Поднятие уровня в одиночку. Solo Leveling. Книга 8

Последняя глава Конец битвы

Жестокая схватка между двумя повелителями оставила следы даже на небесах. Пепел, поднявшийся ввысь во время боя, теперь тихо падал, как снег.

Чину, глядя на пепел, оседающий на его плечах, поднял голову.

Там, далеко, где-то в вышине…

Воины властителей, скрывшие собой небо, перемещались через бесчисленное множество Врат.

Десятки миллионов воинов, двигавшихся в идеальном порядке, следуя указаниям властителей, представляли собой поистине ошеломляющее зрелище.

Их цель – уничтожить всех оставшихся солдат повелителей.

Теперь, когда многие из них, включая Императора Драконов, уже мертвы, у армии повелителей не оставалось ни единого шанса на победу.

Поэтому… Небесные воины собирались сообщить им, что бесконечно долгая война окончена.

Когда Чину смотрел на их процессию, у него почему-то защемило в груди.

Тут перед ним опустился Самый ослепительный осколок Сияния, который вернулся, отдав приказ своим воинам.

Существо, настолько прекрасное, что слишком трудно найти слова, чтобы его описать, сложило все свои шесть широких крыльев.

Другие властители тоже один за другим опустились за спиной Самого ослепительного осколка Сияния.

Тот посмотрел на Чину, который на первый взгляд казался совершенно обычным человеком.

«Но этот человек в одиночку положил конец войне между нами и повелителями».

Кто вообще мог такое представить?

Что бесконечная война, начатая Абсолютом, завершится на кончиках пальцев слабого существа в этом далеком мире.

По крайней мере, сам Осколок Сияния даже подумать о таком не мог. Поэтому удивление, переросшее в уважение, вернулось к Чину.

[Ты положил конец нашей войне. Не знаю, как тебя отблагодарить.]

Чину, который молча наблюдал за падающим с неба пеплом, повернул голову и посмотрел на Осколок Сияния:

– Мне жаль называть это ценой, но у меня есть просьба.

[Просьба?..]

На лице Осколка Сияния возник вопрос.

Сила Повелителя Теней уже сделала Чину равным ему, а может, даже и выше. Но он хочет о чем-то попросить?

Словно собираясь облегчить замешательство Осколка Сияния, Чину ответил раньше, чем тот успел задать вопрос:

– Никто, кроме вас, не сможет это выполнить.

Осколок Сияния кивнул.

[Я готов оказать любую помощь, которая мне под силу.]

Повелитель Теней, который внес огромный вклад в победу над Императором Драконов, стал для властителей благодетелем, о чьем подвиге трудно будет забыть.

Не было ни одной причины отказать ему в просьбе.

Однако с губ Чину сорвалась просьба, выполнить которую Осколку Сияния было затруднительно:

– Не могли бы вы… использовать Чашу сансары еще раз?

Осколок Сияния был так потрясен, словно его ударили по затылку. Выстроившиеся позади него властители тоже не могли скрыть изумления.

Осколок Сияния переспросил от их имени:

[Ты просишь повернуть время вспять с помощью Чаши сансары?]

– Верно, – кивнул Чину. – А затем, повернув время вспять, не посылайте больше никого на Землю. Я разберусь с повелителями и их войсками в разломе измерений.

Услышав причину, по которой Чину хотел повернуть время вспять, Осколок Сияния был настолько потрясен, что не мог ответить.

«В одиночку… Он собирается взять на себя эту войну в одиночку?»

Прошлый Повелитель Теней рассказал Чину о Чаше сансары. Он говорил, что, даже если повернуть время вспять с помощью божественных инструментов, сознание высших существ, среди которых властители и повелители, останется прежним.

В таком случае не существовало никакой вероятности того, что способности Повелителя Теней, которые Чину получил в свои руки, исчезнут из-за того, что его сознание сольется с сознанием Асборна.

Чину планировал войти в разлом измерений со своей силой и воспоминаниями.

[Хочешь выступить против всего войска в одиночку?] – спросил Осколок Сияния, как будто не мог в это поверить.

[Почему ты намереваешься это сделать? Мы уже не один раз использовали Чашу сансары, но никогда не добивались лучшего результата, чем этот.]

Чину, взглянув на кинжал отца в своей руке, спокойно ответил:

– В этой войне погибло слишком много людей. Я хочу их вернуть.

Если только возможно повернуть время вспять и спасти их… Чину был готов снова вступить в бой.

Осколок Сияния, который закрыл глаза, чтобы немного подумать, прочувствовал ответ Чину. Но поворачивать время вспять было слишком опасно.

