Подопытный материал (СИ)

Глава 1

В этот раз Куратор не появился. Из «шайбы» вышел Николаевич, одетый в обычный светлый комбинезон.

— Чего ждете? — буднично поинтересовался он. — Загружайтесь!

Опять нас усыпили. Зачем? Все равно мы знаем, что на корабль летим.

В большой комнате стояли целых три «гроба» для сна, в один из которых мы определили заторможенного, ничего не соображающего Гришку. А дальше все как обычно: туалет, душ, сон, но уже в маленькой комнате. Думаю, в продолговатые ящики нас укладывают, чтобы проверить на наличие паразитов, болезней и избавить от заразы.

Когда я проснулся, Катя стояла у двери в большую комнату и стучала по ней ладонью:

— Куратор, пусти меня к сыну!

Нам пришлось сначала привести себя в порядок, и только тогда нам соизволили открыть дверь.

Признаться, я думал, что наша дочь младше. Встречавшая нас девица выглядела лет на десять, не меньше. А если закрыть глаза и только слушать, казалось, что она почти взрослая.

— Дрыхнут и дрыхнут, а мне тут с малышней возись! — сварливо заявила Ларка.

«Малышня» — Гришка и пацан примерно такого же возраста — выглядели вполне довольными и увлеченно пытались разобрать на части игрушечные автомобили.

Дочери надоело быть серьезной и недовольной — она повисла на моей шее.

— Папка! Наконец-то вы вернулись! А как моего братика зовут? Спрашиваю, а он не понимает — лопочет что-то непонятное… Вы не беспокойтесь, я их с Васькой кормила… Ой, вы же его в первый раз видите — это тети Зои сын.

Казалось, остановить ее невозможно, но тут появились Зоя и Николаевич, а Куратор погнал нас в столовую.

Потянулась привычная жизнь — как будто Шерданда и не было. Впрочем, отличия были: во-первых, детей у нас прибавилось, а во-вторых, мы скоро узнали, что нас ждет в будущем. Произошло это благодаря нашей дочери.

Думаю, все дети любознательнее взрослых, но у Ларки жажда знаний оказалась запредельной. Она донимала вопросами и нас, и Куратора. Я обратил внимание, что Хозяин постоянно удовлетворяет любопытство моей дочери.

— Лара, Куратор всегда отвечает тебе?

— Да. А вам — нет? Вы тогда говорите мне, а я спрошу у него.

Предложенный дочерью способ неожиданно оказался действенным. Разумеется, всевидящий и всеслышащий Куратор понимал, от кого на самом деле исходят вопросы, но добросовестно отвечал Ларке.

Семилетний ребенок, пусть и не по годам развитый — не самый лучший посредник при общении взрослых, да и ответы Куратора часто были туманными и невразумительными. Однако вскоре начала вырисовываться картина.

Как всегда, верными оказались предположения моей жены: Куратор сообщил, что он искусственное создание. Правда, при этом мы узнали, что он и «электронный», и «живой». Он «один», и «нас много» — также сообщил Хозяин.

Создатели Куратора — «существа, похожие на людей», а задача монстра — «наблюдение за человечеством и коррекция развития цивилизаций». Проще говоря, Куратор следит за тем, чтобы общество в каждом из миров гармонично развивалось или не разрушило собственную планету.

Насколько я понял, Хозяин нигде не добился успеха и вынужден уничтожать цивилизации, зашедшие в тупик. На Земле он проделал именно это. Попутно Куратор отобрал нас для участия в очередном эксперименте. Нам предстоит внедриться в общество на одной из планет и попытаться направить человечество в нужном направлении. Развитие науки, промышленности, здравоохранения, а также бережное отношение к природе и регулирование численности людей — вот такие у нас задачи.

А не этим ли занимались люди на Земле? Судя по тому, что человечеству на нашей планете пришел конец, ничего у землян не вышло. Почему должно получиться у маленькой группы из семи человек? Разве мы выдающиеся личности? Что нового мы внесем в жизнь неизвестного общества? Бордель, как в Шерданде?

— Вас отобрали из большого количества людей, — сказал Куратор. — Кроме того, вы будете составной частью комплексного эксперимента.

Опять мы подопытные кролики! Может и в Шерданде аварию специально подстроили? Хотя вряд ли: мы там «таблетку» угробили и выжили чудом.

Интересно, по каким критериям нас отбирал Куратор? По-моему, он что-то говорил о трудолюбии, неагрессивности, высокой приспособляемости. А я думаю, что нам просто везет. Впрочем, может, Хозяину и нужны везучие? А что мы будем делать, когда удача отвернется от нас?

— Слушай, а ведь все здорово! — развеяла мои сомнения Катя. — Жить будем среди людей, все вместе. А если язык знать будем, и Куратор деньжат подбросит — вообще замечательно.

Действительно, нас начали готовить к жизни на новой планете, заставили учить историю, географию, язык, обычаи. Вскоре мы все, включая Куратора, разговаривали на языке новой Земли и называли друг друга измененными именами, созвучными прежним.

Бедный Гришка! Едва он начал говорить по шердандски, заставили переходить на русский, а теперь — новый язык.

Я теперь Сержан, Зоя — Зоно, Ларка — Лариссо, Гришка — Григан, а Катя — Которино.

Испомнив русский и знакомые мне латинские слова, я вольно перевел имя жены. Получилось: кошачий нос.

— А ты ефрейтор! — не осталась в долгу Катя.

Николаевич теперь стал Васаном, как и его сын Васька.

Летели довольно долго. Гришка и Васька подросли, а Ларка из девчонки стала девушкой, правда, совсем юной.

Собрали нас неплохо. Одежда, конечно, из грубой ткани, да и псевдокожаные сандалии не самые удобные — зато все новое и прочное. А в заплечных мешках и сменное белье есть, и золото с серебром в небольших слитках — можем купить все необходимое.

Высадка тоже прошла удачно: никто нас не заметил, и дорога совсем рядом за кустами оказалась. А через пару минут пути и первые дома показались.

Город нам не понравился: народу — тьма, кругом грязь, пыль, и запах стоит омерзительный. Немудрено, ведь канализации здесь, похоже, нет, а сточные канавы ничем не закрыты — от них как раз и воняет.

В ювелирной лавке за небольшой золотой слиток нам насыпали целый кошель серебряных монет. Комнаты в гостинице стоили недорого, накормили нас тоже неплохо.

На этом все хорошее закончилось. Маленькие зловредные и кусачие насекомые превратили в ад нашу первую ночь на планете.

— С ума сойду, если не помоюсь! — сказала Катенька ранним утром.

Увы, ни бани, ни душа, ни ванной нам найти не удалось. В гостинице имелся только маленький рукомойник.

— Вот почему от них так воняет, — сделала вывод Ларка. — Они же совсем не моются. И туалеты у них отвратительные!

— Может, в речке какой-нибудь искупаемся? — предложила Зоя.

Казалось бы, мелочь — блохи или клопы, но лично я чувствовал себя ужасно, да и остальным жизнь не казалась прекрасной. Впрочем, Гришка и Васька выглядели на удивление неплохо: бодро шагали, с интересом смотрели по сторонам, улыбались и потихоньку делились впечатлениями. Молодцы, но что будет, когда они устанут?

Утомиться мальчуганы не успели, потому что путь нам превратил примитивный шлагбаум из жерди, лежавшей на столбиках и перегораживавшей дорогу. Рядом топтались два стража, вооруженные мечами и копьями.

— Земля владетельного господина Рагана Тампатийского, — лениво пробасил один из них. — Чего надо?

— Нет ли тут поблизости речки, в которой искупаться можно? — спросил выступивший вперед Николаевич.

Сторож смерил взглядом нашего товарища и со вздохом ответил:

— Мытье и купание — суть преступления, способствующие распространению заразы.

Похоже, эту фразу служивый выучил наизусть, потому что дальше он стал говорить проще и понятнее:

— Не помоетесь вы нигде: все мыльни порушили, а за купание в речке плетьми бьют, если заметят.

— Это кто же такое придумал? — удивился Николаевич.

— Ученые и доктора, — скорбно ответил охранник. — Баню теперь только за морями найдешь.

— Яйца бы отрезать этим умникам!

Катя, если ее разозлить, говорит, что думает. Разумеется, мимо мальчишечьих ушей такие занимательные слова не пролетели. Гришкину физиономию я в этот момент не видел, а Васька смотрел на моего сына с завистью и восхищением. Вот так одной хлесткой фразой можно завоевать уважение.

— А если эти ученые и доктора — женщины? — невинно поинтересовалась Лара.

— Женщины до такой пакости не додумаются, — ответила моя супруга. — А Куратор — сволочь! Мог бы и получше место для высадки найти. Уматывать надо отсюда.

Поскольку город стоял на морском берегу, содержимое сточных канав благополучно попадало именно в море. В порту тоже главенствовал запах отхожего места. Ветер едва дул со стороны суши, поэтому о свежем морском воздухе оставалось только мечтать.

Рядом с плавучим деревянным причалом стояли телеги, запряженные самыми обычными лошадьми, а не рогатыми ослами, как в Шерданде. Высокие сильные мужчины, одетые только в полотняные штаны до колен, перетаскивали с телег на причал тюки, обшитые грубой коричневой тканью. Работой руководил толстяк, успевавший и подгонять грузчиков, и костерить подчиненного, который находился на корабле, стоявшем у пристани.

— Заман! — хрипло кричал упитанный начальник. — Почему заранее на корабле не убрался?

— За водой в море ходили: у пристани одно дерьмо плавает, — оправдывался невидимый Заман.

Едва заметив нас, толстяк незамедлительно предложил:

— Не желаете ли перебраться на остров Барас?

Оказывается, толстый купец привез с острова смолу, продал ее и закупился дорогой шерстью. Чтобы полностью загрузить корабль этим товаром, у него попросту нет денег, и мы для купца — желанные попутчики, дополнительный доход.

По его словам, остров был райским местом. Мы ему не очень-то и поверили, но оставаться в вонючем городе никто не хотел. Заплатив два золотых, вся наша команда отправилась на Барас.

Географию мы изучали, расположение участков суши на планете я запомнил неплохо. Четыре материка, между ними — многочисленные острова, некоторые весьма большие. Барас — один из таких: длина — пятьсот километров, ширина — сто.

Что там за общественный строй, я так и не понял — знаю только, что там есть король. Как сказал купец, имя нынешнего правителя — Гурчан, а прозвище — Умный. Если честно, меня эти вещи и не занимали никогда. Рабства нет — значит, бояться нечего, а все остальное жена разведает.

Мы с Николаевичем больше промышленностью и оружием интересовались. А с этим на всей планете не слишком хорошо: выплавка металлов развита слабо, оружие только холодное, станков почти нет. Мельницы в основном водяные, а ветряков почему-то очень мало. Каменный уголь добывают, а нефть — нет, хоть запасы ее имеются.

Думаю, сможем мы здесь в люди выбиться.

Глава 2

Плыли всего двое суток, а попали совсем в другой мир. Столица Бараса с одноименным названием раскинулась вольготно, заняв не меньше десятка холмов. Походила она больше на несколько деревень, расположенных неподалеку друг от друга. Небольшие домики, окруженные садами и огородами, не теснились, а отстояли друга от друга на приличное расстояние. Только на вершинах виднелись каменные палаты — видимо, у местной знати и богатеев принято жить повыше.

В низинах что-то дымило и коптило. Думаю, и запах там стоял, не как в сосновом бору. Однако мы туда не пошли, а чуть повыше поднялись. Там и гостиницу приличную обнаружили, и баню, в которой отмылись и одежду постирали.

Утром решили прогуляться и осмотреться. Пошли на рынок. А куда же еще идти в средневековом городе? Благо, торговые ряды совсем рядом с нашей гостиницей оказались. Там-то наша судьба и определилась.

Понятно, что нас с Николаевичем инструменты и оружие интересовали, а женщин — одежда и домашняя утварь. Только за детишками мы смотрели в оба: я Гришку за руку держал, Николаевич — Ваську. А Ларке наказали далеко от взрослых не отходить.

В какой-то момент я понял, что гомонящая рыночная толпа за моей спиной начала шуметь по-другому. Крики сменились ропотом, а смеха стало совсем не слышно.

Я оглянулся: совсем рядом люди разошлись, а в центре образовавшегося круга наша Ларка гладила здоровенную серую собаку. Псина лежала на булыжной мостовой, с удовольствием принимая ласки моей дочери. Мохнатый серый хвост стучал по камням, Ларка запустила обе руки в густую шерсть и что-то шептала на ухо большому зверю.

— Это же бар, они только хозяевам позволяют трогать себя, — с недоумением сказал стоящий рядом мужчина.

— А хозяин где? — спросил другой.

— Да вон стоит! Он было встрял, так собака на него ощерилась.

Я вспомнил Полину и Зомби. Нахлынула грусть — я даже перестал замечать окружающее. Однако предаваться воспоминаниям мне не дали. Послышался шум, возгласы, дюжие молодцы расчистили проход, и в круг вошел разодетый мужчина.

— Король — выдохнула стоявшая рядом женщина.

— Это бар или грымс, который позволяет гладить себя всем подряд? — поинтересовался король. — Кто хозяин?

— Я, ваша милость, — шагнул вперед невзрачный мужчина. — Эта собака загрызла двоих лесовиков.

— Собачка сама захотела, чтобы я ее погладила, — заявила Лара.

— Как ты это поняла? — спросил король.

— Она об этом подумала, а я поняла.

— Ты угадываешь мысли животных? А что думают люди, ты можешь разобрать?

— Тот, кто сидит рядом с кучером, что-то украл. Это у него в левом кармане, — сообщила моя дочь.

Охрана мигом стащила с кареты молодого мужчину в пестром красно-сине-зеленом одеянии. Через мгновение один из дружинников подскочил к королю, что-то показывая на раскрытой ладони.

— Серьги королевы — мой подарок, — объявил король. — А что я думаю, сможешь угадать?

— Вы хотите остаться наедине с одной из женщин, сидящих в карете, — ответила моя дочь.

— О, да! — воскликнул правитель. — Моя королева обворожительна!

После расспросов я, Катя, Ларка и Гришка стали «хранителями наследного принца», а Николаевич с семьей отправился на королевский завод.

— Этого высечь, заклеймить и прогнать! — король напоследок решил судьбу вора и отправился восвояси.

Вот так распалась наша команда: мы попали на макушку одного холма, а Николаевич, Зоя и Васька — к подножию другого.

В сопровождении двоих охранников мы поднимались на «королевский» холм.

— Этот король очень хитрый, — сказала Ларка, шагавшая рядом со мной. — Он вовсе не про королеву думал. А потом он испугался чего-то.

— Думаю, тебя, — ответил я. — Ты действительно умеешь читать мысли?

— Нет, конечно. Я могу угадать только сильные желания и чувства.

— А как же узнала о жулике и короле?

— Вор боялся и постоянно хватался за карман, а король сильно хотел женщину — о женах так не думают.

Дорога, вымощенная коричневым камнем, спиралью обвивалась вокруг холма. Густой кустарник, росший вплотную к проезжей части, стоял стеной справа и слева.

Интересные кустики! Сплошные иголки, а каждая веточка заканчивается шипом. Захочешь пролезть сквозь эти заросли — не только одежду, но и собственную шкуру оставишь.

Дорога узкая — только одна карета проедет, а двум уже никак не разъехаться. На часто встречающихся развилках нет ничего похожего на указатели — наверняка заблудишься, если дорогу не знаешь. Зато за ветвями охрана имеется, потому что сопровождающий на каждом перекрестке показывает какую-то табличку и говорит не совсем понятные слова: «Три креста. Новые хранители принца».

Впрочем, «новые хранители» — это мы, а «три креста» — наверное, пароль.

На развилках и поверх кустов иногда удавалось рассмотреть небольшие строения — самые обычные домики из кирпича и дерева, конюшни или склады. В общем, ничего похожего на замок или крепостные стены нам так и не попалось. Тут решили сделать крепостью весь холм.

Но Ларка-то какова! Интересно, откуда у нее такие способности: от природы, или тут Куратор поработал? Получается, она нас с Катей насквозь видела, и наши желания для нее открытыми были. «О женах так не думают» — откуда она это знает?

На плоской вершине холма среди деревьев прятались одноэтажные домики из красного кирпича. Почему здесь нет больших зданий? Неужели король не устраивает приемов и балов? Должен же у него быть какой-то государственный совет, а в любой из этих избушек поместится человек десять-пятнадцать, не больше.

А вот для нас такой дом в самый раз: одна большая комната со столом и стульями да три спаленки — больше и не надо. В прихожей — рукомойник медный, а прочие удобства, похоже, в маленькой будочке на улице. Ничего так: чистенько и аккуратно. Только кухни нет — выходит, нас кормить будут.

Действительно, заскочила то ли служанка, то ли распорядительница в зеленом комбинезоне:

— Сейчас обед будет, баню чуть позже растопим.

Как женщину не одевай, а мужчина глазами ее всегда разденет. У этой красавицы облегающий комбинезончик ничего не скрывал, а посмотреть было на что. Катя втихаря показала мне кулак, но Ларка все равно хихикнула. Боюсь, от дочери у нас тайн нет и не будет.

Сразу же после обеда объявились два тощих хмыря в синем. Один из них шустро обмерил нас всех тряпичной лентой с делениями.

Жене портной восхищенно прокартавил:

— У вас прекрасная, пропорциональная фигура!

Катенька одарила его кокетливым взглядом.

На этот раз я показал ей кулак, а картавому измеряльщику грозно сказал:

— Не вздумай мне красные штаны шить — я тебя этими же портками и удавлю!

Насколько я понял, в одежде всех королевских слуг должны присутствовать три цвета: красный, синий и зеленый. Впрочем, у портных зеленая и красная отделка на синих костюмах в глаза не бросалась, да и у женщин, кормивших нас, одежда не пестрила.

Обед оказался вкусным и обильным, и я всерьез собирался опробовать одну из кроватей. Однако раздался стук в дверь, и в дом влетел долговязый и вихрастый парень, одетый в легкие полотняные штаны и такую же рубаху с короткими рукавами.

— Ты мысли угадываешь? — спросил он у Лары.

— Я. А ты кто? — ответила дочь.

— Принц. Пошли, я тебе парк покажу!

Парень широко улыбался и смотрел на Лару с нескрываемым восхищением.

А ведь дочка-то у нас красавица! У меня внешность заурядная, и Катя — женщина совсем обыкновенная, хоть и милая, а дочь — на загляденье.

— Пошли, пока мать не объявилась! — принц еще раза позвал Лару.

Черт! Дочь смотрит на белобрысого ухажера, как на чудо. Такое ощущение, что эти двое влюбились друг в друга с первого взгляда.

Принц все-таки утащил Лару, схватив ее за руку. Впрочем, дочь не сопротивлялась.

Мы с Катей только переглянуться успели, а поговорить нам не дали.

Сначала Гришка заявил:

— Я тоже гулять хочу!

Неймется ему! Словно и не устал совсем. Я сам притомился, пока на этот холм карабкался, а он ведь маленький совсем.

Пока мы уговаривали Гришку лечь и отдохнуть, входная дверь открылась и впустила еще одну посетительницу. Тут уж сомнений не возникло: пришла госпожа, а не служанка. Длинное белое платье, туфельки такого же цвета, в ушах — серьги с голубыми камнями. Прическа самая простая — светлые волосы в хвост собраны, зато заколка тоже голубыми камешками сверкает. Лицо красивое, без изъянов, но бесчувственное и застывшее, а большие голубые глаза смотрят равнодушно. Кукла, движущийся манекен, а не человек.

Скользнув по мне ничего не выражающим взглядом, королева подошла к Кате и принялась рассматривать ее. Две женщины одного роста, одинакового телосложения, только моя Катенька куда милее и выглядит моложе.

— Пойдем со мной, — негромко обронила королева и, развернувшись, вышла из дома.

Катя беспомощно посмотрела на меня и отправилась следом.

— Злая тетка! — объявил Гришка. — Пап, пошли гулять!

Рядом с нашим стоял дом побольше, перед которым прохаживался охранник с коротким мечом на поясе. Еще трое сидели на лавке перед входом.

Если я правильно понял, живем мы теперь рядом с караулкой, а на лавочке сидит отдыхающая смена. Посмотрев по сторонам, я обнаружил еще две фигуры в коричневой форме. Цвет одежды подобрали с умом: охранники сливались с тропинками и стволами деревьев, и я разглядел их с трудом.

Гришка, оставленный без присмотра, маленькими осторожными шажками крался к зверьку, сидевшему на тропинке. Грымс! Этих коричневых хищников, похожих на земных соболей, здесь приручили вместо кошек. Кстати, есть и дикие грымсы, но они раза в три крупнее.

Зверек безбоязненно смотрел на моего сына и оставался на месте, а когда мальчишка подошел вплотную, потерся боком о его ногу.

— А его можно погладить? — спросил Гришка.

— Гладь, малец, — ответил один из сидевших на лавке. — Это Тота, она добрая.

Грымс, как земная кошка, тыкался головой в детскую ладошку, показывая, что ласка ему по душе. Гришка самозабвенно гладил зверька, иногда оборачивался и счастливо смотрел на меня.

После того как грымс убежал, гулянье продолжалось недолго: глаза у сына стали закрываться сами собой, и он без возражений дал себя уложить.

Прибежала взволнованная Лара.

— Случилось что? Принц тебя обидел? — начал допытываться я.

— Нет, это я его обидела, — зачастила дочь. — Я ему в глаз дала, охранник хотел меня схватить, а я увернулась и убежала. Ой, что теперь будет?!

— Поживем — увидим, — как можно спокойнее ответил я.

Интересно, чем же принц заслужил рукоприкладство?

«Обиженный» кавалер заявился следом.

— Ты что убежала? Я тебе не все показал, — как ни в чем не бывало сказал принц.

Под глазом у него красовался кровоподтек, обещавший превратиться в замечательный фингал. Однако парень широко улыбался и восхищенно смотрел на мою дочь.

Ларка осторожно прикоснулась кончиками пальцев к лицу чуть ниже опухоли:

— Больно? Прости меня, пожалуйста!

— Да ладно — ерунда, — отмахнулся принц. — Я тебе недотрожник не показал. Он сейчас цветет — пахнет лучше всех цветов в мире!

И снова парень утащил Ларку за руку, а моя дочь опять и не думала сопротивляться. Признаться, принц мне понравился.

Лара, уставшая и счастливая, вернулась где-то через час, не раздеваясь, плюхнулась на кровать и мечтательно уставилась в потолок. Каково ей? Выросла, не общаясь со сверстниками, и цветов она никогда не видела. А тут и принц, и какой-то недотрожник с поразительным запахом.

Катя вернулась только к ужину.

— Ну как? Не замучила тебя эта кукла? — спросил я.

— Да нормальная она. Только не пойму, что ей от нас нужно. Все расспрашивала и расспрашивала: кто мы, откуда, чем занимались. Как будто, я шпионка пойманная, а она чекистка… Я ей всю правду и выложила.

— Поверила?

— А кто ее знает?

Глава 3

Рано утром, возвращаясь из маленькой будочки, я наблюдал смену караула. Полтора десятка крепких охранников, ведомые невысоким командиром, почти бесшумно подошли и остановились около соседнего дома. Оттуда вышел здоровенный мужчина — начальник сменяемого караула. Командиры о чем-то поговорили, а затем, повинуясь негромким приказам, пришедшие разошлись в разные стороны. На их месте вскоре собрались другие. Прошло минут пять, не больше, и прежний караул тихо ушел.

После завтрака Лара ушла с принцем, а Катю позвали к королеве. Гришка отправился погладить грымса, замеченного им у караулки.

Попутно сын поинтересовался у сидевших на лавочке:

— Дяденьки, а у вас лишнего меча нет? Я тоже хочу такой.

— Такой тебе нельзя, а детский можно, — ответил один из охранников. — В следующий раз принесу.

Довольный Гришка принялся играть с грымсом, а у меня состоялся разговор с невысоким командиром.

— Вчера один из наших хотел твою дочь скрутить, но не смог. Говорит: она быстрая, как грымс. Если так, то и наказывать его не за что. А если врет — попадет ему… Нельзя ли нам дочку твою испытать?

— А что делать надо? — с опаской спросил я.

— Да ерунда. Поиграет с кем-нибудь из моих в ладошки — вот и все испытание.

Не знаю, как такая игра называется на Земле, но видел ее я не раз. Два человека становятся лицом к лицу, выставляют перед собой руки ладонями вниз и бьют друг друга по рукам, стараясь уберечь свои.

Игры не получилось: Ларка просто-напросто отлупила всех противников. Даже сам начальник караула поучаствовал в потехе и получил по рукам, как и все.

Принц смотрел с восхищением, Гришка вопил от восторга, остальные, включая меня, выглядели озадаченными. Думаю, вчерашний охранник был полностью оправдан.

Сам же я безуспешно пытался понять, за какие заслуги или, может быть, грехи мне достались такие женщины: супруга умудряется выйти сухой из воды везде и всегда, а дочь и мысли чужие читает, и шустра до невозможности.

Так и пошло: Ларка у принца пропадает, Катю королева постоянно к себе требует, а Гришку в караулку, как магнитом, тянет. Я, понятное дело, за ним иду — присматривать.

Рядом с домом для охраны — площадка, огороженная дощатым забором, глухим и высоченным. Одного меня туда, может, и не пустили бы, но против Гришки с его восторженными глазенками устоять трудно. А следом за сыном и я за забор прошел.

Внутри ничего неожиданного не оказалось: площадка ровная, песком посыпанная, мишени, да гимнастические снаряды. Гришка стал копья разглядывать, которые стояли под навесом наконечниками вверх. Я же на параллельных брусьях уголок подержал и стойку на руках сделал, а на турнике подъем переворотом показал, на одной руке подтянулся, потом на другой. В общем, в грязь лицом не ударил — не зря в полете тренировался.

Метать копье и стрелять из лука я отказался, честно признавшись, что делать этого не умею.

— Я больше к праще привык, да и ту давно в руках не держал, — скромно сказал я.

Еще до обеда, когда мы с Гришкой по парку гуляли, нас нашел охранник, свободный от караула:

— Пошли, мы тебе оружие принесли!

Отыскали все-таки пращу — как хочется им меня в деле проверить!

Времени прошло немало, но сноровка у меня не пропала. Вскоре зрители с одобрением наблюдали, как круглые камни летят точно в мишень.

— Ты приходи сюда, когда захочешь, — сказал начальник караула, высокий и худой мужчина.

Так и получилось, что я сошелся прежде всего с охранниками, а Гришка почти сыном полка стал — так ему военное дело понравилось.

От охранников я и узнал, что моя семья здесь для того, чтобы «лопать, что дадут». Оказывается, все, что идет на стол королю, королеве и принцу, сначала должны попробовать мы. Поэтому завтрак у нас на час раньше, чем у правителей.

А ведь они боятся, что их отравят!

Охрана тут тоже серьезная. На первый взгляд, восемь стражников, находящихся в парке — это немного. Однако есть еще отдыхающая смена в таком же количестве и сам начальник караула. Кроме того, садовники, слуги, служанки, кухарки — все молодые и сильные. Я, например, думаю, что у девицы, которая нам обед принесла, под комбинезоном не только прелести, но и ножички имеются. А пользоваться этими ножичками она наверняка умеет прекрасно.

В сам парк тоже попасть еще надо: через живую изгородь из колючего хвойного кустарника просто так не проберешься, а у выходов с обеих сторон охрана стоит. Да и сам холм больше на крепость похож.

Почему же тогда нас, людей со стороны, сюда допустили? Наверно, это просто королевский каприз.

