Подменыш

* * *

— Бежать отсюда… — еле слышно шепнул один из ребят, сжав в руке длань Предвечного. — Пока не поздно…

— Ты денег хочешь? — усмехнулся Черной и потрогал бумагу за пазухой — договор с Консисторией. — Пусть попробуют не заплатить.

Однако когда стемнело, именно этого парня он отправил под мост с двумя лошадьми — от греха подальше.

Наемники привыкли ждать, но эта ночь, черная, как сама Кромешная, казалась бесконечной — ужас накатывал волнами, вместе с еле слышным запашком, точившимся из телеги. И Черной держался рукой за длань Предвечного, будто в самом деле верил, что Предвечный ему поможет. Разве не с его благословения Храм воевал со Злом на этой земле? Разве не Добро витало над ними в темных ветвях деревьев? Или не обещали Надзирающие вечного счастья тем, кто стоит за Добро с оружием в руках?

В солнечный мир вечного счастья Черной не спешил…

Телега тронулась с места далеко за полночь — не скрипели колеса, тихо ступала лошадь по мягкой земле, лишь шуршали ветви, задевая ее страшный груз. И когда пришло время следовать за ней, Черной направил своих людей другой дорогой, в обход смертоносного следа.

По дну оврага из леса бежал ручеек, тоненький, но звонкий, и вскоре не слышен стал храп оставленных коней. Гвардейский капитан не обманул: на фоне неба, еще не предрассветного, но уже не кромешно-темного, проступали очертания крепостных стен. А нагнав телегу, Черной разглядел и мнихов вокруг нее.

После бесконечного ожидания остальное произошло быстро и буднично. С тем же неторопливым равнодушием мнихи отправляли за стены куски смертоносной плоти, с негромким стуком распрямлялась пружина камнемета, похрустывала сжимаясь, щелкал спусковой механизм, а Цитадель спала и не чуяла гибели.

Черной ежился и припадал к песчаному берегу оврага на каждый бросок, почему-то уверенный, что камнемет разбрызгивает яд по сторонам.

В небе на востоке забрезжила синева, телега пустела… Черной дал знак приготовиться, но ребята и без него знали свое дело. Восемь арбалетов ударили одновременно с последним броском камнемета — ни один из мнихов даже не вскрикнул.

— К стене, — шепнул ребятам Черной.

Вот теперь — бежать. Теперь, когда самое страшное осталось позади, когда тлетворный дух обошел их стороной, бежать с этого места без оглядки — от храмовников, от стражей Цитадели, от мора, который ветер понесет по этой земле. Гвардейцам долго придется ждать, пусть довольствуются оставленными лошадьми.

Предрассветный час — самый тихий, самый сонный. Со стены никто не увидел наемников, кравшихся по дну оврага до рва. И под берегом рва, на пути к реке, их тоже никто не заметил.

Черной честно поделил двух коней: одного взял себе, второго разыграл по жребию. В лавру Доброприимцев решили не возвращаться, договорились через неделю встретиться в Хстове, там и предъявить Консистории договор.