[Чаша сансары почти исчерпала свои силы. Если ты вдруг потерпишь неудачу, больше не получится повернуть время вспять.]

И это значит, что может наступить будущее, гораздо более ужасное и жестокое, чем сейчас.

Вполне возможно, что нынешний исход – наилучший.

[Если захочешь, сможешь навсегда остаться в памяти людей как герой, остановивший вторжение повелителей. Но…]

На лице Осколка Сияния ясно читалась печаль.

[Войну, в которую ты собираешься вступить сейчас, не будет помнить никто, кроме тебя. Если ты проиграешь, то итогом всему будет разрушение, и даже если выиграешь, никто не сможет разделить с тобой радость победы.]

Осколок Сияния еще раз убедился в намерениях Чину:

[Но ты все равно хочешь повернуть время вспять?]

Прежде чем ответить, Чину закрыл глаза и подумал о дорогих людях. Он увидел их сейчас глазами воинов, скрывшихся в их тенях.

Мама и сестра с тревогой следили за новостями из Японии, крепко взявшись за руки. Чха Хэин искренне кому-то молилась, плотно зажмурив глаза, а глава Лиги У Чинчхоль смотрел новости со слезами на глазах.

Когда их искренность достигла Чину, он ощутил, как на сердце потеплело.

Когда он открыл глаза… решение уже было принято.

– Я возвращаюсь.

Люди, которые остались рядом с ним, и люди, которые не смогли. Мимо пронеслись лица главы Лиги Ко Конхи, Адама Уайта и отца. Кроме них, еще множество людей стали жертвами этой войны. Чину пообещал себе, что больше никого не потеряет.

Осколок Сияния тоже ясно увидел решимость Чину.

[…]

Причина, по которой властители пытались спасти этот мир, используя даже «божественный инструмент, которым никогда не следовало пользоваться», заключалась в том, что это место не имело никакого отношения к их войне.

Однако один из жителей этого мира, герой, который смог спасти свой мир, принял собственное решение.

Он хотел своими силами спасти не только часть мира, а весь мир целиком.

Готов понести это бремя в одиночку.

Вдруг на лицо Чину наложился образ прошлого Повелителя Теней. Того упрямого товарища, который ради защиты своего господина Абсолюта не отступил даже перед армией небесных воинов, скрывших все небо.

Он был страшным врагом, но настолько же заслуживал уважения.

«Они… похожи».

Когда Осколок Сияния подумал об Асборне, на его лице появилась слабая улыбка:

[Хорошо. Пусть у тебя все получится.]

– Погоди, – остановил Чину и спросил: – Что произойдет с теневыми воинами, которых в прошлом не существовало?

Например, с Бером.

Первоначальное теневое войско Асборна наверняка останется неизменным, но что случится с Бером, которого не существовало десять лет назад, или с Гридом, который тогда был человеком по имени Хван Тонсу?

Осколок Сияния рассказал то, что знал:

[Существа, которые пересекаются с собой из прошлого, исчезнут, а те, которые не пересекаются, останутся.]

Выходит, Бер останется, а Грид пропадет?

В этот момент из тени послышались рыдания воинов.

Чину, мысленно попрощавшись с теми из них, с кем придется расстаться, поднял голову и ухмыльнулся:

– Я готов.

Осколок Сияния, вызвав Чашу сансары из иного пространства, кивнул:

[Надеюсь, твое мужество сможет спасти твой мир.]

Вскоре весь мир окутал свет.

В местной газете опубликовали небольшую статью об ученике средней школы, который исчез, оставив после себя записку: «Мне нужно кое-что сделать».

А два года спустя в мире, который ненадолго всколыхнула новость о том, что пропавший парень вернулся домой целым и невредимым как ни в чем не бывало, снова воцарилось спокойствие.

Время текло тихо, без каких-либо происшествий.

Больше не было ни Врат, ни монстров, ни охотников, которые бы сражались с этими монстрами.

Ю Чинхо, который пришел на приветственную вечеринку для новых студентов, весь застыл от волнения.

Несмотря на то, что повсюду пахло жареной свиной грудинкой, у него не было аппетита, возможно, из-за переживаний.

Но почему?

Сейчас он жил, скрывая свою настоящую личность, но этот ресторан, где жарили замороженную свиную грудинку, казался ему, второму сыну в семье чеболя, жившему так, что любой бы позавидовал, странно знакомым.

«Но почему?»