Одежду нам пошили, Гришка обзавелся целым арсеналом из деревянных мечей и маленьких луков, я весь парк исследовал. Да и что тут разведывать? Дом короля, дом королевы, дом принца, гимнастический зал, караулка, дом садовников, кухня, наш домик и библиотека. Все скромных размеров и без лишней роскоши.

Если честно, жизнь довольно скучная, а выходить отсюда нам запрещено — требуется разрешение самого короля. По большому счету, мы попали в тюрьму, пусть и комфортабельную.

Катенька вернулась от королевы мрачнее тучи:

— Мне милостиво разрешили спать с тобой.

— Как это? — не понял я.

— Да вот так! Посадить бы этого короля голой жопой в муравейник!

Любопытное пожелание. Только при чем здесь король?

Немного остыв, Катя объяснила, и теперь помрачнел я. Оказывается, король давным-давно охладел к законной супруге, и предпочитает близко общаться с другими женщинами. Однако официально разводиться с королевой он не желает и пытается сохранить добрые отношения.

Вполне естественно, что еще молодой королеве хочется мужского внимания, и король помогает ей в этом, находя новых мужчин и убирая надоевших.

Разумеется, Катенька рассказывала это, выражаясь не совсем прилично, а в конце она прямо заявила:

— В общем, ты будешь трахать эту сучку!

— Кого? — опешил я.

— Того! Тебя изначально привели сюда как любовника королевы, а для приличия обозвали хранителем принца.

— А холостого мужчину они не могли найти?

— В том-то и хитрость: женатого сложнее заподозрить в противозаконной связи с королевой. Ты будешь ее иметь, а я сторожить.

Вот это мы попали! Боюсь, моего согласия спрашивать не будут.

— Ты, конечно, можешь отказаться, — уже спокойнее добавила Катя, — и тебя отсюда уберут: удавят где-нибудь потихоньку… И нас всех с тобой за компанию.

А ведь все верно: королева должна быть вне подозрений.

— Все еще не так плохо, — грустно сказала жена. — Я королеве понравилась, и она согласилась делить тебя со мной.

Я гладил Катеньку по спине и думал, что с нами будет. Королеву я, разумеется, поимею. Несмотря на застывшее лицо, выглядит она вполне привлекательно. Однако в конце концов я этой кукле надоем — глупо надеяться на что-то иное. Боюсь, тогда нам всем не поздоровится: даже если оставят в живых, загонят в какую-нибудь глушь — это в лучшем случае. Значит, надо искать выход. Только как отсюда выберешься?

Кто кого поимел — черт его знает. Такое ощущение, что я побывал не в постели с женщиной, а в стиральной машине. Меня выстирали, прополоскали и отжали. Кто знал, что в этой невозмутимой особе столько энергии и темперамента?

Впрочем, королева себя контролировала: негромко постанывала сквозь зубы, а если я что-то делал не так, поправляла меня отрывистым шепотом.

Вечером Катенька рассматривала подарок королевы — шикарное платье из тончайшей ткани.

— Ну как? — спросила она, примерив обновку.

— Замечательно! — искренне ответил я. — Королева тебе и в подметки не годится.

— А в постели?

— Кать, может отказаться? Скажу, что импотентом стал от переживаний.

— Сдурел?! А где мы еще Ларке принца найдем? Вот выдадим ее замуж, тогда посмотрим.

— За принца?

— А что такого? Королю все равно, королеву уговорим, а принц в Ларку по уши втюрился. Графинь и баронесс здесь нет, принцы на простых женятся. Между прочим, сама королева — купеческая дочка. Так что ты с ней не стесняйся!

Катенька выдала несколько крайне нескромных рекомендаций. Думаю, у меня даже уши покраснели.

Чертовщина какая-то! Кажется, мной приторговывают.

Первой за пределы парка выбралась Ларка.

— Мы со Степой на лошадках катались. Они такие красивые! — сообщила дочь.

Имя принца — Степан, и Лара теперь почти везде с ним: фехтует, историю с географией учит, а теперь вот и на лошадях катается.

Следующим в один из проходов проник Гришка, чтобы поиграть со сверстниками. Я так и не понял, получил он разрешение, или его охранники просто так пропускать стали. Мы же с Катей по-прежнему затворники.

Я добрался до рукописных книг в библиотеке и узнал кое-что новое. Оказывается, королю принадлежит не весь остров, а только три четверти. Вдоль всего острова идет горный хребет, за ним живут лесовики — дикие племена, с которыми королевство почти не контактирует. Полтора десятка перевалов охраняют войска, не пропуская никого ни туда, ни обратно.

Предки жителей королевства приплыли сюда с материка лет двести назад и вытеснили лесовиков за горы. Понастроили замков, в них поселились феодалы, которые поделили земли на владения, как на материке. Однако во времена правления дедушки нынешнего короля случилась смута: крестьяне повсеместно взбунтовались, города пошли войной на феодалов.

Дедушка взял сторону городов, то есть купцов и ремесленников, возглавил революцию и победил. Всех феодалов вырезали подчистую, а вожак восставших так и остался королем.

Замки частью разрушили, некоторые из них заняли армейские подразделения. Верховодить в стране стали капиталисты, а король превратился в самого богатого человека на острове, потому что объявил своей собственностью все полезные ископаемые и стал владельцем большей части земли.

Глава 4

Как известно, в книгах пишут не обо всем. Например, то, что папаша нынешнего короля был весьма любвеобильным, не зафиксировано в летописях. А ведь этот кобель наплодил немалое количество внебрачных сыновей, и некоторые из них до сих пор мечтают занять трон. Поэтому на Барасе покушение на жизнь короля или принца — явление обыденное. Оттого и королевский холм похож на крепость, и охрана такая внушительная.

А по поводу того, что мы сюда прямо с улицы попали, один из начальников караула так сказал:

— Наше дело охранять, а не советы королю давать.

Раз в неделю приходит посланец от королевского казначея, вручает мне один золотой и отсыпает горсточку серебра. Оказывается, нам еще и денежное содержание полагается. Катя щеголяет в платьях, подаренных королевой, обзавелась новыми сережками и колечками. Ларка тоже обновками хвалится, потому что ей принц подарки делает.

А вот у Гришки вольница закончилась. Ходил он за забор, со сверстниками играл и доигрался: его там вместе со всеми за парту усадили и учиться заставили.

Пользуясь тем, что нам за живую изгородь хода нет, сыночек попытался от учебы отлынивать. Однако в школу сходила Ларка, да не одна, а вместе с принцем — Гришка отправился в долгий поход за знаниями.

Впрочем, это его нисколько не расстроило. По-моему, наш сын радуются жизни всегда и всюду. В основном, Гришка похож на Катеньку: круглолицый, курносый, большеглазый, и волосы у него густые и кудрявые. Только они у сына рыжие, и лицо усыпано веснушками. Мастью Гришка пошел в меня.

Такое вот вечно улыбающееся солнышко носится по парку, проникая всюду, и, кажется, все ему рады. А как же еще встречать солнышко?

Если вспомнить русский язык, то имя у Королевы потешное — Алло. Обращаешься, как будто на телефонный звонок отвечаешь. Сама она тоже вовсе не страшной оказалась. После регулярного общения со мной в постели, она стала чуть менее энергичной, зато ласковой.

А я еще наглости набрался и все Катенькины рекомендации точь-в-точь исполнил. И что интересно, все было принято благосклонно. Может, правильно говорят: женщину может понять только женщина.

И как король мог к Алло охладеть? Она ведь даже мне, человеку подневольному, в постели угодить старается. Только все равно Катенька и ближе, и желаннее. Однако пришло мне в голову: не все, что мы с королевой вытворяем, у нас с женой было. Вроде бы, вместе давно и в постели все перепробовать должны, а вот и нет! И не то, чтобы я об этих выкрутасах не знал — просто считал, что с любимой женой надо обращаться бережно.

Неполноту в наших отношениях я восполнил, только с женой смелости мне понадобилось больше, чем с королевой. И опять все прошло без возражений.

Получается, Катя раньше стеснялась? Или ей захотелось новизны?

— Какая разница? — сказала жена. — Главное, ты понял, чего я хочу.

Даже с собственными женами иногда надо быть смелее.

Вовсе не плохо, когда у мужчины две женщины, особенно если они более-менее ладят друг с другом. Во всяком случае, мне понравилось. Катенька в постели стала самозабвенно-нежной, а Алло как-то сказала, что я самый замечательный в мире мужчина. Неужели каждая пытается доказать, что она лучше? Думаю, будь они равноправными, конфликт несомненно состоялся бы. Только о каком противостоянии может идти речь, если Алло — королева, а Катя — служанка?

В общем, все устоялось: днем секс с королевой, ночь принадлежит жене. Никаких дел ни у меня, ни у Кати — скука. Да и Алло, по большому счету, скучает — сидит в своем доме и только иногда выезжает с королем или одна. Наверно, поэтому она мою жену часто к себе зовет.

— Пишет она что-то и на счетах считает, — сказала мне Катя. — Похоже, учет какой-то ведет.

Сам король, как правило, с утра уезжает, часто забирает с собой принца, а в последнее время и Ларка с ними исчезает. А мы с Катей скучаем и не знаем, как вырваться из удобной клетки.

Вечером, как обычно, из кареты вышли король, принц и Лара. Только дочь, едва зайдя в свою комнату, разревелась.

Что делают любящие родители, если их дитя плачет навзрыд? Естественно, прибегают и начинают утешать, пытаясь выяснить причину страданий. Так и произошло, только к нам с Катей присоединился Гришка, который никак не мог остаться в стороне от такого захватывающего события.

— Я в четвертого промахнулась, — наконец-то вымолвила Ларка, продолжая всхлипывать.

Кто такой «четвертый», я понятия не имел, но неожиданно для себя спросил:

— А в троих попала?

— Да.

— И что с ними стало?

— Как что? — удивилась дочь. — Умерли, конечно, ведь я в них ножами попала.

Ларка даже всхлипывать вдвое реже стала и с недоумением уставилась на меня, как на ненормального.

Офигеть! Моя дочь отправила на небеса трех человек и переживает из-за того, что не смогла убить четвертого.

Ларка опять собралась плакать. Я взял Гришку за руку и вышел из комнаты, оставив Катю утешать дочь.

Напоследок я услышал, как Ларка жалобно спросила:

— А если бы он Степу убил?

По-моему, наша дочь от любви изрядно поглупела.

На следующий день меня позвали к королю.

Пришедший за мной охранник, с уважением глядя на меня, сказал:

— Ну и дочка у тебя!

— Что там хоть было? — полюбопытствовал я.

— Она этих злодеев, как нюхом, почуяла, да завизжала, хлеще грымса дикого. Пока наши чесались, дочка твоя четыре ножа бросить успела: двоим в шею угодила, одному — в глаз, а четвертому в руку… А они по разным углам стояли.

Вот это красавица у нас с Катей выросла — настоящий монстр! И в четвертого она попала, а стонала, что промахнулась. Это из-за того, что сразу не убила? Выходит, что так. Офигеть!

Король был краток:

— Твоя дочь спасла меня и моего сына. Самой ей ничего не нужно, поэтому проси ты.

— Что просить?

— А что хочешь.

Подкинул мне король задачку. И жены рядом нет — подсказать некому. Она бы точно сообразила, что королю сказать. В Шерданде Катя мне целую лекцию прочитала, когда я просьбу к князю слишком мелкой посчитал.

Значит, так: денег нам не надо, должностей — тоже. Уйти бы отсюда к чертовой матери, но нельзя: Ларка тут уже прижилась. Слишком много просить нельзя, а то король рассердится.

— Ваша милость, можно мне с другом повидаться?

Вроде бы, нормальная просьба получилась. По крайней мере, правителю ее исполнить — раз плюнуть.

Король взял паузу, внимательно разглядывая меня.

— Это правда, что ты в кузнечном деле понимаешь? — наконец спросил он.

— Намного хуже друга, я у него помощником был, — скромно ответил я.

— Хорошо. Отныне тебя и твою жену будут выпускать отсюда. Только каждый раз вы будете уходить с разрешения королевы и в сопровождении охраны.

Катя отнеслась к новости спокойно, без восторга.

Сказала только:

— Наша свобода — между ног у королевы. Ты уж постарайся… Понял?

Я понял, но Катенька решила все уточнить: подробно указала местонахождение нашей свободы и детально описала способы ее получения. Думаю, покраснел я основательно.

Легко сказать: «Постарайся в постели». Благодаря усилиям Куратора, выгляжу я лет на двадцать пять, но на самом деле мне гораздо больше. Несмотря на возраст и опыт, «стараться» я так и не научился.

Разумеется, я в какой-то степени могу контролировать себя, но считаю, что в сексе это не главное. Важнее всего взаимное желание! Без этого плотская любовь превращается в сексуальные упражнения, пусть и не лишенные приятности. А самые умелые «старания» нередко заканчиваются тупым удовлетворением, а не наслаждением для обоих партнеров.

Нас с Катенькой связывает не только постель, и будь у меня выбор, я бы предпочел жену королеве. Только кое-что изменилось: Алло я хочу сильнее и ничего с этим поделать не могу. Конечно, я никогда не скажу об этом Кате, но с королевой мне не надо «стараться»: все получается само собой.

Ее тело перестало биться в судорогах, умолкли негромкие стоны. Алло так и осталась лежать, уткнувшись лицом в подушку. А я смотрел в потолок, чувствуя себя опустошенным и испытывая благодарность к женщине. Ее ладонь нашла мою, и мы долго лежали, изредка шевеля пальцами соединенных рук.

Алло села на кровати, спустив ноги на пол.

— Король разрешил тебе уходить с холма, — сказала она. — Можешь идти прямо сейчас. Только возвращайся!

Мне показалось, что ее голос дрогнул.

В полумраке комнаты с зашторенными окнами белела ее спина, ниже талии шло волнующее расширение, полускрытое скомканным одеялом. Мне захотелось вернуться прямо сейчас.

Возможно, я все сделал слишком резко и грубо, но на поцелуй королева ответила яростно и пылко.

— Бешеный! — прошептала она, едва переведя дыхание.

Вниз я отправился чуть позже.

Провожатый, которого мне дали на середине спуска, кратчайшим путем вывел меня к королевскому заводу, вернее, к воротам в живой изгороди.

Николаевич появился быстро:

— Извини, на завод нельзя. Здесь у нас что-то вроде научно-производственного объединения — все секретно. Вот разрешение на тебя оформлю — посмотришь, чем я тут занимаюсь. Да и сам я насквозь секретный — везде только с провожатым хожу.

— На меня разрешения не надо, так пропустят, — подал голос мой спутник.

Не простого охранника дали мне в сопровождающие, даже на королевский завод пропуск ему не нужен. Здоров, как бык, и имя у него тоже внушительное — Капитан. Ведет он себя скромно: в основном, помалкивает и старается держаться незаметно. Однако от меня страж не отходит ни на шаг и каждое мое слово слышит.

Жил Николаевич рядом с заводом в деревянном домике. Зоя усадила нас обедать и осталась стоять рядом.

Красный суп видом и вкусом очень сильно походил на борщ, и я набросился на него. Капитан сначала осторожно, потом смелее последовал моему примеру.

А Николаевич говорил и говорил, почти не притрагиваясь к еде:

— Здешний король — умнейший мужик: всего пять лет правит, а как производство поднял! Собрал в одном месте самых толковых мастеровых со всей страны, с материка специалистов пригласил. Здесь технологии отлаживает, а потом по всему острову распространяет… Сведения, что нам Куратор дал, давным-давно устарели.

Интересно! Оказывается, они тут из чугуна чего только не льют, бронзу какую-то хитрую выплавляют, стекло варят, бумагу из соломы делают. А с купцом, который нас сюда перевозил, надо было торговаться: он от короля премию получил за то, что ценных специалистов нашел.

Николаевич покосился на Капитана и сказал:

— Король все под себя гребет — думаю, на всей планете немного людей богаче его. Все производства, что он открывает — его собственность. Правда, и другим свои заводы строить не запрещено, и налоги здесь невысокие.

Черт! Угораздило же меня на королевский холм попасть! Сейчас бы с Катенькой могли свое дело открыть — лучше, чем слугами быть.

Николаевич почесал свой нос-картошку и продолжил:

— Управляющий — мужик толковый. Говорит: «Скажи мне, чего у нас не хватает, и что бы ты в первую очередь сделал». А им тут, коли они новые производства осваивают, лаборатории позарез нужны. Сделать же я задумал ректификационную колонну, чтобы спирт гнать.

— Водочное производство открыть надумал? — спросил я.

— Ничего-то вы на своем холме не знаете! Они здесь ни вина, ни пива не пьют. Спирт — это топливо. Спиртовыми горелками можно лаборатории оснастить, да и на любой кухне они не помешают. Спирт горит без копоти и не взрывоопасен.

Все-таки по-разному мы с Николаевичем думаем. Мне бы и в голову не пришло спирт как топливо использовать. Впрочем, его и для дезинфекции можно использовать, и лекарства на спиртовой основе делать.

Николаевич опять заговорил:

— В общем, выдали мне бумагу, чернила, перья птичьи, карандаш какой-то несуразный. Они тут пока не додумались ни до карандашей деревянных, ни до перьев из железа. Начертил я все, как положено: общий вид, проекции с разрезами, детали все отдельно изобразил.

Николаевич почесал на этот раз затылок, смущенно посмотрел на остывший борщ и недоеденную кашу.

— Управляющий сначала вида не подал, все расспрашивал, что да как, — продолжил мой друг. — А потом выяснилось, что резьбовые соединения они пока не придумали, центробежные насосы никогда не видели, а о паровых котлах и турбинах совсем не слышали. Чертить, как я, тут тоже никто не умеет. Так я и стал тут распорядителем, и народу у меня в подчинении с каждым днем все больше и больше.

Николаевич стал собираться:

— Пора мне. Пойду дерьмо с известкой мешать.

— Чего?! — изумленно переспросил я.

— Я порох решил делать — селитру добываем, — уже на пороге ответил друг.

— И откуда он все знает? — спросил я у Зои, едва Василий вышел.

— Каждый вечер плачется, что информации не хватает. У нас же знания поверхностные, порой случайно прочитанные. А как до дела доходит, нужно самим додумываться, — Зоя с сожалением посмотрела на почти полные тарелки. — Днюет и ночует на своем заводе. Правда, жалованье ему хорошее положили.

Мы с Капитаном уже к выходу пошли, когда Зоя неожиданно предложила:

— Сережа, а давай дома себе построим, чтобы рядом друг с другом жить. Тут недалеко свободная земля есть.

Ошарашила напоследок! Кто же нам позволит? Я только и ответил, что с Катей посоветуюсь. Впрочем, жена, наверно, сама скоро сюда наведается.

Всю дорогу обратно я то Николаевичу завидовал, то про новые дома думал. Им-то легко: купят землю и строить будут. А нам кто разрешит? Только свой дом иметь очень хочется!

А может, разрешат? Или попросить Николаевича, чтобы купил два участка? Пусть дом его собственностью считается, а на самом деле нашим будет. Надо с Катей посоветоваться.

Глава 5

Ура! Для покупки дома нам никакого разрешения не требуется. Катенька об этом у королевы спросила и пообещала, что в ближайшее время сама землю купит.

Интересно, дорогие здесь участки? На первое время у нас деньги точно есть: выданное Куратором золото и серебро мы почти не потратили, и жалованье накопилось. Между прочим, король платит нам щедро — охранники намного меньше зарабатывают.

Несколько дней мы с Катей наш будущий дом рисовали. Жена еще в городе пропадала, подбирая место для строительства. Я на холме оставался, чтобы за Гришкой приглядывать.

Наконец, сияющая Катенька радостно доложила, что земля куплена, и вручила мне общий план — набросок, сделанный Николаевичем.

Я схватился за голову:

— Почему участков три, а не два? И что за казарма вдоль всех участков идет?

— Вот смотри, — затараторила Катя. — Здесь будет магазин, здесь — аптека, тут — парикмахерская. В этом доме Зоя с Васей жить будут, в этом — мы, а в этом — Алло.

— Королева? Кто ее тут охранять будет? А если ее убьют?

— Охранять? Убивать? — Катя удивленно посмотрела на меня. — Да она не нужна никому.

Супруга, как и в Шерданде, быстрее меня вникла в местное законодательство. В случае смерти короля, Алло останется ни с чем. Женщины здесь могут иметь личную собственность, но в случае развода или смерти мужа даже совместно нажитое имущество жене не достанется. Убивать королеву не имеет смысла, потому что у нее нет прав ни на престол, ни на государственную собственность. Всем владеет король, первый наследник — принц, в случае их смерти, претендентами на королевство станут сводные братья нынешнего властителя, то есть незаконнорожденные сыновья дедушки Степана.

Оказывается, в бедности тоже есть свои плюсы. Только королева совсем не нищая, коли дом собралась строить.

— Мы с Алло будем косметикой, парфюмерией, лекарствами торговать, — довольно улыбаясь, сказала Катя. — У нас товарищество: восемьдесят процентов — ее доля, двадцать — моя.

Ай да Катенька! Сама в бизнес пустилась и королеву затащила. А денежки, судя по всему, у Алло имеются.

Строительство нам предстоит непростое. Задумали сделать водопровод и канализацию, а труб нет, цемент здесь делать еще не научились, и опытных рабочих найти просто негде. Хорошо, хоть зимы на Барасе мягкие, и земля почти не промерзает — строить можно круглый год.

Мы с Катей теперь по очереди с холма спускаемся: день — я, день — она. Ко мне на середине дороги Капитан присоединяется, а к супруге тоже девицу-охранницу приставили. Нередко Катя и Алло уезжают вдвоем на карете. Как я понял, они и за стройкой приглядывают, и по городу мотаются — рынок изучают.

— Дерьмовое место! — прямо заявил Капитан, после того как мы вышли с завода.

Если честно, мне и самому там не понравилось: дым, копоть, шум, гам и народу тьма. Отвык я уже от такой обстановки. Зато теперь я знаю, что с водопроводом и канализацией у нас проблем не будет. На заводе лабораторию достраивают, а там и водонапорная башня стоит, и трубы проложены, и даже есть комплекс переливных колодцев — очистные сооружения. Так что Николаевичу это все уже знакомо.

— Сержан, пошли мужикам поможем, а то им две телеги лотков привезли.

Капитану, как и мне, работа на стройке по душе — он и землю копает, и кирпичи кладет, и топор в руках держать умеет. Вот и сейчас он зовет меня разгружать лотки из обожженной глины. Николаевич придумал их вместо труб для канализации применять: выкладывается желоб, потом его накрывают почти такими же полукруглыми лотками, а стыки заполняют глиной. Эти керамические изделия делают на черепичном участке, поэтому их производство наладили легко, поменяв формы и оставив прежнее оборудование.

В общем, растут наши дома, как на дрожжах, а баня, между прочим, уже готова.

Катенька занимается финансами. В нашей комнате уже целая стопка бумаг накопилась.

— Зачем все это? — поинтересовался я.

— Чтобы доказать, что земля и строения принадлежат товариществу. Женщина здесь замуж выходит с голой задницей и с ней же остается, если овдовеет или разведется. Благодаря этим бумагам, у нас с Алло не отберут ни дома, ни землю.

Везде одни хитрости. Получается, что наш дом и земля, на которой он стоит, на четыре пятых принадлежат королеве. Какой в этом смысл? А если Алло захочет нас выпроводить?

— Не забивай голову, — успокоила меня жена. — Между прочим, мы пока живем на холме, а не здесь. Радоваться надо, что король нас поддерживает, иначе эта стройка нам обошлась бы раза в два дороже… На, почитай!

Интересная бумага: королевский указ о том, что товарищество «Аромат» на три года освобождается от налогов. Спрашивается, зачем Гурчану помогать королеве, если она ему давно не жена и спит с другим мужиком?

— Все — готова бомба.

Николаевич выглядел и довольным, и озадаченным одновременно. Сколько же у него на эту гранату ушло? Про порох разговор шел летом, а сейчас осень. Наверно, месяца четыре прошло, ведь лето здесь долгое. Дома строить уже почти закончили, а он только первую бомбу сделал.

Впрочем, граната не первая.

— Испытывать самому пришлось, — поделился Василий. — Они тут все боятся. Вот теперь голову ломаю, как сделать, чтобы военные эти бомбы взяли.

— А что тут думать? — удивился я. — Приказать — и все дела.

— Возьмут и спрячут куда-нибудь. Будет бомба лежать, пока порох не отсыреет. Потом скажут, что это оружие никуда не годится… Короче, собирайся! Поедешь на боевые испытания. С королем все согласуем.

Боевые испытания — значит, проверить бомбу на людях. Поскольку армия Бараса сейчас воюет только с лесовиками, еду я на ближайший перевал.

Никто не знает, когда представится случай испытать хотя бы одну из трех бомб, лежащих в карете. Наши солдаты за перевалы не суются, а лесовики всегда налетают неожиданно: то ночью к постам подкрадутся, то через неприступные горы проберутся и деревню или хутор вырежут.

— Сержан, бомбу покажешь?

В карете мы вдвоем с Капитаном, хотя места тут на четверых хватит. Со своим постоянным сопровождающим я уже сдружился. Понравился мне этот здоровяк, жизнерадостный и любознательный. Вот и сейчас ему интересно на бомбу взглянуть.

Круглые взрывные устройства лежат в деревянном ящичке, который я стараюсь пореже выпускать из рук.

— Поджигаешь фитиль и бросаешь ее туда, где врагов побольше, — я объясняю и показываю. — Медленно считаешь до десяти — бомба взорвется.

— Как это?

— Разлетится на куски.

Капитан с сомнением смотрит на гранаты, видимо, не совсем понимая, что за сила расколет чугунный корпус. Ничего, увидит взрыв — поймет.

Ехали двое суток. Карету оставили в воинской части. Армия здесь не роскошествует: деревянная казарма, да несколько построек поменьше, тоже бревенчатых — бедновато.

В горы нас повел сам сотник — краснорожий пузатый мужик. Думаю, ему на покой пора — что-то не понравился мне этот командир. В гору шагает — пыхтит, потому что брюхо ему мешает, да и староват он для таких прогулок.

Я сотнику, наверно, тоже не глянулся. Он, пока сопроводительную бумагу читал, только и делал, что хмыкал с сомнением. А в документе ясно написано: «Оказывать всяческое содействие».

На перевал поднялись ближе к полудню. Караулка — каменный домик, прилепившийся к скале, сортир тоже из камня, да один-единственный пост, на котором трое солдат дежурят постоянно — обстановка скромная. Зато обзор отсюда замечательный: дорога за перевалом вьется вокруг голых скал и просматривается версты на две. Собственно, не дорога, а тропа, причем очень извилистая.

Пожалуй, вон до того участка я бомбу из пращи доброшу, а идти туда вкруговую долго придется. А уж из лука почти все простреливается — тут несколько человек целое войско остановят.

— Главное — ночью смотреть и прислушиваться, — подтвердил мои догадки сотник. — Днем они только дразнятся оттуда: высунутся, покричат и сразу от стрел за камнями прячутся.

Военный показывал как раз на то место, которое я посчитал доступным для броска из пращи.

А вот это уже интересно! Можно бросить, а потом сразу же сбегать и посмотреть на результаты взрыва. Оставшиеся в живых лесовики наверняка испугаются и убегут — опасности никакой. Да и лучники с поста подстрахуют. Хотя бы одну бомбу испытаю.

Действительность часто не совпадает с нашими ожиданиями. Послышались крики, улюлюканье, и на тропе показались люди. Впереди бежали двое, а за ними, отстав шагов на сто, тянулась целая вереница преследователей.

