, можно было порезаться, а волосы на макушке лежали ровно — волосок к волоску.

Когда Боб знакомил нас друг с другом, я обратил внимание на презрительную улыбку Дэнторпа. Конечно, мне это не понравилось.

— Джим, — весело сказал Боб, — Харли Дэнторп поступил к нам по спецнабору из города Кракатау-Доум.

— И скоро возвращаюсь обратно, — заявил Дэнторп, стряхивая песчинку со своего рукава. — Между прочим, вместе с вами!

Мы с Бобом удивленно переглянулись.

— О чем ты болтаешь, Дэнторп? Семестр только начинается…

— Мы уедем отсюда, — решительно покачал головой Дэнторп. — Сегодня после обеда выйдет приказ по академии.

— А ты нас не дурачишь? — в упор глядя на него, спросил я. — Откуда ты знаешь?

— Мне подсказывает внутреннее чутье — лениво пожал плечами Харли…

С нами действительно что-то произошло…

Боб почувствовал то же самое, что и я. Я понял это по его глазам. Дэнторп мне не понравился. Я не знал, можно ли верить его словам, но во мне вмиг что-то переменилось. Я по-прежнему наслаждался горячими лучами солнца, высоким голубым небом, освежающим бризом. И в то же время я в любую минуту был готов уйти в глубины океана.

— И куда же мы направимся? — решил переспросить я у нового знакомого.

Дэнторп не торопясь смерил нас взглядом, а потом посмотрел в сторону моря.

— В Кракатау-Доум…

— В Кракатау? — почему-то еще раз быстро переспросил Боб.

— Совершенно верно, — кивнул Дэнторп. Неожиданно он с любопытством глянул на Эскова. Я тоже заметил в своем товарище странную перемену: светило жаркое солнце, но он сильно побледнел. Я понял, что Бобу не по себе, и, не вдаваясь в причины происходящего, решил отвлечь внимание Дэнторпа.

— И что же нам придется делать в Кракатау?

— Этого мое внутреннее чутье мне не сказало, — ухмыльнувшись, ответил Дэнторп.

Кракатау! Кто бы мог подумать! Мне хотелось попасть туда сильнее, чем в любое другое место на свете. Кракатау-Доум был самым молодым подводным городом. Его построили на краю Яванской впадины, немного южнее знаменитого вулканического острова в Зондском проливе, на глубине четыре с половиной километра.

Не надо объяснять, почему мне хотелось попасть туда. Но я не верил в то, что это возможно.

Про Кракатау немало рассказывал мне мой дядя, Стюарт Иден. По его словам, морское дно в этих местах скрывало несметные богатства: нефть, уран, олово. Но я никогда не слышал, чтобы где-то поблизости от Кракатау располагалась учебная база подводного флота, и не мог понять, с какой стати туда потребовалось направлять трех курсантов, притом в самом начале учебного года?

Дэнторп продолжал пристально смотреть на Боба.

— В чем дело, Эсков? — с неприкрытым презрением спросил он. — Чего-то ты побледнел…

— Оставь его в покое! — резко сказал я. Признаться, неожиданная смена настроения Боба озадачила и меня. Правда, на щеках моего товарища никогда не играл румянец, но сейчас он был как-то особенно бледен.

— Может быть, он испугался… землетрясений? — вкрадчиво спросил Дэнторп.

Я знал, что после поступления в академию жизнь не раз испытывала Боба на прочность. Все началось с его страха перед погружением под воду — он боролся с ним, не считаясь со своим здоровьем. К сожалению, наши приключения во впадине Тонга истощили последние резервы его организма. И все же я не мог понять, почему Боб так обеспокоен.

Эсков взял себя в руки и задумчиво посмотрел вдаль.

— Наверное, я и в самом деле… боюсь землетрясений, — тихо сказал он.

— Да, тогда Кракатау для тебя неподходящее место! Там их долго ждать не приходится! — Дэнторп самодовольно ухмыльнулся, словно землетрясения были таким же природным богатством Кракатау, как нефть или олово. — Яванская впадина — это район великой геологической аномалии. В земной коре там образовался гигантский разлом. Вы когда-нибудь слышали про извержение вулкана Кракатау? Оно произошло больше ста лет тому назад. По океану прокатилась тридцатиметровая волна… конечно, по поверхности… Но там было много других грандиозных явлений…

— Послушай, Дэнторп, — прервал я нового знакомого, серьезно заинтересовавшись этой информацией. — И что же хорошего в подводном землетрясении?

Я не случайно задавал ему этот вопрос. Конечно, землетрясения и на суше — страшное бедствие. Но в океане их последствия во много раз серьезнее. Даже самое слабое землетрясение может разорвать нитку подводного трубопровода или направить бурлящее море в подводную шахту. Не говоря уже о том, что подземный толчок может на секунду нарушить действие иденитовой оболочки — и этой секунды будет вполне достаточно для того, чтобы расколоть купол подводного города.

— Что хорошего? — с нахальной улыбкой переспросил Дэнторп. — О, в них много хорошего, Иден! Прежде всего они распугивают салаг…

Его просто распирало самодовольство!