Когда Ю Чинхо задумчиво склонил голову, пытаясь понять причину, один из старшекурсников положил руку ему на плечо:

– Чинхо, расслабься. Любой, увидев тебя, решит, что это ты здесь главное блюдо на ужин.

От смущения голос Ю Чинхо прозвучал громче обычного:

– Нет-нет, это не так!

– Вот поэтому и говорю тебе расслабиться. – Старшекурсник шутливо рассмеялся, но затем украдкой спрятал улыбку. – А, на всякий случай. С тем старшекурсником будь поосторожней. Есть у нас один очень страшный парень.

– Ох.

Ю Чинхо напрягся еще сильнее.

– Ну, знаешь, бывают такие. Он не из тех, кто подтрунивает над младшими или что-то такое, но, даже если просто находишься рядом с ним, чувствуешь мощную харизму…

Один такой человек был и рядом с самим Ю Чинхо…

В его голове на мгновение возникло лицо отца, которого еще называли железным председателем, но Чинхо резко замотал головой, словно пытаясь вытряхнуть из мыслей этот образ.

Старшекурсник, казалось, совсем опьянел и начал рассказывать о том жутком парне:

– Знаешь спортсменку Чха Хэин?

– А… та самая Чха Хэин, которая недавно прославилась как айдол из мира легкой атлетики?

– Именно, она – девушка этого страшного парня. Ох, вот он и идет.

Старшекурсник, увидев вошедшего в ресторан парня, вскочил и поклонился:

– Вы пришли?

– Здравствуйте!

– Приветствую!

Наблюдая, как старшекурсники вежливо кланяются ему, Ю Чинхо почувствовал, что их слова не были простыми россказнями. Появление всего одного человека полностью изменило атмосферу шумной встречи новичков.

Ю Чинхо, ни с того ни с сего разволновавшись, тяжело сглотнул.

Глоть.

Но не зря же говорят, что неудачник может сломать нос, даже если упадет на спину, поэтому парень сел рядом с Ю Чинхо, который был так напуган, что не мог даже поднять голову.

«Уф… Почему он сел рядом со мной, когда рядом столько свободных мест?»

Пока Ю Чинхо сидел, опустив голову и про себя вздыхая, страшный старшекурсник протянул ему стеклянный стакан, наполненный чем-то:

– Держи.

Он что, предлагает новичку не рюмку сочжу, а стеклянный стакан с каким-то напитком?

Ю Чинхо, думая, что этот парень правда нешуточно страшен, осторожно взял стакан, стараясь не сделать никакой ошибки.

«Я не так уж хорош в алкоголе…»

Ю Чинхо, крепко зажмурившись, насильно влил в себя жидкость и проглотил ее, но затем открыл глаза и спросил:

– Н-но это же газировка?

– Верно.

Жуткий парень потряс бутылкой газировки, которую держал в руке, с совершенно нестрашным выражением лица.

– Давай-ка с тобой будем пить это.

Почему-то этот старшекурсник выглядел так, словно встретил друга, которого давно не видел.

– А еще, Чинхо, не обижай меня, а называй просто по имени, ладно? – дружелюбно сказал старшекурсник, снова наполняя опустевший стакан газировкой. – Просто Чину.

– Что?

– Не хочешь?

Когда мягкий взгляд старшекурсника стал серьезным, Ю Чинхо инстинктивно выпрямил спину и энергично ответил:

– К-конечно хочу, Чину!

«Ого?»

Ю Чинхо был удивлен, что произнес это имя так естественно, словно оно уже не раз срывалось с его губ.

«А еще… разве я уже успел ему представиться?»

Ю Чинхо удивленно склонил голову, а старшекурсник поднес стакан, чтобы чокнуться с ним:

– За нас.

Ю Чинхо, у которого покраснели глаза от чувства, что эта улыбка ему до боли знакома, поднес стакан, чтобы чокнуться снова, и сказал:

– За нас!

На другом конце провода продолжал раздаваться недовольный голос Ю Чинхо:

– Чину, почему вы сегодня не пришли на занятия?

Чину с улыбкой ответил:

– Сегодня у меня есть кое-какое дело. Кстати, Чинхо…

– Да? Что?

– Раз у меня важное дело, хочу попросить тебя посидеть на дневных занятиях вместо меня.

– Что? Чину? Эй?

Чину, проигнорировав тоскливо зовущий его голос, повесил трубку.

Бип.

Чину поднял голову и увидел перед собой название больницы, написанное крупными буквами: «Сеульская многопрофильная больница Ильсин».

Сегодня он должен встретить здесь кое-кого.

Когда Чину, который на мгновение остановился, чтобы поправить одежду, направился к больнице… рядом промелькнуло знакомое лицо.