Солдаты засуетились, приготавливая луки, прибежала отдыхающая смена.

— Сейчас мы их всех отсюда перещелкаем, — сказал здоровенный десятник, командовавший караулом.

— Не надо стрелять, подпустите их поближе, — попросил я сотника.

Старый вояка засомневался. Действительно, в бумаге, подписанной военным министром, говорилось: «Оказывать содействие», но ничего не было о том, чтобы подчиняться мне.

Однако Капитан показал сотнику какой-то значок и негромко сказал:

— Делай, что он говорит!

Я открыл ящичек, Капитан высек огонь и зажег небольшой факел, приготовленный мной заранее.

Люди бежали, и расстояние между первой парой и преследователями сокращалось.

Интересно, что они не поделили? А ведь убегающие безоружны — не попробовать ли их взять в плен? Узнаем, с какой стати они тут разбегались.

— Первых двоих берем живыми, — уже не попросил, а распорядился я. — За каждого дам по золотому.

Последний подъем с поста не просматривался. Чтобы его видеть, требовалось отойти шагов на пятнадцать-двадцать в сторону. Я уже собрался сменить позицию и бросить бомбу, когда преследователи выйдут на финишную прямую.

Однако беглецы совсем выдохлись, и их почти настигли — просвет сократился шагов до двадцати. Граната, взорвавшаяся на подъеме, не только отсечет преследователей, но и зацепит двоих первых. А мне они нужны живыми.

По всему выходило, что бросать нужно на тропу перед поворотом: пропустить беглецов, а охотников остановить взрывом. Преследуемых как раз от осколков скала закроет.

Думаю, про то, что на перевале есть пост, бегущие забыли: одни слишком хотели убежать, другие стремились догнать. Расстояние до выбранного места было большим — бросать пришлось из пращи.

Все получилось, как я и планировал: бомба упала на дорогу как раз под ноги преследователям, взрыв остановил погоню. Испуганные беглецы попали прямо в руки поджидавших их солдат, а место взрыва заволокло дымом и пылью. Вскоре из облака выскочили уцелевшие охотники и резво побежали в обратном направлении.

Черт! Они же так уйдут! Бегут, как зайцы — скоро за скалами скроются. Солдаты на посту, ошеломленные взрывом, стрелять и не думают.

Я медлить не стал, зажег фитиль, раскрутил в праще и запустил вторую бомбу. Увы, на тропу перед бегущими она не попала: я взял слишком высоко. Бомба отскочила сначала от скалы, затем от тропинки и взорвалась где-то внизу.

Последний бросок тоже оказался неудачным: на этот раз случился недолет, и вновь взрыв раздался почти у подножия скалы, не причинив вреда убегавшим.

Военные все-таки опомнились, но пущенные ими стрелы тоже не нашли целей. Лесовики убежали слишком далеко.

Глава 6

Солдаты добили раненых и, раздев догола, сбросили трупы в пропасть. Одежда и обувь из тонкой мягкой кожи, шерстяные рубахи и портянки, медные ножи, луки, стрелы — забрали все. Видимо, небогато живут армейские, если даже окровавленным нательным бельем не брезгуют.

Пожалуй, испытания прошли не слишком удачно: две бомбы сработали впустую, поражающую дальность определить не удалось. Да и как ее определишь, если все осколки приняли на себя те, кто был ближе к взрыву? Слишком узкой оказалась дорога, и первые заслонили последних. Впрочем, шагах в семидесяти от места взрыва я нашел на тропе осколок — хоть какая-то информация.

Зато у нового оружия появился сторонник.

— Троих насмерть, и еще двое уйти не смогли! — десятник радовался, как ребенок. — Этот шар можно ночью на звук бросить, и целиться не надо… Ваша милость, привезите нам таких гремучих штуковин!

Ого! Я уже «вашей милостью» стал — вежливее обращения здесь не существует. Знать, очень хочется десятнику бомбы заполучить.

Связанные пленники сидели, прижимаясь спинами к каменной стене, и испуганно смотрели на стороживших их солдат.

Вот тебе и раз! Я думал, мы двоих мужчин в плен захватили, а оказывается, это мужчина и женщина. Если уж быть совсем точным, у караулки сидели парень и девушка, совсем еще молодые.

Обычные люди, только волосы черные, а глаза карие. Почему мы с ними воюем? Из-за того, что они не светловолосые и не сероглазые.

— От кого вы бежали? — спросил я.

Парень что-то односложно ответил. Девушка заговорила быстро и жалобно. Я не понял ни слова.

— Бесполезно, — сказал сотник. — Они по-нашему не разумеют, а мы их говора не знаем.

Называется, взяли «языков». И что теперь с ними делать?

А отвезу-ка я их к Катеньке! В Шерданде она с аборигенами сразу общаться начала, хоть и не знала ни слова на местном наречии.

После принятия решения, как правило, успокаиваешься. Я повеселел, вспомнил об обещании и вручил сотнику два золотых. Монеты немедленно перекочевали в большую ладонь десятника.

— Разделишь на всех, — распорядился сотник.

Вот тебе и красная рожа! Вот тебе и брюхо отвислое! Ведь запросто мог эти деньги себе оставить, а он солдатам отдал. Не разбираюсь я в людях.

Кстати, солдаты слова сотника слышали, но отнеслись к ним равнодушно — никто даже не улыбнулся.

В карете Капитан достал нож и разрезал веревки на руках парня и девушки.

— Девчонка чуть ходит, а парень от нее не убежит, — пояснил он свои действия.

По-моему, пленники о побеге и не помышляли: по сторонам смотрели испуганно, в карете сидели, прижавшись друг к другу. Капитан пытался с ними разговаривать, но, как и я, успеха не добился. А если и у Кати ничего не получится?

Обратно ехали быстрее, ночевку сделали совсем короткую и через день добрались до нашей стройки. Катя бродила по длинному зданию, что-то записывая в тетрадке. Охранница, как привязанная, ходила за ней.

Если я на людях веду себя сдержанно, то Катю присутствие посторонних, как правило, не останавливает. Через секунду я уже целовал жену, повисшую на мне. А через какое-то время заметил, что Капитан обнимает охранницу.

Ну и жук! Про жену говорил, а что она за Катей присматривает, утаил. Одни секреты у него — ничего лишнего не скажет. Впрочем, я на него не в обиде. Все-таки он мне напарником стал, мы вместе и в карете тряслись, и по горам лазили.

От Катеньки нам тоже обоим досталось:

— Замучили совсем девчонку, оболтусы! У вас что, глаза на заднице? Она же беременная!

Казалось, из глаз супруги сейчас полетят искры и испепелят нас обоих. Капитан выглядел донельзя смущенным и виноватым. Думаю, и у меня вид был не лучше.

На наше счастье, Катя решила, что с нас хватит, и заявила:

— Все — идите отсюда! Без вас разберемся.

Черт! Я же ей не объяснил, кто они такие, и не сказал, что их надо расспросить. Да и где тут пленников разместить. Однако Капитан увел меня, приобняв за плечи.

— После дороги надо отдыхать, — сказал он. — Женщины и без нас справятся.

Поход в горы дался мне легко, а вот езда в трясущейся повозке утомила изрядно. На холм я взбирался из последних сил. После такой дороги банька — самое милое дело. А потом и полежать можно, вытянув ноги.

Задремать я не успел. Да и какой тут может быть сон, если в перегородке, которую я до этого считал сплошной, появляется дверь? Кусок деревянной стены почти бесшумно отошел в сторону. Из образовавшегося проема выглянула Алло.

— Сержан, иди сюда!

Говорила королева негромко: видимо, не хотела, чтобы ее услышал кто-то еще.

Алло — женщина обворожительная, но когда я к ней подскочил, двигало мной обычное любопытство. За этой стенкой у нас находится комнатушка, в которой хранится одежда и обувь, и королеве появляться оттуда, вроде бы, не положено.

Дверь закрылась с негромким щелчком, и в сумраке тесного закутка Алло прижалась ко мне. Сквозь тонкое платье я ощутил тепло ее тела, и интерес к строительным хитростям мгновенно угас. Когда женщину чувствуешь кожей, все остальное отходит на второй план.

По почти вертикальной деревянной лестнице мы спустились в подземный ход, выложенный кирпичом. Факел, который держала Алло, светил слабо, но сводчатый потолок и пол из кирпича я рассмотрел.

Чисто, воздух сухой, дышится легко — вентиляция есть.

Повернули, вновь тяжелая створка захлопнулась за нами. Пока шли, миновали еще три двери в стенах подземного коридора. Наверняка они куда-то вели — значит, ход под землей разветвленный. На одну из створок я попытался нажать — не поддалась.

Четвертую дверь Алло открыла без видимых усилий. Как она это делает? Видимо, какой-то секретный механизм есть. Сходу проломиться сквозь такую преграду не получится: двери сделаны на совесть, а толстые доски стянуты медными полосами.

В конце концов попали в спальню королевы. Похоже, все постройки на вершине холма соединены подземными ходами. Может, и весь холм пронизан такими туннелями — действительно, крепость.

Дальше я забыл и про подземные ходы, и про лесовиков, и про все на свете — осталась только она, королева Бараса и моя королева. Кто мы с ней? Наверно, любовники. Только любим друг друга и общаемся по-человечески мы только в постели. Потом она становится госпожой, а я слугой. За мной она, как правило, посылает служанку или через Катю передает, чтобы я пришел.

А сегодня она впервые пришла сама! Что изменилось?

Обратно Алло проводила меня тем же путем, и опять я не понял, как она открывала двери.

— Не говори никому про подземный ход, а то у меня будут неприятности, — попросила королева.

Она именно попросила, а не приказала. Все-таки что-то изменилось.

Катя не смогла разбудить меня. Окончательно проснуться я так и не смог, но, как будто издалека, слышал ворчание жены:

— Только о себе и думает. Мужик и так с дороги устал, а она его совсем измочалила. Устрою ей завтра!

Неужели она всерьез собралась выговаривать королеве?

Наутро меня вызвали к королю.

— Говорят, ты двух лесовиков с собой привез. Зачем они тебе?

Гурчан улыбался, говорил негромко и спокойно, да и одет он был по-домашнему. Наверно, поэтому я осмелел и неожиданно для себя сказал все, что думаю, не особенно стесняясь в выражениях. Про то, что язык народа, живущего по соседству, нужно знать. Что я собираюсь этот язык выучить. Про то, что убивать всех лесовиков подряд — большая глупость, и надо попытаться жить с ними в мире. Про то, что племена воюют между собой, и мы можем использовать это, предложив защиту слабым и притесняемым.

Король слушал, изредка задавая короткие вопросы, и наконец сказал:

— Вот ты и займешься этим — назначаю тебя наместником Северных земель.

— А где такие? — не понял я.

— Все, что лежит за горами, это и есть Северные земли. Пока там только лесовики живут. Сначала ты их покоришь, а потом править будешь. Разумеется, военные тебе помогут. Только учти, что армия на Барасе подчиняется только королю.

Интересно! Я буду управлять территорией, только попасть туда не смогу. Мне нужно занять эти земли, но армия меня слушать не будет. Впрочем, так ответственности меньше — пусть армия воюет, а я посмотрю.

— Заместителя и казначея я тебе дам, а с остальными — посмотрим: сам подберешь, или я назначу, — продолжил Гурчан.

Вот так всегда: говоришь, вроде бы, по делу, и собеседник доволен, результат получается неприятный. Судя по всему, я теперь с Капитаном расстанусь. Жаль. И неизвестно, с кем придется работать — может, придурки какие-нибудь попадутся.

— А королеве мы другого хранителя найдем, — под конец, как бы между прочим, сказал король.

Совсем грустно стало. Хоть и понимаю, что так лучше и безопаснее для моей семьи, но, если честно, расставаться с Алло совсем не хочется.

Нельзя сказать, что Катенька встретила известие без радости. Однако выводы она сделала неожиданные.

— Ларка замуж выходит, — сказала жена. — А король приличия соблюдает.

— Какие еще приличия, — не понял я.

После разъяснений меня совсем тоска одолела. Смысл моего назначения в том, что Лара стала дочерью королевского наместника, а не девицей, взявшейся непонятно откуда. «Принц женится на дочери наместника Северных земель» — звучит вполне прилично — не стыдно ни перед подданными, ни перед правителями соседних государств.

На самом деле, короля не волнует, получится у меня хоть что-то за горным хребтом. Гурчану и так живется неплохо. А если армия завоюет новые земли, то, по всей вероятности, заправлять там будет мой заместитель, назначенный королем. Я же при нем буду только для вида, поскольку никогда никем не командовал.

От королевы меня тоже убирают ради приличия, потому что ее сын и моя дочь станут мужем и женой.

Остаток дня и почти вся ночь прошли в унылых и бестолковых размышлениях. Под утро разочарование сменилось злостью. Что бы я был какой-то мебелью? Да ни за что!

Решение было принято, и сразу же пришел сон.

Разумеется, поднялся я поздно и, не обнаружив ни жены, ни детей, отправился вниз. Охранник на первом посту пропустил меня, ничего не спросив, а через несколько шагов я вспомнил, что не доложился, как обычно, начальнику караула. Получается, мне теперь не дадут провожатого? Выпустят ли меня вообще с холма? А если выпустят, смогу ли я пройти обратно? Наверно, мне уже нельзя здесь жить.

На этом мои не слишком веселые мысли оборвались, потому что за первым же поворотом я угодил в могучие объятия.

— Привет, Сержан! Лихо мы с тобой поднялись!

Таким радостным я Капитана еще не видел.

— Куда поднялись? — спросил я, даже не пытаясь вырваться из его сильных рук.

— Ты теперь наместник, а я твой заместитель. Не знаю, как у тебя, у меня жалованье в десять раз больше стало! — восторженно сообщил Капитан. — Дом рядом с тобой построю, жену заставлю со службы уйти — пусть детей рожает!

А ведь неплохо все складывается — зря я вчера унывал. Капитан со мной остался, а о таком заместителе я и не мечтал. Интересно, что за казначея нам подобрали?

Если честно, я таких людей на этой планете не видел, да и не думал, что увижу. Даже толстый купец, привезший меня на Барас, по сравнению с нашим казначеем, показался бы стройным. Интересно, он на этот холм пешком пришел? Неужели эта туша способна по горам ходить? Думаю, он тяжелее Капитана раза в два. Только мой друг и заместитель мускулистый и сильный, а казначей жирный и даже на вид мягкий. Круглый он весь какой-то — настоящий колобок-переросток.

Голова тоже большая, между здоровенных румяных щек спрятались глаза с длинными ресницами, аккуратный носик и пухлые губы. А волосы почти черные — я таких темноволосых барасцев по эту сторону гор не встречал.

Капитан задумчивым взглядом смерил внушительную фигуру и спросил:

— Ну и как тебя зовут?

— Пухданвертонлян, сын Бардентерляна, — звонко ответил большой колобок.

— Западник, — объяснил мне Капитан. — У них имена такие, что выговорить невозможно.

Я попытался вспомнить имя казначея — ничего не получилось. Думаю, такого же результата добился Капитан.

— Мы тебя Пухляном будем звать, — сказал мой заместитель.

— Использование сокращенного имени при обращении к подчиненному — проявление невежливости, — звонко отбарабанил казначей.

— А друзья как тебя зовут? — поинтересовался Капитан.

— Пухлян.

— Значит, будем друзьями.

Колобок широко улыбнулся, и я почувствовал, что у нас собирается неплохая команда.

Далее последовала аудиенция у главного казначея королевства. Повелитель финансов оказался маленьким, тощим и лысым старикашкой. Однако смотрел он грозно и ответить на наши приветствия не соизволил.

— По повелению короля получите пятьсот золотых, — проскрипел королевский казначей и уткнулся в бумаги, лежавшие на столе.

Видимо, старичок посчитал беседу законченной. Однако у Пухляна было иное мнение.

— Чиновнику первого класса при вступлении в должность полагается единовременное пособие — пятьдесят золотых, а чиновнику второго класса — тридцать, — громко и уверенно заявил толстяк.

Старичок грозно глянул на Пухляна, но тот, нисколько не смущаясь, назвал номер и дату королевского указа. Мы с Капитаном замерли в ожидании грозы, но королевский казначей неожиданно подобрел, и его губы тронула едва заметная улыбка.

Капитан взвесил на широкой ладони мешочек с золотыми монетами.

— А ты красавец! — сказал он Пухляну, — Слушай, а если бы ты не напомнил, нам бы денег не дали?

— Не знаю, но должности я точно бы лишился, — ответил Пухлян, вытирая пот со лба. — Со Скелетом шутки плохи.

Парень явно переволновался. Немудрено, ведь он совсем молоденький — лет двадцать, не больше. Впрочем, несмотря на возраст, должность у него солидная — значит, уже себя проявил. Или у него родственники влиятельные?

Глава 7

Наш дом уже готов, но тихой семейной жизни в нем у нас не получается. Ларка целыми днями пропадает на холме, а иногда даже ночевать не приходит. Где она там спит? Одна в своей комнатке или уже давно с принцем в одной постели?

— Папа, а ты не против, если я за Степу замуж выйду?

Хитрости моей доченьке не занимать: я ее про одно, а она мне вопросом на вопрос отвечает.

Степан — парень хороший, да и престижно с королевской семьей породниться — понятно, что я согласен. Только, вроде бы, свадьбу сыграть полагается.

— До торжественных глупостей здесь еще не дошли, — успокоила меня жена. — Стряпчий запишет, да король указ издаст, чтобы все подданные знали.

А меня новые сомнения одолели: вдруг, мы с людьми на этой планете отличаемся друг от друга, и Ларка Степану наследника не родит? Вот в Шерданде я спал и с Алит, и с Зарит — и ничего.

— Эти рыжие дурехи залетали от тебя, обе, — Катя развеяла сомнения и породила воспоминания.

Не так уж и плохо было в Шерданде: у нас там Гришка родился, мы там в люди выбились, да и об Алит или Зарит подумать тоже приятно. Как они?

А здесь еще все непонятно, и с Алло нас разлучили. Дом ее стоит рядом с нашим, но он пустует.

Королева не появляется, но и без нее в нашем доме народу немало. Капитан и Эно, его жена, живут теперь не на холме — где-то неподалеку квартиру сняли. Однако они уже строят дом на участке, примыкающим к владениям Алло, а днем почти постоянно обитают у нас.

Гришка с Васькой друг без друга не могут и играют то в одном доме, то в другом. Казалось бы, от двух пацанов шуму должно быть в два раза больше, чем от одного. Ничего подобного! Когда эти пострелята сходятся, кажется, что в доме идут разборки между бандитскими группировками.

Наши пленники, Мир и Мира, тоже живут с нами. Собственно, он и не пленники вовсе: никто им не запрещает ходить, где хочется. Впрочем, они границы участка сами не пересекают.

Катеньке все же удалось найти общий язык с лесовиками. Мира вообще ходит за ней по пятам, как собачка, и они разговаривают и разговаривают. Как моей супруге удается с ходу осваивать неизвестные языки — ума не приложу.

Пухлян тоже гостит у нас каждый день. С удовольствием ходит он и к Зое с Николаевичем. У нашего казначея, похоже, гастрономические интересы на первом месте, а и Катя, и Зоя готовят вкусно.

Жена у Капитана ему под стать: высокая и крепкая блондинка. Сейчас она увлеченно рисует, высунув язык, как маленькая девочка. Деревянных карандашей здесь нет — есть только цилиндрические мелки на восковой основе. Цвет у них разный, поэтому и пятна на руках и лице Эно тоже не одинаковые. Впрочем, это ее нисколько не смущает, и женщина увлеченно продолжает свое дело.

Всегда завидовал людям, умеющим рисовать. Я такой способностью обделен, а кому-то удается несколькими штрихами перенести на бумагу птичку или собачку, почти как живую.

Эно рисует карты земель, лежащих за перевалом. Делает это она со слов Мира и Миры, которые смотрят на бумагу с нескрываемым интересом и восхищением. По-моему, жена Капитана по-настоящему талантлива, и у нее получаются просто замечательные карты. На них можно рассмотреть не только реки и очертания морских берегов, но и понять рельеф местности, различить, где лес, а где голые скалы.

Интересно! Начинаясь от перевала, прямиком к морю идет долина, по которой течет маленькая речка или ручей. Впадает речушка в длинный и изогнутый морской залив, глубоко вдающийся в сушу. А если построить там порт? Сделать нормальную дорогу и возить по ней товары.

Откуда? Да с островов! Севернее Бараса их целая россыпь. Только хватит ли глубины и ширины залива для большого корабля?

— Спроси у них, — сказал я Кате. — Корабль здесь пройдет?

Мир довольно быстро понял, что меня интересует, и выдал целую речь, сопровождая рассказ выразительными жестами.

— Корабль недавно туда заплывал, но они его прогнали, — пояснила Катя.

Я все понял и без перевода. Если снарядить корабль, то соплеменники Мира встретят его стрелами. Попробуй, высадись на берег, если за каждым деревом тебя будет поджидать лесовик с луком! Значит, мы и с моря туда не проберемся. Остается одна дорога — через перевал. А там, на узкой тропе нас обстреляют северяне из другого племени.

Увы, прежде чем построить порт, нужно обосноваться на берегу, а нас туда пускать не собираются.

Моя идея вообще никого не заинтересовала — все разглядывали другую речку, которая текла левее. По обе стороны от перевала скалы повышались, и исток второй реки Эно нарисовала чуть выше и левее, совсем рядом с местом, где тропа выходила на ровный склон.

Далась им эта река! Она длиннее первой раза в три и, наверно, шире — ну и что?

— Ты что, не понимаешь? — У Катеньки округлились глаза. — Там же золото! Видишь у Миры ожерелье?

На мой взгляд, кожаный шнурок с нанизанными на него пластинками и фигурками зверей на ожерелье никак не тянул. Однако все висюльки были действительно золотыми.

Да и какой прок нам с этого золота, если добыча благородного металла — королевская привилегия. Заниматься этим будет армия, а нас ждут другие дела.

А какие, собственно, обязанности у королевского наместника?

— Следить за поселениями и дорогами, способствовать развитию промышленности, торговли и сельского хозяйства, — кажется, Пухлян процитировал один из королевских указов.

Следить, способствовать. А кто все это делать будет?

— Будем выдавать разрешения на строительство заводов и добычу руд, собирать налоги, — казначей ответил на мой невысказанный вопрос. — Часть налогов заберет король, а на остальное наймем подрядчиков — строителей и дорожников.

Пухлян, конечно, все понятно объясняет, только «выдавать, собирать, нанимать» мне не очень нравится.

— А почему нельзя набирать рабочих и самим строить и торговать? — поинтересовался я.

— Торговать мы с королевой будем, а то вся прибыль Гурчану пойдет! — набросилась на меня Катя. — Да и какой из тебя купец?

Мне даже обидно стало, и я ответил:

— Фиг вам! У вас освобождение от налогов, а мне деньги нужны, чтобы дороги и укрепления строить.

— А мы новое товарищество сделаем, Эно в долю возьмем, — нашлась Катя. — Заплатим тебе налоги, жадина!

Ну и ладно. А строить я все равно сам буду, хотя бы сначала. Потом, наверно, у меня на это и времени не найдется. Только прежде надо еще за перевал попасть.

В первую очередь надо золотоносную речку отвоевать. Тогда король не только все налоги мне оставит, но и, может быть, деньжат подбросит. Значит, надо пробиваться через перевал, где я бомбы испытал.

Знакомый краснолицый сотник стал тысячником. Одетый в новый мундир, он расхаживал по комнате и ворчал:

— Звание присвоили, а, думаете, мне тысячу солдат дадут? Хорошо, если к моей сотне еще человек двести добавят. С этими тремя сотнями и лесовиков прогоняй, и золото намывай, и охрану налаживай.

Русский язык я не забыл, и имя новоиспеченного тысячника кажется мне донельзя подходящим этому вояке, ведь зовут его Рожан. Действительно, и рожа у него красная, и брюхо здоровенное, как будто он рожать собрался.

Военный рассматривал карты, нарисованные Эно, и продолжал ворчать:

— А пришлют пополнение — где я его размещать буду? Скоро холода начнутся — в палатках людей морозить? Надо казармы строить, а у здешнего наместника лесу не допросишься: уж больно он прижимистый.

— А когда за перевал пойдем? — Капитан прервал рассуждения Рожана.

— Через месяц снег выпадет — тогда и начнем. Лесовики в это время, похоже, вниз откочевывают, а мы вот сюда потихоньку проберемся.

Тысячник ткнул пальцем в карту.

— А раньше нельзя? — спросил я.

— Какой там раньше?! — смешно, как-то по-женски всплеснул руками Рожан. — Бревна для частокола приготовить надо, дров запасти, о жилье подумать. Все на перевал затащить, а уж потом начинать… Зачем рисковать? Лесовиков, конечно, давно наверху не видели, но вдруг не ушли еще?

Прав старый вояка: людей беречь надо. Похоже, у них с солдатами туго. Неужели для такого выгодного дела Гурчан побольше военных найти не может?

А все-таки хочется побыстрее свою территорию заиметь.

Вроде бы, я наместник без места, но дела и для меня, и для моих помощников нашлись. Посовещавшись, мы все-таки решили строить резиденцию. Пока нас в воинской части приютили, но скоро им самим тесно будет: вот-вот должно пополнение прибыть. А нам самим надо где-то жить и работников, которых наймем, размещать. А если вдруг жены к нам заявятся?

Земля здесь чужая, поэтому покупать пришлось и участок, и лес для домов. Денежки начали утекать, а пополнять нашу казну пока нечем.

— Когда на своей земле отстроимся, здесь все продадим, — успокоил меня Пухлян. — Тут дорога людная пойдет — не продешевим.

Работников Капитан нашел прямо на месте. На Барасе солдаты по двадцать пять лет служат, и двоих демобилизовавшихся мой заместитель и завербовал.

Вот бы во все воинские части сообщить, что отставников ждут в Северных землях. Надо будет короля попросить.

Тут лес привезли, и мы все, включая Пухляна, за топоры взялись. Только мне поработать не дали, потому что объявился гонец с вызовом к Гурчану.

— Дети поженились, — поделился король. — Указ я уже подписал. Будет твоя дочь королевой, если Степана убережет.

Хорошая новость. Любят они друг друга, а лучшего телохранителя, чем Ларка, во всем Барасе не найдешь. Надеюсь, сбережет она своего Степу.

Деловая часть разговора тоже не затянулась. Король пообещал всех отставных солдат в Северные земли пригласить и посетовал на то, что людей на Барасе не хватает везде и всюду.

— Завозить вонючих и немытых с материка не хочу, — сказал Гурчан. — И думают они по-другому. Может, с лесовиками что получится.

А вот этого я не ожидал. Думал, король, как и все, северян дикарями считает, а он, похоже, на них рассчитывает. Интересно, куда он их определить хочет? В армию? Или на заводы?

— Я тебе еще пятьсот золотых выделил, — сказал Гурчан.

Я рассчитывал, что этой приятной новостью наш разговор закончится, но ошибся.

— Придется тебе еще побыть хранителем королевы, — напоследок сообщил король.

Мне показалось, что он слегка смущен. Смутишься тут, если обещаешь одно, а через неделю говоришь другое. Он все-таки монарх, а не простой человек. Есть что-то у Алло в запасе, если она заставляет Гурчана менять решения. Только что? Неужели Катенька это не пронюхала? Уж она-то должна узнать.

Казалось бы, проще всего мне самому у Алло поинтересоваться, но мы с королевой на такие темы не говорим.

Поцелуй получился сладким и обжигающим, а горячее тело жены под тонким платьем желало и было желанным.