— И человек с внутренним чутьем может спокойно заняться своим делом. Возьмите, к примеру, моего отца. У него в Кракатау-Доум солидный бизнес. И он не думает о землетрясениях.

— Твой отец? — Я неожиданно вспомнил, что слышал эту фамилию. — Так этот тот Дэнторп, который…

— Конечно, ты должен был слышать б нем, — кивнул Харли Дэнторп. — Он купил нижний ярус в Кракатау-Доум, когда там не было ничего, кроме шести прилепившихся друг к дружке иденитовых пузырей и неопределенных надежд на будущее. Но мой отец дошел до самого верха! После каждого землетрясения цены резко падали — он покупал все, что мог, и становился богаче! Потом отец получил постоянное место на фондовой бирже, вошел в городской совет. Он уже так давно живет на глубине, что люди прозвали его Бен-водяной…

Боб встревоженно нахмурился.

— Бен-водяной! — недовольно прервал он Дэнторпа. — Для меня это имя означает примерно то же самое, что «паразит». Если уж ты действительно хочешь поговорить о первооткрывателях — о тех, кто взялся осваивать морское дно, когда суша оказалась перенаселенной, — попроси Джима рассказать про его дядю, Стюарта Идена. Да, того самого Стюарта Идена, который изобрел иденит!

Дэнторп посмотрел на меня недоверчивым взглядом.

— А что, старый Стюарт Иден — твой дядя?

— Да, — коротко бросил я. Мне не нравилось распространяться на эту Тему. Дядя Стюарт не раз говорил, что родство со знаменитым человеком — это предмет для гордости в семейном кругу, но не способ влиять на поведение окружающих. От этого я, конечно, не переставал гордиться тем, что довожусь племянником человеку, стоявшему у основания огромной подводной державы.

Все замолчали.

— Мой отец мог бы купить твоего дядю с потрохами и даже не спросил бы сдачу, — через секунду с вызовом сказал Дэнторп.

Я не произнес ни слова — так меня учил когда-то дядя Стюарт. Харли Дэнторп покосился на Боба.

— Ну а как насчет тебя, Эсков? Что ты скажешь про своих родственников?

— А что тебя интересует? — сквозь зубы процедил Боб.

— Разве у тебя нет семьи? Ты хотя бы намекни — кто твои родители? Какое у них состояние? Где они живут? Расскажи нам, чем занимается твой старик?

— Мои родители — обычные люди, — медленно ответил Боб. — Мой отец зарабатывает на хлеб собственным трудом.

— Он что, подводник? — с издевкой спросил Дэнторп. — Или сухопутная крыса?

Это было уже слишком.

— Оставь его в покое, Дэнторп! — вмешался я. — И послушай, что я тебе скажу: если во всем, что ты тут болтал, есть хоть какая-то доля правды — значит, нас троих ждет общее задание. Так что давай забудем про родственников и сосредоточимся на деле.

Дэнторп лениво повел плечами, а потом кивнул в сторону Боба. Тот задумчиво провожал взглядом белый парус скользившего по морю кебота.

— Ты лучше скажи своему приятелю, чтобы он сосредоточился! Если быть откровенным, такому человеку, как он, нечего делать в Кракатау. Это место не для тех, кто боится землетрясений!

После того как Дэнторп ушел, мы с Бобом направились в общежитие. Я видел, что Эсков явно не в своей тарелке, и пытался как-то приободрить его.

— В конце концов, мы еще не видели никакого приказа, — сказал я. — Может быть, мы так же, как и все остальные, спокойно начнем осенний семестр.

— Похоже, что нет, — угрюмо покачал головой Боб. — Не забудь посмотреть на доску приказов.

В холле общежития мы увидели первокурсника-дневального, тот прикреплял на доску свежий приказ. Заглянув ему через плечо, я прочитал:

«Нижепоименованным курсантам явиться в 17.00 в кабинет начальника академии: Дэнторпу Харли,

Идену Джеймсу,

Эскову Роберту».

Мы понимающе переглянулись. И тут я вспомнил!

— Я не знаю почему… Но дежурный офицер говорил про тринадцать ноль-ноль! Разве не помнишь?

— Я не слышал, о чем вы говорили, — признался Боб. — Я же был под водой…

И тут салага-дневальный встал по стойке «смирно» и отдал нам честь.

— Сэр! Курсант Уолтер Тайлден. Разрешите обратиться?

Такое четкое соблюдение субординации сразу же вызвало у меня искреннее восхищение: сам я, поступив на первый курс, то и дело попадал впросак.

— Обращайтесь, курсант Тайлден! — откозыряв, разрешил я.

Глядя мимо меня и опустив подбородок так, что его нижняя челюсть с трудом могла двигаться, дневальный на одном дыхании выпалил:

— Сэр, курсанту Идену приказано явиться к начальнику дважды…

— Так, и… — прервал я затянувшуюся паузу.

— В тринадцать ноль-ноль его ждут для беседы в связи с сообщением о возможной смерти его дяди, Стюарта Идена.