Чину уж точно не собирался привлекать внимание…

Возможно, из-за того, что его взгляд на мгновение задержался на девушке, она повернулась к Чину.

Ею оказалась Чухи. Пугливая целительница B-ранга, которая тем не менее вступила в Лигу и делала все возможное, чтобы дарованная ей сила не была потрачена зря.

Теперь она стояла перед Чину, внешне ничем не отличаясь от любой другой студентки университета. Внешний вид «не охотницы» так ей шел, что на губах Чину сама собой появилась улыбка.

Чухи, пристально глядя на Чину, с трудом произнесла:

– А мы… нигде не встречались раньше?

У Чину уже почти вырвалось радостное приветствие, но он лишь отрицательно покачал головой:

– Нет.

А затем развернулся без всякого сожаления.

Чухи, недолго посмотрев в спину Чину, наклонила голову, но затем пошла своей дорогой.

Когда Чину услышал ее удаляющиеся шаги, на его лице появилась улыбка.

Это он смог защитить спокойную повседневную жизнь. Мирные деньки, которые с самого начала должны были быть у этих людей.

Иногда, встречаясь с доказательствами созданного его жертвой спокойствия, Чину испытывал непередаваемое чувство удовлетворения, как будто все его старания были вознаграждены.

Так что…

«Хватит и этого».

Ему было достаточно.

Чину мгновение постоял перед больницей, глядя на свою левую ладонь, на которой остался незаживающий ожог, а затем медленно вошел внутрь.

Если когда-нибудь кто-то спросит его об этом шраме, он ответит, что получил эту рану, спасая мир.

Когда лечащий врач вошел в палату, пациент махнул рукой:

– Помоги-ка… мне подняться.

Врач торопливо подошел, осторожно поднял верхнюю часть тела лежавшего пациента и помог ему сесть.

– Спасибо.

Однако на столике рядом с кроватью пациента стояла деревянная бутылочка, которую лечащий врач раньше не видел.

– Что это, председатель?

Больной, исхудавший, как старое дерево, мучительно кашлянул и сказал:

– Только что приходил какой-то юноша и дал ее мне.

На лице лечащего врача появилось замешательство.

Это ВИП-палата больницы, двери которой всегда охраняли двое крепких охранников, поэтому даже он, лечащий врач, не мог войти туда без разрешения.

Как же тогда кому-то удалось зайти и даже оставить бутылку?

– Удивительно… Но в то, что объяснил мне этот юноша, поверить еще труднее.

Юноша сказал, что во времени, которое сейчас исчезло, они вместе сражались с монстрами, и что юноша вернулся, чтобы отблагодарить его подарком.

– А потом он взял и исчез. Как мираж. Как будто его здесь и не было.

Если бы не было доказательств, лечащий врач не смог бы в такое поверить. Но подарок, оставленный юношей, был здесь.

Пока врач раздумывал, как на это реагировать, пациент указал на деревянную бутылку дрожащим пальцем и сказал:

– Дай… мне.

Лечащий врач вложил ее в руку пациенту.

Тот посмотрел на бутылку и улыбнулся:

– Он сказал, что, если я выпью то, что внутри, мою болезнь как рукой снимет. Ха-ха.

– Председатель, вы ведь в это не верите?..

– Я так устал, – отрезал председатель. – Спрошу только об одном. Если я это не выпью, сколько еще смогу прожить?

Врач не смог дать ответ.

Уже сейчас они привлекли всю современную медицину, только чтобы поддерживать в председателе жизнь. На этом этапе можно считать чудом уже то, что он все еще дышал.

Видя, что врач медлит с ответом, председатель цокнул языком и сказал:

– Если я выпью это и со мной случится что-то не то… пусть на моем надгробии выгравируют такие слова: «Здесь похоронен председатель Ко Конхи, который до самого конца не сдавался, борясь с болезнью».

– Председатель…

Как врач, он, конечно, должен остановить пациента. Но почему-то он не смог помешать председателю Ко Конхи с торжественным выражением лица открыть колпачок.

Тот поднял бутылку и с трудом выпил жидкость.

Глоть, глоть.

Выливая последнюю каплю в рот, он думал об оставившем бутылку юноше. Вспомнил его глаза. Человеку с такими глазами можно доверять, что бы он ни сказал.

Ко Конхи решил именно так.

И, как только он выпил все лекарство…

Тудум.

Тудум, тудум, тудум.

Его полумертвое сердце вновь с силой забилось.

В его биении… ощущалась жизнь.