Однако Катенька отстранилась:

— Иди — заждалась она тебя!

Что заставляет Катю уступать? Неужели она до сих пор боится королеву?

Пока шел до соседнего дома, вопросы были, а увидел ее — все забыл. Как же я соскучился!

Что скрывать, после Алло сил у меня уже не осталось, и я слушал жену, готовый в любой момент заснуть.

А Катенька убаюкивала меня негромким и спокойным рассказом:

— У Ларочки все хорошо. Гришенька теперь на королевском холме в самой лучшей школе учится — домой только в выходные приходит. Скучно без него, только он тут совсем без присмотра… Мир и Мира в большое здание переселились — там им спокойнее… Мы новое товарищество организовали, чтобы у вас торговать. Эно в долю взяли, у меня — тридцать процентов… Ты, Сереженька, Алло не обижай. Она хорошая, только если разозлится, может всю жизнь испортить и нам, и нашим детям.

Опять Катенька завела старую песню о злой королеве. Думаю, на самом деле, Алло для нее — выгодный бизнес-партнер, и, чтобы ее не потерять, Катя готова поделиться собственным мужем, то есть мной.

Уже засыпая, я краешком сознания зацепил какую-то мысль, по-моему, очень важную. Однако сон меня одолел окончательно, и раздумья закончились.

Проснулся я рано. Катенька, прижавшись ко мне, сопела негромко и уютно, а меня не покидало ощущение, что я забыл и не могу вспомнить что-то важное.

В конце концов мне удалось поймать за хвост одну мысль, потом другую — я вспомнил! Какой же я идиот! Нужно было всего-навсего правильно ответить на один вопрос: зачем Катя нужна королеве? Да затем же, что и я! Алло интересует секс не только с мужчинами, но и с женщинами.

Все встало на свои места. Я недоумевал, почему Катя и королева так быстро сдружились. А они, наверно, в первый же день оказались в одной постели. И дома рядом построили, чтобы удобно было встречаться. Гришку в школу отдали, чтобы не мешался. В заборе между участками калитку сделали. Между прочим, к Зое и Николаевичу такой лазейки нет — глухой, высокий забор.

Ларку замуж отдали. Впрочем, тут без посторонней помощи все произошло. Я помню, как Степан и Лара друг на друга смотрели в первую же встречу.

А все неприличные советы Алло и Катя наверняка обсуждали, лежа в одной постели.

Наверно, Гурчан в свое время застал Алло в постели с какой-нибудь красоткой, поэтому и охладел к законной супруге.

Провели меня, как младенца. Что ни говори, плохо, когда тебя обманывают, Только есть в этой истории тонкость, перевешивающая все неприятности: в постели с обеими мне чудо как хорошо. Да и со мной они спят не по обязанности — в этом я уверен.

Думаю, нет ничего ужасного в том, что мои женщины тесно общаются друг с другом. Других мужчин у них нет — по крайней мере, я надеюсь на это. Не так уж плох этот тройственный союз, и лучше мне ничего не выяснять, а оставить все как есть.

Стало легко и спокойно, а лежащая рядом Катенька показалась родной и желанной. Я провел ладонью по ее обнаженной спине, опустил руку ниже…

— Сереженька, ты что не спишь? — сонно спросила жена.

— А ты как думаешь? — ответил я и нашел губами ее мягкие губы.

Глава 8

— Когда Гурчан женился, его папаша подарил отцу Алло рудник, — рассказала Катя. — Видать, захотел, чтобы будущая королева была дочерью не простого купца, а шахтовладельца. Рудник казался совсем ненужным: добывали там серый камень, из которого выплавляли хрупкий серебристый металл, ни на что не годный. А потом додумались его с медью сплавить — получилась бронза.

Умница — все разузнала! Чтобы я без Катеньки делал. Ничего особенного в отношениях короля и королевы нет — только бизнес. А от денег, как известно, зависит все: и политика, и отношения в семье. Как королю к мнению Алло не прислушаться, если у нее не только руда, но и все лесопилки, судоверфь, почти весь торговый флот, да и сама торговля с соседними государствами.

А отобрать король у королевы ничего не может, потому что вся собственность у нее в закрытых товариществах.

— Вот смотри! — объяснила Катя. — В нашем «Аромате» семьдесят девять процентов у Алло, девятнадцать — у меня, один — у Степана, по полпроцента — у Гришки и Ларки. Если Алло умрет, почти все достанется мне, потому что у меня доля больше. Продать свой пай на сторону никто не может, потому что товарищество закрытое. Командует, естественно, Алло, ведь у нее семьдесят девять процентов.

Теперь стало почти понятно. Королева делит собственность с многочисленной родней, с которой даже король конфликтовать опасается. Родственники же боятся короля, поэтому Алло в относительной безопасности. Запутано у них тут все.

— По-моему, это марганцевая руда, — просветил меня Николаевич по поводу «серого камня».

Мы шли по коридору лаборатории. Справа — окна, слева — двери, почти все открытые. А за ними сидели, стояли и что-то делали женщины в одинаковых серых халатах.

— Химия у них тут в загоне, — продолжил Василий. — Запреты на опыты только отец Гурчана официально отменил. Так что они почти ничего не знают, а я, пока летел, даже то, что знал, забыл. Теория у нас на нуле, да и не до науки, потому что производством заниматься надо. Выбрал пока три направления: электричество, обогащение руд и химическая переработка древесины. Только везде одна и та же история: касаешься какой-нибудь мелочи и понимаешь, что необходимы дополнительные исследования.

— Почему у тебя тут одни женщины? — поинтересовался я.

— А где я мужиков возьму? — удивился Николаевич. — Рабочих рук здесь не хватает — просто катастрофа!

— Садись рядом!

Мы с Алло не в спальне, а в кабинете. Стол у нее большой — вдвоем легко уместились. По стенам шкафы и полки с папками, толстыми и тонкими.

Сколько у нее всяких бумаг! А ведь она совсем сюда с холма переселилась!

Алло развернула большой лист бумаги и разложила его на столе. Такой большой и подробной карты Бараса нам даже Куратор не показывал. Впрочем, Северные земли показаны схематично, только береговая линия обозначена точно — наверно, с корабля рисовали.

— Морской порт лучше строить здесь, восточнее на сотню верст: здесь и гавань лучше, и перевал пониже. Да и к столице ближе.

Алло водила по карте деревянной указочкой и говорила сухо и деловито. Такой королеву я еще не видел — действительно, деловая женщина.

— Почему же нас послали на другой перевал? — спросил я.

— Королю нужно золото.

— Откуда он о золоте знал? — удивился я.

— С нашей стороны в этом месте течет золотоносная река. Нетрудно предположить, что золото есть и на северном склоне.

Королева посмотрела на меня, как на несмышленыша.

Беда с этими королями и королевами: просчитывают все на несколько шагов вперед, а я рядом с ними дурачком себя чувствую.

— Казармы я у тебя потом куплю — склады в них устрою, — продолжила инструктаж Алло. — Лес и пиломатериал покупайте у того же подрядчика — это мой человек.

Везде у нее глаза и уши — все о моих делах знает.

Алло накрыла мою ладонь своей ладошкой и уже другим тоном сказала:

— С дикарками там не балуйся, здесь тебя мы с Като ждем.

А ведь она улыбается! И лицо у нее совсем не похоже на ту бездушную маску, которую я видел при первой встрече. Красивая, милая и родная женщина. Наверно, я ее люблю.

«Мы с Като» — куда я без них?

Без дела мы не сидим: строим казармы, а также маленькие домики, которые позже разберем и вновь соберем за перевалом. Только все равно снега я жду с нетерпением: хочется поскорее туда, в Северные земли.

Еще четверо отставных солдат пришли к нам, и дело пошло быстрее. Можно бы один из домиков разобрать и перенести ближе к перевалу, но там солдаты Рожана все завалили бревнами для будущего частокола.

Ладно — мы подождем, а чуть позже купим лошадей и вьюками или волоком все перевезем. Увы, с телегами даже до сторожевого поста не поднимешься, а уж дальше тропа совсем узкая — кое-где и лошади с трудом пройдут.

Снег валил трое суток, ветер чуть не сбивал с ног. В трех шагах уже ничего не было видно. Вот в такую погоду армия пошла вперед. Как они по узкой тропинке с бревнами пробирались — не представляю.

Когда наступила тишина, и вышло солнышко, часть частокола уже стояла, а остальное достроили в первый же погожий день. Тут и наши лошадки пригодились: перевезли сначала домики для солдат, а потом и парочку наших.

— А дальше что? — спросил я у Рожана.

— Будем укрепляться и ждать весны — там видно будет.

Опять ждать! Мы так состаримся в этих горах. Понятно, что Рожан солдат бережет, но я думал, что завоевание пойдет быстрее. Впрочем, теперь за дорогу от перевала до нового опорного пункта отвечаю я — у меня появилась «собственная» земля. Неизвестно, что ждет нас впереди, и меня неудержимо тянет за частокол, но свои обязанности надо исполнять. Дорогу необходимо расширить, а то в некоторых местах даже людям не разойтись.

Мы, вооружившись кирками, молотками и зубилами, принялись долбить скалы.

У меня появился еще один подчиненный — тот самый десятник, который в свое время бомбами восторгался.

— Ваша милость, оставьте меня еще на годик!

— Не могу, Мачан. Ты уже и так почти тридцать лет прослужил.

— Ваша милость, мне же идти некуда.

Услышав голоса, я засомневался, заходить ли мне к Рожану. Однако рука уже была поднята для стука в дверь, и я решил не останавливаться.

— Вон, наймись к господину наместнику, — посоветовал десятнику командир. — И рядом с нами останешься, и меня не накажут.

— Я тут скалы взрывать надумал, — вступил я в разговор. — Назначу тебя ответственным за это дело.

— И камни, как бомбы, разлетаться будут? — спросил десятник.

Глаза у старого вояки заблестели, и я понял, что уговаривать его уже не нужно.

В нашу команду Мачан влился мгновенно, только звать его все стали не по имени, а дали прозвище. Какое? Конечно, Десятник!

Вдвоем с ним мы и отправились в столицу.

Вода бешено неслась по неширокому каналу с каменными берегами. Колесо с лопастями, частично опущенное в поток, быстро крутилось.

— Завод построен на берегу реки, а она тут петлю делает, — объяснил Николаевич. — Еще до меня здесь перемычку прорыли. Длина канала небольшая, а перепад высот приличный, поэтому течение быстрое. Конечно, падающая вода работает эффективнее, но и так неплохо.

Десятник восхищенно рассматривал четырехметровое колесо и приспособления для управления потоком.

— Тут уже три колеса есть. Они к нему нужные механизмы присоединили, — продолжил Василий. — А это для меня поставили — буду генераторы подключать.

Толково у них здесь все устроено! Думаю, у меня такой же восхищенный вид, как и у Десятника. Канал не прямой, а с разветвлениями, и при помощи деревянных щитов можно воду по разным путям направлять. Захотел, чтобы колесо медленнее вращалось — одну заслонку приоткрыл, другую чуть-чуть закрыл. Если нужно колесо совсем остановить, направляешь воду по другому руслу — и все дела.

По нашим меркам, здесь средневековье. Получается и на Земле в древности соображали неплохо.

Моя идея не вызвала энтузиазма у Николаевича:

— Скалы взрывать, конечно, интересно, только где я вам столько пороха найду? Производство еще не отлажено, селитры получаем мало, а надо оружием заниматься.

Впрочем, друг в конце концов смилостивился, порох пообещал, да еще сюрприз нам сделал.

Сначала Николаевич пригласил нас на стрельбы. Оказывается, они уже несколько чугунных пушечек отлили. На безлюдном морском берегу установили несколько мишеней, сколоченных из кривых досок, и разнесли их вдребезги с расстояния в двести шагов. Стреляли картечью: после пороха в пушку загружали мешочек с чугунными кругляшами.

Десятник был в восторге. Здоровенный, далеко не молодой мужик чуть не прыгал возле примитивных орудий, забивал пыжи, чистил ствол после выстрелов, задавал бесчисленные вопросы.

— Может, мене его отдашь? — спросил Николаевич.

Я бы другу не отказал, но сам Мачан не согласился:

— Я к своим хочу!

Пушки мне и самому понравились. Ствол чугунный, колеса стальные. Конечно, долго заряжать оружие с дула, поочередно загружая и забивая порох, пыж, картечь и вновь пыж, однако это лучше, чем бомбу руками бросать.

Обратно везли две пушки, порох, ядра, картечь.

Десятник полдороги вздыхал и мялся, а потом предложил:

— Ваша милость, давайте пушки себе оставим!

Вот ведь как они ему понравились! Увы, порох и пушки — собственность короля. Может, с меня еще вычтут за порох, которым мы скалы взрывать будем.

Три дня после возвращения Десятник возился с пушками: командовал их установкой, показывал, как заряжать, сам поджигал фитили. После трех пробных выстрелов все успокоилось.

Собственно, Мачан занимался не своим делом, но кому-то надо было познакомить солдат с новым оружием. Думаю, в выигрыше остались все: Николаевичу не пришлось посылать специалиста, мы подняли свой авторитет, а армейцы получили толкового инструктора, которого они хорошо знали.

Осторожность и предусмотрительность Рожана я смог оценить в первые же погожие дни. Странные пронзительные вопли разной силы и тональности доносились из леса, начинавшегося верстах в двух от нашего частокола.

— Лесовики переговариваются, — просветил меня один из подчиненных. — Говорят, у них дудки какие-то особенные есть.

Вскоре на опушке мы заметили людей. Приближаться к частоколу лесовики опасались даже ночью — следов на снегу мы не заметили. Думаю, наши соседи прекрасно слышали лай баров, да и пристрелка пушек не прошла бесследно.

Глава 9

Рожан продолжал укрепляться. В скалах по обе стороны от выхода на склон солдаты вырубили ступени и оборудовали на вершинах наблюдательные пункты. По нашу сторону от частокола появились каменоломни.

— Снег растает — будем каменную стену выкладывать, — поделился планами командующий.

Мы расширяли дорогу.

Скала нависала над тропой и походила на желтый клык неведомого гигантского зверя. Неизвестные строители вырубили в отвесной скале выемку высотой в человеческий рост, длиной шагов в пятнадцать и шириной около метра. По этому углублению и проходила узкая дорожка. С одной стороны — скала, с другой — пропасть десятиметровой глубины. Осенью по дну ущелья тек ручеек, а сейчас там лежал снег.

Эту желтую скалу мы и решили снести: пробрались в седловину между клыком и соседней горой и прорубили оттуда наклонную штольню в центр каменного зуба. Там мы планировали заложить оба бочонка пороха, которые нам выдал Николаевич. В результате взрыва верхняя часть скалы должна была отколоться и упасть в ущелье.

Никто из нас ничем подобным не занимался, поэтому действовать решили наверняка. Скол должен был получиться наклонным, чтобы гора сползла под собственным весом. В месте предполагаемого разрушения мы прорубили канавку. Получилось углубление, опоясывавшее скалу. В нем сделали три десятка небольших выемок и забили в них деревянные клинья. На наше счастье, камень оказался не слишком твердым, но все равно сил ушло немало. Взрыв должен был завершить нашу работу.

Порох заложен, штольня тщательно забита камнями, фитиль из порохового шнура выведен наружу — осталось только поднести к нему факел. Все прошло, как и планировалось: шнур, подожженный Десятником, прогорел, порох взорвался, скала содрогнулась.

Только желтый клык остался стоять, как стоял. Видимо, мы что-то не предусмотрели, или заряд оказался маленьким. Однако еще полсотни клиньев решили дело: скала треснула, и верхняя часть каменного зуба откололась, сползла и рухнула в ущелье, подняв снежное облако.

— Никакого толку от этого пороха, — сказал Десятник. — Все руками сделали.

Когда снег и пыль осели, выяснилось, что мы сломали «гнилой» зуб. Вода промыла ход в скале, и как раз под нашей штольней образовалась довольно обширная полость. Взрыв разрушил свод каменного зала, и пороховые газы, выбрав самый легкий путь, впустую ушли вниз, в пещеру.

Иногда я поднимаюсь на скалу и смотрю вокруг. Только вижу я одно и то же: заснеженный склон, дальше темнеет лес, над которым порой можно различить дым костра или очага. Когда же мы сможем пройти туда? Рожан раньше весны точно не двинется, да и позже неизвестно что будет.

Горы на Барасе невысокие, поэтому даже не вершинах снег тает в самом начале лета. Солнышко стало ощутимо припекать даже на перевале, но белый снег даже не осел. Между прочим, в столице уже яблони зацвели.

Тишину, царившую в опорном пункте, нарушил пришедший караван. Два десятка лошадей, навьюченных мешками, кувшинами, какими-то жердями теснились во дворике за частоколом. Вскоре разгруженные лошади ушли, а вместе с ними маленькую крепость покинули почти все люди. Остались двое: Мир и крепкий мужик средних лет — приказчик.

Мир смело вышел за частокол, развел костер и бросил в него несколько кусков сырой коры, отчего дым стал угольно-черным. Затем они с приказчиком соорудили рядом треногу с красной тряпкой наверху, вытащили к ней стол и табурет. Закончил представление музыкальный этюд, который Мир исполнил на странном инструменте из двух связанных козлиных рогов.

Уже знакомые пронзительные звуки разнеслись по всей округе, заставив нервно залаять баров. Приказчик ушел сторожить товар, сваленный в одном из домиков и рядом с ним, а Мир уселся на табурет и стал ждать.

Думаю, лесовики, жившие поблизости, прекрасно понимали, что за частоколом их поджидают солдаты с луками стрелами. Уверен, что пристрелка пушек тоже не прошла незамеченной. Однако из леса вышел мужчина и смело отправился к нашей крепости.

Наверно, все смотрели на него, а мой взгляд почему-то остановился на Мире. Тот сидел как ни в чем не бывало, подставив спину весеннему солнышку.

Недолгий диалог, состоявшийся между мужчинами, положил начало оживленной торговле. Из леса по одному и группами потянулись люди. Мужчины, женщины и дети несли козьи шкуры, шерсть, кожу, золотые самородки.

Я думал, что самым ходовым товаром будут инструменты из железа. Ничего подобного! В первую очередь лесовиков интересовали пшено, мука, растительное масло. Мне, никогда не испытывавшему недостатка в пище, не пришло в голову, что весна здесь — время голодное.

Снег осел и растаял, появилась первая травка, а лесовики все несли и несли шкуры, шерсть, золото. Откуда у них такие запасы?

— У других племен покупают, — просветил меня Мир.

— А разве они с ними не воюют?

— Можно и воевать, и торговать. У вас разве не так?

А ведь прав Мир! Не знаю, как на этой планете, а на Земле война и торговля нормально сосуществуют.

— Ты знаешь, что добывать и перевозить золото разрешено только армии? — грозно спросил Рожан у приказчика.

Мужик в ответ предъявил бумагу.

— Разрешается покупать золото, — вслух прочитал тысячник. — Подпись короля, печать тоже королевская. А перевозить как будешь?

— Никак, — ответил приказчик. — Золото вашей милости сдам, а вы мне взамен — расписку.

Ай да Алло — все предусмотрела! Оказывается, и в средние века безнал возможен.

Сблизились мы с лесовиками. Уже за частокол выходить не боимся, и наши лошади пасутся на склоне. Гости тоже в крепость заходят, горячий травяной отвар пьют. Однако часовые по-прежнему стоят днем и ночью, а перед деревянным частоколом солдаты начали строить каменную стену.

Я же решил рискнуть и переселиться к границе леса. Начали мы там место расчищать под казармы и склады. Даже один домик из крепости перевезли.

Весна дурманит. Солнышко сводит с ума, а от запаха молодой листвы и первых цветов кружится голова. Звери и птицы соединяются в пары, а люди влюбляются.

Околдовала весна и нашего Десятника, а вместе с ним хрупкую черноволосую женщину. Сначала она зачастила к нам в крепость, а потом и Мачан начал пропадать вечерами. Бывало, только утром возвращался.

Закончилось все предсказуемо.

— Ваша милость, мне жениться можно? — спросил Десятник.

— Можно, ведь ты не в армии, — ответил я.

— Солдатам тоже жениться дозволено, только семейных у нас мало.

— Решил к лесовикам в деревню перебраться?

— Вот еще! Они там в землянках живут. Хочу дом нормальный на другом берегу речки построить.

Тропа, извиваясь между деревьями, шла под уклон. До деревни шагали верст пять. Если верить карте, до морского залива идти столько же. А ведь совсем рядом! Глядишь, скоро на берег выйдем. Хочется мне свой порт построить — наместник я или не наместник?

Деревня не впечатлила: лес на правом берегу речки вырублен, огороды, плетни. Между ними козы бродят, козлята носятся, да собаки спят. Людей почти не видно. Вместо домов — земляные холмики. Одна стена в них бревенчатая, дверь да окошечки маленькие без стекол.

Надо сказать Катеньке, чтобы оконное стекло сюда завезла.

Сама деревня не так уж и велика — сотни домов не наберется. А взрослых мужчин и того меньше: как я понял, многие погибли в стычках с другими племенами.

И чего воюют? Им что, делать больше нечего? Язык у них один, земли полным-полно. Придурки!

Впрочем, если разобрать по косточкам любую войну, выяснится, что смысла в ней не было, и гораздо лучше для всех было бы жить в мире.

Зато Десятник для будущего дома присмотрел шикарное место в распадке на левом берегу речки. Склон южный, рядом ручеек бежит. Конечно, придется лес рубить, а потом еще пни корчевать, но если всей командой взяться, управимся быстро. Благо, народу у нас почти два десятка, ведь отставники подтягиваются понемногу.

Вскоре выяснилось, что и лесовики нам помогать собрались.

У избранницы Мачана муж погиб десять лет назад в одной из стычек. Есть у женщины десятилетняя дочь и взрослый сын, женатый и самостоятельный. А еще у невесты полдеревни родственников, и многие из них готовы помочь новой семье.

Дело закипело. Выяснилось, что лесовики — народ запасливый и обстоятельный: лесу у них заготовлено на несколько домов, обожженный кирпич для печи тоже имеется.

Доски пришлось пилить вручную, да и вся остальная подгонка в основном топорами делалась. Однако когда рук много, а инструмент стальной, эти тонкости большой роли не играют.

Вскоре выяснилось, что нужен еще один дом, поскольку образовалась еще одна пара. Впрочем, у второй невесты в родственниках ходила вторая половина деревни, и помощников стало еще больше. Лето еще толком не началось, а оба дома уже стояли.

Совместная работа сближает, а успешная — вдвойне. Поэтому переговоры, которые мы организовали с Рожаном, прошли гладко. Лесовики согласились и на строительство крепости в верховьях золотоносной реки, и на то, что мы будем добывать там золото. Не стали они возражать и против дороги от перевала до залива, да и строить крепость на морском берегу нам тоже разрешили. Мы им пообещали десять лошадей, инвентарь, фураж на первое время и семена для посева — не так уж и мало, но вполне посильно для нашей казны.

Думаю, договор получился взаимовыгодным. Верховья золотоносной реки формально принадлежат племени, но это земли приграничные. С западными соседями у наших союзников отношения натянутые, поэтому крепость и армейские подразделения послужат дополнительной защитой от возможного нападения. Залив — территория малопривлекательная и спорная. Рыбы мало, зверья на побережье тоже немного. Зато там появляются соплеменники Мира — народ многочисленный и далеко не мирный.

В общем, наши ближайшие соседи неплохо себя обезопасили. Такая вот политика в масштабах Северных земель.

Про таких, как Рожан, говорят: долго запрягает, да быстро едет. Едва договор заключили, а он уже на следующее утро во главе полусотни солдат отправился на разведку. А когда вернулся и поговорил со мной, стало понятно: никакой я здесь не хозяин.

— Королю нужно золото.

Одной этой фразой Рожан поставил меня на место. Мечтать я могу о чем угодно, но в первую очередь надо делать дорогу к золотым приискам. Когда у нас руки дойдут до морского порта — одному богу известно. А ведь я хотел там столицу Северных земель основать. Была надежда, что армейские сами дорогой займутся, ведь у Рожана почти двести человек в подчинении. Да и пополнение должно еще подойти — он сам говорил.

Увы, нет. Строить дорогу придется мне.

Представление о золотодобыче у меня было примерно такое: выходит мужик на песчаный берег быстрой реки, насыпает в специальный тазик песок, и промывает его, зайдя в воду. Песок уносит течение, а более тяжелое золото остается в тазике.

Верным оказался только принцип: грунт действительно промывают водой и отделяют золото за счет его большего веса. Остальное оказалось намного сложнее.

Левее, то есть западнее перевала, от основной горной цепи под прямым углом отходит второстепенный хребет. Невысокие горы идут до леса и теряются в нем. Как мне объяснил Мир, скалы переходят в гряду, поросшую деревьями и кустами. Именно эта протяженная возвышенность разделяет долины двух рек, золотоносной и той, на берегу которой стоит деревня лесовиков.

От перевала до истока золотой речки и двух верст не будет, но идти туда надо по каменистому склону, да еще через скалы перебираться, пусть и не слишком высокие. Вообще-то, делать там пока нечего, потому что место для новой крепости Рожан присмотрел в верстах пяти ниже по течению.

Тысячник — мужчина предусмотрительный. Он в первый поход взял проводника из лесовиков и наметил с ним дорогу к будущему поселению. Именно по этому пути, обозначенному срубленными кустами и затесами на деревьях, шагала наша команда из десяти человек. О предстоящей работе знали все, поэтому и разговоры, возникавшие на пути, касались будущей дороги.

— Стенки у оврага крутые, — заметил Десятник. — Придется срывать.

— Внизу ручеек бежит, — добавил один из отставных солдат. — Весной разольется — не пройдешь.

— Из земли, что со стенок, насыпь сделаем, — ответил Мачан. — Только для воды ходы надо делать.

Понятно, что «ходы» — туннели из камня. Интересно, где мы его возьмем? Возможно, придется везти издалека.

С каждой сотней шагов становилось все тоскливее: уж больно здесь работы много. Людей мало, и взять новых негде. Лесовики тоже не помощники, потому что мужчины коз пасут, женщины на огородах пропадают, а дети взрослым помогают и травы собирают.

Недавно Мира с маленьким сыном приезжала, о чем-то с женой Десятника говорила. Теперь та у местной ребятни сушеные цветки, корешки и травки принимает — устроилась на работу к Алло и Кате.

Зато я теперь понял, почему у Мира и Миры имена одинаковые. Замужние женщины у лесовиков носят имена мужей, поэтому и жена Десятника стала Мачаной.

На поляне кипела работа: у поваленных деревьев срубали сучья, несколько солдат пытались выворотить обкопанный пень с подрубленными корнями, еще одна группа строила шалаш рядом с двумя уже установленными палатками.

— По этому берегу частокол сделаем, вышки сторожевые поставим, — Рожан водил нас с Капитаном по будущей крепости. — Мост сделаем обычный, небольшой; лес на том берегу вырубим.

Горные реки текут быстро и порой промывают глубокие ущелья. Водный поток шириной шагов пять медленным не был, но берега имел невысокие. Впрочем, горы уже кончились, так что реку можно было считать равнинной.

Прошли всего шагов пятьсот вверх по течению, а река из быстрой стала стремительной. Еще через сотню шагов начались пороги, где вода уже не текла, а почти падала.

— Удобное место, — сказал Рожан. — Даже плотину делать не надо. Берега сроем, воду по деревянным лоткам подведем, промывочницы сколотим. Только насыпного грунта здесь мало — копнешь поглубже, а там уже камень начинается. Будем его долбить, а потом в песок размалывать.

— А если ниже по течению попробовать? — поинтересовался я.

— Так там воевать придется, — ответил Рожан и с недоумением посмотрел на меня.

Кажется, он посчитал, что я глупость сморозил. А на мой взгляд, армия как раз воевать и должна. Однако у тысячника другое мнение. Осторожничает он, выжидает. А может, прав старый вояка? Сюда-то мы без потерь дошли — стоило только потерпеть чуть-чуть.

Одни солдаты копали ямки в берегу, другие промывали добытый грунт. Песчаного пляжа здесь нет, но специальные тазики есть — их лотками называют. Это мне Десятник объяснил. Только золото мыть будут в промывочницах — деревянных желобах, сколоченных из досок.

Что ни говори, а работы у военных много. Одних досок полно нужно, а ведь их пилить придется вручную. Впрочем, и нам тоже достанется: предстоит строить два моста через овраги, земли надо перебросать изрядно, а уж про кусты, деревья и пни даже думать не хочется.

Глава 10

— Даже не знаю, повысили меня или понизили, — сказал Николаевич. — Оставили мне только лабораторию и небольшую мастерскую. Порох теперь делают на отдельном заводике, пушки тоже без меня льют. Зато я теперь хожу по всему заводу и предлагаю улучшения и изменения.

Василий со вздохом почесал свой знаменитый нос и продолжил:

— Они ко мне, конечно, прислушиваются, только не всегда по-моему делают. Понимаешь, не я определяю, что важнее. Мне кажется, что нужно электричеством заниматься, а они в первую очередь взялись паровые машины делать. Я хочу спирт из древесины делать, а им дикие фрукты и ягоды девать некуда. Сахара в плодах много, растут они на здоровенных деревьях. Лопатами урожай с земли собрать, размять, в емкости загрузить, немножко воды добавить, и через некоторое время получается спиртосодержащая жидкость — гони на здоровье… А если соглашаются и делать начинают, то даже на мелочь какую-нибудь недели уходят. Людей мало, производственная база слабая, и знаний не хватает.

У него та же история: хочет одно, а делает другое; сил и времени на все не достает. Зачем Куратор нас сюда забросил? Боюсь, толку от нашего внедрения совсем чуть-чуть. Разве могут несколько человек со стороны изменить развитие целой страны? Впрочем, мы пробрались на приличные должности, и кое-что у нас получается, но в масштабах планеты наше влияние совсем мало.

— Зато мы катализатор для производства серной кислоты нашли, — поделился радостью друг. — Конечно, наобум: синюю глину смешали с толченым камнем и обожгли. Из чего состоят минерал и глина — понятия не имею, но результат есть, а это главное.

И зачем ему эта кислота?

Мою физиономию непроницаемой назвать сложно. Василий заметил, что я недоумеваю, и прочитал мне целую лекцию. Оказывается, чтобы получить спирт из опилок, требуется сначала обработать их кислотой. А спирта нужно много, потому что Николаевич планирует создавать разные двигатели, работающие именно на этаноле. Еще кислоты нужны ему для аккумуляторов, электролиза, анодной очистки меди. В общем, столько он наговорил, что у меня голова распухла.

Далеко друг заглядывает, очень далеко. А может, так и надо? Все заранее предусмотреть, чтобы потом в затылке не чесать.

Все-таки интереснее Николаевич живет, и многое зависит именно от него. А у меня все совсем не так.

Однако выяснилось, что король думает иначе.

— Везучий ты, — сказал Гурчан. — Я столько лет к Северным землям примерялся — ничего у меня не получалось. А ты за какие-то месяцы не просто зашел, но и обосновался. Золото оттуда уже пошло.

Зачем ему столько золота? Мне Пухлян объяснил: рабочих рук не хватает, потому что Барас намного больше продает, чем покупает. Если так, то деньги должны оседать в стране. Золото от торговли, золото из старого рудника, золото из Северных земель — куда столько?

— Говори, чем тебе помочь, — сказал король.

Опять: «Проси, чего хочешь», и снова надо попросить и в меру, и чтобы польза была. Только в этот раз я заранее все продумал. У меня одна забота — дороги, и лучше всего их делать из камня. Можно уложить на песчаное основание большие булыжники, но проще насыпать щебенки и разровнять ее. Однако щебень надо еще сделать, раздробив большие камни на мелкие куски.

— Ветряную дробилку для камня, — сказал я. — Железную, чтобы ее с одного места на другое переставлять можно было.

Во взгляде Гурчана появилось любопытство.

— Думаю, на моем заводе найдутся умельцы, — сказал он. — Десятка тебе хватит?

Пока я размышлял, как вежливо отказаться от такого количества, король продолжил:

— Я распоряжусь. Завтра пойдешь на завод.

Спорить с Гурчаном я не стал. Правда, потом меня сомнения одолели. Людей у меня мало — что я буду с такой прорвой дробилок делать? А если король за них заплатить потребует? Денег, наверно, полно уйдет — жалко.

На следующий день я пошел на завод. Управляющий отправил меня к Николаевичу.

— Везучий ты, Серега! — радовался Василий. — Я об этом только мечтал, а тебе все просто так досталось.

— Что досталось-то? — не понял я.

— Да я им этот проект уже предлагал. Типовые сборно-разборные ветряки. Мне отказали. Сказали, что дорого. Они же привыкли их из дерева делать. А дорого только на первый взгляд, потому что у стальных ветряков срок службы больше. Запчасти будут одинаковые, и менять мы будем только неисправные узлы. Механизмы к ветрякам тоже типовые сделаем: дробилки, мельницы, насосы. Позже можно будет генераторы поставить.

Молодец, Николаевич! Только не пойму, в чем тут мое везение?

Со своими помощниками я общаюсь постоянно, а иногда мы собираемся и приглашаем Рожана с его сотниками — устраиваем общий совет.

Услышав о ветряках, Рожан пришел в восторг.

— Хороших дорог мало не бывает, — заявил он. — По ровному пути даже ночью быстро доедешь. В случае чего, подкрепление враз поспеет… Повезло тебе, Сержан — король такую милость оказал.

Они что, сговорились? И этот меня везучим считает.

Наместник должен заботиться о том, чтобы на его земле торговля шла, ремесла процветали, руды добывались. Ведь от всего этого налоги в казну идут, прибыль королевству получается. У меня же налогоплательщики — Алло с Катей, а больше и нет никого. С лесовиков взять нечего, да и не привыкли они к поборам. Обложишь их каким-нибудь налогом — могут взбунтоваться. Король, хоть и помогает, но тоже не обязан мне деньги давать. В общем, нет пока ремесленников и промышленников в Северных землях.

Впрочем, недавно появились трое — попросили разрешения поташ варить. Пришли они как раз в дело: мы же просеки рубим, и у нас много ненужной древесины остается. А поташ делают из древесной золы: промывают ее водой, а потом раствор уваривают. Получается соль, белая или красноватая.

Если честно, мне эти люди сразу не понравились: взгляды у них злые и хищные, в отличие от лесовиков и солдат. Однако поташ они собирались варить для королевского завода, да и не хотелось прогонять первых добытчиков.

Написал им Пухлян разрешение, я расписался и печать приложил, и начали они работать. Даже помощников найти умудрились. У лесовиков все мужчины в теплое время коз пасут или промышляют что-нибудь, но один бедолага прошлым летом сломал ногу. Срослась кость неудачно, и мужик так охромел, что пастушье дело оказалось ему не под силу. Вот и подрядился он поташникам помогать и дочку старшую с собой взял. Жена же с тремя младшими детьми осталась за огородом ухаживать.

Сначала у добытчиков дело пошло. Моя гвардия каждый день мимо них ходила по дороге к прииску и все видела. Однако через неделю костры перестали дымить, а поташники исчезли. Впрочем, помощников, отца и дочь, нашли в деревне в добром здравии.

Расследование я поручил Десятнику.

— Отец с дочерью говорят, что не поладили с ними и ушли, а больше ничего не знают, — отчитался мой дознаватель. — В лесу, рядом с шалашом, тоже никаких следов нет. Остальные в деревне ничего не ведают, даже моя Мачанка молчит, как рыба.

Так мы ничего и не выяснили. Капитан, ездивший в столицу, попытался узнать хоть что-нибудь о пропавших или их родственниках. Вернулся он ни с чем.

— На заводе их почти не запомнили, документов никаких нет, — доложил он. — Лучше бы не ходил: они теперь поташ с меня спрашивают.

В общем, не все безоблачно во вверенных мне землях: три человека пропали, а у лесовиков, похоже, круговая порука — своих они не выдают. Я думаю, что пришлые мужики на дочку хромого позарились, но это только мои подозрения.

А поташ варить не перестали: бывшие помощники самостоятельно за дело взялись. Только теперь с хромым лесовиком не одна дочь работает, а две. Бывает, и третья на помощь приходит.

Одинокие женщины из деревни продолжают тесно общаться с моими подчиненными и солдатами. Пухлян популярен невероятно. Интересно, что в нем такого, что лесовички за ним толпами ходят?

А вот новые семьи не появляются. Я понимаю, что солдатам жениться не с руки, но ведь и мои отставники не теряются, а среди их подруг есть молодые и симпатичные. Почему бы не сойтись на постоянной основе?

Просветил меня Пухлян:

— Лесовички сами не хотят. Замуж вышли те, которые влюбились.

— Но ведь тут не одна приятность — могут и дети появиться, — заметил я.

— Так они для этого к нам и ходят, — ответил Пухлян. — Племени новые люди нужны. А вырастить детей общество поможет.

Ну и порядочки у них здесь! А может, у замужней женщины просто жизнь тяжелее?

Не знаю, как Рожан в бою солдатами командует, но хозяйственник он замечательный. Ничего лишнего его подчиненные не делают, поэтому и дело спорится. Доски они вручную пилить не стали, а завезли готовые в старый гарнизон. Там сделали промывочницы, водяные колеса и по частям переправили их на прииск.

Единственное, что меня удивляет — их стремление все делать из дерева. Могли бы те же водяные колеса из металла сделать. Говорят, они совсем недавно даже барабаны для мельниц из плах собирали. А долго ли проживет деревянная вращающаяся бочка, если в ней чугунные шары перекатываются?

В этот раз привезли толстые стальные пластины, из которых на болтах собрали барабаны. А ведь резьбовых соединений у них раньше не было! Уж не Николаевич ли тут руку приложил?

Водяное колесо крутит лежачую железную бочку, внутри которой тяжелые чугунные шары размалывают золотоносную породу — ее через окна в торцах загружают. Песок и мелкие камешки высыпаются через щели между пластинами и падают прямо на землю.

Мельница изрядно облегчает работу — попробуй вручную расколоти камень на песчинки! И без этого у солдат много работы: породу на тачках к мельнице подвезти, барабан загрузить, полученный песок к промывочным желобам отвезти. У промывочницы тоже человек стоит и песок лопаточкой переваливает. А главное, приходится скалу кирками долбить. Техники, которая сможет это за людей сделать, здесь нет, а порох слишком дорог.

Впрочем, камень можно не только киркой откалывать, ведь стальными клиньями и кувалдой можно намного быстрее породу добыть. Однако при этом слишком большие куски получаются — их дополнительно измельчать придется, прежде чем в мельницу загружать. Вот тут как раз дробилка для камня и пригодилась бы. Только что-то не везут нам ни ветряков, ни дробилок, хоть и времени прошло немало.

— Третий ветряк уже делаем. Куда первые два подевались? — удивился Николаевич.

Любому подчиненному не стоит лишний раз выяснять отношения с начальством, поэтому к управляющему отправился я.

Встретили меня как должно: в кабинет вежливо пригласили, сам хозяин из-за стола поднялся. Управляющий улыбался открыто и разговаривал уважительно.

— Дорога к вам неблизкая, поэтому камнедробилки мы решили на ближайших королевских рудниках испытать. К сожалению, они быстро вышли из строя. Нужно кое-что довести до ума — простите, но вам придется подождать.

Голос у управляющего приятный, взгляд умный, да и сам он мужчина представительный: высокий, чуть полноватый, с мужественным лицом. В общем, успокоил он меня и обнадежил.

Не знаю, что заставило меня оглянуться на выходе, но увидел я совсем другого человека: вытянувшееся и ставшее угловатым лицо, холодный взгляд и губы, шепчущие злые слова.

— Хранитель гребаный! — скорее прочитал я по губам, чем услышал.

Что я ему сделал плохого? Ведь так смотрят на злейших врагов. А судя по случайно понятым мною словам, наши с Алло отношения для него не тайна.

— Эти дробилки рассчитаны на мягкий камень, — сокрушенно сказал Василий. — Известняк, что на перевале, они бы молотили легко и без поломок. А эти придурки, наверно, специально твердый камень дробили. Сволочи!

Нежданно-негаданно появились у меня враги. Теперь из-за меня и другу достанется.

Что делать? С кем посоветоваться? Так это дело оставлять нельзя, но и подумать надо, прежде чем что-то предпринимать. С кем поговорить? Идти прямо к королю? А вдруг за управляющим кто-то стоит, и я сделаю только хуже? Алло и Катю впутывать не хочется, ведь женщин беречь надо. Дочку нагружать тоже ни к чему.

Только что все же происходит?

— Ты просто слишком высоко поднялся и обзавелся завистниками, — сказал Капитан. — Думаю, ты догадываешься, что у королевы раньше были хранители и хранительницы. Однако все они быстро исчезали, а королева подолгу вообще без них обходилась. Вы же все держитесь и держитесь, а королева ради тебя и твоей жены даже с холма ушла… Твоя дочь вышла замуж за принца. Ты наместник, и дела у тебя идут неплохо. Вдобавок ко всему, десять ветряков с дробилками — это же уйма металла и много работы… А если король тебя первым министром назначит? Новый начальник и новых помощников с собой приведет — значит, кое-кто с должности слетит. Вот они и переполошились.

Если честно, все это мне и в голову не приходило. А тут интриги, заговоры — ничего хорошего. Может, зря я в наместники пошел? Впрочем, у меня не спрашивали, согласен я или нет.

— К королеве надо идти, — решил Капитан.

— Не хочется у женщины защиты просить, — возразил я.

— А ты ничего просить и не будешь. Я сам все скажу. Ты только к королеве меня отведи.

Вести Капитана к Алло мне не пришлось. Не успел я Катю обнять, меня уже к королеве позвали. Капитан уже там сидел. Оказывается, королева его раньше к себе вызвала.

— Вместе приехали — значит, почуяли, — вместо приветствия сказала Алло. — Я сама ездила с родней разбираться — только из кареты вышла. Братец двоюродный начал народ баламутить — подговаривал собственность поделить. В отличие от этого дуралея, остальные родственники у меня умными оказались: глупостями заниматься не стали, а братца прижали и расспросили хорошенько. Савсан — вот кто это затеял.

Капитан враз подобрался и нахмурился: не слишком обрадовала его королева. Первый министр — противник у нас непростой. Я этого Савсана видел только пару раз, даже не говорил с ним никогда. На первый взгляд, обычный мужчина — даже не подумаешь, что должность у него высокая.

Дальше Алло просто отослала меня к Кате и осталась вдвоем с Капитаном.

Разумеется, я понимаю, что она королева и имеет право на тайны и секреты. Только все равно немного обидно, да и интересно, о чем они говорить будут.

Катенька меня в баню отправила, а вскоре и сама туда проскользнула неслышно. По-моему, в полумраке обнаженная женщина намного соблазнительнее, чем при ярком свете. После такой бани сил у меня осталось только на то, чтобы перекусить, да с женой поговорить немного, уже лежа в кровати.

— Ну и как тебе в постели с королевой?

Признаться, давно хотел задать этот вопрос, но все как-то смелости не хватало.

— Неплохо, но с тобой лучше, — совершенно спокойно ответила Катя.

Смутить мою жену подобными разговорами невозможно: отношение к сексу у нее насквозь деловое, по крайней мере, на словах.

— Кстати, Алло тоже так считает, — продолжила Катенька. — Ты ее не обижай. Она хорошая и не виновата, что уродилась такая. Да и что нам делать, если ты в своих Северных землях пропадаешь? Сереженька, может, откажешься от наместничества? Будешь нам тут помогать. Нам новую мастерскую строить надо, а то одежду из шкур шить не успеваем.

— Дались вам эти шкуры, — уже сквозь сон пробурчал я. — Везете издалека, как будто их по эту сторону гор нет.

— Ты что, не знаешь? Шкуры оттуда намного мягче, шерсть тонкая и не колется совсем, а пух вообще дороже, чем золото!

С меня даже сон слетел. Сколько времени прошло, а я об этом только сейчас услышал. Таких простых вещей о своей земле не знаю — тоже мне, наместник! Выходит, тогда на перевале солдаты мертвых лесовиков не от собственной бедности раздевали, а потому что одежду особо ценной считали.

Глава 11

Катя разбудила меня среди ночи. Сама она, похоже, не ложилась.

— Тебя Алло ждет — вставай!

Протирая глаза, я сел на кровати. Жена, одетая по-домашнему, стояла рядом. Пробраться под короткий халатик мне не удалось.

Я получил по рукам, Катя мне даже слова сказать не позволила:

— Одевайся! Распоряжаться на службе будешь, а здесь нас слушайся!

Одна — королева, другая мной командует, как старшина новобранцем… Только вспомнилось, что у нас со «старшиной» в бане было, и все недовольство как рукой сняло.

Алло устала. Впрочем, на какое-то время ее хватило: и на поцелуи мои отвечала, и обнимала крепко. А потом засыпать стала, лежа рядом.

Однако не уснула — встрепенулась, прислушалась:

— Одевайся, Сержан! За тобой карета приехала.

Куда? Зачем? Вечером только прикатил, а ночью опять уезжать?

— Уезжай! — приказала королева. — Сиди в Северных землях и не высовывайся, пока за тобой не пришлют.

Черт! Что тут затевается? У меня здесь жена, дети, да и сама Алло тоже давно не чужая. Бросить всех, а самому спрятаться за горами? Ну, уж нет!

— Какой же ты глупый! — устало сказала Алло, поняв, что я никуда не собираюсь идти. — Нам всем ничего не грозит, а убить хотят именно тебя, потому что ты мешаешь всем.

— Всем — это кому? — уточнил я.

— Людям Савсана и некоторым моим родственникам… Не воевать мы здесь будем, а пытать и вешать. Или тебе это нравится? Иди!

Признаться, убедили меня не слова, а то, как их королева говорила: спокойно, равнодушно и устало. Я вышел в темноту в сопровождении Капитана, появившегося из ниоткуда, и сел в невзрачную повозку.

Вестей из столицы не было две недели. Зато у нас без событий не обошлось. Две ночи в крепости на золотоносной реке бесновались бары, чуя неподалеку чужих. На третью ночь часовой услышал шорох и бросил на звук бомбу.

Утром место взрыва осмотрели, обнаружили скопление муравьев, облепивших траву и землю под ней. Судя по размерам кровавых пятен, лазутчик погиб или был тяжело ранен. Тела не нашли и резонно предположили, что его унесли.

Ночной взрыв не остался без последствий. Днем из леса вылетела стрела и вонзилась в шею солдата, долбившего скалу. Рана оказалась смертельной.

Баров спустили тут же. Мститель далеко не убежал, и, спасаясь от собак, забрался на дерево.

Будь я там, распорядился бы рубить дерево — думаю, беглец спустился бы сам. Однако все сложилось иначе: меткий стрелок сам стал мишенью. Разозленные солдаты не стали щадить убийцу своего товарища, и мертвый лесовик, утыканный стрелами, вскоре свалился с дерева.

Рожан устроил разнос сотнику, подчиненные которого не стали брать пленного, и этим ограничился.

— Так этой твари и надо, — сказало он мне. — Еще раз сунутся — разорю их деревню.

По одежде и оружию Мир определил, что мертвый лесовик из племени, живущего в среднем течении реки. В низовьях живут родичи самого Мира, а у истока порой появляются еще одни соседи.

Сколько тут разных родов и племен! Насколько я понял, особой дружбы между ними нет. Ну и хорошо, а то вместе они нас отсюда вышибли бы в два счета: не так уж и велико войско Рожана, да и леса аборигены знают намного лучше нас. А так можно, действительно, «деревню разорить». У нас есть бомбы и пушки, и занять любую территорию сотня солдат сумеет легко. Только захваченную землю еще и удержать нужно.

Постоянное беспокойство за семью заставляло меня искать новые дела — как еще можно отвлечься от дурных мыслей? Решение сходить до морского залива пришлось как нельзя кстати. Да и что там идти — верст десять-двенадцать, а туда и обратно — двадцать пять, не больше. Можно и за один день управиться.

Отправились рано утром. Взять с собой я планировал Десятника и еще троих: не хотел из-за своей прихоти много людей от дела отрывать. Однако с нами еще и Пухлян увязался. Времени свободного у казначея полно — вот он и находит дела да приключения: лес валит с отставниками, золото моет с солдатами, по бабам шляется. Что интересно, везде его привечают, да и у него все ладится.

Только с именем поначалу закавыка вышла. Женский пол, понятное дело, вряд ли стал заморачиваться — думаю, лесовички его и Пухляном, и Пухлянчиком до сих пор зовут. А вот мужикам туго пришлось: многим выговорить полное имя оказалось не под силу, а сокращенным называть — неуважение к начальству.

Однако на то он и солдат, чтобы смекалку иметь — придумали нашему толстяку имя-прозвище. Пухлян Бар — вот как теперь все зовут нашего казначея. И намек на отчество есть, и сравнение лестное получилось: мол, казначей наш самый сильный среди людей, как бары среди собак.

Силища у Пухляна действительно неимоверная: на что Капитан здоров, а с толстяком поделать ничего не может. Сначала они бороться пытались, потом перестали, потому что Пухлян за секунду Капитана укладывал. Даже никакие хитрые приемы моему заместителю не помогали. Собственно, ничего удивительного: от вольной жизни лишний жир у нашего казначея пропал, а под кожей обнаружились могучие мышцы.

Провожатых в деревне нашли сразу. Две девчонки лет четырнадцати-пятнадцати в начале пути шептались и хихикали, с интересом поглядывая на Пухляна, потом приумолкли и посерьезнели.

Меня тоже мысли одолели. Может, зря я из столицы уехал? Как не крути, а получается, что я своих бросил — не по-мужски поступил. Как они там?

Так и маялся всю дорогу, а ведь пошел-то как раз, чтобы развеяться.

Отвлекся от дум, только когда шум услышал. Высота у водопада небольшая — всего-то в рост человека, но мощь текущей воды рядом с ним ощущалась сильно. Да и река в этом месте шире стала — шагов пятнадцать.

Кстати, расстояния здесь понятно измеряются: тысяча шагов — верста. Правда, под шагом здесь подразумевается шаг двойной, а он побольше земного метра будет.

Через полверсты после водопада к заливу вышли. Не такой он и узкий — шагов триста будет, а дальше, кажется, еще шире. Лес подступает к самым берегам, поэтому ветерок над водой слабенький — даже комаров почти не разгоняет. Сами берега скалистые, не высокие и не низкие — в самый раз годятся, чтобы причалы сделать.

Конечно, надо бы до моря дойти, но тогда мы засветло вернуться не успеем. Неплохо было бы глубину залива промерить, но у нас лодки нет. Место на правом берегу мне тоже не глянулось, а ведь я хотел здесь столицу строить. Через речку перебраться не на чем, так что левый берег придется осматривать в следующий раз. Получается, что шли мы сюда почти зря — разве что дорогу узнали.

Наконец-то приехал Капитан. Алло была права и не права. Покушались на меня, но в опасности были все. Той же ночью неизвестные подожгли сначала мой дом, потом дом Николаевича. Наверно, снаружи поджидали люди с арбалетами или луками, но делали это зря. Капитан заранее увел всех, включая королеву и Миру с маленьким Сержаном.

Оказывается, в честь меня уже детей называют!

Увидев, что из огня никто не выбегает, злоумышленники подожгли все остальные строения: дом Капитана, дом королевы и длинное здание, где размещались магазин, лаборатория, салон Зои. Сгорело все.

Гурчан, узнав о покушении, рассвирипел.

— Командира королевской стражи схватили, допросили и потихоньку удавили, — рассказывал Капитан. — Управляющего королевским заводом повесили принародно. Теперь управляющий — Васан, стражей командует мой друг, а я у него заместителем. Командующий армией с почетом ушел в отставку.

— А Савсан? — спросил я.

— Первый министр.

Ничего себе! Главный заговорщик остался безнаказанным — ерунда какая-то!

— Короли думают иначе, чем простые люди, — сказал Капитан, заметив мое удивление. — Гурчану равновесие нужно. Если Савсана повесить или из правительсва убрать, может бунт подняться. А сейчас Первый министр слаб и под присмотром… Решит король, что королева слишком большую силу набрала, повесит тебя и меня в придачу. Ослабит ее и успокоится на время.

Кажется, это называется политикой. Ну и пакость!

Приехал Капитан не один — привез с собой двоих. Маленький и тощий беловолосый парнишка оказался новым казначеем.

У них что, постарше чиновников нет?

Зато внешность у нового помощника примечательная: прямые волосы до плеч и внушительный нос, напоминающий птичий клюв.

— Ван, — Капитан представил белобрысого орленка. — Пухлян теперь будет твоим заместителем.

Слава богу! Я уж думал и толстяка у меня заберут. Впрочем, какой он теперь толстяк? Просто большой.

— Поран, — Капитан назвал второго спутника. — Из королевской стражи.

Ну и зачем он здесь? Не думаю, что король в ближайшее время нас посетит. Наверно, этот Поран на меня доносить будет. Не было печали!

Поран отошел к стоявшему неподалеку Десятнику, а Капитан продолжил:

— Мой человек… Думаю, теперь всякий народ сюда потянется — вот Поран и будет разбираться, кто есть кто. Голова у него работает — может, тебе подскажет что дельное.

Вообще-то Поран на самого Капитана похож: сильный, взгляд открытый. Только мой бывший заместитель покрупнее.

Ночью лесовики попытались поджечь крепость на золотоносной реке. Десятки стрел с горящими тряпками, пропитанными каким-то жиром, вонзились в стены казарм и частокол. Еще не просохшее дерево не разгорелось, да и потушили все быстро. Лесовики стреляли из темноты, но солдаты, прикрывавшиеся большими щитами, не пострадали.

На следующий день от стрелы из кустов погиб еще один солдат. Убийце удалось уйти: спущенные с привязи бары потеряли след.

— По реке, сволочь, ушел, — со злостью сказал Рожан. — Ты, Сержан, попроси у своего друга пушки полегче, чтобы на себе их носить. Надо эту деревню разорять.

Николаевич моей просьбе неожиданно обрадовался:

— Хоть кому-то новое оружие нужно. Ружья им дал — так они их вернули. Сказали, что луки лучше. Пушечки небольшие доделываем, только и от них, похоже, отказываются.

— А ты все нам отдавай. Будут возмущаться — говори, что отправляешь на испытание в боевых условиях… Помнишь, как они нас с дробилками облапошили?

В обычно добрых глазах Василия зажглись злые огоньки. Я понял, что оружие у нас будет.

Если честно, фитильные ружья, выданные Николаевичем, меня не впечатлили: тяжелые, отдача страшная, дальность стрельбы маленькая. Недаром в армии от них отказались.

Впрочем, Мачан, восторженный поклонник всего огнестрельного и взрывающегося, радовался и этим плохоньким ружьям. Нашелся у Десятника и единомышленник — Поран. Только в отличие от Мачана, королевский стражник оказался вдумчивым исследователем.

— С тридцати шагов пуля пробьет любой доспех или щит, — отметил Поран главное достоинство нового оружия. — Против лесовиков эти ружья не годятся, а если сойдемся с чужой армией, пригодятся в самый раз.

Сам же я не сразу догадался, что в этих ружьях мне кажется знакомым. Оказалось, их стволы — точно такие же бронзовые трубы, из которых у нас в домах водопровод сделан. Вот почему на заводе так быстро ружья сделали.

Не успели мы с ружьями разобраться, как Николаевич уже первые пушки изготовил.

— Ствол стальной, кованый и закаленный, — объяснил Василий. — Замок с казенной части есть. Правда, открывать его долго… Стрелять можно ядрами и картечью.

Новые пушечки отличались только весом: калибр почти такой же, заряжание дульное, порох также фитилем поджигался.

Впрочем, Рожан остался доволен:

— Ее даже собранную два солдата уволокут, а по частям на любую гору затащить можно.

Когда я привез разрывные снаряды — привычные круглые бомбы, подходящие по размеру к пушкам — Рожан обрадовался не меньше, чем Десятник. Еще бы: из орудий эти гранаты улетали шагов на двести — триста.

Перед самым походом на заводе изготовили бомбы, которые взрывались не так сильно, но разбрасывали при этом горючую смесь.

— Королева целых десять бочек нефти привезла, — похвалился Николаевич. — Такие смеси делаем, что ничем не потушишь.

Войско собралось внушительное: более двухсот солдат, два десятка моих мужиков с ружьями и полсотни лесовиков — все взрослые мужчины деревни. Оказалось, что наши союзники давно и не очень успешно воюют с агрессивными соседями.

Разумеется, в поход отправился Десятник. Поран тихо и незаметно тоже вклинился в ряды ветеранов.

Нас с Пухляном Рожан отшил.

— Командовать еще начнете, — заявил тысячник. — Знаю я вас!

Почему-то я нисколько не расстроился.

Ушло войско ближе к вечеру, а вернулось только на следующий день после обеда. Возвратились, как и ожидалось, с победой: слишком велик был перевес в людях и оружии. Только радости на лицах людей я не увидел.

— Пути все разведаны были, — рассказал Поран. — Ночью окружили деревню, шарахнули из пушек зажигательными — у них все и запылало. Тех, кто выскочил, перестреляли, а утром остальных добили. Думаю, никто не ушел.

— Так вы и женщин, и детей? — ужаснулся я.

— Я же сказал: никто не ушел, — невозмутимо ответил Поран.

Признаться, я рассчитывал на другой результат. Думал, лесовики поймут, насколько армия сильнее их, сдадутся и прекратят свои глупые вылазки. Может, они так бы и сделали, но им не позволили. Вот почему Рожан меня не взял: он с самого начала хотел бойню устроить.

А что бы я сделал? Армия мне не подчиняется, а на тех территориях, что еще не завоевали, я тоже не хозяин. Только все равно я к этим убийствам причастен, ведь я королевский наместник.

— Думаешь, мне в радость с бабами и детишками воевать? — сказал Рожан. — Только я должен сначала своих солдат сберечь, а потом об остальных думать. Дети бы выросли и мстить за отцов стали, а женщины бы их врагами воспитали… Зато теперь и другие думать будут, прежде чем из кустов стрелять.

Может быть, в чем-то он прав, но все равно не дело — женщин и детей убивать. А что я должен сделать, чтобы такое не повторилось?

Глава 12

Карательный поход Рожана не остался незамеченным, и, кроме того, появились свободные земли. Быстрее всех это сообразили лесовики, жившие в предгорьях за золотоносной речкой. Их послы незаметно просочились мимо солдат и прошли в деревню к нашим союзникам.

Думаю, поделить освободившуюся территорию двум племенам было несложно: одним достался левый берег реки, другим — правый. А уж потом они к нам пошли, чтобы разрешение получить.

Конечно, сила у нас собралась немалая: у Рожана триста солдат, моих ветеранов почти полсотни, да и оружие у нас серьезное. Только поди вылови этих туземцев в лесу, в котором они выросли. На первый взгляд, могли бы они с нами ничего не согласовывать. Однако лесовики уже поняли ценность золота и хотели промышлять желтый металл на берегах реки.

На мой взгляд, договор и в этот раз удовлетворил всех. Рожан неожиданно легко разрешил лесовикам добычу золота. Мы взамен теперь могли продвинуть на запад вдоль гор еще на десять с лишним верст и делать там что угодно. За отдельную плату лесовики пообещали помочь нам строить крепость на правом берегу реки напротив сожженного селения.

Вроде бы, мы отдали реку лесовикам, а на самом деле, получили возможность спуститься по ней еще верст на семь-восемь.

— Мыть тамошнее золото у меня народу нет, — сказал Рожан. — Да и все равно лесовики все золото вам несут, а вы его мне отдаете… А мы в верховьях уже две богатые жилы разведали — их на много лет хватит.

В кои веки застал я всю свою семью в сборе: и Катю, и Ларку с Гришкой. Только Алло не было.

Черт! Я королеву уже членом семьи считаю!

Впрочем, дети скоро на холм засобирались: Ларку муж ждал, а Гришке в школу было пора. Дочь только и успела поговорить со мной чуть-чуть, а сын наказал у лесовиков лук купить.

— Зоя рожать собралась, — поделилась новостью Катя. — Дочку хочет.

— А ты?

— А я уж внуков буду нянчить, — недовольно сказала жена. — Говорила я ей: подожди еще хоть годик, так нет… Алло вон Степку рано родила и все здоровье нарушила — только сейчас в себя пришла… Готовься: месяцев через семь станешь дедушкой, а мы с Алло бабками.

То, что я стану дедом, меня особо не впечатлило. Дочь выросла, вышла замуж и собралась рожать — что в этом такого? А вот представить бабушками жену и королеву никак не могу. Не похожи они на стареющих женщин. Ни у Кати, ни у Алло даже намека на морщинки нет, а уж если их раздеть… Молоды они слишком для внуков, такие женщины еще сами детей рожают.

Сил и желаний у моей жены еще много, в чем я, кстати, чуть позже убедился.

Потом Катенька об успехах доложила:

— Мы уже вторую партию духов на материк отправили — она, как и первая, мигом разошлась! Они же там не моются, им собственную вонь чем-то перебивать надо.

— А почему они сами ничего такого не придумали? — борясь со сном, поинтересовался я.

— Конечно, придумали, только у них там спирта нет. Ароматы у нас тоже новые, но основе горных трав и цветов.

Так вот для чего они у лесовиков сушеные листья и корешки закупали!

Первый ветряк привезли только к заморозкам. А вскоре и снег выпал. Однако он не помешал дробить камень. Готовую щебенку солдаты на санях развозили по будущей дороге, намеченной вешками. Потом доставили второй ветряк, третий, четвертый. Дело пошло, но занять этим удалось только часть подчиненных Рожана. Все-таки триста человек — это много.

— Солдат бездельничать не должен! — заявил тысячник и решил пробить туннель сквозь второстепенный хребет, чтобы дорога вдоль гор шла дальше по землям новых союзников.

Работу на прииске тоже не остановили. Разумеется, водяные колеса не крутились, и никто не промывал песок. Однако две команды продолжали долбить кирками скалы в двух местах — там, где шли золотые жилы. Месторождение действительно оказалось богатейшим: солдаты вручную, не промывая грунт, набирали немало драгоценного металла. Остальные подчиненные Рожана вместе с лесовиками рубили просеку вдоль реки от первой крепости ко второй и заодно заготавливали лес.

Тысячник сиял от удовольствия:

— Весной то, что накололи, размелем и промоем. Крепость ставить начнем.

Своих подчиненных я разделил пополам: одни рубили просеку к заливу, другие расширяли дорогу на перевале.

Весной через горы проехала первая телега, а торговля с лесовиками пошла уже в четырех местах.

Николаевич выполнил королевский указ и сделал для нас десять ветряков. Правда, из пяти последних четыре пришли в комплекте с барабанными мельницами, только один — с дробилкой новой конструкции. Эти ветряки мы перевезли на прииск — туда, где золотоносная река только начиналась и сбегала с гор небольшим ручейком. Воды в нем хватало только на промывку — вот мы и приспособили ветряки вместо водяных колес. Благо, ветер здесь дул постоянно, потому что лес начинался гораздо ниже по склону.

Собственно, моим ветеранам и оставшихся пяти дробилок было лишнего, и постоянно работали лишь одна-две.

Рожан почти всех своих перебросил на золотодобычу, да небольшая команда копошилась на месте будущей крепости в среднем течении золотоносной реки. По большому счету, в этом укреплении и нужды не было.

— Пусть стоит для острастки, — точно определил Рожан назначение опорного пункта.

Почти всех своих подчиненных я отправил на раскорчевку. Наверно, эти пеньки снились ветеранам по ночам. Однако дороги нужны — ничего не поделаешь.

К середине лета дорогу от перевала до начатого туннеля удалось закончить полностью. Вот по этому прямому, почти идеально ровному пути и проехала королевская карета. Гурчан с одобрением осмотрел каменные стены в опорном пункте на перевале, зашел в туннель, не поленился перелезть через хребет, осмотрел прииск. На этом посещение венценосной особы закончилось.

Вскоре у меня родился внук, названный Алчаном. Вот я и стал дедом маленького мальчонки, который, возможно, когда-нибудь станет королем. Дедушка короля — звучит неплохо.

Дальше я понял, что меня сдерживает то же, что мешает многим людям.

— Все упирается в деньги, — сказал Николаевич. — Я могу делать ветряки, но кто мне за них заплатит? Электричество важно, но на производство генераторов у меня нет средств. Нужен чугун и изделия из него, необходим стальной прокат, требуется бронзовый лист. Я выполняю заказы, и завод получает за это деньги… Ты сможешь сделать мне заказ?

Да, дружище Василий, наступил ты на больной мозоль. С деньгами у меня не очень. Король по-прежнему подкидывает по несколько сотен, какие-то деньги идут от Алло с Катей — казалось бы, все нормально. Однако народу у меня уже больше шестидесяти человек, и каждому нужно платить. А ведь еще есть лошади, которых кормить надо, да и на инструменты тратиться приходится.

Конечно, с такой командой у меня и дороги строятся, и столицей я скоро займусь, но лишних денег у меня нет. Кроме того, есть у меня желание увеличить число подчиненных. Почему? Потому что я понял, что лучше этих людей мне во всем королевстве не найти. Не нарадуюсь я на своих ветеранов, ведь желания жить и работать у них больше, чем у многих молодых. А уж про опыт и умение говорить нечего.

Не знаю, как и когда смогли договориться королева и Николаевич. Думаю, это произошло, когда они прятались от злоумышленников, охотившихся на меня.

С тех пор у них появились общие интересы, а Василий как-то сказал об Алло:

— Умнейшая женщина!

Результатом общения стал совместный бизнес-план. Для меня все началось с появления рудознатцев — двоих мужиков, очень похожих друг на друга. Местные геологи, оба невысокие, коренастые, заросшие рыжими бородами до самых глаз, прибыли из разных мест: один раньше жил в столице, а другого Алло привезла с материка. Мужички, метко прозванные гномами, от рассвета до заката бродили по горам, постоянно спорили до хрипоты и за две недели успели раз сто разругаться и помириться.

К единому мнению они все-таки пришли, потому что при встрече Алло указала точку на карте и сказала:

— Бросай все и делай сюда дорогу!

Как будто не я, а она в этих землях наместник.

Разумеется, я ее распоряжение выполнил, ведь королева там собралась строить большой завод. А завод — это деньги, которых мне не хватает.

Место для предприятия несносные гномы выбрали верстах в восьми от перевала — далековато. Хорошо, хоть на востоке, а не за золотоносной речкой, ведь тоннель под хребтом пробит только наполовину, а солдаты Рожана все на прииске работают.

Все-таки шестьдесят человек — это сила. Собрались мои ветераны вместе, поставили пять ветряков в ряд, и закипела работа! Смотреть — одно удовольствие: никто не прохлаждается, каждый знает, что делать надо. Одни дробилки загружают, а если на склоне камней нужного размера нет, клиньями их от скалы откалывают. Другие каменные блоки вырубают, чтобы из них водостоки под дорожной насыпью сделать. Кто-то бревна для будущих мостов подвозит.

Все стараются поменьше на себе таскать — лошадей используют. Только к скотине мои отставники относятся бережно: стараются без меры не нагружать, по буграм и ямам не гоняют.

Приехал Николаевич и рыжебородых геологов с собой привез. Целый день мы вчетвером ходили на месте будущего завода. Серьезное дело тут королева затеяла! Только ветряков двадцать штук у Василия заказала, да еще электростанцию на реке построить хочет.

— Вот это медная руда, — Николаевич показал золотистый камень. — Месторождение тут огромное. Кроме меди в руде есть примеси серебра, свинца и других металлов — по крайней мере, так гномы говорят. А тот, которого королева с материка привезла, как раз серебром и занимался.

Смотри-ка, Николаевич рудознатцев тоже гномами зовет! Да и как их звать, если они маленькие и бородатые?

— В общем, я тебе проект пришлю — будешь завод строить, — сказал Василий.

— Почему я? А дороги?

— Подождут твои дороги. А строить больше некому. Да и не за так работать будешь: королева тебе заплатит.

Если вдуматься, Алло мне помогает — заработать дает. Собственно, не обязательно всех мужиков на стройку сгонять. Только может так получиться: сначала мои ветераны завод строить начнут, а потом их совсем заберут, чтобы на этом заводе работать. Тоже скажут, что больше некому. Что я с королевой сделаю? Катя Алло несомненно поддержит, а уж с обеими я точно не справлюсь.

Напоследок Николаевич вынул из кармана светло-коричневый комочек и протянул мне:

— Ну, как?

— Резинка, вроде.

— Не вроде, а резина! Нашли мы растение-каучуконос. Я всех про деревья спрашивал, а надо было под ноги смотреть. Этот сорняк на каждом огороде растет. Мира подсказала — умница! Королева землю выделила, через месяц семена поспеют, засеем, а к зиме с резиной будем.

— Так кто резину делать будет, ты или королева?

— Королева. Мне под это дело денег не дают.

Интересная штука получается: Алло подбирает идеи Николаевича, которые его начальство отбрасывает. Не знаю, что получится с заводом, который мы здесь строить затеяли, а с резиной королева точно не прогадает. Изоляция для электрических проводов, прокладки, обувь, ткань прорезиненная, игрушки — да на этом озолотиться можно! Думаю, Катя королеве все это объяснила. А ведь у них женская команда сложилась: Алло, Катя, Эно, Мира. И ведут себя они очень активно — по крайней мере, в Северных землях все под себя подмяли.

Не зря Капитан Порана нахваливал: голова у королевского стражника действительно умная.

— Сержан, а почему у вас здесь хорошего дома нет? — как обычно, спокойно и вежливо спросил безопасник.

Разумеется, резиденция нужна наместнику, но я хочу заложить город на берегу залива и обосноваться именно там.

Только Поран от меня не отстал:

— А вдруг, гости важные пожалуют, или жена ваша приедет?

В общем, построили мои отставники целый хуторок: три домика, баню шикарную, забором все обнесли. И место тоже замечательное — на границе леса, ручей рядом течет. В домиках тоже все культурно: водопровод, отопление и прочие удобства.

Думаю, теперь даже королеву принять можно. Только сам я жить там не захотел: есть комнатушка в крепости на перевале и домик в резиденции — мне вполне достаточно. У казначея и заместителя тоже есть помещения в двух местах, в крепости — дом, где можно разместить человек десять.

В основном, все мои живут в резиденции между крепостью и деревней, где мы первоначально обосновались. Здесь и склады, и казармы и отдельные жилища — уже больше двух десятков. Народу прибывает, и по мере необходимости мужики новые дома рубят.

Некоторые из ветеранов уже и родственников переселили: один — жену, другой — племянника-сироту, третий даже матушку престарелую привез. Разумеется, у мужчины, которому далеко за сорок, и мать должна быть не молоденькой. Однако, несмотря на возраст, матушка оказалась весьма энергичной особой. Первым делом пожилая женщина отправилась в деревню и нашла сыну невесту. Казалось бы, вдова, у которой три дочери, одна меньше другой — выбор не самый лучший, но матушка настояла.

— Детишки у нее ухоженные, и ты ей нравишься — вон, как на тебя смотрит! — объяснила мамаша свой выбор и заставила-таки сына жениться.

Через некоторое время неуемная дама в годах взялась кормить и обстирывать друзей сына. Чуть позже подчиненный пришел ко мне.

— Хотим с матушкой харчевню открыть, — сообщил ветеран. — Ухожу я от вас.

Конечно, терять подчиненных мне не хотелось, но в этом случае я был рад. Первая харчевня на моей земле! Рядом будет проходить дорога от перевала к морскому порту — думаю, дело пойдет. Это уже второй ветеран, ушедший со службы: тот, который следом за десятником женился, решил крестьянствовать.

Любое дело на новом месте начинать — деньги нужны, и я сначала беспокоился за своих бывших подчиненных.

Однако Десятник объяснил:

— Мы, пока служили, денег накопили. Я могу Мачанку с дочкой забрать да в столице жить и бездельничать. Только скучно там.

Глава 13

Порана я добрым словом помянул, когда на завод управляющий приехал. Вернее приехала.

Яркая женщина лет двадцати пяти сначала показалась мне скромной. Свою ошибку я понял, когда мы остались наедине.

Дамочка оценивающе оглядела меня с ног до головы и, вздохнув, сказала:

— Как мужчина интересный, так к нему и приближаться нельзя. Если что, ваша жена пообещала меня на кол посадить. Или сразу на два.

Слова и дела нередко не совпадают. О мужчинах Иллидо говорила с интересом, но выяснилось, что работа для нее намного важнее. На следующее утро женщина отправилась в горы, потом обошла все ближайшие леса, спустилась по течению ручья.

Разумеется, одну ее я не отпустил и выделил двоих отставников для охраны. Они мне и докладывали, чем занимается управляющий будущего завода.

— По скалам скакала, как дикая коза, камни молотком разбивала, разглядывала их, нюхала и лизала, — рапортовал один из моих подчиненных после первого дня.

— Копали яму на берегу ручья, набрали глины и домой ей отнесли, — так звучал один из следующих докладов.

Совсем молодая женщина явно знала, что делала. Откуда у нее производственный опыт?

Иллидо заставила помощников свалить сухое дерево, нажечь угля в небольших ямах. Уголь тоже отправился к ней домой. Из глины были сделаны кирпичи и налеплены чашки, а сама управительница явилась ко мне с докладом.

— У моего отца завод медеплавильный, — поведала Иллидо. — Я на нем с детства обитала. Только он все равно братьям достанется, а я хочу, чтобы все только мое было. Поработаю на королеву, денег накоплю, потом свое дело открою.

Интересные женщины живут на Барасе! Алло сама насквозь деловая, и родственницы у нее такие же. Да и моя Катенька, наверно, своей себя в такой компании чувствует. А Иллидо трех местных девчонок приветила. Вырастут они такими же шустрыми и хваткими — будут в Северных землях свои бизнес-леди.

Иллидо пришла ко мне с целой стопкой чертежей и записок. Был тут и проект, составленный Николаевичем, и дополнения к нему, сделанные вновь назначенной директриссой.

Выяснилось, что Иллидо два месяца стажировалась на королевском заводе и за это время неплохо узнала Николаевича. Имя его она поминала часто, но не всегда соглашалась с ним. Впрочем, уважение в голосе женщины не пропадало, и она явно собиралась в точности выполнять указания моего друга. А дополнения и изменения, видимо, согласовала заранее.

— Из этой руды медь можно выплавлять и без всяких нововведений, — заявила красавица, показывая зеленый камешек с синими и коричневыми прожилками. — Нужен только древесный уголь, а лес тут кругом. Только Васан велел уголь в печах жечь, чтобы всю смолу до капли собирать и дождей не опасаться. Как будто не понимает, что поленья к печам возить придется!

Сами того не зная, мы выстроили жилье для управительницы рядом с небольшим месторождением медной руды. Иллидо резонно рассудила, что медь следует получить быстрее, и задумала поставить несколько печей в полуверсте от домиков.

Сделать площадку для печей, построить рядом сарай для хранения руды и угля, вырубить лес на месте будущего глиняного карьера, сделать там навесы для сушки кирпича и прочих глиняных изделий — эти работы я предвидел. Однако запросы Иллидо оказались серьезнее.

— Нужен порт и дорога от него, — сказала она. — Дальше руда другая, ее придется прокаливать. Потребуется уголь.

На Барасе нет месторождений каменного угля, и его везут либо с материка, либо с небольших островов, расположенных севернее. Естественно, нам выгоднее доставлять топливо с острова, расположенного в двадцати верстах от нашего берега, чем везти его через перевал.

Планы Иллидо совпали с моими желаниями. Выйти к морю и построить порт — думаю, любой наместник не отказался бы от этого. Выбранный залив — идеальная природная гавань. Конечно, он замерзает зимой, но лед держится всего два месяца. Зато глубина там достаточная — можно хоть сейчас принимать корабли, только нет причалов и складов. Все это предстоит соорудить.

Увы, рядом с заливом слишком холодно. Барас тянется почти на пятьсот верст и изгибается дугой, концы которой обращены к материку, то есть к югу. Наша гавань находится в самой северной точке острова. Кроме того, берег здесь омывает холодное морское течение. Поэтому строить столицу на побережье я раздумал.

Мы обосновались на самой холодной территории. В ста верстах западнее или восточнее намного теплее, поэтому и народу там живет больше. Сунешься туда — воевать с лесовиками придется. Сюда же мы зашли мирно, сохранив солдат, а это немаловажно. В общем, порт здесь будет, а столицу мы построим в другом месте.

Иллидо ткнула пальчиком в большой прямоугольник на плане, красовавшийся рядом с изображением ее домиков:

— Здесь будут жить работники. Своя земля, свой дом — если у них будет это, люди и работать будут от души, и не попытаются убежать к другому хозяину.

Судя по всему, рабочие будут приезжать с семьями. А ведь жены и дети — это новые люди и дополнительные рабочие руки. Правда, детей учить надо — придется школу открывать.

В общем, задумался я о собственности, о том, что каждый человек хочет иметь принадлежащее только ему: свою семью, свой дом, свой участок земли, свое дело.

Совещались вчетвером: я, Пухлян, Ван и Десятник.

— Конечно, некоторые хотят заняться своим делом, — подтвердил Мачан.

Мы решили предложить нашим ветеранам создать артели. Со строительством завода дел прибавилось — работы хватит всем. Одних домов, сараев и навесов предстоит поставить немало, а ведь у всего этого должна быть кровля.

В столице у многих домов черепичные крыши, но производство этой глиняной плитки нужно еще организовать. Дело долгое и сложное, везти черепицу через перевал слишком далеко.

Лесовики свои дома кроют корой, обмазывают глиной и заваливают землей. Мы делаем крыши из дранки — тонких деревянных пластинок; длина — чуть менее полуметра, ширина — пять-десять сантиметров.

Нужно напилить чурбаки из бревен, каждую дощечку отколоть большим ножом, постукивая по нему деревянным молотком. Потом каждую пластинку приходится строгать другим двуручным ножом. В общем, работа трудоемкая, требующая сноровки. Занимаются дранкой одни и те же люди. Почему бы им не сделать это дело собственным?

У нас уже сложились бригады, строящие бревенчатые дома. Дорожную артель тоже легко организовать: дать им в аренду дробилку, продать лошадей в рассрочку — пусть работают и чувствуют себя хозяевами.

На вольные хлеба не пошел никто. Да, некоторые мои подчиненные хотели стать самостоятельными, но все они много лет провели на службе и боялись поменять привычную жизнь на неизведанную свободу. Главной отговоркой стала наступившая осень. И пусть только-только начали желтеть листья, и до морозов было еще далеко, но люди вели речь о холодной зиме, о том, что не всякую работу можно делать, когда земля покрыта снегом.

— Надо начинать с малого, — сказал Пухлян. — Вся земля здесь принадлежит короне, но наместник имеет право продавать небольшие участки под жилые дома.

Я и так не запрещал никому из ветеранов и солдат строить свои дома и не требовал с них денег. Однако зарегистрированную собственность можно продать или оставить детям или другим родственникам. Цены на участки я установил смешные, налог на землю и строения сделал минимальными.

Дело пошло. Все ветераны, имевшие дома, оформили в собственность и жилища, и участки. А затем к нам потянулись друзья и родственники отставников. Ходили, приценялись и, несмотря на осень, покупали участки и лес для домов.

У нас наступила горячая пора. Участки мы нарезали в трех местах: там, где наметила Иллидо, рядом с домами, построенными прежде, и неподалеку от прииска. Все зависело от того, где планировали трудиться переселенцы.

То, что Иллидо будет предлагать работу новым людям, я предполагал. А вот Рожан меня удивил.

— Солдаты будут охранять, а вольнонаемные пусть работают, — заявил тысячник.

Пожалуй, краснолицый пузан опять меня обставил. Впрочем, я на него не в обиде: увеличится добыча золота — больше денег будет выделять король. Гурчан не дурак и, похоже, привык платить только за выполненную работу.

На переселенцах мы заработали совсем немного, ведь участки и лес мы им продали за копейки. Главное — у нас появились люди, желающие наниматься на работу, а не пасти коз и охотиться. Думаю, и лесовики скоро поймут, где выгоднее трудиться.

Разумеется, я радовался и новым людям, и тому, что на моей земле строится завод. Однако изменения были не слишком значительными. А вот по другую сторону гор все шло гораздо быстрее и серьезнее.

Приехала Катя и привезла дурные вести.

Ларгас — большой остров, расположенный западнее Бараса. Разделяет два государства пролив шириной в двадцать верст — есть у королевства ближайший сосед. Говорят на Ларгасе на том же языке, заселили остров одновременно с Барасом. Площадь соседний остров занимает примерно такую же, как и наше королевство, считается тоже богатым государством.

Есть и различия. Барас — остров длинный и узкий, а Ларгас почти круглый. У нас феодалов в свое время вырезали, и страной руководит король, а у соседей владетельные господа сумели договориться и создать единое правительство. В Барасе добывают золото, а в Ларгасе — серебро.

Страны, расположенные рядом, нередко враждуют. А уж превзойти друг друга, используя мирные способы, соседи стараются почти всегда. Тут Барас вырвался вперед: армия и флот имела лучшее вооружение, промышленность королевства развивалась быстрее. Зато разведка Ларгаса оказалась намного сильнее.

Гурчан построил мощный флот и отправил его в плавание вокруг острова. Самый обычный учебный поход, чтобы посмотреть в деле новые корабли и опробовать пушки, сделанные на королевском заводе. Благо, безлюдных островков вокруг Бараса немало — в мишенях недостатка нет.

Флот из столичной гавани отправился к восточной оконечности острова, а в это время к Барасу отплыли корабли Ларгаса. Вооружение на них почти отсутствовало, зато трюмы и палубы были заполнены солдатами. К сожалению для нас, шпионы соседей заранее узнали время убытия флота Гурчана и сумели обеспечить высадку вражеских войск. Думаю, без предателей тут не обошлось.

Армия Ларгаса ранним утром высадилась в гавани королевского завода. Нападающие выбрали удачное место и время. Рабочие на завод еще не пришли, кораблей Бараса в гавани не было, случайные свидетели отсутствовали. Потребовалось только нейтрализовать охрану завода и гавани. Видимо, были в королевстве сторонники Ларгаса, поэтому вражеский флот вошел в залив без сопротивления.

Дальше начались случайности и мелкие нестыковки, которые нередко нарушают тщательно спланированные операции. У Николаевича заболела маленькая дочка. Управляющий королевским заводом пришел домой пообедать и не вернулся обратно. Однако в этот день Василий запланировал испытание нового оружия: довольно мощных гаубиц и зажигательных снарядов к ним. Более того, Николаевич выпустил с завода обоз с двумя орудиями, снарядами, средствами пожаротушения — четыре лошади, две пушки, две телеги.

Испытывать собирались на полигоне — участке в две квадратные версты, недавно прирезанном к территории завода. Забор вокруг полигона пока не поставили, а охранять его пока не начали.

Обоз добрался до места, пушки установили, подводы разгрузили. Подчиненные Николаевича предались немудреному отдыху.

Дочка, плакавшая весь день, угомонилась только ближе к вечеру. Ребенок уснул, а Василий вспомнил о подчиненных и решил отложить испытания на следующий день. Естественно, везти обратно пушки и снаряды не имело смысла, оставлять без охраны секретные изделия тоже не следовало. По всему выходило, что команде испытателей лучше всего переночевать рядом с гаубицами. Благо, на полигоне, поросшем лесом, имелись полянки, пригодные для выпаса лошадей.

Войлочные одеяла, предназначенные для тушения возможного пожара, могли защитить от ночного холода. Положи одну кошму под себя, другой укройся — и спи себе на здоровье.

Оставалось только оповестить людей и доставить им еду. Эта работа досталась Ваське.

В отличие от меня, Николаевич воспитанием и образованием сына занимался сама. Васька не ходил в школу, а приходившие преподаватели обучали мальчишку только тому, что разрешал отец. Василий брал сына с собой на завод, в лабораторию, в гавань, на испытания. Поэтому Васька знал всю округу и всех, живших в ней.

Сбегать на заводскую конюшню, взять лошадь, загрузиться продуктами дома и у жен работников, верхом добраться до полигона — со всем этим мальчишка справился без труда. Кроме того, Васька сообразил, что можно провести ночь у костра, слушая интересные истории — куда лучше, чем спать в доме, где плачет сестренка, а родителям до тебя нет дела.

Получив разрешение остаться с испытателями, Васька окончательно воодушевился и, как выяснилось, не зря. Костер уютно горел в ночной тишине, рассказы работников оказались захватывающими, чай из листьев и мелких веточек какого-то кустарника был необычайно вкусным. Выпил его Васька много и от этого проснулся на рассвете, хотя обычно в это время сладко почивал.

В ветвях деревьев пели птицы, встречая солнце, пахло листвой и травой. Рядом стояли пушки, казавшиеся мальчишке просто огромными. А ведь из них будут стрелять, и он все увидит!

От полноты чувств Васька забрался на дерево и с высоты увидел флот, заполнивший гавань. Разумеется, парнишка слез и все рассказал взрослым. Те уже определили, что корабли чужие.

Возможно, я зря считал своих ветеранов лучшими работниками на Барасе. Подчиненные Николаевича тоже оказались умными, рассудительными и бесстрашными. Первым делом мужики отправили гонца в королевскую стражу. Сначала это хотели поручить Ваське, но малец заупрямился, не желая отказываться от предстоящего приключения.

Послали другого. Пушки развернули и шарахнули по чужим кораблям. Васька, забравшись на дерево, корректировал стрельбу. Поскольку флот был большим, а гавань, наоборот, маленькой, почти все выстрелы оказались точными. Поднявшийся ветер усилил действие зажигательных снарядов, и все корабли в итоге сгорели.

Боеприпасы закончились, испытатели скрылись в лесу, бросив пушки, бесполезные без снарядов. Армия Ларгаса потеряла корабли, но все солдаты остались целыми и невредимыми. Правда, посланный гонец оповестил о нападении, а потеря внезапности — немаловажный фактор.

Путь к отступлению ларгасцам отрезали, и они яростно взялись штурмовать королевский холм. Нападавшим пришлось не только вырубать колючие кусты, преодолевать сопротивление охраны, но и отражать атаки подоспевшего подкрепления.

Трудно сказать, удался ли набег. С одной стороны, вражескую армию полностью истребили, да и флот Ларгаса прекратил существование. Однако погиб Гурчан. Убили короля при невыясненных обстоятельствах. Его тело обнаружили на холме, и он почему-то не воспользовался подземным ходом.

— Там теперь Алло с Капитаном порядок наводят, а я письмо Степану привезла, — сказала Катя.

Оказывается, принц отправился с флотом.

— Лара с Алчаном живы и здоровы, а Гришка вместе со Степаном уплыл, — продолжила супруга.

Отправить пацана в опасное плавание — поступок неосмотрительный. Наверно, Катю нельзя назвать примерной матерью. Да и сам я хорош — просто бросил сына. Однако что было бы, останься Гришка в столице? Кажется, моя жена не только в очередной раз вышла сухой из воды, но и уберегла сына. Или Гришка пошел в мать и почуял опасность?

Флот Степана должен был остановиться неподалеку от нашей гавани и послать гонца с отчетом о первой половине плавания. С ним Катя и намеревалась отправить письмо Алло сыну — новому правителю Бараса. Вернее, супруга собиралась сплавать к Степану и отдать ему послание в руки.

Чтобы не пропустить появления флота, Катенька поселилась я на берегу залива. Увы, возле гавани стояла одна-единственная избушка, даже бани не было. А я-то мечтал о том, что близко пообщаюсь с женой. Дела делами, а недостаток женского внимания в последнее время ощущался. Да и не хотелось мне, чтобы Катя жила без горячей воды и нормального туалета.

Как я ее не уговаривал, супруга не доверила письмо даже мне и наотрез отказалась поселиться у Иллидо или в моем домике в нашем разросшемся поселке.

Флот прибыл через три дня. Степан не послал гонца с письмом, а прибыл сам. Сошел на берег и Гришка. Сын вытянулся, хоть и остался по-юношески тощим. А вот смотрел вокруг он серьезно, как взрослый человек, немало повидавший в жизни.

Так получилось, что я тоже встречал прибывших у небольшого бревенчатого причала. Степан прочел письмо, помрачнел и отправился в сторону перевала. Остановился он в резиденции и вызвал Порана. О чем они говорили, не знаю. Только команда из охранников нового короля, безопасника и Гришки села на лошадей и отправилась на прииск.

— В этот раз жизнь мне спас твой сын, — сказал мне Степан. — Григан видит людей насквозь и может сказать, что с ними было, и как они поведут себя в будущем. На моем корабле был злоумышленник, да и на других судах мы тоже четверых обнаружили.

Признаться, зять меня сильно удивил. Я уже как-то привык к способностям дочери, а Гришка и ее превзошел. Думаю, сын сейчас проверяет подозрительных людей.

Шпионов и лазутчиков в северных землях не обнаружили. Степан забрал с собой Гришу, Катю и Порана, а мне наказал:

— Ты, дядя Сержан, в столице пока не показывайся. Порядок наведем, и я сам к тебе приеду — готовься.

Глава 14

Опять я остался в стороне от главных событий, но дел у меня не убавилось. Король обязательно приедет со свитой. Где мне размещать уйму народу, привыкшего к хорошему жилью?

Успокоил Рожан:

— Раньше весны Степан не появится, а к тому времени мы подготовимся. Только где строить?

Действительно, в нашей резиденции людей много, завод к весне дымить начнет. Возле прииска ветряки шумят, дробилки грохочут, да и солдат полно. К тому же к некоторым из них семьи приехали.

Решили мы заняться вплотную крепостью в среднем течении золотоносной реки. Строить из дерева можно и зимой, главное — фундамент до морозов закончить. А дома здесь ставят на сваях из берсы — местного хвойного дерева, которое практически не гниет. Вкопать в землю столбы — основание готово. С этим справились мои ветераны, а после того как выпал снег, им на помощь пришли солдаты Рожана.

Посыльные привозили письма Кати. Жена писала о внуке, сделавшем первые шаги, о том, что накопилось много дел, что все остальные живы и здоровы. О событиях в королевстве я узнавал от людей, которые привозили товар для торговли с туземцами и с нами. А они рассказывали, что в стране зверствует королевская стража, вдоль дорог стоят виселицы, а на городских площадях рубят головы. Степан наводил порядок, уничтожая других претендентов на трон и их союзников.

В начале зимы вернулся Поран.

— Пока флот вокруг острова шел, на заводе зажигательные снаряды делали, — рассказал он. — А потом мы их загрузили на корабли и отправились к соседям. Проплыли вокруг Ларгаса и спалили все, что на берегу увидели. Теперь у них ни флота, ни портов не осталось.

Казалось бы, агрессор получил по заслугам, но какая выгода от этого нашему государству? Разумеется, в ближайшее время Ларгас не нападет на королевство, и у соседей уйдет немало времени и денег на восстановление сожженных портов, складов и жилых домов. Мы ослабили конкурента и теперь будем вместо них торговать с материком.

Однако в чем мы пересекались? Барас продавал медь, бронзу и изделия из этих металлов. А у ларгасцев практически нет запасов медной руды. Чугун на Барасе весь остается на местные нужды, та же история со сталью. У соседей дело обстоит так же.

Ларгас добывает и вывозит серебро, на Барасе его почти нет. Если вдуматься, соревновались мы только в судостроении.

С какой целью соседи вообще напали на нас? Чтобы убить слишком умного короля? Однако что-то мне подсказывает, что Степан не глупее своего отца.

Зачем воевали? Кажется, я ничего не понимаю в политике.

Насколько я понял, взаимоотношения между мужчинами и женщинами в королевстве мало отличаются от земных традиций. Кто-то из девушек ждет единственной любви и игнорирует остальных мужчин. Некоторые девицы не прочь познакомиться поближе с понравившимися парнями и легко с ними расстаются. Иногда мужчина и женщина создают семью и заводят детей, а иногда просто встречаются.

Иллидо — женщина привлекательная, и взгляды мужчин нередко задерживались на ней. Однако управляющую заводом интересовала работа, и я решил, что зря посчитал ее нескромной особой, не привыкшей обходиться без многочисленных кавалеров.

Впрочем, на одного мужчину Иллидо все-таки обратила внимание. Ее избранником оказался мой казначей. Чем очаровал белобрысый орленок яркую женщину — не знаю, но они сблизились. Ван сначала просто ходил к ней в гости по вечерам, потом стал оставаться на ночь и в итоге переселился в ее жилище.

Через неделю казначей вернулся в свой домик.

— Поскандалили, — невозмутимо пояснил Ван.

Дней через десять он вновь перебрался к Иллидо, а через неделю вернулся обратно. Перемещаться подобным образом орленок продолжил и в дальнейшем.

— А ты не пробовал просто не уходить? — спросил его Пухлян.

Мой бывший казначей и нынешний заместитель из толстяка давно стал большим и сильным мужчиной, однако лицо у него не изменилось: кожа не потеряла румянца и гладкости, а ресницы вокруг больших глаз по-прежнему вызывали зависть многих женщин.

Удивление на его мальчишечьей физиономии было неподдельным. Видимо, такие взаимоотношения с противоположным полом не укладывались у Пухляна в голове.

— Зачем? — спокойно ответил Ван. — Женщина должна сама делать выводы.

Ближе к весне на денек приехала Катя. Позже меня посетила Алло. Я так и не построил для себя большое благоустроенное жилье, но и моего маленького домика оказалось достаточно. По крайней мере, ни жена, ни королева не проявили недовольства. Впрочем, Алло уже не королева, а мать короля.

Мои женщины продолжали приезжать по очереди, и я понял, что доволен своей жизнью. Все-таки я скучал по Кате и Алло. Вот еще бы детей и внуков увидеть.

Едва начал таять снег на полянах, приехал Капитан с Эно и маленькой дочерью. Прибыл мой бывший заместитель не один, а с несколькими товарищами. такими же крепкими мужчинами с военной выправкой.

— Сняли меня с должности, — доложил Капитан. — И друг мой больше королевской стражей не командует. Хоть свою преданность мы и доказали, но ларгасцев все-таки проморгали. Теперь мы в береговой охране: друг по ту сторону гор, а я здесь. Король Степан решил еще одну службу создать. Так что я теперь командующий береговой охраной Северных земель и твой подчиненный.

Наверное, дело не только в том, что Степан повелел организовать береговую охрану. Думаю, доказывая свою верность, Капитан и его подручные пролили немало крови. Палачи нужны, но их никто не любит — вот король и сослал этих людей куда подальше.

Впрочем, Капитана я всегда рад видеть. А если он подчиняется мне, я заполучил небольшую, но собственную армию.

Бывших королевских стражников прибывало все больше и больше, а жилья для них мы не приготовили. Конечно, были дома, которые мы построили для короля и его свиты, с крышей, дверями и окнами. Только печи в этих жилищах пока не выложили. Кирпич мы запасли, а глину развести — дело не такое уж и долгое, но в мороз печи класть не будешь. А ведь готовый очаг надо еще и просушить, прежде чем пользоваться.

Однако солнышко светило все ярче, люди заселялись в неотапливаемые строения — как смогли, мы разместили всех. Даже дом, построенный для короля, остался свободным.

Потихоньку все наши поселения получили свои названия. Сложились они сами собой — я тут не при чем. Крепость, Завод, Прииск — всем ясно и понятно, о каком поселке идет речь. Нашу резиденцию со складами и выросшими рядом домами называют Конторой. Имя крепости и домов в среднем течении золотоносной реки — Страж. Так и говорят: «Поеду в Страж».

А вот деревни лесовиков сохранили свои прежние названия, и, если вспомнить русский язык, звучат они порой смешно: Ряба, Диря, Бакя.

Приехал Николаевич.

— Степан хотел меня министром промышленности назначить, но я отказался, — поведал друг. — Мне без конкретного дела тошно. Только совсем отвертеться не удалось, и я теперь смотритель всех королевских заводов и всех предприятий Алло. Завод рядом со столицей теперь мой, и я делаю на нем все, что захочу. Степан обещал денег давать столько, сколько я попрошу. Только одних денег мало — нужна сталь. Ты когда на восток продвигаться будешь?

— Не знаю. А тебе что там нужно?

— Понимаешь, мы слишком мало выплавляем чугуна, и, соответственно, нам не хватает стали. Потому и металл дорогой, что спрос превышает предложение. Дело в угле. Железная руда у нас своя, месторождение в семидесяти верстах восточнее столицы. А уголь возим с островов: триста верст по морю, да пятьдесят по суше. Вот если бы ты занял перевал, что в сотне верст восточнее, то путь по морю сократился бы в десять раз. А может, по эту сторону гор тоже железная руда есть.

Понять Николаевича несложно: руда и уголь рядом — ставь большие печи и плавь чугун. Только друг слишком размечтался, ведь мы от Крепости на восток только на десять верст продвинулись, а дальше живут племена, с которыми пока дружбы нет. Да и занять перевал мало, потому что нужно в этом месте еще проложить дорогу к морю, найти гавань и построить порт.

Так что неизвестно, когда желания Василия осуществятся. Нам бы до соседнего перевала добраться, о котором в свое время мне Алло толковала. Он тоже восточнее, только до него от крепости верст тридцать по прямой будет. А может, все-таки собрать войско побольше и пройти по предгорьям? Небольшие пушки навьючить на лошадей, набрать гранат — и вперед! Деревьев нет, засаду устроить непросто — ведь дойдем!

Однако я на этом перевале не был ни разу. А прежде чем там воевать, надо хотя бы посмотреть. Может, действительно стоит разведать?

— Надо Порана попросить, — посоветовал Капитан. — Твоей земли по ту сторону гор нет, я тоже из береговой охраны — мы с тобой на перевале никто. А королевского стражника везде пропустят.

В отличие от Капитана, Поран своей должности не лишился. Шпионов Ларгаса в Северных землях так и не обнаружили — значит, стражник со своей задачей справился.

Поран жил тихо и незаметно. Небольшой дом в Конторе, три помощника, тоже неяркие мужики — все среднего роста, светло-русые, с простыми открытыми лицами. Правда, всех четверых на месте было не застать: безопасники свой хлеб отрабатывали честно и постоянно где-то пропадали.

— Плохое место, — сказал Поран, когда вернулся. — После перевала до самого леса идет долина, а по обеим сторонам скалы. С них дорога простреливается все пять верст, а наверх забраться несложно. Построишь крепость у леса — лесовики на пути к ней засады устраивать будут. Сначала надо с местным народом разбираться, а потом с перевала сходить.

Продвинуться на восток мы не смогли, зато западнее вышли к морю.

В низовьях золотоносной реки жило племя Мира, весьма многочисленное и воинственное. Нередко отдельные туземцы из их деревень добирались до залива, где мы построили порт. Впрочем, там они вели себя мирно, потому что это место считалось ничейной территорией.

Река, на которой мы уже поставили две крепости и организовали прииск, впадала в очень большой, но мелкий морской залив. Из-за многочисленных отмелей и скалистых островков корабли туда не заходили, зато в мелкой воде во множестве водилась рыба и росли съедобные водоросли. Племя хозяйничало в заливе, добывало и продавало дары моря.

Однако еще западнее жило другое большое племя, которое промышляло там же. Мирно поделить залив соседи не смогли, началась война, и соплеменники обратились к Миру за помощью.

Наводить порядок отправилась сводная команда: береговая охрана в полном составе, три сотни солдат, мои ветераны.

— Подошли к первой деревне, пальнули из пушек и отправили Мира на переговоры, — рассказал Капитан. — На этом война и закончилась. Там залив огромный — еще пяток таких племен прокормит, а эти недоумки поделить угодья не смогли.

Благодаря посредничеству наших вооруженных сил, залив поделили. Нам же выпало следить за соблюдением договоренностей.

— Крепость на берегу залива наметили, — доложил Капитан. — По поводу поста на одном мысе договорились. Думаю, и на другом со временем сделаем.

Большой залив не вдавался в сушу, а образовывался двумя каменистыми полуостровами, выступавшими в море. Получалось, что именно эти скалы были береговой линией, которую Капитану предстояло охранять.

Казалось бы, все просто: пришли, навели порядок и заодно обозначили свое присутствие, чтобы потом прибрать к рукам новые земли. Только переговоры с аборигенами длились четыре дня, а перед походом мы долго совещались.

Конечно, все и так понимают, что королевству нужны новые земли и новые люди. Однако Рожан, например, предложил собрать команду побольше и отдал в поход все легкие пушки.

Да и Капитан провел переговоры с блеском. Чем он хуже меня? Думаю, он был бы хорошим наместником. Всю работу за меня сделали другие.

Да, я когда-то слышал, что у хорошего руководителя сотрудники все делают без него. Просто нужно правильно подобрать подчиненных. Только Рожан и армия сами по себе — ими король командует, а Капитана, Пухляна, Вана и Порана мне назначили.

Что скрывать: я наместник, потому что мы с Катей попали в постель к Алло. Такие вот дела. Только теперь я отвечаю за все, что происходит здесь, в Северных землях, принадлежащих королю. Спрашивать тоже будут с меня.

Люди, сопровождавшие Степана, разъехались в разные стороны: одни отправились на строящийся завод, другие — в порт, третьи — на прииск. Поэтому в поселок Страж, стоявший в среднем течении золотоносной реки, добралась совсем небольшая команда, и мы легко всех разместили. Если честно, я боялся, что свободных помещений окажется мало. Мы не прекращали строить новые дома, но к Капитану приезжали новые люди и занимали жилища.

Некоторые из сопровождавших отправились вниз по реке, чтобы взглянуть на место, где будет стоять новая крепость. Степан разместился в выделенных ему покоях и начал беседы. Король вызывал людей по одному и подолгу говорил со всеми. Рожан, Капитан, Пухлян, Ван, Поран — все провели немалое время наедине со Степаном, и каждый вышел от него с довольной улыбкой.

— Золота отсюда идет много, — сказал мне Степан. — На Северные земли я трачу раз в двадцать меньше. Так что денег я вам добавлю. Только все они пойдут на армию и береговую охрану. А на остальное, дядя Сержан, зарабатывай сам.

В отличие от всех остальных, я вышел от короля задумчивым. Повзрослел Степан, стал серьезным и расчетливым — наверно, правители и должны быть такими.

До мелководного залива путь неблизкий — спутники короля, бывшие там, вернулись только к вечеру следующего дня. Степан закончил переговоры, обул высокие кожаные сапоги, взял медный лоток и отправился мыть золото. Кажется, это занятие понравилось ему намного больше, чем обычные королевские дела. Думаю, в душе он остался тем же вихрастым пареньком, который когда-то ухаживал за моей дочерью.

— Никакой разницы нет, — успокоил меня Пухлян. — Были бы деньги, а как ими воспользоваться, мы придумаем.

— Но мне нужны дороги, — возразил я. — Причем тут армия и охрана.

— Дороги будут идти к сторожевым постам, принадлежащим военным и пограничникам. Значит, Рожан и Капитан будут договариваться с артелями и платить им деньги. А тебе достанутся дороги.

Кажется, мой заместитель преподал мне урок и объяснил, как должен работать чиновник. Наверно, на Земле происходит то же самое, просто я об этом не задумывался.

И Рожан, и Капитан согласились с Пухляном.

— Дело солдата — защищать людей и оборонять свою землю, — заявил тысячник. — Надо ставить маленькие крепости в предгорьях западнее и восточнее.

Интересно заговорил Рожан, а почему — я знаю. На прииске у него теперь работают не только гражданские люди, приехавшие из-за гор, но и местные лесовики. Нашлись среди туземцев люди, которые смогли отказаться от привычной жизни и заняться золотодобычей.

А ведь именно об этом говорил покойный ныне Гурчан. Он надеялся на людей из Северных земель.

Думаю, пузатый тысячник опять обставил меня, ведь я не смог взять на службу ни одного лесовика. Да и ветеранов у меня стало меньше: многие ушли в артели. Заводилами тут стали не отставники, а их друзья и родственники, приехавшие позже. А следом за ними и мои подчиненные потянулись на вольные хлеба.

Только тут возникла небольшая сложность. У ветеранов имелись ружья, и расставаться с ними отставники не хотели. Мне оружие тоже не требовалось, ведь народу на службе поубавилось. Два ружья на человека — зачем столько? Однако отдавать нельзя, потому что вооружение — королевская собственность.

Надоумил меня Поран:

— Надо оставить им ружья, но пусть пообещают, что в случае надобности они пойдут с нами воевать.

В том, что отставники меня не обманут, я был уверен. В общем, договоренность устроила всех, но потянулись мужики, не служившие у меня. Все они просили выдать им ружья.

После недолгих раздумий я начал их отправлять к Порану. Решение оказалось верным.

— Я прошение в стражу отправил, — сообщил безопасник. — Думаю, ружья скоро подвезут. А выдавать их будем только тем, за кого трое проверенных мужиков поручатся.

Начальство Порана просьбу подчиненного одобрило и повелело ему создать запасной отряд, обязав его проводить сборы и тренировки. Как всегда, инициатива оказалась наказуемой, но Поран нисколько не расстроился. Может, ему захотелось заняться чем-нибудь новым, или он решил, что это поможет его карьере.

Глава 15

Северные земли обзавелись собственным флотом. В этом мире умеют делать разные парусники. Я видел в гаванях на материке и возле столицы громадины метров по пятьдесят-шестьдесят в длину. Думаю, такие большие суда нам не нужны, поэтому Алло ограничилась тремя пятнадцатиметровыми корабликами. Однако и эти пузатые суденышки вместили в себя столько, что получились целые горы из разгруженного товара.

Предназначение груза я понял не до конца. В досках, брусках и прочих деревянных элементах, извлеченных из трюмов, разобраться труда не составило. Из всего этого добра несомненно собирались сделать несколько десятков лодок разного размера. А вот определить, для чего предназначались стальные и бронзовые детали, я не смог.

— Лесопилку ладить будем, — просветил меня невысокий пожилой мужчина, распоряжавшийся разгрузкой.

Чем-то он напомнил мне Савельевича — инженера, в свое время сильно изменившего нашу жизнь на Земле. Впрочем, Савельевич был высоким и худым, а этот мужик маленький и коренастый. Лицо у распорядителя круглое, лоб низкий — казалось бы, ничего общего с красивым мужчиной с моей родной планеты. Однако взгляд у местного специалиста такой же уверенный и внимательный, как и у земного инженера.

Мужик достал карту и показал мне. Залив, дорога, река, будущая плотина — ошибок в плане и обозначениях я не нашел.

Ай да Иллидо! И здесь поспела — недаром дамочка свой хлеб ест. Думаю, этот план — ее рук дело.

Чуть позже прибыли еще два суденышка. Эти оказались почти в два раза короче, уже и ниже. Зато, кроме косых парусов, на них имелись весла, а киль у такого кораблика опускался и поднимался. Наверно, на Земле у этого приспособления имеется свое название, неизвестное мне. Местное наименование лучше оставить в тайне, потому что по-русски оно звучит совсем неприлично. Странно все-таки пересекаются совершенно разные языки.

Последние кораблики и лодки, которые немедленно начали собирать, предназначались береговой охране. Вряд ли Алло отдает суденышки бесплатно. Выходит, Пухлян был прав, и дороги теперь будут заказывать Рожан и Капитан. Артели их сделают. А чем заниматься мне?

— Выдавать разрешения, брать за это деньги, следить, чтобы бережно обращались с лесом, — разъяснил Пухлян.

Действительно, лес — богатство этого края. Об этом же сказал и приехавший Николаевич:

— По ту сторону гор почти все вырубили. Надо хоть здесь природе относиться по-хозяйски. Ты же знаешь, я за глубокую переработку древесины. Ведь лес — это не только строительный материал и топливо. Использовать можно и ветки, и кору, и хвою. Деготь, скипидар, спирт, флотационное масло — все будем делать здесь.

Василий выбрал три направления и усиленно работает, не отклоняясь в стороны. Между прочим, у него получается серьезная связь между лесохимией, обогащением руд и электроэнергетикой. Флотационное масло добавляют в воду при обогащении медной руды, медь нужна для электрических двигателей и генераторов, электричество нужно для очистки меди.

Однако сегодня Николаевич выглядел задумчивым и недовольным.

— Понимаешь, люди на этой планете неплохо существовали и до нас, — поделился друг. — Болеют они мало, живут долго. А я развиваю промышленность и уничтожаю природу. Конечно, использовать силу ветра и воды для получения электричества — лучше, чем жечь нефть и уголь. Только впоследствии не обойдется и без этого. В конце концов наши потомки загадят планету, а потом прилетит Куратор и уничтожит человечество.

Заставил меня Василий задуматься. Действительно, что люди на Земле сделали не так, в чем провинились? Почему Куратор убил почти всех? И как нам вести себя здесь, чтобы не повторить прежних ошибок?

Да, люди на Земле неумеренно расплодились, и не оставили места природе. Однако без большого населения вряд ли возможен быстрый прогресс. Да и наука, открывающая новые горизонты, нуждается в промышленности. Ведь именно производство использует открытия и ставит задачи перед учеными.

Все-таки что нужно Куратору? Зачем мы здесь?

Разумеется, свои мысли я не скрыл от приехавшей Кати.

— А с чего ты взял, что люди на Земле что-то сделали не так? — не раздумывая, ответила супруга. — Может, человечество развивалось как нужно. Просто опыт закончился. Не дело об этом думать. Вот ты чего хочешь?

— Занять соседний перевал.

— Вот и занимай его!

Наверно, мы с Катей слишком редко видимся, чтобы тратить время на умные разговоры. Признаться, я больше скучаю по ее телу. Наверно, она считает так же. От первых же ее прикосновений желание размышлять пропало.

Я не забыл сказанное женой. Люди — подопытный материал, и что хочет экспериментатор, им не понять. Подобные мысли проскакивали у меня, да и религии на Земле говорили о том же. Однако для Кати в этом нет ничего обидного. Может, и мне не стоит забивать голову?

В Страже, поселке у крепости на золотоносной реке, среди мужчин, приехавших из-за гор, все чаще встречаются черноволосые парни, выросшие здесь.

— Желающих хоть отбавляй, но взяли пока немного, — рассказал Капитан. — Этих сначала обучим и по постам распределим, а потом уже новых наберем.

Ерунда какая-то! Служить в охране аборигены хотят, а ко мне на работу ни один не попросился.

— У тебя в подчинении только дядьки в возрасте, а от лесовиков приходят молодые парни. Им хочется служить с ровесниками. Да и лодки есть только у нас. Местные же до этого видели только долбленки, да большие корабли, и те чужие. А тут лодки парусные! Парни от счастья говорить не могут, когда их в первый раз на борт берут.

Неужели дело только в лодках? Думаю, Капитан сказал не все.

Действительно, он продолжил:

— В лесу жизнь не слишком уютная, да и еды там мало. А на побережье рыбы и водорослей полно, поэтому там население большое. В лесах у нас сколько племен в союзниках?

— Два. С третьим, наверно, тоже скоро подружимся.

— Три деревни и народу в них всего чуть-чуть. А в племени Мира три деревни, и в каждой из них людей столько, сколько у всех трех союзников.

А ведь я сначала не понял, что мы получили доступ к огромному богатству — людям. Золото, медь, древесина — вот о чем я думал. Только королю нужны еще и подданные, которые все это добывать и защищать будут.

— Так у тебя туземцы из разных племен? — удивился я. — Они же враждуют.

— Здесь они на службе — делить им нечего. Потом я их на восток отправлю. А на востоке тоже людей в охрану наберу, и служить они будут на западе.

Хитер Капитан! Быть ему большим начальником. Впрочем, если приберем к рукам все Северные земли, он будет отвечать за пятьсот верст берега, а народу в охране к тому времени будет немало. Так что у Капитана уже сейчас должность хорошая.

Может, предложить Степану, чтобы он его наместником назначил? Я тогда смогу к Кате и Алло уйти — может, к детям поближе буду. А здесь и без меня справятся.

Народ через перевал идет и идет, лесовики с побережья осваиваются в береговой страже, работают на прииске. Даже на заводе работают соплеменники Мира, а их бывшие враги трудятся бок о бок с ними.

Все лодки, привезенные по частям, собрали и отдали Капитану — теперь у него приличный парусный флот. Дымят печи на заводе, строятся дороги и новые сторожевые посты — небольшие крепости. Корабли Алло везут уголь с островов, и лошади тащат в гору груженые телеги. Топлива нужно много, ведь медь для очистки нужно переплавлять, а у нас нет ни газа, ни нефти, ни электричества — только уголь.

Лето разогрело все, и прохладно только в горах и на побережье — установилась жара. Представляю, какая душегубка сейчас в королевстве, ведь там еще теплее.

Степан прислал указ: на материке свирепствует лихорадка, поэтому ни один человек не должен ступить на нашу землю. А как иначе перекрыть путь заразе?

Распоряжения короля надо исполнять беспрекословно и в точности. Указ получен — теперь нельзя ни один корабль пускать в гавань или позволять людям с судов высаживаться на берег в другом месте.

Порт у нас не самый посещаемый, а точнее, чужие корабли к нам вообще не заходят. Из трех парусников Алло два стоят в гавани, а вот третье судно совсем недавно отправилось на один из ближайших островов. Увы, в соответствии с королевским указом, его нельзя пускать обратно в порт.

Через два дня подчиненные Капитана перекрыли дорогу кораблю и отправили его обратно на остров, с которого он привез груз — тюлений жир в бочках и тюленьи же шкуры.

Пока экипаж судна пытался уговорить береговую охрану и плыл обратно на остров, королевский указ достиг и туда. Корабль опять завернули. Парусник отправился обратно к нам, чтобы найти убежище на каком-нибудь островке. Безлюдные скалы действительно имелись у северных берегов Бараса, и несколько из них находились неподалеку от гавани.

Попавшие впросак моряки справедливо рассудили, что, высадившись на островке, они не останутся без помощи. Пусть их не пустят домой, но без еды и пресной воды не оставят.

К сожалению, мореплавателей застиг шторм, и корабль выбросило на камни близ небольшого островка. Собственно, парусник достиг берега, но киль суденышка намертво застрял в подводных скалах, а через изрядную пробоину в трюм хлынула морская вода. Огромные волны окончательно разбили парусник. Однако ветер вскоре стих, люди не пострадали, да и почти весь груз удалось спасти.

Мы отдали потерпевшим крушение маленькую лодочку, и вскоре возле острова стали появляться кораблики Капитана. Небольшой плот просто отпускали близ берега, островитяне подплывали, привязывали к нему длинную веревку и подтаскивали к берегу. Так мы не контактировали с ними, а потерпевшие получали дрова и припасы, находившиеся на плотиках.

Среди скал выросли убежища из жердей и тюленьих шкур, полуразбитый корабль старательно и аккуратно разобрали. Я думал, что пострадавший парусник годится только на дрова, однако мужик, распоряжавшийся сборкой лодок и строительством плотины для лесопилки, считал иначе. Пожилой специалист несколько дней проболтался в лодке у скалистого острова и сорвал голос, командуя в рупор. Мачты, паруса, шпангоуты, уцелевшие доски — все было снято, разобрано и уложено на берегу.

— Корабль совсем новый — все в дело пойдет, — хриплым голосом пояснил местный судостроитель.

Насколько я понял, Алло планирует делать здесь лодки и небольшие корабли. Интересно, кому она их собирается продавать?

Впрочем, те, что уже собрали, забрал Капитан. Думаю, он не откажется увеличить свой флот.

Среди потерпевших крушение находился и мой казначей. Ван в очередной раз повздорил с Иллидо и отправился в плавание, чтобы развеяться. Теперь парочку настигла настоящая разлука.

Я не видел ничего страшного во временном расставании. Никакой лихорадки у находившихся в необычном карантине не наблюдалось, а эпидемии подобных болезней обычно заканчиваются с наступлением холодов. По моим расчетам, осенью или в начале зимы влюбленные должны были воссоединиться.

Иллидо ждать не захотела. Всем известно, что влюбленные способны на безрассудные поступки. Однако практичная женщина, даже если она любит, все делает разумно. Подчиненная Алло купила маленькую лодочку, собранную самой последней, и пару раз сплавала к острову. А затем Иллидо подала прошение не об отставке, а о долгосрочном отпуске.

Женщина наняла артель, и на соседнем островке мужики срубили домик и баню, поставили навес. В одно тихое утро Иллидо подплыла на лодочке к острову, забрала Вана и увезла любимого в построенное гнездышко.

Так закончились скандалы в этой интересной паре. Может, они и ругались, но с их островка никто не отплывал. Осенью карантин закончился, и на Барас в маленькой лодочке приплыла уже сложившаяся семья. Иллидо ждала ребенка, а Ван по-прежнему оставался невозмутимым. Только на женщину он смотрел с нескрываемой нежностью.

Речка, идущая к морю от перевала, отклоняется на восток. Золотоносная река, наоборот, течет в северо-западном направлении. Поэтому между гаванью и большим мелководным заливом больше тридцати верст, даже по прямой. По моим прикидкам, мы заняли около семисот квадратных верст суши. На самом деле, это немного. Думаю, обычный административный район в России был намного больше.

Впрочем, территория понемногу увеличивается. На западе Рожан уже поставил крепость на границе леса верстах в семи от прииска. Как и обещал, тысячник нанял мужиков, и они делают дорогу к новому сторожевому посту. По всей вероятности, мы так и будем продвигаться в том направлении. Лесовиков на западе живет немного, племена у них разрозненные, да и все они не прочь торговать и общаться с нами.

А вот на востоке дела обстоят иначе. Рожан основал сторожевой пост в предгорьях в тех же двенадцати верстах от перевала и начал строить там солидную крепость. Разумеется, в один из первых дней солдаты отправились в близлежащий лес за дровами и потеряли двоих товарищей. Местные лесовики оказались неприветливыми и встретили непрошеных гостей стрелами.

Следующие попытки пообщаться с аборигенами закончились почти так же: солдат обстреляли, но обошлось без потерь.

— Лес сожгу, деревню разорю! — бушевал Рожан.

Однако воевать, ничего не зная о противнике, тысячник не стал. Да, гибель солдат разъярила его, но осторожность опытный командир не потерял. Разведка на суше ограничилась беседами с лесовиками, жившими между нашими союзниками и неприветливыми аборигенами. Капитан отправил вдоль берега отряд на парусных лодках и смог побеседовать с некоторыми жителями тех мест.

Сведения оказались неутешительными: нам противостоял союз объединившихся племен. Они занимали территорию от гор до моря, и их владения, если верить разведке, тянулись на восток верст на пятьдесят. У нас появился серьезный враг. Поскольку и западнее, и восточнее расстояние от гор до моря в Северных землях увеличивалось, земли у князя, возглавлявшего союз, было намного больше, чем у меня. Да и народу тоже.

— В этих лесах много деревень, и не все они маленькие — доложил Поран, отвечавший за разведку на суше.

Рожан продолжил строить крепость, доставляя все необходимое со стороны завода. Дорога, проложенная недалеко от гор оставалась в безопасности, ведь незаметно к ней было не подобраться.

Двадцать пять верст обустроенного пути вдоль гор — тоже неплохой результат. Во всяком случае, Николаевич остался доволен.

— Здесь постоянно дует ветер, — сказал друг. — Поставим ветряки под горами и на них, объединим в единую сеть — обеспечим электроэнергией не только Северные земли, но и весь Барас.

Планы у Василия грандиозные, но, думаю, что он добьется своего. Ведь первые генераторы и электродвигатели он уже сделал.

Получить довольно чистую медь, наладить производство проволоки, изготовить лак для изоляции обмотки, организовать производство резины — без всего этого и многого другого изготовить электродвигатель не получится. Работа огромная, но она сделана. Наверно, изделия получились не слишком качественные, но они работают.

Глава 16

К началу зимы мы так и не подружились с враждебным союзом. К себе они нас не пускали, торговать не хотели. Воевать с ними не имело смысла, ведь лес сводил на нет наше преимущество в вооружении. Что толку от пушек, если из-за каждого дерева может вылететь стрела? Вырубать лес? Без потерь не обойдешься, да и ничего это не даст: аборигены просто отступят.

Зимой мы не сидели без дела: заготавливали лес, прорубали просеки, строили дома. По-прежнему дымили печи в лесу и на заводе, а за перевал уходили телеги с медными слитками.

В Северных землях лежал снег, а я отдыхал в теплой столице, взвалив все дела на помощников, появляясь за перевалом лишь изредка. Наши дома давно отстроили вновь, а королевский холм вновь стал крепостью. Правда, вместо кустарника здесь теперь частокол.

Дети, внук, любимые женщины — я соскучился по ним и наслаждался общением. Алчан уже носился с деревянным мечом дома и на улице. Лара немного пополнела и стала еще краше. Гришка возмужал.

На мой взгляд, Катя и Алло совсем не изменились внешне, но вести себя стали иначе. Супруга больше командовала, а бывшая королева, наоборот, пыталась приласкаться и ненавязчиво просила. Только обе они хотели одного и того же.

— Бросай свое наместничество! — твердила Катя.

— Мне плохо без тебя, — жаловалась Алло всякий раз, когда мы размыкали объятия.

Если Катенькины слова я пропускал мимо ушей, то просьбы другой любимой женщины пробуждали во мне чувство вины. Мне было хорошо с моими женщинами, я с удовольствием бы проводил с ними больше времени, но Северные земли не отпускали меня.

— Мы сможем построить восточнее еще одну крепость, — сказал Рожан. — И будем возить туда даже дрова. Дорогу тоже придется охранять, или отправлять по ней только большие обозы с солдатами.

Княжество виделось непреодолимым препятствием. Да, мы могли пройти по морю за территорию враждебных лесовиков и попытаться зайти оттуда, построив крепость на побережье. Попытка зайти через перевал, про который мне говорил Николаевич, тоже не казалась невыполнимой. Окружить враждебный союз, а потом думать, что с ним делать. Однако такой вариант выглядел затратным и тяжелым, а также предполагал гибель какой-то части солдат. А мы уже отвыкли от ненужных смертей.

— Интересно, чем они питаются? — спросил я. — Наших лесовиков мало, потому что лес и луга многих не прокормят. На берегу деревень больше, потому что там рыба и водоросли — еды хватает.

— Княжество тоже на рыбе и водорослях живет, — просветил меня Капитан. — У них парочка больших заливов имеется.

— Лишить их еды! — сообразил Рожан. — Сразу сговорчивыми станут.

Действительно, таких больших и быстрых парусников у лесовиков не было, а долбленки и лодочки из коры нашему флоту сделать ничего не могли. На королевских заводах уже изготавливали вполне приличные ружья и небольшие пушки, стоявшие на самых больших судах береговой охраны. Кроме того, у нас имелись химические фонари и прожектора. Пирамидки из горючей смеси, помещенной в зеркальный отражатель, хватало ненадолго, но свет получался ярким. Мы могли подплывать к берегу и ночью.

— Там недалеко остров есть. На нем сделаем порт, и часть лодок переведем в него. Думаю, рыбу они ловить не смогут, — Капитан перешел ближе к делу.

Все решилось само собой — мне оставалось только утвердить план. Если честно, делать это мне не хотелось. Убивать мирных рыбаков и заставлять голодать женщин и детей — вот что означали наши намерения. Увы, захватчики не могут быть добрыми, а мы хотели забрать землю, принадлежащую другим людям.

Капитан за дело взялся рьяно. Уже в начале лета жители княжества не могли ловить рыбу. Чтобы поставить плетеные ловушки или бить рыбу острогой, надо плавать по заливу. А наши небольшие парусники безжалостно топили любые лодки и обстреливали всех, кто подходил к берегу.

Сначала появились послы, вскоре прибыл и сам князь. Если быть точным, встречались мы на нейтральной территории, потому что к воротам нашей самой восточной крепости подошло большое войско, сопровождавшее князя. Мы могли убить правителя, зашедшего внутрь, но после этого вряд ли отбились бы от многочисленной армии.

Судя по морщинистому лицу, невысокий и худой князь был далеко не молод, однако двигался легко и смотрел живо. Одежда обычная, оружия и каких-либо символов власти нет — на правителя мой гость походил мало. Я даже подумал: а не подсунули ли мне какого-нибудь другого лесовика вместо вождя? Однако правитель настоял на разговоре с глазу на глаз и так глянул на сопровождающих, что все мои сомнения исчезли.

Язык лесовиков я уже изучил, князь говорил на похожем наречии, и мы друг друга поняли без переводчика.

— Что ты хочешь? — спросил он.

Если честно, мне такой стиль общения понравился. Никаких вежливых вопросов о женах, детях и здоровье — сразу о делах.

— Мира и того, что выше лугов, — этот ответ я продумал заранее.

— Зачем тебе камни?

— В них медь.

Я не знал, как на местном наречии называется железо, и есть ли в языке лесовиков такое обобщающее понятие, как металл. Впрочем, собеседника вполне удовлетворили мои ответы.

Он согласно кивнул:

— Хорошо.

Неужели все так просто? Мы почти не разговаривали, а все решили.

Однако у князя имелись другие пожелания.

— Ты сможешь прогонять от берега чужие корабли? — спросил он.

Ого! А ведь сюда уже кто-то наведывался, и несомненно намерения у гостей были недружественными. Кто? Наверно, ларгасцы. Ну, их можно не опасаться, ведь они, наверно, новых кораблей еще не построили. К тому же, у меня за спиной королевский флот. А может, это наши здесь воевали. Так войска Бараса без моего ведома здесь не появятся.

— Смогу, — пообещал я.

— Еще полсотни твоих воинов с ружьями, чтобы охранять меня, — князь озвучил очередное условие.

Пожелание меня слегка озадачило. Рожан и его солдаты мне не подчиняются, а у Капитана всего человек двести. Отдать четверть береговой охраны — как посмотрит на это ее командир?

Решив, что такой шаг не убьет команду пограничников, я согласился. На этом переговоры закончились. Князь обеспечил защиту своих владений с моря и усилил собственную безопасность. Несомненно, охрана из вооруженных людей поднимет его авторитет.

А вот как отнесутся к договоренностям мои друзья?

Опасался я зря.

— Если им нужна охрана с моря, они пустят нас на берег. Ведь нам нужны гавани для отдыха и ремонта, — задумчиво сказал Капитан. — Получается, мы входим в их владения… Молодец Сержан! А охранять князя я местных пошлю, им жизнь в лесу привычна.

— Десяток моих возьмешь, — неожиданно расщедрился Рожан.

— И я своего человека пошлю, — добавил Поран.

Понятно, что стража — глаза и уши короля. Намерение безопасника послать подчиненного в новые земли не удивило. А что там нужно Рожану? Или у армии тоже есть своя разведка?

Все остались довольны, и каждый похвалил меня за быстрые и успешные переговоры. Только какие мои заслуги? Я просто согласился на условия князя. Конечно, этот союз племен мы основательно прижали, и деваться им было некуда. Легко не только договариваться, но и вообще вести дела, когда на твоей стороне целое королевство. Так что гордиться собой у меня нет причины.

Открылся путь на восток. Казалось бы, иди хоть по берегу, хоть в предгорьях. Однако добыча оказалась слишком большой. Да, освободился еще один перевал, но предстояло проложить дорогу от него до завода. Стала доступной прибрежная полоса, только выгоды от этого я пока не видел.

Зато я побывал в гостях у князя. Разумеется, я не отправился к нему по собственной инициативе — он меня пригласил. Когда обещанные пятьдесят солдат с ружьями отправились на новую службу, с ними пошел и я.

Лошадей не взяли. Мир попытался выяснить у дожидавшихся нас проводников, пройдут ли вьючные животные по лесным дорогам, и ничего не добился. Увы, люди князя не видели лошадей раньше и не знали их способностей.

Первая деревня, встретившаяся на пути, не впечатлила. Три десятка домов, заваленных землей, огороды и ленивые собаки — вот и все селение. Мужчин не видно, женщины копаются на грядках.

Вторая деревня оказалась такой же. Ночевали мы рядом с ней, у костра. В дома не пошли. Летом можно спать и под открытым небом, да и не знаю, как бы отнеслись хозяева избушек к полусотне гостей.

Поселение, где жил князь, насчитывало сотню земляных домов. На окраине стоял обычный двухэтажный бревенчатый дом, не заваленный грунтом и крытый дранкой. Судя по не успевшим потемнеть стенам и совсем светлой кровле, здание возвели недавно. Неподалеку десяток лесовиков строили другой дом, примерно такой же.

Сразу же бросилось в глаза блестевшее на солнце стекло в окнах. Я сделал несколько шагов в сторону строителей и смог рассмотреть их инструмент. Лесовики работали стальными топорами и пилами.

А ведь и стекло, и инструмент они купили у нас! Пусть не напрямую, а через посредников, но все новые вещи попали к нашим недавним врагам с заводов королевства. Так их и вооружить можно. Собственно, добрый топор в рукопашной схватке мало уступит сабле — мы и так усилили противника. Торговцы опередили армию и, возможно, усложнили нам задачу.

Князь встретил меня, как друга, и все мои сомнения рассеялись. Надеюсь, мы будем жить с его союзом в мире, а со временем многие лесовики отсюда будут работать на наших заводах и служить в королевской армии.

Баня, обильный обед, степенные разговоры — я почувствовал себя комфортно.

— Этот дом летний, — сказал князь о бревенчатом строении, в котором мы сидели.

Действительно, я не увидел здесь печей, да и рамы в окнах были одинарными. Конструкцию дома строители, похоже, позаимствовали у нас, но свои землянки посчитали лучшими убежищами от зимней стужи.

Солдат кормили в других помещениях, а мы с князем уединились в небольшом помещении и долго разговаривали.

— В лесах живет мало людей, — честно признался он. — А на побережья селения большие.

Жизнь в объединившихся племенах ничем не отличалась от быта лесовиков, живших на освоенной нами территории. На побережье так же ловили рыбу и добывали водоросли, в лесах охотились на оленей, грызунов, птиц, на крошечных полях выращивали овощи и два вида злаков. Разумеется, без тягловых животных земледелие давало немного пищи. На лугах тоже пасли коз, да и в деревнях взгляд нередко натыкался на заглубленный в землю хлев, предназначенный для зимнего содержания животных.

Только у нас аборигены жили разрозненно, а здесь создали союз. Князь не утаил от меня причину этого. Народы объединяются, когда их окружают сильные враги. Здесь было то же самое. Угроза шла не от перевала, а с моря. Время от времени приплывали большие корабли и высаживали войска в природной гавани, имевшей подходящую глубину и широкий песчаный пляж, не позволявший лесовикам устраивать засады. Армия захватчиков углублялась вглубь суши на какое-то расстояние, но сопротивление местных племен заставляло пришельцев поворачивать обратно.

— Ты меня перехитрил, — сказал князь. — Твои люди не пошли в лес, а не дали нам ловить рыбу.

Я не стал объяснять, что идея была не только моей, да и сам правитель не интересовался такими деталями. А вот меня кое-что занимало, но ответа я пока не знал. Чьими же были корабли, которые высаживали здесь войска? Неужели Ларгас пытался занять Северные земли? Или это Гурчан делал попытки завоевать весь остров?

В любом случае, теперь угрозы с моря не будет: у Ларгаса флота пока нет, а мы сами на себя нападать не будем. Перевалов князю можно не опасаться — похоже, наступала мирная жизнь. Однако собеседник поведал, что восточнее располагался другой большой союз племен, с которым они не очень дружны.

Впрочем, на мое предложение оградить их от соседей князь неожиданно ответил:

— Тогда мои люди будут воевать друг с другом. Да мы уже давно не враги, а только притворяемся.

— Зачем?

— Чтобы был мир и порядок.

Я сначала посчитал князей большими хитрецами. Только ведь и земные политики делают то же самое. Кажется, люди везде ведут себя одинаково. Значит, и мы с Николаевичем ничего здесь не изменим. Зачем же нас послал Куратор?

Я подарил князю кинжал и новейшее ружье. Старый лесовик пытался остаться невозмутимым, но я почувствовал, что он доволен.

Ответный подарок меня удивил. Уже провожая меня в дорогу, правитель что-то негромко сказал одному из лесовиков — я ничего не расслышал. Вскоре мне привели собаку. Уже подросший крупный щенок с обожанием смотрел на всех окружающих людей, радостно повизгивал и вилял хвостом.

— Это Нусси, — сказал князь. — Ты ее не убивай, а найди ей хорошего кобеля. Она вырастет и принесет много больших щенков. У тебя всегда будет мясо.

Что поделаешь, лесовики едят собак. По большому счету, у местных жителей нет выбора, ведь из других домашних животных в хозяйстве только козы и грымсы. Да и в королевстве отношение к собакам довольно прохладное. Люди их мясом не питаются, но забить состарившегося пса на корм свиньям — вполне обычное дело. Исключение — бары. Этих огромных серых псов холят и лелеют, а хоронят, как людей.

Щенок на бара походил мало: коричневый, гладкошерстный, с висячими ушами. Проявив изрядную сообразительность, Нусси подошла ко мне вплотную и радостно гавкнула. Преданный собачий взгляд кого угодно не оставит равнодушным — я взял протянутый поводок и двинулся в обратный путь уже хозяином живого существа.

Дорога оказалась нелегкой. Временами Нусси послушно шла рядом, но через каждую сотню шагов рвалась в сторону, видимо, почуяв что-то интересное. Потом собака устала, и мне пришлось ее нести. Конечно, я мог отдать ее одному из сопровождавших меня солдат, но мне почему-то казалось, что хозяин не должен так поступать.

Разумеется, собачка, не привыкшая к долгой дороге, устала. Едва зайдя в мой домик, Нусси улеглась на пол и мгновенно уснула. Однако приключения маленькой путешественницы не закончились: Степан вызывал меня в столицу. Я мог оставить собаку здесь, ведь мои отлучки обычно длились недолго. Только в столицу вызывали еще Капитана, Пухляна и Порана — явственно пахло серьезными переменами. Всю дорогу Нусси проспала в крытой коляске у меня в ногах.

— Ларгасцы просят дать им короля, — удивил нас Степан.

После того как наш флот уничтожил соседей остатки кораблей и порты, жители Ларгаса занялись взаимным уничтожением. Другими словами, у них разразилась гражданская война. Три сотни владетелей что-то не поделили между собой и разбились на две враждующие партии. К противникам добавились недовольные крестьяне, оставшиеся без работы моряки и рыбаки, разоренные купцы — всех настоящая жизнь не устраивала, и народ ввязался в битву за светлое будущее.

Лихорадка, бушевавшая на материке, не дошла до Ларгаса. Степан приказал нашим кораблям заворачивать все суда, шедшие с материка, и не пускать их также и на соседний остров. Однако его жители и без эпидемии изрядно поубавили собственную численность.

В итоге сформировалась линия фронта, шедшая с запада на восток и отделявшая на юге треть острова. Именно оставшиеся в меньшинстве ларгасцы и прислали делегацию на Барас. Разумеется, они рассчитывали на военную и материальную поддержку, а взамен предлагали сделать Ларгас королевством и поставить в главе государства кого-нибудь из родственников Степана.

Предложение выглядело весьма интересно: введение войск означало контроль над государством, а это значило, что помощь не останется безвозмездной. Были и риски, ведь просители явно проигрывали в войне — недаром они занимали только треть территории.

— Королем Ларгаса будет Григан, — буднично сообщил Степан.

Я сначала даже не понял, что речь идет о моем Гришке. Пацана отдать в короли враждебного государства?!

— Брат королевы — неплохой выбор, — продолжил король.

Неужели он так рассчитывает на Гришку? Впрочем, Степан знает его: король Бараса последние годы общался с моим сыном намного больше, чем я сам. Или Степан так основательно проредил своих родственников по отцовской линии, что ему некого больше предложить?

— Пойдете со всем флотом, — инструктировал нас Степан. — Примете присягу, потом сразу же занимайте серебряный и ртутный рудники, дальше — по обстоятельствам.

Пока готовились к отъезду, я постарался побольше узнать о Ларгасе. Там добывали серебро — это я знал. Оказывается, для извлечения благородного металла из руды применялась ртуть, и именно владельцы ртутной руды и производители серебра затеяли войну. Находились рудники на разных концах острова и соединялись дорогой, по которой на серебряные копи везли киноварь — ртутную руду. Этот путь шел вдоль линии фронта на нашей территории, а сами рудники занимал враг.

Советниками при Гришке Степан отправил меня, Пухляна, Капитана и Порана. Начали собираться Алло и Катя. Признаться, меня это обрадовало: у них здесь куча предприятий, а они все бросают и едут вместе со мной — приятно, хоть и неожиданно.

— Алло собирается за тебя замуж, — сообщила Катя.

Конечно, Алло теперь свободная женщина, но у меня уже есть супруга.

— А как же ты?

— По обычаям Ларгаса мужчина может взять вторую жену, если первая супруга согласна. Я не возражаю.

— А то, что моя дочь замужем за ее сыном — это ничего?

— Не возбраняется — мы узнавали.

Они уже все разузнали, обсудили и все решили без меня. Впрочем, я не против.

— Алло собирается родить тебе сына, — добавила Катя.

Мне сразу стало неуютно. Если честно, я уже свыкся с тем, что у меня две женщины. Однако две полноправные жены, имеющие от тебя детей — это совсем другое.